И притих в своей маленькой радости, которую не мог объяснить, зная, что нелюдим: а Селена спокойно вошла к нему в комнату, чтобы сменить грязные штаны. Как она догадалась, что он крепко спит? Наверное, знает всякие магические штучки, чтобы определить, что там, за дверью... Здесь учат магии. Когда он услышал об этом впервые, решил, что врут. Но даже волчишка Ирма и её компания магически вытворяют такое, что ему стыдно: у него есть способности, а вот умений — совсем чуть-чуть. Любопытно, включат ли в его школьное расписание, о котором сказал учитель Викар, уроки по магии?

Пока шёл из дома, чтобы погулять до появления Синары, вздыхал: очень хочется всему научиться. Но ещё больше хочется узнать о родных. С другой стороны, сбегать не всегда удаётся. Зато рядом Синара. Попросить её, чтобы показала все магические приёмы, которые она знает? А что. Почему бы и нет?

Когда Кадм попал к тёмным друидам, был совсем маленьким. И тёмные друиды учили его некоторым приёмам, связанным с некромагией. Тем приёмам, что редко бы пригодились в обычной, нормальной жизни. Иной раз, размышляя о жизни в Мёртвом лесу, мальчишка-друид признавался себе, что ему здорово повезло, что Ивар выбросил его из пристанища тёмных друидов до ритуала вхождения в силу — как это называли обитатели Мёртвого леса. И было это в последний год войны с магическими машинами. Те приёмы пригодились всего пару раз, когда ему пришлось защищать, но не себя...

— Кадм!! — заорали чуть не под ухом.

Мальчишка-друид едва не подпрыгнул от неожиданности, а тут ещё после первого вскрика издалека завопили его имя уже хором. С трудом удерживаясь от нервного смеха, он смотрел, как к нему решительной волной мчатся малолетние бандиты (кличку членов этой компании он уже усвоил) с такими воплями, словно они собирались драться с ним. Но, когда все они оказались рядом — Ирма впереди, он догадался что драки не будет. Они орали лишь потому, что увидели знакомого — и, как ни странно, обрадовались ему.

Слушать его ответ и не думали, а сразу вывалили на него все новости из пригородной школы, и у мальчишки-друида внезапно появилось впечатление, что он сам учится в классе Ирмы, что по каким-то важным причинам его сегодня не посылали в школу, а очень важно, чтобы он знал обо всем событиях, что произошли в школе, пока его там не было... Поэтому он справился с беспорядочно стучавшим от неожиданности сердцем и с улыбкой слушал новости, то и дело кивая или качая головой от удивления...

— А там приехали ещё ученики! — сообщила волчишка, и Кадм не сразу понял, что она перешла уже на события деревенской школы, но дошло — и прислушался к ней, так как Ирма горела таким энтузиазмом, что ему было бы совестно обидеть её тем, что не слушал бы. — Они старые! — подняла она указательный палец. — Представляешь? Так хотят учиться, что с нашими будут сидеть!

— Точно-точно! — подтвердила компания на ожидаемое удивление Кадма, которого так и не дождались, но ведь наверняка удивился! — Они вообще большие-пребольшие — и такие старые, что школу, наверное, закончили десять лет назад! И приехали — на своих машинах! То есть не приехали, а их привезли! Представляешь?! И будут с нашими маленькими учиться!

Мальчишка-друид не удержался — улыбнулся-таки снова. Это Герд-то, Сильвестр и Ринд маленькие? Хотя... Видимо, в сравнении?..

— Они скоро уйдут! — таинственно договорила волчишка. — Хочешь — с нами? Посмотреть, как они уходить будут?

Кадм виновато пожал плечами.

— Я Синару жду.

— А-а... — снисходительно оценила Ирма. — Ничего. Тогда мы тебе потом расскажем!

И вся компания кинулась к деревенской школе, хихикая и шикая друг на дружку, чтобы не шуметь, а то не получится втихаря полюбоваться на новеньких учеников старшей школы для оборотней. А надо именно втихаря, а по-другому неинтересно!

А мальчишка-друид всё ещё невольно улыбался, неспешно шагая к крепчугу. Вокруг него Джарри и Вилмор (об этом тоже сообщила когда-то Ирма) сколотили скамью, на которой так хорошо сидится, когда все заняты своими делами. Устроившись на ней боком и плечом и головой прислонившись к коре громадного дерева, Кадм подумал о странном для себя: стоило Ирме однажды коротко поговорить с ним о том, что её интересовало, — и он стал для всей её компании своим. Странность заключалась в том, что ему такое положение понравилось. Как будто он изучал незнакомую местность — изучал довольно долго и нехотя. И вдруг... Сразу половина этой местности для него стала почти обжитой.

Облака разбежались. Синара всё ещё не выходила — и он сел так, чтобы она сразу увидела его, появившись на улице. Солнце начало мягко припекать щёку, и мальчишка-друид снова ощутил желание пусть чуть-чуть, но подремать, пока вокруг тихо...

Он не заметил, как мимо Тёплой Норы и её просторного двора прошёл высокий широкоплечий оборотень, лет за сорок. Тот самый, который привёз своих сыновей-новичков. На ходу мужчина-оборотень мельком скользнул глазами по фигурке спящего у крепчуга подростка и прошагал дальше, к деревенской школе. Машину-то он оставил у Пригородной изгороди, потому что ему понравилось ходить по спокойной деревенской улице, полной везде, несмотря на начало осени, крепкой зелени.

...Селена шла от дома Тибра и Каисы, когда увидела Теренса. Взрослый оборотень встретил её вчера утром в пригородной школе, когда она привезла ребятню начальных классов на уроки. Он подошёл к ней узнать, не она ли хозяйка приюта, в котором начали такую интересную вещь, как занятия для старших ребят-оборотней, отучившихся в обычной школе. Они договорились, что сегодня он привезёт в деревню троих своих сыновей... Заметила она его во второй половине дня, когда он забрал сыновей из школы и шёл к Пригородной изгороди. Остальных шестерых старшеклассников из пригорода машина должна была развести по домам позже.

Она уже приготовилась к краткому разговору — хотелось узнать, будут ли его сыновья учиться и дальше, понравилось ли им здесь... Как вдруг он свернул с деревенской дороги во двор Тёплой Норы.

— Мама Селена! — окликнул её Коннор, только что вместе с Миртом и Хельми перепрыгнувший изгородь — калитки для ребят обычно не бывало: как можно пройти мимо ещё одного спортивного снаряда!

— Ты видел? — не оглядываясь на братьев, встревоженно спросила Селена. — Теренс вошёл в наш двор. Может, он ищет там меня?

И она, и трое старших на всякий случай прибавили шагу.

И, приблизившись к тем четверым, Селена едва не споткнулась: мужчина-оборотень Теренс склонился над сидящим у крепчуга подростком, лица которого пока не разглядеть с дороги. А сыновья окружили обоих, словно обнаружили нечто интригующее.

Коннор первым бросился к крепчугу. Братья — за ним. Селена побежала следом, краем глаза отметив, что к крепчугу торопятся Ивар и Трисмегист.

А взрослый оборотень взялся пальцами за подбородок подростка и приподнял его, чтобы заглянуть в лицо.

...Кадм знал, что он дремлет. Но в сумбурную дремоту потихоньку влезло прошлое. Кто-то тряс его за плечи и знакомым шёпотом отчаянно взывал к нему, трясущемуся ещё и на чьих-то руках:

— Малец! Просыпайся! Быстрее! Серебряная лужа слишком быстро ползёт за нами! Она почти летит, Кадм! А до кладбища ещё две улицы! Сделай что-нибудь, Кадм!

Теренс... Почему он так надеется на него... Он же видит, что сил больше нет. Ну и бежали бы дальше, пока не добрались до кладбища...

Кладбище!

Он сказал — кладбище!

Даже в дремоте мальчишка-друид почувствовал, как болезненно заколотилась сердце. В двух улицах от них! Всего в двух! Так близко!.. От вспыхнувшего в крови жара не только задрожали недавно слабые от потери сил руки, но и тех же сил прибавилось, и мальчишка-друид сумел открыть глаза.

Весь клан Теренса мчался по улице к переулку — на выход к следующей улице.

Все двенадцать оставшихся в живых существ торопливо покидали торец дома, возле которого пришлось схватиться с одичавшими. Последних было слишком много для остатков когда-то многочисленного волчьего клана под командованием Теренса.

Только добили раненых одичавших, как пришлось отстреливаться от крабов, привлечённых шумом и грохотом выстрелов. Крабов тоже было слишком много — кажется, сразу два отряда прискакали с двух сторон, причём при одном из отрядов торопливо переваливался на коротких лапах крокарь с распахнутой от жадности пастью.

А потом появилось серебро — или, как называли его оборотни, — серебряная лужа. Вылетела она из-за угла дома и, не сбавляя скорости, метнулась на живых.

По дороге сожрала убитых оборотнями одичавших. Легко — будто проволокла по неподвижно лежавшим телам собственное полотно — и ничего не оставила. Ни косточки.

Эта вражина была самой страшной. Ко всему прочему, кажется, конкретно эта довольно долго просуществовала, да и нажралась на своём веку много, поскольку превратилась в громаднейшее полотно, площади которого больше — оборотни до сих пор не видели. И это полотно то и дело взвивалось кверху — счастье, что пока на расстоянии. Не легче Ночного Убийцы... А может, ещё страшнее. Говорят — Ночного Убийцу кое-кто уже пробовал уничтожить. И, хоть и трудно, но получалось. А эта...

Вся надежда на мальца.

Зашевелился, глаза открыл. Тоже, небось, испугался — серебра-то.

— Кладбище... — просипел мальчишка-друид.

Не испугался. Надо ж...

— В какой стороне...

— Через этот дом! Сумеешь что-то сделать?!

— Мне надо увидеть кладбище! Увидеть! Тогда...

И Теренс бросился вперёд, уже не оборачиваясь на своих, хотя внутри всё плакало от страха и отчаяния: он потерял племянницу, потерял дочь, потерял деда, он потерял мать. Уставший отец Теренса еле бежит — и бежит только потому, что его под руки поддерживают два брата Теренса, а сестра-близнец бежит, прижимая к себе свёрток со своей младшей дочерью. Бежит и плачет, потому что ноги устали до такой степени, что она может упасть и не встать. Бегут обернувшиеся в волчью ипостась сыновья с нагруженными на них остатками добра из подвала, в котором они в последнее время выживали... И самые сильные в клане не оборачиваются, потому что необходимо спасать человеческого мальца — единственную надежду на их собственное спасение. А его надо держать на руках.

А серебряная лужа летит-стелется по пятам, не то что отставая — догоняя!

Теренс чуть не упал на повороте, пока на скорости огибал угол дома, закрывавшего вид на кладбище.

— Вот кладбище, Кадм! Вот оно! Гляди!

Он даже чуть повернул тело мальца — головой к старинному волчьему кладбищу, и Кадм одной рукой вцепился ему в плечо, другой обнял за шею и сам пытался держаться так, чтобы видеть нужное ему место.

И они все выскакивали из последнего переулка — пересечь последнюю дорогу к старинному кладбищу, а потом — по небольшой дорожке добежать до тамошней калитки. Та от старости покосилась. И вообще, кладбищенская ограда выглядит убого, но малец обещал!

Когда они открывали калитку, серебряная лужа уже скользнула на дорожку к кладбищу. Но уже съехал-выпал из рук Теренса мальчишка-друид, встал — удержался на ногах перед калиткой, сжал её ржавые верхние пики и стремительно, пусть и шепотком заговорил слова, которых и не понять — и не только их значения, но и где какое слово — все сливались в единый шёпот.

Оборотни пятились от калитки, возле которой теперь оставался лишь мальчишка-друид. За два шага до калитки серебряная лужа внезапно вздыбилась, и клан Теренса, кроме него самого, но по маху его руки бросился вглубь кладбища, с трудом преодолевая разбитые временем и заросшие диким кустарником плиточные дорожки. А глава клана беспомощно замер, глядя, как медленно, вяло перебирая пальцами и спуская их по пикам калитки, постепенно оседает на колени малец. Теренс и хотел бы помочь ему: видел, как тонкие запястья Кадма обессиленно проезжались по ржавым прутьям и покрывались кровавыми царапинами. Но боялся даже подойти.

Неужели всё...

Неужели мальчишке-друиду не хватило сил, хотя он обещал...

С усилием Теренс перевёл взгляд на дорожку к калитке.

Серебряная лужа не менее, чем мальчишка-друид, заторможенно опускалась на месте, будто успокаиваясь.

Теренс не поверил глазам — на месте?!

Она не собирается бросаться сквозь проржавевшие металлические прутья, бывшие когда-то несгибаемыми пиками калитки?!

А мальчишка уже сидел на коленях, внешне с трудом держась за прутья и всё ещё бормоча нечто неразборчивое, отчего серебряная лужа всё больше успокаивалась и не дергалась, не пыталась мчаться дальше, за ускользающей многочисленной добычей.

Держась за прутья, Кадм начал медленно покачиваться, вшёптывая неизвестные старшему оборотню слова в серебряную лужу. Теренсу даже почудилось, что Кадм знает, где у серебра... лицо. И серебряная лужа, прильнувшая к калитке, не дотрагиваясь до неё, покорно слушала его шёпот, не делая ни малейшего поползновения влететь на кладбище сквозь калитку, чтобы догнать и уничтожить живых.

Теренс даже успел оглянуться — за спиной встали три старших сына. Вернулись к отцу? Чтобы увести его, пока мальчишка-друид завораживает серебро? Оборотень сделал жест, запрещающий подходить к нему, и вновь повернулся к Кадму.

А серебряная лужа мягко поиграла волнами на собственном полотне. Будто передразнила мальчишку-друида, который, стоя на коленях, медленно, даже сонно мотался из стороны в сторону. Потом волны пошли по серебру гораздо отчётливей — и Теренс заметил, что и Кадм начал раскачиваться... крупнее? Или первым начал раскачиваться мальчишка-друид, заставляя серебро подражать ему?..

А дальше пошло нечто невообразимое для тех, кто знал, что собой представляет серебряная лужа-убийца: мальчишка-друид отлепил от металлических прутьев пальцы и медленно, на коленях, помогая себе руками, которые еле упирал в землю, принялся разворачиваться в сторону Теренса и его сыновей. Те попятились. И глава клана, не дыша в оторопи, смотрел, как волны на серебряной луже начинают играть кругами: серебро тоже разворачивалось! Только в обратную сторону!

Оно покинуло дорожку к кладбищенской калитке, переползло дорогу — и скрылось за домом, из-за которого сюда и бежали живые.

У мальчишки-друида подломились руки, и Кадм упал набок.

Теренс постоял немного, силой заставляя себя поверить своим глазам, а потом бросился к драгоценному маленькому человечку и снова подхватил его на руки.

— Отлежусь — встану... — прошелестел мальчишка-друид.

— Что ты сделал с серебряной лужей?! — ошеломлённо спросил Теренс, пропустив мимо ушей его слова. Он хотел знать, что Кадм и в самом деле избавил их от преследования смертоносного врага.

Пришлось склониться ко рту мальчишки-друида, чтобы услышать тот же шелест:

— Я сказал ей, что вы... моя добыча...

И обмяк на руках.

Если бы Кадм сказал что-то иное, Теренс попытался бы всё же расспросить его далее. Не пожалел бы — растолкал бы. Но ответ мальца был настолько невероятен, что глава волчьего клана поверил ему. И бросился за сыновьями, которые побежали вглубь кладбища, показывая отцу дорогу.

... — Малец, просыпайся, — шептал где-то рядом Теренс. — Мы нашли тебя...