Стало обидно:
— Ирука, двадцать три годика, — мрачно и недовольно представился я Анко. — Агу-агу.
Закрыв рот руками, Митараши довольно долго смеялась, а как иначе интерпретировать ее подрагивающие плечи и смех едва слышный из-под плотно сжатых ладошек.
Потом, она все же пояснила, что в кино не принято жевать на сеансе. А я припомнил, что не видел в фойе даже попкорна, только кассы и небольшую книжную лавку.
— Понятно, — смял салфетки и запечатал их обратно, — надо запомнить.
Гомон в зале утих только когда потух свет и то не сразу, потому что возбужденная толпа так и не нашла козла отпущения.
Где-то в середине довольно нудного фильма я заметил, что девушка откровенно скучает, чуть ли не засыпая у меня под боком. Она ерзала на кресле, стараясь поудобнее устроиться и при этом не помешать мне. Заметив это, я убрал руку с подлокотника и нагло, для первого-то нормального свидания, обнял Анко за плечо.
Неярким бликом от экрана осветилась ее улыбка. Анко практически легла мне на грудь, щекоча фиолетовым хвостиком щеку, и зажмурившись тихонько вздохнула. Этот момент был настолько уютным, будто мы уже давно встречаемся. А потом до меня дошло, что это только у меня одного сегодня первое свидание.
Анко вела себя расковано потому, что для нее я был тем самым Ирукой. Ее парнем, у которого чутка протекла крыша, но не незнакомцем.
Факт, упущенный мною ранее. А если быть честным с самим собой, то я этого старательно не замечал.
Мне не нужно завоевать светлоглазую бестию (свежи еще были воспоминания о забеге от нее по Конохе), за меня ее добился Ирука. Отношения с Анко, теперь казались чтением книги с эпилога, когда остальные Страницы выдраны с мясом. Я, конечно, буду читать следующий том, но самое начало мне не прочесть и многое в истории будет непонятно, пока сам не узнаю что к чему из следующей части.
— Ты ведешь себя, как раньше, — внезапно сказала она, водя пальцем по замку жилета, — как когда мы только начали встречаться. Ты часто улыбался, шутил и смеялся.
~ Прямо артист разговорного жанра! — хмыкнул едко, чувствуя отголоски ее теплого, как весеннее солнце счастья.
Так можно радоваться найденной на антресоли любимой игрушке, с которой связано немало приятных воспоминаний.
— Эй, а почему в прошедшем времени, — по-детски разобижено протянул и через силу притворился веселым. — Я еще живой.
В тот момент хотелось сказать: "Не сравнивай меня с ним", но пришлось спросить:
— Разве потом я вел себя иначе?
Ее рука замерла, а я почувствовал удивление напополам с неуверенностью.
— Не обижусь, — улыбнулся я, хотя она на меня не смотрела — правда. Мне интересно. Да и не думаю, что твой рассказ будет еще хуже чем-то, что я узнал от Наруто.
Анко, к моему огорчению, отстранилась и села рядом:
— Расскажешь? — теребя край шарфа, негромко попросила девушка.
— А как же мой вопрос?
— Сначала ты, — уклончиво ответила она.
— Ну, ладно. Почему бы не рассказать, — пожал плечами.
Когда включился свет, я пересказывал случай из жизни Ируки-учителя-мучителя.
— Раньше ты иначе о работе говорил, — расправляя плащ, заметила Анко, — тебя раздражало все связанное с детьми.
— Иногда мне кажется, — собрался я перекинуть ногу через перила, — что раньше меня вообще всё раздражало.
— Ирука, — посмеиваясь, придержала меня куноичи, — в кино и театре так не делают.
— Дурные привычки заразительны, — буркнул тихо, как передвигаться по-людски я почти забыл, — и добавил после паузы. — А тут театр есть? Где?
Казалось, что то свидание было только вчера, но вроде бы только что начавшийся январь уже подходил к концу, а большая часть дат уже была перечеркнута крестом.
Захотелось взять все книжки, бумажки, свитки и выбросить в окно или разодрать в клочья, а потом поджечь. Преодолевая желание что-нибудь другое уничтожить, я сел на пол поближе к окну и подальше от ценной литературы, чтобы успокоиться.
Я прекрасно понимал, что это состояние последствие перенасыщения информацией. Когда нужно все, а мозг просто не в состоянии уложить в черепушке все необходимое.
— Время, ау! Куда ты мчишься, с-с-волочь?! — несдержанно выдохнул, прервав медитацию.
В госпитале из меня пытались сделать хоть какого-то медика до лета. Или хотя бы псевдопарамедика. Такой объем было трудно усвоить, но Кито утверждал, что с моей памятью, умом и главное — способностью усваивать большие объемы информации, мне это под силу. Но программу мне составляли без учета тренировок с пацанами на полигоне Призраков. А там напрягать мозги приходилось ничуть не меньше.
Каким бы Учиха ни был талантливым, но ему тоже, как и Наруто, приходилось все объяснять и у него тоже возникали вопросы, и тоже, бывало, что-то не получалось.
И все бы ничего, но на половину его вопросов я ответить не мог. Он теорию на своем уровне базы Академии знал лучше меня. Точнее, я ее знал откровенно плохо. Потому что учился совсем по другим учебникам. А разбираться в той мешанине правды, полуправды и откровенного вранья, которой учили ребят в Академии, у меня не было никакого желания.
Выматывался я так, что постоянно хотел спать и временами с трудом соображал.
Иногда я даже на свиданиях втихаря пытался что-то заучивать, пока Анко не видела. Все же оставлять девушку совсем без внимания было нельзя, потому что размеров кредита доверия, обеспеченного Ирукой я не знал. Да и не мог я в лоб сказать: У меня не хватает времени, и я хочу отменить наши встречи, которые у меня его отнимают. Это было бы свинством с моей стороны.
Но Митараши приятно удивила, сама предложив повременить со свиданиями, когда заметила у меня под столом карточки-шпаргалки. Было удивительно, что она никак не показала своего недовольства. Более того, Анко стала приходить в госпиталь и приносить мне бенто. Я тогда ей намекнул, что можно и попроще что-то делать, мне жаль было ее времени убитого на морковных осьминогов и рисовые шариков в виде зайчиков, а она смутилась и пролепетала что ей не трудно. Если бы было можно сдохнуть от умиления, я был бы уже трупом.
Митараши снова сидела со мной в одном из закутков коридора, пока я жевал, ненавязчиво допытываясь: что я учу.
— Зачем? — спросил я ее тогда. — Ты же не ирьенин.
А она пояснила, что растолковывая кому-то гораздо легче понять и запомнить. Правда, Анко никогда по теме ничего не спрашивала, наверное, что бы с мысли не сбить. Золото, а не девушка!
Да к тому же с ее бенто, мне не нужно было готовить перекус на себя. Экономия времени не сильно большая, но все же экономия!
Как-то раз Митараши спросила, почему у меня всегда ни на что нет времени.
Я начал перечислять:
— Ну, наверное, больше всего времени сейчас у меня уходит на учебу. Хочу стать полевым ирьенином. Хотя бы B-ранга. Потом — задания. Нельзя без присмотра мелких оставлять. Да и без миссий никак нельзя. И мне и генинам надо на что-то жить. Это у Сакуры есть родители, которые ее содержат, а у Саске в семье — он сам себе добытчик. Потом — мои тренировки, как индивидуальные, так и с ребятами...
Прикусив от неожиданности кончик языка, я резко замолк с перекошенным лицом. Сам от себя не ожидал, что так легко сболтну лишнего.
— В чем дело, — спросила Анко. — Больно?
Я помотал головой и залечил язык. Пока проходила боль, решил, что оговорку без внимания оставлять не стоит.
Приготовившись и подобравшись, как перед прыжком в ледяную воду, я тихо сказал:
— Анко-чан, о том, что я тренирую Наруто и Саске никто не должен знать. Даже если спросят — ты не знала. Хорошо? — как можно более просительно и доверительно сказал я, заглядывая ей в глаза.
— Почему? — искреннее удивилась она, положив палочку с данго обратно на тарелку. — Ты же сам говорил, что ты ассистент сенсея седьмой команды. Ты просто делаешь свою работу...
Я недовольно поморщился, а девушка замолчала.
— Все не так! Я делаю свою работу, которую мне запретили выполнять, — выделил слово голосом.
— Как запретили? — захлопала ресницами Митараши.
Беспокойно оглядев комнату кафе, шепотом:
— Устно, а потом письменно. Прямым приказом. Сначала Какаши, а после и Сандайме.
— Но почему?! — шепотом возмутилась девушка.
— Не знаю. Никто не снизошел до объяснений.
Я даже практически не соврал. Объяснение Данзо не считается — он-то мне ничего не запрещал.
Немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:
— Но я точно знаю другое. Если с детьми, упаси Ками-сама, что-то произойдет, крайним буду я, а никак не элитный джонин и сын Хатаке Сакумо, и, разумеется, не Третий.
Анко сидела с широко раскрытыми глазами. Кажется, что-то из того, что ей сказал, слегка потрясло привычную ей картину мира. Или не слегка.
Какое-то время мы просто молчали, а меня надирало пожаловаться. В итоге я не стерпел:
— Вот ты помнишь, что уже умела перед первой своей серьезной миссией? А теперь представь, что у тебя тогда были только академические дзютсу и, допустим, катон: шар огня. Ты даже по деревьям и воде ходить не умеешь. А против твоей команды кто-то вроде Забузы и его помощника-боевика уровня специального джонина.
Ошалелый и выразительный взгляд говорил сам за себя.
— Пока я Какаши не пнул, тот вообще ничего не делал. Даже, собака этакая, не научил ребят, как ходить по деревьям и воде. Да и потом только дал свиток с основами преобразования стихийной чакры и парой примитивных техник. Хатаке и сейчас на команду время не тратит. И еще, — замолкнув, подумал и удрученно покачал головой. — Это у меня больная тема. О которой я тебе ничего не говорил. Давай о чем-нибудь другом поболтаем?
Как обнаруживалось немного свободного времени, я просил Наруто позвать Саске на полигон. Оставив дубля наблюдать за ребятами, сам я ушел на полянку среди деревьев — тренировать свои собственные техники, просто чтобы не заснуть. Да и не хотел я, чтобы Саске скопировал шаринганом мой маленький арсенал.
— Закончили, — доложил мне дубль, — сюда идут. У них уже лучше получается.
Ничего не ответив, я развеял клона и, распечатав из свитка очки-маску, подождал, пока подойдут пацаны.
— Са-а-аске, — зевнул, прикрыв рот рукавом, — извините, не выспался. Нашел тут кое-что твое, — и протянул ему свой трофей, — я бы тебе ее раньше отдал, но не знал, что эта вещь из твоего клана.
Учиха недоуменно заморгал, силясь понять, что происходит, но очки-маску все же взял.
— Здесь, — указал я на значок в виде красно-белого веера.
— Откуда это у вас? — спросил он, с подозрением рассматривая меня.
— Эту вещь я нашел в вещах убитых нами шиноби из Деревни Дождя, — закрыл рот рукой, чтобы всласть зевнуть. — И уже в Конохе обнаружил клеймо твоего клана. Похоже, что нукенин из Дождя, владевший этой вещью, изнутри прикрыл его подкладкой. Думаю, что герб твоего клана его раздражал, — я устало усмехнулся. — Из-за лишней прокладки в маске было душновато.
Учиха покрутил очки и уже менее недоверчиво посмотрел на меня.
— Вряд ли удастся узнать, как к ним попал этот артефакт, но зато он теперь снова обрел законного владельца.
— Пф. Я не буду их носить.
~ Бэушными вещами брезгует, что ли?
— Очень зря, — весело фыркнул, — пусти чакру в пальцы и коснись их, — стекло стало матово-черным, хотя оно и до этого особо не бликовало. — Ты все еще думаешь, что они бесполезны? Противник не будет видеть, активен ли твой шаринган или нет, но самое главное — глаза будут защищены от механического воздействия: песка, пыли, мелких осколков, снега и града. А может, и от чего посерьезнее — стекло явно ударопрочное. Но если тебе эта маска не нравится, могу оставить ее себе, — сказал я, привстав и протянув руку.
Саске неосознанно отпрянул, прижимая к груди клановую вещицу.
— Я так и думал, — рассмеялся, открыто улыбнувшись, — носи на здоровье.
— Почему "на здоровье"? Я на голове их носить буду, — не понял меня Учиха.
— Это выражение такое, пожелание, чтобы предмет приносил пользу, — отмахнулся — Не бери в голову.
Видя, что и второй оборот речи разобрал только Узумаки, я вздохнув пояснил:
— Не бери в голову, значит — "забудь, это не так важно".
~ А ведь не так давно я объяснял тоже самое Наруто.
Когда мы собрались уходить, я попросил у Саске разрешения запечатать очки в одноразовую печать, пояснив, что будет лучше, если меня с возвращением артефакта клана Учиха никто не свяжет.
— Нашел в пыли под фундаментом, когда искал оторвавшуюся пуговицу. Или кунай отскочил и ты его искал. Или ты сам упал куда-то, куда давно не лазил. Придумай что-нибудь.
— Хорошо, Ирука-сенсей, — нахмурившись, кивнул брюнет. — Я запомню.
— Вот и славно, — потер виски пытаясь унять начинающуюся головную боль, — вот и славно. До встречи.
— Ирука-сенсей, — окликнул меня брюнет, когда одной ногой я уже был наружи барьера — я приду сюда завтра.
Покоробило то, что Саске не спрашивал — он ставил перед фактом.
— Погоди, — шагнув обратно, серьезно сказал мелкому Учихе. — Тренировать тебя и Наруто я могу только тут. И знать об этом никто не должен. Понятно?
— Но, как же... но я... а вы... — растерялся мальчик.
— Когда можно будет прийти, тебе скажет Наруто. Мы сами сюда не каждый день приходим, а одному тебе сюда не попасть.
— Но я же прошел?
Неосведомленность Учихи меня поражала.
— Только потому, что рядом был Наруто. А меня сопровождал его клон, — блондин поморщился, явно хотел было что-то сказать, но все-таки промолчал. — Грубо говоря, ключ — это он сам, — встав с корточек, положил руку на голову блондину.
— Понятно. До свидания, сенсей, — кивок-поклон в мою сторону, — Наруто.
А затем Саске вышел через "мыльную" пленку барьера. Брюнет постоял, потрогал барьер, явно пытаясь продавить его плечом, покусал задумчиво губу, попинывая преграду, но так ничего и не добившись ушел. Наруто рукой помахал, но Учиха его не заметил. Блондин даже покричал, но уходящий мальчик на той стороне его не услышал.
— А что, он нас не видит?
— Нет. Не видит и не слышит.
Хмуро кивнув своим мыслям, Узумаки серьезно насупился и сложил руки на груди:
— Ты зачем соврал? Я ведь могу и его тоже в барьер вписать!
— Рано, — тихо ответил, — Саске пока еще не доказал, что мы можем ему полностью доверять.
— Как ты такое можешь говорить?!
— Легко. Потому что Саске, как говорится, себе на уме. Я абсолютно его не знаю. А вдруг он сюда не один придет? Сейчас это только наш полигон, а станет — общим. А нам этого ненужно. Или, наоборот, Саске придет сюда один. И сломает себе что-нибудь или сознание потеряет во время тренировки, просто потратив слишком много чакры. Найти его сможем только мы. И будем в ответе за его смерть. А что, если он влезет в печать барьера ради интереса? "Доверяй, но проверяй" — так говорил один мудрый человек и этот совет не единожды помогал мне.
