Путанабус книга 1 Лишние земли лишних

Бабы есть бабы. Ровно в двенадцать была лишь Катя, докладывающая, что она всех оповестила.

Остальные тянулись ещё добрые четверть часа. Впрочем, это ещё удовлетворительный результат для женщин. Можно сказать, собрались по тревоге.

К нашему удовольствию, левого народа в это время в бигмачной было предельно мало. А сама тошниловка по планировке больше напоминала советскую столовую, нежели типовую архитектуру американского фаст-фуда. И официанток тут не предусматривалось. Голимое самообслуживание.

С разрешения толстого негра, который в белом фартуке торчал за стойкой раздачи, мы сдвинули четыре квадратных столика в одну длинную банкетную поляну. И, тут же, все девахи расселись за ней и чего-то ждут.

— Номана пошла, — съехидничал я, — Гарем называется? Заботливые жёны, растудыт вашу кочерыжку!

Девчонки настроили ушки локаторами, откровенно не понимая, чем это я недоволен.

Только Синевич отреагировала вполне адекватно.

— Ну, вот, свадебное путешествие на автобусе по пампасам у нас уже было, началась семейная жизнь, — почти пропела она, — Мужик похмельный, жен сейчас гонять будет. Традиция и тенденция, однако, на лицо.

— А чему тут быть довольным?

Я оглядел всех, остановившись взглядом на каждой. Красивые они. Но не ко времени любоваться, сейчас мне их строить надо.

— Где-то тут была моя старшая жена — самоназначенка, — я демонстративно заглянул под столик,— Никто её не видал?

— Разуй глаза, Жора. Тут я, через два человека от тебя, — ч лёгкис недовольством подала голос Ингеборге.

— И, правда, — отметил, — Здесь она. Тогда законный вопрос: заказ кто делать будет? Пушкин?

— Ну, мы думали, что ты сегодня нас угощаешь, раз позвал, — протянула Альфия.

Лично мне не жалко, да и не в лом было их сейчас покормить за свой счет, тем более, что в этом месте всё стоило какие-то копейки. Но с чего-то надо начинать застраивать коллектив.

— Угостил я вас один раз, вчера, зато по крупному, когда выбил каждой по пять тысяч экю. Это, между прочим, больше шестнадцати тонн баксов, если считать по меркам Старой Земли. Вам мало? Здесь это пару лет безбедной жизни. Плюс жраньё наше вчера у Арама с пивом, и сухие пайки от него же. За просто так? Тут за красивые глазки деньги дают при очень даже дополнительном сервисе. До гланд и далее...

Все молчали. Видать, мента рожают .

— Думаю, только за это не я вам, а вы мне шикарную поляну должны накрыть, как минимум, — резюмировал тему.

— Ну, ты бы хоть намекнул, — возмутилась Бисянка, — Мы же не телепаты. Да и не против никто, я думаю. Ну, не здесь же тебе поляну накрывать? Несолидно как-то.

— Намекать, Танечка, вчера некогда было, если помнишь, что творилось, — ответил я ей, и снова повернулся к Прускайте, — Ингеборге, ты, как старшая жена, организуй, пожалуйста, коллектив к питию кофе и поеданию всего, что тут есть.

Она всё-таки откровенно тупила и не врубалась в ситуацию. Пришлось пояснить.

— Я не прошу тебя за всех платить. Я сказал — ОРГАНИЗУЙ. Или я непонятно выразился?

— Как организовать-то? — литовка смотрела на меня непонимающими глазами.

— Как пикник на обочине, — ответил, — Назначь дежурных по столовой, на сегодня. Потом других назначишь, по очереди. Собери заказы. Потом проследи, чтобы все сдали посуду и за себя расплатились. И вообще. На тебе, как на нашей старшей жене, висит всё хозяйство гарема. Соответственно, и взносы на него тебе рассчитывать и со всех собирать. И держать общую кассу. Тогда и не надо будет каждый раз в очередном кафе скидываться. Я также внесу свою долю. К тому же, если не забыли, скоро нам в дальнюю дорогу, — я всех оглядел и повторил, для особо одарённых, — Очень дальнюю. Примерно, как от Кишинёва до Урала. А это, как минимум, еда, вода и топливо. Всё надо будет рассчитать так, чтобы не оказаться, не дай Бог, одним посреди широкого поля с милыми зверушками вокруг, — тут я всхлипнул слёзно, — С одним 'наганом'.

Последняя сентенция их, чую, проняла.

— Ладно, приступай к обязанностям или будем выбирать новую старшую жену, — этим предложением я и закончил свою речь.

Выборы назначать не пришлось.

Вывод: личный состав построил вроде знатно. Вон как зашестерили шустро, прям электровеники.

Всё правильно: султан я или не султан? Да, скорее, и не султан — тому три жены всего полагалось, если верить акыну Никулину. Я сейчас этот... Как его... Халиф. Да. Халиф Жора ибн с Похмела. Реально улыбнуло. Надо же, мне мои шутки юмора нравятся, а вот окружающим не всегда угодишь. Странно.

Альфия, назначенная дежурной по алфавиту имени, нарисовалась рядом и поставила передо мной большую фаянсовую кружку с кофе.

Кофе было с молоком. Лате, наверное, до кофе по-варшавски вряд ли это негр додумается. Кругозор не тот.

Альфия постояла ещё рядом немного, переминаясь с ноги на ногу, и, не утерпев, спросила.

— Жора, ты ещё чего-нибудь конкретного хочешь? Или дать меню?

— Тебююю? — я повернулся и делано-удивлённо посмотрел ей снизу вверх, пытаясь схватить её взгляд, — А знаешь, Аля, это идея! — тут я взял и ущипнул её за тугую попку, — Вот только кофе попью.

— Да ну тебя, с твоими приколами. Давай кофе пей быстрее и чашку отдавай на мойку, — поторопила красавица.

Она почесала ягодицу, приговаривая.

— Дурак, синяк теперь будет.

— Ты как к мужу обращаешься? — наехал я на неё.

— Знаешь, Жора, мужа я бы в такой ситуации просто убила. Сковородкой.

— Ой, какие мы нежные недотроги, — я уже смеялся в голос, да и остальные поддержали.

— Ну, прям, целочка-невридимочка, — развел я руками.

Девки за столом уже катались от смеха.

— Щас, как дам больно, — возмущенно махнула Аля у меня над головой подносом.

— Ингеборге, обеспечь порядок среди личного состава младших жён. А то они вот уже безобразия нарушают в общественном месте, — пожаловался я притворно.

Прускайте показала Альфие кулак.

Та фыркнула и пошла на своё место, демонстративно вертя попой, как недовольная кошка хвостом.

Надо сознаться, аппетитная у неё попка, красивей, чем у Насти Кински в лучший её сезон. Знает же, стервь, чем надо вертеть под носом у мужика в полном расцвете сил. Так бы и погладил, да уже далеко ушла. Не дотянусь.

— Так, — оглядел я снова "свой гарем", — Джамиля, Саида... Тфу, ты пропасть!

Вздохнул глубоко и продолжил.

— То есть: Роза, Татьяна, Ингеборге, Альфия, Анфиса, Ярина, Оксана, Дюлекан, Галина, Екатерина, Сюембюль, Сажи и Наталия. Никого не забыл?

Ответом было вроде бы молчание, но постоянный гул от тихих перешептываний ощущался явно.

— Тогда собрание нашей пионерской дружины имени пионерки-героини Дуни Кулаковой объявляю открытым. Ведущий собрания — пионервожатый Жора.

Шутка юмора про Дуню Кулакову опять не прошла. Мдя, не мужской коллектив.

"Пионерки" отслушали всё в пол уха, лениво дергаясь только на свои имена, и дальше всё по новой: бу-бу-бу-бу-бу. Перешептываются, как школьницы на неинтересном уроке.

Ладно, думаю, аудиторию берут не нудными лекциями, а берущими за душу аргументами. Вот такой я каламбурщик. Прикинул к носу, а потом явил свой аспект и поднял атрибут.

— На повестке дня нашего пионерского сбора половой вопрос.

Тут все встрепенулись и даже бубнить перестали.

Ага... Уже интересно? Ну, так внимайте.

— Выносится на обсуждение отряда персональное дело пионерок Кончиц Оксаны и Урыльник Ярины.

Сделал паузу.

Слушают уже внимательно. Что ж хотели? Классика жанра!

— Итак, дорогие мои, — это уже персонально к Кончиц с Урыльник обращаюсь, — Что вы можете доложить родному коллективу о своем проступке? И, заодно, объяснить, как вы дошли до жизни такой?

Наступила тишина. Тихая такая тишина.

Виновницы торжества глазки в стол попрятали и сидят, как мыши под веником. Будто и не к ним обращаются.

Ну, пошло-поехало, как у Галича: "а как вызвали меня, то сник до робости, и из зала мне кричат: давай подробности!". Не меняется народ от смены политических режимов и изменения экономического уклада. Тем более от простой перемены планеты.

— Ну, что молчите? — надавил слегка голосом, — Расскажите всем, про вчерашнее. Интересно же народу, зачем его полиция весь вечер вчера трясла и на уши ставила.

— А чё рассказывать-то? — ушла в несознанку Урыльник, пряча глаза уже под стол.

Ну, прям гимназистка, которая случайно в школьном туалете разбила унитаз на ковре в кабинете завуча.

Я посмотрел в глаза Ингеборге.

Та ответила понимающим мне взглядом. Вздохнула и спросила.

— А ты с самого начала давай. С того момента, как вы вчера отсюда ушли.

— Да ничего такого и не было. Шли и шли. По сторонам глазели. Потом к нам эти, из крутой тачки пристали. Кататься звали. В ресторан, на берегу моря...

Я в это время в упор смотрел на Катю. И напряженно думал: сдаст она хохлушек или не сдаст?

Та, поначалу, прятала от меня глаза, но потом подняла их и посмотрела с каким-то неясным вызовом.

А я ей взял и подмигнул задорно.

Господи, как мало надо человеку для счастья. Вся аж просияла, как восходящее солнышко, что майским утром разгоняет утренний туман от речки над заливным лугом.

Я искренне улыбнулся в ответ.

Как это приятно делать человека счастливым, хотя бы на пару секунд.

— А когда мы отказались, то они нас похватали и в машину затолкали, — добавила Оксана.

— Потом привезли в какой-то подвал, отобрали деньги, документы и избили, — заплакала Ярина, утирая глаза рукой, попутно счищая ею тональный крем с синяка, — Ничего не объяснили, и, сразу бить. По лицууууу...

— А что они от вас хотели? — спросила Бисянка.

— А мы знаем? Мы по ихнему ни бельмеса, — оправдывалась Оксана, — Спросят криком, гыг-гыр-гыр, потом ещё что-то крикнут, и по морде кулаком. А за что!? — она перешла на повышенные визгливые тона, — Потом в подвале сидели, запертые, без сортира. С парашным ведром вонючим. Долго. Потом военные пришли и освободили нас. Вот и всё.

— Ещё вояки переписали нас, вместе со всеми девчатами, кого оттуда вынули, — добавила Урыльник, — Сказали, что новые айдишки нам выдадут, взамен утраченных. А мы им новые фамилии сказали. Здесь же это можно.

— И как вас теперь называть? — спросила Буля тоном уполномоченного КГБ по району.

— Я теперь Ярина Бандера, а она, — кивнула Урыльник на Кончиц, — Окса фон Штирлиц.

Я, конечно, понимаю, что пять минут здорового смеха заменяет килограмм морковки, но в таких количествах каротель могут потреблять только кролики. Чуть со стула не грохнулся. И был бы тогда, как любит говорить Ругин "пацталом".

А негр за стойкой, наверное, думает, что мы тут анекдотами друг друга развлекаем. У нас, у русских, жизнь круче любого анекдота.

— А они что? Вам так и не сказали: за что бьют? — спросила Сажи, когда все отсмеялись, — Это же беспредел какой-то.

— Беспредел и есть, — Ярина уже выла, подвсхлипывая, — Самый натуральный. А с виду — приличные пацаны. Одеты хорошо. Тачка дорогая. На морду — симпатичные.

— Хочешь сказать, не рыночный вариант, — усмехнулась Альфия.

— Не-а, — сморкнулась Ярина в бумажную салфетку, — Совсем не с рынка перцы. Больше на мажоров смахивают. Золотом обвешаны. "Гайки" на пальцах в два ряда.

— Значит, понравились мальчики? — вставил я свои три копейки.

— Жора, ты издеваешься? — возмутилась Оксана, — Как могут понравиться те, кто тебя бьёт?

— А до того? — спросила Роза ласково и участливо.

— До чего, до того? — переспросила Оксана.

— До того, как били? Когда вас кататься звали? — пояснила Шицгал полёт своей мысли.

— Да так... Вполне себе приличный клиент, — проговорилась Кончиц.

— Картина Репина "Приплыли", — констатировал я, — Так вы, значит, вчера на промысел двинули?

— Жора, за кого ты нас принимаешь, — возмутилась Урыльник, которая теперь, как выяснилось, уже Бандера.

Ответом ей был звонкий хохот всего девичьего коллектива.

— Ну, приколистка, — держалась за живот Анфиса, — К Задорнову ходить не надо.

— Слышь, мать, а ты когда операцию по гименопластике успела сделать? — смеялась Галина.

— Какую операцию? — не поняла Ярина.

— Да по восстановлению девственности, — не унималась Антоненкова.

— Причём тут это? — откровенно не поняла Ярина, что от неё хотят.

— А причём тут: "за кого ты нас принимаешь"? — передразнила её Антоненкова, — Сказать за кого тебя Жора принимает? Или напомнить: на что ты в Москве у него же подписывалась? Сидит тут, понимаешь, и целочку из себя строит.

— Всё вы не так поняли, — встала на защиту подруги Кончиц. Или Штирлиц?

— Всё мы так поняли, — констатировала Ингеборге, — Как есть, так и поняли. Вот так всегда всё и кончается, когда в приличную компанию шлюх с панели берут.

— Сама ты бл...ь шпротная, — окрысилась на неё Кончиц-Штирлиц, срываясь на крик.

— Может быть я и бл...ь, — спокойно ответила Прускайте, — Может даже и шпротная. Но в отличие от тебя на панели ночами не стояла. И на рынке у хачей не отсасывала.

— Я тоже на панели не стояла, — крикнула Оксана.

Я обернулся на негра за стойкой. Фууу... Всё не так плохо. Он вроде пока в панику не впадает и патруль не вызывает. Ну, кричат друг на друга клиенты. Может им так нравиться? Главное — драки нет.

— Ой, ли, — покачала головой Ингеборге, в упор, рассматривая Оксану, — Тогда скажи нам, дорогуша, откуда тебя в наше агентство выдернули? Из какого говна? Ну, что молчишь? Не нравится, когда тебя, как котенка носом суют в то, куда нагадила?

Кончиц молчала, краснея шеей. И совсем не была похожа на какую-то там "фон".

А Прускайте продолжила, обращаясь уже ко мне.

— Жорик, ещё совсем недавно вот её, — она кивнула на Кончиц, чтобы я на кого другого не подумал, — Наш менеджер на Ленинградке , ночью, снял у "мамки" . Для собственного частного употребления. Выбрал под светом фар из десятка таких же. За тысячу рублей. Всего. Утром, протрезвев, рассмотрел, что баба кондиционная вполне и в агентство притащил. Потом агентство её у сутенёра выкупило. Она за это теперь менеджеру бесплатно дает, по первому требованию.

— Сволочь ты балтийская, фашистка недорезанная, п...да чухонская, — брызнула слезами Кончиц, подвывая, — Кому это интересно? Зачем ты всё это рассказываешь?

— Никому бы не было это интересно, — назидательно проговорила Прускайте, — Если бы ты вчера на панель не пошла. В первый же день! Правильно сказано, что в этом мире каждый имеет второй шанс изменить свою жизнь. И вы им не воспользовались.

— Врёшь ты всё, — зло сказала Урыльник, перестав плакать.

Глаза её были злыми.

— А вот и не подерётесь, — встрял я старой школьной шуткой, но девки на меня не прореагировали.

— Брэк, я сказал, — это уже сердито вышло.

Украинки литовку готовы были на пару порезать на ленточки, только дай порвать. Но драка в коллективе в мои планы не входила.

— Успокоились? — оглядел я 'пионерок', — Тогда продолжаем. Итак, если с обвиняемыми в моральном падении 'пионерками' нам не всё стало ясно, то требуется приступить к опросу свидетелей.