Путанабус книга 1 Лишние земли лишних

Серия 'Миры Андрея Круза'.

Межавторский цикл 'Земля лишних'

Мамонт Старицкий

ПУТАНАБУС

Фантастический боевик. Фанфик — мидквел (вбоквел) на роман "Земля лишних" Андрея и Марии Круз.

Трилогия.

Книга первая.

ДАС ИСТ ФАНТАСТИШ

День первый.

Российская Федерация. Москва.

22 июня 2005 года, вторник, 14:31

Затем вскочил в автобус и вальяжно приказал рыжему водителю.

— Чё стоим? Поехали

Пока тот флегматично дёргал рычаги и крутил стартёр, развалился в бордовом кожаном кресле, закурил привычный 'Парламент' и наконец-то смог отдаться приятным чувствам на грани эйфории. Это же просто восторг необыкновенный: официально, можно сказать — по прямому приказу руководства, сорваться в рабочее время за город с толпой классных тёлок, что характерно на пьянку, вместо высиживания в офисе геморроя. Во вторник! С тенденцией продолжения банкета и что немаловажно с оплатой затраченного времени согласно положенному окладу жалования. Сам себе завидую...

Всё. Вроде тронулись. Водитель показал мне кольцо из двух пальцев, типа, всё о'кей, шеф! И замурлыкал что-то негромко исключительно для себя. Для нас он радио включил с приятным мелодичным роком семидесятых годов прошлого века.

Я всё же, обернувшись, пересчитал подопечных по головам. Все на месте. Никого не потеряли, хотя на 'Мосфильме' можно запросто всю группу растерять поодиночке. Коридоры километровые. Павильонов много и в каждом что-то интересное происходит. И даже если никого в павильоне нет, всё равно есть на что посмотреть. Сам помню, как в первое посещение киностудии стоял с упавшей челюстью, глядя, как похмельные художники бригадой в пять человек дворницкими мётлами из прутьев на заднике ноябрьский лес изображали. Макали метлу в ведро с краской и шлёп-шлёп по очереди — уже дерево. Шлёп-шлёп — второе. У каждого метла с разной краской. Такой вот конвейер. Потом четыре мужика поставили там стенку с окном, и вообще от натуры стало не определить. На всё минут двадцать ушло. Профи...

Территория киностудии огромная. По этому признаку 'Мосфильм' прочно удерживает первое место в мире. Голливуд, конечно, побольше будет, но Голливуд не одна студия, а десяток, если не полтора.

Отдали пропуск на воротах 'Мосфильма', две минуты езды по Потылихе , свернули у желтого забора крайней Правительственной дачи и попилили по набережной в сторону Киевского вокзала. Мимо дома, считай, проедем, но заскочить не удастся, время уже поджимает. Вот так вот, качу на пьянку с ночёвкой без смены белья, зубной щётки и прочего мыльно-рыльного. А всё это спешка проклятая. Ладно, выплывем. Деньги есть — нигде не пропадём. Не старый режим с его тотальным дефицитом.

На душе бесшабашность какая-то злорадная. Пусть там на Таганке в гламурной переговорной нашего агентства зачахнет кто-нибудь другой на пару с этим быдловатым "отечественным производителем" хрен знает чего и хрен знает для кого, который мучил меня последние две недели. Подумаешь, страстно жаждет он для своего "кафе-шашлычной от кафе-пельменной" названия, как говорят юристы 'до степени смешения и узнавания' с уважаемой крупной фирмой. Сам назови и беги регистрировать. Делов-то на сто баксов взятки! Чё тут городить такие сложные уборные?

Нет, ему, видите ли, надо, чтоб юристы при этом его за жопу не взяли.

И адреса в Интернете и 'мылу' подобрать, чтоб клиенты не путались.

И чтоб филология была на высоте...

И философия...

И миссия...

И теплые ассоциации...

Ненавижу таких козлов, сосущих мой мозг!!!

Откуда только берутся такие любители тупо посидеть на хвосте у успешного коллеги. Ни черта ведь не понимают, хоть кол на голове теши, что догоняющая позиция изначально порочна. По определению. Но отсутствие перфекционизма у таких клиентов зашкаливает до полной потери самоуважения. И при этом они — эти "отечественные производители", реально мнят себя самыми хитрыми. Вот такой парадокс.

Но, что на самом деле добивает, так то, что они всё это безобразие называют партизанским маркетингом! А партизанский маркетинг это, я вам скажу, высокое искусство, а не примитивный плагиат.

Я этому, извините за выражение, 'отечественному производителю' говорю, что лучше сделаю...

А вот, как раз лучше ему и не надо.

Ваще.

У работодателя же моего — умной стервы с красивыми ногами, принцип железный: мы не теряем ни одного клиента. Любой каприз за его деньги. Отрабатывай Жорик свою ежемесячную компенсацию в четыре штуки евро, и не жужжи.

Кто бы с этим спорил. Хотя противно. Потому, как с каждого проекта помимо оклада мне ещё и бонус капает. Зачастую больше заявленного оклада. А вот размер этого бонуса, как раз от этой стервы и зависит. Кто спорит, тот без бонусов остаётся. Хорошо хоть спать с ней не требуется. Не, я в принципе не против — баба она хоть куда, и умна, и красива, и раскована в меру, только вот давно приучен не путать петинг с тренингом. Ещё батя покойный вдолбил: не спи, где живешь, не живи где е...шь. Тем более с шефом. Работа важнее сексуального каприза, особенно в наши распутные времена.

Вот и дом мой проскочили, свернув на Кутузовский проспект. И всё моё мыльно-рыльное там и осталось. Хорошо у Ругина в поместье зубные щётки, как в хороших отелях в целлофанчике раскладывают по номерам. А то бы совсем беда. Девкам-то хорошо, у них у каждой баул с косметикой совсем на чуть-чуть меньше чемодана. Мыльно-рыльное, презервативы и сменное бельё у них всегда там дежурит, как в тревожном чемоданчике офицера МЧС .

Красивых девок я подогнал. Ругин будет доволен. А раз он будет доволен, то и заказы не заставят себя ждать. А контора у него о-го-го. Пятая в мире добывающая компания. По размеру. По персоналу. Главное — по капиталу. И бюджет на маркетинг у них очень даже не хилый, на западном уровне. Мне бы от него всего чуть-чуть отгрызть и целый год в шоколаде. А чем больше таких крупных заказов, тем меньше сосут мой мозг так называемые 'отечественные производители', у которых всё импортное, и комплектующие и рабочие, и всё остальное, только менеджмент свой, совково-быдляцкий.

Примеры в 'нерезиновой' валяются прямо на асфальте. Была такая компания 'Комдив', интернет мне домой проводила. Вовремя не заплатил — всё... Наказан. Подключат обратно только с первого числа следующего месяца. Потом этого провойдера американцы перекупили, и очень долго удивлялись, как это компания сама отталкивает от себя людей, которые ей несут ДЕНЬГИ!!! Теперь хоть в последний день месяца плати, всё равно сдерут за все тридцать прошедших дней. Но, во-первых, стало удобней мне, как клиенту. Во-вторых, никто меня теперь не 'наказывает', разве что сам себя. На деньги.

А вообще я свою работу люблю. Бывают, бывают и на этом брезентовом поле свои алюминиевые огурцы. И ещё какие! Пару лет тому назад сделали мы одной сибирской промартели найминг с брендингом тривиального стирального порошка неясного качества. И коробочку — упаковочку отрисовали им на графопостроителе в стиле "советская ублюдочная", в две краски на грубом картоне. Так и надо было по концепции: резко выделиться среди этой всей пёстрой рекламной цветокрасочности кондовой простотой.

Назвали мы им этот продукт "Стиральный порошок "Обычный". И за полгода, вообще не давая никуда никакой рекламы, отбили производителю три процента (!!!) российского рынка. И хороший такой кусик казахстанского.

На чужой рекламе!

Да так, что все эти хваленые "Аэриалии" с "Файдами" только через год очнулись и перестали себя в рекламе сравнивать с "обычным порошком".

Сами, да?

Ага!

Щас.

Очнулись они, потому что мы на них у себя в суд, а в Стокгольме в международный арбитраж подали, на предмет того, что в своей рекламе наглые буржуины не по делу обсирают нашу зарегистрированную марку. И, как понимаю, бабла мы с них ещё за это стрясем. В Стокгольме так точно.

Вот это я понимаю настоящий партизанский маркетинг. Это по мне.

А в агентстве пусть кого-нибудь другого теперь на амбразуру кидают.

Выскочили, наконец, с Кутузовского проспекта на Рублёвку, там движуха полегче стала, несмотря на то, что дорожный просвет намного уже.

— Через Крылатское пойдём? — поинтересовался у водителя.

— Ага, — ответил тот, не оборачиваясь, — По МКАДу и на Новую Ригу . А там, считай, финишная прямая.

— А что сразу с 'Мосфильма по Минке не поехал? Зачем такой рок-н-ролл крутили? — выступил с претензией.

Водила чуток замялся, но нашелся быстро.

— Командир, мой отец всегда говорил, что самые быстрые, это знакомые дороги.

— Ладно, проехали уже, — не стал я обострять ситуацию, в виду бесполезности такого спора, действительно: проехали и время потратили, — Мы к расчетному времени успеваем?

— С запасом, — успокоил меня водятел, — Если на кольце не встанем.

— Всё как-то у тебя по-татарски получается, — всё же не удержался я от упрека, — Слова 'назад' совсем нету, слова 'отступаем' совсем нету. Просто поворачиваемся и алга .

— А как же иначе, — невозмутимо ответил водятел, — Я же татарин.

Уел, ничего не скажу, уел, гегемон .

— Да ладна... — удивился я, — Ты на татарина-то совсем не похож.

— Много ты, командир, татар видел? Небось, только казанских, да крымских. А мы мищера всегда белыми были. Да хоть девчонок своих спроси. Там вон, сзади, две татарки сидят.

— Иди ты?

— Зуб даю, командир, — водятел расплылся довольной улыбкой, — Черненькая будет казанской, а рядом с ней пепельная блондинка светлоглазая, красивая такая — точно мещерская татарка. К бабке не ходи.

— К какой бабке?

— Да присказка такая у нас есть. Бабка, в смысле гадалка ясновидящая. Есть ведьмы, есть колдуньи, а есть бабки. По деревням. У русских то же самое.

— Мда?

— А то? У нас полдеревни русские, полдеревни татары. А бабка одна на всю деревню. И та чувашка, — смеется.

Настроение водятел и мне повысил, хотя оно и так сегодня запредельно высокое. Я с того и повествование начал, с радости. С дикого удовольствия получить проект на корпоративную вечеринку всемирно известной корпорации "Сибнедра", вместо тупого бодания с этим, извиняюсь за выражение, производителем за наименование его очередной "прокладки" .

А ещё нехилым бонусом упало, что за это "супер-пати" перед руководством корпорации отвечает их же директор по маркетингу, а я так... У него на подряде-подхвате, типа он пописать вышел, а я поддержать.

По секрету скажу, что я ещё левака на этом проекте срубил в боковичок — тьфу-тьфу не сглазить — аж пол-лимона наликом, помимо того, что олигархи уже перевели нам в агентство на банковский счёт. Капуста , которой я не обязан делиться с моей хозяйкой, а всё в мой карман, что греет даже больше праздника. Вообще-то налика был целый лимон , но откаты в России ещё никто не отменял. Всех денег не украсть даже премьер-министру. Но тут я ещё кучерявей живу, чем он, у него всего два процента, а у меня полста. Так-то вот.

Но и виражей пришлось заложить мне за такое короткое время, аж холка мокрая, с которой все в задницу стекает.

И артистов им по "списку пожеланий" найди, уговори, аппетиты обломай, вовремя отправь.

И ведущего на это 'пати' обеспечь с любимой телепередачи САМОГО. Хорошо тот уже прикормлен в этой компании давно. С ним хлопот почти не было. Быстро всё разгрёб и время нужное освободил. Я бы тоже не тормозил при таких гонорарах за один вечер, как у меня за квартал.

И лабухов для создания фона между выступлениями "королей римейка", а потом и для танцев "до упаду" — представь.

И арфистку классную — не ниже лауреатки, отдельно, для ублажения тихим журчанием струн олигархической кишки в процессе её набивания...

И аппаратуру для сцены арендуй вместе с инженером-акустиком и бригадой сборщиков. Опять же, вовремя отправь.

И оформителей хороших найди, да чтоб всё было как в лучших домах, но лучше. Обязательно с шариками трёх цветов матового блеска. Отправить их на место заранее, и чтоб к началу вечеринки и духа их не там было. Оформителей, я имею в виду, не шарики.

И...

Слава Богу, поваров с халдеями на меня не вешали, там уже был давно обкатанный вариант с выездной бригадой из модного центрового ресторана "Славянскiй трактiръ". С собственными бордовыми ливреями с золотом, штанишкоми до колен, напудренными париками и белыми перчатками. Это у них на выезд такая униформа, как у дворцовых лакеев восемнадцатого века. В самом трактире они там больше в посконность и кондовость играются. Поросёнок с цыганским выходом. На половых косоворотка, фартук до пола, прическа на прямой пробор, как у молодого Горького. Полотенце через руку: 'Чего изволите, барин'... Ну да, когда в меню даже цен нет, перед клиентом можно и прогнуться лишний раз. Даже мне там особо не по карману.

И почему моя должность называется "креативный директор" , я что-то не догоняю. Что тут креативить?

Раньше, во времена исторического материализма, такими делами простые администраторы без специального образования вполне успешно заправляли. А вот наши современные супер-пупер за доллары образованные акаунты только бумажки с места на место перекладывать могут. Что-нибудь более серьёзного им уже не поручить. Даже если сами задницу от стула оторвут, то лучше их обратно усадить на попу ровно. Так хлопот лично вам будет меньше.

В самый последний момент "капитаны отечественного майнинга " зачем-то через нас ещё элитных путан с эскорта заказали, как будто у них в компании офисного планктона нехватка. Да ещё хитро так: они нам денежку безналом через банк, а гонорар за "лохматое золото" будет в нашем агентстве выплачен девкам налом. Но нам татарам всё равно, что водка, что пулемёт, главное, чтобы с ног сбивало. Провели по бумагам, как промо-акцию "сибирских недр" с промо-девочками. Ну, типа таких, что на автосалонах вокруг машин полуголые кобенятся, потенциальных клиентов отвлекая от выставочного продукта конкурентов.

Тот ещё, к слову, свалился на меня приватный крипто-конкурс красоты 'Мисс недра 2005', со мною единственным в составе жури. Можно даже сказать блиц-конкурс, аж на целые сутки нон-стопа с нон-прихлопом. За такую вредность раньше, при коммунистах, на работе молоко бесплатно давали.

Я три лучших московских агентства по эскорту сквозь себя прогнал, практически без сна и еды, нещадно отбраковывая четырёх претенденток из пяти. Кофе уже из ушей лилось. Думаете это легко? В области баб я конечно суперперфекционист, но такое оказалось очень тяжко даже для моей крепкой шеи: из реально красивых молодых баб отбирать лучших. Да я бы почти всех забрал, в агентствах эскорта тоже не слепые на отборе сидят, но у места у меня ограничены размером автобуса.

В конце концов, резко отказав в продолжении мероприятия остатку очереди и скомкав всю финальную часть, всё же и с этим справился, вовремя вспомнив, что не для себя любимого в гарем баб отбираю. А олигархам нашим и эти девки за божий дар. Там осталось-то у них на раз поссать...

Потом, уже утром, перед выездом 'на природу' долго ещё репетировал с тринадцатью "мисками Сибнедр". Можно сказать, практически в полном угаре пахал. И не то, что вы сейчас подумали, а типа сюрприз клиентам, комплимент, так сказать, от шеф-повара, готовил.

А времени уже, считай, уже и не было. За остатний день надо было этот ансамбль народной сиськотряски имени Волынского ещё одеть однообразно. И тут да здравствует "Мосфильм", где стараниями Карена Шахназарова практические всё есть в больших количествах, и всё продается-покупается. А что не покупается, так свободно арендуется. Были б деньги.

Но, слава Богу, и это уже позади, а впереди целый вечер халявного оттяга от трудов праведных, с пойлом дорогущим, осетрами-рябчиками и ночевкой в шикарном корпоративном поместье.

Тут бы возликовать, но, по правде, как на духу, мне уже ничего не хотелось. Устал я.

И насчет баб... После такого конкурса я их видеть уже не могу. А тем более местных, сибнедровских офисных лядей, и даром не надо. Как и этого автобуса элитных путан, которых сейчас везу на случку с элитой российского бизнеса. У меня сейчас всё, как у того мужика из анекдота, который всю ночь просидел в шкафу у жены директора парфюмерной фабрики, а под утро вывалился из мебели, под ноги её мужа, слёзно умоляя того дать говна понюхать.

Мне бы сейчас просто поспать минуток шестьсот. Было бы в самый раз.

А все бабы потом, когда отдохну...

Куда они денутся?

Ночевка за городом нарисовалась обязательной — хрен сотрешь, так что свою машину пришлось оставить в гараже и сопровождать эскорт автобусом. А так хотелось перед сибнедровским директором по маркетингу похвастать новенькой — три недели, как из салона, Audi-S4 Sport. Пять горшков с турбиной в ряд. Аж, 220 кобыл в двух литрах.

До этого у меня была восемнадцатилетняя "двухсотка" в 44-м кузове, но Ругин & Ko мне всю плешь проели, что "я уже выпадаю" и прочее бла-бла-бла с понтами. А мне она нравилось. Ещё пяток лет покаталась бы на ней вполне в своё удовольствие. И ремонт дешевый — "разборки" на каждом шагу.

Новая-то машина даже по салону мне не очень: тесновата в плечах, типа "бочки" . Но в подхвате, не хуже "двухсотки": с места до сотни кэмэ за семь секунд, до шестидесяти — за три. Любого "мерина", даже расточенную "целку" с семи литрами дури, делаю, как стоячего.

Но, увы, прав Ругин, в сегодняшней Москве, в этом Дефолт-сити, надо реально внешне соответствовать своему социальному слою, хочешь ты этого или не хочешь, если только ты не признанный этим слоем оригинал. Ну, типа, как Ходорковский, который в его лучший сезон выпендривался дешевыми электронными часами. И, чтобы мне из тусовки не выделяться, пришлось расстаться с любимой старушкой из-за пустых понтов, и войти в серьезные траты. Понты нынче дороже денег.

Обратно в Москву Ругин обещал меня отправить машиной из своей конторы, когда вечеринка закончится.

А закончиться она может вполне дня через два-три и даже через неделю.

И даже не в Москве.

Бывали такие прецеденты с "капитанами российского бизнеса".

В принципе я мог бы туда и не ехать сам, но деньги надо забирать не, когда это тебе удобно, а когда тебе их дают. Иначе, возможны варианты...

Наконец-то наш автобус вырвался из забитой транспортом Москвы, почти, что в график, и стал довольно резво пожирать асфальт на широкой "Новой Риге" .

Уфффф...

Всё.

Можно расслабиться и покурить. А заодно представиться читателю. Часть имею, Георгий Дмитриевич Волынский, креативный директор рекламного и пиаровского агентства "АйвиЛи" , выпускник философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, кандидат политических наук, почти тридцать пять лет, беспартийный принципиально. Холост по тем же соображениям. Детей, о которых бы знал, не имею.

Срочную отслужил ещё в прошлом веке, в последние годы СССР, честные два года в разведке Северного флота. Звучит громко, а на самом деле, сидел в подземном бункере под Мурманском и слушал разговоры американских летчиков с авианосцев в Средиземном море, вычисляя, кто куда перевелся, и кто у кого какой новый начальник образовался. Наше дело было такую информацию вовремя записать, а обрабатывали её потом высоколобые капитаны высоких рангов, аналитики. Зато там всё у нас было, по Окуджаве: "Ах, если б вам служить на суше, да только б ленточки носить"... Ленточки-то носили, только хвастаться ими было не перед кем в глухой Хибинской тундре. Только на дембель и покрасовался ими перед женским полом... Пока домой не доехал.

Зато нынче упакован и весь в шоколаде.

И все бабы мои.

Про машину мою вы знаете — уже хвастал. Квартира у меня тоже есть, небольшая, всего двухкомнатная, на задних флигелях сталинской высотки на набережной Шевченко. Это где с фасада гостиница "Украина". Комнатки так себе. Зато потолки 3,60 метра. Кухня 14 квадратов. А прихожая, так совсем все 32 метра. Хоть каток заливай. Ну и сан-сран-узел, хоть и совмещенный, но по площади больше, чем меньшая из комнат. Такие вот сталинские извращения. Но мне, лично, они нравится.

В квартиру эту я весьма удачно вложился в "год дефолта" , когда всё в Москве в одночасье резко подешевело. Всё, кроме заморских зеленых бумажек с провинциальным дизайном. Зато теперь эта квартирка стоит, даже опасаюсь сумму озвучивать. Всё равно не поверите. А рынок всё растёт.

Но вот на хороший, настоящий евроремонт постоянно тупо не хватало денег. Его же по частям не сделать. А в жизни, как всегда, то одно, то другое, то машину купил. Не молдаван же звать, как некоторые, не будем показывать пальцами. Привезут из-за кордона супер-пупер материалы и оборудование за деньги нереальные, а монтировать всё это нанимают безграмотных таджиков. Ну, и где логика? А логики никакой — одна жадность на профессионала лишнюю копейку потратить.

Но вот теперь, после этого корпоратива , надеюсь, хватит мне на всё. Если доложить...

В пиаре тружусь со студенческих времен, (разве что пару раз, из интереса, в экспедиции съездил: один раз с геологами на Алтай, в другой — с археологами "писистрат" пил на Тамани), за плечами убедительное резюме в восемнадцать предвыборных компаний, не считая проектов информационного обеспечения рейдерских захватов "заводов, газет, пароходов" одними олигархами у других таких же. И прочей мелочи типа проектов по наймингу , брендингу и репутационному менеджменту. Иногда и чисто рекламный проект пробегал. Но это реже.

Увлекаюсь... Да ничем я не увлекаюсь, даже компьютерными играми, меня работа так развлекает, что уже ни на что, кроме баб и не тянет.

Как пропилил наш автобус с полста километров от МКАД , свернули в реденький соснячок, разделенный качественной бетонкой.

Рыжевато-блондинистый водила татарин напевал что-то себе под нос тягучее, неразборчиво-мусульманское. И ему абсолютно не мешал надрывающийся по радио неизвестный мне фольклорный хор, который всё рекламировал, что "лучше нету того свету"... Ага, ага... Особенно, "когда яблони в цвету".

Путаны, дисциплинировано молчащие всю дорогу, как только свернули с трассы, хором защебетали на своем птичьем языке, и, достав пудреницы из объёмных косметичек, в очередной раз стали подправлять свой товарный вид.

Мне делать было нечего.

Девчат, хотя и обалденно красивых, на вторые сутки рассматривать уже надоело. Точнее — приелось. Стал оглядываться, а что у нас вокруг автобуса? Но и там кроме обычного среднерусского лесочка по обочинам ничего интересного не было.

С большим удовольствием я бы ещё покемарил, но вскоре, после очередного поворота, показался крашеный зелёной краской дощатый забор в два человеческих роста и капитальная проходная красного кирпича у железных ворот. Зелёных же.

Российская Федерация. Подмосковное имение корпорации "Сибнедра".

22 июня 2005 года, 16:01

Автобус встал, прошипев тормозами, дверь открылась, и я со списком путан, простите, "промо-гёлз" выскочил наружу.

Из проходной, в окружении пятка невозмутимых охранников, вывалился, сложившийся пополам от смеха, встречавший меня директор по маркетингу всея "Сибнедр" Владимир Владимирович Ругин. Здоровенный высокий — под два метра, блондинистый детина, бывший боевой пловец Черноморского флота. На этом мы с ним и сошлись в нашей тусовке — оба мореманы в прошлом, и среди бывших гэбэшников и чикагских мальчиков смотрелись поначалу белыми воронами. Мы же с ним с пехоты поднялись. Оба специально профессии не обучались. Да и не было где ей обучаться — первый факультет общественных связей в России только в 2002 году появился. И МБА мы с ним не получали, по той причине, что сами преподавали там время от времени. И я, и он были людьми, которые сами себя сделали. Без волосатых лап в бекграунде .

— Ой, не могу, — отсмеявшись, всхлипнул Ругин, вытирая слезы, вытягиваясь в свой почти двухметровый рост. — Я стоню! Пацталом! Жорик, ты как всегда в своем репертуаре. Нет, ну ржунемогу... Блядей на школьном автобусе привез.

— Вованя, я рад, что тебе понравилось, — улыбнулся я, как можно шире, радуясь тому, что шутка юмора прошла в кассу.

Автобус действительно был шикарный. Весь в перчаточной бордовой коже, полированном хроме, бежевом шелке, с биосортиром, кофемашиной, холодильником и напрочь затонированными стеклами...

Но это изнутри.

Снаружи же это был самый тривиальный "носатый" КАВЗ 39766 на шасси полноприводного нижегородского грузовика "Садко", крашеный в ярко-желтый цвет с надписями спереди и сзади "Острожно, дети!", а по бортам весёленькими смешариками было нарисовано "School bus" . Ну, какой уж был, автобус, такой и нанял вместе с водилой в одной элитной подмосковной гимназии. Мне же именно зримый школьный транспорт надо было арендовать на это мероприятие. А американских носатых автобусов в данный момент в Москве не было свободных. Зато какое шикарное импортозамещение получилось!

В ответ на всё неутихающее хихоньки да хаханьки принимающей стороны, сам я, крепясь насколько мог и сохраняя невозмутимую морду лица, засунул руку в салон, достал оттуда медный, слегка помятый пионерский горн с красным штандартом и выдудел из него нечто невнятное. В принципе музыка тут и не важна совсем, это знак был, символ ушедшей эпохи.

Затем упер горн в бедро с отлетом локтя, и крикнул:

— На линейку становись!

Чертова дюжина путан, бодро повыпрыгивав наружу, построились у автобуса в линеечку. На них были надеты туфли на высоких шпильках, белые гольфы, короткие до самой этой, темно-синие юбочки-манжетки, белые блузки с рукавчиками-фонариками и красные пионерские галстуки, которые в наше время носят только дети членов КПРФ, и то, наверняка, насильно. Прически также были соответствующие: косички кренделями и вразлет, конские хвосты или короткие каре. Гримеры мосфильмовские постарались всех стилизовать путан под брежневские семидесятые годы, которые, по воспоминаниям наших олигархов, пришлись на их счастливое детство, когда состоялся первый их дрочер , на такие же сиськи с красным галстуком у пионервожатой.

— В борьбе за недра будьте готовы? — скомандовал.

Вскинув руки в пионерском салюте, путаны хором выкрикнули.

— Всегда готовы!

Тут уже ржали все.

Охранники.

Водила из автобуса.

Ругин.

Да и сам я заржал, глядя на них.

Даже девки прыснули в кулачки, впрочем, стараясь сохранять свои личики серьёзными, сообразно прейскуранту и взятой на себя роли.

Сюрприз удался. Я его даже не для олигархов готовил, а персонально для Ругина, что б он и дальше не забывал подкармливать заказами такого креативного партнера, как я.

— Не... — Ругин в остатний раз отдышался, и поправил очки в тяжелой черепаховой оправе, — Это должен видеть каждый. Вот так ты их прям на главную площадку и повезёшь.

Мне такой расклад никак не климатил, пиарщик профессия непубличная, и я пошел в отрицалово:

— Вованя, ты уж как-нибудь со своим начальством сам, а?...

— Жорик, мне никак не можно это, а то бы я такого случая не упустил, поверь, даже галстук пионерский бы нашел — вспомнил детство. Увы, я тут на посту, пока всех не встречу, не распределю... Это у них праздник, а мы с тобой на работе. Я тут вообще за цепного барбоса сегодня. Не скажешь, что и топ-менеджер. Придется тебе вожатым шмаровозом побыть у пионерок. А чтоб не так обидно было... — Ругин сунул руку за борт тысячедолларового пиджака и вытащил оттуда пухлый офисный конверт.

— Думаю, это тебе скрасит любое неудобство, — и добавил, улыбаясь.

В желтом офисном конверте был невскрытый банковский пресс ярко-зелёных купюр достоинством в 100 евро и пачечка долларов россыпью. Вожделенные мои полмиллиона рублей по курсу Центробанка.

Я глупо улыбнулся. Действительно за такой гонорар можно разок и проехаться.

Тут из проходной вышел пожилой, в залысинах, охранник и что-то, важно так, прошептал Ругину на ухо.

Ругин почесал пятернёй в коротко стриженом затылке, и, найдя решение, сообщил:

— Так... Водитель подождет здесь, в комнате отдыха охраны: еда-питье бесплатно, телик-видак и сортир там есть, не соскучится. Такое дело: его в списке нет, и охрана не пускает. Вот так вот. Придется, Жорик, тебе ещё и водилой, раз вовремя не озаботился...

— Ну... — от возмущения у меня, как говаривал классик отечественного постмодернизма , "в зобу дыханье спёрло".

Но мое возмущение Ругин не дал выплеснуть наружу. Приобнял меня, покровительственно похлопывая по спине.

— Надо Жорик, надо. Пиар требует жертв. Тут-то, всего не всего, меньше километра.

— Вованя, автобус же с "тяпкой" , а я только на автомате езжу. Никак не справлюсь. Охранника в водители дай.

— Не могу, — Ругин развел руками, — Тут их и так самый мини-миниморис. Ты же понимаешь: какое мероприятие нынче. САМ будет! А с "тяпкой" что там уметь-то. Воткнул первую и не торопясь покатил. Километров по двадцать в час. За воротами налево пилишь до развилки, на ней направо и так до самого места. Не заблудишься.

И похлопал меня по карману, куда я конверт с деньгами спрятал. Вот, гад, знает мое самое чувствительное место.

С немного упавшим настроением сказал "пионеркам", чтобы снова забирались в автобус. Залез туда и сам, уже на водительское сидение и захлопнул дверь длинным таким рычагом хромированным. Повернул ключ, и мотор на мое удивление легко подхватил на первых же оборотах стартера. Не ожидал такого от отечественного производителя.

Ворота передо мной медленно разошлись, открывая проезд.

Ругин, помахав рукой, крикнул, что "скоро встретимся, оттянемся", ушел в домик охраны.

Я, попутавшись с длинным рычагом, справа от кресла, всё же воткнул какую-то передачу, и отпустил сцепление. Покатив немного внутрь поместья, быстро уперся в большую, метров двадцати в диаметре, хорошо ухоженную клумбу с желтыми, красными и синими цветами, рассаженных заковыристыми узорами. В центре клумбы, среди культурных цветов, диссонансом возвышалась нехилая "альпийская горка". Я ещё мельком подумал, что в такой горке вполне можно скрыть фронтальный ДОТ . С крупнокалиберным пулеметом. Не иначе. Прямо напротив ворот. Берегут себя олигархи, как живую силу, однако.

Подбежал охранник и стал перед капотом жестами показывать, что я должен объехать клумбу слева.

Слева, так слева. Удалось, даже не подключая задний ход, хотя и вкрайняк, разойтись с клумбовым бордюром, и уйти влево. Ну, не помню я как с этой "тяпкой" обращаться. Механическая передача у меня в руках была, когда я только водить учился на "шахе" . То ли дело "автомат". Воткнул "драйв" и поехал. Никакого тебе геморроя. И в пробках московских только педалью тормоза работашь: нажал, отжал, нажал, отжал. Красота.

За клумбой было тут всего две дороги: направо и налево, и каждая начиналась, не доходя до конца клумбы, хотя сама клумба была асфальтом окольцована. Но раз так странно строят, "значит это кому-нибудь нужно", как сказал пролетарский поэт из дворян при кровавой диктатуре "политической проститутки" Троцкого.

Я неторопливо катил по асфальту. Поместье больше напоминало ухоженный лес, чем регулярный парк, но светильники вдоль дороги попадались, хотя пока ещё и не работали по раннему времени.

На узкой развилке, которую венчал очень красивый большой вековой дуб, машинально взял влево, что мне впоследствии сильно аукнулось. Что тут поделать: с детства путаю право-лево. Особенность детского развития: у меня шрам на левой руке — собака укусила ещё в совсем нежном возрасте, и учили меня родители определять право-лево, как раз по этому шраму. Так и повелось, что просто в пространстве, без сверки с левой ладонью часто путаюсь. А тут ещё и находясь в несколько растрепанных чувствах...

Всё же подставил меня Ругин, красиво и незаметно подставил, да так, что сегодня, в приличной компании, и за сутенёра могут принять. Видок у меня, как на грех, вполне подходящий: брит наголо, шелковый пиджак от "Брионии" в крупную бежево-голубую клетку, белая рубашка-апаш, синие слаксы и черные мокасины от "Лакост" на босу ногу. Правда, часы не золотые, а из полированной стали. В прошлом году, в Софии, в аэропортовском дьюти-фри , купил эти котлы от Абрама Бреге за полторы штуки евро. Так, скромненько и со вкусом. Стиль "Марине".

И хоть "голды" у меня на шее нет, в целом это всё же есть попадалово на имидж.

Сволочь Ругин. Так ведь и погоняло нехорошее может прирасти, хрен отмоешь.

И как я на такое подписался?

Не иначе, как с недосыпу.

Дорога стала плавно заворачивать влево, постепенно снижаясь, пока не уперлась тупиком в крашеные суриком металлические ворота, врытые в земляной холм, покрытый яркой синтетической травкой, типа "канада-грин" или ещё чем-то таким же, с маковкой в жимолости. Дальше дороги не было.

Приехали вроде. Хотя и странноватое место для корпоратива, но у богатых свои причуды. Бывали и похлеще прецеденты, типа старого командного пункта РВСН в подземном бункере или списанного вертолётоносца, палубу которого превращали в танцпол. Так что удивить меня трудно.

Побибикал клаксоном с несколько неприличной крякалкой.

Ворота открылись.

Оттуда, как ошпаренный выскочил безликий человек в черной униформе с надписью во всю спину желтыми буквами "ОХРАНА". Замахал руками, типа: "быстрее проезжай".

Ну, я и не стал тормозить. Аккуратненько въехал в большой бетонный зал с пандусом на какую-то площадку, огражденную гнутыми водопроводными трубами. За ней стояла широкая арка из толстого швеллера со светофором наверху.

Светофор был положен на бок.

Горел красный.

Дальше была только глухая бетонная стена с отпечатками швов опалубки.

— Что вы раньше графика припёрлись? — возмущенно забухтел в динамики второй охранник, который на возвышении у стенки стоял в сооружении типа гаишного плексигласового "стакана" на перекрестке. За ним, на вбитой в голую бетонную стенку арматурине висело на ремне помповое ружье.

— Во, блин, а я думал, что я на таких скоростях даже опоздал, — спокойно ответил я, опуская стекло водительской двери, одновременно глуша двигатель. Мне с охранниками препираться в падлу, не по чину будет, — Вованя от проходной гнал: "быстрее доставляй путан".

— Ну, раз гнали, то въезжай сразу на пандус осторожненько и вставай на платформу пока колесами не упрешься, — крикнул первый охранник, закрывая ворота.

— Давай, давай, не задерживай. Нам ещё один автобус провожать за ленточку. Скоро уже будет, — крикнул охранник из "стакана".

— Дверь открой, — попросил первый охранник, подходя к автобусу.

Я потянул рычаг пассажирской двери.

Охранник поднялся в салон, уставился на моих "пионерок", почесал репу и озадаченно произнес:

— Ага... Ебаться в кружечку...

Тут мои дрессированные "пионерки" мигом вскинули руки в пионерском салюте и хором ему ответили

— Всегда готовы.

Я угорел, глядя, как окончательно охреневшее лицо охранника умудрилось охренеть ещё больше. Глаза его резко расширились, а зрачки стали разъезжаться в стороны.

Забеспокоившись, что охранник сейчас срочно будет нуждаться в психологической реабилитации, приготовился не торопясь выбираться из водительского кресла. Но, видать, мужик крепкий попался. Как сейчас модно говорить — стресоустойчивый. И абсолютно без чувства юмора, что его, вероятно, и спасло. Подвигав ушами, он вышел из ступора, наклонился ко мне и вопросительно прошептал.

— Это точно путаны?

— А в чём проблема? — ответил ему таким же шепотом.

— Ну, это... Галстуки пионерские...

— Путанистей не бывает, — усмехнулся, — А на галстуки забей. Так заказано.

— А почему их не усыпили? — спрашивает так, как будто я какую-то инструкцию нарушил.

Тут очередь охреневать пришла уже мне.

— Понимаешь, бразер , — отвечаю. — Они хоть и бляди, но, всё же, не суки, чтобы их усыплять, — и хихикнул.

На хи-хи уже пробивало круто, как под канабисом , но удавалось сдерживаться. Хотя и с трудом.

Девки, за нашими спинами перестали прыскать, и ржали уже в голос. Видать наш шепот был не таким уж и тихим.

— Ну, тебе видней, — пожал охранник плечами, — Но вот если что...

— А вот этого как раз и не надо...— задавил я свое хи-хи куда-то внутрь организма, так как охранник был предельно серьёзен. Просто супербизон какой-то, — Кто из нас опытный? Ты или я? Успокой заранее.

— ДокУмент всем выдан, — вновь спросил он, надавливая на букву "у".

— Да есть у нас все документы, не парься, — уже раздраженно ответил я, подумав о паспортах и утвержденном, с печатью проходной, списке-пропуске на территорию усадьбы "Сибнедр".

— Тогда лады, — сказал он мне, и, обернувшись к девчатам в салон, стал важно вещать,

— Дамы...

Те опять заржали в голос.

— Серьезней, дамы, сейчас вы пройдете новейшую систему охраны, построенную на физических принципах, открытых учеными всего несколько лет назад.

— Надеюсь, не британскими учеными , — снова переливчато засмеялась чернявая "пионерка" по имени Роза.

— Нет, не британскими. Американскими, — с той же серьезной рожей продолжал читать свою лекцию охранник, — Главное, это не опасно для организма и совсем не больно. Но на всякий случай при прохождении завесы, которая будет внешне выглядеть, как серебристый целлофан, не дергайтесь и не шевелитесь. Лучше всего закройте глаза. Некоторые неприятные ощущения могут быть, но не сильные и не более тридцати секунд. И не у всех. Уверяю, это безопасней рентгена в аэропортах. Завеса пройдет весь автобус. Как завеса прошла, можете снова шевелиться и делать все, что вам заблагорассудится.

И снова обернулся ко мне и стал инструктировать:

— Заезжаешь на платформу. Глушишь мотор. Ждешь зеленого сигнала. Платформа сама поедет. Как остановилась, снова можешь заводиться. Понятно?

— Чего непонятного? Все просто, — ответил я ему, а сам подумал: может пора уже обижаться?

— Ну, тогда пошел, — похлопал он меня по плечу, на что я поморщился. Терпеть не могу амикошонства от обслуги.

Завел мотор. В натяг въехал по пандусу на платформу, уперся колесами в ограждение и выключил двигатель.

Светофор на арке загорелся желтым, потом сменился зелёным, загудел за стенкой трансформатор, что-то негромко завыло на пределе ультразвука и пространство внутри арки на мгновение прострелило красивыми разноцветными искрами. Затем оно, как бы подернулась инеем и превратилась занавесь, похожую на колыхающееся расплавленное олово. Красиво и завораживающе. Прям, "Звездные врата" голливудские. Я увидел отражение в этой завесе и автобуса, и себя за рулем в нём, как в павильоне кривых зеркал в парке культуры и отдыха. Ещё их в моем детстве называли "Комнатой смеха". Но мне почему-то сразу стало не смешно. Даже немного жутко.

Ну, надо же, блин горелый. Никогда не слышал даже о таких системах безопасности, хотя в этой области я, кажется, уже всякого навидался, думал, глядя на надвигающийся, колышущийся слегка, кажущийся металлическим, занавес.

Сначала в нём скрылся капот автобуса, как его отрезало, потом переднее стекло, потом я утонул в нём лицом, инстинктивно закрыв глаза. Почувствовал сначала на лице, а потом и во всем организме одновременно и жар, и холод. Что-то покалывающее скользнуло по щекам, пробегая к затылку...

Гул генератора внезапно исчез, и наступила тишина. Я почувствовал, как что-то непонятное так же облизнуло холодом спину и толкнуло вперед.

Новая Земля. Территория Ордена. База по приему переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа".

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 9:01

Открыв глаза, и бросив взгляд в боковое зеркало заднего вида, увидел, что борт автобуса появлялась из ничего, просто из колеблющегося воздуха.

То же самое было в салоне. В центральное зеркало было видно, как мои пионерки выплывали из колеблющегося ртутного полотна с широко раскрытыми одуревшими глазами.

И было, отчего одуреть, кроме чудес завесы.

Вместо громкой музыки и нарядной толпы на красочно разукрашенной VIP-площадке корпоративной вечеринки пятой в мире добывающей компании, автобус попал в такой же унылый бетонный зал, только построенный зеркально тому, из которого мы выкатились секунды назад.

Но непонятности, как оказалось, только начались. И дальше только множились.

Не дав мне опомниться, к автобусу подбежал охранник, но уже в форме песочной окраски, с американским автоматом на плече и малиновым беретом за погоном, и заорал:

— Кому стоим! Куда тормозим! Съезжай скорее. Вон туда ехай, — он показал направление рукой, — По нарисованной линии. Ставь автобус на стоянку номер четыре. Вприпрыжку действуй, мне ещё два автобуса принимать.

И пошёл сам впереди капота ровно по белой линии, прерывисто нарисованной прямо на бетонных плитах толстой краской дорожной разметки, ведущей на гравийную стоянку, уже во дворе, у бетонной стены то ли склада, то ли бункера, не понять навскидку. Единственной определенностью были желтые деревянные щиты, прикрепленные на стену. Наш имел номер "4", и был на таком же щите аккуратно намалеван черной краской.

После того, как автобус застыл на стоянке, и я выключил мотор, всё тот же охранник, только уже нацепивший на макушку свой малиновый берет, стал стучать в дверь. Я открыл её рычагом, не вставая с водительского сидения.

Охранник вошел в салон автобуса, выдувая из него прохладу кондиционера, и впуская с собой внутрь духоту, запах пыли и сухой травы.

— Ещё раз здрасьте. Всех вас со счастливым прибытием. У Вас есть оружие, которое мне необходимо опечатать? Хождение с оружием по территории Базы запрещено. Но по выезду из Базы, на КПП , вам его обязательно распломбируют, и оно будет снова готово к применению.

— Какое оружие?

— Нет у нас никакого оружия!

— Зачем нам оружие? — испуганно взвизгнули мои "пионерки".

— Мы глазками стреляем, — спокойным тоном подвела общий итог литовка Ингеборге.

— Тогда все ещё проще, — широко улыбнулся охранник, перебегая сальным взглядом по девчатам, — Вам идти тут недалеко: вдоль стоянки направо, вторая дверь. Вещи можете спокойно оставить в машине. Всё под охраной. У нас здесь не воруют. И ещё раз добро пожаловать. Таких красивых девушек, да ещё в таком количестве у нас давно не было, — после этого комплимента охранник вышел из автобуса и пошёл обратно по белой полосе в те же вороте, откуда он нас вывел.

Кстати, таких ворот в этом длинном дворе был нехилый ряд.

Я вылез с водительского сидения, почесал репу, и, посмотрев на притихших девчат, попытался схохмить:

— Станция 'Березай', кому надо — вылезай!

Шутки юмора не получилось. Девчонки смотрели на меня, как прихожанки на святого проповедника своей секты и явно ждали откровений. А откуда мне их было взять, самого бы кто просветил, что тут к бениной маме происходит.

— Ты куда нас завез? — озабочено взвизгнули с заднего сидения, около кофемашины.

— Мне известно не больше вашего, — ответил им, — Пошли разбираться всем автобусом.

Вывел я в эту жуткую местную жару стайку своих "пионерок", чувствуя себя просто овчаркой при стаде. Посчитал этих овец по головам и повел вдоль стены.

Девчата, чертыхаясь, медленно враскоряку копытили шпильками гравий. Мне в мокасинах было намного легче, что, впрочем, не спасало от жары. А жарко было просто одуряюще. Нет, на Подмосковье это никак не похоже. Похоже больше на июль в Астрахани. На его тягуче влажную такую приморскую жару. С безжалостным солнцем, желающим немедленно выжечь всю воду из организма и иссушить мозг. И одновременно лаская приморским бризом. Рубашка на мне сразу промокла на спине и в подмышках, несмотря на легкий шелковый пиджак.

Площадкой для корпоратива тут вообще и не пахло. Промзона, она и в Африке промзона. Вокруг был большой, пустоватый и неухоженный пыльный двор, окруженный высоким бетонным забором, оплетенным поверху "егозой" на металлических кронштейнах. Посередине двора, засыпанного серым гравием, шла дорога, замощенная аэродромными бетонными плитами, которая упиралась в крепкие железные ворота. В щелях между плитами рядами выбивались пожухлые сухие стебли травы. Под забором, в высокой нескошенной траве, стрекотали какие-то насекомые, а вокруг порхали очень красивые бабочки, которых девчонки сразу стали ловить руками. (Пришлось приструнить). А в блеклом небе летало много птиц. Нет, это я неправильно выразился: птиц было неправдоподобно МНОГО. Впрочем, как и бабочек.

— Может я и дура, но это точно не Подмосковье, — раздался за моей спиной звонкий голос.

— Африка, блин, — подержал другой голос.

— Всё. Вроде пришли, — ответил я, не оборачиваясь, — Сейчас выясним, кто тут из вас не дура.

Стоянка автомобилей закончилась, и в глухой стене бункера пошли двери. Солидные такие двери, железные и толстые, как в бомбоубежищах под сталинскими домами. И крашеные таким же суриком. Числом две.

На первой была табличка: "Караульное помещение".

На второй: "Иммиграционная служба Ордена".

Надписи были русскими, но дублировались на английском языке.

Над дверью Иммиграционной службы висела на кронштейне здоровенная, такая угловатая древняя видеокамера слежения.

Тяжелая дверь на удивление легко открылась, едва её потянули за ручки. За ней был короткий коридорчик с парочкой закрытых дверей офисного типа, а в торце коридор заворачивал. Стены и двери были покрашены серой офисной краской, типа "ты курила?". На полу — простой серый линолеум.

— Все за мной, — скомандовал я, и пошёл дальше, не оборачиваясь, и не сомневаясь, что команду все выполнят в точности. Перепуганные девчата вели себя, как отара покорных овец, ведомая козлом на мясокомбинат.

За поворотом оказалось в полнее просторное помещение, напоминающее холл современной московской парикмахерской или стоматологической клиники. Большие наружные стекла, стеклянная дверь, стойка ресепшин, кулер с чистой водой, пара диванов и журнальный столик. Не хватало только стопки затрепанных модных журналов на нём.

За стойкой сидела симпатичная молодая брюнетка с волосами, собранными на затылке большим пучком, в такой же форме цвета "тёплый песок", как на встречавшем нас охраннике.

Когда она встала, рубашка аппетитно натянулась на мощном бюсте не меньше четвертого номера. Красивая баба, отметил я, но мои "пионерки" всё же, на класс повыше будут. На поясе у неё висела кобура большим тяжелым пистолетом.

Слишком большим для девушки.

Слишком притягивающем к себе чужой взгляд.

Даже не к себе, а к тому, что вокруг.

На коротком левом рукаве её форменной рубахи был пришит шеврон, напоминающий верхнюю часть пирамиды с однодолларовой бумажки. Глаз в треугольнике. Или нечто типа того.

Оглядев нашу гоп-компанию, она заговорила с интонациями "холодного" коммивояжера , старающегося втюхать пылесос "Кирби":

— Здравствуйте. Приветствую вас на Базе по приему переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа". Меня зовут Оксана. В мои обязанности входит кратко ознакомить вас с основными принципами проживания на Новой Земле, помочь разобраться в её финансовой системе и при необходимости снабдить вас стандартным набором переселенца. Более подробную информацию вы можете получить из этой памятки.

Она немедленно выложила на стойку голубую брошюру с оригинальным названием "Памятка переселенцу", и затараторила дальше.

— Её необходимо вам всем внимательно прочитать до того, как вы покинете Базу. У нас довольно опасный мир. Кроме того, вы можете купить подробные карты и путеводитель по основным населенным пунктам и анклавам Новой Земли. Если у вас остались какие-нибудь наличные деньги со Старой Земли, то лучше потратить их тут, на Базе. В других местах они не в ходу и дальше практически не принимаются. Набор карт стоит двадцать экю, путеводитель — десять. Рубли конвертируются к американскому доллару по тамошнему курсу, а потом из долларов в экю уже по местному. А сейчас я зарегистрирую ваше прибытие и проведу все необходимые формальности. Могу я посмотреть на ваши идентификационные карты?

Мы, молча, всей толпой, стояли в столбняке, пока Оксана произносила эту тираду. И, когда она замолкла, наш ступор всё ещё продолжался.

Потом кто-то из девчат очнулся раньше меня и спросил:

— А что такое эта идентификационная карта? Карта москвича?

— Хорошая шутка, — улыбнулась Оксана, — Идентификационная карта, или как её тут повсеместно сокращённо называют Ай-Ди, вам выдали ещё на Старой Земле, перед отправкой сюда. Вспоминайте. Вот такую, в точности, — она вынула из кармана на груди нечто похожее на водительское удостоверение и показала нам всем.

— Можно водички попить, — спросил я, чтобы хоть немного оттянуть разговор. Потому, как в голове переклинило, и срочно нужен был тайм-аут. Во избежание... Да много чего во избежание.

— Пожалуйста, — спокойно ответила Оксана, и показала рукой на кулер.

Пока я наливал воду в пластиковый стаканчик, удивлённая до предела одна из наших украинок протянула недоуменно:

— А где тут наша корпоративная вечеринка?

— Вообще-то здесь Орден проводит корпоративы только для своих служащих, — всё тем же завораживающим голосом образцового менеджера по холодным продажам ответила Оксана, — Ни про какие другие вечеринки я не слышала. Да их и в принципе не может здесь быть. Разве, что в Порто-Франко.

Тут мои девчонки возмущенно наперегонки загалдели, выкрикивая названия "Сибнедра", "АйвиЛи", и своих агентств. Требуя немедленно доставить их на главную площадку корпоратива, так как их ждут там ТАКИЕ люди, что их недовольство скажется на всех, в том числе и на должностном положении самой Оксаны, которую непременно поставят в позу пьющего оленя и...

Оксана невозмутимо склонила голову набок, внешне равнодушно выслушивая все эти эмоциональные и бессвязные возмущения. Чувствовалось что у неё на такие выплески эмоций большая практика. Этакий стойкий оловянный солдатик с титьками четвертого размера. Только по разгоревшемуся блеску карих глаз чувствовалось, что этот эмоциональный порыв моих "пионерок", которые уже заподозрили, что их нагло лишают сладкого, для неё нечто вроде развлечения на скучной работе.

— Момент, дамы, возьмите себя в руки и экстрактно обрисуйте мне свою проблему, — заявила Оксана.

Но мои "пионерки" её слова игнорировали, и талдычили свои возмущения уже по третьему кругу.

Я всё это время пил воду мелкими глоточками и старательно пытался сообразить, что же именно произошло? Ясно было только то, что мы точно не там, куда ехали. Корпоратив неизвестно где, а мы тут, также неизвестно где. Что-то раньше за собой я таких косяков не замечал. Пробормотав под нос: "ну, здравствуй, жопа, Новый год", я смял пластиковый стаканчик и бросил его в урну, стоящую для этой цели рядом с кулером.

— Тихо девочки, — попытался успокоить свой курятник, — Тут надо разбираться документально.

Повернувшись к Оксане, и, не обращая внимания на начавшиеся тихие всхлипы своих "пионерок", я выложил на стойку список-пропуск с подписями и печатями должностных лиц "Сибнедр". И внушительно сказал.

— Вот документ, по которому мы полчаса назад въехали в подмосковное имение добывающей компании "Сибнедра" на корпоративную вечеринку для ВИП-персон. Между прочим, пятой в мире по размеру майнинговой компании. И было это в Подмосковье. Всего полчаса назад. Как вы нам объясните, почему мы здесь? Непонятно где? В этой жаре? В этом непонятном бункере? Что вообще тут твориться? Конкретно я хотел бы услышать от вас ответы на вопросы. Что вообще происходит? Кто в этом виноват? И что нам теперь делать? Если вы некомпетентны, то свяжите нас с вашим начальством.

— Отправьте нас обратно! — раздался требовательный взвизг из середины табуна моих "пионерок".

— Я бы с радостью, — ответила Оксана, садистски-обворожительно улыбаясь, — Но переход в Новый Мир — это билет в один конец. Назад возврата нет. Неужели этого вам вербовщики не говорили?

Последующей за этой фразой немой сцене мог позавидовать сам товарищ Яновский. Ну, тот, который Гоголь.

Новая земля. Территория Ордена. База по приёму переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа".

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 9:26

Наружная дверь открылась и перед нами явилась плоская худая белобрысая мымра, явно американка, но очень похожая на Псюшу Собчачку в старости. Лет сорока, с бесцветными глазами, выгоревшими бровями, потасканным лошадиным лицом, щеки которого просекали глубокие вертикальные морщины. Этакая, типичная для Америки, крутая стерва, сдвинутая на феминизме и лесбиянстве. Из тех, для которых Леди Гага — мессия. Я на них в Нью-Йорке, в своё время, насмотрелся до отрыжки. Одета она была в такую же униформу песочного цвета, как и Оксана, только на голове этой мымры красовался бесформенный малиновый берет, из-под которого выбивались светлые волосы, смахивающие на мочало. На берете блестела золотистая кокарда, повторяющая рисунок нашивки с Оксаниного плеча. На воротнике рубашки были какие-то знаки различия, впрочем, ничего мне не говорящие, но, судя потому, как подобралась Оксана, явно начальствующие. На поясе также висела около пряжки кобура, из которой торчала изогнутая рукоятка слоновой кости небольшого никелированного револьвера. Кажется, рукоятки такой формы называются 'клюв попугая'.

Всеобщее вооружение тут, однако. Интересно, с кем воюют?

Пришедшая дама была явно очень недовольна, скорее всего, тем, что оторвали её тощий зад от уютного кресла. Не успев ещё окончательно войти в помещение, эта мымра сразу открыла пасть и попыталась наехать на нас с громкими выкриками на английском языке, типа "всем строиться!".

Ага...

Щас!

Только шнурки погладим.

Я её тут же, резко оборвал, идеальным образчиком вежливого хамства:

— Простите, мэм, это та самая База, которая называется "Россия"? — спросил её по-английски.

— Да,— согласилась она, немного оторопев. Похоже у дамочки случился разрыв шаблона.

— Тогда, почему вы разговариваете с нами на английском языке, да ещё таким чудовищным диалектом тупых реднеков со Скалистых гор, который образованные люди плохо понимают?

Вот так уже лучше. Глазки-то поплыли. Видно не привыкла она к такому обращению. Похоже, ей тут все в рот смотрят и задницу вылизывают. Мой же расчет был на то, чтобы хоть немного сбить с этого кобла спесь с первой же минуты. Полностью сбивать апломб с таких дамочек не удается никогда и никому. Однако мой английский был отшлифован в Оксфорде, и именно такой оксбриджский прононс частенько заставляет американцев сокращать свое раздутое самомнение. Родимые пятна колониализма. Когда твои предки столетиями исполняли два 'ку' перед малиновыми штанами, то это генетически отражается на поведенческой программе потомков.

— Но, вы, же меня понимаете. Не вижу проблемы? — упёрлась она.

— Проблема в том, что вы не в Индии, и тут вас мемсахиб никто называть не будет. Извольте изъясняться на языке большинства присутствующих.

— Я не знаю русского, — гордо ответила мымра.

— Это очень плохо. Хвалиться своей необразованностью не к лицу человеку, работающему в сфере обслуживания. К тому же, это совсем не извиняет вашего хамства. Вы не представились, не назвали своих полномочий, и даже не поздоровались. А незнание вами основного языка Базы "Россия", которой вы командуете, это, как мне кажется, уже недоработка айч-ар менеджеров вашей компании. Налицо неполное служебное соответствие вашей должности, — получи фашист гранату. Не нравится?

— Это не вам судить, — да, эта мадам быстро возвращает утраченные позиции, — Говорите реально: в чем проблема?

— Проблема в том, — я отошел на два шага в сторону и показал на своих "пионерок", — Что они вас не понимают. И это нехорошо даже чисто юридически. Не считая того, что просто невежливо. Я уже не говорю о гуманитарной составляющей. У вас есть независимый переводчик?

— Вел, — ответила она, слегка наморщив лоб, — Переводчик сейчас будет.

И, повернувшись к Оксане, резко приказала.

— Вызови сюда Беляеву.

И отошла к окну, повернувшись к нам спиной, демонстрирую не столько свою плоскую задницу, сколько полное нежелание с нами общаться.

Новая земля. Территория Ордена. База по приему переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа".

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 9:45

Прибежала ещё одна девушка, также с большим пистолетом на аккуратной попке, обтянутой такой же песочной формой, но уже блондинка. Причем именно прибежала, а не пришла быстрым шагом. Это я отдельно отметил.

— Страна амазонок, блин, — проворчал я себе под нос, — Дас ист фантастиш.

Эта красивая блондинка о чем-то накоротке пошепталась с мымрой, потом обернулась к нам и громко сказала по-русски твердым голосом:

— Прошу внимания. Все меня слышат?

Мы нестройно утвердительно пробурчали в ответ.

— Меня зовут Светлана Беляева, я представляю Иммиграционную службу Ордена. Рядом со мной стоит мисс Майлз — заместитель начальника Базы Ордена по приёму переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа". Она желает знать, что вы от неё хотите?

Приглядевшись, я заметил, что веки девушки были слегка опухшими, белки глаз красными. Было, похоже, что она недавно плакала. Но голос её был звонок и твёрд.

— От неё лично мы ничего не хотим. Но нас возмущает киднепинг , — сказал я по-русски тоном прокурора, обвиняющего в процессе.

Светлана перевела это мисс Майлз, которая тут же заорала, опять-таки по-английски.

— Какой, на хер, киднепинг? Вы в своем уме?

Вот так вот: вам нокдаун, мисс, констатировал я про себя. В слух же ответил.

— Именно киднепинг, мисссс... — вот так, с этаким издевательским польским пришепением на букву "с", довольно констатировал я, переходя на русский язык и юридический канцелярит, — Именно киднепинг. То есть: похищение людей, совершенное вами, или вашей организацией под вашим руководством, по крайней мере, с вашим участием, в отношении четырнадцати человек, среди которых большинство несовершеннолетние, — отчеканил я, — То есть: налицо похищение детей, что в любой цивилизованной стране является тяжким уголовным преступлением.

Пока Светлана переводила, я лишний раз мысленно поощрительно пошлёпал себя по лысине. Наличие переводчика всегда позволяет стороне, которая знает оба языка, контролировать не только точность перевода и комментарии переводчика, но и иметь необходимую паузу для просчета вариантов. Сейчас моей задачей было вывести эту мымру из себя, и заставить совершать ошибки. А мои девочки уже сами догадались, что им пора снимать её на мобильники, как зарвавшегося гаишника. Блики вспышек уже пару раз сверкали за спиной.

— Ничего не понимаю, — уперлась Майлз, — Почему вы не хотите пройти нормальную стандартную процедуру регистрации переселенцев?

— Они не переселенцы, — робко вклинилась Оксана, — У них нет Ай-Ди. Совсем. Ни у кого. И я не понимаю, как это вообще могло произойти. Есть только это, — она протянула начальнице наш список-пропуск на корпоративную вечеринку.

Светлана вполголоса отбубнила Майлз перевод списка-пропуска, и даже дала на удивление краткую, но точную характеристику корпорации "Сибнедра". Потом повернусь ко мне и спросила дополнительно.

— Я правильно понимаю, что эта именно та корпорация, которую контролирует из Лондона сам...

— Вы всё правильно понимаете, Светлана, — резко перебил я её, — Передайте мисс Майлз мои поздравления в том, что сегодня она лично насрала ему в праздничный торт. И я думаю, что он очень скоро узнает, кому за это выразить благодарность.

— Плевать, — уже спокойно сказала мисс Майлз, игнорируя нас и обращаясь только к Светлане и Оксане, — Всё равно они уже здесь. Назад им дороги нет, и никуда они не денутся с подводной лодки. Оксана, оформите им Ай-Ди и пропустите по программе 'В' для неимущих переселенцев. Всё. Вопрос исчерпан. Беляева, за мной.

Но именно такой оборот дел меня абсолютно не устраивал.

— Эй ты, старая извращенка, как тебя там... Майлз, — окликнул я её в спину, когда она была уже в дверях, — Заруби себе на своем длинном носу: во-первых: мы не переселенцы и никогда ими не желали стать. Тем более, СЮДА. Второе, мы не неимущие, а вполне обеспеченные работой и недвижимостью высокооплачиваемые специалисты. Третье, и главное, верни нас обратно, тогда мы заберем все свои претензии назад и даже не будем против вас возбуждать уголовное преследование.

Вот так-то вот. Мы-то дураки, а вы-то нет?

— Вернуть вас обратно не может никто на ЭТОЙ Земле, — взвизгнула, оборачиваясь, мисс Майлз, явно задетая моей эскападой.

— А может у вас для этого просто не хватает компетенции? Тогда не нужно лишнего административного восторга. Просто передайте наш вопрос по инстанции своему руководству. Учтите, замять и даже локализовать этот инцидент вам уже не удастся. Так что настоятельно требую поставить в известность руководителя Базы.

В ответ Майлз ехидно улыбнулась, как доберман при виде захлебывающегося в злобном лае пекинеса.

— На данный момент я самое старшее руководство на Базе. Начальник Базы сейчас в отъезде.

— Значит, я правильно понял: вы отказываетесь отправлять нас обратно? — упрямо гнул я свою линию. А что ещё оставалось делать? Только хорошую мину при этой плохой игре.

— Не отказываюсь, а просто не могу. Такой возможности не предусмотрено. Ну, почему вы такой тупица? — она даже вздохнула удручённо.

— Хорошо, мисс, зададим вам вопрос по-другому: вы лично отказываетесь совершить некие действия, результатом которых будет наше возвращение домой, — и даже пальцем ткнул в её плоскую грудь..

— Ты всё ещё не понял, — взвизгнула Малз, — Да вы тут хоть усритесь, вы никогда не вернетесь назад. НИКОГДА! Это я вам говорю.

И поглядела в глаза Беляевой, как бы ища у той поддержки. Та только плечами пожала.

Оксана стояла за стойкой ресепшн, пытаясь прикинуться невидимкой.

— Тогда, будьте любезны, просветите меня по поводу нашего статуса, — пошел я в наступление, — Мы кто здесь для вас: заложники или военнопленные?

— Вы переселенцы! Другого статуса у вас не будет, — отрезала Майлз, а Светлана добросовестно перевела на русский.

— Ответ неправильный, — я принял позу Цицерона на его процессе против Катилины , — В наличие имеется группа невооруженных гражданских людей, даже не нон-комбатантов , большинству которых нет двадцати одного года. То есть они по международным правилам — несовершеннолетние. Они насильственно вырваны из привычной среды обитания и лишены свободы вооруженными людьми по предварительному сговору. К примеру, по законам штата Нью-Йорк это тянет от двадцати лет отсидки до пожизненного срока. Пожизненного лично вам мисс Майлз, как главному организатору этого киднепинга. Это в случае статуса заложников. Тогда у нас тогда к вам нет никаких претензий кроме возбуждения против вас уголовного преследования. Если же мы военнопленные, пусть даже депортированные гражданские лица, то в этом случае вы, согласно международным правилам, обязаны нас содержать: поить, кормить, предоставить жилье и медицинскую помощь. В этом случае действует Женевская конвенция, согласно которой вы, в случае гуманного обращения с пленными, можете и избежать наказания.

— Вы лоер ? — усмешка мисс Майлз была очень ехидной.

— Нет, мисс, не имею такого статуса. Но право учил в университете хорошо.

— К чему вы ведете?

— К тому, старая стерва, что мои несовершеннолетние девочки не спали уже больше суток и последний раз ели больше восьми часов назад. А именно ты, как руководитель всего этого бардака, оторвала их от дома, от родных и близких, от работы, от сбережений, обрекла на страдания голодом и пыткой лишения сна. И после этого стоишь тут довольная, сытая, выспавшаяся, не испытывающая жажды и измываешься над детьми. Я смотрю, вы тут плотно забыли основные ценности не только демократии и гуманизма, но и паблик релейшнз. Общественностью это может быть расценено как пытки детей, лицом, злоупотребляющим своей властью и имеющим садистские наклонности.

— Ты, кондом штопаный, — взревела Майлз, видать где-то я её всё же зацепил за живое, — Ты здесь никто. И не тебе мне указывать, что мне с вами делать. На это у меня есть утвержденная инструкция, и я действую точно по ней.

— И в ней, конечно же, прописано, как похищать людей и применять к ним пытки? — это я произнес с издевательской ухмылкой, — Что-то сомневаюсь. Кстати, я могу увидеть эту инструкцию?

— Нет. Она для служебного пользования.

— Я так и думал, — ещё шире усмехаясь ей в лицо, — Я могу видеть прокурора?

— Нет. Такового здесь нет, — мисс Майлз вернула мне усмешку.

— Я могу увидеть судью?

— Нет. На Базе такого не предусмотрено.

— Я могу увидеть атторнея ?

— Нет. Такого тоже не предусмотрено.

— Я могу увидеть коронера ?

— Нет. Такого здесь тоже не предусмотрено.

— Я могу увидеть местного шерифа ?

— Нет. Такового здесь не предусмотрено.

— А кто здесь предусмотрен?

— Я. — Майлз, как будто привстала на пьедестал.

— Вот как... — констатировал, — Значит никакой демократии, никакого правового и гражданского общества у вас тут нет, а в наличии только голимый тоталитаризм и вождизм мисс Майлз. В таком случае именно вы и ответственны за всё. Я могу связаться с вашим прямым начальством, фюрерин Майлз?

— Нет, — ответила она твёрдо, — Советую вам всем оформить статус переселенца и не устраивать тут Жакерию .

Вот это стерва! Надо отдать ей должное — умеет держать удар. Я просто в восхищении.

— А то что? — продолжил свой нажим, — Вы нам уже угрожаете? Чем? Необоснованными репрессиями? Вы нас расстреляете? Или будете публично вешать? Я этому уже не удивлюсь, ведь пытки к нам вы уже применили.

— Не валяйте дурака, мистер законник, — вновь высокомерно заявила Майлз, как бы, отмахиваясь от меня, — Оформляйте статус переселенца. В этом случае каждый из вас получит пособие от Ордена в размере одной тысячи экю и сможет свободно реализовать все свои планы по поводу еды, ночлега и прочих потребностей. Другого всё равно вам никто не предложит.

После этой тирады она победоносно окинула нас презрительным взглядом, и вышла в стеклянную дверь.

За ней, не глядя на нас, молча, ушла Беляева, которая после синхронного перевода, стояла за Майлз тенью.

Ну, что ж, один-ноль.

В пользу Майлз.

Но, как пел Высоцкий "ещё не вечер".

Оксана, оставшаяся одна на посту разбираться с нами, только развела руками, показывая нам, что она тут вообще не причем, и ничего другого для нас сделать, увы, не может.

— О'кей, — сказал я, не обращаясь непосредственно ни к кому, — Значит мы всё же заложники, а вы, — я указал пальцем на Оксану, — вооруженные террористы. Так вышло, и прошу не судить строго нас за последствия. Никакого бизнеса, это уже личное .

Новая земля. Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа".

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 10:05

Включенный мотор на холостом ходу раскручивал кондиционер, который не сразу охладил, успевший нагреться автобус, и некоторое время в нем было ещё душно.

Встав в проходе, я привлек к себе внимание "пионерок" и заявил.

— Дамы...

Девчонки засмеялись. Уже хорошо. Похоже, у них уже сформировалась стойкая нейролингвистическая реакция на это слово.

— Вокруг происходит что-то непонятное, но мы "эту сову разъясним" обязательно. Должны разъяснить. Пока же нам следует держаться вместе, ибо по отдельности они нас всех дожмут и всё сделают, как хотят. Первое, что необходимо, это на всякий случай, уточнить список нашего "пионерского отряда".

Тут девчата снова засмеялись. Отлично. Лучше пусть смеются, чем плачут.

— Список, как нас самих, — продолжил я, — Так и наших претензий к этой Базе. Я лично не верю, что нет пути назад. Не бывает такого. Но, даже если это и так, то стрясти с них компенсацию за оставленное нами имущество и прочий моральный вред, просто необходимо. Иначе нас уважать тут никто не будет. Давайте по одной ко мне. Я уточню ваши специальности, где учитесь, брошенное имущество и тэ дэ и тэ пэ. Первая будет... Ты, — ткнул я пальцем в красивую девушку экзотической таежной внешности народов Севера.

— Комлева Дюлекан, — тут же представилась она, — Можно просто Дюля, — и вышла в проход

Пока она до меня шла, я вынул из барсетки маленький блокнот и гелевую ручку.

Дальнейшее собеседование вел полушепотом, чтобы другие "пионерки" не услышали, так как некоторые вопросы, которые я задавал, были не совсем уместные для общения вслух. Но весьма и весьма необходимые, по крайней мере, для меня. Мне нужна была информация и определенность: с кем я оказался в этом непонятном месте и что мне от них ожидать..

Дюле было 19 лет, почти 20. Родом она была из Хабаровского края. По национальности, эвена. Она особо подчеркнула, что не эвенкийка, в эвена.

— Это близкие, но разные народы, как русские и белорусы, к примеру, — заявила она достаточно четко.

Деревенская. Выросла в тайге. В Москве учится на последнем курсе Пищевого колледжа по специальности "ихтиология и рыбопереработка", хотя сама очень хотела учиться на охотоведа, но колхозу — или как он там теперь называется — нужен был рыбный технолог, консервы делать. А так, как колхоз же за её обучение платил, то он и выбирал специальность. И в кредитном договоре прописал, что Дюля обязана отработать, после обучения, не менее пяти лет в этом же колхозе.

Жила в общежитии колледжа. Эскорт для неё был вполне необременительной подработкой. Но чисто эскорт или промо-акции . Проституцией в общепринятом понимании этого термина она не занималась, но временами бывало, что вступала в интимную связь за деньги. При этом, как красавица, могла выбирать таких партнеров сама.

Второй на собеседование попала Татьяна Бисянка, 17 лет, тоже девочка экзотическая. По национальности оказалась орочанкой. Хотя я сам первоначально склонялся к мысли, что она, скорее, казачка, с некоторой восточинкой в крови. Однако, когда она ко мне подошла, я неожиданно для себя, ляпнул.

-Ты не эльфийка ли, случаем, из волшебного леса Средиземья ?

А что? Под красивыми черными бровями вразлет, её большие фиолетовые, скорее даже фиалковые, широко расставленные, чуть раскосые глаза с длиннющими ресницами поражали своей необычностью. Такой цвет глаз я видел только у Элизабет Тейлор на широком экране в кинофильме "Клеопатра", и больше ни у кого. Волосы у неё были черные, с благородным антрацитовым отливом, длинной чуть ниже лопаток. Под косой челкой овал лица утоньшался к острому подбородку. Прямой аккуратный носик. Со вкусом прочерченная линия губ. Точеная фигурка на стройных ножках была настолько гармонична, что издали даже не скажешь, что она небольшого росточка — всего где-то метр шестьдесят. А грудь — третий номер.

— Нет, — засмеялась она, — Могу уши показать. Не эльфийка я — орочанка.

Хорошо она смеётся. Заразительно и в то же время мелодично.

— Мы, орочи — маленький народ, — продолжила Таня несколько застенчиво, — Всего-то нас осталось чуть больше тысячи, по последней переписи населения, из которых треть живет уже на Украине. Чуть-чуть в Москве, а все остальные на Дальнем Востоке. Из родственных народов у нас только манжуры и чжурджени. Но их тоже немного осталось.

Господи, подумал я, что такой классной девочке делать в дикой тайге? В глухомани. Я просто не понимал. Ей в актрисы идти, а она учится на охотоведа в Тимирязевской сельхозакадемии, заканчивает первый курс и реально желает работать по специальности. Причем, только на Сахалине, откуда родом.

Жила в общаге. Сирота. Родители погибли на морской охоте на нерпу, когда ей было семь лет, и потом её до своей смерти в 2000-м году воспитывал дед — промысловый охотник и герой Великой Отечественной войны. Там он был снайпер и заработал "полный бант" ордена "Славы" — все три степени .

Потом её отдали в интернат, (других близких родственников не было, а дальним оказалась не нужна — лишний рот), который она закончила экстерном на все пятерки за год, потому, как там ей не нравилось, и она старалась скорее оттуда выбраться. Хоть куда. В академию поступила сама, на бюджет.

Эскорт — подработка, потому, как кроме стипендии у неё других доходов нет. И то, она попала на такую работу во второй раз, а весь первый курс прожила впроголодь, на стипендию. Проституцию отрицала.

Третьей была Галина Антоненкова из Екатеринбурга, точнее из его пригорода Верхняя Пышма, по метрике русская, а так полная смесь разных кровей. Чалдонка, в общем. Видно, что даже фамилия переделана из украинской. 19 лет. Голубоглазая шатенка. Впрочем, это видно только по корням волос, если приглядываться, а так окрашена в радикальную блондинку. Очень высокая девушка — метр восемьдесят четыре. Длинноногая. С острыми коленками.

Учится в Московском институте Стали и сплавов за счет акционерного общества "Уралэлектромедь", где её отец работает ведущим инженером. Специальность — инженер-технолог ферросплавов.

Эскорт — подработка. Проституция — да, но элитная. По панели не ходит. В Интернете объявления не вешает. Был узкий круг клиентов, которые постоянно приглашали её на эскорт.

Далее отвечала Анфиса Иванова, 20 лет, зеленоглазая рыжеватая чувашка. Из деревни под названием Три избы, что под городом со смешным названием Кошки. Колхоз развалился. Все пьют. Школу не закончила, уехала в Москву. Нигде больше не училась. Плетёт разные народные фенечки , которые продает реконструкторам средневековья на их фестивалях. Учит их носить онучи и лапти на мастер-классах. Шьет и вышивает им аутентичные рубашки и порты. Тем, по большому счёту, всё равно, какой орнамент на рубашке русский или чувашский, да и похожи они, если внимательно не приглядываться. Ну, и тусуется с ними для души. Но это всё проходит по графе 'хобби и подработка', реально на жизнь зарабатывает эскортом и проституцией. Снимает с подругой двухкомнатную квартиру у метро "Нахимовский проспект". Путанили парой.

За ней были две татарочки.

Сюембюль Айзатуллина, 19 лет, из Казани. Откликается также на Бульку. Маленькая, черненькая, с глазами-маслинами темно-орехового цвета, миниатюрная, с маленькой грудью. Очень красивая. Очень улыбчивая. О родителях и прочем говорить не захотела категорически.

— Достаточно того, Жора, что я не скрываю, что проститутка. И этого достаточно. Всё остальное никого не должно интересовать.

И её подружка Альфия Вахитова, 18 лет, мищера , пепельная сероглазая блондинка, из крепкой татарской деревни под Касимовым. Высокая — метр семьдесят семь ростом, с длиннющими ногами и осиной талией.

Обе они, после школы, нигде не учились.

Эскорт — профессия. Проституция — подработка.

Снимают они одну квартиру на двоих на Соколе.

Седьмой подошла чеченка Сажи Радуева, 17 лет. Темная шатенка с длинными вьющимися локонами. Глаза темно-темно-зеленые, почти карие. Её я запомнил ещё с конкурса, как раз из-за национальности. В эскорте чеченка экзотика, да еще такая юная. Все чеченские проститутки, которые попадались на моем пути, были уже лет за двадцать пять, и, как правило, вдовы с детьми.

Сажи — беженка из Грозного, ещё в первую войну. Потом, уже в России, родители по-глупому погибли в автокатастрофе под Воронежем. Дорога была скользкой и перед их 'мерседесом' развернуло фуру дальнобойщика. Скорость была высокой и тормозного пути им не хватило. Так и живет с пятнадцати лет одна, благо от родителей осталась в Москве хорошая трёхкомнатная квартира.

Школу бросила, образование семь классов.

— И как? РОНО тебя с милицией не ищет, почему в школу не ходишь?

— А мы оттуда документы на перевод в другую школу, в Грозный, взяли, и с концами.

— Значит, родственники на Кавказе есть?

— Родственники есть, но лучше бы было, если бы их вообще никогда не было. Они все мной торговать хотят. А я второй или третьей женой к козлобородому амиру , который вроде, как племенной вождь половины аула из сорока домов, не пойду ни за какие коврижки. Что я в этих горах забыла? Стирать его грязные подштанники без горячей воды. Или доить его тощих коров? В шахидки тоже не собираюсь. Я специально крестилась, чтобы они все от меня отстали.

— И отстали?

— Отстали, но прокляли. Наверное, из-за этого проклятья вы все тут и оказались со мной.

Смотрю ей в глаза. Взгляд у неё уверенный, точно верит в проклятие.

— Проституцией занимаешься?

— А на что ещё мне жить? — возмущается в ответ, — Фамильное золото я ещё два года назад продала, как дура, в ломбард. Задешево. Профессии нет. А на тех работах, что предлагают, денег даже на коммунальные услуги не хватит. Да и там все норовят сразу под юбку залезть, причём на халяву. Лучше уж по честному путанить.

За ней шла Наташа Синевич из Белоруссии, из славного города Гродно. 22 лет. Студентка Московского педагогического государственного университета, бывшего Ленинского . Учится по специальности дефектолог-логопед на платном отделении. Остался последний курс. Живет в общежитии. Родители помогают, как могут, но что той помощи для такого дорогого города, как Москва — слёзы.

Наташа высокая девушка, почти метр восемьдесят, но это её нисколько не портит, так как она очень пропорциональная и стройная. И очень красивая. Глаза, так просто васильковые, настолько насыщенный синий цвет их радужки. Русая. Красивые грудь и бёдра. Узкая талия. Плоский живот и ноги с круглыми коленками. Такой красавице только Купаву играть в опере 'Снегурочка' . Аншлаг обеспечен.

Эскорт для неё хорошая подработка, чтобы не вгонять родителей в лишние траты. От занятий проституцией открещивается, но, думаю, что, скорее всего, в этом она мне врёт. Стыдится.

Девятой была самая старшая девушка моего "пионерского отряда", 23-летняя Ингеборге Прускайте, литовка, жемайт из Клайпеды. Темная шатенка, голубоглазая, кровь с молоком, большая упругая грудь, узкая талия и широкие бедра. Черты лица немного крупноватые, впрочем, её внешность это не портило, а добавляло перчику. Рост: метр семьдесят.

— Девяносто-шестьдесят-девяносто? — спросил я.

— Нет, — гордо заявила в ответ, — Девяносто два — пятьдесят восемь — девяносто.

Просто Сольвейг легендарная. На улице на неё, наверное, все оборачиваются.

— Откуда так хорошо знаешь русский язык?

— Так у нас Клайпеда — русский, считай, город. А до войны был немецкий Мемель. Жила бы в Каунасе совсем бы вашу мову не знала. Школы у нас, что в Клайпеде, что в Каунасе одинаковые, литовские. Просто у меня полкласса было русских.

— Странно, твои соотечественники все обычно в Ирландию рвутся уехать на заработки, а ты в Россию. Нестандартно, как то, не находишь?

— А что я в этой сраной Ирландии забыла? — от возмущения даже румянец на щеки пробило, что сделало её ещё привлекательней, — Жопой кверху весь день на грядке стоять за десять евро в час? Где единственное развлечение это танцы в деревенском пабе с местными алканафтами ? Съездила разок. Как заработала на обратный билет, так сразу и вернулась. И на всю жизнь зареклась возвращаться в эту страну лицемерных жадюг. Не с моей красотой грядки полоть, а другой работы там для нас нет. Будь ты хоть доктор наук. К тому же они все упертые католики, особенно бабы.

— А литовцы разве не католики? — искренне удивился этой её эскападе.

— Католики, — подтвердила, — Но не настолько же. У ирландцев от папы Римского просто крышу сносит. Это надо видеть. Эротическое наслаждение для них. Круче пип-шоу.

— Ну, а Москве чем лучше? — прибавил я в голос скепсиса.

— Да всем. В Москве я сначала попыталась поступить в театральный. Чем я хуже тезки? Документы подала сразу в несколько приемных комиссий. Но никуда не взяли из-за акцента. Нет, ничего такого, там и русских с говором не берут. Профнепригодность.

— А как же Дапкунайте со своим ярко выраженным акцентом?

— Так она же и начинала, как литовская актриса в Каунасском театре. В её литовском языке никакого акцента нет, — ухмыляется, — Это уже потом, когда она в Литве прославилась, её стали приглашать сниматься в русских киностудиях.

— А дальше, как жила?

— Сначала проедала то, что заработала в Ирландии. Потом меня знакомый преподаватель из ГИТИСа на первую мою вечеринку олигархов запихнул. Пять сотен долларов, как с куста, за выходные на шикарной даче. Это тебе не на ирландской грядке, где вечно пьяные трактористы с немытыми руками.

— Так уж и вечно пьяные? — не поверил я.

Пьяных в лохмуты лондонцев, обсосавших все углы на Пикадили и 'отдыхающих' на улице, я видел. Но вот, к примеру, в Оксфорде, где я учился, народ пил не больше остальных.

— Ну, пьют они совсем не так, как литовцы, под заборами не валяются. Но с утра они уже под градусом. И весь день по чуть-чуть догоняются. К вечерним танцам в пабе уже лыка не вяжут. И так ежедневно. Без выходных.

— Мда... — почесал я репу, — Кто-то из умных сказал, что в СССР алкоголизм острый, а в Европе хронический.

— Похоже на то, — поддакнула литовка.

— А теперь что делаешь?

Ингеборге посмотрела мне прямо в глаза и сказала неторопливо с четкой аллитерацией. Я бы даже сказал, что заявила с неким вызовом.

— А теперь я раздвигаю ноги за двести евро в час. И ко мне очередь стоит из приличных, обеспеченных, хорошо одетых, и воспитанных людей, которые терпеливо ждут, когда я на эскорте заработаю на масло под их черную икру, и освобожу окошко в своем графике. Так вот. Зимой возят меня на горные лыжи в Куршавель или в Аспен Маунтин . Ну, это там, где катается Антонио Бандерос. Летом на Канары или в Ниццу. Или на яхте по произвольному маршруту. Под парусом. Так что квартиру в Москве себе я уже заработала. В хорошем новом доме на проспекте Вернадского. Высоком таком.

Исчерпывающий ответ. Дальше её допрашивать не стал.

Потом собеседовал с двумя украинками. Такими внешне неодинаковыми, будто принадлежат разным народам.

Яриной Урыльник, с хутора из-под Ивано-Франковска, 18 лет. Типичная чернявая "западенка" , кареглазая, очень красивая, хоть и небольшого росточка. Ей бы ноги чуток вытянуть — цены б не было. Этакая таракуцка: ткни спичкой — сок брызнет.

Закончила школу, и с подругами, наплевав на всю украинскую незалежность, сразу попёрлась завоевывать Москву, с барахлом, узлами, кастрюлями и даже чугунными сковородками, как на вечное поселение. Только их там — таких красивых, никто и не ждал, аж обидно. Сначала работала на рынке возле Киевского вокзала продавщицей. Но быстро поняла, что подставлять задаром свою белую задницу под черных хозяев палаток, да ещё за просто так — не есть хорошо, когда налицо реальный денежный спрос на её красоту.

Теперь самостоятельная. Квартиру снимает. В эскорте недавно. В активе только работа на автосалоне промо-девочкой.

— А для всех кавказоидов у меня пятидесяти процентная надбавка. За прошлое, — гордо завила она напоследок.

Мол, смотри, какая я умная. И мстительная.

Вторая украинка — Оксана Кончиц, была из Днепропетровска, точнее из заводского поселка городского типа под Днепропетровском. 19 лет. Длинноногая, светлая шатенка, с большими чувственными глазами благородной оленихи. Маленькой пикантной родинкой на верхней губе у крыла аккуратного носика. Красивый рисунок губ. Идеальная фигура.

После школы кем только не работала в Днепропетровске, но долго нигде не задерживалась: всё хозяева доставали со своей "любовью", чтобы денег меньше платить.

— Хотя по идее должно быть всё наоборот, — возмущается.

В московский эскорт её зазвали в прошлом году какие-то залетные рекрутёры . И, что самое странное, не обманули, устроили, как обещали. Даже квартиру ей сняли недорогую.

— Проституция? Иногда. По случаю. Очень задорого.

Отвечает твёрдо, раздельными фразами и смотрит на меня при этом гордо. Прям королева. Но посмотришь на такую красотку и не возникает даже мысли не поверить.

Под номером 12 выступала молдаванка Екатерина Лупу из деревни Бэлэбэнешь. 19 лет. Яркая, эффектная девушка. С шикарной копной каштановых волос. Черными глазами и ярким ртом, без следов помады. Грудь такая, что лифчиком её только унижать. Притом, что все выпуклости у неё на месте, Катя производит впечатлениё гибкой тростиночки, при росте в метр шестьдесят восемь.

Карьера её была зеркальна той, что у западной украинки. Сначала торговка на московском рынке, потом проститутка без отрыва от производства, так как все родственники постоянно яблоки привозили на продажу багажниками. Год назад рынок бросила, устроила на свое место подросшую двоюродную сестру. Ей за это тетка ещё в ноги кланялась, благодарила.

— Дура старая. Привезла любимую дочку в вертеп и рада, что "пристроила хорошо". А не пристрой я её туда, так я бы была еще плохой, — возмущается.

Потом вскинулась глазами, накрутила себя и выдала.

— Со мной как в анекдоте, — смеётся, — Девушка с вами можно познакомиться поближе? Катя. А если ещё и с подружкой? Две кати.

Но смех её при этом был какой-то надрывный.

Завершала эту чертову дюжину путан еврейка Роза Михайловна Шицгал, 18 лет. Коренная москвичка, что характерно. По крайней мере, её семья живет там с двадцатых годов прошлого века. Небольшая, но очень фигуристая. Лицо типично семитское: смуглая, нос чуть вислый с горбинкой, большие черные глазищи с поволокой, узкая талия, большая упругая грудь и красивая попа. У родителей в наличие есть всё: квартира, машина, дача... Средний класс, короче.

— Это у родителей. А у меня самой "MINI" , юзаный , правда, — заявляет гордо, — И дача советская в шесть соток с садовым домиком от бабушки в наследство досталась. Зато всего в сорока километрах от Москвы, рядом с Ленинскими горками.

Папа у неё — профессор в московском ВУЗе. Мама — бывший кинокритик, в настоящее время — правозащитник.

— Это у неё не иначе, как с недоёба, — прокомментировала Роза, — Так, как те мелкие гранты с пиндосского Госдепа трудно считать заработком.

Учится в Московском химтехе, где папа и профессорствует. Но основное занятие эскорт и элитная проституция. А учёба, чтоб диплом был, как и положено интеллигентной женщине.

— Просто нравится мне это дело. За мой же кайф, мне же ещё и бабки платят, — смеется, а глаза масляные, уже мутнеют.

Глаз она на меня уже положила, как пить дать. Ага, вон уже и белой туфелькой на пальчиках ноги поигрывает. Верный разведпризнак.

— Ладно, садись пока на место, интеллигентная женщина, сейчас собрание у нас будет. Пионерский сбор, — потеребил я конец её красного галстука.

Но прежде чем что-то вещать, надо определиться. Итак, что мы имеем с гуся, кроме пиз...лей от дедушки?

Мы все в некоем неизвестном месте, где всё в руках непонятной военизированной организации под названием 'Орден'. Какой Орден? Католический, масонский, иллюминатский? Нет информации. Зато известно, что он тут всем рулит. Это раз.

На руках у меня чёртова дюжина баб. Из которых три скромницы и десяток вполне отвязанных особей, из которых пара-тройка вообще безбашенных. В любом случае — пассив, обуза. Это два.

Из активов — один автобус. Это три.

Главное — домой дорога заказана, как декларировано вооружёнными сотрудниками этого самого пресловутого Ордена.

И всё.

Но прорываться всё равно придется с тем контингентом, который есть, тут, главное, употребить его правильно.

Тут же с глубины души всплыла и затрепетала подлая мыслишка: бордель открой элитный, Жорик. И живи, не тужи. Путаны прокормят. Но я её, тут же, загнал обратно, потому, как бордель — это, как правило, ещё и криминал на холке. А где криминал, там мне не место. Проверено в "ревущие" девяностые. Тошнит.

Впрочем, и от роли сутенера ещё больше тошнит.

Будущее в тумане. Пока об этом мире (если это действительно другой мир), мы ещё ничего конкретного не знаем. То есть вообще ничего.

Оглядел я притихших девчат, всё же они все очень красивые.

И это всё теперь мне?

Подсознание тут же выдало древнюю народную частушку.

Эх, ма,

Как бы денег тьма.

Купил бы девок деревеньку,

Да и ёб бы помаленьку.

Даже улыбнуло конкретно. Ощущение петуха в курятнике... Всё, всё... Отставить слюноотделение, пора уже и собрание открывать.

Решил начать с шутки. Ну, типа обстановку разрядить и девчат подбодрить:

— Сбор нашего пионерского отряда объявляю открытым, — заявил голосом бодрячка-комиссара из нашисткого движения , — Слово для доклада имеет пионервожатый Жора. Прошу занести в протокол: Жора заявляет: картина Репина "Приплыли".

Шутка юмора не прошла. У неё, когда я ещё был маленький, уже была большая борода.

Девчонки смотрели на меня предельно внимательно во все глазищи и ждали что-то серьёзного. По крайней мере, определённости.

Сероглазая татарка с пепельной гривой волос выразила общий вопрос, который читался в глазах каждой:

— Жора, скажи нам правду: мы где?

— Где, где... В Караганде. Когда всем объясняли — уши затыкала? — нахамил в ответ, но неожиданно вспомнил её имя, и, это, как, ни странно, настроило на более конструктивный лад, — Вот ты сама, Альфия, что по этому поводу думаешь?

— Нам думать не положено, когда у нас мужик есть, — съязвила мелкая каштановая шатенка Сажи, не спуская с меня глаз цвета спелой маслины.

А вот Альфия промолчала.

Я внимательно посмотрел в глаза чеченке, и вдруг осознал, что она не прикалывается, а на самом деле так думает.

— Вот мы и ждем, что наш мужчина решит. Как скажешь, Жора, так и сделаем, — поддержала её еврейка Роза. Что характерно, тоже безо всякого следа обычного своего ёрничанья.

И вот тут мне реально поплохело. Брать на себя ответственность за чертову дюжину отвязанных баб мне крайне не хотелось. Хотя каждая из них и вызывает во мне разные эротические фантазии, но только по отдельности, а не всем скопом. Да и что я с ними делать буду посреди неведомого дикого мира, если всё действительно тут так, как иммиграционный боец Оксана расписывала.

Они же делать ни черта не умеют, кроме макияжа.

Обуза, одним словом, в любом случае, кроме открытия борделя.

Вот чёрт, что же этот бордель ко мне привязался-то?

— Селянс! — я возмущенно выставил вперед ладонь, — Давайте сразу расставим все точки над "ё". Я не ваш мужчина. И тем более не ваш сутенёр.

— Был не наш, — поддержала Розу литовка Ингеборге, она по-русски говорила с неуловимым, но очень притягательным акцентом, — Час назад. А теперь, как видишь, всё вокруг кардинально поменялось. И отношения поменялись. Остались только мы и ты, как единственный наш мужчина. Но я думаю, что мы из-за тебя не подеремся. Не тот случай. Правда, девочки?

Девочки промолчали. То ли в знак согласия, то ли в преддверии драки. Не понять. Слишком они напуганы, чтобы читать по лицам другие эмоции.

Однако надо их для начала просто успокоить, а там, как говорят в Одессе, будем посмотреть.

— Девочки, давайте не будем упиваться грядущими бедствиями, — начал я свою речь, перебегая глазами по их лицам, ловя малейшие изменения мимики, — И не надо гнать преждевременно волну. Думаю, что всё ещё образуется. Наверное, произошла какая-то ошибка с этой их новой охранной системой, — это я уже тут за соломинку хватался, и гнал эту парашу, не столько их, сколько самого себя, подбадривая, — Мы ещё все вернемся домой. И всё у нас будет хорошо. Ещё пройдете по Москве сексуальным ураганом.

— Такой большой, а всё в сказки верит, — с заднего ряда сидений засмеялась молдаванка Катя, невесёлым таким смехом, на грани истерики.

— Вот, когда вернёмся назад, тогда всё и обратно перевернём, как было, — захихикала высокая красивая деваха из второго ряда.

Ой, что это я? Они тут все красивые.

— Ты же сам выбрал нас. Причем из многих. Придирчиво, как на невольничьем рынке, — вставила свои "двадцать копеек" черненькая татарочка Буля, — Вот, теперь и заботься о нас, мой господин. Мы теперь твой гарем.

Вот так, заветное слово сказано. Слово, определяющее наши взаимоотношения на ближайший период времени.

— А зачем мне гулящий гарем? — выразил своё удивление, но, наверное, неубедительно.

— А мы тут гулять не будем. Мы только с тобой будем спать. Хочешь сразу со всеми, хочешь по очереди, — выдала чернявая хохлушка со смешной фамилией Урыльник и мерзенько так захихикала.

Пора перехватывать инициативу, а то они меня просто массой сметут.

— Да, озадачили вы меня. Назначили, значит, на должность товарища Сухова , а меня и спросить забыли. Как мне теперь с вами... Это... — секунд тридцать припоминал, — Зарина, Джамиля, Гюзель, Саида, Хафиза, Зухра, Лейла, Зульфия, Гюльчатай! Так что ли? А может мне сразу "талах" произнести?

— Нет!!! — решительно вскрикнула половина девчат, явно знакомых с мусульманской культурой, — Не бросай нас тут одних. Пожалуйста! Нам страшно!

— Кстати, ты нам вовсе не Сухов теперь, — заявила, счастливо улыбаясь, Дюля, — Сухов ты был ТАМ, а ЗДЕСЬ ты нам, как раз, как Абдулла . Вернее, вместо Абдуллы.

— А может у меня своя Катерина Матвеевна есть? Вы об этом не подумали? — это я уже за соломинку хватался.

— Так она там осталась, считай, что умерла, а мы уже здесь, в наличии, — утвердила Ингеборге.

— Мне надо подумать, — попробовал я хоть так отвертеться от этой миссии. Время протянуть.

— И думать тут нечего, — почти хором закричали "пионерки", — Его тут такие красивые бабы уламывают, а этот сучёнок кобенится!

— Мне нужен перерыв. Хотя бы перекурить. А заодно и решить, кто я теперь для вас: ваш господин или ваш сучёнок? — быстро ответил я, и поспешно выскочил из охладившегося уже салона, на уличную жару. Если честно, то просто сбежал.

Ну, и что мне теперь с ними делать?

Бросить их тут уже не получится.

Да и нужны они мне пока. Очень нужны. Для чего, пока не скажу, боюсь сглазить.

Ладно, как говорила Скарлетт О'Хара : "Я об этом подумаю завтра".

Может и поживу какое-то время султаном. Для разнообразия. Вдруг понравится?

Сунулся в карман за сигаретами, но в руку попался конверт с деньгами от Ругина. Чертыхнувшись, пошарил по всем другим карманам. Нет, чёрт возьми.

Вот так всегда. Одно за другое...

Теперь табак исчез.

Сигареты нашлись, почему-то в переполненной барсетке, куда я их никогда не клал.

Вот тут меня, как током и прошибло. Эврика!

В барсетке, в потайном кармашке, давно лежал мой стограммовый инвестиционный слиток золота в банковской упаковке из жесткого пластика. Так, на всякий случай. А шоб було. Чтоб честно отвечать, что имею золотой запас. Ну, и разные бывают случаи. Англичане те же несколько золотых соверенов своим разведчикам в пояс зашивают с той же целью.

Решение сиюминутных наших проблем зазвенело в голове радостными колокольчиками. Текущие вопросы теперь решаемы, а дальше будем посмотреть, как говорят в Одессе.

Снова заскочил в автобус, забыв про курево.

Встал в проходе и заявил.

— Значит так, девчата, — и видя, что не все повернулись ко мне, добавил, — Все внимание сюда!

Убедившись, что все смотрят на меня, заявил.

— Главное, для нас сейчас что?

Вопрос был сугубо риторический, поэтому не дожидаясь ответов продолжил.

— Информация! А у нас в наличии только недостаток информации. Вернее, всё, что мы знаем об этой дыре, в которой оказались, мы слышали только от одной стороны. От служащих этого пресловутого Ордена. Причем только от Иммиграционного отдела. Значит, наши знания об окружающих нас реалиях однобоки, искажены и не достоверны. Но если информации не хватает, то её надо добывать. И принимать решение только на основе более полного объема сведений. Кто у нас годится в шпионы?

— А я пойду, — сказала Ингеборге. — Мне тот охранник, который нас встречал, глазки усиленно строил. Думаю, я его быстро раскручу на любые сведения. Даже без секса, — довольно усмехнулась.

— А почему без секса? — что-то я в последнее время начал сильно тупить. Больше чем обычно. Выспаться надо.

— Ну, как же иначе, мой господин, — переливчато рассмеялась литовка, — Я теперь твоя старшая жена, и обязана быть тебе верной. Даже выполняя задание в тылу врага, — и уже откровенно хохочет.

Остальные "пионерки" тоже довольно заржали. Палец им, что ли показать? Клоуна нашли.

— А вы не боитесь того, что это я вам тут изменять буду?

Ответом мне был совсем не смех, даже не ржание, а какие-то утробные стоны и всхлипы. Как говорит Ругин: "Пацсталом". Наконец-то мне, сегодня, шутка юмора удалась.

Новая земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа".

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 10:55

В иммиграционном отделе никого не было. Только Оксана, откровенно скучая на дужерстве, раскладывала на компьютере пасьянс.

Услышав мои шаги, она подняла голову и на автомате сказала.

— Чем могу вам помочь?

Потом, рассмотрев меня, смутилась, промямлив

— А... Это опять вы, — сказала она равнодушно, — Надумали оформляться?

— Да, это опять я. Только у меня другая проблема. Оксана, милая, не подскажете, где я могу достать какой-нибудь еды? У меня девочки голодные.

Оксана нахмурила лобик.

— Магазин орденского снабжения ещё закрыт. Он открывается в обед. В орденскую столовую вас не пустят. Разве, что в баре у Арама.

— А где это?

— Вот сейчас, выйдя отсюда, — она показала на стеклянную дверь, — Вы попадёте в гостевую зону Базы. Пойдете налево до железнодорожной станции. А там, у фонтана, увидите вывеску "Бар "Рогач". Хозяин его добрый человек. Думаю, он вам сможет помочь.

И снова вернулась к прерванному занятию — раскладывать компьютерный пасьянс.

Я постоял ещё немного, ожидая дальнейших инструкций, но Оксана на меня внимания больше не обращала. Плюнул на неё (мысленно, конечно) и вышел на улицу и оказался в сказочном городе, сделанном из "Лего" . Двухэтажные домики были сложены из разноцветных глазированных кирпичей серо-сине-зеленой гаммы. Окна были закрыты белыми жалюзи от местного злого солнца. Выглядело это очень симпатично, и даже празднично. Над витринами первых этажей были натянуты маркизы из полосатого брезента. Прямо страна Оз . Я даже поискал глазами: где тут дорога из желтого кирпича? Но под ногами была серая брусчатка, причём не бетонная, а каменная, как на Красной площади в Москве, уложенная с наклоном к центру улицы, по которой шел водосток с периодическими ливневыми решётками из черного чугуна.

Чудны дела твои, Господи.

По пути на этой короткой улице мне попались парикмахерская, маникюрный салон, ремонт обуви, почта, ателье портного и ремонт телевизоров. Потом петь упёрся в Т-образный перекресток.

Слева доносились характерные звуки сцепок железнодорожных вагонов.

Направо была видна круглая площадь с фонтаном, через небольшой переулок.

Слева от фонтана сразу увидел большую вертикальную вывеску на двух языках: "Hotel. Гостиница". Невдалеке от неё, над первым этажом, нависал огромный череп какого-то ископаемого чудища, весь истыканный рогами нехилого размера. Сам череп легко перекрывал дверной проем с вывеской "Бар "Рогач".

Несколько столиков под тентом на импровизированной веранде возле бара были пусты.

Я потянул на себя дверь из тонированного стекла и оказался внутри помещения, в полумраке.

В баре, на мое счастье, работал кондиционер, а то местная жара уже порядком стала доставать. Но это тоже палка о двух концах: и хорошо, и плохо одновременно. Если не считать опасностью "болезнь легионеров" , то поведение типа моего сегодня, если вот так постоянно скакать из жары под кондейник и обратно, то запросто схлопочешь тривиальную простуду на ровном месте. Вот радости-то будет моему гарему. Полные штаны. Да и, захлебываясь соплями, очень сложно права качать. А у меня в ближайшей перспективе ещё второй раунд боданий с этой мисс Майлз.

Внутри бара, за стойкой, никого не было. Бар был пуст.

Ни посетителей.

Ни бармена.

Ни официанток.

Ни охранника.

Вообще никого.

Оглядевшись, увидел прикрепленный к стойке небольшой бронзовый колокольчик, механический, с пуговкой. Винтаж, однако. Постучал по пуговке. Раздался звук, похожий на велосипедный звонок.

— Чем я могу вам помочь, — тут же донеслось по-английски из-за спины.

Я оглянулся.

На лестнице, ведущей на второй этаж, стоял невысокий толстяк характерной армянской внешности, одетый в бежевые полотняные штаны и попугайской расцветки гавайку навыпуск.

— Вы Арам? — спросил я по-английски.

— С утра, кажется, ещё был им, — ответил он на вполне хорошем английском, усмехнувшись толстыми губами.

— Тогда именно вы мне и нужны.

— Арам всем нужен, когда хочется вкусно покушать, — он сделал рукой волнообразное движение, — Да вы не стойте тут, как памятник работы Церетели. Присаживайтесь за любой столик, я сейчас принесу холодного пива, и мы обсудим ваши проблемы.

— А можно мне, вместо пива, горячего зеленого чая, если вас не затруднит, конечно.

В такую жару горячий зеленый чай самое то, чтобы не простыть, от холодного пива же запросто можно и ангину заработать. Бывало раньше. Да и жажду зеленый чай утоляет лучше. Проверено.

— Желание клиента — закон для ресторатора, — радушно улыбнулся мне Арам, заходя за стойку.

Там он открыл незамеченную мною ранее дверь и, зайдя в неё наполовину, крикнул куда-то в глубины по-русски.

— Агнешка, сделай зеленый чай из староземельного пакетика, ара. Клиент ждет. И это... Сиротскую чашку.

Повернувшись к стойке, стал наливать себе темное пиво в полулитровый конический стакан из стационарного медного соска с ручкой. Медяха блестела, как на паруснике.

— Зря вы от пива отказываетесь, оно хоть и местное, но намного лучше того, которым я торговал в Питере. Его тут немцы варят в Нойсхавене. Развозят в деревянных бочонках по всем Базам раз в неделю. Иногда даже не хватает. Хорошее пиво.

С этим пассажем он сел за стол напротив меня, поставив свой запотевший стакан на кружок, вырезанный из какого-то большого древесного листа, напоминавший пальмовый.

— Простите, Арам, я не представился, — сказал я уже по-русски, — Меня зовут Георгий Волынский. Мне к вам обратиться порекомендовала Оксана из Иммиграционной службы. Я сегодня из Москвы оказался тут очень странным случаем. Да, кстати, а почему мне положена именно "сиротская чашка" чая?

— Хооо... — довольный Арам закатил глаза, — Это большой сюрприз. Сами увидите. Только для дорогих гостей. Не буду я его предварять. Вы один сюда прибыли?

— В том-то и дело, что нет. Со мной ещё чертова дюжина девчат мал-мала-меньше.

— Совсем дети, да? — Арам сочувственно склонил голову к левому плечу.

— Почти. Хотя по сравнению с детьми у них уже сиськи выросли, а умишка убавилось. Наверное, оттягивают. А возрастом: от семнадцати до двадцати двух. Ну, нам, как дети, — подмигнул я Араму.

Арам вежливо посмеялся. Мдя, шутка юмора мне опять не удалась. Как бы ещё не обиделся. Вот прикол будет.

Но тут высокая белобрысая женщина принесла здоровую, грамм на шестьсот-семьсот чашку чая, сахарницу и сухарики с изюмом. Судя по аромату в чашке было что-то с Тайваня, типа у-луна .

Сказав мне "Приятного аппетита", она мышкой порскнула обратно на кухню. Но создавшуюся неловкую атмосферу она разрядила.

Так, понятно, почему чашка "сиротская". Потому, что очень большая.

Прихлебывая чай, я честно рассказал Араму все наши приключения, начиная с подготовки к этой чертовой корпоративной вечеринки для олигархов, и кончая скандалом с Майлз.

Арам оказался очень хорошим слушателем. Внимательным. Где требовалось, вставлял поощрительные междометия. Где надо делал круглые глаза и всплескивал толстыми руками, поросшими жестким черным волосом. Просто идеальный собеседник.

Напоследок я задал, с надеждой, свой главный вопрос.

— Как отсюда можно вернуться обратно?

— Все говорят, что назад дороги нет, — задумчиво промолвил Арам, — И первый об этом твердит сам Орден. Приехал сюда. И всё. На всю оставшуюся жизнь. Но связь со Старой Землей у Ордена точно есть. Заказы на покупки из-за ленточки они принимают. Правда, втридорога.

— Из-за какой ленточки?

— Хо... — всплеснул руками Арам, — Извините, Георгий, но это уже наш новоземельный фольклор. Ленточкой мы ворота называем. Ну, те, которые из Старой Земли сюда, в Новую Землю. Ну, те, в которые и вас засунули.

— И обратной дороги точно никакой нет?

— Насколько я знаю, нет такой дороги. А как там оно на самом деле обстоит — один Господь ведает. Если бы я знал, что можно посетить Старую Землю, то давно бы совершил паломничество в Эчмиадзин . В прошлой жизни у меня для этого все времени не было. Теперь жалею.

— И что же нам теперь делать? Оформлять это их чертово переселенчество в статусе нищих?

— А вы сюда вообще без всего попали? — Арам был искренне удивлён.

— А другие, как сюда попадают? — ответил я вопросом на вопрос, как заправский одессит, и тут же задал второй ехидный вопрос, на засыпку, — Сразу олигархами с большими капиталами и всем имуществом? Заводами, газетами, пароходами?

— Некоторые люди, Георгий, даже не с одним железнодорожным вагоном барахла сюда прибывают, — Арам покачал головой, — А ещё некоторые, которые совсем уж из некоторых, даже с не одним десятком вагонов. С машинами, яхтами, даже самолетами. Кто, как подготовиться успел. ТУТ всё намного дороже, чем ТАМ. Всё, что местного производства, еда, одежда, там, даже жилье, — то дешево, ара, а вот то, что со Старой Земли привез Орден или чего заказать у него, то в три-четыре раза дороже старой цены. Орден заявляет, что это переброска через ворота такая дорогая.

— Я что-то не догоняю, Арам. Остальные все не как мы — непонятно как сюда заброшенные. Они что, все добровольно сюда приехали?

Сказать, что я был удивлён, это ничего не сказать. Я был просто ошеломлён. Чтобы добровольно уехать черте куда, в дикий мир, бросив налаженный быт в цивилизации... Это у меня просто в голове не укладывалось.

— Конечно, добровольно, ара, — кивнул головой Арам, — Этот мир больше двадцати лет заселяют. Несколько миллионов жителей севернее Большого залива точно есть, если китайцев не считать. А людей южнее залива, так, наверное, никто и не считал, как следует, сколько и кого там живёт. Мало того, все мы готовились к этому переезду, и что с собой сюда взять внимательно подбирали-докупали. Недвижимость продать и то на себя вербовщики брали, но драли за это комиссию, я вам скажу, драконовскую. Оооо... За мою четырехкомнатную питерскую квартиру на Лиговке. Представляете, где это?

Я кивнул.

— Денег, — вот такой пакет наличными долларами, — Арам руками показал размер пакета, — Сразу дали, но как за двухкомнатную, а остальное... Там... Все бумаги, права собственности, нотариусы... Это они на себя уже сами оформляли. Без нас, ара. Я даже не подписывал ничего. У них там всё схвачено. Да и жаловаться бывший хозяин квартиры отсюда кому сможет? Им же? Так что, когда сюда мы приехали, у нас были достаточные средства дело свое открыть. Вот это, — Арам гордо обвел помещение бара руками, и, крутанув глазами, улыбнулся. Открыто так, по-детски горделиво, — В этом году ещё в Порто-Франко мотель открыли и оружейный магазин при нем. Там мой младший брат теперь заправляет. Саркис. Будешь там, скажешь, что ты от меня — он скидку даст. А вы с чем сюда попали?

— Только с тем, что на нас. Плюс автобус с полубаком горючего, — хвастаться особе было нечем.

— Негусто, — констатировал ресторатор, — Трудно вам будет. Но, всё, что я смогу для вас сделать — это только оказать некоторую гуманитарную помощь, — и, видя моё недоумение, пояснил, — Просто покормить вас и ваших девочек. Из чувства гостеприимства. Но решить вашу проблему с Майлз кардинально я не смогу. Да и некардинально тоже. Даже вмешиваться не буду. Поймите правильно, мне тут ещё жить и работать, и мне тут нравится, а эта стерва может мою жизнь порядком отравить, и сломать налаженный бизнес. Не говоря уже о том, что лицензию на бар и гостиницу мне ежегодно продлевает заместитель начальника Базы. В данном случае на этой должности сидит эта самая Майлз. Но морально я на вашей стороне.

— Арамджан, спасибо вам большое, но мне не надо благотворительности. У меня нет местной валюты. Но мне есть чем заплатить за кров и еду.

Я вынул из барсетки пластиковый футляр со стограммовой плиткой золота, и пальцем подвинул его по столешнице к Араму.

Тот взял футляр в руки. Раскрыл его. Ласково погладил слиток. Прочитал вслух.

— Сбербанк России, основан в одна тысяча восемьсот сорок первом году. Золото. Сто грам. Девять, девять, девять, запятая, девять, — и поднял на меня вопросительный взгляд.

— Арам, как вы уже поняли, у нас ни у кого нет этого... Как они называют... Ай-Ди. Соответственно нет и местных денег. Есть рубли, доллары немного, евро, но тут они не в ходу, как сказали. Я хочу поменять у вас это золото на местную валюту. Тогда у меня будут деньги на всё про всё и без благотворительности. Но лично вам я очень признателен, что вы мне предложили эту самую "гуманитарную помощь", видя мою рожу, типа "сами мы не местные" первый раз в жизни.

— Да, — протянул Арам печально, — Совсем вы там, на Старой Земле, озверели. Лишнее доказательство тому, что когда решил переправиться сюда, я сделал хорошо.

И перекрестился, затем мгновенно перейдя на деловой тон, просветил меня тёмного в местных финансах.

— Экю — валюта, которую тут эмитирует на весь мир только Банк Ордена, жестко привязан к золоту напрямую, как доллар до семьдесят первого года прошлого века. Курс одна десятая грамма золота — один экю. В этом слитке тысяча экю. Но за конвертацию металла в пластик орденский банк взимает десяти процентную комиссию. В Банке вы выручите за него на руки всего девятьсот экю.

Мне сердце, как маслом полили. В России за продажу золота обратно банку взимали 20 % налога на добавленную стоимость. А тут брали в два раза меньше.

— Арам, я согласен на девять сотен, — моментально стал ковать деньги, не отходя от кассы, — Мало того, я согласен ещё и на вашу комиссию с этих девяти сотен.

— Нет, Георгий... — начал возражать ресторатор, но я его торопливо перебил.

— Арамджан, зови меня просто Жора.

— Хорошо, Жора, — Арам кивнул головой, соглашаясь.

Тут я, по-кавказки, протянул ему через стол открытую ладонь, и он хлопнул по ней своими толстыми пальцами. На мизинце у него была массивная золотая печатка. Советского вида. Плоская. Без гравировки.

— Я не буду наживаться на твоей беде, — продолжил Арам, — У тебя ещё девочки на руках. Их поить-кормить надо. И довезти до места. А это недёшево.

У меня в голове тут же опять вихрем пронеслась мысль, что с этих девочек можно самому вполне неплохо тут прокормиться, но её я тут же задавил в зародыше. Никогда не любил сутенеров и всегда считал их плесенью.

А Арам тем временем излагал смысл сделки.

— Я дам тебе за этот слиток девятьсот экю, как дал бы тебе орденский банк. И только потому, что когда я понесу этот слиток в банк, то с меня они тоже снимут эту десятину. Думаю, так будет справедливо и по-честному. Приводи своих девочек, в обиде не будете, всех накормлю и расселю... Да, ара... Это. Номеров у меня всего восемь. И один уже занят.

— А раскладушки есть? — мне было всё равно, я готов был спать просто на нормальном полу, лишь бы не скрючиваться на автобусном сидении.

— Хооо... — Арам воскликнул, вскинув бритый подбородок. Стало видно, что бреет он его до ключиц, — Кровати у меня королевского стандарта. Можно поперек человека укладывать.

— А по двое можно?

— Хоть по трое.

— Так, я беру все оставшиеся семь номеров, думаю, нам хватит.

— С ванной пятнадцать экю в сутки, с душем — десять, — тут же привычно оттараторил хозяин гостиницы.

— Арам, я уже сказал: беру всё.

— Хорошо, иди за девочками, а я пошел готовить вам поздний завтрак.

— Англичане говорят в таком случае: ланч.

— Пусть будет ланч. Я не против, — пожал плечами армянин.

Новая земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа".

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 13.00

Акцию протеста я подгадал под обеденное время, чтобы зрителей было, как можно больше. При нехватке зрителей нужного резонансного эффекта не получится, и девчонки без поддержки толпы быстрее на местном злом солнце сомлеют. Даже в фонтане. А нам обязательно нужна положительная реакция местной общественности на нас и отрицательная на эту мисс Майлз, чтобы подвигнуть последнюю на действия в нужном нам направлении. А для этого, чем больше зрителей, тем лучше.

Vox populi — vox dei .

Диспозиция была незамысловата, но красива. Шесть девочек, взявшись за руки, изображают хоровод в фонтане, как на знаменитой фотографии из разрушенного Сталинграда, громко горланят речёвки и топают босыми ногами, брызгая водой на окружающих. Пятеро вокруг них, на площади вокруг фонтана, куда вода не добивает, носят плакаты. Ещё одна дует в пионерский горн, а последняя колотит в барабан. И все они топлес, если не считать пионерских галстуков.

Поначалу думал я их в одних трусах выпустить, но трусы на их попках оказались разнокалиберные по фасону и цвету, так что одинаковые темно-синие юбочки-манжетки смотрелись эротичней. И, главное, не выбивалось из общего стиля. А стиль во флеш-мобе — это всё.

Как только местный народ потянулся к Араму на предмет отобедать, так я девчат с поводка и спустил. И не прогадал. Изрядная толпа на площади собралась быстрее, чем прошло пять минут.

Наши хулиганские, я бы даже сказал несколько клеветнические, плакаты были на злобу дня. Иначе и быть не могло, мы их сами полчаса назад рисовали, попутно обмениваясь нарытой в разных местах информацией, потом их на фанерки скотчем клеили и ручки прибивали. Бумагу, фломастеры, фанеру, скотч, гвозди, и палки нам спонсировал Арам, взяв с нас торжественное обещание, что мы его никому не выдадим.

Плакаты, естественно по-английски, гласили:

"Майлз — киднепер".

"Майлз, убери от меня свои грязные руки".

"Майлз, верни меня домой к маме".

"Майлз, отдай мое имущество".

"Нет сексуал харасмент на базе "Россия".

Эх, профессиональную камеру бы сюда, а не фотик, но и без камеры скандал получился просто замечательный.

Публика тут оказалась очень благодарной или вовсе тут на развлечения голодной. Последнее, скорее всего, было верным так, как большинство в толпе представляли мужчины, одетые в "песчаную" форму Ордена.

Быстро раздались из публики поддерживающие выкрики и свист, что у американцев означает крайнюю степень одобрения. Видно, я эту Майлз правильно разъяснил. Не любят её тут. Мягко говоря.

А глазами вояки моих девочек уже чуть не слопали, как аборигены Кука. Да и было там на что посмотреть. Ведь ни грамма силикона. И девочки наши, что и говорить, намного лучше, чем их пиндосские тёлки. Лучше даже тех, фотографии которых публикуют в "Петхаусах" и "Плейбоях" . А главное — живьем!

Девчата от такого массового внимания прямо расцвели. Хотят вокруг фонтана павами, всем глазки строят, сиськами трясут да попами крутят. Ну, и речевки про Майлз горланить не забывают звонкими голосами.

А когда толпа собралась плотнее, то запели "Орленка". Того самого, что "взлети выше солнца". Пионерский аналог "Варяга". И, естественно, чистые девичьи голоса сорвали "бурные аплодисменты, переходящие в овацию".

Меня самого поразил громкий чистый голос Сажи, напоминающий тембр Марии Калас . Такое сопрано и в Большом театре бы не потерялось. Это уж точно. Что наша жизнь с людьми делает? Ломает не взирая на таланты, которые могли бы прославить страну на весь мир. Только кому это нужно? Правители наши всё больше напильником усиленно златого тельца шкрябают, будто после них будет потоп, хотя именно их деды сделали в прошлом веке революцию для того чтобы такие вот талантливые девочки, как Сажи на панели не стояли. Учились бы пению настоящим образом, а не искали клиентов на ночь.

Через семь минут с начала действа мужская часть базы только, что в открытую не дрочила.

Многие, особенно женщины, откуда-то подоставали фотоаппараты и видеокамеры, так что не я один подвязывался на ниве электронной фиксации этого безбашенного перформанса . Только у меня в руках был всего лишь навороченный мобильник. Но чем больше операторов, тем лучше — у всех не отберешь, всем глотку не заткнешь. И если Орден, судя по местному начальству, американский, то стукачество в нем должно процветать по определению, что мне и требовалось. Теперь этой Майлз замять наш случай уже никак не удастся. Даже силовыми репрессиями. А это значит, что будут варианты. И возможно даже вкусные.

Майлз явила на площади свой потрепанный лик только через пятнадцать минут после начала "Марлезонского балета" , когда девчонки уже начинали сдавать. Всё же очень жарко. На солнце все пятьдесят градусов будет.

Майлз протолкалась через толпу в первый ряд. Вот тут-то я и взял ее оху..., то есть очень удивленную, рожу в телефоне на крупный план.

Майлз, молча, даже с некоторым любопытством, смотрела на все это безобразие секунд тридцать. Ровно до того момента, когда мои девчата увидели её и синхронно повернулись к ней попами. А потом сделали ногами зарывающие собачьи движения. Этакий интернациональный знак презрения.

Вот тут Майлз, вытянув губы в нитку и злобно сощурив глаза, резко развернулась и быстро ушла.

Бинго!

В спину ей раздалось массированное "Буууууу..." всей мужской части толпы. Некий американский аналог русско-армейского "Ууууу... Сука!" А что? По интонации, очень даже похоже.

Тут я показал девчатам перекрещенные над головой руки.

Всё. Сеанс окончен. Поставленная задача решена и нечего девочек на солнце излишне жарить.

Уходящих из фонтана девчат провожали разочарованными междометиями и... Аплодисментами. Хорошими аплодисментами, дружными.

Но, по порядку.

Ещё утром, как только я обо всем договорился с Арамом, так, не медля, провел мимо Оксаны через иммиграционный отдел в арамовский отель весь свой "гарем", тщательно заперев автобус, несмотря на активные заверения орденской охраны, что тут ничего не попятят. Проехали, на Аллаха надейся, а верблюда привязывай. Тот, кто вводит вора в искушение плохо лежащей вещью, совершает не меньший грех, чем сам вор укравший её.

Перед едой озадачил девчат тем, что два часа всем необходимо спать в обязательном порядке. В нашем "пионерском отряде" тихий час. Потом собираемся все в одном номере, и я там озвучиваю дальнейшую повестку дня.

Все устали и легко с этим согласились.

Ланч от Арама был превосходен. В Москве я так вкусно давно не ел, даже в самых дорогих и модных ресторанах. Да и девчата, вопреки всем сдвигам по фазе на почве сохранении фигуры, наворачивали немаленькие порции так, что за ушами только пищало. И пивом не пренебрегли.

Арам, при виде стольких красавиц, расцвел, раздавая комплименты направо и налево вместе с тарелками и бокалами.

В конце обеда, вместе с пивом он принес на подносе связку ключей с бронзовыми бирками, на которых был выбит номер, к которому этот ключ подходит.

Я тут же забрал поднос пошел раздавать ключи, не глядя на номера, паруя девчат по ходу продвижения между столиками. Заселял их по две в один номер, на одну 'королевскую' кровать. Сами на месте разберутся, как спать будут: валетиком или по-лесбиянски. Или наоборот.

Оключенные пары, допив пиво и сказав Араму "Спасибо. Очень вкусно", уходили в номера наверх, стуча каблуками по толстым плашкам деревянной лестницы.

Арам в ответ довольно витиевато разглагольствовал, что кормить таких неземных красавиц для него не только радость, но и счастье. Глаза старого ловеласа просто горели. Он сейчас на любой заданный ему вопрос ответил бы только: 'конечно, хочу!'.

Без пары осталась только Роза. В принципе я её сознательно не выбирал. Само собой так получилось. Ей, запомнив номер, отдал последний ключ и сказал, не имея в виду никаких задних мыслей.

— Роза, мы с тобой вдвоем остались. Больше номеров нет. Так что вали спать, но дверь не запирай.

Выхватив у меня из рук ключ с бранзулеткой, Роза, подпрыгнув, смачно чмокнула меня в щеку, и, уже стуча шпильками по лестнице, радостно закричала наверх, вдогонку остальным девчатам.

— Господин назначил меня любимой женой!!!

Арам на этот возглас сделал круглые глаза. И повернувшись ко мне переспросил.

— Что, правда?

— О чем вы? — сделал вид, что ничего не произошло совсем.

— Ну, ара... Это... Про то, что девочка сказала.

Я спокойно допивал свое пиво, напряжённо думая, что на это ответить Араму. Ничего не придумал и решил сказать правду.

— Да, как вам сказать, они все теперь, вроде, как гарем у меня. Очень просили их одних тут не бросать. Наверное, посмотрели вокруг, прикинули расстояние до русских земель, подумали и вышли всем скопом замуж за мой автобус. Осуждаешь?

— Ты что? Завидую. Вах! — Арам попытался что-то изобразить рукой, тыкая пальцами в потолок, — За такое выпить надо.

— Уже выпили, — я показал на пустую кружку из-под пива.

— Нет, ара, за такое "Двин" пить надо, а не пиво, — ресторатор был настроен к продолжению банкета.

Ну да. Плавали — знаем. Сначала коньяк вдвоем бухать будем. Потом девочек позовём для развлечения, переместившись в некие райские кущи. А там и день прошёл. У меня же на ближайшее время планов просто громадьё, в которые никакая пьянка с развратом никак не вписывается. Поэтому вежливо отказался от столь щедрого предложения.

— Арамджан, давай позже. У меня коньяк на пиво плохо ложиться. Будет просто перевод драгоценного продукта. Он же у тебя из-за ленточки.

— Обижаешь, дорогой, с собой привез. Старый запас.

Войдя в свой номер, первое, что я увидел — голую Розу, лежащую наискось на большой двуспальной кровати в нарочито соблазнительной позе.

— Роза, — сказал я насколько мог строго, — Вырвем с корнем половую распущенность в коллективе. Я спать хочу, как не знаю кто. А потом у нас очень серьёзное дело будет, от которого зависит, кем мы придем в этот мир, и с чем. Наша борьба с сукой Майлз ещё не закончилась.

Роза обижено надула губки, и, напоказ, заканючила, изображая маленькую девочку.

— Нееее... Я так не играю. Ты, злобный старый Бармалей, который решил лишить меня после еды сладкого? И вообще ты плохой.

— Плохой, плохой, — согласился с ней, — Впереди ещё длинная ночь. Ты, наверное, не в курсе, что тут в сутках целых тридцать часов. Если я сейчас не посплю чуток, то до ночи точно не доживу.

Разделся.

Лег на край кровати.

Закрыл глаза и сказал.

— Все. Сплю.

Какой там сплю! Как только мой дружок, ощутил вокруг своей головки смыкающиеся горячие губы, то тут же заявил, что я, как хочу, а он лично спать уже не будет.

После флеш-моба мои девочки (интересно, как быстро они стали для меня "моими") ускакали наверх приводить себя в порядок и отдыхать. Я специально наказал им не отсвечивать внизу. Во избежание. Разные сейчас могут быть варианты.

Публика втянулась в бар и расселась обедать. В помощь Агнешке, откуда-то, набежали халдеить пара молодых чернокожих девок. И работы, я скажу, досталось им всем. В том числе и Араму, который юлой вертелся за стойкой. Пользуется заведение популярностью. Сразу видно.

Я сидел в баре, сначала у стойки на высоком табурете, потом, когда народа стало меньше, за столиком, терпеливо и тупо ожидая реакции местной власти предержащей на мое хулиганство, и спокойно тянул местное темное пиво, похожее на портер. Очень неплохое, кстати, пиво. Не соврал ресторатор. Но Майлз так и не дождался. Народ уже рассосался с обеда, и бар почти опустел, когда вместо неё пришла Светлана Беляева.

Она устало опустилась на лавку напротив меня, отделив себя столешницей, как контрольно-следовой полосой на границе, и, ни слова не говоря, уставилась в меня своими большими гляделками. В упор. Словно желает запомнить мой светлый лик до каждой мелкой чёрточки на всю оставшуюся жизнь, потому как мне вот-вот придёт кирдык. Причем не извне, а я сам себе прямо тут сэппуку буду делать. И не эстетствуя в полном соответствии с красивым японским обрядом, а по простому, без изысков, без зачитывания предсмертного танкА тупым столовым ножом для вящего доставления себе предсмертных мучений. Во имя её прекрасных холодных глаз, естественно. А глаза-то у неё оказывается не серые совсем, а зелёные. Вот как, оказывается, бывает — просто обман зрения. Я, походя, отметил тогда в Иммиграционном отделе, что у неё светлые глаза, но почему-то в память впечаталось, что они серые. Ан, нет — зелёные. Только очень-очень светлые, с некоторым свинцовым отливом по краям радужки. И в глазах этих читается интеллект, а не только верхнее образование. Блондинка. Натуральная блондинка, не крашеная, даже брови у неё светлые. Красотка, хотя в глаза это сразу не бросается, но приглядеться, так классом будет не ниже моих девочек. Но красота её не ярко-южная, а мягкая такая пастельно-северная. Нос слегка курносит, но это только придает дополнительный шарм. Скулы высокие. Ротик маленький, выражение губ немного удивлённое. Можно было бы за типичную блондинку принять, если бы не взгляд. Моментально вспомнился Валерий Агафонов с романсом 'Твои глаза зелёные, уста твои обманные...' Красивая и умная баба, да ещё блондинка в том же флаконе. В итоге имеем характер нордический, выдержанный, как у Штирлица. А что в осадке? Железный дровосек Урфина Джюса . Интересно, сколько людей на её внешность уже купилось?

Трудно мне с ней будет. Такие стервы признают только свои условия. А мне сейчас с ней сразиться надо. И обязательно до победы.

Ой, мамочки, щас такое будет! Это ж не баба, а конь с яйцами!

Наконец Светлане надоело играть в гляделки. Или просто она не дождалась от меня первых фраз, по которым меня можно было бы поймать за язык.

Ага... Щас, разбежался. Ты пришла, ты и говори.

Она и сказала, слегка удрученно.

— Вы умудрились такого наворотить, что даже не знаю, как вас теперь представлять?

Я тут же ей ответил дежурной шуткой, хамской.

— А вы представьте меня карликовым негром с длинным фиолетовым х...м.

Светлана захотела сначала обидеться, но, неожиданно для самой себя, весело рассмеялась. Видимо всё же представила. Это хорошо, когда враг с хорошим воображением. Есть простор для манёвра.

Подскочил очень услужливый Арам.

— Что будем пить?

— Мне пиво повторить, а даме, что пожелает, — ответил я.

— Бокал вишневки, — сделала свой заказ Светлана, и, когда Арам удалился за стойку, снова посмотрела мне прямо в глаза и укоризненно спросила.

— Ну, и что вы тут устроили?

Ну, прям, училка начальных классов, журящая чересчур расшалившегося первоклашку. Уважаю. МОгет, когда захочет. Только вот откуда столько специфического умения в столь юном создании? Это вопрос.

— Флеш-моб, — спокойно ответил я, — Очень модная нынче вещь в цивилизованном мире. Урбанистическая инсталляция . Вам не понравилось? А вот публика была в восторге. Заодно это была гражданская акция протеста против нашего похищения киднепером по имени Майлз. Всё в рамках демократического процесса. Никакого хулиганства, тем более, уголовщины. Только искусство.

Кажется я вещал в пустоту.

— Мисс Майлз вас приглашает на переговоры к себе в офис, — это было сказано Светланой так, будто меня пригласили на аудиенцию во дворец к местному монарху на вручение медали.

— Знаете, Светлана, что-то у меня нет никакого желания общаться с Майлз, — дипломатично ответил ей на лестное предложение, — Она хамка. И уж, тем более, не желаю встречаться в её офисе. Предпочитаю пока побыть на людях.

Тут сделал паузу и убедился, что Беляева поняла всё правильно.

— А вообще я желал бы встретиться не с ней, а с кем-то из более высокого руководства вашего пресловутого Ордена. У кого компетенции больше, чем у Майлз. Вы же знаете основной бюрократический принцип? Большому начальнику проявить власть, — это разрешить запрещенное, маленькому — запретить разрешенное. Зачем тратить время на мелкую шишку в большом лесу.

— Георгий, в настоящее время это невозможно, — мягко ответила Светлана. Голос её был нейтрально-приятного тембра. Такими голосами любят озвучивать Джи-Пи-Эс маршрутизаторы и автомобильные компьютеры.

— А мы никуда не торопимся, — перешёл я на вальяжную манеру разговора.

Правда, только внешне. Внутренне же собрался весь, как пружина.

.— Да, кстати, Света, — подбавил некоторой фамильярности в беседу, — Зовите меня Жорой, так будет и для вас проще, и мне привычней. Мы же не на официальном приеме, а так... Проводим некие предварительные переговоры "без галстуков". Помните, Ельцин такие мероприятия очень любил. С 'другом Рю' и прочими главами государств? Путин эту хорошую традицию почему-то похерил, в мы восстановим.

Светлана тут же разорвала дистанцию.

— Нет, я вас буду звать именно Георгий, или господин Волынский, если угодно. Или доктор Волынский, если предпочитаете официальное титулование. Так будет правильней. Мы с вами по разные стороны баррикад, — взгляд Светланы был твёрд. Красивые глаза. И сама Светлана красивая. Действительно, не хуже моих девочек.

— Ну, что ж, вовремя расставить точки на "ё", это решить половину проблемы, — согласился я с ней, — Не будем ходить вокруг да около, танцы с бубнами тут никому не помогут. Перейдем на язык фактов. Настолько я понимаю, наша ситуация для вас казуальная, не предусмотренная никакими спущенными сверху инструкциями и правилами. И вы сами пребываете в полной растерянности.

Светлана напряглась, готовая моментально отрицать такой огульный поклёп на ее самость. Пришлось слегка сдать задним ходом. Всё же она не сама мой враг, а как средневековый герольд говорит устами своего сюзерена. Всего лишь.

— Точнее, не вы, Света, а ваша мисс Майлз. Решать нашу проблему на более высоком уровне ей не хочется, так, как в этом случае, именно она и понесет всю административную ответственность за случившееся. Я прав?

Светлана машинально кивнула, но потом, спохватившись, попыталась напялить на своё лицо маску непроницаемости.

Я же продолжил развивать мысль.

— В таком случае у вас должны быть новые предложения к нам. Те, которые сегодня утром озвучивала Майлз, мы даже слушать не будем. Лучше всего было бы вам отправить нас назад. Можно даже без автобуса, хотя лично мне он мне и дорог, как память.

— Я вас слушаю, продолжайте, — Светлана даже подбородок положила на ладонь и поставила локоть на столешницу. Вся из себя примерная отличница на лекции по марксизму-ленинизму, блин. Типа приготовилась слушать меня терпеливо и долго. Манипулятор недоделанный.

— Нет, Светлана, это я вас слушаю. Вы готовы нас отправить назад?

Она ответила очень ласковым голосом медсестры клиники для душевнобольных.

— Вы же знаете, Георгий, что это невозможно. Правда, невозможно. Так, что этот вопрос мы даже не будем рассматривать. Бесполезно так бездарно тратить время.

— А что будем рассматривать? — подтолкнул её раскрывать их планы в отношении нас.

Однако Светлана молчала, улыбаясь, как Монна Лиза с тополиной доски Леонардо да Винчи и по мхатовски держала паузу.

Чтобы не выглядеть дураком, пришлось продолжить диалог самому, хотя я предполагал, что мяч уже на её стороне.

— Но если действительно фишка так легла... Если мы остается здесь, причем, навсегда, то я готов обсудить, к примеру, размер компенсации за потерянный бизнес, оставленное мною имущество и недвижимость в Москве.

— Не получиться, — Светлана откинулась спиной на стену и приняла более расслабленную позу, — Начнём с того, что Орден, выдает каждому из вас по благотворительной программе только тысячу экю на нос. И всё. И это немало. По крайней мере, добраться до анклава своих соотечественников хватает всем. Больше никому ничего не предусмотрено. И то, это деньги не Ордена, а таких же переселенцев, как вы, которые, в отличие от вас, платят за свою переброску сюда. Часть этих средств идет на помощь неимущим переселенцам. А сам Орден не "Армия Спасения" .

— Да хоть церковь "Гомосеки Судного Дня", — перебил я её, может быть, даже более резко, чем требовалось, — Нам от этого ни холодно, ни жарко. Просто перпендикулярно.

— И всё же, такой возможности у нас нет. Совсем. Примите мое сочувствие, чисто по-человечески, — и сидит, изображая из себя само сострадание.

Какой талант пропадает. Вот интересно, а почему такие красивые и умные девочки идут в бухгалтера, а не актрисы?

— А вот тут, милочка, вы сознательно лукавите, — пошел на неё в атаку, — Может быть это у ВАС, конкретно на ЭТОЙ Базе такой возможности нет, но у Ордена в целом такая возможность должна быть. Думаете, мы не собрали информацию и не обработали её? Зря надеетесь. Дураки в России давно повывелись. С Перестройки двадцать лет прошло.

Светлана тут же выставила щит.

— Как вы это себе представляете?

— Да уж, не, как карликового негра... — оборвал на полуслове любимую поговорку и усмехнулся слегка глумливо. Самое чуть-чуть.

Светлана неуловимо улыбнулась, одними уголками губ. Вспомнила.

— Орден заплатит нам, — продолжил я, — Пусть даже по вашему грабительскому курсу, но заплатит.

— Откуда Ордену знать, что у вас там было, — Светлана пожала плечами, — Принципиальная политика Ордена заключается в том, что каждый имеет второй шанс. И пройдя через "ворота", здесь, на Новой Земле, как бы рождается заново. Можете взять себе новое имя. Сочинить любую биографию. Никто не ведет никаких жизнеописаний ваших похождений в Старом Свете. Даже тех людей, кого сагитировали сюда переселиться вербовщики Ордена.

— А вот отсюда подробней, пожалуйста, — невольно напрягся, как в детской игре 'жарко-холодно', когда сказали 'теплее', — У вас там, в Старом Свете, насколько я понял, есть разветвленная организация с большими связями и возможностями.

— Это так, — подтвердила Беляева.

— Вот пусть она и занимается нашей проблемой, — как всегда от найденного решения задачи у меня поднялось настроение.

— Как вы себе это представляете?

— Как представляю, я уже сказал. Повторить?

Но это так, фигура речи риторическая. Знал же заранее, что повторить она не попросит.

— А как это осуществить на самом деле — это уже ваша забота. Связь со Старой Землей у вас есть. Я это точно знаю.

Светлана слегка надула губы. Взгляд её потемнел. Да и ответила она мне с некоторой задержкой. Большей, чем требовал сам ход переговоров. Всё же опыта у неё меньше, чем у меня.

— Вы слишком много успели узнать за столь короткое время. Как вам это удалось? — вот тут интерес у неё был неподдельный.

Я не стал размазывать манную кашу ровным слоем по столу и решил сразу зайти с козырного туза.

— Светлана, я не всегда был политтехнологом. Родом я из разведки Северного флота СССР. Что и как прикидывать к носу, обучен там на совесть. У вас есть наш список с паспортными данными и адресами проживания. Ваши люди ТАМ, как я выяснил, не нуждаются в наших заверенных нотариусами подписях. Они могут очень быстро всё проверить, провести предварительную оценку нашего имущества и сообщить вам сюда. А реализовывать его уже не торопясь. Потом. И деньги за него переслать вам позже, через те же "ворота" простой посылкой, хоть в долларах, хоть в золоте, хоть в бриллиантах, хоть лунным грунтом. И вернуть, таким образом, все издержки вашего пресловутого Ордена на компенсацию наших потерь, потраченные вами сейчас. С прибылью. И это будет справедливо. Иначе мы будем устраивать такой флеш-моб в каждом поселении этого мира. И имя Майлз, а вместе с ней и Ордена, будут трепать все кому не лень.

Я замолк. Просто все уже сказал.

И Светлана молчала, делая вид, что внимательно мне внимает и ждет продолжения таких увлекательных речей.

Некоторое время так и сидели, молча, каждый потягивая свой напиток. И в эту молчанку Беляева меня переиграла. Первым опять заговорил я. Только теперь уже слегка обнажив клинок угроз из ножен возможностей, как говорят на востоке.

— Света, как вы думаете, сколько времени нужно, чтобы видеоролики нашего сегодняшнего флеш-моба достигли вашего большого руководства? Почта же исправно функционирует. И, насколько я понял, банк Ордена также является независимой, от вашей Базы, организацией. Вряд ли все, кто там работают, являются поклонниками мисс Майлз, — к концу этой фразы я просто приковал Светлану к скамейке взглядом победителя.

— Наше общение вышло за пределы моей компетенции, — сказала Светлана усталым голосом и встала из-за стола, — Мне надо проконсультироваться с мисс Майлз.

— Не смею задерживать, — ответил, поклонившись со всей возможной галантностью, правда не делая даже попытки встать, и уже практически в спину ей добавил весьма грубовато, — Кстати, Светлана, вам никогда не говорили, что вы чертовски красивая баба?

— Говорили. Даже не однократно, — холодно ответила, как отрезала, повернулась и пошла к выходу.

Хорошо так пошла, нога от бедра, попочка вправо-влево, почти незаметно, но чертовски привлекательно. Вот что, значит, вовремя бабе комплимент сделать. И не хочет, ведь, а соблазняет. На голом инстинкте, мимо мозгов.

Как только она вышла из бара, ко мне сразу подскочил встревоженный чем-то Арам.

— Жора, надеюсь, вы не обидели Свету? Она очень хорошая девочка. А сегодня, к тому же, проводила своего любимого человека. В никуда. И ей плохо, — ресторатор был сама сердобольность.

Я же был очень удивлён проявлениям его сентиментальности.

— Арам, вы ничего не путаете? — спросил его, и тут же констатировал, — Это железный дровосек, а не баба.

— У каждого железного дровосека есть тоска по любящему сердцу, — грустно ответил ресторатор.

— Всё хорошо, Арам, — успокоил я заботливого армянина, — Я её не обижал, если ты хочешь знать именно это. Просто были довольно жесткие переговоры между мной и руководством Базы, которое представляла Светлана. Ничего личного...

Я вдруг почувствовал, что у меня "батарейка" кончилась. Все ресурсы организма на нуле. Вымотался я бодаться, как тот теленок с тем дубом . Точнее, с этим непонятным Орденом. Всё громче звучал внутри меня вопрос, а не напрасно ли я долблюсь головой в эту стену? И, что получится в остатке? Мне придется вливаться в местную жизнь в статусе неимущего переселенца, ежедневно бегая за каждым куском хлеба. Горькая перспектива на пятом четвёртом десятке. О том, что отсюда назад дороги нет, я поверил уже безоговорочно. И от этого накатывала жуткая тоска. Захотелось напиться вдрызг, в лохмуты, до изумления, но права такого я не имел.

Хорошо, что оплакивать на Старой Земле, там, 'за ленточкой', меня некому. Я поздний ребенок. Братьев-сестер нет. Родители давно умерли, к своему счастью не увидев крушение того мира, какой они всю жизнь с энтузиазмом строили. За который воевали. В который верили.

— Арамджан, — спросил я, чтобы хоть немного отвлечься от грустных дум, — А на что здесь похожа природа? Там, за забором.

Вынул сигарету и не торопясь прикурил, мимолетно осознав, что "Парламент" мне теперь уже не по карману.

Арам, словно из воздуха, материализовал треугольную пластиковую пепельницу с такой знакомой рекламой сигарилл "Ромео и Джульетта" по борту и поставил её передо мной.

Сам присел рядом. Подумал немного и ответил.

— Вокруг этой Базы земля больше всего похожа на Казахстан. Только тут трАвы намного выше вырастают. Мне говорили, что так, примерно, выглядели причерноморские степи до крестьянской колонизации в девятнадцатом веке. По зверью — просто Серенгети . К югу вообще джунгли есть. Или болота жуткие, такие, как во Флориде или Новом Орлеане на Старой Земле. С крокодилами или ещё чем похуже. На запад если, то там гор много. Высоких. И тропические леса. А на восток — океан. А что за ним — никто не знает. Не было ещё тут Колумбов.

— Скажи, друг, а нужны ли тут политтехнологи?

— Нет, Жора, не буду врать — не нужны никому. Здесь, где мы сидим, территория Ордена, как и город Порто-Франко. Тут ещё никто никого на моей памяти не выбирал. Тут вертикаль власти такая, что Путину не снилась. И этой вертикалью рулят непосредственно орденские чиновники. А на остальных землях, сам понимаешь, народу мало и вся политика на уровне муниципалитета. Отсюда и выборы мелкотравчатые, как в сельсовет. Все друг друга знают. Интересы устоявшиеся. Масс, которым надо мозги промывать, тут ещё не сложилось. Да и средства массовой информации зачаточные. Телевидение не везде есть. У меня вот в гостинице четыре канала показывает, и то по трём только старые фильмы крутят. А в других местах и одного канала нет. Радиовещание как-то не прижилось, разве что в Нью-Рино, да и по нему больше про тотализатор говорят, чем музыку крутят. Так, что придется тебе, Жора, переквалифицироваться во что-то более приземленное. Я бы даже сказал — мещанистое. Чем быстрее ты это осознаешь, тем лучше для тебя будет.

Арам немного помолчал, а потом сделал мне неожиданное предложение. По его мнению, наверное, из таких от которых невозможно отказаться.

— Хочешь, с тобой на паях постоялый двор в Новой Одессе замутим. Давно собирался эту тему поднять, да всё не с кем пока было. А ты парень я смотрю хваткий, и при этом порядочный. Девочек твоих в официантки оформим, — улыбнулся, — Отбою от клиентов не будет.

— Думаешь это легко? Так вот резко жизнь поменять, — сказал это ему даже с некоторым осуждением его мнения, — Столько лет учиться дома и за границей, деньги тратить, мозги сушить, вкалывать как проклятый, чтобы, в конце концов, осознать, что ты и без всех этих жертв мог сделать ещё десяток лет назад.

— Не думаю, а точно знаю, — протянул Арам с какой-то затаенной грустью, — Сам через это прошел. Ничего в этом легкого нет. Ты вот что заканчивал?

— МГУ. Философский факультет. Политолог я. Кандидат наук.

— Хо... — воскликнул Арам, — И брат мой закончил физфак МГУ. А я учился в Ленинградском университете. Тоже физик. Но в Карабахе началась война, и вся Армения оказалась в блокаде. А с блокадой и голод туда пришел. Пришлось возить родственникам продовольствие. Самолетом. Рейсовым. Чемоданами и сумками. Мотался, как челнок туда-сюда. Ни на что другое времени уже не оставалось. Ну, и из университета меня отчислили. С последнего курса. Зато брат — его мы не трогали, даже кандидатскую защитить успел. Вот так вот. Была большая страна, у которой была большая уважаемая наука. А пришла эта Перестройка и никому не нужны оказались физики занимающиеся микромиром. Так что брату пришлось вместо науки ставить в Москве круглосуточную палатку со всякой всячиной на углу Ломоносовского проспекта и Профсоюзной улицы. И в ней торговать пивом и гандонами . Потом я его к себе в Питер перетянул, как квартиру купил. Так что знаю я... Знаю я, как себя ломать.

— А философы тут нужны? — не унимался я, прекрасно понимая уже, что гоню пургу просто от безысходности.

— Ну, разве что в школе детишкам преподавать. Университетов тут нет нигде. Не доросли до них. Специалистами нас Старый Свет пока обильно снабжает. В одесской школе философию преподаёт Григорий Аскарян, но он слепой. Будешь там, поговори с ним подробней на эту тему.

— Пиздец. Вся жизнь насмарку, — констатировал я, — Скрипач не нужен.

— Какой скрипач? — не понял Арам.

— Это фраза из фильма "Кин-дза-дза". Помнишь такой? Там тоже Орден был с оцилопами...

— Погоди, Жора, страдать, — участливо сказал Арам, — Посиди немножко, не уходи только, я сейчас подойду.

И Арам удалился в кухонную дверь, обогнув стойку, которую активно полировала тряпкой Агнешка.

Потом вернулся тем же маршрутом с двумя большими коньячными бокалами, в которых плескалось грамм по сто пятьдесят янтарной жидкости.

— Вот, — сказал Арам, ставя их на стол, — Я тебе обещал настоящий армянский "Двин", — и подвинул один бокал ко мне, — Вкуси остатки божественной амброзии. После того, как французы в Ереване коньячный завод перекупили, они наши старые спирты многолетние к себе во Францию бочками увозят, а к нам свой неликвид спихивают на разлив. Совсем марку армянского коньяка испоганили, хитрожопые лягушатники. А в коньяке, как ещё великий Шустов открыл, сорт винограда совсем не главное. Важно, под каким солнцем этот виноград растет. И на какой земле. Но главный секрет Шустова был в воде. С гор он провел акведук прямо на завод. И не откуда-нибудь, а со знаменитого Катнахбюрского родника. Поэтому вода на заводе всегда свежая, чистейшая и очень мягкая. И дуб наш лучше, чем лимузенский . Меньше паров пропускает, больше своих соков отдает, и лишнюю воду оттягивает. Выпьем, Жора, за Шустова — этого великого человека. Слава Богу, что он не дожил до такого глумления над своим детищем.

Арам тихонько звякнул своим бокалом об мой.

Пригубили. Коньяк действительно был божественный. Как говорится, дореволюционного качества. Пить такой залпом было бы верх варварства.

Мы сидели, и, молча, потягивали благородный янтарный напиток. И никто не мешал нам наслаждаться коньяком и обществом друг друга.

— Ты всё-таки подумай над идеей постоялого двора в Одессе, — вернулся к своему предложению Арам.

— Арамджан, — покачал я головой, — Давай, я сначала эту новоземельную Одессу сам посмотрю. Вдруг мне там жить совсем не понравиться. Но, если я ничего по себе не найду, то, обещаю тебе, я вернусь к этому вопросу. А за щедрое предложение спасибо.

— Вот и договорились, — Арам допил коньяк, — Ты меня извини, но меня кухня ждет. Дело есть дело. Хотя сегодня с вами я немного душой отдохнул. Всегда приятно видеть, как начальство по сусалам огребает. Да ещё таким оригинальным способом.

И неожиданно Арам засмеялся. Задорно так. Так и ушел смеясь.

Коньяк — божественный продукт, концентрация энергий солнца, земли и неба потихоньку оттянул мое плохое настроение. По крайней мере, окружающий мир перестал быть совсем уж мрачным. И к тому времени, когда Светлана снова появилась в баре, я вполне восстановил своё душевное состояние и уже был готов даже к самым жестким переговорам. Да что там к переговорам, к бою!

Светлана, как и в прошлый раз, села за стол напротив меня, окликнула Агнешку, попросив её подать вишневку. Отпила из принесенного бокала немного темно-красной жидкости. Напоказ облизнула красивые губы кончиком языка — дразнится, стерва. Потом вставила в бокал соломинку. Между прочим, действительно, настоящую золотистую соломинку, а не её полиэтиленовый суррогат.

Я молчал, прихлебывая коньяк малюсенькими глоточками, растягивая удовольствие. Ждал, пока Светлана сама разродится новыми предложениями. А то, что они будут, было хорошо видно по её торжествующему виду ещё от двери.

Наконец, Светлана перестала мусолить соломинку и сказала будничным тоном.

— Можете плясать. Ваши предложения приняты.

— Насколько? — поинтересовался у неё.

— Ну, не в полном объеме, но настолько, насколько это вообще возможно. Будем же реалистами, — ответила глумливо.

— Огласиите, пожжжалуйста, весь списоцек, — попросил, как заправский митёк , шепелявой цитатой из старого кино.

Светлана, не торопясь, ещё немного помусолила соломинку, посверкивая на меня взглядом от бокала, потом будничным тоном затянула набившую уже оскомину старую песню о главном .

— Для начала всем вам оформят Ай-Ди, и этим легализуют ваше присутствие на Новой земле. Без Ай-Ди тут трудно прожить. Эта карточка также является накопительной картой Банка Ордена, и номер Ай-Ди одновременно есть и персональный номер счёта в банке Ордена. А отделения Банка Ордена здесь есть везде, где живет достаточное количество людей. Кроме того, без Ай-Ди, даже если Майлз и выпихнет вас с Базы, с глаз долой, вас не пустят ни в один город, потому как везде система пропускная, и на каждом КПП любого поселения Ай-Ди регистрируется.

— Ни хрена себе, вы тут полицейское государство забабахали, — возмутился я не по-детски, — Камеры везде. Без регистрации даже в сортир не пускают. Это получается, как в английском аэропорту жить, во время поднятия оранжевой тревоги. А как же идеалы свободы и демократии?

— Зря ёрничаете, — Светлана гляделась, уже, как победивший победитель, но чувствовалось, что ей, для полного счастья, очень нужен ярко положительный результат наших переговоров. Заключительный мазок на шедевре. Нет, марку она держала качественно. Но был об этом какой-то неуловимый разведпризнак. Может быть в запахе.

Тут я её резко перебил потому, как надо обязательно сбивать это растущее самодовольство, которое появилось у неё, после разговора с Майлз. Иначе приедем сейчас совсем не туда, куда стремились.

— Светлана, у вас какая компетенция, как у переговорщика? — осадил её неожиданным вопросом, — Вы можете сами согласовывать со мной все условия, или каждый раз будете бегать к этой мымре за консультацией по каждому спорному пункту? Ваш чин тут не очень велик, как я посмотрю, а организация у вас практически военная. Со всеми вытекающими от этого заморочками и траблами.

— Считайте, Георгий, что у меня карт-бланш с полной свободой, ограниченной, скажем так, неким периметром, — самодовольство её росло, как на дрожжах, — Внутри этих рамок полная свобода.

— И какие эти рамки? — заинтересованность мою в этом вопросе и изображать не надо было.

— Общая сумма, — Светлана откинулась на спинку и скрестила руки под грудью.

Я только усмехнулся. Был бы я тут один, без Розы, даже ещё голодный, может быть такой примитивный прием и подействовал бы. А так все её потуги к манипуляции пролетели мимо.

— Что сказали ваши люди за ленточкой? — настаивал я на конкретике.

По её виду я почему-то был уверен, что она обладает такой информацией.

— Они подтвердили наличие недвижимости и прочего имущества, но не у всех. Те, кто её не имеют, получат обычную тысячу. Сами понимаете, что покосившийся старый дом в деревне под названием "Три избы", под городом со смешным названием "Кошки", никого не интересует. А вот с теми, у кого недвижимость есть в Москве, мы будем вести переговоры о компенсации её стоимости, — удовлетворила Беляева моё любопытство.

— Автомобили? — дожимал её.

— Только ваш, — нахально усмехнулась Беляева, — У Шицгал родители будут объявлены наследниками, после того, как ту официально по суду признают пропавшей без вести, а через три года так и умершей. Тут без вариантов. Десятилетний "тазик" с гайками от Лупу тоже никого не заинтересовал. Больше ни у кого в собственности автомобилей нет. А варианты с генеральной доверенностью не катят.

Сволочи, просто руки выкручивают. Да что там выкручивают — просто грабят. Но юридически тут к ним не придерёшься. Не один год они свои афёры с переселенцами оттачивали.

— Моральный вред? — выдал я основное требование.

— В каком смысле? — искренне удивилась Светлана.

— В прямом, — ответил ей уже резко, — В смысле денежной компенсации за наши душевные страдания.

— Ну и аппетиты у вас, — Светлана даже глаза округлила.

— Нормальные аппетиты, И вполне справедливые.

— Сколько вы хотите за свои 'моральные страдания'? — Светлана при этом улыбнулась чему-то своему.

Ответ у меня уже был заранее готов.

— Пять тысяч. Экю, естественно.

Светлана облегчённо так выдохнула, что я тут же торопливо добавил.

— Каждому.

— Хорошо, — внезапно быстро согласилась Беляева, — Только учтите, это я вам по секрету говорю, и, если Майлз об этом узнает, то снимет с меня голову. Вы получите всё, что хотите, но в пределах общей суммы.

Угу... Появилось что-то новенькое и это новенькое и есть козырной туз в её колоде.

— Чем ограничена эта сумма?

Светлана стала похожа на рыбака, подсекающего долгожданную рыбу. Видно к этому вопросу она меня и подводила, вываживая на леске. Осталось только подсечь и я у неё на сковородке. Ну, я так расценил выражение её лица.

— Счётом Базы на сегодняшний день. Всем, что там есть, — улыбка девушки стала обворожительной, можно было подумать, что она меня покупает, — Соглашайтесь, Георгий. Вы правильно сказали, что Майлз надо самой, в кратчайшие сроки, пока не появился здесь начальник Базы, пока видео о ваших художествах не достигли большого руководства в Нью-Хавене локализовать ситуацию, решить вопрос к обоюдному удовольствию и взять с вас подписку, что вы к нашей Базе никаких претензий не имеете. Видите, Георгий, насколько я с вами откровенна, — тут Светлана снова очаровательно улыбнулась. Зазывно так.

Если бы я не знал от Арама, что утром Беляева тут на Базе у всех на глазах целовалась с любимым мужчиной, которого вроде ждет обратно, (да и сам я видел утром её заплаканные глаза при скандальных переговорах с Майлз), то подумал бы, что она меня усиленно клеит, как мужика. Потенциально богатого мужика, которому искренне из симпатии хочет помочь. И на которого уже имеет виды. Но в это я никак не мог поверить. Такие бабы просто так ничего не делают. Всегда у них есть задний смысл и дальний прицел. Нагляделся я на таких карьерных стерв по разным конторам и компаниям. Всё же клиентская база у меня была одна из самых больших по Москве.

— Ваша корысть тут в чем? Не верю я бескорыстным людям. Даже таким красивым, — поставил вопрос ребром.

— В карьере, — не задумываясь, ответила она.

Похоже, сейчас она озвучила честный ответ, интуитивно поняв, что именно сейчас любые игры по боку. Оценив мою реакцию, пояснила.

— Если я проведу эти переговоры с вами быстро и положительно, то со стойки Иммиграционного отдела, которая мне надоела хуже горькой редьки, я подскочу немного вверх. Прямо в "Стеклянный дом". Но я очень боюсь, что если вы упретесь рогом, и добьетесь перепасовки вашего вопроса от Майлз к высшему начальству Ордена, то получите решение прямо противоположное ожидаемому. И в этом случае я также останусь ни с чем.

— Так вы мне предлагаете заговор против Майлз? — улыбнулся я.

— Никакого заговора, Георгий. Я лояльна Ордену. Просто здравый смысл. Большое начальство непредсказуемо и может вас примерно наказать, хотя бы, как плохой пример для остальных. Вы такой вариант не рассматривали? Они же там американцы неолиберального толка. Все учились у троцкистских профессоров в "Лиге плюща" . Так что учитывайте их менталитет. Назначат вас "ответственным за всё", как Саддама Хусейна. Сунут в зубы Ай-Ди, и выпрут за ворота. А там, поверьте, хуже, чем Дикий Запад в девятнадцатом веке.

— Вы в этом уверены? — усомнился немного в её словах.

— Не уверена, но просчитать такой вариант тоже необходимо, потому что в таком случае я на бобах. А мне бы этого не хотелось.

— А вы уверены, что в другом случае и мы с вами, и Майлз, все будем в шоколаде?

— Да уверена. В противном случае, даже не сомневайтесь, они обязательно сольют Майлз в унитаз, повесив на неё всех собак, а потом скажут вам: мы всё сделали, как вы хотели, а теперь стройтесь в очередь в Иммиграционный отдел на общих основаниях. Вам что важнее по жизни? Сослать Майлз вкалывать сцепщиком вагонов на южный берег Залива? Получить моральное удовлетворение её унижением, а самому при этом остаться с носом? Или поиметь хоть что-то от самой Майлз, уже насмерть перепуганной?

Светлана посмотрела мне прямо в глаза. Никаких наигрышей теперь в них не было. Была сталь и большое желание пробиться наверх. Стальная баба. А я неожиданно оказался её шансом, который она не хочет упустить. Это если я соглашусь на её условия. Ладно, для начала послушаем, решать потом будем. С паршивой овцы хоть шерсти клок, да вырвать надо.

А Беляева продолжила свою мысль.

— Майлз, как любая американка, с детства боится общественного мнения, так как это мнение может повлиять на мнение о ней её непосредственного руководства. С оргвыводами, — Светлана отпила из своего бокала. Хорошо так отпила, без соломинки, — Тут вы правы на все сто. Но именно это и делает её в настоящий момент пластичной в области траты на вас казённых денег. Другие начальники от вас ничем не зависят, репутационно чисты и они не будут так щедры. Георгий, вы же сами топ-менеджер, и должны знать, как в большой корпорации играют в аппаратные игры. Или вам так хочется стать памперсом для врагов Майлз в Ордене, что кушать не можете?

Убедительная девочка, надо отдать должное. И умная. А с умным лучше потерять, что с дураком найти, — говорила моя бабаня.

— Хорошо, Светлана, давайте перейдем к конкретике: кому и сколько?

— С удовольствием, — Светлана задорно сверкнула глазами, — В настоящий момент в кассе Базы ровно двести тысяч экю. Больше просто нет. Это тот лимит, который вы можете вычерпать процентов на девяносто пять. Некоторая мелочь должна остаться, для того, чтобы было видно, что я тут за деньги Базы дралась львицей, и Ордену лояльна. Вы с этим согласны?

— О'кей, — кивнул, подтверждая, согласие, — Теперь давай пройдёмся по конкретике.

— Конкретика в том, что вы все, по оформлению Ай-Ди, получите по одной тысяче экю, как неимущие переселенцы.

На мой возмущенный взгляд Светлана только отмахнулась.

— Не надо пустых сотрясений воздуха, Георгий. Поймите, что оформление Ай-Ди, как и выплата пособия в тысячу экю пройдет через Иммиграционный отдел Базы. А остальные деньги будут оформлены Банком Ордена совершенно отдельно. Это даже по бумагам не пересекается.

— Допустим, — согласился с доводом, — Что дальше?

— Дальше идет компенсация морального вреда, на которой вы так упорно настаиваете, хотя лично вам это не выгодно. Меньше денег достанется, — она тут слегка задумалась, и выдала цифру, — Это будет ещё семьдесят тысяч экю на всех. Теперь ваш любимый автомобиль. Он оценен в шестнадцать тысяч экю...

— Селянс, Светлана! — возмутился я сильно, — Это новейший спорткар "Ауди", с полным "фаршем" , стоимостью в сто двенадцать тысяч долларов. Ему три недели всего. На нем муха не сидела!

Светлана сжала губы, видно было, что ей очень хочется ругаться матом, плескать в моё лицо вишнёвкой, может даже наподдать мне ногой по яйцам, но она сдержалась, с тихим шипением выдохнула и принялась объяснять.

— Доллар конвертируется в экю, как три и три десятых к одному. Вам достается пятьдесят процентов от цены автомобиля в салоне. Считайте сами, — Светлана устало выдохнула, — Как же мне с вами тяжело.

— Но, это же, грабеж среди белого дня! — я всё ещё был возмущен таким откровенным распилом моей собственности.

— А вы думаете, что добровольные переселенцы больше получают за свое железо, которое здесь никуда приспособить нельзя, — Светлана подбоченилась и объясняла уже мне, как совсем глупому, — Тут только на крутых джипах проехать и можно. И то не на всех. Паркетники уже не в струю. Дорог тут нет, одни направления. Российская глубинка, по сравнению с этим миром, страна высокой дорожной цивилизации.

— Даже так? — удивился я.

— Именно, — подтвердила Беляева. — Напичканная электроникой машина тоже никому тут не нужна, так, как чинить её, такую навороченную, здесь будет просто негде. Запчасти из-за ленточки в цене зашкаливают так, что это по карману только сутенёрам из Нью-Рино. Здесь новизна и "фарш" не достоинство машины, а её недостаток. Соответственно и стоит такая шикарная тачка у нас дешевле, чем неубиваемый "Дефендер" в простейшей военной комплектации.

— Хорошо, твоя взяла, машина — шестнадцать тысяч, — нехотя согласился с ней, хотя был очень недоволен.

— Теперь, — Светлана, как отличница на уроке, вспоминала информацию, глядя на потолок, будто там ей всё было написано, — Трехкомнатная квартира Радуевой — двадцать тысяч экю. Тот же расчет, что и с автомобилем. Двухкомнатная квартира Прускайте дороже будет — двадцать пять тысяч. И дом новый, и район престижный. Что осталось — ваше. Я же говорила, что вам невыгодно будет выдавать девчонкам эту вашу моральную компенсацию.

Да, туз в её рукаве оказался козырной. Джокер. Тут жабка в моей груди резко подскочила, раздуваясь, но давать обратный ход своему благородному порыву в присутствии красивой женщины, как-то совсем не комильфо. И вообще переигрывать в представленных условиях что-то в свою шкурную пользу, это дать врагу над собой некоторую власть. А Светлана, как ни крути, враг. Не говоря уже о злобной мисс Майлз, которая маячит за спиной Беляевой. И жабе пришлось срочно сдуться обратно. Всё равно всех денег не своруешь.

Осталось только выдохнуть. Проехали.

— Дальше? — стал теребить Светлану, не заостряя беседу на предмет своих денежных потерь.

— Конкретно за вашу квартиру вам остается пятьдесят тысяч экю. Около ста пятидесяти тысяч долларов всего. Этого, конечно, очень мало за такой элитный дом с историей, где ваша квартира находится, но я уже сказала, где вы теряете почти семьдесят тысяч. Остаток чуть более пяти тысяч экю на счету Базы идет, как показатель моей работы переговорщика. Согласны?

— И волки сыты, и овцы целки. Так выходит? — попытался я пошутить.

На шутку юмора девушка не прореагировала. Никак.

— Почти, — подтвердила Светлана лишь сам факт, — Итак, ваши личные доходы составили семьдесят две тысячи экю. Это очень неплохо. На такие деньги тут можно нормально жить шесть лет, как со средней зарплаты. Теперь вы согласны на такие условия? Или переиграем с моральной компенсацией в сторону нё уменьшения? А то и ликвидации? Тогда цена вашей квартиры вырастет до ста двадцати тысяч экю. А это уже четыреста тысяч долларов. Всё равно мало за вашу квартиру, но уже хоть что-то осязаемое.

Вот змея-искусительница. Всё же прокачала меня на жабу. Или бьет вслепую? На шарап — а вдруг выйдет? Интересно чего она этим добивается? Сказать потом девчатам, что я зажилил им каждой по пять тысяч? А смысл? Кроме 'ужасной мсти' никакого смысла нет. Или просто совращает деньгами, чтобы быстрее соглашался на её условия? Так я и так согласен. Альтернатива мне видится только одна и та только в виде тысячи экю в виде милостыни от этого их Ордена. Ладно, будем шабрить золотого тельца тем напильником, который есть. Лучше обдристанная синица в кулаке, чем чистенький журавль далеко в небе.

— Добро. Оставим всё как есть, — согласился я с Беляевой и круто поменял скользкую тему, — Светлана, тут все говорят, что этот мир опасен.

— Это так, — подтвердила девушка, — Фауна скучать не дает. Черепушку над входом видели?

Я кивнул.

— Так это ещё травоядное, — кивнула она головой, констатируя факт, — А есть ещё и хищники, которые на них охотятся. Страшные. Банды также в ассортименте из разных отморозков. Наш патруль из-за них из рейдов не вылазит.

Я кивнул, как бы соглашаясь с ней. И тут же предложил ей новый аттракцион орденской щедрости для нас.

— Тогда с вашей Базы причитается нам ещё по одному стволу на человека. В качестве "комплимента от шеф-повара".

— Думаю, этот вопрос решаем, — согласилась Беляева, — Это будет справедливо.

— И заправить наш автобус соляркой под пробку, — это я уже из принципа крохоборничаю.

— Это я решу и сама, без Майлз. Но одно условие обязательно. Как только утрясем все формальности, вы немедленно покинете Базу.

— Хорошо. Только подписывать мировую мы будем в Банке, после зачисления денег на наши счета, — поставил я своё условие.

— Как хотите, — Светлана довольно улыбнулась, — Готовьтесь, собирайтесь. У вас на всё про всё минут десять-пятнадцать. Потом начнется марафон.

А я и не предполагал, что слово 'марафон' её устах не фигура речи, а действительно означает марафон.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа".

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 14.45

В Иммиграционном отделе нами занимались сразу четыре девицы в песочной форме Ордена.

Оксана фоткала нас на цифровую камеру, подключенную к компьютеру.

Светлана оформляла Ай-Ди, стуча клавиатурой, как пулемётчик.

Лена водила по одному в медпункт колоть необходимые прививки и пить приторный зеленый сиропчик из дозатора.

Катя занималась оформлением переселенческой безвозвратной ссуды в пресловутые тысячу экю.

Таким вот конвейером они довольно быстро и ловко всех нас оформили, зарегистрировали и прописали где требуется; нагрузили картами, брошюрами и путеводителями; заодно втюхав всем нам не бесплатно массивные электронные часы этого мира, потому, как наши старые никуда не годятся, ибо тут в сутках тридцать часов, и в последнем часе вообще семьдесят две минуты.

Даст ист фантастиш!

В отделении Банка Ордена мои девки оперативно провернули обмен имеющихся у них на руках рублей, долларов и евро в местные экю.

Потом нам очень быстро перекатали договоренные суммы со счета Базы на наши, открытые ещё в Иммиграционном отделе счета в Банке Ордена. Всё без проволочек, очень оперативно, вежливо и предупредительно.

Потом стали выпускали на улицу в объятия Оксаны, но только после подписания бумаги, что никаких претензий к администрации Базы по приёму переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа" и лично к мисс Майлз мы не имеем. Конечно же, не имеем, за такие-то бабки! Но об этом особо не распространяемся. С паршивой овцы хоть шерсти клок, а нынешняя овечка оказалась поистине с золотым руном. Я и десятой части этих денег выбить с них не рассчитывал, если уж совсем по-честному.

Кстати наши хохлушки всю причитающуюся им сумму взяли наличными, громко заявив, что банкам не доверяют. И для этой цели заранее запаслись большими полиэтиленовыми пакетами с ручками. И пошли с ними, как из супермаркета с картошкой. От дуры. Кассирша в банке на них обиделась и выдала им наличные купюрами по пять и десять экю. Все двенадцать тысяч.

Я уходил последним, обменяв на экю ещё полмиллиона рублей от Ругина в разной валюте. На мой счет упало дополнительно около пяти с половиной тысяч экю. И какую-то мелочь с собственного кошелька — долларов на пятьсот где-то, тоже была обменена на эти смешные пластиковые деньги с голограммами.

Всё, прощай Родина! Здравствуй Новый Мир.

"Визу" и "Мастеркард" спустить в унитаз и даже не вспоминать, сколько на них было бабла. Хватит на сегодня расстройств.

Да, ещё у Арама лежат мои девятьсот экю, обменянные на золото. Итого, у меня на руках почти семьдесят восемь с половиной тысяч экю. Не богатый Буратино, но уже чувствую себя вполне уверенно, так, как не нужно будет, задрав хвост, уже завтра носиться в поисках куска хлеба. А этого-то я и боялся больше всего. А теперь в наличии неторопливый выбор с полной свободой перемещения и рассматривания этого мира на предмет, где в нём хорошо можно устроиться. Фермером на фронтире я себя не видел. Просто не представлял.

Потом нас всем автобусом Оксана отвела в битком забитый разными орудиями убийства оружейный склад, где выложила на длинный деревянный стол четырнадцать вороненых револьверов 'наган' , в качестве комплимента от Майлз. Ехидно добавив, что остальное, всё что захотим, можем купить здесь же, но уже за свои кровные.

— Оксана, — обратился я к обслуживающей нас девушке, — Мы имеем право выбора из этих револьверов?

— Да хоть все переберите, мне по барабану, — усмехнулась она.

— Тогда выкладывайте на стол все, что есть.

— В этом случае вы мне потребуетесь, как мужчина, — игриво подмигнула она мне, колыхнув своим четвертым размером бюста.

— Мячик, что ли, из мужского туалета выкатить? — принял я её игру.

— Нет, ящик с револьверами из-под прилавка достать, — улыбается, — Он тяжелый.

Ящик, который мы вытащили на белый свет, был не слишком тяжелый, но полсотни револьверов в нём было.

Меня сразу привлек своим блеском никелированный револьвер, но только я к нему потянулся, как Оксана быстро выхватила его у меня из рук, взвизгнув.

— Этот в подарок не входит. Он вдвое дороже.

— Сколько? — спросил её.

— Двадцать экю, — ответила она.

Я ухмыльнулся.

— Всего-то. Давай его сюда. Я за него заплачу.

Отложив никелированный (или хромированный, не знаю как точно) 'наган' в сторонку, стал перебирать остальные револьверы. Сразу обратно в ящик отлетело пяток сильно потертых револьверов, явно юзаных, и, судя по дате, как бы ещё не с Гражданской войны. Потом отбраковал все изделия времен обеих Отечественных войн. (Если кто не в курсе, то напомню, что до прихода к власти большевиков первая мировая война называлась у нас второй Отечественной, так как первой Отечественной была война с Наполеоном.) Оставил только продукцию мирного времени от Императорского Тульского оружейного завода с начала века до тринадцатого года, с которым большевики всё любили себя сравнивать, и советскую фабрикацию, того же ТОЗа, тридцатых и конца сороковых годов. Таковых была почти половина.

Попалась в этой куче парочка револьверов для скрытого ношения с укороченным стволом и рукояткой. Делался такой специально для советских спецслужб, и официально назывался "Наган командирский" или "Наган НКВД". Так и есть, на щечке гравированная надпись в пять строк: "Н.К.В.Д.", "С.С.С.Р.", "перв.оруж.завод", " в Туле". В самом низу дата "1928".У второго разница была только в дате — "1932". А так, на вид, вроде даже не целованные. И, кажется, из них ни разу так и не выстрелили. Повезло, так повезло. Их, как мне рассказывали любители всякого стреляющего железа, всего несколько тысяч и сделали. Раритет. Если так и дальше пойдет, наверное, смогу тут и нехилую коллекцию собрать. Всегда мечтал.

Так, а это что на стволе? Никак крепление под глушитель?

— Оксана, а "Брамита" для 'нагана' у вас случайно нет? — спросил продавца.

Девушка возмущённо фыркнула.

— Орден не поощряет торговлю глушителями и прочими прибамбасами для бесшумной и беспламенной стрельбы, — отбарабанила та, как по писаному, — Считается, что честному человеку не от кого скрываться, даже если он стреляет.

— Всё понятно и логично, — почесал я репу, — Они вообще запрещены?

— Нет, запрещения официального никакого нет, — ответила Оксана, — Но, это морально не поощряется. По крайней мере, на орденских территориях вы ничего такого не найдёте. Да и на других территориях, как минимум косо посмотрят.

Отвлекся от продавца, оглядел я своих девчат, и спросил всех громко.

— Так, у кого тут самые маленькие ручки?

— И тут же сам себе ответил.

— Таня Бисянка, подойди ко мне.

Я взял в руку узкую девичью ладошку и приложил к ней револьвер. Укороченная рукоять для неё была, как родная, как по её руке сделанная.

Потом потребовал взять револьвер нормально, как для стрельбы. Нажать на спуск. И она довольно уверенно щелкнула самовзводом, а он у 'нагана' тугой, под четыре килограмма усилия.

— Нравиться? — спрашиваю.

Она кивнула, улыбнувшись эльфийскими глазами.

— Владей!

Таня улыбнулась.

— Спасибо, Жора. Я пойду, посмотрю тут ещё?

— Нет проблем, Танечка.

Отпустил её и повернулся к остальным "пионеркам".

— Выбирайте. Всё новьё. Ни разу не стрелянное. На год изготовления не смотрите, раньше эти игрушки делали лучше, чем сейчас. Плохие года я уже отбраковал.

Второй нагановский укорот я решил оставить себе. В качестве так называемого оружия "последнего шанса". Первым я уже выкупил никелированный револьвер. Он был очень красив, на нем только наградной серебряной таблички на рукоятке не хватало с подписью "комбриг М.Н. Колун" .

— Оксана, а патроны к наганам нам разве не положены? — снова я обратился к нашему менеджеру по продажам вооружения.

— Да не крохоборничайте уже совсем, — затараторила та по малороссийской привычке, — Вон там, в углу, ящики. По пятьдесят экю за тысячу. Ровно ящик. Майлз говорила только про стволы в подарок. По одному в руки. А всё остальное — за наличные.

— А другие стволы, вместо 'наганов', можно выбрать?

— Ой, я вас умоляю, — окасана всплеснула руками, — Дешевле 'нагана' только даром. Они все по десятке идут. А самый дешевый пестик тут вам в сто двадцать экю обойдется. Майлз по зловредности решила вам неликвид втюхать. Их тут давно никто не берёт.

Мой прокол. Надо было на переговорах обстоятельней быть. Хотя, стволы я стребовал уже просто в угаре, типа, прокатит ещё и такая шара или нет. Но всё равно обидно, что поимели за лоха на ровном месте.

— Так, девочки, — сбил я снова свою стайку, — Каждая в обязательном порядке покупает по ящику нагановских патронов, потому как, чуйка моя шепчет, что больше мы ими вряд ли где разживемся. Оксана, сколько у вас всего таких патронов всего?

— Двадцать ящиков, — тут же откликнулась она.

— Давайте их все сюда. Каждая девушка купит по ящику, остальные семь куплю я. Оксана, один мой вскройте, чтобы девочки могли свои револьверы зарядить.

В это время из глубин арсенала к столу снова подошла Таня Бисянка со снайперским карабином СКТ-38 в руках, и робко спросила.

— А этот можно купить?

— Да ради Бога, — покровительственно произнесла Оксана, — Двести экю всё удовольствие. Прицел отдельно. Что там у тебя стоит?

Бисянка приподняла и развернула карабин, чтобы Оксана могла увидеть оптический прицел.

— ПУ-4 ? — констатировала она, — Это ещё пятьдесят экю. Патроны к нему по пятьдесят центов, но они хорошие из-за ленточки, и не пулеметные, а для СВД , даже бронебойные есть.

— Таня, а почему именно этот карабин? — спросил я Бисянку, пока Оксана выкладывала картонные коробки с патронами на прилавок, — Вон там "эсведехи" в пирамиде стоят, не хуже "светок" будут, а прицел там качественней однозначно.

— У деда такой был, — улыбнулась девушка, — И на войне, и на промысле. Я с детства к такому привыкла. И этот хочу его, как бы, на память о дедушке взять.

— А стрелять-то из него умеешь? — спросил для проформы.

— А как же, я — внучка снайпера, — ответила Таня гордо, даже подбоченясь, — И стрелять, и чистить, и ухаживать. Ой,извини...

Тут же повернулась Бисянка к девушке за стойкой.

— Оксана у вас приспособления для чистки винтовок в продаже есть?

— Сколько хочешь. И патронов побольше возьми, — посоветовала, — Они тут к этому старью часто в дефиците. А Демидовск только пулемётные клепает, которые с рассеиванием . Магазинов к твоему карабину всего пара в комплекте. Но могу из-под полы ещё парочку подбросить. По десятке. Возьмешь?

Таня согласно кивала головой, прижимая к груди карабин. Пионерский галстук, в отличие от остальных девчат она не сняла и смотрелась с оружием в руках просто дико. Пионер-герой Марат Казей .

Куда мы попали?

Оксана, как заправский менеджер-консультант в бутике, быстро всех развела и заставила нас купить ещё кобуры к "наганам". Некоторые девчонки брали пехотные кожаные на длинных ремешках через плечо, но большинство налегли на современный тактический универсальный нейлон. Я себе такую же кобуру взял для укорота, с креплением бедро-подмышка. А для никелированного полноразмерного револьвера выбрал аутентичную желтую кожаную кобуру с клапаном и шомполом, с креплением на ремень. Пусть будет в комплекте, раз он у меня коллекционный. Сам боевой ремень тоже купил, с двойной кавалерийской портупеей, как и два кожаных хомута на него с кармашками для запасных патронов, которые продавались отдельно от портупеи. Нашлись случайно в дальнем углу, в коробе с разной амуницией внавалку.

Пока Оксана показывала всем желающим, как заряжать и разряжать револьвер, опять отличилась Бисянка, накопав где-то хромированную лядунку с позолоченной звездой ордена святого Георгия на крышке. И уже активно набивала её нагановскими патронами. Внутри лядунки оказалась простая деревяшка с четырнадцатью отверстиями для них. Всё гениальное просто. Лядунка, по сравнению с прочими прибамбасами, была очень дешевой — всего в пять экю.

Не удержавшись, я шепнул Татьяне, чтобы она хранила этот раритет Российской империи вечно, потому, как судя по крышке, этой лядункой снабжали офицеров Александрийского Военного ордена гусарского полка. Полка 'бессмертных' гусар. Ещё при Государе-императоре. Именно поэтому на ней и изображена ромбическая звезда Военного ордена святого Георгия. Такая штука и в Старом Мире у коллекционеров в цене, а уж тут... Для тех, кто понимает, конечно.

— Да и ещё в этом полку служила кавалерист-девица Надежда Дурова , после войны двенадцатого года и изгнания Наполеона из России, — просветил я её.

Дюля Комлева, разжившись в недрах арсенала снайперской "мосинкой" 1951 года, теперь придирчиво отбирала для неё патроны, откатывая их по одному на столе. Я только плечами пожал. Эта таёжница, видать, ещё и меня многому поучит.

Радуева ухватила полноразмерный Калашников под калибр 7,62 миллиметра с деревянным прикладом — "веслом". Судя по фрезерованной ствольной коробке — древний АК из первых выпусков, которые сейчас повсеместно называют АК-47 . Откуда только выкопали такой? Специально полюбопытствовал дату выпуска. Так и есть "1959" год.

— Что АКМ не возьмешь? — спросил я чеченку, удивляясь её выбору.

— Он дороже, а разницы никакой, — гордо ответила рачительная дочь гор.

Логично. Не поспоришь. К тому же девочка свои деньги тратит. Имеет право на капризы.

Хохлушки наши купили себе по ментовскому АКСУ со складными прикладами.

И всё.

Больше никто ничего купить не успел, даже если бы и хотел.

Пришла Светлана Беляева и всё опошлила. Сказала, что "караул устал" , а автобус заправлен и ждет у дверей.

Я влез с предложением, что револьверы ещё надо пристрелять. На что мне было безапелляционно заявлено.

— Для этого у вас в Порто-Франко будет сколько угодно времени. А туда вам желательно успеть добраться до темноты. Дороги полторы сотни верст. Грунтовой, не автобана. Не забывайте об этом.

Все пошли на выход, груженые ящиками с патронами, и оружием, но тут Оксана громко крикнула нам в спины возмущённым голосом.

— Куда? Нельзя с оружием на Базу.

Мы все на неё уставились и молчим, тупо соображая, как это нельзя, когда только что сама нам это оружие и продала?

— Сумки надо купить для оружия, — она быстро стала выкладывать из-под стола длинные сумки серого авизента. Винтовка полноразмерная точно в такую влезет, — Вот. Ровно четырнадцать. С вас ещё по десятке с каждого.

Оружие разложили по сумкам. Пачки с патронами для револьверов выкорчевали из ящиков и засунули в сумки навалом. Я в свою сумку вывалил патроны только с раздерибаненого ящика, всё что осталось от девчат после снаряжения револьверов. Остальные решил не вскрывать пока вообще. Лучше храниться будут.

Оксана со Светланой быстренько поставили пломбы на стальные тросики, которыми сумки были специально для этого снабжены.

Хорошо тут Орден развернулся. На одних этих оружейных сумках можно капитал составить нехилый, если на них тут такая обязаловка, как с ОСАГО . А если ещё и в Китае старосветском их заказывать миллионными тиражами, то себестоимость такой сумочки вряд ли превысит половину староземельного доллара, вместе с транспортировкой в любую точку земного шара. Вот и посчитайте на досуге норму прибыли. Куда там Марксу с его тремястами процентов . Во времена Маркса капиталисты ещё мелко плавали.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа".

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 15.49.

В автобус погрузились быстро, раскидали сумки и ящики под сиденья, и, под конвоем Светланы, через пару минут подкатили к заведению Арама, вещи забирать.

Светлана осталась нас ждать на улице, у автобуса, чтобы лично сопроводить на КПП и убедиться, что мы больше не отсвечиваем на их Базе.

Девчонки поскакали наверх, в номера, за шмотками.

Я же решил тусануться внизу у Арама. С собой у меня была только барсетка, остальное всё моё давно покоилось в автобусе. Собирать нечего. Нищему одеться — только подпоясаться. Хотя я уже не нищий. Далеко не нищий. И осознание этого грело.

Арам встретил меня за стойкой, на которой стояло в ряд четырнадцать одинаковых безликих пластиковых пакета-майки белого цвета. Вполне пухлых.

— Жора, это вам сухой паёк в дорогу я собрал, ара, — мягко улыбнулся ресторатор, — Там... Эта... Бастурма, сыр, колбаска копчёная, лаваш, зелень, помидоры-огурцы, вода газированная. Так, всего по мелочи. Был бы у вас термос, то горячего бы налил... Там... Кофе с молоком или ещё чего.

— Ох, Арам, что бы мы без тебя делали? — грустно улыбнулся.

— Голодали, наверное, — усмехается Арам.

— И то верно, — как тут мне не согласиться с очевидным.

Помолчали немного.

Удивительный человек Арам, и беседовать с ним интересно и молчать комфортно.

Молчание первым нарушил я.

— Как не жаль, но пора нам прощаться с тобой, Арамджан. Я счастлив, что в этом Новом Мире меня сразу свела судьба с таким хорошим человеком. Дай Бог, тебе, всего, что сам хочешь. И чтобы твои желания просто охренели от твоих возможностей.

— Твои слова, да Богу в уши, Жора. Спасибо, — он был явно тронут моими пожеланиями. И доволен.

— Пора, Арам, рассчитаюсь сейчас за жилье, еду и прочее. И поеду. А то времени нет совсем. Выгоняют нас с Базы. Пинками.

— Я уже всё знаю, Жора, поэтому и подготовил вам сухой паёк. Покушать, как следует, вам всё равно бы не дали. А вот рассчитываться тебе, как раз и не надо. База за всё уже заплатила сполна.

— Вот как? — удивился я.

— Наверное, Майлз посчитала, что сейчас недовольных ею должно быть, как можно меньше. И я не в претензии, и вам в дороге деньги ещё пригодятся. Не зря в русском языке слово "дорОга" происходит от слова "дОрого". Кстати, свое золото заберешь? Или деньги за него дать?

— Давай слиток заберу. На всякий случай. Он оказался счастливым.

Арам вынул пластиковую коробочку со слитком из кармана брюк и положил на стойку.

Я упаковал его на старое место в барсетке.

— Оружие купили? — участливо поинтересовался Арам.

— Да, Майлз выдала нам от щедрот своих по 'нагану'.

— Маловато будет, — покачал головой Арам.

— Так времени не дают, — развёл я руками, — Девочки успели только пару винтовок, да пару "ублюдков" взять, как нас Светлана с арсенала погнала ссаной тряпкой. Цигель-цигель-ай-лю-лю.

— Тогда, ара, есть ещё тема. Пойдем, покажу.

Арам провел меня, через кухню, в какую-то подсобку, где со стеллажа достал оружейную сумку, такую же, как и мы купили, только синего авизента. И вынул из неё автомат неизвестной мне конструкции.

— Что это? — спросил удивлённо.

— Это, Жора, новейший пистолет-пулемет, который специально для российских спецслужб делали. Называется, как мне сказали, "Бизон" . Практически тот же Калашников, по конструкции, но с оригинальным магазином, — тут он отстегнул под стволом толстую трубу, которую я поначалу принял за подствольный гранатомет, — Вот этим. На пятьдесят три патрона. Они в нем, как на винтовой лестнице располагаются. Вот тут, с торца, есть ручка, которой можно по желанию ослабить пружину, чтобы она не уставала. И так же завести её обратно, как в часах. А с этой стороны, в это окошко, суешь патрон и вот этой ручкой с другого торца, — он показал как, — поворачиваешь, и патрон уходит в магазин сам. Так и заряжаешь по одному. Магазин полный, но только один. А вот патрон, пожалуй, самый распространенный на Новой Земле — девять на девятнадцать "Люгер" , он же "Парабеллум" . Везде есть. Хотел я этот автомат на той неделе Саркису в магазин в Порто-Франко, увезти, но вижу тебе нужнее.

— Откуда у тебя такая новинка? — удивляет меня ресторатор, ох удивляет.

— Так я же на перекрёстке миров живу, — улыбается Арам, — Парочка переселенцев крайние выходные тут, так гудела, что все деньги пропили. Сегодня, рано утром, они его мне в расчет оставили. За пятьсот экю. Дешево. Как старый 'калаш' , даже меньше. Я тебе его за те же деньги отдам, потому, как без серьёзного ствола на наших дорогах делать нечего.

Я взял в руки оружие. Легкий! И очень короткий — меньше полуметра. Правда, ещё есть треугольный складывающийся влево приклад, как на новых Калашниковых. Предохранитель, он же переводчик огня, был, как у знакомого со службы АК , ручка затвора такая же. Прицел интересный, с делениями на 50, 100 и 150 метров.

Я попытался пристегнуть обратно магазин, который, как раз показался тяжелым. Арам поправил, как правильно. Я повторил, и всё у меня получилось. Нечего особо сложного, если знать как.

— Спасибо, Арам, в который раз ты меня выручаешь, — я достал из кармана слаксов пять сотенных карточек с голограммой Ордена и положил ему в ладонь.

— Не за что. Главное, Жора, чтобы его тебе применять не пришлось. Очень этого тебе желаю. А теперь пошли, я хочу с девочками попрощаться. И это... Фотографию на память обязательно. Я её на стенку в баре повешу, чтобы все видели, с каким красавицами я знаком. Вах!

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 17.55

До Порто-Франко мы добрались в расчётное время и, судя по результату, практически без проблем. Но и не без приключений.

У самого города очередь из десятка разномастных автомобилей уперлась в блокпост усиленный бронетранспортерами посередине забора из колючей проволоки. Очередь из грузовиков и внедорожников. Хотя и одна пузотёрка затесалась — красный клопик 'Дэу Матиз', который посередине этой дикой саваны ничего кроме здорового смеха своим видом не вызывал.

Но удивило меня совсем другое — никто в этой очереди, даже на крутых тачках, никому не качал права. Все терпеливо и дисциплинировано ждали, пока солдатики с КПП проверят их Ай-Ди и опечатают оружие в сумках. А это не было быстро, учитывая, что в каждой машине сидело не менее трёх-четырёх человек, а то и больше. Нас вот вообще четырнадцать. И у каждого оружейная сумка, а то и не одна.

Каждую айдишку сержант с американскими знаками различия на рукавах прогонял через мобильный портативный сканер, который постоянно заедал карточки. А если не заедал, то глючил. В связи, с чем патрульные обильно обогащали нас нюансами английской матерной лексики. А в перерывах, упражнялись в извинениях за задержку, обещали, что вот-вот подвезут новый терминал, что, в общем-то, тоже не ускоряло процесс.

Попутно солдатики совершенно бесплатно раздавали размноженный на ксероксе план города. Тоже, вероятно, в качестве извинения. Правда, раздавали экономно, только по одному листу на автомобиль.

Судя по план-карте планировка столицы Нового Мира была регулярной. Громко так звучит — столица нового Мира, хотя по мне этот Порто-Франко был так себе провинциальный городишко с населением под тридцать тысяч человек. А строить так очень любят в Америке. Все улицы прямые и пересекаются под прямым углом, деля город на аккуратные кварталы. По вертикали (с севера на юг) улицы назывались словами, по горизонтали (с востока на запад) — нумеровались. Впрочем, для приезжих это очень удобно, так намного легче отыскать нужный адрес, чем в наших Кривоколенных переулках или новостройках с так называемой свободной планировкой, где любой черт ногу сломит, пока найдет нужный адрес.

На обратной стороне карты был список городских отелей. Вот за эту информацию я мысленно сказал отцам города отдельное спасибо. Это нам хорошо сэкономит и время и топливо.

Пока у нас проверяли айдишки, поинтересовался у первого попавшегося патрульного, как попасть в русские земли.

— Есть два пути, — ответил мне юный капрал, у которого вместо усов едва пробивался вполне подростковый пушок, — Северная дорога через Евросоюз и Техас и Южная дорога через Евросоюз и Америку. Но русские чаще выбирают северный маршрут. По нему водит конвои Русская армия. С ней добираться безопасней.

— А где их можно найти в Порто-Франко? — постарался выжать из юнца максимум информации.

— Конвои формируются на другой стороне города у железнодорожного терминала и Северного КПП. Там уже каждый покажет, — откозырял он мне, давая таким образом понять, что моя аудиенция закончена.

Наконец, патруль утряс все вопросы с формальностями, и, под гудок обходящего нас с запада поезда, автобус впустили в город.

Впрочем, пока одно название, а не город. С обеих сторон дороги виднелись голимые пустыри. Скорее всего, огораживали территорию этого поселения сразу на вырост.

Через несколько минут увидел на обочине билдборд, если можно так назвать эту самодельную вывеску у дороги: красная надпись на фоне синей горы.

Мотель "Арарат"

100 метров

Отметив про себя, что практически все стоянки у домиков мотеля заняты автомобилями, понял, что свидание с братом Арама не состоится, по крайней мере, сегодня, и покатил дальше. Искать другой отель. Попроще.

Несмотря на все пертурбации, настроение было очень хорошим, хотя усталость общая уже сказывалась.

А кому сейчас легко?

В самом начале пути, как только нас Беляева аккуратно, но настойчиво выпихнула за пределы Базы "Россия", всех в автобусе просто накрыло волной беспричинной эйфории. Со мной-то всё и ежу понятно: я их всех там победил и ограбил, а теперь балдею, как и положено балдеть козырному перцу после дела. И наверняка это у меня в конце концов закончиться хорошим таким отходняком, ибо добром такие встряски точно не кончаются. Никогда. По определению. А вот почему девчата, как с цепи сорвались, мне было не совсем понятно. Хотя флеш-моб удался на славу, и они чувствуют, что без него мне пришлось бы очень и очень кисло.

Ладно, сочтемся славою, хотя главного — возвращения домой, мы так и не добились. А жаль. Выпихнули нас наспех на дорогу без возврата, и где этот шлях заканчивается, желалось бы знать заранее. Но что-либо определенное находится от нас в полутора сотнях вёрст от этой орденской Базы по приёму переселенцев и грузов 'Россия и Восточная Европа'. И на этом пути я пока как слепой кутёнок.

Девчата сначала что-то весело орали все разом, стараясь друг друга перекричать, потом стали песни петь нестройным хором, путаясь в словах, но недолго. Не сойдясь в репертуаре, они быстро скатились на самодельные частушки.

Я этот переход в культурной программе "пионерского отряда" откровенно прошляпил, углубившись вниманием в дорогу, достаточно неплохо побитую в этом месте гусеничным транспортом. Так что девчачий вокал у меня за рулём фоном пошел, как радио.

Врубился я в это действо только на повторяющийся припев после частушек.

Путана бас,

Путана бас,

Дави газ, блин, дави на газ.

К дороге, вроде, как приноровился, пятьдесят километров в час автобус держал уверенно. Решил прислушаться внимательней к народному творчеству.

А там заливалась соловейкой Оксана Кончиц на мелодию газмановского "Атамана":

Вот лежу я на пляжу

И коленками вожу.

Рядом жалобно скулят

Пять задроченых ребят.

И все хором опять прокричали припев.

Путана бас.

Дави на газ, блин, дави на газ.

Путана бас.

Дави на газ, блин дави на газ.

Чувашка Анфиса, судя по её восторженному личику просто счастлива безмерно. В зеркало видно: вся сияет. Думается, именно она этот частушечный марафон в автобусе сама и замутила. Хотя частушечные школы у хохлушек и чувашки явно разные. У украинок наших присутствовал отвязанный постмодернизм, а Анфиса исповедовала суровую классику.

Остальные пока довольствовались припевом.

Вот и сейчас Анфиса выводила что-то такое, ностальгически-историческое. Я бы даже сказал советско-коммунистическое.

Тракториста полюбила

Трактористу отдалась

Три недели сиськи мыла

И соляркою ссалась.

Реально улыбнуло.

Ну и припев, конечно же, тот же самый.

Путана бас дави на газ, блин, дави на газ!

И орут они его с весёлым энтузиазмом. Подозреваю, что сами и сочинили. Всем автобусом.

Притопил я педаль газа, и вот тут вдруг меня торкнуло: вот суки! Это же они про меня поют. И обида хлестанула по сердцу такая жгучая.

Я тут для них собственную задницу рву на британский флаг...

А эти прошмандовки грёбаные так меня...

— Это кто тут путана? Я путана? — рявкнул громко так, перерыкивая всех, одновременно придавливая тормоз.

Автобус резко остановился, моментально скрывшись в облаке пыли.

— Ой, мамочки, — взвизгнула Анфиса Иванова и спряталась за спинку сидения с глаз долой.

Остальных девчат нехило качнуло разом. Получилось, как будто бы мне они кивнули все разом в подтверждение.

Повернулся к 'гарему', злой как черт.

— Жорик, ты всё не так понял, — торопливо заступилась за всех Ингеборге, — 'Путана бас' — это сам автобус. Железка неодушевлённая. А на газ давит водитель, про которого, как раз ничего не поётся. Извини, больше не будем, если тебе это обидно.

Она поджала губы и опустила глаза, ей самой стало обидно.

Тут я понял, что нехилого косяка упорол по невнимательности.

Переспросил.

— А почему автобус вы назвали 'путанабусом'?

— Не 'путанабусом', а 'путана басом', — поправила меня Кончиц с некоторым возмущением, как если бы я при ней 'куриные окорочка' обозвал курятиной.

— По-русски это просто будет 'путанский автобус', — встряла Роза Шицгал, — Или 'автобус путан', если перевести с англо-итальянского. Так что 'Путана бас' — это 'бас' , который 'путан' везёт. Как полагаю, на работу. И лучше бы ты, Жорик, нам заранее выдал все условия нашей работы на тебя.

Вокруг была дикая степь с травой чуть ли не выше человеческого роста.

Одинокий автобус стоял на пыльной грунтовой дороге.

Внутри автобуса витали невесёлые мысли пассажирок, которые они ещё недавно пытались заглушить весёлой разухабистостью. А теперь смотрят все на меня несчастными глазами и в душе упиваются грядущими бедствиями.

— Назовите его лучше 'овцобус', так будет точнее, — сошел с последнего вопроса.

— Это потому, что мы овцы? — уточнила Буля.

— Именно, — утвердительно кивнул головой.

— Спасибо, Жора, — с лёгким поклоном головы сказала Наташа Синевич. Она явно обиделась на овцу.

Девчонки скуксились, и я почувствовал себя товарищем Кайфоломовым. Весёлые же были девки, радовались, а я вот взял и обломал их ни за что фактически. Просто потому, что показалось. А я взял и влез не перекрестившись. Нет, чтобы переспросить — сразу обижаться намылился, как новый русский. А всё, блин, из-за недосыпа проклятого. Да и денёк выдался неслабый — все нервы на вздёрге.

Однако понял я, что без оптимистической речи для коллектива мне теперь не обойтись. Может, весёлость я девчатам и не верну, но хоть надежду посею.

— Так, всем внимание, повторять не буду, — дождался, когда все подняли на меня глаза, — Говорю всем последний раз. Я. Не ваш. Сутенёр, — именно так, раздельно сказал, акцентуируя каждое слово, — И никогда им не буду. Просто потому, что мне это противно. Ни на какую млядскую работу я вас гонять не собираюсь. У вас вообще теперь нет сутенёра. И начальников нет. Вы свободные люди на свободной земле. Тут даже бюрократии нет. Андестенд ми?

Молчат потупившись. Осознают. А может и просто выжидают, что дальше будет. Ну, раз не пререкаются, то надо грузить их и дальше, пока прёт.

— У меня только одно условие, — продолжил я, — Кто хочет вернуться на панель — скатертью дорога. Насильно удерживать никого не буду. Но те, кто останутся со мной в автобусе, пусть воздержатся от этого до русских земель. А там, кто что хочет и кто во что горазд без ограничений. Вы все взрослые, половозрелые и юридически дееспособны особи. Но моя миссия тогда будет закончена.

— Какая такая миссия? — пискнула Буля.

— Довезти вас к своим в целости и сохранности, — сказал твёрдо.

— А кто для нас тут свои? — Галя Антоненкова подняла руку как в школе на уроке.

— Те, кто говорят по-русски, — внёс я определённость.

— А если нам где-то по дороге жить понравится? — спросила Ингеборге.

— Туда вы всегда сможете вернуться, если в России вам не глянется. Я не хуже вас понимаю, что рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. И препятствовать этому законному желанию не буду. Никому.

— Жора, а если кто из нас захочет остаться с тобой и после того, как мы доберёмся, куда наметили? — это Анфиса голос подала, осознав, что прямо сейчас ей задницу драть не собираюсь.

— Захочет — останется, но с тем же условием: с прошлым покончено. Орденцы тут по ушам тёрли, что при переходе через эти чёртовы ворота, мы все как бы родились заново. И каждый тут имеет право на второй шанс. И важным условием реализации такого шанса есть то, что нам теперь нет никакой необходимости бросаться любым способом зарабатывать на хлеб ни завтра, ни через месяц. За это я и бодался весь день с этой сукой Майлз. Для этого и вы сиськами по всей Базе трясли. Всё это было не зря. По крайней мере, бабла мы с них срубили. А вот обратно домой действительно пути нет. Но жизнь-то на этом не кончилась.

— Жорик, я с тобой до конца, — заявила Роза, и послала мне воздушный поцелуй.

Не успел я отреагировать на Розину выходку, как два больших армейских внедорожника с орденской символикой на дверях и длинными пулемётами на крышах подлетели к автобусу, резко ударили по тормозам, окутав наши окна клубами плотной пыли. И уже неторопливо взяли нас в коробочку спереди и сзади, нацелив на автобус свои длинные пулемёты. Серьезные пулемёты Браунинга. Полудюймовый калибр и броневик может на запчасти разобрать одной очередью, а тут автобус жестяной. Прошьет навылет, вместе с нами, и не заметит. Тем более встали машины грамотно, так, чтобы друг друга даже случайно не задеть.

Из вездехода заорал истошно, с надрывом, срывающийся голос в хрипении матюгальника .

— Всем оставаться на местах! Руки положить на затылок! Открыть двери! При попытке сопротивления стреляем на поражение!

Я открыл пассажирскую дверь, в которую моментально влетели трое орденских патрульных с большими пистолетами в руках. Один патрульный, белый брюнет с тонкими 'кавказскими' усами, громко топоча толстыми подошвами серо-желтых высоких ботинок, сразу же прошел в конец салона, где у нас были кофемашина и туалет и там, развернувшись, взял на прицел девичьи затылки. Второй, кофейный мулат, встал около двери, наставив большой черный пистолет персонально на мою тушку. Третий, конопатый голубоглазый блондин с двумя золотистыми лычками на рукавах, оглядев диспозицию, удовлетворенно крякнул и произнёс по-английски.

— Кто вы? Что вы здесь делаете? Есть у вас с собой Ай-Ди?

Я ответил, стараясь говорить предельно чётко и кратко, не допуская многозначного толкования моих слов.

— Мы новые поселенцы, — вот, блин, всё же причислил себя к этой категории, — Выехали минут двадцать назад с Базы 'Россия'. Едем в Порто-Франко. Ай-Ди есть у всех.

— Почему стоите на дороге? — сурово вопрошал капрал.

Он не представлялся, это я сам вспомнил, что означают его знаки различия на рукавах. Невелика шишка, но такие вот и придираются к людям чаще, чем большие начальники. Хочешь узнать человека, говорил мне дед — дай ему маленькую власть. Именно маленькую.

— Остановились посовещаться в узком кругу симпатичных друг другу людей, — выдал ему эту тираду и спросил с претензией, — Это запрещено?

— Не запрещено, но опасно, — ответил капрал уже нормальным тоном, — По этой дороге лучше всё время двигаться. Мы недалеко тут гиену видели, не дай Господь боднет в бочину автобус. Теперь понятно?

Мне ничего не было понятно. Что за гиена такая, которая может бодать автобус? Или это у них такая фигура речи. Местный сленг? Всё равно ничего не понятно. Но переспрашивать не стал.

Капрал, не дожидаясь моего ответа, повернувшись к мулату, и приказал.

— Собери у них Ай-Ди и проверь.

Мулат засунул пистолет в кобуру, прошел в салон и стал собирать наши айдишки. Потом вместе с пачкой наших документов вышел из автобуса.

Вскоре раздался его громкий баритон из 'хамви'.

— "Папа Медведь", "Папа Медведь", это "Страус", как принимаешь? Прием.

Рация захрипела, и неожиданно очень громко ответила казённым голосом.

— "Страус", "Папа Медведь" на связи, принимаю чисто. Что там у тебя ещё случилось, сынок? Прием.

Потом послышался голос мулата, который диктовал наши имена и номера карт. Всё это заняло приличное количество времени, и всё это время меня раздражал патрульный с пистолетом, который целился в нас, стоя в конце салона автобуса.

А капрал в это время крутил головой, внимательно разглядывая интерьер 'путанабуса'. Даже пальцем поколупал шелк на занавесках, и кожу сидений, неопределённо похмыкивая, при этом. Девочки его интересовали меньше.

Но наконец-то вернулся мулат, сказав.

— Всё у них в порядке, капрал, — и отдал мне стопку наших айдишек.

Патрульный в глубине салона, наконец-то, засунул свой пистолет в кобуру. Признаюсь, это очень напрягает, когда на тебя наставляют боевое оружие. Хорошо, что он стоял за спинами у девочек, и они перепугаться не успели по неведению.

Капрал всё же решил прочитать свою лекцию 'вишенкам' .

— Наши места это всё же не Угол на Северной дороге, но всё же джентльмены удачи здесь встречаются. После постройки железнодорожной насыпи бандитам стало тут не развернуться особо, и мы их легко зажимали на дороге, а насыпь для них была непреодолимым препятствием. Недавно ещё тут стало настолько тихо, что мы даже отменили ежедневный конвой до Порто-Франко. Но сегодня к дороге прорвалась большая банда с целью пограбить таких, как вы — новичков, затаренных разными вкусностями со Старой Земли и большими пакетами с наличными деньгами.

На этих словах капрала украинки тревожно переглянулись между собой.

— Да и сами люди, к сожалению, пока ещё тут ходовой товар, — продолжал вещать капрал, — Так вот эта банда латинос придумала переделать в рейдовые машины немецкие 'унимоги' , для которых эта насыпь не препятствие. И мы эту банду гоняли сегодня полдня, пока не уничтожили. Так что поостерегитесь в пути и не останавливайтесь без нужды. Мы бы вас проводили, но у нас, к сожалению, противоположный маршрут. Всего доброго. Удачи вам на Новой Земле. Пошли, мальчики.

И они так же быстро утопали из автобуса.

Взревели моторами патрульные вездеходы, и только облако пыли встало на юге.

Я закрыл пассажирскую дверь, включил мотор и потихонечку разогнался в сторону города.

Господи, когда же нас тут перестанут все подряд пугать? Вокруг довольно тихо. И такое впечатление, что даже окружающий нас довольно странный инопланетный ландшафт девчат нисколько не интересует. Да и чем тут им интересоваться? Справа, вдалеке, вроде, как море с пологими волнами, слева насыпь железной дороги. Посередине грунтовый тракт в окаймлении полос степи с высокой, нередко выше человеческого роста, травой, по которой ветер гоняет почти морские волны. Куча бабочек и прочей насекомой живности над ней.

И всё.

Да, ещё небеса полны птиц. Но они видны лишь, как мелькающие силуэты в бледном небе.

Правда, в зеркало видно, что пара девчачьих мордашек к окнам прилипли.

Кто это у нас?

Ага. Таежницы, что характерно. Дети глубинки, не испорченные ещё зомбоящиком. Им всё любопытно увидеть самим, а не в обработке ВВС .

А вот для остальных драматизма не хватает, чтобы их интерес привлечь. Балконные жители. Что с таких возьмешь?

А вот меня так мутузить не надо. У меня в высотке балкона нет.

По правде сказать, дорога действительно разнообразием ландшафта не баловала.

Впрочем, кое-где трава активно шевелится в стороны от автобуса, как будто в ней кто-то убегает. Точнее из-за самой травы не разглядеть.

Пяток антилоп с длинными загнутыми рогами, похожих на сайгаков-переростков, перебежали дорогу перед автобусом. Но тоже в приличном отдалении.

По всему выходит, что активный трафик с утра на дороге и разгон большой банды успел слегка подраспугать местную живность.

Из дорожных развлечений проскочили только Базу "Северная Америка" полностью скрытую длинным, на несколько километров протяженным высоким бетонным забором. С обилием становящейся привычной уже здесь колючей проволоки поверху, и наводящей нехорошие аллюзии на ГУЛАГ и прочие пенитенциарные системы. И в конце забора большой, капитально отстроенный КПП, с кучей патрульных на нём, которые из-за своих красных беретов смахивали на пучки подосиновиков под забором. Военные джипы, бронетранспортеры пулеметами врастопырку, и небольшой танк с короткой толстой пушкой. На всей технике большие, хорошо различимые издали знаки Ордена.

Вот так вот, даже танки. Впрочем, то, что сейчас проплывало мимо меня за окном, танком можно было назвать с большой натяжкой. Судя по силуэту это американский алюминиевый танк 'Шеридан', вооруженный шестидюймовым 'окурком' низкой баллистики, который, как помнится мне из флотских штудий вооружения вероятного противника, и ракетой может довольно точно пулять километров на пять по инфракрасному лучу, и картечью по пехоте палить. Только довольно медленно. Хорошо тренированный экипаж в минуту делает не более четырех выстрелов. Но для любой колесной техники тут этого залпа за глаза хватит. Ну, еще и пулемет там, спаренный винтовочного калибра, в башне точно есть. Да и сами американцы прозвали этот танк 'противопехртным'.

В самой Америке, которая староземельная, это танковое недоразумение осталось на вооружении только у воздушного десанта, и то, после 'Бури в пустыне' было решено их окончательно списать. Но для Новой Земли это ещё та вундервафля. Главное: легкая, достаточно быстроходная и с умеренным аппетитом на горючку. На этом экземпляре ещё торчит на башне большая цилиндрическая фара зачернённая, как бы не инфракрасный прожектор.

Быстро, не останавливаясь, проскочили мимо Базы "Северная Америка", слегка притормозив только на переезде отводной ветке местной чугунки. . Переехали рельсы, слегка потряхиваясь на брусчатке, и двинули дальше. А больше любоваться с дороги особо было нечем. Везде всё, то же самое — справа море, слева насыпь железной дороги, вокруг трава.

Но вот на середине пути от орденских баз до города, чуть было не вляпались в катастрофу. На обочине дороги, буквально в двух метрах от её полотна, какая-то хипповая зверушка, смутно смахивающая на бультерьера, только размером в полтора раза больше самого большого бурого медведя, на примятой траве кого-то активно харчила своими огромными, чуть ли не метровыми, челюстями.

Из-за высокой травы её издали видно не было, а когда я на неё практически в упор выехал, то чуть было от неожиданности не обоср... В общем, чуть конфуз со мной не приключился по причине медвежьей болезни. Еле удержал.

А что хотите? Реально страшенная зверюга. Да ещё видок у неё совсем даже необычный. Это — мягко говоря. Какая-то помесь гиены с крокодилом на коротких ножках, поросшая пятнистой щетиной. С маленькими злыми глазками и большущими акульими клыками. И КОПЫТАМИ!!! Этакий злой психоделический шарж на земных животных.

Страна чудес.

Даст ист фантастиш!

И это чудище "стозевно, обло и лайя" при виде нашего транспортного средства, моментально вскочило, ощерилось и, видя, что мы не убегаем от него сломя голову, само бросилось на автобус защищать от него свой обед.

Ох, и дал я тогда по газам! Чуть пол в автобусе пяткой не проломил.

Автобус резко рванул из-под задницы вперед, подпрыгивая на неровностях дороги, как навороченный кросровер , чего я просто никак не ожидал от российской сборки. Это нас и спасло, по большому счёту. Мы так лихо выскочили из-под таранного удара этой зверушки, что она промахнулось, спотыкаясь от неожиданности. Даже представлять боюсь, что бы с автобусом было, попади она точно. Это то, что капрал назвал мне 'гиеной' или ещё что-то пострашнее её?

Ну, его на фиг!

Это чудо-юдо, срань Господня, некоторое время ещё пыталось догнать автобус, но потом резко передумало и вернулось к прерванной трапезе, на которую уже нацелились, слетающиеся со всех сторон крылатые падальщики, больше похожие на птеродактилей-недомерков, чем на птиц.

А резво так оно за нами бежало. Километров тридцать в час точно развивало. Но до тех восьмидесяти пяти, что я выжал из автобуса, ему, всё же, было далеко. Прогресс руллиз!!!

А вот пешком тут ходить совсем кранты.

Опасный тут мир, опасный...

А я с одним 'наганом', как в русской деревне в период коллективизации. Ну, с двумя... Разницы большой не вижу.

Ну, Арам приколист! На Казахстан ему тут похоже. Серенгети, блин. Какое на хрен Серенгети. Это просто черт знает что — "Плутония" и "Земля Санникова" в одном флаконе с сериалом "Чужой" .

Мало я денег содрал с Майлз, ой как мало. Кабы раньше знать, то я бы ей, лошаре, всю матку наизнанку вывернул. Лоханулся, как последний чушок, думал — пиндосы, коммерсанты, пугают просто, чтобы оружие простофилям втридорога втюхать. А оно тут, блин, предмет первой необходимости, как зубная щётка.

— Ой, мамочки, что это! — раздался за моей спиной крик на грани ультразвука. Блажила, судя по голосу, Наташа Синевич.

— Ничего особенного. Местная фауна, — постарался ответить спокойно, хотя поджилки у меня самого дробно так тряслись, — Уже проскочили. Всё пучком.

— А их тут много, — радостно закричала Бисянка.

— Где?!!! — закричали девчата всем автобусом.

— Вот там, — Таня показала рукой, — Подальше. Справа.

Справа от нас в степи паслось стадо рогачей.

Как узнал, что это рогачи? Да у них многочисленные рога у них разве, что из жопы не росли. И черепушка похожая висела над баром Арама.

Огромные. Почти с земного слона размером, только голова шире. Большое стадо. Голов с полсотни.

Вожак этого стада, стоя в некотором отдалении от своих пасомых характерно развернулся тем, что у него являлось головой в сторону нашего изо всех сил уматывающего от местной фауны автобуса, и сопроводил своим вниманием, покачивая огромными рогами пока мы не отъехали на безопасное, по его мнению, расстояние.

Остальное стадо на нас даже не обернулось. Так и паслось себе неторопливо.

— Парк Юрского периода , мля. Спилберг нервно курит в сторонке, — упавшим голосом произнесла Катя Лупу.

— Какой такой Спилберг? — встряла Роза.

— Кинорежиссер американский. Не знаешь что ли? — удивилась Лупу, — Да его все знают.

— Спилберга не знаю. Знаю Шпильберга, — высокомерно ответила Шицгал.

— Не ври, американцы произносят его фамилию, как Спилберг, — обижено насупилась Катя, — И наши тоже. В том же "Космополитене" так же пишут...

— Ха! Американцы и вашего Ивана Айвеном дразнят и что с того? — Роза явно встала в позу, — Мы, что, должны под них свой язык выворачивать в акробатике? Шпильберг на идиш "Играющая гора" означает. А Спилберг — бессмыслица. Так что этот твой американский Спилберг есть великий еврейский кинорежиссер Сёма Шпильберг. Просто паспорт у него американский. Только и всего.

— Шпильберг-Спилберг, какая разница, — восторженно встряла Дюля Комлева, — Какое кино может вообще быть, если тут зверушки такие забавные в натуре бегают. Пулей из "мосинки" такую тушу думаю не положить. Тут пушка нужна. Противотанковая.

— Не-а... — возразила Бисянка, подхихикивая, — Лучше стрелять из "зушка" зенитной. И скорострельность на высоте. И мобильнее она. И пуляет до горизонта.

— Жора, — строго сказала Ингеборге, постучав меня по плечу, для излишнего привлечения внимания, — Если ты заботишься о своих жёнах, то срочно меняй автобус на бронетранспортер. Это я тебе как старшая жена от всего коллектива гарема советую.

— Если махнут, не глядя, то сменяю обязательно, — пообещал я, заранее представляя, что за броню с меня тут потребуют на обмен, как минимум, табун таких автобусов.

Больше приключений в дороге не было. Не считая очереди у КПП. И, слава Богу. Зверушки, конечно, попадались — их тут, если приглядеться, просто пропасть, но все они показывались на приличном расстоянии от дороги и опасности для нас не представляли.

Да и дорога поглаже пошла, понакатанней. Стало возможно и на газ активнее притопить.

Порто-Франко, как город, оставляет о себе поначалу единое впечатление — пыльный. Во всём остальном это очень аккуратный и симпатичный городок с доброжелательным населением, если умеешь отличать местных от "панаехавших", типа нас. А это довольно тяжело, так как Порто-Франко это основной транзитный коллектор Ордена. Накопитель и распределитель душ этого Чистилища . И многие местные — это вчерашние "понаехавшие", как и в нынешней Москве.

Со всей цепочки баз Ордена на побережье, новопоселенцы сначала едут в Порто-Франко. Едут на автомобилях и по железной дороге. А железка тут пока только одна — от тех же орденских баз до Порто-Франко. Орден обеспечил свою территорию всепогодным транспортом. А остальные уже сами, как хотят, так и выкручиваются. Евросоюз от Порто-Франко на север свою ветку построил. Однопутку. И всё. Больше вроде никто ничего по железнодорожный транспорт на Новой Земле нам не говорил.

На планете полная автомобильная свобода. Живи, как хочешь, где хочешь и на что хочешь. Ещё: каждый имеет право на второй шанс. Вот и вся официальная идеология. Образец либерализма, мдя...

С переселенцев, и ещё с транзитных грузов из-за ленточки, в основном, этот город и кормиться. А так, как это первый город, который новые люди видят на Новой Земле, то местные жители снимают с них все сливки, ненавязчиво освобождая от лишних ценностей, попутно оказывая массу услуг. От самых базовых вплоть до самых экзотических. Всё давно и детально отработано на всяких "золотых лихорадках" ещё на Старой Земле, как бы, не двести лет назад. Богатеет не тот, кто моет золото, а тот, кто этому золотомойщику продаёт копеечные штаны, жратву, инструменты и выпивку. Ну и девочек 'без комплексов' поставляет. Ничто не ново под Луной.

Кстати, а тут Луна есть? Интересно одна или две?

Цены в городе уже намного выше, чем на Базах. И, как говорят знающие люди, ещё выше, чем в городах и поселках, которые расположены дальше на континенте. Там всё же намного больший процент оседлого населения. И количество лохов в процентном отношении приближается к нулю. А тут процент монополиста в действии. Мимо же никто не проедет.

Но до других городов ещё надо добраться. Расстояния тут намного протяженнее даже российских. И плотность расселения намного реже, чем при Владимире Красное Солнышко в Залесской Украине . Ну, той, где сейчас Москва стоит.

В Порто-Франко Орден, хоть и сюзерен, но обеспечивает только безопасность города периметром и патрульными силами. Экономические же отношения страдают полным либерализмом, даже либертианством , как в воспалённых мечтах Егора Гайдара . В отличие от орденских Баз, где любой бизнес жестко лицензируется администрацией, тут достаточно заявить о его создании в Банке Ордена и открыть отдельный счет на фирму, привязанный к айдишке владельца. И никакой бюрократии. Максимум затрат времени — пятнадцать минут.

К чести Ордена надо отметить, что и налоговое законодательство тут также либерально, предельно понятное и простое. Пятнадцать процентов с дохода и всё. Для многих на Старой Земле такие налоги — недосягаемая мечта. А если ещё учесть, как говорят, нулевую коррупцию сотрудников Ордена, то просто рай для предпринимателя.

Наверняка дальше, в национальных анклавах есть ещё и внутренние налоги, так сказать, на местные нужды. Но всё же, всё же...

Всепроникающая мелкая пыль, которую раздувает по панелям мягкий бриз с Океана, очень быстро начинает доставать, особенно скрипом на зубах, но это мы все ощутили позже. А пока, покрутившись по городу, нашли подходящую нам гостиницу с названием "Ковчег", выстроенную из голубоватого блескучего кирпича. Такого же, что и весь город практически выстроен. С обязательными белыми жалюзи на окнах.

Расположен отель был в уютном переулке посередине квартала, конечно же, не в центре (нам туда и не надо, там наверняка всё дороже), но и не на окраине. Ближе к осевой линии города, чуть левее, если по карте смотреть. В двух кварталах на север от полицейского участка, или как он тут называется. Не важно.

Главным достоинством этого отеля были нормальные двухместные номера, в которых койки раздельные. За разумную плату по двадцать экю за койко-место в сутки. С хорошими гидромассажными душевыми кабинками в них же. Умывальная раковина и унитаз в контраст душу были простенькими.

Правда, наши хохлушки попробовали качать права, настаивая на экономии и какой-то орденской общаге для неимущих переселенцев, где койка стоила всего по три экю. Когда узнать о них успели? Вроде на глазах всё время.

Но, разузнав от хозяина гостиницы, что там комнаты минимум на шесть-восемь человек и один унитаз на весь этаж, все остальные покрыли жадин позором и нехорошими словами. Добавив, что Кончиц на Урыльнике может добраться туда самостоятельно, без нас. Сексуально-пешеходным маршрутом.

И далее тоже пешком. Это уже я добавил.

Мятежницы вняли большинству и остались при автобусе.

Что было особо ценно в этом отеле, так это то, что при нём была охраняемая парковка, которая окончательно подвигла меня бросить якорь именно тут. Тем более, дополнительных денег за неё не требовали.

Многие отельеры в этом городишке такой нужной транзитным постояльцам услугой вообще не заморачивались. Дверь с узкого тротуара и всё. А транспорт — проблема самого постояльца.

Теперь понятно, почему в "Арарате" аншлаг.

Владел "Ковчегом" непрерывно курящий говорливый пожилой американец из Аляски, который, как он сам заявлял, обменял холод Старой Земли на тепло Новой, так как тепло Старой Земли было ему не по карману.

Был он активно лыс, но по вискам и затылку отрастил длинные пегие патлы, которые скреплял на затылке в косу черной атласной лентой, завязывая её бантом. Звали его Ноа Райс. Я сначала не врубился. Имя как имя. Мало ли как пиндосы в именах оригинальничают. Бывает и хуже. Но когда увидел карточку, где это имя было написано, как Noya, то понял, что в очень даже старой американской традиции нашему хозяину досталось имя библейского патриарха Ноя.

И сразу стало понятно, откуда взялось такое название у его отеля. А мы, как оказалось, и есть эти самые семь пар нечистых в его ковчеге.

На наше счастье весь третий этаж, буквально перед нами, освободила большая группа косовских сербов, при воспоминании о которых хозяина гостиницы до сих пор бросало в дрожь. Нет, они его не били, даже пальцем не тронули, но каждый день, по очереди, а их было около двух десятков душ, читали ему лекции на тему, как Америка не права и как он лично был не прав по отношению к их родине. Задрочили братушки отельера основательно. До комплекса вины. Мне даже жалко стало мужика.

Оставив девчат заселяться, я запрыгнул в автобус и покатил искать железнодорожный терминал, у которого формировались автомобильные конвои в Новоземельную Русь. Без определенной цели, так, на разведку. А то, если я сейчас доберусь до койки, то всё нужное точно просплю. И не факт, что завтра до конвоев доберусь.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 18.30

Стоянку формирования русского конвоя нашёл довольно быстро, хотя и не сказать, что без труда. Находилась она около железнодорожного вокзала, если вообще можно эту голую платформу у рельсового пути гордо обозвать "Railway station" . Полустанок какой-то. У нас в Подмосковье платформы электричек и то солиднее выглядят.

В этом месте, на северо-востоке города, Орден собрал в кучу и морской порт, и железнодорожный разгрузочно-перегрузочный узел, и автомобильные карго-плацы на которых формировались конвои в национальные анклавы. Последних было несколько, и обустраивали их, скорее всего, как придётся, отдавая приоритет морю и рельсам.

Вот и мне пришлось сначала по нескольким таким плацам потыкаться, пока на очередном не заметил через настежь открытые ворота родные военные "уралы".

На въезде, был опущен шлагбаум из толстой железной трубы, возле которого топтался местный патрульный в "песочке" и малиновом берете. Он, явно скучая, постоянно перекладывая свою американскую винтовку с плеча на плечо, но пеших прохожих не задирал. Те спокойно заходили и выходили между шлагбаумом и караульной будкой, сложенной из бетонных блоков.

Сама будка больше напоминала ДОТ, нежели укрытие часовых от непогоды. В ней толклась ещё пара "подосиновиков", видимых в амбразуру. Они там неторопливо покуривали, пока их товарищ у шлагбаума нёс службу.

Подумав, я оставил автобус на обочине недалеко от ворот, и пошел на этот карго-плац своим ходом.

Часовые не обратили на меня никакого внимания. Было заметно, что они тут откровенно отбывают номер, а не несут службу войск.

А на самом терминале было оживленно и шумно. Толпа везде толпа. Тем более толпа торговая.

Кто-то грузился.

Кто-то на кого-то орал.

Кто-то в ответ тряс бумагами. И тоже орал.

Кто-то что-то писал на коленке, попутно объясняя это собеседнику.

Кто-то просто толкался в толпе, преследую исключительно свой интерес. Как я сейчас.

И все суетились, кроме водил. Те откровенно сачковали этот деловой восторг, неторопливо покуривая возле своих машин. Гегемон, он и в Африке гегемон. Его ничем не переделать.

Среди этого броуновского движения деловых с некоторой ленцой прогуливалось ещё пара орденских служак с винтовками за спиной, изображая собой патруль охраны порядка. Для них всё окружающее действо было надоевшей рутиной, в которой давно не было никакой новизны, а, значит, и развлечения.

Слева от ворот стояло в ряд пять камуфлированных "уралов", возле которых топталось несколько человек, явно военного вида.

На бортах и дверях машин видны были белые надписи "РА" и "RA". Одна под другой. Я так понял, что это сокращения от "Русской армии" на латинице и кириллице. Гляделись "уралы" чисто, аккуратно и ухожено, хотя и было заметно, что они далеко не первой год в эксплуатации.

Среди вояк у машин я быстро вычислил "сундука" в тельняшке под раскрытым воротом комка . В отличие от других военных он носил не камуфлированное кепи, а черный берет. На мягких погонах, которые по примеру израильской армии были закреплены на "липучке", у него было по две маленьких звездочки одна под другой.

Видимо подсознательно я увидел в нем родственную душу — моряка, и решил задать свой вопрос именно ему.

— Товарищ мичман, вопрос имею.

Обернувшись, он, чуть ли не с презрением осмотрел мой прикид от 'Бриони', особенно мои мокасины на босу ногу. Смерил меня ещё разок взглядом сверху вниз. Почесал затылок. Хмыкнул, типа товарища Сухова в "Белом солнце пустыни", и милостиво разрешил.

— Обращайтесь.

Голос его был похож на тембр актера Булдакова. Того самого генерала из 'Особенностей национальной охоты'. Как специально для пущего эффекта.

— Не подскажете, где тут конвой собирают в Россию?

— В Москву, штоль, приспичило? — широко улыбнулся военный.

— Почему сразу в Москву? — набычился я в ответ. — Она мне ещё в прошлой жизни надоела. Может здесь и лучше места есть, только не знаю я их пока. Сегодня только прибыл.

— Так, — оглядел он меня ещё раз, — Ты сам собой тут пешком или с 'целкой мерина' ?

— Да нет. Зачем мне "мерседес"? На автобусе я.

— Никак на "неоплане"? — усмехнулся 'сундук' злорадно, — Усраться можно. На чем только не приезжают люди. А ты в курсе, что тут автобанов нема? И ещё долго-долго не будет.

— В этом отношении не переживайте, — постарался его успокоить и снять с издевательской нотки, — У меня автобус полноприводной, на базе "Садко" .

— Это уже интересно, — у военного даже взгляд изменился, — Пошли, глянем.

Я протянул ему правую ладонь и представился.

— Жора. Волынский.

После крепкого пожатия, он и сам назвался. Также через паузы.

— Василий. Быхов. Прапорщик.

— Почему прапорщик? — удивился я, — Вы разве не флотский?

Он засмеялся.

— Хе... Ты это по тельняшке решил? — догадался.

— Ну, да, — не стал я отпираться.

— Не обращай внимания. Просто с голубыми полосками тельника не нашлось летнего. Вот мне морячки наши и презентовали. Нет в нашей армии голубых тельников, как и самих войск дяди Васи . А старым моим тельникам уже хана пришла от старости. Такая вот тряхомудия. По жизни-то я бывший спецназёр с Чучковской бригады . Мне без тельника никак нельзя . А сам ты, видать, морячок?

— Оттрубил два года в разведке Северного флота, — похвастал я. — Старшина второй статьи.

— Ну, пошли, старшина, твой автобус смотреть, — предложил прапор.

Мы вышли за шлагбаум и повернули к автобусу.

Тут Быхов укоризненно покачал головой.

— Детишек обездолил, злыдень. А говорил: разведчик.

— Детишки мои сейчас в гостинице, — оправдался я, — А я сюда именно на разведку, насчет конвоя узнать-договориться. Посмотреть что, да как. Мы же только сегодня прибыли.

— И много вас?

— Четырнадцать душ.

— Это хорошо, — протянул прапор, — Это очень даже хорошо, что четырнадцать. А лучше бы было пятнадцать. Или все восемнадцать. Чем больше русских здесь, тем лучше для нас. Карту видел?

Я кивнул, подтверждая.

— Вот и прикидывай, морячок, к носу, что тут нам досталось. Об одной шестой части суши нам тут только мечтать приходится, — приговаривал прапор, — обходя автобус, — да ещё климат непривычный. Для большинства — тягостный. Знал бы ты, как тут временами зимы хочется. Да чтоб со снегом...

Быхов остановился, заглянул под днище автобуса.

Похмыкал многозначительно.

Поцыкал зубом.

Разогнулся, отряхнув ладони. И выдал заключение.

— Годится. Очень даже годиться. Разве что я бы посоветовал колёса поменять.

— На водку? — попытался я пошутить.

Не прошла шутка юмора с прапором. Как об стенку горохом.

— Не-а, — Быхов был серьёзен, — На шишигинские . Нуууу... От ГАЗ — шестьдесят шесть. Понимаешь, о чём я?

Я кивнул головой, подтверждая.

— Они тебе клиренс слегка поднимут. И резина на них совсем другая. И всё тогда будет у тебя зер гуд, морячок. Жрёт он у тебя чего?

— Соляру, — настроение после экспертизы, проведённой прапором, стало подниматься.

— Соляру, это замечательно, — с чувством сказал прапор, — А то тут у нас с хорошим бензином напряг, понимаешь ли. Только из-за ленточки, да и то не везде. И не всегда. А местный хороший бензин практически весь уходит самолеты заправлять.

— Ну, так что насчет конвоя? — снова пристал я с основным вопросом повестки дня, чуя, что лекции этот прапор может читать долго. И похоже, что на любые темы.

— Завтра приходи, после обеда — решим, — Быхов внес хоть какую-то определенность в мои планы, — Мы через два дня убываем. За это время и колёса поменяешь. Только найди сервис, где наши, русские, рулят. В крайнем случае, бывшие советские какие. А то нужных тебе колес у других можешь и не найти. Или скажут тебе "обожди полчасика", а сами к нашим же сбегают по-быстрому, купят у них эти колёса, а потом тебе же их втридорога и втюхают. Ну, пока. Не будь лохом. Держи краба.

Он протянул мне свою жесткую ладонь.

— И ещё, — добавил он, не отпуская моей руки, — Оденьтесь, как люди, а то в этом... — он сделал паузу, видимо подбирая слова, чтобы не обидеть, — Можно и не доехать. Змей много, и прочих кусачих тварей насекомых достаточно. Снарядитесь, хотя бы, как приличные туристы. Понял?

Я кивнул.

— Тогда всё. Бывай.

— Спасибо, — ответил я запоздало, уже в камуфлированную спину, заходящую за угол.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 20:47

Поспать мне опять не дали. Ну что за изверги? Только-только уснул, как меня тут же будить принялись с особой дерзостью и цинизмом.

— Что стряслось-то? — попытался я продрать, хоть один глаз, одновременно жалуясь на свою несчастную жизнь, — Ядрён-батон пиндосы скинули на Порто-Франко? Нет? Тогда другой причины меня будить не вижу. Я же предупредил: не будить, не кантовать, при пожаре выносить в первую очередь.

Надо мной возвышалась Ингеборге. За её плечом стояла Роза с кружкой в руке.

— На, попей, Жорик, а то я её на тебя уже выливать собиралась, — Роза наклонилась, протягивая мне кружку.

— Зачем? — не понял я ничего.

— Затем, что бы ты, наконец, проснулся, тормоз.

Попил водички из кружки, остатками воды протёр глаза смоченной подушечкой пальца. И вопросительно посмотрел на девчат, наводя фокус на резкость.

— Беда у нас, Жора, — сказала Ингеборге, — Девчат украли.

— Как украли? — не врубился я в ситуацию, — Всех?

— Нет, только украинок, — пояснила Ингеборге, — Лупу отбиться удалось.

— От кого?

— Да кто их знает, — Роза подключилась к прояснению ситуации, — Катя говорит, что какие-то черные. По-румынски разговаривали.

— Героиню, значит, воспитали в нашем коллективе, — констатировало мое не проснувшееся сознание, — Это хорошо. А вот откуда она румынский язык знает?

Роза всплеснула руками.

— Жора, ты точно тормоз, молдаванский и румынский почти одно и то же.

— И что из этого следует?

— Жора, ты точно тормоз. Катя Лупу — молдаванка, — роза упёрда руки в боки.

Я ещё раз потряс головой, соображая. Наконец до меня дошел смысл ситуации.

— Вы в полицию ходили?

— А где её искать тут эту полицию? — Ингеборге развела руками.

— Блин, — чувствую, как сам начинаю заводиться, вот щас, как осерчаю, то мало не покажется всем, — В двух кварталах отсюда полиция. Вы что по дороге вообще по сторонам не смотрите? Хоть бы у хозяина спросили.

— Вообще-то ты у нас муж, тебе и разруливать такие ситуации, — всунула голову в дверь Буля, блестя черным глазом.

— Сгинь, — кинул в неё мокасином.

Буля сгинула. Надеюсь только в коридор. А вам стал делать выговор руководящему составу гарема.

— Нет, я с вами, когда-нибудь разведусь на хрен. Зачем мне нужны жены, которые мужу выспаться не дают после такого тяжелого дня. Быстро к хозяину, и чтоб он эту полицию вызвал по телефону. Бикицер!

Розу, от родного слова, как ветром сдуло. Вот была, и нету.

Встал, кряхтя, потянулся. Старость, не радость. Помню, в юности мог легко по трое суток не спать. И ничего. А тут и суток не прошло, а весь, как палкой побитый. Хорошим таким "демократизатором" . Самым длинным.

Пока реанимировал себя водными процедурами, прибыла полиция. Владелец гостиницы сообщил об этом нам в номер по телефону. Ингеборге приняла звонок, и как хорошая секретарша, тут же проинформировала меня.

А после помогла мне одеться. Даже заботливо промокнула лысину полотенцем, констатируя.

— Скоро головой колоться будешь. Брить пора, — заметила непорядок.

— Побреешь? — спросил с надеждой. Сам я брить голову не любил. В Москве это мне делали профессионалы-стилисты в нашем же агентстве. Пользовался я служебным положением в этом вопросе.

— Побрею, — согласилась Ингеборге, — Но не сейчас. Сейчас вниз пошли с полицейскими общаться.

И поцеловала меня в щёку. После чего вытерла мне щёку полотенцем.

Никаких полицейских не было и в помине. Были те же патрульные "подосиновики", что и везде в этом городе. Целый экипаж прикатил на сто десятом "Дефендере". Но для разнообразия командующим ими офицером была женщина. Вполне себе рыжеватый тоненький малогрудый "подосиновичек" с симпатичной мордашкой и малиновым беретом на коротко стриженой голове. И, конечно же, по местной традиции, с большим пистолетом на худощавой заднице.

Когда мы с Ингеборге спустились на первый этаж, она уже допрашивала Лупу в холле, усадив ту на единственный диван, попутно пытаясь 'прочитать у неё в сердце' .

Роза уже успела рядом пристроиться синхронным переводчиком.

От патрульных, моих девчат и прочих любопытных постояльцев в небольшом холле отеля стало не протолкнуться. Я сквозь всех них с трудом протиснулся к офицеру.

Представился по-английски.

— Доктор Джордж Волынски.

Пояснил.

— Мадам, это моя подопечная и мне кажется, что пока здесь будет эта толпа толку из вашего допроса не выйдет.

Офицерша огляделась вокруг.

Потом, кивнув мне, приказала своим патрульным.

— Очистить помещение.

Пока те выполняли её приказ, она представилась мне в ответ.

— Первый лейтенант Робинзон, Патрульные силы Ордена в Порто-Франко, — взгляд серых глаз был строгий и неподкупный. Всем своим видом она подчеркивала, что на службе. И не просто на службе, а на СЛУЖБЕ. И никакой фамильярности по отношению к себе не потерпит, тем более амикошонства .

— Мне кажется, лейтенант, что сейчас уместнее всего был бы обыкновенный детектив из криминальной полиции, — предположил я.

— В Порто-Франко нет полиции, — пояснила она спокойно, даже несколько дидактично, — Ёе функции исполняют Патрульные силы Ордена.

Эта информация была для меня неожиданной и нелогичной. Ну, хоть завалящего шерифа с парой "депути" такой город должен был бы иметь. Не поверю, что тут вообще нет криминала. Не то место. По определению.

— Что уже удалось вам выяснить? — перевел я тему разговора на более злободневную, — К моему сожалению, когда это всё случилось, я спал. День был тяжелый, а мне ещё пришлось автобус везти от Базы.

— Насколько я поняла, — просветила меня мисс офицер, — Три девушки пошли гулять и по незнанию углубились в квартал "красных фонарей" . А это потенциально опасное место. Неужели они не читали "Памятку переселенцу"? Там есть предупреждение об этом.

Ой, блин, только не это. Поубиваю всех на хрен вдребезги пополам. На панель пошли, мляди. Зуб даю, что на панель. Но, взяв себя в руки, спросил мадам лейтенант внешне вполне спокойно.

— И что там произошло?

— Как говорит Катья, около них остановился большой автомобиль, откуда вышли трое молодых людей в кожаных куртках.

— В такую жару? — я очень удивился.

— Вполне возможно, — невозмутимо ответила лейтенант Робинзон, — У сутенёров в этом сезоне такая мода. Сначала они пытались заигрывать с девушками, приглашали покататься, а потом неожиданно стали их хватать и грубо заталкивать в автомобиль. Но на всех девушек у них рук не хватило и Катье удалось сбежать. Пока это всё.

— Катя, какая была машина? — обратился я к потерпевшей.

— Большая, хромированная вся... Я не помню, — Лупу зарыдала навзрыд.

Я перевел лейтенанту и добавил.

— Надо вызвать доктора. В таком состоянии она скоро войдет в ступор, и мы потеряем информацию.

— А вы тогда на что? — округлила глаза мадам лейтенант.

— Я доктор философии. Всего лишь. Лечить людей не умею.

Офицер кивнула своему патрульному, и тот немедленно взялся за трубку телефона на стойке портье.

А я продолжил.

— И предлагаю подняться ко мне в номер. Холл не лучшее место для такой беседы.

Она кивнула, соглашаясь.

Хозяину отеля, который так и проторчал всё это время в холле за стойкой, я на ходу заказал виски в номер. Бутылку целиком. Лёд отдельно. А то знаю я этих пиндосов, принесет полный стакан льда, залитый пятнадцати граммами виски. Жди, пока всё растает. А, как раз ждать, у нас нет времени.

Катя, Роза, лейтенант Робинзон и один патрульный поднялись вместе со мной в мой номер на третий этаж.

Все, кроме патрульного сержанта расселись на кроватях. Тот остался стоять в дверях.

Вслед за нами появился хозяин с подносом в руках. На подносе стояла квадратная бутылка с этикеткой "Лонг Стар" , три стакана и серебряная лёдница. Поставив всё на тумбочку, он моментально удалился не проронив ни слова.

А я неожиданно задался вопросом: нас пятеро, а стаканов принесено всего три. Интересно, кого тут наш престарелый хиппи посчитал лишним?

Задачка.

Не для средних умов.

Я, под недоумевающим взглядом офицера Робинзон, открыл бутылку, плеснул в стакан на пару пальцев темно-коричневой жидкости, и протянул Кате:

— Пей.

Офицер Робинзон шикнула на меня, как рассвирепевшая кошка.

— Это зачем вы даёте ей спиртное, Джордж? Допрос ещё не кончился.

— В таком количестве виски работает, как антидепрессант, а не выпивка. Вас этому не учили, мисс лейтенант? Странно. У нас каждый рядовой полицейский это знает.

И повторил Кате приказ по-русски.

— Пей. Одним глотком. Залпом.

Она выполнила приказ. Как мне показалось, даже с удовольствием. Ладно, лишь бы при патрульных добавки не просила.

— Теперь надо минут пять подождать, пока алкоголь подействует, — пояснил я лейтенанту.

— А когда вы гуляли, вы были так же одеты? — проигнорировав мою рекомендацию, она задала вопрос Кате.

— Да, — ответила Катя и в подтверждение своих слов кивнула.

— Понятно, — протянула мадам лейтенант, а потом посмотрела на меня, как бы прося помощи.

— Они все были одинаково одеты, — добавил я, — Просто мы тут оказались, в смысле вообще на Новой Земле, случайно. Попали мы сюда прямо с мероприятия, где девочки должны были выступать. Это сценический костюм. Причём ТАМ был уже вечер, а ТУТ раннее утро. Сегодняшнего дня, по местному... Весь день ушел на переговоры с руководством Базы "Россия", оформлением документов, общением с банком и дорогой сюда. Они, наверное, и купить на смену себе ничего не успели.

Я посмотрел на Розу, та была в такой же белой блузке и синей юбке "пионерки".

— Кстати, — обратился я к мадам лейтенант, — Вы не могли бы подсказать нам хороший недорогой магазин качественной одежды для путешествий?

— Могу, — улыбнулась она, как мне показалось более приветливо, — На Базе "Западная Европа" есть магазин "Робинзон и Кук". Там много качественной одежды для тропических стран. В том числе и для колониальной армии. Все со старых армейских складов Её Величества . Эхо империи. Поэтому недорого. В Порто-Франко всё будет намного дороже.

— Спасибо, — поблагодарил я её и повернулся к Шицгал.

— Роза, а вы где в это время были? — спросил специально по-английски, чтобы не переводить мадам лейтенант.

— Кушали в кафе напротив. В этом отеле ничего такого нет. Даже завтраков, — ответила Роза на том же языке.

— А эта троица?

— Они с нами есть не стали. Сказали, найдут себе что-нибудь интереснее. Кафешка тут совсем простенькая. Так, бигмачная. А потом Катя прибежала в "Ковчег" вся в слезах, соплях и растрепанных чувствах. Вот и всё.

— Остальные все на месте?

— Все, — успокоила меня Роза.

— Угу, — я переглянулся с лейтенантом Робинзон.

Та спросила уже меня.

— Вы работали в полиции?

— Нет, мэм, но я по роду основной работы много с полицейскими общался.

— А какова была ваша работа, если не секрет? — проявила интерес уже не офицер, а просто девушка в форме.

— Я политтехнолог, мэм, и безопасность членов избирательного штаба, не последний вопрос в предвыборной кампании. Однако, не во мне дело. Что вы собираетесь предпринять в связи с этим инцидентом?

Она охотно ответила.

— Взять хотя бы описание этих мерзавцев. Составить словесный портрет. Иначе, как их объявлять в розыск? Думаете, таких субчиков тут мало?

— А девочек искать для начала не станете? — попробовал направить энергию патрульных в нужное русло, — Их словесный портрет мы вам охотно дадим. Прямо сейчас.

— Искать их в данный момент по борделям вряд ли хорошая идея, — мадам офицер наморщила лобик, — Не говоря о том, что облавы вообще малоэффективны. Вполне они могут сейчас сидеть на привязи в каком-нибудь подвале. А врываться в частные дома, нарушая без оснований прайваси , можно только в крайнем случае, когда мы абсолютно уверены, что похищенные там.

— А заявление от нас о киднепенге вы от нас сейчас примете? — настаивал я.

— Зачем? — удивилась лейтенант Робинзон, — Ваш вызов зарегистрирован компьютером. Ему присвоен номер. Это и есть заявление. Если мы найдем похитителей, их выдворят из города в профилактических целях, а если их вина будет доказана, то их просто продадут в рабство в Конфедерацию. Насыпи в болотах строить.

— А как же возбуждение уголовного дела? — меня их процедура очень удивила.

— У нас нет тут такой бюрократии, как в Старом Свете, — гордо ответила лейтенант.

— А кто будет вести розыск? — мои расспросы стали смахивать на допрос, но отвечали мне пока охотно.

— Словесный портрет мы раздадим всем патрульным. Кто первый опознает, тот и будет их арестовывать, — пожала плечами мадам лейтенант.

Нашу беседу прервал вошедший в номер отдышливый доктор. Типичный такой доктор, как из старых европейских фильмов. В лёгком костюме-тройке из чесучи. Даже с саквояжем. Лет шестидесяти. Совсем седой и без малейшего намека на лысину. С хорошей стрижкой.

— Итак, где больной? — он обвёл нас всех взглядом поверх старинного золотого пенсне, или сделанного по заказу под старину, для солидности. Чувствовалось, к тому же, что английский язык у него не родной.

Я показал ему на Катю и предупредил, что она уже выпила грамм сорок крепкого спиртного.

— Вы это учтите при назначении препаратов.

— Всенепременно, молодой человек, всенепременно, — ответил он в пространство, и, сев на кровать напротив Лупу, взял её за запястье проверить пульс.

Я отошел к двери и пригласил сержанта выйти покурить.

В коридоре представился, протянув руку.

— Джордж.

— Сэм, — ответил он на рукопожатие.

Его ладонь была крепкой и сухой, такой, какие мне всегда нравились. Терпеть не могу потных рук. Люди с такими руками у меня всегда вызывают неосознанные подозрения.

Недолго думая, я угостил сержанта "Парламентом".

— Богато живёте, — усмехнулся он.

— Остатки былой роскоши, — пояснил, — Последняя пачка из-за ленточки. Кстати, а что тут курят из порядочного?

— Да всё же что и в Старом Мире, только в четыре раза дороже. Многие тут из-за этого курить бросили. Накладно очень, даже при нашем жаловании. Пять-шесть экю самая дешевая пачка.

— А из местного? — вопрос для меня был актуальный.

— Как правило дрянь, сигары лучше, — просветил меня он в местной табачной промышленности, — Местные сигареты неплохие есть только у испанцев, — Что-то типа староземельного "Дукадо" . Черный табак. Называется этот сорт "Конкиста". Узнаете сразу: пачка бежевая. На ней голова в средневековом шлеме. Но они их не развозят по другим землям. Самим, говорят, не хватает. В Виго такая пачка стоит экю. В маленьких городках дешевле. Остальные местные сигареты просто солома с химией. А вот сигары рекомендую. Очень неплохи. Не хуже тех, что из-за ленточки. Размер, правда, пока только большой. Но зато недорого. В Латинском союзе большие табачные плантации и много дешёвой рабочей силы.

— Сержант, я понимаю, что мадам лейтенант блюдет честь мундира, — поменял я тему, раз вопрос с затравкой беседы мы прошли неплохо, — Но ты, мне, как мужик мужику, ответь: реально найти девчат? Или это с концами? Я даже не спрашиваю про то, как покарать похитителей. Мне девчата важней, — стукнул я кулаком по подоконнику.

— Ты в курсе, сколько в городе борделей? — ответил по-одесски.

— Нет. Даже не интересовался.

— Больше полутора сотен, — сержант для подтверждения важности информации показал пальцем на потолок, — На все вкусы, размеры и любой кошелёк. И это вполне легальных заведений, с регистрацией. Квартал "красных фонарей" это почти четверть города по территории.

Он подождал, пока я вкурю эту информацию и продолжил.

— Конечно, Орден обязан пресекать насилие и принуждение, но мы же не всесильны, хотя делаем, что можем. Совсем недавно освободили группу ваших русских девочек, которых обманом завлекли в этот бизнес. Сейчас они в лагере переселенцев. Мы даже автобус с водителем выделили им от Патрульных сил, чтобы они добрались до русских земель без проблем. Но в этом случае мы имели не только описание, но и имена этих сутенёров.

— И что вы с этими сутенёрами сделали?

— Выставили из города.

— И всё? — я был шокирован, — Да я не удивлюсь, если после такого наказания у вас здесь не будет эпидемии похищений людей.

— Решение принимал не я, а руководство. Я выполняю приказы, — сержант встал в позу святой невинности.

— И что, — недоумевал я, — Вы, их выпроваживая, даже почки им не отбили, чтобы они хотя бы ссали кровью всю оставшуюся жизнь.

— Как вы русские жестоки, — искренне удивился сержант.

— А что мне с такой мразью прикажешь в дёсны целоваться? Или вести душещипательные беседы об их тяжелом детстве, матери-проститутке и отце-алкоголике. Почему вы, как коммунисты, гуманны только с преступниками? Ты лучше об их жертвах подумай, когда в следующий раз будешь говорить о жестокости, — я начинал не на шутку заводиться.

— Мы выполняли приказ, — сержант слегка набычился.

— Приказ у вас был вывести их из города. Так? — уточнил у него.

Сержант кивнул.

— И я уверен, что в приказе не было ни слова о том, в каком состоянии вы их должны выкинуть за ворота.

Сержант снова кивнул в подтверждение моих слов.

— И уже только от вашего понимания ситуации и вашей совести зависело в каком состоянии выдворяемого выполнить такой приказ? И никто вам не мешал там самим совершить возмездие. А вы их даже дёгтем не вымазали и в перьях не вываляли .

Сержант молчал, каменея лицом. Нехороший разговор получался, очень ненужный в данный момент. Поэтому я постарался взять себя в руки и сократиться.

— О`Кей, Сэм, — я похлопал его по плечу, — Всё нормально. Я был неправ, что вспылил. Извини. Не бери дурного в голову, а тяжелого в руку. Лучше пошли, посмотрим, как там наша Катя.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 22:18

В номер позвонил хозяин гостиницы и попросил меня спуститься вниз. Меня там кто-то спрашивал. Я устало спросил, кто это меня на ночь, глядя, так грязно домогается? Оказалось какой-то военный. Русский, к тому же.

Всё страньше и страньше, как говаривала девочка Алиса в сказке одного английского лорда . Прапору Быхову я свой адрес вроде бы не давал. И склерозом пока ещё не страдаю. Других военных я тут не знаю. Мдя. Придётся идти самому смотреть, какой он там, в натуре северный олень.

Извинился перед мадам лейтенант, которая уже заканчивала оформлять свои бумаги, я спустился к стойке портье.

Про бумаги, это я так, по привычке, сказал. Как оказалось, скрытно от нас всё фиксировалось на цифровой диктофон, а потом уже эти звуковые файлы допросов при нас же перекачивались в ноутбук. А с ноута, как заверила лейтенант, они уже в конторе перекачают всё на основной сервер. И данная информация будет доступна Патрульным силам Ордена по всей территории, где они есть.

Мы, в смысле, я, Катя и Роза, это действо заверили письменно в отдельном протоколе, бумажном на этот раз. Катя, как потерпевшая, а мы, как не знаю кто процессуально. Ну, и все патрульные тоже поставили свои закорючки.

Лупу всё же раскрутили на словесные портреты нападавших, спасибо доктору. Классный спец этот док оказался. Фактически он её и допросил. Именно ему Катя всё рассказала, что запомнила. Лейтенант только фиксировала.

Ознакомившись с описаниями бандитов, сержант предположил, что один из нападавших очень похож на известного в городе сутенёра по имени Флориан, который держит публичный дом "Живая Роза". Правда, официально оформлен этот бордель, как танцевальный ночной клуб. И этот Флориан, вроде бы, как из румынских цыган происходит. Многое сходится.

— Это всё надо ещё тщательно проверить, — подытожила мадам лейтенант. Скорее всего, затем, чтобы именно за ней было последнее слово.

Вот тут мне и позвонил Ной.

Внизу, переговариваясь с Ноем, стоял подтянутый молодой военный в знакомом камуфляже. Я таких на карго-плаце видел у русских машин.

Спустившись с лестницы, окликнул его по-русски.

— Добрый вечер, я Георгий Волынский, у вас ко мне какое-либо дело или как?

— Приветствую, — военный с тремя звездочками пирамидой на погонах протянул мне руку для рукопожатия, — Старший лейтенант Владимирский, Русская армия. Вы можете пройти со мной к машине для опознания?

— Опознания кого? — переспросил, боясь сглазить.

— Да тут две девушки говорят, что они ваши жёны, — при этом он ехидно улыбнулся.

Давай-давай, гони лыбу, сапог. Знал бы ты, что у меня их не две, а тринадцать, зуб даю, больше бы не улыбался вообще. От лютой зависти. Очень захотелось эту гнусную лыбу с его лица стереть, но спросил другое.

— Где они?

— В машине, у подъезда. Пойдемте, — он сделал приглашающий жест и открыл входную дверь, пропуская меня вперёд.

Мы вышли из отеля на улицу. Напротив дверей, под фонарём возле патрульного "Дефендера", стоял темно-вишнёвый, вусмерть захромированный дорогущий "Хаммер" пикап.

Старлей сделал знак рукой и из авто выскочил водитель — молодой солдатик, который обошёл машину и открыл заднюю пассажирскую дверь с нашей стороны.

Я, правда, уже ожидал нечто подобное, когда старлей сказал "про жён", но всё равно, когда Оксана и Ярина, потупив глаза, с видом оскорблённой невинности вылезали из машины, у меня, камень с души свалился. Большой такой бульник. Тяжёлый.

Личики девчат были очень сильно покоцаны. Постарались бандюганы, извращенцы чёртовы. Но, главное, обе живы, а синяки с морды сами сойдут. Пусть им это будет уроком.

Оксана тут же подпустила слезу и жалобно пискнула.

— Жорик, тут такое было...

Но договорить ей я не дал. Обняв девчат, сразу обеих, охотно ответил на их поцелуи. И потом, без лишних разговоров, пресек попытки дальнейшего продолжения радостных лобзаний, и отправил хохлушек наверх. Приводить себя в порядок.

— На горшок и в люлю. Я с вами потом ещё поговорю, — пригрозил я им, когда зашли в холл, стараясь напускной строгостью скрыть свою безмерную радость. Просто счастье. Обыкновенное счастье видеть, что девочки живы и что всё уже в прошлом.

Хохлушки звонко и быстро зацокали "шпильками" вверх по деревянной лестнице. Разбираться со мной сейчас им явно не хотелось.

А мы с Владимирским и Ноем, оставшись у стойки портье, за освобождение девчат выпили по стаканчику виски. Ной, кстати, угощал.

Старлей нам кратко описал, как они вчетвером ставили на уши сутенёров из "Живой Розы", отбирая у них русских девчат, чем привёл Ноя в крайнюю степень восхищения. Особо впечатлило мирного отельера, что сутенёров били силиконовым фалоимитатором вместо дубинки.

К слову, в этой 'Живой Розе' оказались не только мои путаны, но ещё четверо русских девчат, которых заманили в этот бордель обманом. А дальше по накатанному ещё в Старой Земле сценарию: отобрали деньги и документы, избили, запугали до смерти и заставили заниматься проституцией.

Моих успели только избить.

Преисполненный благодарности я подарил старлею позолоченную зажигалку "Zippo" — больше нечего было, а отблагодарить его очень хотелось. Не деньги же ему совать? Да и этот подарок пришлось ему, чуть ли не насильно всучить, так активно отказывался.

От предложения "повторить" Владимирский вежливо, но твёрдо отказался, сославшись на неотложные дела.

И уехал.

А мы с Ноем, оставшись на месте, с удовольствием повторили по стаканчику этого неплохого виски, изготовленном в местном Техасе. За то, что всё так благополучно кончилось.

Тут у меня, как всегда неожиданно, сигареты кончились.

Ной опять угостил. Той самой "Конкистой", про которую сержант недавно рассказывал. Хорошие оказались сигареты. Мне понравились. Нечто типа "Житан" французских. И так же без фильтра.

Хороший мужик, этот Ной, правильный. Понравился он мне.

Я уже было настроился с ним под этот техасский вискарик душевно пообщаться, но тут сверху затопали по лестнице и, отвлекая нас от сего увлекательного занятия, спустилась в холл забытая мною мадам лейтенант со свитой из "подосиновиков". И всё опошлила.

— Джордж, — сказала она строго, — Почему вы не сообщили нам, что девушек уже освободили?

— А они разве сами вам об этом не рассказали? — улыбнулся я, и попытался пошутить, — Под протокол.

— Рассказали, конечно. Но мне ваше поведение не понятно, — она вперила свой возмущенный взгляд в бутылку виски на стойке.

— Готов принести свои нижайшие извинения, мисс, — слегка поклонился я ей и, повернувшись к хозяину гостиницы, попросил, — Ной, найди ещё стаканчик для лейтенанта. Не из моей же тары ей пить?

— Это излишне, Джордж, я на службе, — поспешно отказалась она от выпивки, — Но мне не понятно, почему вы пьёте в такой ситуации.

— Что тут непонятного, лейтенант Робинзон, — удивился я в свою очередь, — Всё, что хорошо кончается, надо обязательно отметить, по старой русской традиции. Иначе удачи не будет. А то я, глядя на расторопность вашей службы, девочек уже похоронил в душе. А теперь пью за их воскрешение.

— Это вы зря, у нас хорошая раскрываемость правонарушений. До тридцати процентов, — в её голосе была гордость.

Вот ведь стерва карьерная. Она, скорее всего, всю дорогу не о наших девчонках думала, а о том, как бы стать капитаном досрочно. Сучка. Но сказал ей совсем другое.

— С нашей везучестью, мэм, мы бы точно оказались в оставшихся семидесяти процентах, если бы не Русская армия.

— Причём тут Русская армия? — удивилась Робинзон.

— Как, причём? — удивился уже я, — Именно Русская армия не только освободила девочек в 'Живой Розе', но даже доставила их сюда с комфортом.

— Ваши девочки не сказали, что это была Русская армия, — мисс лейтенант о чём-то задумалась.

— Так они в униформе не разбираются, — оправдал я девчат, — Они на Новой Земле вообще первый день.

— Хорошо, — лейтенант про себя что-то решила, но делиться со мной сокровенным не стала, — Тогда мы закрываем дело, если всё так хорошо обошлось.

Её глаза улыбнулись.

— А что будет с наказанием Флориана и остальных мерзавцев? — удивился я такому быстрому закрытию уголовного преследования.

— Если это действительно была Русская армия, то Флориана, скорее всего, уже нет в городе, — усмехнулась мисс Робинзон.

— Но вы обещали дать его в розыск, — настаивал я.

— Обещала — дадим, мадам офицер пожала погонами, — Счастливо оставаться. И на будущее — не отпускайте своих девочек одних в квартал "красных фонарей". Но, думаю, вы сами уже осознали, что это чревато.

И она, не прощаясь, вышла на улицу. Патрульные утопали за ней, напоследок, громко хлопнув дверью.

Стало слышно, как зарычал на улице остывший дизель.

Потом и этот звук быстро утих, удаляясь.

Мы переглянулись с Ноем.

— У вас всегда тут так? — спросил я.

— Раньше было лучше. Людей сюда отбирали, как на космический корабль, — ответил Ной, — А в последнее время народ понаехал очень некачественный. И в большом количестве. Будешь? — он приподнял бутылку.

— Наливай.

День второй

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 9:52

Утро вышло сурово похмельным.

Вчера, я сначала выпил с Владимирским и Ноем.

Потом только с Ноем.

Потом ещё с Ноем.

Потом поднялся к себе в номер, обнаружив в там Лупу, Прускайте и Шицгал. Они сидели рядком на кровати и дружно трескали мой вискарь из принесенных Ноем стаканов. Катя была уже косая. Остальные гляделись в норме.

Я отобрал у них бутылку. В ней оставалась ещё примерно треть жидкости.

— Это моя мужская доля, — сказал я сурово.

— Да хоть львиная. Мы не претендуем, — пьяненько ответила Ингеборге, пожав плечиками, — Нам уже хватит.

— Мы только тебя ждали. Сейчас спать пойдем, — удивила меня Роза, потому как ожидал, что именно она тут и останется меня грязно домогаться, — Катю не обижай.

Роза и Ингеборге, не дав мне даже мяукнуть, дружно встали и одновременно поставили свои пустые стаканы на тумбочку.

Катя осталась сидеть на кровати, держа свой стакан в руке, очень внимательно его разглядывая.

Я решил, ничего не говоря, подождать продолжения действия, которое все расставит по полочкам. И дождался.

Ингеборге, молча, поцеловала меня в щёку и вышла.

Роза, прижавшись всем телом, поцеловала меня в губы, прошептав на ухо.

— Кате ты сейчас нужней. Не обижайся, — и слегка прикусила мне мочку.

Я остался в номере с Катей Лупу, которая старательно отводила от меня взгляд. Ууууу...Такое состояние может продлиться и долго. Надо трясти.

— Ну, что сидишь — раздевайся, — сказал я ей будничным тоном.

— Выключи свет, — попросила она, всё так же на меня не глядя.

После секса Катю пробило на пустой базар и она, привалившись спиной к моей груди, и, положив мои ладони на свои соски, долго и подробно рассказывала мне, как красиво её село Бэлэбэнешь. И какие там живут хорошие люди. Как богато они жили при Советском Союзе. И про ту нищету, в которой они оказались после независимости. И как там у них погибают виноградники, потому что виноградари кладут плитку в Москве, чтобы заработать семьям на жизнь. А девчата разбежались панелям и рынкам. И не знаешь, какой из этих вариантов хуже.

Я её терпеливо слушал, не перебивая, понимая, что ей, после стресса, необходимо просто выговориться. Говорить о чём угодно, лишь бы напрягать голосовые связки. Самотерапия такая. Кстати, эффективная.

Параллельно мы в несколько приёмов добивали виски.

Потом я незаметно для себя уснул.

И вот теперь сижу на кровати один белым утром в жарком номере с дурной похмельной головой и горящими трубами от этого техасского самогона.

Оглядевшись, обнаружил на тумбочке лёдницу, и в три глотка выдул из неё талую воду.

Потом стал чутко прислушиваться к организму в поисках улучшения его состояния.

Тут дверь со скрипом открылась и вошла довольная жизнью Катя с моей глаженой рубашкой на плечиках.

— Проснулся? — участливо спросила она.

В этот раз она глаз не прятала.

— Мммм... — ответил я, настолько, насколько был способен.

А по Кате даже не скажешь, что вчера она вискарика набралась, чуть ли, не по брови. Что значит юность...

— Пива? — мило улыбаясь, осведомилась Катя.

— Мммм... — попытался я кивнуть головой, но это оказалось очень больно.

Пока я страдал, и пытался выдавить из себя бурное одобрение поступившего предложения, Катя мухой метнулась к Ною и вернулась, держа между пальцев в каждой ладони по паре запотевших бутылок лягера .

И даже поднесла горлышко бутылки к моим губам, придерживая другой рукой мою голову за затылок.

Божественный хмельной напиток, созданный работящими немцами из Нойехавена, влился в пищевод, разбегаясь по зебрам организма панацеей от всех утренних болячек. По крайней мере, от похмелья.

Кто знает, как это бывает, тот поймёт.

В том числе и то, что произошло дальше.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 12:15

Собрание пионерского отряда я назначил на полдень... Тьфу на эту Новую Землю. На двенадцать ноль-ноль. Полдень у них ТУТ в пятнадцать ноль-ноль. Думаю, мне к такому никогда не привыкнуть.

Хотя местная, весьма длинная, ночь пришлась, как раз, кстати. Несмотря на ужасное похмелье, я выспался.

Осчастливленную Катю я напряг собрать всех наших дев в бигмачной напротив отеля. Не в номере же нам сидеть друг у друга на головах. Тут, всё же, далеко не президентский люкс.

Бабы есть бабы. Ровно в двенадцать была лишь Катя, докладывающая, что она всех оповестила.

Остальные тянулись ещё добрые четверть часа. Впрочем, это ещё удовлетворительный результат для женщин. Можно сказать, собрались по тревоге.

К нашему удовольствию, левого народа в это время в бигмачной было предельно мало. А сама тошниловка по планировке больше напоминала советскую столовую, нежели типовую архитектуру американского фаст-фуда. И официанток тут не предусматривалось. Голимое самообслуживание.

С разрешения толстого негра, который в белом фартуке торчал за стойкой раздачи, мы сдвинули четыре квадратных столика в одну длинную банкетную поляну. И, тут же, все девахи расселись за ней и чего-то ждут.

— Номана пошла, — съехидничал я, — Гарем называется? Заботливые жёны, растудыт вашу кочерыжку!

Девчонки настроили ушки локаторами, откровенно не понимая, чем это я недоволен.

Только Синевич отреагировала вполне адекватно.

— Ну, вот, свадебное путешествие на автобусе по пампасам у нас уже было, началась семейная жизнь, — почти пропела она, — Мужик похмельный, жен сейчас гонять будет. Традиция и тенденция, однако, на лицо.

— А чему тут быть довольным?

Я оглядел всех, остановившись взглядом на каждой. Красивые они. Но не ко времени любоваться, сейчас мне их строить надо.

— Где-то тут была моя старшая жена — самоназначенка, — я демонстративно заглянул под столик,— Никто её не видал?

— Разуй глаза, Жора. Тут я, через два человека от тебя, — ч лёгкис недовольством подала голос Ингеборге.

— И, правда, — отметил, — Здесь она. Тогда законный вопрос: заказ кто делать будет? Пушкин?

— Ну, мы думали, что ты сегодня нас угощаешь, раз позвал, — протянула Альфия.

Лично мне не жалко, да и не в лом было их сейчас покормить за свой счет, тем более, что в этом месте всё стоило какие-то копейки. Но с чего-то надо начинать застраивать коллектив.

— Угостил я вас один раз, вчера, зато по крупному, когда выбил каждой по пять тысяч экю. Это, между прочим, больше шестнадцати тонн баксов, если считать по меркам Старой Земли. Вам мало? Здесь это пару лет безбедной жизни. Плюс жраньё наше вчера у Арама с пивом, и сухие пайки от него же. За просто так? Тут за красивые глазки деньги дают при очень даже дополнительном сервисе. До гланд и далее...

Все молчали. Видать, мента рожают .

— Думаю, только за это не я вам, а вы мне шикарную поляну должны накрыть, как минимум, — резюмировал тему.

— Ну, ты бы хоть намекнул, — возмутилась Бисянка, — Мы же не телепаты. Да и не против никто, я думаю. Ну, не здесь же тебе поляну накрывать? Несолидно как-то.

— Намекать, Танечка, вчера некогда было, если помнишь, что творилось, — ответил я ей, и снова повернулся к Прускайте, — Ингеборге, ты, как старшая жена, организуй, пожалуйста, коллектив к питию кофе и поеданию всего, что тут есть.

Она всё-таки откровенно тупила и не врубалась в ситуацию. Пришлось пояснить.

— Я не прошу тебя за всех платить. Я сказал — ОРГАНИЗУЙ. Или я непонятно выразился?

— Как организовать-то? — литовка смотрела на меня непонимающими глазами.

— Как пикник на обочине, — ответил, — Назначь дежурных по столовой, на сегодня. Потом других назначишь, по очереди. Собери заказы. Потом проследи, чтобы все сдали посуду и за себя расплатились. И вообще. На тебе, как на нашей старшей жене, висит всё хозяйство гарема. Соответственно, и взносы на него тебе рассчитывать и со всех собирать. И держать общую кассу. Тогда и не надо будет каждый раз в очередном кафе скидываться. Я также внесу свою долю. К тому же, если не забыли, скоро нам в дальнюю дорогу, — я всех оглядел и повторил, для особо одарённых, — Очень дальнюю. Примерно, как от Кишинёва до Урала. А это, как минимум, еда, вода и топливо. Всё надо будет рассчитать так, чтобы не оказаться, не дай Бог, одним посреди широкого поля с милыми зверушками вокруг, — тут я всхлипнул слёзно, — С одним 'наганом'.

Последняя сентенция их, чую, проняла.

— Ладно, приступай к обязанностям или будем выбирать новую старшую жену, — этим предложением я и закончил свою речь.

Выборы назначать не пришлось.

Вывод: личный состав построил вроде знатно. Вон как зашестерили шустро, прям электровеники.

Всё правильно: султан я или не султан? Да, скорее, и не султан — тому три жены всего полагалось, если верить акыну Никулину. Я сейчас этот... Как его... Халиф. Да. Халиф Жора ибн с Похмела. Реально улыбнуло. Надо же, мне мои шутки юмора нравятся, а вот окружающим не всегда угодишь. Странно.

Альфия, назначенная дежурной по алфавиту имени, нарисовалась рядом и поставила передо мной большую фаянсовую кружку с кофе.

Кофе было с молоком. Лате, наверное, до кофе по-варшавски вряд ли это негр додумается. Кругозор не тот.

Альфия постояла ещё рядом немного, переминаясь с ноги на ногу, и, не утерпев, спросила.

— Жора, ты ещё чего-нибудь конкретного хочешь? Или дать меню?

— Тебююю? — я повернулся и делано-удивлённо посмотрел ей снизу вверх, пытаясь схватить её взгляд, — А знаешь, Аля, это идея! — тут я взял и ущипнул её за тугую попку, — Вот только кофе попью.

— Да ну тебя, с твоими приколами. Давай кофе пей быстрее и чашку отдавай на мойку, — поторопила красавица.

Она почесала ягодицу, приговаривая.

— Дурак, синяк теперь будет.

— Ты как к мужу обращаешься? — наехал я на неё.

— Знаешь, Жора, мужа я бы в такой ситуации просто убила. Сковородкой.

— Ой, какие мы нежные недотроги, — я уже смеялся в голос, да и остальные поддержали.

— Ну, прям, целочка-невридимочка, — развел я руками.

Девки за столом уже катались от смеха.

— Щас, как дам больно, — возмущенно махнула Аля у меня над головой подносом.

— Ингеборге, обеспечь порядок среди личного состава младших жён. А то они вот уже безобразия нарушают в общественном месте, — пожаловался я притворно.

Прускайте показала Альфие кулак.

Та фыркнула и пошла на своё место, демонстративно вертя попой, как недовольная кошка хвостом.

Надо сознаться, аппетитная у неё попка, красивей, чем у Насти Кински в лучший её сезон. Знает же, стервь, чем надо вертеть под носом у мужика в полном расцвете сил. Так бы и погладил, да уже далеко ушла. Не дотянусь.

— Так, — оглядел я снова "свой гарем", — Джамиля, Саида... Тфу, ты пропасть!

Вздохнул глубоко и продолжил.

— То есть: Роза, Татьяна, Ингеборге, Альфия, Анфиса, Ярина, Оксана, Дюлекан, Галина, Екатерина, Сюембюль, Сажи и Наталия. Никого не забыл?

Ответом было вроде бы молчание, но постоянный гул от тихих перешептываний ощущался явно.

— Тогда собрание нашей пионерской дружины имени пионерки-героини Дуни Кулаковой объявляю открытым. Ведущий собрания — пионервожатый Жора.

Шутка юмора про Дуню Кулакову опять не прошла. Мдя, не мужской коллектив.

"Пионерки" отслушали всё в пол уха, лениво дергаясь только на свои имена, и дальше всё по новой: бу-бу-бу-бу-бу. Перешептываются, как школьницы на неинтересном уроке.

Ладно, думаю, аудиторию берут не нудными лекциями, а берущими за душу аргументами. Вот такой я каламбурщик. Прикинул к носу, а потом явил свой аспект и поднял атрибут.

— На повестке дня нашего пионерского сбора половой вопрос.

Тут все встрепенулись и даже бубнить перестали.

Ага... Уже интересно? Ну, так внимайте.

— Выносится на обсуждение отряда персональное дело пионерок Кончиц Оксаны и Урыльник Ярины.

Сделал паузу.

Слушают уже внимательно. Что ж хотели? Классика жанра!

— Итак, дорогие мои, — это уже персонально к Кончиц с Урыльник обращаюсь, — Что вы можете доложить родному коллективу о своем проступке? И, заодно, объяснить, как вы дошли до жизни такой?

Наступила тишина. Тихая такая тишина.

Виновницы торжества глазки в стол попрятали и сидят, как мыши под веником. Будто и не к ним обращаются.

Ну, пошло-поехало, как у Галича: "а как вызвали меня, то сник до робости, и из зала мне кричат: давай подробности!". Не меняется народ от смены политических режимов и изменения экономического уклада. Тем более от простой перемены планеты.

— Ну, что молчите? — надавил слегка голосом, — Расскажите всем, про вчерашнее. Интересно же народу, зачем его полиция весь вечер вчера трясла и на уши ставила.

— А чё рассказывать-то? — ушла в несознанку Урыльник, пряча глаза уже под стол.

Ну, прям гимназистка, которая случайно в школьном туалете разбила унитаз на ковре в кабинете завуча.

Я посмотрел в глаза Ингеборге.

Та ответила понимающим мне взглядом. Вздохнула и спросила.

— А ты с самого начала давай. С того момента, как вы вчера отсюда ушли.

— Да ничего такого и не было. Шли и шли. По сторонам глазели. Потом к нам эти, из крутой тачки пристали. Кататься звали. В ресторан, на берегу моря...

Я в это время в упор смотрел на Катю. И напряженно думал: сдаст она хохлушек или не сдаст?

Та, поначалу, прятала от меня глаза, но потом подняла их и посмотрела с каким-то неясным вызовом.

А я ей взял и подмигнул задорно.

Господи, как мало надо человеку для счастья. Вся аж просияла, как восходящее солнышко, что майским утром разгоняет утренний туман от речки над заливным лугом.

Я искренне улыбнулся в ответ.

Как это приятно делать человека счастливым, хотя бы на пару секунд.

— А когда мы отказались, то они нас похватали и в машину затолкали, — добавила Оксана.

— Потом привезли в какой-то подвал, отобрали деньги, документы и избили, — заплакала Ярина, утирая глаза рукой, попутно счищая ею тональный крем с синяка, — Ничего не объяснили, и, сразу бить. По лицууууу...

— А что они от вас хотели? — спросила Бисянка.

— А мы знаем? Мы по ихнему ни бельмеса, — оправдывалась Оксана, — Спросят криком, гыг-гыр-гыр, потом ещё что-то крикнут, и по морде кулаком. А за что!? — она перешла на повышенные визгливые тона, — Потом в подвале сидели, запертые, без сортира. С парашным ведром вонючим. Долго. Потом военные пришли и освободили нас. Вот и всё.

— Ещё вояки переписали нас, вместе со всеми девчатами, кого оттуда вынули, — добавила Урыльник, — Сказали, что новые айдишки нам выдадут, взамен утраченных. А мы им новые фамилии сказали. Здесь же это можно.

— И как вас теперь называть? — спросила Буля тоном уполномоченного КГБ по району.

— Я теперь Ярина Бандера, а она, — кивнула Урыльник на Кончиц, — Окса фон Штирлиц.

Я, конечно, понимаю, что пять минут здорового смеха заменяет килограмм морковки, но в таких количествах каротель могут потреблять только кролики. Чуть со стула не грохнулся. И был бы тогда, как любит говорить Ругин "пацталом".

А негр за стойкой, наверное, думает, что мы тут анекдотами друг друга развлекаем. У нас, у русских, жизнь круче любого анекдота.

— А они что? Вам так и не сказали: за что бьют? — спросила Сажи, когда все отсмеялись, — Это же беспредел какой-то.

— Беспредел и есть, — Ярина уже выла, подвсхлипывая, — Самый натуральный. А с виду — приличные пацаны. Одеты хорошо. Тачка дорогая. На морду — симпатичные.

— Хочешь сказать, не рыночный вариант, — усмехнулась Альфия.

— Не-а, — сморкнулась Ярина в бумажную салфетку, — Совсем не с рынка перцы. Больше на мажоров смахивают. Золотом обвешаны. "Гайки" на пальцах в два ряда.

— Значит, понравились мальчики? — вставил я свои три копейки.

— Жора, ты издеваешься? — возмутилась Оксана, — Как могут понравиться те, кто тебя бьёт?

— А до того? — спросила Роза ласково и участливо.

— До чего, до того? — переспросила Оксана.

— До того, как били? Когда вас кататься звали? — пояснила Шицгал полёт своей мысли.

— Да так... Вполне себе приличный клиент, — проговорилась Кончиц.

— Картина Репина "Приплыли", — констатировал я, — Так вы, значит, вчера на промысел двинули?

— Жора, за кого ты нас принимаешь, — возмутилась Урыльник, которая теперь, как выяснилось, уже Бандера.

Ответом ей был звонкий хохот всего девичьего коллектива.

— Ну, приколистка, — держалась за живот Анфиса, — К Задорнову ходить не надо.

— Слышь, мать, а ты когда операцию по гименопластике успела сделать? — смеялась Галина.

— Какую операцию? — не поняла Ярина.

— Да по восстановлению девственности, — не унималась Антоненкова.

— Причём тут это? — откровенно не поняла Ярина, что от неё хотят.

— А причём тут: "за кого ты нас принимаешь"? — передразнила её Антоненкова, — Сказать за кого тебя Жора принимает? Или напомнить: на что ты в Москве у него же подписывалась? Сидит тут, понимаешь, и целочку из себя строит.

— Всё вы не так поняли, — встала на защиту подруги Кончиц. Или Штирлиц?

— Всё мы так поняли, — констатировала Ингеборге, — Как есть, так и поняли. Вот так всегда всё и кончается, когда в приличную компанию шлюх с панели берут.

— Сама ты бл...ь шпротная, — окрысилась на неё Кончиц-Штирлиц, срываясь на крик.

— Может быть я и бл...ь, — спокойно ответила Прускайте, — Может даже и шпротная. Но в отличие от тебя на панели ночами не стояла. И на рынке у хачей не отсасывала.

— Я тоже на панели не стояла, — крикнула Оксана.

Я обернулся на негра за стойкой. Фууу... Всё не так плохо. Он вроде пока в панику не впадает и патруль не вызывает. Ну, кричат друг на друга клиенты. Может им так нравиться? Главное — драки нет.

— Ой, ли, — покачала головой Ингеборге, в упор, рассматривая Оксану, — Тогда скажи нам, дорогуша, откуда тебя в наше агентство выдернули? Из какого говна? Ну, что молчишь? Не нравится, когда тебя, как котенка носом суют в то, куда нагадила?

Кончиц молчала, краснея шеей. И совсем не была похожа на какую-то там "фон".

А Прускайте продолжила, обращаясь уже ко мне.

— Жорик, ещё совсем недавно вот её, — она кивнула на Кончиц, чтобы я на кого другого не подумал, — Наш менеджер на Ленинградке , ночью, снял у "мамки" . Для собственного частного употребления. Выбрал под светом фар из десятка таких же. За тысячу рублей. Всего. Утром, протрезвев, рассмотрел, что баба кондиционная вполне и в агентство притащил. Потом агентство её у сутенёра выкупило. Она за это теперь менеджеру бесплатно дает, по первому требованию.

— Сволочь ты балтийская, фашистка недорезанная, п...да чухонская, — брызнула слезами Кончиц, подвывая, — Кому это интересно? Зачем ты всё это рассказываешь?

— Никому бы не было это интересно, — назидательно проговорила Прускайте, — Если бы ты вчера на панель не пошла. В первый же день! Правильно сказано, что в этом мире каждый имеет второй шанс изменить свою жизнь. И вы им не воспользовались.

— Врёшь ты всё, — зло сказала Урыльник, перестав плакать.

Глаза её были злыми.

— А вот и не подерётесь, — встрял я старой школьной шуткой, но девки на меня не прореагировали.

— Брэк, я сказал, — это уже сердито вышло.

Украинки литовку готовы были на пару порезать на ленточки, только дай порвать. Но драка в коллективе в мои планы не входила.

— Успокоились? — оглядел я 'пионерок', — Тогда продолжаем. Итак, если с обвиняемыми в моральном падении 'пионерками' нам не всё стало ясно, то требуется приступить к опросу свидетелей.

Я снова пристально посмотрел на Катю.

Она кивнула ресницами.

— Катя, как вчера было дело? Только расскажи нам не ту версию, которую ты вчера полиции гнала пургой, этих вот так называемых "подруг" отмазывая, а что там на самом деле произошло?

Катя опустила глаза и молчала.

— Катя не молчи, — сказала Таня Бисянка, — Я тебя никому в обиду не дам. Смелей.

— И я с тобой, — добавила Анфиса, обнимая Лупу за плечи, — Мы, деревенские, завсегда супротив городских стенка на стенку ходили. И друг за дружку держимся крепко, — и с вызовом посмотрела на украинок.

Не понять, прикалывается она, или действительно готова прямо сейчас пойти им чухальники чистить?

Катя глубоко вздохнула.

Потом ещё.

Но, решившись, затараторила быстрым речитативом, словно боялась, что если остановится, то на второй раз уже не осмелится.

— Они, Ярина с Оксаной, как только мы в "Ковчег" заселились, а Жора куда-то уехал, зазвали меня к себе. Сухой паёк доедать, — Лупу порывисто вздохнула, — Мы у них в номере и поели-попили, так, что в кафе идти нам уже не интересно было совсем. Решили пойти гулять.

Роза многозначительно хмыкнула.

— Гулять, в смысле, прохаживаться по городу, — как бы извиняясь, поправилась Катя, — А на прогулке они опять разговор завели, которые ещё в номере начался. Мол, денег нет, живём плохо, Жора завёз незнамо куда и бросил. Гостиница мало того, что дрянь, так ещё и разорение сплошное. Предложили для поправки благососа , "от борта" , на холодную клиентов снять, тех, которые на крутых тачках.

— Почему именно на крутых тачках? — переспросил я.

— Потому что, у таких, точно деньги водятся, — констатировала Катя, и, скукожившись под злыми взглядами украинок, которыми те, казалось, готовы были выжечь на коже её красивого лица всю известную им матерную лексику, как лазером. И, глядя на них, Катя речь свою скомкала.

— Где-то так вот.

— А что потом? — спросила Буля, одобряя её к продолжению.

— А потом эти румыны на машине подвалили. Точнее цыгане румынские. Стали предлагать нам прокатиться до океана, поесть там морепродуктов местных, Они их очень нахваливали. И вина попить, естественно. Сами же знаете: пьяная баба — чужая манда. Я всё переводила, потому, как те русского совсем не разумеют, а английский знают ещё хуже нас. А девчат я с самого начала предупредила, что сама с этими цыганами никуда не пойду, и им с такими перцами дел иметь не советую. Стрёмный вариант.

— Это почему же? — поинтересовалась Таня.

— Что я румын не знаю? — откликнулась Лупу и замолкла, потупившись.

— Ну, почему тогда они вас хватать стали, и тащить куда-то, если вы и так на всё согласны были? — спросила Наташа.

— Это, наверное, я виновата. Когда я перевела им слова Ярины, что они с Оксаной хотят с тех по двести экю за час каждой, то эти парни просто взбесились, будто их по матери послали обидно.

— Сколько-сколько? — переспросила шокированная Ингеборге.

— Двести экю в час, — твёрдо повторила Катя.

— Это сколько на доллары будет? — заинтересовалась Альфия.

— Шестьсот шестьдесят, — удовлетворил я её любопытство.

— Ну, вы, девки, и нахалки, — резюмировала Ингеборге.

— А что тут нахального, — быстро парировала Оксана, — Таких красивых баб, как мы, тут нет. Мы внимательно народ на улице рассмотрели. Красота же, когда она в дефиците, то очень дорого стоит. И эти плюгавые козлы сами понимать должны были, какое на них счастье свалилось.

— Заткнись, Ксюх, — раздражилась Анфиса, — Тебя мы уже слушали. Дай других послушать. Говори дальше, Катя.

— Начали они обзывать нас нехорошими словами, да хвалится, какие они тут самые крутые в округе. Потом сказали, что нас нужно наказать. Примерно и бесплатно. Я перевела. Девки, поняв уже, что влипли, пошли на попятный. А те нас хватать руками. А так, как вдвоем троих тягать в машину несподручно, им водитель вылез помогать. Он стал меня в машину затаскивать. Но я ему шпилькой по плюсне так треснула, что тот даже заскулил по-собачьи, туфли в руки и бегом оттуда. Не помню, как до гостиницы добежала. Вот и всё.

— Стандартный вариант, — подытожил я, и, повернувшись к Ярине с Оксаной, спросил, — Вы хоть поняли, куда они вас привезли?

— В контору какую-то, — ответила Урыльник.

— Нас с гаража заводили, сразу в подвал, — добавила Кончиц, — И тут же бить стали. Орут и бьют. Орут и бьют, — в её голосе опять прорезались слезливые нотки, имея тенденцию к возвышению тона. Оксана, явно, стала давить на нашу жалость.

Что ж, к катарсису пришли, пора обламывать процесс.

— Эта контора, куда вас привезли со стороны хозяйственного двора, называется бордель "Живая Роза". Довольно известное в городе заведение, — тут я сделал паузу, — Было. До прихода Русской армии, которая сполна отомстила за вас, измудохав до полусмерти ваших румын полуметровым фалоимитатором и разгромив вдребезги пополам это гнездо разврата.

— Так что, нам теперь больше ничто не грозит? — обрадовалась Ярина.

— Со стороны Флориана и его подельников, думаю, ничего. Но... — тут я поднял руку, призывая всех к вниманию, — В квартале "красных фонарей", а это вся северо-западная часть города, почти четверть всей его территории, таких заведений полторы сотни. Легальных. Сколько подпольных — никто даже не считал. Я ясно излагаю?

— Куда уж ясней, — сказала Дюля Комлева.

— Теперь на будущее, — продолжил я, — Информация для тех, кто ещё не понял, куда мы все попали. И на что попали. Той проституции, к которой вы привыкли в Москве, тут нет, и, думаю, никогда не будет. Просто потому, что крышующие её бандиты тут другие. Совсем другие. И наша братва, по сравнению с местными уркаганами, просто Санта Клаусы. Наши российские сутенёры оставляли вам достаточную часть дохода, чтобы вы могли считать эту профессию высокооплачиваемой. А бандиты ограничивались поборами уже с сутенёров и не частыми " субботниками" с вами. К тому же Москва город самых дорогих в мире проституток. По статистике. А ТУТ всё в "цивилизованной" европейской традиции бордельного рабства. Кто туда попадет, будет шуршать на простынях, пока поток клиентов не кончится. До мозолей на спине. Без какого-либо права выбора временного партнёра по койке. Без права выхода за пределы борделя. Клиент будет выбирать вас по фотоальбому. Отказов от вас не примут, а в случае чего — показательно накажут. Никаких ресторанов, саун и прочих, привычных для вас развлечений не будет. Отдых — это отсутствие клиента. За малейшую провинность вас будут бить. За малейшее неудовольствие клиента вас будут бить. Бить жестоко, но методами, не портящими товарный вид. Но от этого будет не менее больно. Эксцесс с Кончиц и Урыльник — это была предварительная психологическая ломка жертвы. Процесс превращения пленницы в рабыню, которая дальше будет покорно трудиться без выходных всеми дырами только за еду, пока не потеряет товарный вид. Но и тогда вас никто никуда не отпустит, просто продадут в заведение рангом пожиже. А потом в притон ещё мизерабильней. Так что свободы в этом случае вы больше не увидите никогда.

— Жорик, что за страсти-мордасти ты рассказываешь? — тревожно спросила Булька, — Прям, как российское телевидение, в час новостей.

— Не верите мне, пораспрашивайте об этом нашего гостеприимного Ноя. Или любого патрульного. Или ещё кого из местных.

— А полиция здесь с этим не борется, что ли? — поинтересовалась Альфия.

— Для начала надо пояснить, что здесь вообще нет полиции. Никакой. Тех, что вы видели вчера — это Патрульные силы Ордена, задача которых гонять вооруженные банды вокруг города на дорогах. А преступления в самом городе, как я понял, они только фиксируют. Если и раскрывают, то случайно. Во-вторых, тут изначально считается, что в борделях все женщины трудятся добровольно. Так сказать по велению души. Власти вам выдали документ и предоставили полную свободу. А как вы ей распоряжаетесь, Ордену по барабану. Вообще не интересно. Да и возьмите пример Европы, в которой есть-таки спецполиция по борьбе с сутенёрством и вовлечением в сексуальное рабство. Много она наработала? Их интересует только судьба собственных гражданок, а иностранки, тех, которых обманом или силой заманили в подпольные бордели различными заманухами в виде обещания работы танцовщицами или нянями, проходят по их статистике, скорее, как курьез, нежели серьёзное преступление. Кто их там защищает? Вырваться удалось только тем, кто сумел добраться до родного посольства. В общем, обдумайте эту ситуацию серьёзно, прежде чем совершать какие-либо телодвижения. Я лишь повторюсь вслед за Орденом: вам дали второй шанс что-то изменить в своей судьбе. Я, лично, приложил все усилия к тому, чтобы у вас на первое время были деньги на жизнь, и вам не пришлось искать любой способ заработать себе на кусок хлеба. Дальше всё зависит от вас самих. Свою голову я ни к кому приставить не смогу. Всё, политинформация для пионерского отряда закончена.

— Ты нас бросаешь? — с тревогой в голосе спросила Сажи.

— Нет, как обещал вчера, я довезу вас до русских земель, а там, кто как захочет, так и устроит свою жизнь. Я ваш халиф на час. Точнее на время дороги. Хау, я всё сказал.

Осмотрел всех внимательно новым взглядом. Думаю, большинство девчат информацию вкурила серьезно. Сидят, напрягают мозговую мышцу. Только у освобождённых подружек-поблядушек глаза совершенно пустые. Считают они себя во всём правыми и несправедливо обиженными. Ну, что ж первое правило стройотряда ещё никто не отменял.

— Так, теперь по персональному делу наших блудливых пионерок. Я, как вожатый отряда, принял волюнтаристское решение: пионерки Кончиц и Урыльник исключаются из списков нашей пионерской дружины, как без вести пропавшие.

— Но мы тут сидим, — возмутилась Оксана, — И никуда не пропали.

— Здесь сидят Ярина Бандера и Окса фон Штирлиц, которые в нашем пионерском отряде никогда не проходили ни по каким спискам. Могу показать пропуск в загородное поместье "Сибнедр", там таких фамилий нет. Но вам ещё крупно повезло: Орден дал вам третий шанс. Вас отвезут в русские земли под охраной орденских патрульных. Вас ждет компенсация потерь в размере ещё одной тысячи экю и дешевое место в общежитии лагеря переселенцев, о котором вы вчера так мечтали. Как видите, здесь, на Новой Земле, как оказалось, мечты сбываются.

— Но мы, же ещё твои жёны, — взвизгнула Ярина.

— Что-то вчера, когда на панель собралась, ты об этом не вспомнила, — констатировал я, — Но если хотите формальностей, то получите их.

Я сделал паузу и осмотрел поочередно коллектив "гарема".

Все напряженно молчали, даже не перешёптывались.

— Талах, — я упер вытянутый указательный палец в грудь Оксане.

— Талах, — тот же жест в Ярину.

— Талми, — палец снова смотрел на Оксану.

— Талах, — остановил движение на Ярине.

— И что это значит? — спросила Оксана с тревогой.

— Это значит, что он с вами развелся, — пояснила Сажи, — По законам гарема. И теперь вы свободны, можете идти на все четыре стороны. Прямо сейчас и в том, что на вас. Думаете, почему мусульманка таскает на себе все золотые украшения, какие у неё только есть? Именно на такой случай.

— А наши вещи? — взревела Ярина.

— На ваши вещи я не покушаюсь, — ответил я, — Всё, что ваше можете забрать с собой. Где лагерь переселенцев вам покажет любой патрульный.

— А если мы не уйдем? — вперила в меня жесткий взгляд Оксана.

— Да ради бога, можете оставаться в отеле, сколько хотите. Это уже не наша проблема, и отношения вас и Ноя. Только в автобус я вас больше не возьму. У вас теперь свой есть, который пойдет конвоем с охраной через два дня. Всё. Штирлиц и Бандера свободны, остальные ещё задержитесь. Альфия обеспечь всех пионерок кофе, а то в горле пересохло.

Альфия всё поняла правильно. Принесла только двенадцать кружек.

Перед украинками кофе поставлено не было.

Оксана с Яриной ещё посидели с минуту, насупившись. Потом Ярина резко встала и сказала громко.

— Ксюха, пошли, нас тут не уважают.

Оксана посмотрела на стол, где перед ней также не стояло чашки кофе. Потом подняла глаза на Ярину.

Та ей многозначительно пару раз медленно кивнула.

Тогда Кончиц-Штирлиц резко встала, прочертив с визгом ножками стула по полу. И высказав всем нам на прощание:

— Меньше народа — больше кислорода. Найдем тут Украину, будем лучше всех вас жить, а вы так и оставайтесь в своей ублюдочной Монголо-Кацапии, — пошла вслед за Яриной к выходу.

На пороге повернулась, бросила в меня злым взглядом, и пустила парфянскую стрелу.

— Что б тебя козюля за залупу укусила.

Вот это да. Такого пожелания я ещё никогда не слышал. И кто у нас тут годится на роль змеи, подумал я, оглядывая "гарем"?

Оксана, уходя, хлопнула дверью. То есть это ей показалась, что она хлопнула. Ну, как может хлопнуть легкая пластиковая дверка?

— Это кого тут она монголо-кацапами обозвала? — спросила Альфия, когда за украинками захлопнулась дверь. Она явно приготовилась обидеться.

— Всех, Альфия, всех нас скопом, — констатировала Ингеборге.

— Да и чёрт с ними, — высказалась Буля, — Все равно они из своей Хохляндии, если она тут только есть, рванут на заработки туда, где деньги крутятся.

— Может, и помрут там, на панели от незнакомой венерологии, так, как мы ещё не знаем где тут какой новоземельный триппер водится, и какие спидоносцы по местным прериям бегают, — предположила Анфиса.

— Так, девки, кончай гнилой базар, — хлопнул я рукой по столу, потому, как почуял, что данная увлекательная тема может перерасти в долгую, но абсолютно бесполезную дискуссию, и, чтобы её прервать, я спросил, обращаясь сразу ко всем, резко поменяв тему,

— Меня другое, вот, интересует: у вас ещё шизофрении не наблюдается?

Увидев ожидаемое недоумение на красивых рожицах, продолжил.

— Ничего друг за другом странного не замечали ещё?

— С какого бодуна? — спросила озадаченная Антоненкова.

— Так... Навеяло по ассоциации. В Китае, во времена 'Культурной революции', при Мао ещё, всю страну одели в одинаковые синие комбинезоны. Так вот у тогдашних китаянок был зафиксирован резкий всплеск заболевания шизофренией. Только из-за того, что все бабы вокруг были одинаково одеты.

— А и верно, девчата, — воскликнула Бисянка, — Так ходим одетые пионерками, как на ролевой игре.

— То-то ты из-за этого пионерский галстук не снимаешь, чтобы выделяться на общем фоне? — хмыкнула Сажи.

— Как повяжешь галстук, береги его, он, ведь, с носом пьяницы цвета одного, — нараспев процитировала Ингеборге нечто мне неизвестное. Видно специфический прибалтийский фольклор.

— А точно, — подхватила загоревшаяся Булька, — Ролевая игра в гарем совсем других одеяний требует.

— Пора завязывать с пережитками коммунизма, — добавила Антоненкова.

— Дадите мне до конца сказать ту мысль, которую я сейчас думаю? — перебил пионерок несколько резче, чем те заслуживали.

— Извини, Жора, мы все в полном внимании, — это Роза голос подала. Что-то она сегодня излишне молчалива. К чему бы это? Видать к дождю, к деньгам, вроде, как не может.

— Внемлем нашему господину, — улыбается Буля, — Слушаем и повинуемся, — даже руки сложила лодочкой у груди, чертёнок.

— Так вот. Перед нами стоит несколько срочных задач. Первая — переодеться. Пока в нечто городское, летнее. Шорты, там, маечки, платьица. Кто во что хочет. И шпильки сменить на сандалики. А если найдете, босоножки на верёвочной подошве берите, не задумываясь, вещь удобная. И переодевайтесь сразу в магазине. Это я к тому, что есть, хоть и маленькая, но всё, же опасность, что дружки избитого сутенёра Флориана будут искать девиц, одетых так, как все вы с целью отомстить.

— А второе? — заинтересовалась Дюля.

— Второе зависит от того, когда мы сделаем автобус и отправимся с конвоем в русские земли.

— А что случилось с нашим автобусом? — испуганно вскрикнула Анфиса.

— Успокойся, Фиса, с автобусом всё в порядке, — не стал держать её в неведении, — Нужно просто колеса поменять, с городских на внедорожные. Я, как раз, автосервис поеду, а у вас по плану шопинг. В центре города, рядом с Овальной площадью. Второй ваш шопинг будет зависеть от того, когда мы поедем, с кем, и каким маршрутом. Одежда нам всем будет нужна дорожная. Ботинки туристические. Штаны из плотного хлопка. Панамки, там, от солнца. И всё такое прочее. Ехать нам не один день придется и, даже, не два. Неделю дорога займет точно. Так что и бельишко на смену нужно будет. И не одна пара. Естественно, без кружев и синтетики, чтоб рабочее место не натереть.

Все рассмеялись. Отлично, шутка юмора удалась, подумал я, продолжая.

— И полотенчико в степи нам не подадут, как в отеле. Мыло, зубная паста и тэ дэ, и тэ пэ. И всё в футлярах для дороги.

— А почему сразу всё не купить? — заинтересовалась Роза.

— Помнишь, лейтенант Робинзон нам наколку дала на магазин в Базе "Европа"?

Роза кивнула.

— Так вот там всё намного дешевле, чем в городе. Так что всё зависит от маршрута. Уедем Северной дорогой — будем закупаться тут. Если Южной — то там. И последнее: после шопинга всем в обязательном порядке прочитать эту пресловутую "Памятку переселенцу". Чую я, многие косяки мы могли бы не делать, если бы заранее владели нужной информацией.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 14:48

Автосервис нашел по объявлению Просто тупо спросил у Ноя про "Желтые страницы".

Тот ответил, что таковых в городе нет, но презентовал из своего мусора пару местных рекламных газет, из тех, что бесплатно разносят. Такие издания, что ещё в народе "подтирочными листками" зовут. Хотя это и неправильно. Видел я как-то настоящий "подтирочный листок". Это была многотиражка совхоза под Астраханью. Целой пачкой они были засунуты в платяной карман общественного дощатого сортира во дворе Правления, именно для такового использования посетителями сего нужного места. Формат той газеты был в четвертушку стандартного машинописного листа бумаги офисного формата. Текст напечатан был с обеих сторон, в типографии, высокой печатью, что характерно. Мудра была Советская власть. Где ещё приучать к процессу чтения малограмотных крестьян, как не в местах степенного отдохновения от трудов и забот.

В этих-то рекламных изданиях и обнаружилась, как оферта услуг гаража "Полный привод 4WD", так и его адрес. Примечания на английском языке были краткие: "Полный тюнинг джипов и прочей автомобильной техники оф роад ". Причем слова "полный привод" были этой в англоязычной газетёнке напечатаны русскими буквами. Тут явно был специальный расчёт на уловление соотечественников в клиенты. Изначально.

А что? Я этому только рад.

И располагался этот гараж для меня весьма удобно: между железнодорожной станцией и морским портом. В нескольких кварталах от Станционной площади. Всё меньше до карго-плаца пешком топать на встречу с бравым прапором Быховым.

Когда я вышел из отеля к автобусу, то обнаружил, перетаптывающуюся около закрытой пассажирской двери, Катю Лупу. Кстати, мой приказ она не выполнила и была всё в том же парадном костюме пионерки. Только без галстука.

— Кать, ты вроде, как шопингом сейчас должна заниматься? — спросил я её с некоторым осуждением в голосе.

— Я хочу с тобой, — ответила она, покусывая нижнюю губу и ковыряя носком туфли гравий на парковке.

Прикинул я к носу, вроде помешать она мне не шибко должна. Всё же не весь автобус будет висеть на холке. А гнать её сейчас одну в магазин? Смысла нет, да и девочку обижать не охота без причины.

— Ладно, — согласился я, — Только чтобы никакого затяжного шопинга с примерками, недомерками и кривлянием около зеркала. Увидела, купила — и в автобус. Время ограничено.

— Здорово, — звонко вскрикнула Лупу и повисла у меня на шее, осыпая щеки поцелуями.

Как тут не разомлеть?

Разомлеть, то я разомлею, но всё равно припрягу, раз сама напросилась.

— Катюха, только ты тогда мне должна помочь.

— Всё, что угодно, — улыбается счастливо.

— Тогда пошли, перетащим ящики с патронами из автобуса в мой номер.

Эту по-детски разочарованную рожицу надо было видеть!

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 15:20

Шмоточный бутик, типа секонд-хенд, попался нам через пару кварталов. Я ещё переспросил владеющей этой лавкой высокую полную бабу с беспорядочной копной желтых волос и ярким румянцем во все щёки.

— Точно секонд-хенд?

Оказалось — точно. Даже цена на вес — три экю за килограмм.

Но всё там было такое непохожее на московские магазины секонд-хенда. Почти всё новое или очень-очень малоношеное, некоторые же вещи — вполне приличные купальники-бикини, так даже с необрезанными староземельными ценниками. Цвета некрикливые, в отличие от московских рынков, да и фасоны, явно стремящиеся к классике.

На вопрос: откуда дровишки? Торгующий бабец ответила.

— Из Швеции. Вы заходите к нам чаще. У нас регулярное обновление коллекции раз в месяц.

Ну, и ни фига ж себе сервис! Уважаю. Коллекция секонд-хенда — это смешно. Но регулярность поставок из-за ленточки — это круто.

Пока я выбирал себе длинные шорты, такие, что ниже колена, футболки, легкую хлопковую курточку, короткие носки, Катя успела не только выбрать, но уже и переодеться в зашторенной кабинке. Ну, могут же, когда хотят!

А уж когда вышла...

Мать моя женщина! Преображение было полное. Передо мной стояла, не нагловатая московская путана, а юная девчушка, почти подросток. Максимум — девятиклассница. В короткой, выше колена, крупно плиссированной юбочке из зелёной шотландки на кокетке и с лямками. Розовой футболке с рекламой куклы Барби на груди. Розовых же гольфах и в белых полукедах.

Одна лямка, как бы случайно стала медленно сползать с плеча.

Умереть — не встать!

Я только сейчас понял, как же она ещё юна.

И тут же, неожиданно, поймал себя на том, что до этого я относился к личному составу своего "гарема" скорее, как работодатель, чем просто мужчина.

Довольная, донельзя, такой откровенной и положительной моей реакцией на её новый имидж, Лупу, не спросясь, забрала у меня из рук белую бейсболку, которую я рассматривал, и быстро подтянула в той по размеру затыльный ремешок. Потом собрала свои роскошные волосы в хвост, который и протянула под бейсболкой, зафиксировав ремешком.

Поправила головной убор, и крутнулась перед небольшим зеркалом у кассы, как бы спрашивая меня: "ну, как"?

— Хороша, — сказал я искренне, чем чуть не вогнал девчонку в смущение.

Катя даже слегка запунцовела от удовольствия. Странные они. Ждут, что оценят и похвалят, а как похвалили, так сразу смущаться. Вот и пойми этих женщин!

Хозяйка лавки, начала было талдычить, что все шмотки надо с Кати снять и взвешивать для оценки, но я положил на её весы вещи, отобранные для себя, и предложил.

— А вы просто удвойте этот вес.

Та почесала свой крупный нос и сказала, что так пойдет.

Весь шопинг нам обошелся в пять с половиной экю на двоих. Не считая настоящих стеклянных солнцезащитных очков, которые стоили там отдельно по семь с половиной экю за штуку. Очки тоже были "maid in Sweden". Очень качественные. И очень дёшево.

Платил за всё, конечно, я. Одно дело отправить всех баб скопом на самостоятельный шопинг. Совсем другое — заставить платить за себя девчонку, с которой только что провел ночь. Пусть даже она и проститутка, к которой у меня абонемент на целых пять тысяч экю.

Уже в автобусе я переодел свою белую рубашку на темно-синюю, под цвет слаксов, футболку без рисунка.

И сел за руль, приготовившись обуть голову в такую же белую бейсболку, как у Лупу.

Катя незаметно подкралась, обняла меня сбоку (сзади мешала перегородка). Наклонив к моему плечу голову, она с чувством поцеловала меня в угол губ. Подвигнуться на что-то большее ей мешал козырек бейсболки.

И шепнула в ухо.

— Спасибо, Жорик. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, — ответил я, хотя особой любви к ней не испытывал. Симпатию, искреннее восхищение красотой, сексуальное желание, нежность даже — это сто пудов. Но в моем восприятии любовь — это, всё же, нечто большее. А с другой стороны, почему бы не сказать человеку что-то приятное.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 15:35

"Полный привод" был найден быстро и без проблем. За что отдельное спасибо квадратно-гнездовой планировке города. Правда, находился он не на самой улице, указанной в объявлении, а в переулке внутри квартала, но это не суть уже важно. У поворота в переулок всем видна была с проезжей части поперечная вывеска на крайнем доме "4WD" и под ней стрелка вбок. Ничего сложного для понимания.

Размерами этот заблудившийся в городе авиационный ангар, высотой с двухэтажный дом, названный в рекламе "гаражом", впечатлял и занимал весь внутренний объем квартала, ограниченный четырьмя трехэтажными домами, построенными углом. Никому этот ангар не мешал, так как в окружающих домах располагались исключительно разнообразные конторы и магазинчики, вход в которые был со стороны улиц. А короткий переулок непосредственно упирался в широкие ворота ангара. Над воротами была прикреплена длинная русскоязычная вывеска "Полный привод", красным по желтому, по краям которой дублировались в два раза большими буквами намалеванные черным "4WD". Вывеску очень хорошо было видно сразу, после поворота в переулок.

Справа от ворот наружная металлическая лестница вела на второй этаж. Скорее всего, в офис.

Выйдя из автобуса, мы с Катей поднялись по лестнице до офиса, но тот оказался закрыт.

Около двери и окон, плотно закрытых традиционными тут белыми жалюзи, я не нашел ничего похожего на электрический звонок, поэтому пришлось тривиально стучать в дверь кулаком, но на стук никто не отзывался.

Подергал дверь — заперто.

— Ходь до мэнэ кума, як менэ дома нема, — пробормотал я озадаченно. Если верить рекламе, то в этой конторе как раз должен был быть самый разгар рабочего дня.

— Ну, что, Катя, поцеловали пробой, пошли домой,

Шуточки прибауточками, а где-то мне всё равно надо искать сервис с русскими колесами. На городских скатах мы далеко не уедем. Вряд ли все дороги тут так накатаны, как от Баз до Порто-Франко. Всё же по этой дороге сюда едут все, а вот разбегаются отсюда веером.

— Будем искать другой сервис? — весело спросила Катя.

Казалось, её совсем не волнует ни сервис, ни автобус. Она вела себя, как на прогулке. Хуже того, как на свидании. Ну, попался кавалер с заскоками, по автосервисам её таскает. Так от этого свидание не перестает быть свиданием. Главное в свидании не куда ходишь, а с кем. Не правда ли?

Спустившись по лестнице на грешную землю, проверили ворота. Те также были закрыты, что уже заранее ожидалось.

Но от ворот Лупу разглядела под лестницей ещё одну дверь, ранее лестницей же, и укрытую от наших глаз, и потянула меня за руку, показывая.

— Там ещё вход есть.

— Ух, какая ты глазастая, просто "Зоркий сокол", — похвалил я её, поощрительно погладив по попке, и потянул ручку двери на себя.

Дверь противно заскрипела давно несмазанными петлями, с таким неприятным металлическим подвзизгом, но открылась без усилий.

Катя показательно поморщилась, показывая мне, как ей это звук не нравится.

Я пожал плечами, как бы сообщая, "а что делать?" и одновременно "не от меня же это зависит" и вошел в полутьму ангара.

Катя пошла за мной, но на всякий случай уцепилась сзади за мой локоть, чтобы я чувствовал, что мне есть, кого прикрывать, в случае чего, и не забывал об этом.

"Прикинь, Георгий, похоже, Катя Лупу всерьёз принялась за тобой ухаживать", — отметил мой внутренний голос новую расстановку сил в "гареме".

Войдя, мы оказались среди стеллажей со всяким металлически хламом, который постоянно скапливается в таких заведениях.

Приноровившись к полумраку ангара, оглядевшись, я заметил всё же проход между стеллажами, и крикнул по-русски в полутьму.

— Эй, тут, есть кто живой?

— А кто нужен? — гулко ответил ангар по-еврейски вопросом на вопрос, но на русском языке, что характерно.

Я взял Катю за руку и повёл её в проход между стеллажами, который вывел нас в основное нутро ангара.

Катя сильно сжала мои пальцы, как бы в саспенсе . Для пущего эффекта не хватало только тревожной музыки из фильма ужасов. И прыжка зомби в конце длинного кадра.

Ангар был большой. Потолки не меньше четырех метров, и только под самой крышей шли узкие сплюснутые оконца, которые давали рассеянный полусвет, несмотря на яркий полдень снаружи. Этих окон было явно недостаточно для такого большого помещения, в которое легко можно было загнать четыре моих автобуса, если ставить парами.

У правой стены от ворот стоял большой американский военный грузовик на трех осях. Вместо тентованного кузова на нем был кунг, типа вахтовки, остекленный по всему периметру. Крыша кунга была отдана металлическому багажнику, сваренному из водопроводных труб. На передней стене кунга, возвышающейся над кабиной водителя, было три небольших окна. Средне стекло было убрано и перед ним, прямо из крыши кабины торчал вертлюг для пулемета, какой обычно ставили на мотоциклетные коляски в фильмах про Великую Отечественную войну. Капот грузовика был поднят.

На двери кабины была нарисована эмблема Ордена. Треугольник в круге. Внутри треугольника — глаз.

Около грузовика никого не было.

Вообще в помещении никого не было.

Я снова крикнул, повышая голос.

— Хозяин! Отзовись!

В ответ молчание.

— Жора, пойдем, найдем другой сервис, который работает, — предложила Катя, добавив к своему голосу ангельских колокольчиков.

— Да, иду я, иду, — громко раздалось сверху, слегка отзываясь от стен ангара, — Уже и на толчке приткнуться нельзя рабочему человеку.

По металлической лестнице сбежал со второго этажа вполне современный молодой увалень, вышесреднего роста, довольно крупный, но рыхловатый, с заметным уже пивным пузцом. Одет он был типично для автослесаря: в джинсовый полукомбинезон на лямках и клетчатую ковбойку, порядочно заляпанных соляркой и маслом.

— Извините, — сказал, подойдя к нам, на ходу вытирая руки промасленной ветошью, — Руки не подаю, она вся в масле.

— Мы понимаем, — ответила Катя, сделав книксен.

Ого, кто её такому учил в деревне Бэлэбэнешь? Удивила, так удивила.

— Я вот у этого монстра карбюратор перебираю, — извиняющимся тоном продолжил мастер, кивнув на грузовик, — Заказ срочный. Через три дня этот автобус должен уйти с конвоем.

— Это автобус? — удивилась Катя.

— Конечно, автобус, — ответил мастер, — Только нашей новоземельной конструкции. В основу взят армейский грузовик с хорошей проходимостью, так что даже броды до метра легко преодолевает. А в кунге — двадцать восемь пассажиров плюс охранник. И в кабине водитель с охранником. Межгород у нас всегда такой. Да вы, девушка, сами посмотрите, — и торопливо добавил, — Меня, кстати, Олегом зовут.

— Катя, — представилась Лупу, и пошла, рассматривать новинку автопрома — новоземельный автобус.

— Жора, — представился я, в свою очередь, но, кажется, Олег меня не заметил вообще.

Олегу, как виделось мне со стороны, не терпелось прикоснуться к Кате, хотя бы подсадить её на лесенку, которая вела к двери сзади кунга, но он застеснялся своих грязных рук. Даже спрятал их за спину, от греха подальше.

Так что подсаживать Катю в кунг пришлось мне. Что я сделал, с большим удовольствием придержав её за попочку. Прямо перед недовольной мордой Олега. Этаким хозяйским жестом. Накось — выкуси.

Внутри кунг действительно был сделан, как автобус. Правда, примитивный такой, типа второго этажа знаменитых лондонских красных бусов. Узкий проход посередине. Простые двойные сидения, обтянутые полосатым брезентом, с двух сторон поперек бортов. Спинки даже без подголовников, но с поручнями, за которые должны держаться задние пассажиры при тряске. На передней стене, под окном с вертлюгом, свисала петля из ремня толстенного зелёного брезента на большом альпинистском карабине, который сам крепился к толстому металлическому кольцу, врезанном в стену.

— Бедненько, но чистенько, — прореагировала Катя, как новый русский на Эрмитаж.

— А это зачем? — спросил я залезшего за нами в кунг Олега, показав на заинтересовавшую меня брезентовую петлю.

— А... Это... — он забавно подвигал бровями, — Этой петлёй будут пулеметчика зацеплять, чтоб на ухабах не сваливался. Обычно на этом месте башню для кругового обстрела ставят, из бронещитков, с креслом и поликом. Но, то частники. У них в автобус без пулеметной башни никто и билета не купит. А вот Патрульные силы решили сэкономить. Всё равно им билетов на этот междугородний автобус не продавать. На таком ездят только те, кого Орден отправляет отсюда, по своим анклавам из милости. Бесплатно, значит.

— Ой, — воскликнула Катя, — Значит Бандера и Штирлиц на таком поедут. Полный улёт. Вот бы на их рожи, при этом, посмотреть?

Добрая девушка. Впрочем, как и все девушки по отношению к своим подругам.

— Кстати, — Олег решил, что время любезностей кончилось и пора приступать к делу, — Вы ко мне, с чем пожаловали?

— Автобус переобуть, — ответил я.

— А где автобус?

— У ворот, на улице.

— Так, пошли, глянем.

На этот раз Олег раздобыл где-то чистую тряпку, и, покрыв ей свою руку, галантно подал её Кате, когда она вылезала из кунга.

Катя от услуги не отказалась. Я был позади неё, ещё в кунге, и вся моя помощь ей в выходе с этого 'автобуса' могла проявиться только в пинке ускорения. Больше ни в чём.

На улице яркое солнце сразу заслепило глаза после полумрака ангара. А вот Олег оказался или хитрый или опытный, сразу надел на нос солнцезащитные очки. Мне же, за своими, пришлось лезть в кабину.

— Капот откройте, — крикнул Олег, после того, как я скрылся в автобусе.

— Таааак, — протянул он, поднимая капот, и закрепляя его стойкой, — Что это тут у нас стоит? Никак "исузу"? — удивился, — Точно. "Исузу" четыре Айч Эф один, четыре и три десятых литра, без наддува, Сколько лошадей по паспорту?

— Точно не знаю. Где-то сто двадцать, может чуть больше, — ответил я, выходя из кабины, где, заодно, открыл ещё и пассажирскую дверь — пусть проветрится.

— Это что, сейчас, прямо на заводе в Кургане такой двигун ставят? — Олег, не обращая внимания на свою грязную руку, почесал ею в затылке.

— Не думаю. Скорее всего, тюнинг, — ответил я, закуривая.

— Повезло вам, — констатировал мастер, — Этот агрегат при должном уходе до миллиона километров пробЕгает. Сколько у вас на спидометре?

— Двадцать две тысячи, — ответил я.

— Считайте, что совсем новьё. ТО делать будем?

— Обязательно. Все жидкости сменить. Тормоза проверить. Топливную. Фильтры. Мне этот аппарат недавно, считай, подарили. И когда, а, главное, что в него заливали, я не в курсе. И колёса поменять надо. На "елочку" от "Садко". Или, по крайней мере, на аналогичные от "шишиги".

— ЭР восемнадцатые? — проверил мои предпочтения автослесарь.

— Наверное, я не в курсе маркировок, — пожал плечами.

Катя стояла рядом со мной, но молчала, как примерная девочка, не влезающая в разговоры о мужских игрушках.

А Олег, явно красуясь перед ней, кочетом обошел автобус вприсядку, заглядывая каждый раз под днище. Многозначительно хмыкал. Что-то трогал. Разве что на вкус его не пробовал.

— Ладно, — наконец он решил поделиться с нами своими наблюдениями, — На первый взгляд, там вроде бы всё в порядке. Но когда буду колёса менять, посмотрю ещё раз внимательней на подъемнике, может что и протянуть придётся. Вы на русские земли направляетесь?

— Туда. Куда же ещё? — удивился я его вопросу.

— Вот и я о том же. Дорога длинная. Это почти тупик. Дальше Руси, разве что в Бразилию. Или Чечню. Но в Чечню нормальной дороги с севера нет.

— Тут и Чечня есть? — удивился.

— А вы что орденские путеводители и карты не смотрели? — искренне удивился Олег.

— Как-то ещё сподобился, — вот чёрт, откуда вдруг попёр из меня этот извинительно-оправдательный тон, — Мы тут всего второй день.

— Я бы на вашем месте всё же карты внимательно разглядел. Для вас будет много занимательных открытий. Я салон гляну?

— Пожалуйста.

Олег вошел в автобус с пассажирской двери и, почти тут же, раздался оттуда его восхищенный голос.

— Охренеть три раза, это же, вы, сколько бабла на этот шикарный тюнинг выкинули? Не автобус, мля, — лимузин!

— Я, лично ни, копейки, — сказал я, подходя к открытой двери, — Говорил же, это подарок.

— Не... Я стоню, как раненый марал перед случкой, — восторженно качал головой Олег, щупая перчаточную кожу сидений, — Мля, как в "роллс-ройсе". Наполнитель такой же?

— Наверное, — пожал я плечами, — Я не в курсе.

— А в тупике, что там у вас — кухня?

— Нет, кухни, как таковой, нет, — ответил ему, — Там у нас биотуалет, кофемашина, маленький холодильник, шкафчик и баллон с чистой водой на тридцать литров. Не кулер, а с ручной помпой.

Озадаченный Олег вышел из салона и выдал вечную сентенцию.

— Красиво жить не запретишь.

Затем сел на ступеньку в дверях, вздохнул и сказал.

— За такой автобус и браться-то боязно.

Но тут Катя дождалась своего выхода, и, мило улыбнувшись Олегу, сказала.

— Но, мы, же не просим вас пока салон перебирать. Он нам и такой нравится. Нам бы колеса по-быстрому сменить. Вроде, как завтра конвой наш уходит.

— Таааак. До завтра я вам действительно только колёса поменяю, может, ещё протяжку успею. И больше ничего, кроме ТэО. Хотя, по-доброму, вам тут нужен мощный кенгурятник, как минимум. Лебёдка электрическая. И багажник на крышу никогда не помешает. Если всё в салон грузить, то никакого комфорта от езды не будет.

— Ну, если завтра нас в конвой не возьмут, тогда за этим к тебе точно придем, — я незаметно перешел с ним на "ты".

— При таком раскладе его и перекрасить вам надо во что-то более неброское. А то ваш детский сад любому бандюгану за десяток верст виден будет.

— А у вас и покрасочная камера ту есть? — удивился я.

— А зачем? — удивлённо ответил слесарь, — До состояния лакированной поверхности, как раз доводить и не нужно, чтоб не бликовала. У нас, кто между городами гоняют, те все в матовой окраске рассекают, как военные.

И добавил мечтательно.

— Я бы вам его под местную савану раскрасил. Так, чтоб сливался ваш автобус полностью с окружающей средой. И камуфляж такой мы уже с Вовой разработали, — и тут же пояснил, — Вова — это напарник мой и партнёр по бизнесу. Надумаете, я вам эскизы покажу.

-А с колесами что? Ставишь?

— А куда денусь? Сколько вам надо их. Пять? Шесть? Я и крепления на заднюю стенку сварганю. Как в лучших домах. Как на "ленд ровере" для Кэмэл-трофи. Пойдет так? — чувствовалось, что Олег свою работу просто обожает.

— Пойдет, — согласился я, — Вторая запаска никогда ещё никому не мешала. Сколько это будет стоить?

Олег почесал репу, посчитал свои пальцы и выдал.

— Если шесть колес в полном сборе эР — восемнадцатых, с "елочкой", на родных дисках, то только сами колеса вам обойдутся в двести десять экю. Плюс работа — сорок. Если протянуть ходовую придётся, то ещё полтинник. Так что готовьте триста. Могу ещё ваши колеса взять в обмен. Тогда диски баш на баш пойдут. Вам только за новую резину заплатить придется.

Хорошо, — сказал я, — Договорились. Вот ключи от автобуса и стольник задатка.

Я вынул из барсетки ключи и смешную пластиковую карточку с цифрой 100 и передал их Олегу.

— Завтра в десять зайдем, нормально?

— Все будет готово. Не сомневайтесь. Для такой красивой девушки я всегда рад стараться, — подмигнул он Кате.

— Не облизывайся, — сказала ему Катя строго, и добавила гордо, вскинув носик, — Я замужем.

— Замужем? За кем? — кажется, Олег даже помыслить не мог, что такая красивая девчушка может быть замужем за кем-либо, кроме него.

— А вот за ним, — засмеялась чертовка и взяла меня под руку, — Жорик, мы ещё куда-то хотели недалеко сходить. К какому-то прапорщику.

И обернувшись к обалдевшему Олегу, помахала ему ладошкой.

— Пока-а.

И мы пошли.

Пешком. Налегке.

Я свой пиджак и рубашку упаковал с собой в небольшой сверток. А Катя свой пакет с пионеркой формой оставила в автобусе. Наверное, в качестве приобщения Олега к фетишизму .

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 16:25

В толчее и круговерти карго-плаца, у короткого ряда русских "уралов", все командиры русского конвоя были в сборе.

И Быхов.

И Владимирский.

И ещё один, неизвестный мне капитан, который представился, как Немцов. Имени своего, правда, он не назвал.

Да и поговорить нам, особо, не случилось.

Брать нас с собой Немцов отказался категорически и сразу, как и озвучить причину отказа.

— Через три дня пойдет другой конвой Русской армии Южной дорогой. Вот с ним и поедете, вместе с "курвовозом", — заявил он, размахивая зажатыми в ладонь бумагами,

— Всё, — закончил он разговор и посмотрел на массивные пластмассовые часы, намекая, что время, отпущенное им мне на аудиенцию, закончилось.

Стойкий оловянный солдатик, одним словом.

И даже стоящая рядом со мной Катя не помогла его размягчить своей внешностью и очаровательной улыбкой. Хотя, кто его знает, может он от толстух тает? От таких, чтоб задница была размером в двенадцать кулаков. А Катя, как раз, на его вкус слишком тоща.

— С каким ещё таким "курвовозом"? — не понял я.

— Да с орденским автобусом, — пояснил прапорщик Быхов, беря меня под локоток и аккуратно уводя подальше от злого начальства, — На котором повезут в Одессу освобожденных нами девчат.

Когда мы отошли на достаточное расстояние, чтобы капитан нас не слышал, прапор торопливо объяснил, впрочем, без какого либо намёка на извиняющийся тон.

— Не обижайся на него, морячок, У нас и так слишком большой конвой получился. Уже заплатившим за проводку отказываем. А у тебя ещё машина не подготовлена. Если бы он сейчас тебе "добро" дал, то потом, поглядев на твой "скул бас"... В общем, был бы тебе тут же от ворот поворот. К бабке не ходи. Я капитана не один год знаю. Ну, бывай, держи краба, — Быхов протянул мне для пожатия свою жесткую ладонь, — Может, ещё свидимся.

— И вам девушка всех благ, — это он уже Кате, — Случайно это не вы от бандитов так ловко отбились?

— Случайно я, — засмущалась Катя.

— Ну, вот, — довольный Быхов широко улыбнулся, и процитировал, — "Есть девушки в русских селениях..."

Лупу его перебила.

— Я молдаванка.

— Значит, в молдавских селениях, — не растерялся Быхов, — Бывайте. Удачи вам до Новой Руси добраться. Обязательно приезжайте к нам, в Протекторат Русской Армии, нам красивые девушки вот как нужны, — он при этом провел ребром ладони по горлу.

Потом махнул рукой, повернулся, и упругим шагом ушёл к своим машинам.

А мы с Катей, обняв друг друга за талии, поднырнув под шлагбаумом, выкатились с карго-плаца и попилили посередине улицы, смеясь, как пара студентов после проваленного зачета, обсуждая, куда бы нам завалиться на предмет пожрать. А то кишка уже сдулась и нервически свистит. Что ей какой-то биг-мак с утра? Это только пиндосы с них жиреют.

Не успели квартал пройти, как нам в спину нервически забибикали.

Оглянулись. Стоит-пыхтит, попёрдывая выхлопом, старый джип "чероки", который в Москве еще "широким" дразнят. Ярко-алый, как пионерское знамя. А на крыше желтый фонарь с шашечками.

Такси?

Свободное!

То, что доктор прописал.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 18:02

У Саркиса в "Арарате" при мотеле был довольно милый ресторан, а для Новой Земли, так вообще шикарный. Как и всё пока виденное нами в этом мире, интерьер кабака тяготел к скандинавскому минимализму, но чувствовалось, что этот минимализм создавала опытная рука с хорошим художественным вкусом. И, судя по обилию натуральных материалов — из местного сырья. На Старой Земле это в такую копеечку бы встало, что ресторан с местными ценами было бы не окупить вообще. Разве что использовать в учебных целях.

Опять поразили огромные новоземельные порции, к которым я, наверное, никогда не привыкну. А Катя, так, если даже захочет, то всё не съест. Просто не влезет в неё.

Но вкусно, очень вкусно. Пальчики оближешь. Давно я так шикарно не питался. Правда, это если вчерашний ланч у Арама не считать. По сравнению со стряпней этих братьев всё остальное коммерческое кормление в обоих мирах проходит по общей категории пищееды разной степени доброкачественности. А тут чувствуешь себя просто Лукуллом .

Брат Арама, готовил, как бы, не лучше самого Арама.

Физики, говорите?

Ну-ну.

Кормил Саркис нас сегодня жарким из местной антилопы — очень вкусно и совсем не жестко. Даже не скажешь, что дичь. На гарнир — местным же диким корнеплодом, типа картошки, но размером с помидорку черри. Вкус специфический, но приятный, более сладковатый и менее крахмалистый одновременно. Чем-то на кубинский батат смахивает. Лучок-репка полукольцами, зажаренный до золотистого состояния. Какая-то ещё зелень и соленья, о происхождении, которых нас не удосужились просветить. И мягкий серый деревенский хлеб с тмином по-венгерски. С пылу, с жару. И пиво, конечно. Горьковатый немецкий лягер приличной плотности из прозрачных литровых кружек.

От салата и прочей "антипасты" , увидев размеры порций, мы с Катей благоразумно отказались.

И всё равно облопался до тяжёлой сибаритской лени.

Сижу.

Курю.

Пивко не торопясь посасываю.

На Катю любуюсь, как она старается съесть ещё хоть кусочек.

Оказалось, что туго набитая кишка неплохо лечит разные обломы. К примеру, такой, какой сегодня случился с конвоем. Когда кровь оттекает от головы к желудку, всё видится несколько в положительном свете. Подумаешь, сегодня не уехали, так за нами никто и не гонится. Город осмотрим, как следует. Когда мы ещё сюда попадём? Да и попадём ли? Всё же мы почти на другой конец континента собрались. Не фунт изюма.

Зато в океане искупаемся. Тоже мероприятие полезное. Талассотерапия нам сейчас не помешает. Говорят, нервы успокаивает. Потом, в России, сравним его воду с той, что в заливе. То, что Россия тут практически в тропиках у меня пока даже в голове не укладывается. Как и то, что в соседях Бразилия.

За это время мы и автобус, заодно, как надо, для путешествия подготовим. Чтоб как следует. Как на Париж — Дакар.

Шоп-тур по Базам Ордена проведем. Затаримся там всем, чем необходимо в дороге, без спешки. Развлечемся заодно. И сэкономим денежку по сравнению с закупками в городе.

Вот так вот сидел я на попе ровно, любовался Катей, кайфовал и строил новые планы.

Попутно, думал я, о том, что давно пора наскрести дополнительной информации, и о дороге, и о Новой России, и обо всём прочем.

И, конечно же, об этом пресловутом Ордене. А то я, как вспомню, так вздрогну. Я ведь эту Майлз разъяснил просто на шарап. На фу-фу, как ребёнка. На голых понтах, наглости рожи и застарелой привычке тут же качать права по любому поводу. А мог бы накосячить, и влететь по крупному во что-нибудь нехорошее. Легко. Мда! Птица Удача осенила крылом, не иначе. И даже птица Оболминго с конвоем, вполне может оказаться всё той же тенью крыла птицы Удачи. Той, что цвета ультрамарин. Диалектика! Мать её.

В ресторане посетителей было немного. Но ещё не вечер, если судить по местному. Да и трудно, с первого раза, судить о популярности заведения по первому посещению вне прайм-тайма.

Увидев, что мы уже не жуём, а блаженствуем, подкатилась к нашему столику копия Арама — Саркис. Он был или ниже, или толще Арама. Так вот с ходу не определить, разве, что только рядом их поставить.

— Ещё чего-нибудь желаете? — спросил он участливо, как хороший хозяин, у дорогих гостей.

Черт, никогда не подумаешь, что перед тобой кандидат физико-математических наук. Такое ощущение, что этот армян и родился на кухне фешенебельного ресторана.

— Ой, Саркис, разве, что второй желудок, — томно ответила Катя, широко улыбаясь Саркису, — В один не вмещается. А всё такое вкусное.

— Я рад, что вам понравилось. Мы старались, — Саркис просто расцвел довольной улыбкой.

Я давно заметил, что мужчины-повара более ревнивы к комплиментам своей стряпни, чем женщины, которым тоже не наплевать, что думают об их готовке.

— Саркис, — подал я свой ленивый голос, — А мясо этой замечательной антилопы вы, где берёте?

— В кладовке, — ответил он, не моргнув глазом.

— ???

— Это, ара, как в старом анекдоте советском, — продолжил, видя мое недоумение, довольный произведенным эффектом ресторатор.

— Вы позволите? — это Саркис уже Кате.

— Конечно, Саркис, присаживайтесь. Нам будет приятно, — Катя приглашающее подвинулась на своей лавке, хотя Саркис уже садился рядом со мной, как раз напротив Кати. Наверное, чтобы Катей удобнее было любоваться. Катя красивая.

— Так вот, — Саркис, присаживаясь, одновременно сделал знак рукой своим девочкам за стойкой, продолжал рассказывать, — Вызывают армяна в ОБХСС . Помните, что это такое?

— Застал ещё, — отвечаю.

— А я не знаю, — созналась Катя.

— Ну, откуда такому юному созданию, как вы, знать заморочки развитого социализма, — сказал ей Саркис, — Это... Катя? Правильно?...

Она согласно кивнула головой.

— Это Катя была при советской власти такая милиция, которая занималась в СССР только теми жуликами, которые у государства крадут, а не у граждан. Граждане советской власти были неинтересны. Кстати, и тюремный срок давали большие именно за хищение социалистической собственности, а не личной. Что вообще-то логично для социализма. У коммунистов даже воры в законе считались 'социально близкими'.

Подбежала молодая, но уже полноватая чернявая девица и поставила перед Саркисом литровую кружку пива. И так же быстро и бесшумно исчезла.

Саркис отпил глоток и продолжил.

— Ну, вот... Вызывают армяна в ОБХСС и спрашивают: "вы откуда деньги берете?". Тот честно отвечает: "из тумбочки". А следователь настаивает: "а в тумбочку их, кто кладет?" Армян спокойно, и так же честно отвечает: "жена". "А жене кто их дает?" — не унимается следователь. "Я" — отвечает армян на голубом глазу. "А вы где их берете?", — тут Саркис сделал паузу и выдал заключительный аккорд, — "Из тумбочки..."

Когда отсмеялись над анекдотом, я снова пристал.

— Тогда поставим вопрос по другому: кто вам мясо антилопы поставляет. Ведь её же не выращивают на близлежащих фермах? И кто-то же приносит это мясо тому, кто кладет его в кладовку складировать.

Вот такой вот я каламбуристый, всегда с затоваренной бочкотарой в загашнике.

— Нет, конечно, — согласился со мной Саркис, — Мне его охотники регулярно поставляют. За бесплатное жильё. Договор у нас такой. И им хорошо, и мне не накладно.

— Так они у вас здесь живут? В мотеле? А с ними познакомиться можно? Протекцию составите? — пристал я, в наглую, с просьбами.

— Протекцию составить не проблема. Но, любопытно, зачем это вам?

— У меня в группе два охотника-промысловика с детства. Хочу свести их для обмена опытом.

— Ну, разве что так, — ухмыльнулся Саркис, — Только учтите, мне мяса больше того, что они поставляют не нужно.

— А мы тут и не задержимся. Вряд ли больше, чем на неделю. А информация об этом мире, о котором мы, к сожалению, ничего не знаем, вещь полезная.

— Тогда заходите лучше днем. Если они не в отъезде, то всегда где-то тут отираются. А то вечерами они часто бывают, ара... Как бы это помягче сказать? В неадеквате, — и Саркис при этом звонко щелкнул себя пальцем по горлу.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 20:00

Выезжая с территории мотеля засек краем глаза заинтересовавшую меня вывеску.

— Стоп, — приказал водителю, постучав по плечу.

Джип послушно остановился.

Обернулся. Нет, не ошибся. Радом с дверью в ресторан была ещё одна дверь, точно такая же на вид. А над ней вывеска 'Gun Store' — 'Оружейный лабаз' по-русски. Небольшая такая по размеру вывеска и не сказать, что очень приметная. Или её просто забивает по яркости большая вывеска самого мотеля 'Арарат', что горбатиться синей горой со снежной вершиной, а по ней ярко красная надпись такими крупными выпуклыми буквами, что с дороги читать можно.

— Давай обратно, тут дело образовалось, — это я опять водителем такси командую. Ну, раз он около ресторана ждал нас весьма охотно за денежку малую, пока мы насытимся, то им и покомандовать не грех. Я так думаю.

— Куда? — растрапорщил водила бакенбарды, оглядываясь на меня в полуобороте.

— Вон туда, в оружейный магазин, — уточнил ему, и рукой показал, — Встань там поближе.

— Жора, а зачем нам ещё оружие? — спросила меня Катя по-русски, пока водитель такси делал необходимые эволюции с разворотом джипа.

— Зверушку помнишь, что на нас по дороге напала?

— А то? Такое хрен забудешь, — откликнулась Лупу и моментально прижалась грудью к моему плечу, сигнализируя, что нуждается в моей защите от диких зверей.

— Вот и спросим там, чем такую тварь приголубить будет удобнее. А если понравиться, так и купим.

— Будет здорово, — тихо откликнулась Катя, сильнее прижимаясь ко мне и поглаживая ладошкой мой живот.

— Кать, но мы же не школьники, чтобы этим заниматься в такси, — укорил её, — У нас номер в отеле есть.

— А жаль, — вздохнула Лупу.

За дверкой оказался вполне цивильный оружейный магазин, какой можно встретить и в Москве на Старой Земле. С мощным прилавком, застекленными витринами с оптикой, оружейными пирамидами и даже манекенами с образцами тактической одежды и снаряжения, бронежилетов и кевларовых касок в камуфлированных чехлах. Хороший интерьер, даже нарядный. Хотя я, откровенно говоря, ожидал тут увидеть что-то вроде аскетичного арсенала на Базе 'Россия', больше похожего на противоатомный бункер, чем на магазин. А тут даже стенд для зарядки-разрядки оружия около прилавка был изготовлен из красивого красноватого дерева с вычурными обводами. В одном стиле с ружейными пирамидами. Разве что резьбой они не украшены.

Оружия в лабазе было много, моментально глаза разбежались. Не сразу и продавца заметил, который сидя за прилавком, притулившись спиной к стене, увлеченно читал толстенный талмуд в мягкой обложке. Магазинный сиделец был толст, краснорож, обладал шикарными темно-рыжими казачьими усами и, наверное, лыс, так как на голове у него, несмотря на то, что он находился в помещении, красовалась тёмно-зелёная бейсболка с изображением силуэта длинноствольного револьвера и надписью "Great Equalizer" под ним, вышитые желтой нитью. В остальном он был одет, как типичный американский реднэк — в джинсовый полукомбинезон и клетчатую ковбойку с закатанными рукавами. Не удивлюсь, если у него и на ногах ковбойские 'казаки' .

Я, как вошел, так и встал пораженный обилием изысканно расставленного красивого оружия, не замечая даже самого оружейника — всё же я нормальный мужик, который от оружейной эстетики просто тащится, как удав по щебёнке. Мы ещё мальчишками-дошколятами бегали в Москве по музеям на НАСТОЯЩЕЕ оружие поглядеть. Родители давали нам копейки на мороженое, а мы их тратили на метро, чтобы доехать до Музея вооруженных сил СССР на Самотёке. Притягательность оружия была выше, чем притягательность мороженого, хотя мороженое мы очень любили. Тем более, что в этом магазине в наличии было многое из того, что я раньше видел только на картинках и ни разу живьём. А некоторые девайсы для меня так вообще были откровением. Так вот я бы и дальше пялился на оружие, если бы Катя не напомнила, потеребив за рукав.

— Жорик, мы же не на выставку сюда пришли, а совета спросить.

— Ты права, Катя, — согласился я с ней, с сожалением отвлекаясь от созерцания разнообразных орудий превращения активного белка в пассивный и прошел к прилавку.

— Hi. How are you doing? — поздоровался я с продавцом.

— Нормально, — ответил оружейник неожиданно для меня по-русски, наверное, слышал, как мы с Катей обменялись репликами, — Надеюсь, что у вас также всё в порядке. Чем я могу вам помочь?

Некоторая неправильность в выговоре слов у него всё же чувствовалась и хотя его южно-американский говор неведомым образом, но довольно забавно накладывался на армянский акцент, говорил он вполне понятно. Напрягаться не приходилось.

Книгу свою он положил в раскрытом виде обложкой вверх на край прилавка. Это был какой-то каталог запчастей, судя по виду. Точнее я не разобрал, так как с моего места была видна только половина заголовка.

Не успел я ответить, как оружейный торговец увидел, выходящую из-за моей спины Катю в клетчатой юбочке фасона 'я ещё девочка, мама' и, похоже, переклинило мужика от катиной внешности не хуже, чем Олега. Но Лупу не стала третировать оружейника, как недавно ещё 'пинала' автослесаря. Наоборот, она сама доброжелательно сделала первый шаг к общению.

— Понимаете, на нас по дороге напала большая гадость такая зубастая, — говорила и одновременно своими длиннющими с загибом ресницами хлоп-хлоп так, — И мы еле-еле от неё убежали. И вот теперь думаем, чем такую тварь можно убить, а то страшно. А ехать нам далеко. Через весь континент в Россию.

Оружейник не стал разливаться перед Катей соловейкой, как Олег, а стоял столбом и смотрел на девушку тоннельным зрением, не замечая ничего вокруг. В этот момент у него могли половину магазина обнести, он бы и не заметил. Зуб не дам, но близко к этому.

— Меня зовут Георгий, по-английски — Джордж, — протянул я оружейнику правую ладонь, чтобы вывести его из эстетически-сексуального ступора.

Он пожал мою руку и машинально произнес.

— Вильям Ирвайн, штат Невада. Можно просто Билл, — но всё равно смотрел при этом мимо меня на Катю.

Та сделала свой коронный книксен и представилась.

— Екатерина Лупу, можно звать просто Катя. Я ещё маленькая, — и очаровательно улыбнулась при этом Биллу, склонив голову к плечу

Катя явно наслаждалась материальным подтверждением своих женских чар.

Билл тут же засмущался и запунцовел. Как это было возможно при его и так красной роже я не догнал, но видел это собственными глазами.

— Так что вы, Билли, можете нам посоветовать? — Катя в свой голос колокольчиков подпустила.

Билл, казалось, совсем не моргал. Однако ответил. Не совсем, значит, превратился в 'соляной столп'. Какая-то жизнедеятельность у него ещё осталась. Бизнес есть бизнес.

— Зверушка, про которую вы мне рассказали, мисс, это, наверное, гиена, — наконец выдавил из себя Билл, — Судя по вашему описанию. Очень опасный зверь. Очень быстрый. Очень свирепый. Единственный копытный хищник известный науке. Охотиться на него я бы не советовал никому.

— Катя, вспомни, — вмешался я, — Капрал с патруля, который наш автобус штурмовал, тоже называл её гиеной.

— Да, что-то припоминаю, — неуверенно протянула Катя.

И девушка снова развернулась к оружейнику, колыхнув бюстом. Я уже говорил вам, что Катя принципиально не оскорбляет свою грудь лифчиками?

— Так что же её убивает? Чтоб с гарантией, — настаивала Лупу на ответе.

— Барррет , — выдохнул Билл, — Но только для вас, мисс, это винтовка будет неподъёмная по весу. Почти тринадцать килограмм. И это без учёта веса патронов.

— А вы мне её всё же покажите, — очаровательно улыбаясь, настаивала Лупу на своём.

— Как вам угодно, мисс Катя, — Билл, казалось, был согласен на всё, не только товар показывать.

Он торопливо выкатился из-за прилавка, призывая рукой нас следовать за ним. На ногах у него оказались, однако, не ковбойские, а мексиканские сапоги, но простенькие, без вышивки и серебряных шпор.

Бил подошел к средней пирамиде и снял с нее большую винтовку. Очень большую. С диким размером дула. Поставил её прикладом на пол и попросил Катю.

— Попробуй её поднять.

Кате это удалось. Но она, тут же, поставила винтовку на место, сказав.

— Тяжёлая.

— Вот и я о том же, — вздохнул Билли, — Но это калибр укладывает гиену со стопроцентной гарантией даже с километра. Главное в зверя попасть. В любое место. Но думаю, что не с рук конечно, и даже не с сошек, а вот со станка от пулемёта М60 ты могла бы из неё стрелять. Или с турели на пикапе. Дульный тормоз 'баррета' гасит треть отдачи. Станок заберет ещё половину, а то, что останется, будет вполне тебе по силам, — Билл улыбнулся впервые за всю эту встречу, — И ты сможешь охотиться на гиену.

Катя вроде бы слушала оружейника очень внимательно, но больше она заинтересовалась слоем пыли на винтовке. И даже провела по ней пальчиком, покачав при этом головой. А Билл подумал, что так она выражает свое отношение к этому мощному оружию, и стал подробно рассказывать историю создания этой крупнокалиберной винтовки каким-то полицейским офицером в гараже.

Я понял, что пора прерывать эти уроки этого популярного оружееведения, иначе сегодня мы домой не доберемся. Билл оказался ещё той Шехерезадницей. А у нас, между прочим, время на счетчике в такси тикает. Так что не бесплатная нам эта лекция выходит. Оттеснил Катю в сторонку, чтоб не отвлекала, и перебил оратора, на мой взгляд, самым существенным вопросом для продавца.

— Билли, сколько стоит это девайс?

— Двенадцать тысяч экю, — тут же ответил оружейник, ставя винтовку в пирамиду, — Это если с оптикой 'Льюпольд'. А что, не нравиться винтовка?

— Нет, Билл, я тебе верю, что эта винтовка не просто отличная, а супер-пупер охрененная, лучше всех, но у нас нет таких денег на неё, — жаба меня по озвучивании цены не только придушила, но ещё и попинала, — И пикапа тоже нет. Только автобус. И станка от пулемета М60 тоже нет. Поэтому не трать попусту время. Лучше скажи, есть у тебя что-нибудь легкое стрелковое, такое... — я споткнулся на неспособности быстро подобрать определение, — Вот, как если бы Кате с ней воевать. И чтобы носить не тяжело было, и стрелять точно, и ухаживать не сложно.

— 'Кольт' М — четыре , — тут же ответил Билл.

— Билл, я серьезно спросил. Американский укорот не катит. Очень капризный и ненадёжный. Давай зайдём к проблеме с другой стороны. Какой тут у вас самый дешевый и одновременно самый распространенный патрон?

— Демидовский, Всё остальное привозное из-за ленточки, соответственно дороже, — объяснил толстяк.

— Почем удовольствие?

— По сорок экюцентов. У меня. На заводе дешевле.

— Какие калибры?

— Семь шестьдесят два на тридцать девять русский и двести двадцать третий НАТО , — но продавец, смотрю, в нем уже проснулся, — Джордж, не хочешь М — четыре, бери М — шестнадцать. Или G-36 немецкую, под натовский стандарт.

— А сколько их у тебя в наличии? — и тут же уточнил, — Немецких, я имею в виду.

— Штук шесть наберется и здесь и в подсобке, — Билл шпарил наизусть, как по товарной накладной.

— Мало этого, нам надо десять, — сказал уверенно, потому, что подсчитал уже, что таёжницам автоматические винтовки будут ни к чему, у них уже снайперки есть, — Причём одинаковых.

— Десяти сразу у меня не будет, — огорчился оружейник, — Ничего вообще нет в таком количестве. Точно. Я оптом не работаю, в основном кастомизация под индивидуальный заказ. Ну, или если, походя, что-то купят из того, что в зале есть.

— А под русский патрон у тебя что-нибудь есть? — насел я на него.

— Только китайский ручной пулемёт, но я ему ещё не сделал предпродажную подготовку. Всё остальное у меня либо стандарты НАТО, либо некоторые европейские калибры, но они дороги, сразу предупреждаю, — и свои толстые руки скрестил на груди, показывая мне, что тут 'Сталинград' , дальше ходу в торговле нет.

— Нет, мне надо что-то совсем простое и более надежное, чем китайское, — размышлял я вслух.

— Могу взять у тебя заказ и привезти что пожелаешь с русской Базы, — предложил оружейник.

— На Базу я и сам могу съездить, — ответил ему неубиваемым резоном, — Солярка по-всякому дешевле выйдет, чем твоя наценка, или я не прав?

Бил коротко хохотнул и согласился со мной.

— Вот и езжай тогда на русскую Базу и бери там, что хочешь советского производства. Деньги заодно сэкономишь. Там даже СКС есть. Очень дёшево. Точность, скорострельность, отдача ниже, чем у 'калашникова'. Купишь в добавку РПК и будет тебе счастье. Только там оптовых скидок не бывает, учти.

— Наверное, я последую твоему совету, — согласился я с ним, — Проедусь на русскую Базу. Возможно даже завтра-послезавтра.

— А почему сразу там не купили, что нужно? — Балл выглядел озадаченным, — Мы тут первопоселенцам чаще меняем оружие, купленное ими на Базах, чем просто продаём.

— Понимаешь, Билли, мы думали так: разводят орденцы нас, как лошариков на бабки. Запугивают, чтобы неликвид втюхать. Оказалось сами лошанулись. Приобрели по 'нагану' и успокоились.

— По 'нагану'? — Билл заразительно засмеялся, хлопая со смачными шлепками себя ладонями по толстым ляжкам.

Странная реакция. Вроде бы я совсем не шутил.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 22.07

Третий этаж отеля "Ковчег" напоминал картину пожара в борделе во время наводнения. Даже хуже — Дом моделей перед генеральным прогоном показа новой коллекции. В коридоре третьего этажа, отпихивая друг друга от большого — в рост — зеркала, (наверняка вырванного с боем у Ноя, раньше оно, вроде, в холле первого этажа стояло) вертелись, кривлялись и кобенились мои "пионерки" в самых разнообразных нарядах, вплоть до вечерних туалетов. Хлопали двери. Гомонили высокие голоса. Между полностью одетыми девицами, бегали полуголые особи с тряпками в руках. Казалось, что их тут было не меньше трёх десятков. Шум, гам и гвалт был соответствующий.

На наше появление никто не обратил внимания. Только Альфия протрясся мимо нас красивыми голыми сиськами, на ходу оценила Катин прикид.

— Лупу, где ты взяла такую прелесть? — голос Альфии был полон показного умиления и патоки, — Девочка с кислотной дискотеки в Люберцах. Как стильно!

И дальше побежала, на ходу натягивая на себя что-то серое со вставками цвета фреже. Вот стерва, вроде даже похвалила Катю, но одновременно и опустила ниже плинтуса.

— Жорик, им надо сообщить про конвой, что его завтра не будет, — напомнила мне Катя.

— Я ещё не настолько сумасшедший, чтобы встать между женщиной и зеркалом в примерочной, — покачал головой, и добавил, — Пошли в номер. Книжки там почитаем.

— Книжки почитаем? — переспросила Катя с задорным намёком, — Это теперь так называется?

— Именно так, Катюха, именно так, — произнес я наставительно, — Как в избе-читальне, а не в "Доме колхозника" при отсутствии керосина.

В номере мы действительно достали из упакованных вещей все эти орденские "Памятки" и "Путеводители" с картами Новой Земли и собрались действительно их изучить.

По крайней мере, я.

Катя лениво, без интереса, листала орденскую макулатуру, явно делая мне одолжение.

Я уже было прилег с брошюркой — люблю читать лёжа, но обнаружил, что у меня снова кончаются сигареты. Тенденция, однако, вырисовывается нехорошая: или я тут больше курить стал, или это всё оттого, что тут сутки на шесть часов больше.

Пришлось спускаться к Ною и просить его продать пачку "Конкисты". У этого "паровоза" точно должен был быть запас.

Ной, спекулянт такой, выкатил мне за пачку цену в четыре с половиной экю. Так и подмывало его спросить: а почему с копейками?

Был случай у нас на философском факультете, рассказывали старшие товарищи. Училась у них, ещё в СССР, как нацкадр , симпатичная девушка из Туркмении. Была она, как и положено порядочной восточной девушке, очень целомудренной. Спала только с Сент-Жюстом ... Портретом над кроватью. Про неё даже байка ходила по факультету, что Гуля настолько морально устойчива, что "даст только второму мужу".

В один прекрасный день с ней случилось два события. Первое — она расшибла левую коленку, споткнувшись в общаге на лестнице. Соответственно, пришлось ходить с повязкой на ноге. Второе заключалось в том, что в качестве компенсации морального вреда за разбитое колено она купила себе в венгерском магазине у кинотеатра "Литва" сумочку кожаную за 6 рублей 35 копеек.

И пошла к подруге на встречу, которую сама же назначила у ресторана "Метрополь".

Стоит Гуля у "Метрополя", подругу поджидает. Тут подваливает к ней совершенно незнакомый крендель и спрашивает.

— Сколько?

Гуля, в полных непонятках, переспросила?

— Что сколько?

Мужик уточняет.

— Стоит сколько?

Гуля, посмотрев на сумочку, выдает.

— Шесть рублей тридцать пять копеек.

— А почему с копейками? — удивляется мужик.

— Госцена, — спокойно отвечает Гуля, глядя в спину мужику, уже улепётывающему со страха во все лопатки.

Потом пришла и всем в общаге рассказала, под общий смех, какие в Москве чокнутые типы по улицам ходят.

А ларчик открывался просто. В тот сезон у проституток был опознавательный знак — перевязанная левая коленка, по типу того, как в допетровской Руси они на месте современной панели стояли с кольцом во рту. Кому нужно, тот знает, а милиции всегда можно по ушам втереть, что она не такая, а ждет трамвая.

Вот я Ною чуть и не ляпнул этот вопрос: почему с копейками? Но вместо этого выдал ему информацию, что прекрасно знаю, сколько в Виго эта пачка стоит — ровно один экю. И попросил его обосновать свою цену.

В ответ Ной стал что-то мямлить про дороговизну доставки, что конвои за проводку нещадно дерут, что это ему только по большому блату "Конкисту" привозят очень ограниченной партией, только для его собственного употребления. А так, оттуда, эти сигареты они даже не вывозят в другие земли. Самим не хватает пока. Даже на севере Евросоюза их в продаже нет. Добил он меня окончательно "отельной наценкой". Вот жук. Ещё бы про отстежку бандитской "крыше" напел. А что? В этом случае я бы ему поверил.

На что я ему озвучил, что в русские земли самый крутой конвой Русской армии дерёт за проводку всего по 300 экю с машины. А в Виго так намного ближе будет. Так что его "отельная наценка" составляет запредельные даже для Нового Мира 350 процентов. А инфляции экю пока не наблюдается. Золотой стандарт на Новой Земле, как ни крути.

— Морда у тебя не треснет с Орденом за наценки конкурировать? Так ты же табак не из-за ленточки везешь, чтобы кричать, что нынче "овсы дороги", — упрекнул я его.

— Какие овсы? — не понял Ной.

Пришлось рассказать ему пару баек про московских извозчиков. Самое смешное, что Ной на полном серьёзе решил, что эти извозчики работают в столице России в начале двадцать первого века, а не в конце девятнадцатого. Я не стал его разочаровывать.

— Ну, да, — втираю ехидно ему дежурную русскую байку, — А ещё у нас по улицам белые медведи ходят.

— Правда? У нас на Аляске такое тоже бывает часто, — вполне адекватно констатировал Ной, вызвав у меня просто пароксизм смеха.

В общем, сошлись мы с ним на цене в два с половиной экю за пачку при оптовой партии в четыре блока. Торговались, правда, минут сорок за каждый цент. После этого почувствовал, что Ной начал меня сильнее стал уважать.

Поднялся к себе в номер и застал там Розу, которая прессовала Катю со всей семитской страстью.

— Ты что, подруга, думала, что мы тебе Жорика на всё оставшееся время уступили, — рычала Шицгал на Лупу, — Как бы, не так. Я пока тут любимая жена и моё место попрошу не узурпировать. Вот, блин, и делай добро шиксам после такого.

Я так и застыл в дверях. Ситуация понятна: доминирующая самка показывает подчинённым особям их место в иерархии стаи. Мне с одной стороны удобнее управлять этим "гаремом" через Розу и Ингеборге. А с другой стороны они не должны это делать без моего одобрения, иначе я действительно буду в этом "гареме" "сучонком", а не "господином". Ролевая игра требует и четкого ролевого поведения.

Вдохнул я и высказался.

— Роза, а моё мнение ты спросить не удосужилась?

Шицгал открыла рот и застыла в полуобороте, хлопая ресницами. Вся проходящая тут сцена на меня явно рассчитана не была. Шли чисто внутривидовые разборки. Этим я и воспользовался.

— Итак, Роза, я выражаю СВОЁ мнение. Я сегодня Катю ужинал, я её и буду танцевать. Ясно? И прошу за меня такие вопросы не решать. Иди "Путеводитель" лучше почитай. Завтра я у вас по нему экзамен принимать буду.

— Какой экзамен? — глаза у Розы стали круглые и выпученные, как у того волка из анекдота, который на вопрос "почему у тебя такие глаза?", отвечал из кустов: "это я какаю". Вона как, студентам рефлексы нынче вбивают! Прямо нейролингвистическое программирование, в натуре.

Забавная ситуация, но я её не обостряю и спокойно заявляю дальше.

— На знание реалий этого мира. Ты, утром, чем слушала? Не читала? Так всем и передай. Экзамен завтра. Спрашивать буду лично. В автобусе поедут только те, кто экзамен сдаст. Остальные будут добираться, как хотят.

Надо Розе отдать должное, удар она держала хорошо. "Эффект стройотряда" уже действовал на все сто. Нужно просто уволить с треском первого же нарушителя дисциплины, тогда с ней не будет проблем до конца сезона.

Бешено блеснув глазами, Роза их тут же опустила и сказала уже внешне покорным тоном.

— Хорошо, Жора, завтра поговорим, — прозвучала всё это, как закамуфлированная под послушание угроза.

Ну и фиг с тобой, золотая рыбка. Видали мы карликов и покрупнее.

Роза вышла из номера, аккуратно прикрыв за собой дверь без звука.

Я пристроил блоки сигарет в тумбочку, подальше от чужих глаз, а то будет с ними, то же, что и вчера с вискариком. Ножки вырастут.

Повернулся к Кате.

Она сидела напряженная, рассматривая собственные коленки.

Я подсел к ней на кровать. Обнял за плечи. Боднул головой в макушку.

— В чем проблема, малышка?

Катя уткнулась лицом мне в грудь, обняла рукой за шею и заплакала.

Я молчал и гладил её по шикарным волосам, думая о том, что майка моя уже, наверняка, вся мокрая.

Минуты через три Лупу, не меняя позы, начала говорить, всё так же уткнувшись лицом в мои грудные мышцы.

— Жора, ты не думай, я не навязываюсь тебе, хотя ты мне очень нравишься. Я же не дура. Я всё понимаю. Зачем тебе проститутка, даже бывшая. Ты же не такой человек. Я, конечно, эгоистка, но я просто захотела хотя бы один день счастья. Лично для себя. Чтобы забыться и не думать о своих, оставшихся в Старом Мире, которые меня, ТАМ, уже с семи собаками ищут. По моргам, по больницам, по милициям. У меня же в Москве сейчас братья гостят. И они не знают, чем я в столице России занимаюсь. Думают, что я учусь.

Зачем что-то объяснять умной девочке, которая и так сама всё понимает. В этой ситуации ей нужна ласка, а не философствования. Кайф ей и так уже Роза обломала.

Решил, что лучше всего в такой ситуации будет шутка юмора. А потому строго спросил.

— Кать, а ты Рембрандта читала?

— Нет, — выпучила она на меня свои испуганные глазищи.

— Тогда — в койку.

День третий

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 24 число 5 месяца, среда, 8.37

С утра мы по традиции оккупировали безымянную бигмачную. Ту, что напротив "Ковчега". Удобно оказалось.

На этот раз заранее озаботили её нашими пожеланиями посредством дежуривший по камбузу Анфисы. Её явление там было встречено персоналом бигмачной с энтузиазмом. Впрочем, вполне ожидаемо. Аншлага в этом заведении не наблюдалось. А тут такая большая банда второй раз столоваться приходит. Можно считать — постоянный клиент. Привилегированный.

Рулящий в этой бигмачной негр, (которого, звали, кто бы вообще мог подумать — Эдди Мэрфи ), по такому случаю для нас особо расстарался. Омлет с грибами конвертиком, тосты с зелёным джемом из местных, кажись, ягод, так, как вкус их совсем не был похож ни на киви, ни на крыжовник, крутыми яйцами, картошкой фри и кофе с молоком. Кофе, я отметил, был очень вкусным, а не бурда, как обычно бывает в американских забегаловках.

По окончании завтрака, по сложившейся уже традиции, на повестке дня был сбор "пионерского" отряда.

Оглядел "пионерок". Все были одеты, как вчера и было мною указано. Курортный стиль. Майки, шорты, сарафаны, широкополые шляпки и бейсболки, сандалики и танкетки. На шее у некоторых газовые шарфики. Все во всём разном. Тут не придраться. Хотя общий стиль пропал, может и к лучшему, не так выделяться будем из толпы.

Пауза затягивалась, а я всё ещё не знал с чего бы мне начать этот спич. Голова от противоречивых мыслей пухла не по-детски. Направлений образовалось масса. И везде надо успеть самому. А этот бабский детский сад вчера целый день, можно сказать, насмарку пустил. Курортницы, мля.

В конце концов, решил, что ничего лучше армейской методы мне не придумать. А посему начал с введения "вёдерной клизмы с патефонными иголками" одновременно всем присутствующим.

— И что это вы вчера устроили в гостинице, скажите мне на милость? — начал я вроде бы грозно, по крайней мере, сдвигая брови.

— Да так, ничего особенного, тряпочки мерили, — легкомысленно обронила Ингеборге, сияя голубым глазом.

Вот это подстава. Уж от кого-кого, а от неё я такого не ждал.

— И сколько тряпочек вы приобрели, чтобы весь день до позднего вечера их мерить? Лично ты?

— Так, в сумочку влезет, — отмахнулась от меня Прускайте.

— А сумочка, надо понимать, "мечта оккупанта" ? — съехидничал я.

— Жора, ты ничего не понимаешь, тут в магазинах самые последние европейские коллекции, их в Москве ещё не продают. И, главное, тут всё так дёшево! — вступила в поддержку тяжелая артиллерия в лице восхищенной собой Галины.

— Да, уж куда мне лаптем щи хлебать? Я же с рождения всего лишь в большой деревне живу — Москва называется. И бывал-то только в диких мусульманских аулах типа Парижа, Нью-Йорка, Лондона и Амстердама. Где уж мне разбираться с какой стороны лифчик расстегивается, — усмехаюсь нагло, — А дёшево всё тут потому, как всё в местном Китае сделано. Так вот... Голимый контрафакт, между прочим. Вот, к примеру, ты, Альфия, где собирается носить, всё то, что вчера накупила. Куда во всём этом выходить будешь?

— Нуууу, — тормознула девица, явно не ожидая такого вопроса, как изначально глупого, — В Москве всегда найдётся, куда что одеть.

— В какой Москве? Здешняя Москва меньше староземельного Урюпинска. И куда более захолустная. А в ТУ Москву тебе уже никогда не попасть. Так куда ты всё это будешь носить?

— В гости. На тусовки. В театр. Ну, мало ли, куда ещё? — не сдавалась прекрасная мищера, тараторя варианты.

— У тебя тут много знакомых, к кому в гости нужно ходить при параде?

— Жора, ну что пристал? Пока нет, потом будут.

— Когда потом? Мы через несколько дней отсюда сдёрнем. Сразу, как только будет готов автобус. Или ты остаёшься в Порто-Франко? Тогда сразу скажи. Из списков вычеркнем.

Альфия активно затрясла головой справа налево и слева направо.

— Нееее... Я в Одессу.

Я оглядел притихших девчат. Те молчали.

Я продолжил.

— Театр тут кто-нибудь видел?

Молчание.

— Тут даже в ночные клубы ходят в соответствии с местной модой, а не староземельной. Не знали?

— А какая она, местная мода? — подала заинтересованный голос Анфиса.

— А такая она: микст милитари и экшена.

— А без мата? — это уже Буля, чертёнок, издевается.

— Что без мата? — не понял я.

— Всё тоже, что сказал, только по-русски. Можешь, даже, по-татарски, я пойму, — а голосок у неё такой сладенько-участливый. Таким только о подлянках договариваться.

— Понял. Не дурак. Это у тебя шутка юмора такая была? — и посмотрел ей в глаза, в которых прыгали бесенята.

Буля мило улыбнулась, и кивнула, склонив голову к левому плечу.

— Шутить, Буля, надо уметь. А вот у меня учиться этому не надо. У меня шутить плохо получается. Но, исключительно из любви к тебе, переведу с гламурного на русский. Мода этого сезона в Новом Мире это смешение в одежде элементов полевой военной формы с туристическими аксессуарами. Исключительно практичность и полезность. Здесь же Дикий Запад, что ты хочешь? Вот приедем в Новую Одессу, а там все наши... Такие же, как вы, которые также не выйдут из дома, даже на пять минут помойное ведро вынести, если перед этим полтора часа на макияж не изведут. И, прикинь, что там, в магазинах, это всё тоже есть, и ещё новей, и ещё дешевле. Спрашивается, за каким... — я сделал паузу, потому что очень хотелось грязно ругаться матом, но сдержался, — За каким таким этим, вы всё это туда тащите? Место занимаете в автобусе, отнимая его у действительно нужных вещей?

— И что нам теперь с ними делать? — подала разочарованный голос Дюлекан.

— Сейчас не знаю, а перед отъездом будет вам большой шмон , и всё лишнее придется выбросить. Автобус должен весить, вместе с самим собой, всего шесть тонн. Кстати всех нас также необходимо также взвесить, иначе буду каждую считать за центнер.

Буря возмущения таким предположением была у них уже карманной, тихой, больше для себя самих, чем для меня.

А я продолжал, не обращая внимания на поползновения девчат к обиде за собственный вес.

— Нам ещё оружие серьёзное покупать надо, а это деньги. И немаленькие. Наганом от местных зверушек нам не отбиться. На двенадцать человек стволов — это уже серьезный вес. И патроны тоже не пуховые. А вы все деньги на ненужные тряпки спустили. Полюс вода и топливо на весь срок путешествия, — продолжил я, — Это очень тяжелое всё. Еда тоже нелегкая. А у нас даже нет ничего, на чём готовить еду в полевых условиях. Это тоже немалый вес. Ложек-вилок у нас тоже нет. Уверен, что и миску-кружку себе вчера никто не купил. Кстати, а на чем спать в саванне собираетесь? На травке?

— В автобусе, — уверенно сказала Сажи.

— В автобусе? Это в какой позе? Как любиться в старом "запорожце"? А если подумать мозгом? Впрочем, я жду от вас предложений и вариантов использования автобуса, как спального места для всех.

— На полу, — уверенно предложила Бисянка.

— И сколько человек, Танечка, по-твоему, смогут одновременно вести в автобусе половую жизнь?

Таня задумалась, наморщив лобик, потом выдала.

— Если потесниться, то семь.

— Что семь? — вклинилась Роза.

— Семь человек, — ответила Бисянка, — Четверо сзади, у сортира, двое в проходе и один у водительского места.

— Понятно, четверо — у параши, а еще пятерых, куда класть будешь? — настаивал я.

— На крышу! — вдруг озарено вскликнула Таня и её глаза засияли аметистами.

— И как ты это себе представляешь?

Ответом был дружный хор всего "гарема".

— Как фиолетового негра с большим длинным хером.

И смеются.

Наглые. Им ссы в глаза, скажут: божья роса.

Однако, один-ноль мне в ворота. И нечего жаловаться, сам научил,

— Ну, ладно, — говорю уже примирительным тоном, — Вчерашний день можно списать на стадное безумие. Подсознательную боязнь эпидемии китайской шизофрении в коллективе и эксцесс преодоления синдрома попаданца.

— Кого? — не поняла Наташа Синевич.

— Попаданец, Наташенька, — это тот, 'кто попал', — объяснил я, — Как, к примеру, мы сюда, в этот грёбаный Новый Мир попали. Круто попали. Это мы все — попаданцы.

Вроде поняли.

— Но, к делу, девочки. Смешуёчки и звиздихаханьки отставили. Сегодня у меня по плану с десяти ноль-ноль — гараж. Подготовка автобуса к Кэмэл-трофи и Париж-Даккару в одном флаконе. Надо механика озадачить, по самое не могу. Время дорого. Если всё срастётся — послезавтра отъезжаем. Потом, по моему плану, интервью у местных охотников о поведении местной хищной фауны, и как, а главное чем, от неё нам отбиваться. Поэтому, со мной, сегодня пойдут Бисянка и Комлева. Меняться опытом. Это я совмещу с обедом. А после обеда у вас, у каждой индивидуально, принимаю зачёт по "Путеводителю", "Памятки переселенца" и картам Нового мира. Пока, по тем, что выдали нам орденские шмары, при регистрации. Главное, учебными пособиями обеспечены все. Процесс пошел. И ещё вопрос... Кто хорошо сечёт в компутерах? Конкретно, в железе для экстремалов.

— Я, — Роза подняла руку, как в школе на уроке.

— Точно? — усомнился в ней.

— Точно, точно, это же моя специальность. Автоматизация производства, — твёрдо ответила Роза.

— Тогда тебе отдельное задание. Найти и приобрести ноутбук ударопрочный, такой, который бросать об стенку можно и с ним ничего не будет. К нему местные программы типа навигаторов, карт местных и справочников по анклавам людей. Понятно?

— Жора, не тупи сверх необходимого. Я не дура, если ты ещё этого не понял. Перечисляю: ноут военный, навигатор местный, карты, справочники на дисках. Батарею питания на сколько брать?

— Не меньше, чем на шесть часов. Впрочем, чем больше, тем лучше. И ещё одну на два часа — резервную. И, если есть, то зарядник к ним от автомобильного прикуривателя. И питательный шнур для ноута такой же. Теперь связь. Отставить связь, про неё я в гараже узнаю, что лучше для нас будет.

Перевел взгляд на литовку.

— Ингеборге, тебе задание присмотреться к туристическому снаряжению: котлы, лучше каны, такие, чтобы одновременно на всех хватило готовки. Подсчитай всё сама. Плюс кружки, ложки, миски и прочее. Прикинь, что нужно будет в дороге на всех. Жидкость для растопки или сухой спирт, там. Примус брать или лучше паяльную лампу, наверное, но это лучше тоже у механика узнать. Фонарики, батарейки, пробор ночного видения и прочее. Список с ценами и ассортиментом мне к вечеру.

— А когда мы всё это будем делать, если в обед экзамен? — это Сажи опять голос подала.

— После экзамена. Отчет о ценах вечером. Письменно. На тебе Сажи всё мыльно-рыльное и прочая гигиена в дороге. Рассчитать на всех.

Поискал глазами, кто ещё не озадачен.

— Галя, ты должна отыскать каких-либо представителей России здесь, в Порто-Франко. Не может их тут не быть. Я другие представительства видел мельком по дороге. Не слышу ответа?

— Хорошо, — кивнула Антоненкова, — Принято к исполнению.

— Буля и Аля, вам узнать расписание в порту. Может нам удобнее будет на кораблике доплыть в эту самую Одессу, которая вроде тоже порт здесь. Зачем по степи тащиться, пыль глотать, если есть лучшее экологическое решение. Только так, чтобы нас с автобусом взяли. И сколько это будет стоить?

— А почему они вдвоем, когда все по одной? — обиделась Сажи.

— Потому, что они идут в порт, а вы будете крутить рок-н-ролл вокруг Овальной площади, в центре города. И если в порту кто-то попытается Бульку скрасть, то Альфия им выпишет им люлей.

Все засмеялись.

— Но, впрочем, это я так перестраховываюсь. Они девочки умные, по двести экю в час требовать не будут, — ехидничаю.

И, не снижая темпа, обращаюсь к Лупу.

— Катя, — та посмотрела на меня слегка обиженно. С утра перегладив все мои майки и шорты-слаксы, она, как вижу, надеялась, что я снова её с собой возьму. Понравилось ей со мной, в отрыве от коллектива, однако, — На тебе розыск палаток, матрасов и прочих спальных принадлежностей. Чем народ тут пользуется в степи, где это всё продаётся и сколько за них в экю хотят. Какое лучше, а какое — дешевле. Не бойся спрашивать и продавцов и покупателей. Думаю, кроме приезжих, типа нас, все остальные тут в курсе. Особый упор на местную промышленность. Ясно?

Кивает недовольно.

Кто следующий?

— Анфиса, на тебе всё на случай порванной одежды и обуви у всего отряда. Ты у нас спец в этом, и в дороге это будет твоим послушанием. Кроме того, загляни в аптеки, перепиши ценники. Спроси, что народ с собой в дорогу берет в обязательном порядке. А также не забыть йод, спирт, бинты, перекись... Этот набор ты, наверное, и так хорошо знаешь. Тоже список.

Она, молча, кивнула.

— Кто у нас ещё неозадаченный?

— Я, — звонко произнесла Наташа Синевич.

— На тебе узнавание цен и прочего, на счёт пожрать. Вода, и её расход на человека в сутки. И в чём её лучше всего брать. Цены, упаковка, консервы, крупы и тэ дэ и тэ пэ. Чай и запас кофе в зёрнах для кофемашины. Вечером все списки мне кладут на стол. Кто не выполнит, пойдет в Одессу пешком.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 24 число 5 месяца, среда, 10.12

В гараж к Олегу добрались с опозданием. Впрочем, не критичным. Так вышло. Вместо того, чтобы сразу пойти в сторону железнодорожной станции, мы двинулись в противоположном направлении к Овальной площади, где я на почте купил местную симку и вставил её в свой мобильник.

Теперь гуд.

Через пять минут подъехал вызванный мною по телефону красный джип-такси.

Я ещё вчера договорился с этим шотландским водятлом Фредом на эксклюзивное обслуживание за гарантированную тридцатку в день. Плюс двойной тариф, если рабочее время превысит двенадцать часов. Ехать или ждать — всё равно. Но не более двадцати четырех часов. Водитель всё же должен спать, хотя бы шесть часов в сутки.

И бензин — его проблема.

Через десять минут мы вылезали у ангара, с настежь раскрытой половинкой двери.

В проёме был виден, поднятый на подъемнике, наш автобус.

Оставив девочек в такси, я вошел в ангар.

Большие внедорожные колеса уже красовались на нужных местах автобуса новеньким блестящим протектором с ярко выраженными грунтозацепами.

Олег был там же и что-то увлеченно крутил под днищем.

— Ну, всё что обещал — сделал, — увидев меня, сказал он это вместо приветствия, — ТО полное, колёса все новые. Запаска только получилась одна. Ну, и протянул ходовую. С вас ещё двести. И можете катиться.

Чувствовалось, что мастер сильно не в духе.

— Олег, никуда мы катиться не будем, — ответил ему я, также, не здороваясь, — Не взяли нас в конвой. Так что будем делать из этого лимузина чуму Кэмэл-трофи.

— Особые пожелания заказчика будут? — встрепенулся автослесарь, чуя поживу.

— Будут, — подтвердил свои намерения, — В первую очередь — связь. Ближняя и дальняя.

— Это можно. Есть умелец. Игрушки ваши ставить будем?

— Нет, ваши, но без фанатизма по деньгам.

— Что ещё? — внимал Олег заказчику, вынимая из кармана блокнот.

— Багажник на крыше. Кенгурятник типа скотосбрасыватель. На нем лебедка с отбором мощности, а электрическую можно поставить на задний бампер. Лестница на крышу, шноркель. Выхлоп вывести на крышу. И вторую запаску обязательно. Внутри под потолком крючки под гамаки, на сколько мест получится, на столько и делать.

— Записал, — ответил Олег, — Но сразу так не скажу, во сколько это всё обойдется, особенно про радио.

— Скажи от минимума до максимума.

— От четырёх до шести тысяч экю где-то. Если за всё.

— Фю-фить, — присвистнул от удивления.

Однако, мастер, цены ломит, как лоха педального увидал в голодный год. В прошлый раз что-то всё в разы дешевле было.

— А без фанатизма?

— Около пяти, — парень видно твёрдо решил меня раздеть.

Я дал ему заранее написанную карточку.

— Вот мой телефон, местный, мобильный. Как будет что-то определенное — звони. И прежде, чем я дам добро — мне смету подробную на стол. Я, может, что-то и дешевле достану. А пока аванс и расчет по старому заказу.

И я протянул озадаченному Олегу семьсот экю в этих смешных пластиковых купюрах.

— Завтра заходи, эскиз покажу, — сказал Олег.

— Завтра не получится. Послезавтра. Но багажник на крыше можешь уже монтировать хоть сейчас. Бампера и кенгурятник тоже. Да, и смету не забудь, — последнюю фразу я говорил уже из ворот.

А сам подумал, что в следующий раз надо на расчет с Олегом Катю брать, что б она ему глазки строила.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 24 число 5 месяца, среда, 12.22

Охотников мы даже не искали. Они сами нашлись прямо перед мотелем "Арарат", где на гравийной площадке мыли и чистили салон лифтованного "нисан-патрол", переделанного в пикап и грамотно подготовленного к трофи-рейду.

Я как-то сразу исчислил, что это они, искомые. И не ошибся.

Саркис тремя минутами позже меня подвел к ним же. Знакомиться.

Вблизи охотники очень походили на негатив: дочерна загорелые, с выгоревшими добела бровями и ресницами. Оказались они братьями. Хансом ван Ритмеер и Клаасом ван Ритмеер. Было им уже хорошо за тридцать, но ещё не шестьдесят. А точнее никак не скажешь.

На Старой Земле они жили в Питермарицбурге, что в Драконовых горах Южной Африки. И были, естественно, бурами. Представителями народа, настолько оторвавшегося от Европы, что сами себя уже называют "белым племенем Африки", в которой им, с недавних пор, стало очень неуютно от оголтелого черного расизма.

В прошлой жизни они были также профессиональными охотниками на крупную дичь.

— А теперь обретаемся тут, — лаконично закончили они своё жизнеописание.

Не откладывая дело в долгий ящик, сразу же, по церемонии представления, я пригласил братьев крепко вдарить по холодному пиву. А то жарко нынче.

Братья стали отнекиваться, говоря, что у них тут ещё много работы с джипом. Но, когда я указал, что, как приглашающая сторона, я их угощаю и особо подчеркнул, что все расходы беру на себя, работа вдруг оказалась необязательной, и вообще вполне способна подождать до завтра. Такие вот выкрутасы оказались у хвалёной протестантской этики.

Не медля, всей компанией, переместились под крышу, подальше от палящего солнца.

В ресторане, подсели к столику, который уже оккупировали, ожидающие нас, девчата.

Первоначально я церемонно представил всех друг другу, добавляя каждому после имени слово "хантер", а каждой — "хантер оф Тайга оф Сибириан". Что, кстати, произвело на буров сильное впечатление. Все в мире знают, какое это "гиблое место" — Сибирь.

Потом махнул чернявой официантке, чтоб несла пиво.

Она и принесла, как договаривались с Саркисом, всем по литровой кружке любимого бурами сорта.

Братья восприняли подношение с восторгом и надолго присосались к емкостям.

Я пил не торопясь.

А Таня с Дюлей его, можно сказать, слегка лакали, как котята из блюдца.

Только буры утолили свою жажду первым литром, я вновь дал отмашку, и пустые кружки им моментально заменили на полные. А также принесли немудрящую закуску из местных морепродуктов.

Буры стали потреблять хмельной напиток уже более обстоятельно, без фанатизма, не забывая о закуси.

Моим девочкам новоземельные ракообразные чем-то не глянулись и снова мне пришлось подзывать официантку, чтобы она сама утрясла с ними вопрос предпочтений. Их предпочтением оказалось что-то, напоминающее жареные в гриле куриные крылышки, только размером больше индюшачьих раза в два. Птеродактиль, наверно, подумал я, вспомнив степных падальщиков, но девочкам решил ничего не говорить. Вдруг аппетит испорчу.

Сам ограничился ракообразными. Всё же мы тут не пешком, и если в дороге клапан припрёт, то до отеля, думаю, кишка по любому выдержит. А в кабаке гальюн обязательно должен быть, по определению.

Когда братья всосали в себя почти два литра, я понял, что пора их потрошить на информацию, иначе кроме пьяного лепета я ничего не получу за уже накрытую поляну.

Сказал девочкам, чтобы они срочно выдумали охотничьи вопросы.

Из-за того, что буры говорили по-английски с каким-то чудовищным акцентом, а девочки владели этим языком в разрезе "май нейм из..", "ай лиф ин Раша..." и "ай лав ю...", ну, может, чуть больше, мне пришлось быть на все стороны переводчиком, что никак не способствовало принятию мною пищи телесной. Просто было некогда, дай Бог пивасика хлебнуть в перерыве.

Время шло, пиво утекало, а девчонки всё мерялись с бурами калибрами, хвалились своими винтовками, и никак не выходили на нужный мне вопрос с дорогами.

Очень долго, почти пятнадцать минут обсуждали проблему дефицита на Новой Земле боеприпасов к классическому немецкому карабину "маузер" К98, которым владел Ханс. Насколько сам помню этот патрон и на Старой Земле для военных вроде выпускать прекратили . Чуть ли не с тех времен, когда ФРГ вошла в блок НАТО, где американцы всем навязали в стандарт свои боеприпасы. Но Ханс этот патрон упорно ставил выше всех остальных на Новой Земле.

Под видом перевода, рассказал бурам, как в понедельник мы убежали от гиены. И как нас спасла только скорость автобуса.

— Гиена серьезный зверь, — покачал головой Клаас, — Это вам не свинка. Если её сразу не убить, то она может таких дел натворить, что даже автомобиль не спасет. Сомнет, как банку пива.

И они снова увлеклись рассказом об убойных местах гиены и расстояниями, с которых её надо стрелять.

Слава Богу, что они обнадежили девчат тем, что мощи их русских винтовок вполне хватает для того, чтобы не только гиену, но и рогача уложить, если конечно знать, куда стрелять. И не обязательно бронебойными пулями.

Потом попросили бумагу и стали рисовать гиену, льваящера, рогача и антилоп — как длиннорогую, так и четырехрогую, в разных проекциях, а также помечать их убойные места.

У девчат горели глаза и всю эту информацию они активно всасывали, в отличие от пива. Было видно, что это всё им дико интересно. И я немного поуспокоился насчет бесполезно потраченного времени. Сам я охотиться на гиен не планировал даже в отдалённой перспективе.

Потом, перебив увлёкшихся девчат, спросил у буров, какое оружие лучше всего подходит для гиены. Чтоб насмерть, с гарантией. И быстро.

Ханс моментально ответил.

— Пулемёт.

— Какой пулемёт? — не сразу врубился я в тему.

— Да любой пулемёт. Лишь бы патронов было в боекомплекте не меньше полсотни, — он поковырял в ухе обкусанным ногтем и добавил, — Я на всякий случай всегда вожу в джипе МГ — сорок два дробь пятьдесят девять . Правда он под натовский трехлинейный патрон, но всё равно, как был надёжной "пилой Гитлера", так им и остался. Скорострельность в тысяча двести выстрелов в минуту остановит любого. Сколько бы ты ни весил. Хоть десять тонн.

— А если это будет ручной пулемёт Калашникова? — не унимался я.

— Я же сказал — любой пулемёт пойдет, даже тарахтелка Мадсена . Главное, бить в одно место.

— Просто сначала надо отстрелить этой чертовой гиене коленку, а потом уже не торопясь добивать, — встрял Клаас, — Это конечно неспортивно, но иногда просто другого выхода нет.

— Какую именно коленку, — пытала его заинтересованная Таня.

— Да любую, мисс, — ответил Ханс, — Главное, чтобы эта чертова гиена упала и не встала. Никто не может быстро бегать без коленки, — задорно смеётся.

— А в каком месте вы охотитесь? — спросила наконец-то Дюля по делу.

— В любом, — ответил Клаас, покачивая перед собой пустой кружкой, — Гиены водятся везде, где есть копытные. Любые копытные и жвачные, которые ходят стадами.

Намёк с кружкой понял влёт и снова засемафорил чернявой помощнице Саркиса, требуя повторить пивную порцию для ненасытных буров. Точнее уже строИть, с ударением на букву "И". Не зря же от этого выражения пошло название профессии "строитель". Да и интересно стало, а сколько буры вообще пива могут выдуть на халяву? Сколько им позволит протестантская этика?

— Но всё окончательно зависит от клиента, — добавил Ханс, — Где клиент захочет убивать гиену, туда мы его и отвезём. Гиена, как правило, хищник— одиночка, и исключительно редко сбивается в стаи. В сухой сезон практически никогда.

— Неужели вы так хорошо знаете окрестности города? — притворно удивился я, подначивая их на откровенность.

— Что там окрестности этого паршивого городишки, — возмутился Клаас, — Тут вокруг него уже приличной дичи не осталось, так обмылки одни.

— А куда же вы возите клиентов? — спросила Дюля.

— Вплоть до Меридианного хребта. Вот дальше мы не лазали, нет, сэр.

Вот он, момент истины. Пора включаться мне на ходу и полной скорости.

— Но если гиену можно убивать в любом месте, то в чём смысл вашего бизнеса для клиента? За что он платит?

— Да всё, как в африканском сафари, сэр, — ответил Ханс, — Найти зверя, подвести к нему клиента и подстраховать этого козла от неудачного выстрела. Но главное, всё же, не в этом. Понимаете, тут такая штука, что пока только мы с братом знаем эти места настолько хорошо, что сможем проехать по ним много-много миль, ни разу не уткнувшись в непроходимый овраг. И не наматывая по дурному спидометр, спешно отыскивая подходящий брод. В этой информации и есть главный смысл нашего бизнеса. Мы знаем как! Другие не знают.

— Любой маршрут? Реально? — начал я их серьезно подначивать, делая вид, что я им совсем не верю.

— Да, любой. До Меридианного хребта. Дальше — не возьмемся. Пока тот район не исследован нами достаточно. Кстати, тут позавчера к нам обращался один человек, и мы ему нарисовали карту, точнее не карту, а всего лишь кроки, но провели ему на этом плане маршрут от Меридианного хребта, по сильно пересечённой местности, до самой границы Американских Соединенных Штатов.

— Причем со всеми ориентирами, — вступил в рекламную компанию Клаас, — Без единого пересечения наезженными дорогами, мимо всех природных препятствий, и по необжитой территории. Вот так-то вот, мистер, — в его голосе звенела гордость.

— А места южнее орденских Баз, до Нью-Портсмута вы, наверное, не знаете? — пустил я новый провокационный вопросик.

— Знаем, как не знать, мы, как раз там начинали свои покатушки, но там не такая богатая охота. Так, на любителя. Там идёт резкое повышение от уровня моря, и трава там намного ниже, типа земной, много каменных осыпей, овраги, часто редкие рощи лиственные, и от этого крупных рогатых там нет. Соответственно нет и гиен. Есть там нечто типа земной косули. Но гиене её не догнать. А самим на эту косулю нет толку охотиться, если, за это же время, можно подстрелить поблизости от города четырехрогую антилопу и заработать на её мясе впятеро больше денег.

— И затратить втрое меньше солярки, — вставил Ханс свой резон.

— Не говоря уже о продовольствии для себя, — добавил Клаас.

— И сколько дорог там на юге?

— Три, — Ханс повернулся к брату, — Я не вру, Клаас?

— Нет, не врёшь, — поддержал его брат, — Одна, хорошо различимая, идёт к старому лагерю Чамберса , что орденские ребята часто используют для охоты. В смысле не для самой охоты а, как базу для ночёвки. Катаются они туда по выходным. В остальное время там пусто. Вторая дорога совсем заброшена, но она когда-то соединяла орденские Базы с Портсмутом почти напрямую. Раньше по ней активно катались южным маршрутом, но потом Ордену стало выгоднее всех переселенцев скопом прогонять через Порто-Франко.

У меня перед носом опять покачали пустой пивной кружкой.

Не успел кратко отсемафорить чернявой, как она уже моментально всё принесла. Уже выучила, что кому нести, и с какой скоростью.

— И? — намекнул я на продолжение банкета.

— От Порто-Франко Орден построил Южную дорогу, которая теперь идет по землям Евросоюза, огибая орденские территории со всеми их Базами в тот же валлийский Портсмут. В чём тут смысл, мистер, можете меня не пытать. Я всё равно этого не понимаю: мотать на ось вкругаля сотни миль, если есть прямой короткий путь.

— А третья дорога? — добивался я своего.

И братья, отсосавшись от кружек, затарахтели наперегонки.

— Да не дорога это там, мистер, а только направление. Сплошное бездорожье. Там плато поднимается довольно плоское.

— Плоское, это если с горами сравнивать, — вклинился Клаас, — А так там довольно изрезанная местность, оврагов и мелких быстрых речек хватает с каменюками.

— Да, сэр, на простом джипчике там местами не протолкнуться, нужна серьёзная машина. Специально подготовленная для такого рейда.

— И куда это направление ведёт? — почувствовал я поживу.

— Почти до Нью-Портсмута. Миль двадцать не доезжая до городского Пропускного пункта, выкатитесь прямо на Южный тракт, а там уже не заблудитесь.

— Если только направо не свернёте. Тогда вернётесь в Порто-Франко.

— А заброшенная дорога куда выходит?

— Да прямо на ту же Южную дорогу, только намного севернее.

— А на кого можно на этом плато поохотиться? — это я уже брякнул для конспирации, как Ленин с удочками.

— Лучше всего на горного медведя. Он не гризли, конечно, что-то типа гималайского по размеру. Но шкура у него хороша во все сезоны, кроме дождливого. Серая такая шкура, со стальным отливом. Красивый мех. Только тут его носить... Ни одного сезона холодного нет. Разве что на пол кинуть, для уюта.

— Только это не совсем медведь, но всё равно очень умный и хитрый зверь. Его тяжело обнаружить и подойти на выстрел. А человека он уже привык пугаться.

— Спасибо, просветили нас новичков. Кстати, а нам бы вы не могли нарисовать такой же подробный план этих дорог на юге. Всех трёх. До Нью-Портсмута, включительно.

— Не проблема, мистер, — сказал Клаас, — Только это будет вам стоить двести экю.

— Так дорого? — наиграно удивился я. Для меня такая информация была бесценной.

— Мистер, в этой бумаге главная стоимость будет даже не в наших талантах картографов, а в той информацией, которой мы обладаем. А вы — нет.

— Это же эксклюзивная услуга, — поддакнул Ханс.

— Хорошо, я согласен. Убедили. Двести, так двести. Когда вы можете нам нарисовать такой план. Только подробный. С легендами.

— Подробный?.. — задумался Клаас, — Думаю, дня за два.

— Да, — встрял Ханс, — Послезавтра, где-то к вечеру заходите. Всё будет готово.

— Только извините, мистер, — сказал строго Ханс, — Но у нас правило такое, за подобную работу мы берем деньги вперёд. Вдруг вы в последний момент передумаете, а мы уже расстарались? Другим же ваша карта не нужна будет.

— Не проблема, — сказал я, выкладывая на стол две карточки с цифрой 100, — По рукам?

— Лучше ещё по пиву, — ответили браться, пожимая по очереди мою кисть.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 24 число 5 месяца, среда, 15.00

На обед собрались в привычной уже нашей кают-компании в бигмачной у Эдди Мэрфи. Всем автобусом.

Там уже я, после спешного посещения общественного гальюна, оторвался на чизбургерах. Все же много пива практически без закуски доводят желудок до исступления. Я уже не говорю за мочевой пузырь...

Все остальные, за исключением Тани и Дюли, натрескавшихся птеродактилей у Саркиса, также активно поглощали ту же американскую дребедень.

Подумал о том, что обедать надо бы в другом месте, где лучше готовят, а таковых мест в городе должно быть немало, но удобство расположения бигмачной всё перевешивало. Да где бы ещё нам дали так вольготно проводить свои собрания.

Когда все откушали, спросил строгим голосом.

— Все подготовились к зачёту?

Нестройный хор положительных междометий был ответом.

— Тогда делаем так. Виду того, что, после того, как экзамен закончится, то во многих местах может закончиться рабочий день, вы все сейчас займетесь делами по пункту два намеченного вчера плана — сбору информации, а экзамен сдадите за ужином. Возражения есть?

Возражения тут же последовали.

— А мы уже настроились отвечать, — протянула Анфиса, — Книжки умные читали.

— Что, все готовились к экзамену по принципу трех "Зэ"? — спросил ехидно.

— Каких трёх "Зэ"? — переспросила Альфия.

— Знал. Здал. И забыл, — скормил ей старую студенческую хохму.

— Слово "сдал" пишется через букву "С", — наставительно произнесла грамотная Антоненкова.

— Охотно верю, — охотно согласился я, — Ты, наверное, раз такая грамотная, даже знаешь, к какой части речи относится слово "диван"?

— Конечно, знаю, — тут же откликнулась Галина, — Диван — это имя существительное.

— А вот и нет, — азартно и ехидно воскликнул я, — Диван это — место имения. Кто со мной не согласен того не будут иметь на диване.

— Да ну тебя, Жорик, — слегка возмутилась Лупу, — С тобой никогда не понять, серьезно ты говоришь или прикалываешься.

— Ну, вот, оплевали всем автобусом. И приколоться уже нельзя, — сокрушился я.

— Кстати, а что у нас с нашим автобусом? — поинтересовалась Анфиса.

— Автобус проходит капитальный рестайлинг и готовиться к путешествию вне нормальных дорог. Делают это профессионалы и их работа у меня на ежедневном контроле. Если же вас заботит салон, то он изменений не претерпит. Комфорт останется тот же.

И осмотрел подряд эти красивые лица, убеждаясь, что информация ими принята и осознана. По крайне мере так выглядит со стороны.

— Ещё вопросы? Нет вопросов? Хорошо, когда у матросов нет вопросов. Тогда всем удачи, а вечером подобьем бабки. Не забудьте, что нарытую вами информацию надо подавать в письменном виде.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 24 число 5 месяца, среда, 16:05

Сам-один, если не считать Фреда, съездил на орденское стрельбище за городским стадионом договариваться о возможности дрессировки моих "пионерок" по стрельбе и примитивной тактике, типа использований складок местности и тому подобное.

За такой левый тренаж "подосиновики" брали вполне по-божески. Единственным напрягом было то, что пришлось искать инструктора со знанием русского языка. Для большей доходчивости моих воспитуемых. А с русским языком у патрульных если не напряжёнка была, то дефицит его знания точно. Как правило, вербовали в орденский патруль бывших вояк из американцев, отслуживших уже, или в армии, или в корпусе морской пехоты. Меньшинство рекрутировалось или из бундесвера , или из ЦАХАЛА . Встречались и ветераны Французского иностранного легиона, но намного реже. Так что ребят с боевым опытом среди них было немало.

После моих настоятельных просьб, найти хоть кого-нибудь, они всё же вызвонили по мобильнику какого-то Доннермана из Израиля и передали мне трубку.

Я повторил тому свою просьбу.

Договорились встретиться через полчаса в кофейне на Овальной площади и там обсудить всё подробно.

Главное — сразу не отказался.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 24 число 5 месяца, среда, 16:40

Доннерман оказался целым стаф-сержант-майором, если судить по шевронам на рукаве. Большой начальник по американским меркам. Но самая соль состояла в том, что боевой подготовкой в НАТО занимаются именно сержанты, а офицер в роте это уже скорее канцелярская должность.

Был он крепок, здоров и высок. Почти на голову выше меня, хотя я со своим метр восемьдесят себя маленьким отнюдь не числю. А тут, такой "матерый человечище", как сказал бы злой дедушка Ленин.

И рука у него была широкая, сильная и мозолистая. Но жать ею мою кисть со всей дури, как некоторые здоровые дураки увлекаются, он при рукопожатии не стал. Это я ему в плюсик занес.

Познакомились. Его, как оказалось, Борисом кличут.

Сели за столик на улице. Заказали кофе.

Я себе лате.

Он — черный без сахара.

— Вот смотрю я на тебя, Боря, и вижу, что ты совсем не похож на Боруха, — начал я разговор с шутки юмора.

— А причем тут Борух? — вскинул он белёсыми бровями.

— Ну, ты же еврей, — утвердил я.

— Кто это тебе сказал? — удивился он натурально.

— Мужики на стрельбище вызванивали мне конкретного чела из Израиловки, который по-русски ботает .

— Ботаю я по-русски, потому, как это у меня родной язык. Ему меня мама научила. Да и сам из себя я весь русский из центральной России. Тверские мы. Русее не бывает. Так-то вот. Кстати, я тут единственный правильный русский на всю округу в этом Патруле, — сделал он ударение на слово "правильный", — Хотя, попал сюда действительно из Палестины с еврейским паспортом.

— ???

— Жена — еврейка не роскошь, а средство передвижения, — ответил он на мой невысказанный вопрос старой шуткой.

— А?

— Фамилия её. Так легче было израильское гражданство получить, — предварил он не высказанный мною вопрос.

— И сюда ты с ней же?

— Не-а, она, как раз в Израиле осталась. А мне там было слишком жарко. Не мой климат.

— Ага, а тут в самый раз, да? — меня реально улыбнуло.

— А куда теперь уже денешься с подводной лодки? Раньше надо было думать. Там, за ленточкой.

— И как же ты смог тут в начальники выбиться? Русских, насколько понял, не особо тут жалуют.

— А я блатной. По личной, так сказать, просьбе высокого еврейского начальства. К тому же я по паспорту — еврей. Меня на Новой Земле фактически спрятали от разных "правозащитников", специализирующихся на секторе Газа. И в Патруль тутошний начальником я сразу пришел. С зачётом моего российского звания старшины милиции, конвертированного в израильское звание "Рав Самаль полиции", аттестовали меня уже здесь на стаф-сержанта. Чуть позже и майора подвесили. Был бы прапором — стал бы ворентом . Изначально так в контракте было оговорено. Ещё ТАМ. В Израиле.

— А по деньгам?

— Небо и земля. Любой мой патрульный за староземельную зарплату служить уже не будет.

— Ты всё время, тут, в Порто-Франко, служишь?

— Да нет, пару месяцев на Мысу чалился с южной стороны Залива. Нас туда — к наглосаксам, в командировки гоняют по ротации, как на ТОЙ земле в Чечню.

— А, там всё также как и в Чечне? — поинтересовался походя.

— Даже хуже, — отмахнулся он.

— А что, бывает и хуже? — тут уж удивился.

— Ещё как бывает, — утвердил сержант.

— А в русских землях был? ЗДЕСЬ, я имею в виду.

— Был, конечно.

— И как там?

— Как в Польше, — ответил Доннерман загадочной фразой.

— Не понял?

— В Польше, у кого больше, тот и пан. Что тут понимать? — пояснил он шуткой юмора, демонстрируя крепкие зубы.

— Ну, а если серьёзно, -настаивал я на делёжке информацией.

— Серьёзно... — Борис почесал затылок, затем огладил его, — Если парой слов, то в Московском протекторате голимые девяностые, разве что такого оголтелого бандитизма нет, зато есть ментовской беспредел, а под Русской армией — социализм, как при НЭПе . Мелкому частнику ещё дают подышать, а крупное всё у государства. Но рынок у них там, не распределение пайковое.

— Дела... Твою же мать. А нормальных мест тут что? Совсем нет? Девяностых я уже нахлебался до рвоты, и социализм также никаких приятных ассоциаций не вызывает.

Просто огорошил он меня.

— Почему нет? В Евросоюзе народ неплохо устроился, когда ТУТ про свою толерастию и прочий мультикультурализм забыл. Вспомнил, как самим работать надо. В Американских Штатах безопасно настолько, что даже оружие не только под запретом ношения, как здесь, гражданам даже строго воспрещено держать его и дома, все обязаны сдавать его на хранение в специальные арсеналы. Не бесплатно, разумеется. У пиндосов же свободно, значит — бесплатно. Фри, одним словом. Выдают там оружие только на выезд. Негров там полно, а вот велфера нет совсем. Все вкалывают, чтобы пожрать. Там за хулиганку срок начинается от двадцати лет, не говоря уже о чём-то серьёзнее. В Конфедерации так просто рай для белого человека, причем желательно протестанта. Католики с южных штатов тут с французами живут. В Техасе — фронтир и постоянные стычки с бандами латинос , а рулят там сумасшедшие проповедники: горцы, мормоны и прочите сектанты. Видал таких по телевизору?

Я поддакнул, подтверждая.

— И живьем тоже случалось наблюдать эти пляски с микрофоном по сцене. Правда, под хороший спиричуалс , что примиряло.

Борис отпил глоток кофе и продолжил.

— Но везде, Жора, тут капитализм, с более или менее человеческим лицом. Я имею в виду земли на север от Залива. Вот англы со скотами и айришами на своих островах пьют по-черному, со скуки. Наверное, оттого, что у них тут республики, — Борис усмехнулся, — А вот у валлийцев на континенте наоборот — княжество. В Бразилии вроде неплохо и весело, хотя и привычно бедно. Про Китай умолчу, ты туда не поедешь. А за Китаем на север — Сербия. Страна новая, как там живут — никто не знает пока, кроме того, что к русским относятся хорошо. Это север. А вот южнее Залива, всё намного хуже. Дикость, варварство, антисанитария, феодализм, государственный бандитизм помноженный на бандитизм клановый. Официальное рабство. Там только Чечня, то бишь — Ичкерийский имамат, размером со все русские земли вместе взятые. А главное в том, что все, якобы ТАМ уничтоженные федералами амиры , ТУТ живут, цветут и пахнут. И хорошо себя чувствуют. Даже те, кто ТАМ официально сдох на зоне, мотая пожизненный срок. Вот такие пироги с котятами. Головы своей я тебе, Жора, не приставлю. Сам думай, куда тебе податься.

— Борь, у меня положение, вроде, как об стену убиться, — вынул сигарету и закурил, — Понимаешь, программа — минимум: доставить в русский анклав дюжину сопливых девчат, что висят на моей шее и ответственности. Только потом — свободен. А это другой конец континента. Чуйка в копчик бьет, что варианты возможны очень плохие. А я один их всех не обороню. Меня просто не хватит на все стороны. Да и не Рембо я ни разу, а матросик с Северного флота, которым и был-то целых пятнадцать лет назад.

— А так по жизни ты кем был ТАМ? — поинтересовался сержант.

— Политтехнолог я. Кандидат политических наук. Доктор философии, если по местному.

— Да, парень, ты попал, — Доннерман это слово характерно так растянул, видно, что в удовольствие, — Конкретно попал. Тут тебе не там. Работы по специальности для тебя нигде нет. Тут к своим и то ещё добраться надо. А бывает такое, что на этих дорогах и вооруженные конвои с бронетехникой пропадают. Дам один бесплатный совет: выбирай конвой, который охраняет либо Русская армия, либо конфедераты. Ещё ни разу не было, чтобы они свой конвой бросили.

— А остальные?

— Бывали разные варианты, — съехал сержант с темы, — Но с русскими и конфедератами ты можешь быть спокоен хотя бы за то, что сначала умрут они, и только потом ты.

— Получается, что в плен тут вообще не берут? И выкупа не требуют?

Невесёлая информация, скажем так, мягко.

— Выкуп поначалу требовали, да только получали свинцом. Нынче же все бандиты знают, что выкупа не будет. Никогда. Только, и без этого, плен у бандитов хуже смерти, потому, как людей они ловят специально для продажи в рабство на юг Залива или наркобаронам в дельту Амазонки. Последнее — самое плохое. Больше года в том климате редко кто протягивает. Гитлеровские лагеря второй мировой по сравнению с ними — пионерский лагерь "Артек" .

Внезапно захотелось выпить. Водки. И срочно.

— Ты, Боря, как знаешь, а мне после всего, что ты тут наговорил, стопарик водочки точно требуется. Для равновесия. Поддерживаешь?

— Разве, что по песярику.

Позвали официантку, заказали триста грамм водки и закуски соленой и сочной, что есть.

— Так это все твои проблемы? — Борис вперил в меня твердый взгляд.

— Главная, — ответил я, не уворачиваясь от его гляделок.

— А побочные? — Доннерман все хотел меня переглядеть.

— Из побочных одну я уже решил, а вторая в том, что кроме двоих, никто из одиннадцати девчат стрелять не умеет. Надо научить. Причем научить быстро, за несколько дней. Пока нам автобус в аппарат для кэмэл-трофи переделывают.

— И для этого нужен я, — догадался сержант.

— Так точно, — ответил ему по-военному. Просто само вырвалось.

— Ты сам-то кто по воинскому званию? — заинтересовался Доннерман, зацепившись за последнюю мою фразу.

— Старшина второй статьи. По сухопутному, младший сержант.

— И что сам не сможешь их с "калашом" обращаться научить? Не поверю, — подпустил Борис ехидца..

— Понимаешь, Боря, тут какое дело. Я для них, по жизни, Жора-пиарщик. Лицо гражданской национальности. Сугубо. И в этой области я непререкаемый для них авторитет. А вот с военкой...

Развёл руками, и после паузы продолжил.

— Да и отношения у нас не те, чтобы мне их, как духов гонять. А гонять надо, иначе ничего не получиться. Тут нужен зубробизон, армейский, зримый, незнакомый, в форме, чтобы из инструктора пёрла моща и давила любые попытки сопротивления на корню. Я за это готов заплатить.

— Сколько? — тут же спросил сержант, ни на каплю не поведшись на мою лесть.

— Я местных расценок не знаю, — слукавил, конечно, но мне нужно было его согласие, а не торг за пару экю, — Называй свою цену.

— Нууууу... — поискал Борис искомую цену на потолке, — Стольник в день, за десять часов занятий, плюс обед за счет заказчика, — и упер взгляд мне в переносицу.

Есть! Вау! Согласился! Хотя цену, собака, утроил. Ребятки со стрельбища просили по сороковнику в день, максимум.

— Согласен, — тут же ответил ему.

— Что за контингент? — уже по-деловому спросил Доннерман.

Я глубоко вздохнул, вдохнул глубоко, и ответил, боясь сорвать вроде уже заключённую сделку.

— Фотомодели.

— Кто, бля!!!??? — Доннерман от неожиданности поперхнулся.

— Конечно, бл...ди. Фотомодели — реклама, промоушен, эскорт.

— Оху...ть! Ты мне предлагаешь за пару дней сделать из этих... Ну, кто там у вас на высоких каблуках в телевизоре ходит ногой от бедра? За пару дней сделать из них Мэри-Сью !? Старик, я погорячился и слишком мало запросил.

— Слово сказано, — тут уже упёрся я, так как все же я не дойная корова. Ещё чуть-чуть цену приподнять и дешевле будет переводчика нанять в пару к инструктору.

— Да, млядь, слово сказано! — насупился сержант, — Но если бы я раньше это знал, ни за что бы не подписался на такую авантюру.

И тут он смачно впечатал правый кулак в левую ладонь.

На счастье тут нам и водку принесли.

Я сразу разлил по сто.

— Обмоем контракт?— спросил, как ни в чем не бывало.

— А что ещё с тобой делать? Девочек-то твоих жалко. Пропадут не за грош с таким опекуном.

Мы чокнулись по-русски и залпом влили хорошую холодную водку сразу в пищеводы.

— Хорошо пошла, как сплетня по деревне, — прокомментировал Боря и смачно закусил солёной помидоркой.

В общем одним графинчиком не обошлись, зато мы обо всем договорились, к обоюдному удовольствию.

Борис берёт на службе несколько накопленных отгулов и обучает девчат на орденском стрельбище. Стрельбище оплачивается отдельно.

Я обязан дать отмашку, как только девчата будут обмундированы соответственно для занятий на полигоне.

— А где взять униформу для них, чтобы не дорого.

— Да хоть у нас второго срока, выкупить со склада. Зачем новьё рвать на занятиях. И пока кедами можно обойтись, вместо берцев. А чем они у тебя вооружены?

— Наганами, — тут же ответил на голубом глазу.

— Жор, я тебя серьезно спросил, — Борис слегка набычился так, для проформы.

— Я серьезно и ответил, — спокойно высказался по теме.

Боря взвился.

— Не, мля, я так не играю. Я думал у тебя всё по взрослому, а тут, гламур какой-то с антиквариатом.

— Борь, так получилось, — развёл я руками, — Конфликт у меня на Базе вышел с начальницей. Вот она и не дала нам развернуться с покупками. Завтра я туда сгоняю за "калашами" и всё будет в порядке.

— Ну, тады, ой, — сказал сержант, — Разливай остаток.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 24 число 5 месяца, среда, 17:50

Время, оставшееся до ужина, я потратил на посещение на Овальной площади книжного магазина Того, что был напротив кофейни.

Магазин меня откровенно порадовал. Внутри он был намного больше, чем снаружи. И издания были там практически на всех языках. Я вообще люблю не торопясь в книжных покопаться. Вроде и отдых от забот, в то же время и при деле.

Книгами из-за ленточки я особенно не заморачивался, хотя не удержался и порылся в них с полчаса. А так, не до них мне пока, хотя они и были тут на удивление дёшевы. Намного дешевле, чем в Москве, уж точно. Ну да, здесь же магазинная сеть стопроцентную надбавку за продажу книги не берет, наверное. Да и сетей, скорее всего, нет, и долго ещё не будет к нашему счастью.

Для слабо мерцающего вдалеке досуга приобрёл только роман Андрея Круза "У великой реки" . Обложка красочная привлекла, да и вообще всякую эльфятину люблю. Прочитал по своему обыкновению пару абзацев на выбор — понравилось. Будет свободное время — обязательно почитаю. Должен же я иметь человеческий отдых?

Спросил у продавщицы.

— Это уже местный автор?

— Нет, пока всё из-за ленточки, — ответила та, улыбаясь по-американски, одними зубами, — Там эта книга ещё только в плане издательства, а у нас уже вышла. Все новинки у нас, как правило, быстрее выходят.

Поглядел на выходные данные. Точно. Издательство "Rusprint". Порто-Франко. 022 год. Тираж 4000 экз.

— Для Новой Земли это большой тираж, — пояснили мне из-за прилавка, — Половина сразу же в русские земли уходит. Из типографии. Потом ещё по и почте заказывают. Что-то тут расходится. Сейчас торговля вялая, а вот перед сезоном дождей у нас очереди стоят.

И, видя моё удивление, пояснила.

— Дожди идут почти три месяца. Переселенцев в это время нет. Деловая жизнь замирает. Вот люди и затариваются чтивом заранее, чтобы не скучать.

— Вы тоже в сезон дождей не работаете?

— Мы-то как раз работаем. Только не всем покупателям нравится ходить сюда в дикий ливень.

Местная полиграфическая продукция была на высоте и произвела впечатление. Несколько больших по формату фотоальбомов с видами местных животных и пейзажами Новой Земли были шикарны, поразили качеством мелованной бумаги, фотографий, изготовления и цветопередачи — мастера делали, но, как бы это мягче сказать, издания эти были в западной традиции красочны и очень поверхностны по содержанию. Ничего нового, чтобы не содержалось уже в "Памятке переселенца" с её убогими картинками, там не было. Так что их можно было рассматривать лишь в качестве цветных иллюстраций к ней.

А вот красочных календарей я тут не увидел. Как и отрывных численников.

Орденский журнал "Географ Нового Мира" был немного качественней по информации, причем выходил он сразу на лазерных дисках, в которых можно было интерактивно настроить текст на любой язык, в том числе и русский. Я сразу закупил сразу все наличные выпуски. А шоб було. Потом всё внимательно рассмотрим. Информации лишней не бывает.

Софт местный тоже наличествовал. Даже в некотором ассортименте. Хитом была местная система "виндоуз" на базе XP, называлась — Winda-NW 01, где NW, наверное, должно было означать 'Новая Земля' или 'Новый мир'. Также для любителей наличествовала "полуось" . Обе настроенные уже на местное время и местный календарь. А вот "Макинтоша" с "Линуксом" не было. Вернее последний, как объяснили, был, но вот сегодня в наличии его не оказалось — на сей продукт тут реальный спрос.

"Винду" я приобрел довольно дёшево — за одиннадцать с половиной экю. Если Роза такую же купит, то тоже не пропадет. Куда-нибудь пристроим.

Разорился также на интерактивную 3D карту Нового Мира — NewWorldViewer, называлась. Вот это всегда пригодится, тем более, что на ней и масштаб менять было можно, вплоть до топографического. Правда, не везде. Зато метки свои можно было ставить и сортировать их по надобности. Но белых пятен на этой карте — мама не горюй! Земля — век восемнадцатый, если не шестнадцатый. Местного Колумба тут ещё точно не было, что вообще-то странно.

Все покупки мои мне продемонстрировали на магазинном компьютере и потом завернули в упаковочную бумагу и завязали бумажным шпагатом. Вот так, винтажненько, знаете ли. И заодно суперэкологично.

После книжного магазина, заходить в соседний "Ekectronic & Comruter Store" уже не стал. Вроде всё, что мне нужно, взял. Остальное — забота Розы.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 24 число 5 месяца, среда, 18:37

По дороге в отель заглянул в закрывающийся уже маленький обувной магазинчик, фактически лавку, и купил там себе китайские кеды. Как сказали, уже местного производства. Даром. За 2 экю 10 центов. Но на вид они вполне похожи на те кеды, что я носил в детстве.

Там ещё продавались шикарные пластиковые надувные матрасы, американские, из-за ленточки. Дорогие. Но я ещё по прошлой жизни знал, что такие лежаки точно вписывались в габариты двухместной палатки. Подумав о собственном комфорте в пампасах, (палатки всё равно придется покупать), прихватил и его. Вместе с ножной помпой — лягушкой.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 24 число 5 месяца, среда, 19:22

— ...таким образом, местный год составляет четыреста сорок суток, которые разделили на одиннадцать месяцев по сорок дней. День, соответственно, делится на тридцать часов. Двадцать девять стандартных по шестьдесят минут и последний час протяженностью семьдесят две минуты, — тарабанила Наташа, как по писанному. Привыкла, однако, девочка быть отличницей. Чувствуется.

Тут ожил мой телефон, проиграв мне первую фразу арии "Если красавица склонна к измене...".

— Одну минуту, — извинился я перед Наташей.

Звонил Борис Доннерман, сообщал, что он обо всём договорился, и я могу подъехать выкупить униформу. Куртки, шаровары, майки, кепи, ремни, разгрузки они для нас подготовили. Двенадцать полных комплектов. Всё целое, без прорех, не ношеное. Строго по заявленным размерам. Всё из-за ленточки поставлено. Но старого британского образца. Точнее того, который старее старого. Да хоть суперстарого, мне это монопенисуально, как говорят врачи, цена уж больно привлекательная.

— Можно ещё и берцы подобрать, только это действительное БэУ. — закончил Доннерман свои негоции.

— Да, ну, Борь, они, небось, ногами солдатскими насмерть провоняли. Кедами обойдутся. С утра сразу закупят, — ответил ему я, — Сейчас шофера пришлю. Уточни цену вопроса.

— Штука за всё, — выкатил Доннерман цену.

— Штука, так штука. Жди, — закончил я разговор.

Попросил девочек позвать Фреди из такси.

Вручил тому конверт, с десятью пластиковыми сотками орденского банка и адресом, куда ехать и кому отдать. На словах сказал, что в обмен привезти.

Отпустив Фреда, вернул свое внимание девочкам.

— Продолжаем. Садись Наташа, — та, пока у меня шел шмоточный базар с Доннерманом, всё так и продолжала стоять, как на уроке, — Это пять. Надо тебя будет особо поощрить за такие глубокие знания. Это всем понятно? Вот и не кукситесь. Кто плохо ответит сегодня, будет каждый приём пищи сдавать зачет. И завтракать в ужин. Теперь Буля продолжит.

— Нууу... — Буля наморщила лобик, и скосила глаза на Альфию.

Та пожала плечами.

Айзатуллина отвернулась от неё и выпалила.

— Со временами года тут сущее безобразие. Три месяца зима, остальное — лето. Зимой сплошные дожди. Лето жаркое без дождей. И месяцев в году всего одиннадцать. Зато по сорок дней. Как тут Новый год справлять я ума не приложу. Совсем непонятно, когда оливье трескать.

— Садись, Буль, неплохо. Сажи, теперь тебе отвечать: а почему месяц тут сорок дней?

— Это, Жора, всё от луны зависит, — поднялась красивая чеченка, глядя на меня с вызовом, — На земле Луна вокруг Земли крутиться за двадцать восемь дней, а тут — за сорок. Лунный календарь тут, а не солнечный.

— Вел, вел, вел. Садись, Сажи, просто отлично.

А сам подумал про то, что у всех девчат, возможно, поголовно наступит дисфункция и когда ещё они перестроятся на местный лунный цикл овуляции неизвестно.

— Теперь, Альфия, продолжай про дождливый сезон.

— В дождливые месяцы вся жизнь на Новой Земле замирает и все сидят по домам. Постоянно льет сильный дождь с ветром, а в море — шторма. Температура воздуха падает до плюс десяти по Цельсию. Практически все работы, не связанные с жизнеобеспечением людей, замирают. На многих территориях в это время запрещено ездить по дорогам на колесном и гусеничном транспорте. Чтобы не разбить их. В смысле — дороги. Железная дорога, там, где она есть, работает круглогодично. Авиация в этот сезон не летает. Смертники кончились. В настоящий момент дожди окончательно закончились два месяца назад и впереди у нас пять с половиной месяцев великой суши.

— Молодец, — констатировал я, — Также достойна награды.

— Ой, Жора, да ты всё только обещаешь, — нагло ухмыльнулась мищера прекрасно очерченными губами.

— Ладно, ладно. Ты у меня как-нибудь допросишься — примерно накажу.

— Никак будет сеанс садо-мазо , правда что ль?— её глазки загорелись предерзостно.

— Садись, садо-мазо. Лучше расскажи про порт. Есть морской маршрут до Одессы?

Альфия села и снова встала.

— Корабли до Одессы есть и ходят регулярно. Автобус перевезти, закрепленный на палубе, не проблема. Стоит это около тысячи экю. У всех по-разному, но чуть больше или чуть меньше, все цены вокруг этой тысячи и вертятся. Но, вот больше шести пассажиров никто не берёт. Мы всех опросили. Просто ни у кого нет мест больше. Корабли маленькие. Так что не судьба нам морем плыть. А жаль.

И неожиданно для всех громко запела.

— Ах, белый пароход гудка тревожный бас крик чаек за кормой сиянье синих глаз. Ах, белый теплоход бегущая вода уносишь ты меня ...

— Садись, садись, — перебил я её, — Потом споёшь. Спасибо, вам Аля и Буля, за хорошо выполненное задание от всего отряда. Так... — поискал глазами будущую жертву. — Теперь Галя Антоненкова отчитается в своём походе в Русское представительство.

Галя встала и неожиданно разразилась крайне эмоциональной филиппикой.

— Козлы они там все. Так и норовят, на халяву, за жопу подержаться.

Грохнул весь автобус. Рыданиями просто.

— Что все разом? — спросил, утирая слезы.

— Нет, все только взглядом раздевали, а руками лапал меня только козёл Крамаров, который от Москвы за иммигрантов отвечает. В своем кабинете.

— И что ты ему сделала за такое кощунство? Убила, небось, на месте?

Галя довольно улыбнулась.

— Зачем мне на себя срок вешать? Я просто нечаянно ему шпилькой на ногу наступила, когда он второй раз попытался мне под юбку залезть.

— Ну а дело-то сделала? Или только тискалась?

— Да туда и ходить было бесполезно, — махнула Галя рукой, — Разве что дали бесплатно подробную карту русских земель, да пару буклетов рекламных, типа "Россия — родина слонов".

Все опять заржали.

— А что ржете, — обиделась Антоненкова, выкладывая буклеты на стол, — У них там полная феодальная раздробленность, и непонятная конфедерация, хотя Русские земли и считаются на Новой Земле самым развитым промышленным районом.

— Так что нам всем теперь на фабрику идти хрячить? За орден Сутулого с закруткой на спине? — протянула озадаченная Альфия, — Мне такое не нравится.

— Зачем так сразу? — оглянулась на неё Антоненкова, — Есть варианты. Я после этого козла Крамарова, расспросила подробно местную мымру очкастую, после того, как на этого козла начальству нажаловалась, а та меня успокаивала валерьянкой. Потому, как этот ментовской полковник красномордый — начальник ихний, хоть и принес мне извинения за козла Крамарова, но по глазам его было видно, что, будь его воля, он бы меня сразу на своём столе разложил. Слюну на меня он пустил точно, длинную и тягучую.

Галя сделала перевыдох, отпила их кружки и продолжила.

— Так вот, бабоньки, с нашими привычками жить нам нормально можно будет только в Одессе. У Русской армии везде и на всё допуск на пропуск и к пропуску запуск. Демидовск этот знаменитый — посёлок заводской типа моей Верхней Пышмы. У нас там тоже самый крупный в Европе медный комбинат и жизнь там, если бы не Ёбург рядом — со скуки вешайся. А в Москве местной — полный ментовской беспредел. И ментов там, как на первомайской демонстрации профсоюзников. К тому же все богатые Буратинки селятся именно в Новой Одессе. И культурная жизнь там, в наличии: бары, рестораны, ночные клубы, сауны... Даже варьете со стриптизом есть. И море рядом. Значит и яхты будут.

— Про доставку нашу туда спросила? — это уже Ингеборге включилась.

— Спросила, а что толку? Послали саму договариваться к конвойным. Либо бесплатное место в автобусе орденском организуют, но его надо ждать.

— Видела я этот автобус, — вскочила Лупу, — По сравнению с нашим "путанабусом", это полное уёбище. Это грузовик — вахтовка, а не автобус. Пусть на таком бандеровки катаются.

— Так, всё, всё... Тихо, — призвал я "пионерок" к порядку, — Садитесь. Галя — молодец. Заслужила награду. Возьми с полки пирожок.

— Какой пирожок? Где? — посмотрела на меня Антоненкова непонимающими глазами.

— У Мэрфи, конечно, — ответила за меня Роза, — Любой на выбор.

— Сама такая, — ответила ей Галя и села, надувшись.

Блин, во что я вляпался? Мне теперь каждый день такой базар разруливать? Надо срочно делать из "пионерок", как минимум, гёрлскаутов . Да что б с дисциплиной армейской.

— Тихо всем. Ещё объявление есть. Одно, но для всех.

Я посмотрел на девчат, так, перебежкой с лица на лицо. Вот так бы и смотрел на красавиц и наслаждаясь эстетически. Грешен, люблю, когда меня окружают красивые лица.

— Так, девоньки, все листочки с ценами и прочими заданиями сдать Ингеборге, которая с этого дня, назначается баталёром нашего отряда. Все хозяйственные вопросы к ней. Общая касса отряда будет у неё. Завтра мы с ней едем на базу "Россия". Вдвоем.

— Почему вдвоем? — моментом взревновала Роза.

— Нашу кассу пропивать, — хихикает Буля.

— Потому что общая касса у неё в руках, — отвечаю, — А не у меня. Едем мы закупать на всех автоматы. Ибо без них тут просто никуда. И патроны к ним тоже надо купить. И цены на всё сравнить. После того, как подобьем бабки по ценам здесь и на Базах, докупим остальное снаряжение. Где дешевле. Итого: сдаем все по тысяче.

Прокатился легкий гул.

— Если думаете, что это много, то можете вместе с Ингеборге поучаствовать завтра в увлекательном сравнении цен, тех, что вы собрали и тех, что мы с Базы привезем. Оружие на Базах самое дешевое в этом мире. В местных оружейных магазинах, а их всего-то два на весь город, сразу наценка экю в двести, как минимум. Типа, налог на тех, кто крепок задним умом. Я, кстати, тоже тысячу сдаю, не смотря на то, что один несу расходы по переоборудованию автобуса. А там не на одну тысячу экю работы.

Подождал, пока "пионерки" утихнут и добавил.

— Сейчас Фреди униформу принесёт. Будете её подгонять под себя. Предупреждаю сразу, ушивать только в длину и в верхней части попы, до косточки бедерной. В смысле до сустава. Шаровары должны быть свободными и не стеснять движений. Кстати можете использовать пионерские галстуки, как защиту рта и носа от пыли. Завтра все, кроме нас с Ингеборге, идут на стрельбище, где будут заниматься с инструктором.

— Зачем? — подала голос Анфиса.

— Стрелять учиться, — догадалась Бисянка.

— А кто инструктор? — поинтересовалась Дюлекан.

— Штаб-сержант-майор Борис Доннерман. Большой человек, во всех смыслах.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 24 число 5 месяца, среда, 27:15

Ближе к ночи ко мне в номер решительно впёрлась Роза с толстым ноутбуком наперевес. Нагло турнула из комнаты Ингеборге, которая со мной увлеченно занималась подсчётами денег и вещей для экспедиции, заявив, что она — Роза, как верная любимая жена, пришла исполнить свой супружеский долг.

И, что самое странное, Ингеборге тут же испарилась. Вот была — и нету.

Что оставалось мне делать?

Разве, что лениво так, через губу, бросить "товарищу Кайфоломову".

— Исполняй, раз пришла.

А чтоб не зазнавалась.

День четвертый

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 09:15

До Базы "Россия" добрались с максимально возможным комфортом.

В принципе мы с Ингеборге собирались ехать сюда, как порядочные, поездом, а получилось на такси. Всё на том же красном джипе-чероки.

Ну, да. "Наши люди в булочную на такси не ездят".

А кто вам сказал, что я ваш?

Такси забрало меня с Прускайте утречком у "Ковчега", где мы передавали бразды правления Доннерману. Точнее договаривался я с таксистом ещё вчера вечером, и планировал всего лишь прозаично добраться на нём до местного железнодорожного вокзала. Но Фреди — наш водятел, как только услышал, что мы собрались пользоваться местной "зализницей" , остановил машину, повернулся к нам и демонстративно покрутил пальцем у виска.

— Оно вам надо, — пояснил он свой жест, — Один билет в один конец до "Северной Америки" на этом кустарном бронепоезде, — он ткнул пальцем в сторону поезда, который в конце улицы нависал над платформой, действительно ощетинившись стволами, — Стоит пятьдесят экю с носа. Четыре часа трястись на жёстком фанерном сидении. Дальше ехать — ещё дороже. Ты считать умеешь, — пихнул он меня в бок своим кулаком, поросшим рыжими волосами.

— Умею, — огрызнулся я, — Туда и обратно двести на двоих выйдет.

— Вот-вот, — наставительно произнёс Фред, уставив указательный палец в потолок авто, — А мне ты сколько платишь?

— Тридцать в день.

— А сколько тебе обойдется арендовать меня на целые сутки? — спросил он с ехидцей в голосе.

Я прикинул тарифы нашего договора и слегка поплыл, обалдевая.

— Девяносто экю, с учётом сверхурочных, — сказал я задумчиво, понимая, что таксист во всем прав, а я опять упорол косяка.

— Вы, русские, всё же хреновые бизнесмены. Медленно соображаете. Девяносто экю плюс десятка вашего расхода на мой ночлег. Итого у вас сто экю прямой экономии. Считай — прибыли. Так, как питаюсь я за свой счет.

Фред просто упивался своим культуртрегерством над униженными восточными варварами.

А ху-ху тебе не хо-хо? — подумал я, обижаясь.

— Слушай, Фреди, — опередила меня Ингеборге, подав реплику с заднего дивана, — Если ты такой умный, то почему ты такой бедный.

— Я не бедный? — моментально возмутился Фред, — У меня свое дело есть!

— Вот этот пожарный драндулет и есть твой бизнес? — издевательски протянула Прускайте.

— Да, — гордо вскинул Фред подбородок, — Я ни на кого не работаю. Я сам себе босс. К тому же я единственное такси в Порто-Франко!

— Ну, согласись, что, по крайней мере, именно мы тебя пока нанимаем на работу, а не ты нас, — вставил я свои пять копеек, добивая его самомнение.

Лицо Фреда выглядело малость озадачено. Даже рыжие бакенбарды растопощились больше обычного.

— Так вас везти на вокзал? — наконец подал он голос, — Я, конечно, ничего не понимаю, но, думаю, что богатые люди имеют право на причуды.

Вот шотландская морда, восхитился я. Настоящий американец давно бы уже пребывал в длительном ступоре.

— Нет, Фреди, тут мы, как раз согласимся с твоим предложением и поедем на базу "Россия" на твоей машине. Если ты не возражаешь, конечно.

— Я возражаю? — снова возмутился Фред, одновременно поворачивая ключ зажигания и выворачивая руль, — Что б Фредерик Твид возражал против того, что сам же и предложил. Такого ещё не было.

— Тогда давай заскочим в "Арарат". Ещё одно дело по дороге сделаем, — предложил я.

В "Арарате" мы заставили не совсем проснувшегося Саркиса по-быстрому набросать записку Араму, раз такая оказия состоялась, и выкатились из города, разбирая оружие из распечатанных сумок.

Фред оказался вооружен тривиальным американским карабином М4, в гражданской версии, которая стреляет одиночными или короткими очередями по три патрона. Зато на его пояс легла узкая желтая кобура с большими буквами US в круге, тиснеными на клапане. Из кобуры открыто торчала солидная рукоятка "кольта" М1911, хвастаясь деревянными щёчками в мелкий рубчик.

Мы с Ингеборге остались верны Леону Нагану. И я ещё прихватил с собой автомат от Арама, хотя в местных пампасах толку от него было не больше, чем от 'нагана'.

Вплоть до Базы "Северная Америка" наш анабазис никто не потревожил, кроме встречного конвоя из тех десятков машин переселенцев под охраной двух "хамви" с длинными пулемётами.

— Вот так завтра и мы возвращаться будем, — показал на них Фред, — В полной безопасности.

И, перескочив через железнодорожный переезд, он собрался заворачивать с трассы на американское КПП, в сторону так и стоящего памятником танку.

— Фред, нам на базу "Россия" надо, — поправил его я, — А это ещё немного дальше.

— В Россию, так в Россию, — пробурчал Фред, продавливая педаль газа.

А в остальном весь путь мы провели практически в молчании, рассматривая монотонный окрестный пейзаж. Сегодня даже зверей меньше на глаза попадалось. Птицы только постоянно небо черкали.

Ингеборге, казалось, вообще задремала на заднем диване. Уж больно вольготно растеклась по нему. И кочки не мешают.

Фред же был очень удачным водятлом — его не надо было постоянно в дороге развлекать, чтоб не уснул. К делу он относился предельно добросовестно.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов "Россия и Восточная Европа".

22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 11:44

На КПП базы "Россия" орденские патрульные уже привычно попросили у нас всех айдишки. Прокатали их сканером и заявили.

— Доктор Волынски, мисс Прускайте, вам в доступе на Базу "Россия" отказано. Мы сожалеем, но у нас такой приказ. Вы, наверное, догадываетесь от кого? Мы истые поклонники вашей красоты, мисс Прускайте, — развел руками мастер-сержант, — Но...

— А мистер Твид может проехать на Базу, сержант? — спросил я старшего патруля.

— Конечно, — ответил он, — На него никаких ограничений нет.

— Тогда сделаем так, — предложил я, — Мы с Ингеборге воспользуемся вашим гостеприимством по эту сторону забора, а мистер Твид в это время отвезёт письмо Араму от его брата. Так будет хорошо?

Орденский патруль не возражал. Сгрудившись вокруг Ингеборге, они заваливали её вопросами. Она радостно всем отвечала, купаясь в лучах внимания к своей персоне. Прям Мэрилин Монро на базе морской пехоты на Окинаве в 1945-м году.

Кто-то из патрульных уже тащил в нашу сторону большую упаковку кока-колы с поста. Наверняка нас же и угощать.

Я проводил глазами, исчезающий в воротах красный джип, и спросил сержанта, как можно, более нейтральным тоном.

— Пока нас тут не было, на Базе были изменения? Или новости?

— Практически никаких, сэр, разве что мисс Беляева сделала головокружительную карьеру.

— Вот, как? — деланно удивился я.

— Да, сэр. Она теперь в "Стеклянном доме" большой начальник. Ходят, правда, нехорошие слухи, и про неё и про Майлз, но никто ничего конкретного не знает, кроме того, что в последнее время они сблизились. И Майлз оказывает Беляевой нехилую протекцию.

— Сержант...

— Зовите меня Джозеф, доктор Волынски, — перебил меня он.

— Ну, тогда и вы зовите меня Джордж. Вот видите, мы почти тёзки, — попробовал я пошутить, но неудачно.

— О'Кей, сэр. Простите, Джордж, — улыбнулся сержант.

Я заметил, что улыбки американских солдат как-то живее что ли, чем американских гражданских. По крайней мере она действительно похожи на живые улыбки, а не на пластиковый оскал.

— Джозеф, у нас есть проблема, — пожаловался, пока есть оказия, — В прошлый раз на Базе нам не дали достаточно времени, чтобы купить нормальное оружие. В городе же оно оказалось слишком дорогим для нас. А опасности этого мира мы тогда недооценили. Не могли бы вы нам помочь?

— Чем, сэр? Ой, простите, Джордж.

— Купить для нас в арсенале Базы десяток автоматов и один ручной пулемет. Запасные рожки к ним и патроны, соответственно. Деньги я дам.

— Я понимаю вашу проблему, Джордж, — на лице сержанта проступила мина искреннего сострадания, — Но нам категорически запрещено вступать с вами в какие-либо коммерческие отношения. Мисс Беляева это особо оговорила устно, когда передавала нам приказ не допускать вас на Базу. Потом уже это в компьютер вбили.

— Спасибо за информацию Джозеф.

Что ж, всегда лучше иметь определённость, чем неопределённость. Впрочем, это сентенция из серии, что лучше быть молодым, здоровым и богатым, чем старым, бедным и больным.

Я посмотрел на патрульных. Они радостно устроили импровизированную фото-сессию с Ингеборге, фотографируясь с ней поочередно на фоне бронетранспортера.

— Инга, — крикнул я ей по-русски, — Ты их в щёчку поцелуй, пусть потом хвастаются.

Мое предложение было встречено на ура. И первым, разогнав всех, подставил свою щёку сержант. По праву самого большого бабуина в этом стаде.

Тут с Базы выехал знакомый красный джип, из окна которого высовывался Арам и кричал.

— Вторым буду я!

Арама тут уважали и фотографировали его с Ингеборге следующим.

И в обнимку.

И с поцелуем в щёку.

Потом Арам подошел ко мне, и, раскинув руки в преддверии объятий, взревел.

— Жора-джан, как я рад тебя видеть!

Обнялись.

Похлопали друг друга по спинам.

— Спасибо за письмо, друг. Но если ты уж взялся работать почтальоном, то не отдашь ли этот конверт Саркису?

— Нет проблем, — ответил я, принимая от Арама большой и пухлый, но твердый конверт, спрашивая для порядка, — Тут что? Деньги?

— Деньги, дорогой, деньги. Саркис просил передать с оказией. Вот ты и оказался, — смеётся.

Тут я озвучил Араму нашу проблему с оружием, и обратился с той же просьбой, как к сержанту ранее.

— Знаешь, ара, — тут же поскучнел ресторатор, — Кому другому бы купил, мне бы слова никто не сказал. Но Беляева предупредила меня, что я у Майлз теперь на карандаше. А заложат нас тут, в тот же момент, как я эти стволы тебе передам. Это же пиндосы. Неужели у Саркиса ничего себе не нашел?

— Дорого у него, даже со скидкой на опт. Билли уж больно цену ломит. Да и нет у него столько, сколько нам надо одного калибра. А американские винтовки я брать не хочу. У меня личный состав сплошь рядовые необученные тёлки и давать им капризное оружие как-то стрёмно.

— Тогда жди, когда Саркис сюда приедет, дашь заказ — выполнит.

— Он теперь сюда не скоро приедет, если вы все свои дела уже через меня порешали, — покачал я головой.

— Тоже верно, — натурально огорчился Арам.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов "Северная Америка".

22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 12:53

Американская База была намного больше российской. Не Порто-Франко, конечно, но тоже целый город, по площади. Пусть и небольшой. Это даже по забору было видно, насколько он протяженный.

На наше с Ингеборге удивление, Фреди пояснил.

— Чему удивляться, ведь именно отсюда всё началось. Освоение этого мира. Именно здесь до сих пор самый большой грузооборот из-за ленточки. Да, мисс. Именно так., — акцентировал Фред, видя сомнение на лице Ингеборге, — И ещё тут размещаются основные силы батальона Патрульных сил, который контролирует всю эту обширную территорию вокруг орденских Баз. Так что ничего удивительного. Особенно, если учесть, что людей, недовольных властью в Америке сейчас больше, чем где-либо ещё. А тут вам и романтика, и возрожденный дух фронтира, и все пионеры-первопроходцы. Даже бандиты в наличии. Всё, как когда-то было на 'Диком западе'. Все тридцать четыре удовольствия. И вообще рай для сюрвайеров. Поэтому изначально и американских территорий тут больше всех остальных к северу от Залива.

— Но, они же, тут, вроде, как раскололись на несколько независимых государств, — проявила Ингеборге свои новые познания.

— Это было уже потом, мисс, — ответил Фреди, — А когда первоначально в Ордене делили эту землю, то американцам её щедро нарезали, как единой стране.

На КПП "подосиновики" довольно споро нас обслужили сканером, затем пломбиром-компостером, и, убедившись, что наше оружие надёжно упаковано, открыли для нас ворота, предупредив, что если мы захотим остаться на ночь, то должны зарегистрироваться в отеле.

Прямо за воротами, тех, что с танком-недомерком, мы упёрлись в большой стенд с планом Базы, где предупредительно нарисовали толстую красную точку с надписью "Вы здесь". Про точку это я так, образно. На самом деле, она была не меньше четырех дюймов в диаметре.

Сервис, однако.

Театр — с вешалки, а База — с плана.

Мы тут остановились и примерно пятнадцать минут втроём водили пальцами по этой схеме, стараясь найти нужные нам места, и решали логистику маршрутов, чтобы не зависать в многочисленных промзонах.

В отличие от спокойной и даже сонной Базы "Россия", здесь было довольно шумно. Ездили по улицам грузовики и пикапы, катило множество велосипедов, как в китайских городах Старой Земли. Встречались и пешие.

И все спешили куда-то по своим делам. Ну да, именно "с американской деловитостью", к которой когда-то душка Ленин призывал русских коммунистов еврейского происхождения.

Поколесили минут десять по улицам Базы, заехали сдуру в пустынный административный квартал, с редкими прохожими.

И в спальный район тоже ткнулись, он оказался таким же запустелым в рабочее время, как и на Базе "Россия". Торговых точек в жилой зоне тут вообще не было, и пришлось искать это самый пресловутый торговый квартал. Но сначала мы, всё же, решили проверить местный арсенал, тот, который для приезжих.

По первому впечатлению очень даже чувствовалось, что при строительстве базы не было никакого единого плана. Всё прирастало по мере необходимости к тому, что уже было построено. И главной заботой был забор. Точнее не увеличение, сверх нужного, его периметра. А так, кое-где, остатки старых заборов попадались почти в самом центре Базы.

Арсенал базы "Россия", по сравнению с этим супер-мол милитари, смотрелся жалкой ротной оружейкой. Этот арсенал был не просто большим, а огромным супермаркетом самообслуживания, в котором всё длинное помещение с высокими потолками было ярко залито светом от подвешенных к потолку софитов. Длинные пирамиды всевозможных стволов пускали нам в глаза веселые зайчики от полированных металлических поверхностей.

По углам стояли ящики с гранатами и снарягой .

Пистолеты все были развешены за длинным столом на стене у выхода, рядами, как бутылки в баре.

Там же восседал за старинной блестящей кассой с кнопками и звонком целый сержант. Большой и черный. В американской оливковой форме с солидным "фруктовым салатом" над левым карманом рубашки. Судя по красным нашивкам на рукавах, он был из морской пехоты.

А по залу постоянно ходили, приставая к покупателям, два молоденьких европейской внешности патрульных в качестве продавцов-консультантов. Свои малиновые береты в помещении они засунули — один за погон, другой за пояс, рядом с кобурой, из которой торчала большая "беретта" .

У входа ожидали посетителей пяток больших магазинных тележек, вдетых одна в другую, как в настоящем супермаркете, чтобы те, кто много товара набирает, не надрывались по пути до кассы.

Солидно дело поставлено.

Сервис руллиз!

Мы переглянулись в дверях с Ингеборге, и пошли любопытствовать по рядам.

В простых деревянных пирамидах, которые стояли протяженными рядами в этом зале, сплошняком шел ранжир самых разных орудий убийства, осенённые американским гением. А какое ещё оружие можно ожидать на американской Базе? Не европейское же. И уж, тем более, не наше.

В наличии были изящные карабины М1 с деревянным прикладом и карабины М1А2, с прикладом из толстой проволоки.

Многочисленные "гаранды", которые тоже М1, и М-14Е1 вперемешку с М-14Е2, считай те же "гаранды", только с отъемным магазином и возможностью автоматической стрельбы, в конструкции которой, как говорят, что-то было слизано с бельгийской FN FAL , которую, в свою очередь, слизывали с советской СВТ-40 . Той самой, несправедливо оболганной в СССР. Наверное, потому, что конструировал её природный казак.

На других стеллажах были представлены AR-7, AR-10, AR-15, М-15, М-16, М-16А1, М-16А2, М-16А1 LMG, М-4, ХМ-4 и ещё туева хуча разнообразных модификаций винтовки Юджина Стоунера , в том числе и таких, что со всех сторон были облеплены планками Пикатини и обвешаны приблудами, как новогодняя ёлка. И у каждой рядом аккуратно была прикреплена бирка с названием и тактико-техническими характеристиками.

И даже совершенно незнакомые мне винтовки AR-18, М-96, Stoner 62, Stoner 63 и Stoner 63А с магазином сверху, как у пулемёта Мадсена , были в наличии и разнообразии. Я таких даже в Интернете не видел, где как говорят всё есть.

И даже старинный 'спрингфилд' , в девичестве — 'маузер', был представлен, хотя и в небольших количествах.

Отдельный ряд был посвящен пистолетам-пулеметам.

В большом обилии они теснились в разных модификациях и вариациях, тяжеленные "масленки" М3, времен второй мировой войны. С короткими и длинными стволами.

Был там также экзотический пистолет-пулемёт "Американ 180" под спортивный мелкашный патрон 22LR с плоским пластиковым диском сверху, как на советском пулемете Дегтярева, причём, как с нормальными прикладами-веслами, так и со складными прикладами из гнутой проволоки. Обвес в дереве и пластике. На выбор.

Заинтересовал мимоходом меня " Calico" с таким же шнековым магазином , что и на моем "Бизоне", только поставленном на ствольную коробку сверху, но так, больше из пустого любопытства, чем из реального интереса.

Тут же были разнообразные по длине ствола и магазинов коротышки "Ингрем" М10 и М11 и ещё там что-то, мне так сразу не понять. Ну, не спец я в этом ни разу.

Привлекли, как магнит многочисленные модификации знаменитого автомата Томпсона, как военные, как и гражданские. В том числе там были и совсем незнакомые мне длинноствольные монстры с клинковыми штыками. А вообще модификаций этого гаджета было море. Что бы все перещупать дня не хватит.

Один автомат, 1922 года выпуска, был с огромным дисковым магазином на 100 патронов и резной рукояткой для левой руки под стволом. Типичный, воспетый Голливудом гангстерский ствол времен "бутлегерских войн" в США.

Не удержавшись, я всё же понянчил его в руках. Представил, сколько он будет весить, если набить в него сто патронов калибра .45, то просто ужаснулся. Он же и пустой тянет больше пяти килограмм! Да и патроны к нему не самые легкие — все же 45-й калибр . Больше сантиметра в диаметре. Не зря американская армия так быстро перешла на коробчатые магазины по 30 патронов, а все эти диски, и на 100, и на 50 патронов скинула вместе с автоматами в СССР по ленд-лизу. Но, как говорили ветераны, морская пехота Северного флота была этим очень довольна.

А вот недовольна была Ингеборге. Ей всё это оружейное великолепие надоело быстро. Она просто ходила рядом со мной, с демонстративно скучным лицом, и лениво смотрела, как я играюсь в игрушки взрослых мальчиков. Но молчала, так как в свои игрушки она наигралась позавчера. В общем, чуяла киса, чью мясу съела.

А у меня просто разбегались глаза от всего выставленного разнообразия, притом, что я пока не видел ничего подходящего, чем бы мог вооружить своих девчонок.

Во-первых, у них стрелковой подготовки никакой нет. Вообще. А за несколько дней, даже с хорошим инструктором многому их не научить. То есть теоретически научить-то можно, но вот рефлексы вбить, уже не получиться. Времени мало. Разве что стрелять очередями именно в ту сторону, в какую надо. Чтобы только противника к земле прижать. Куда уж поразить! А это, как ни крути, повышенный расход патронов. А они тут очень дороги. Всё равно, что золотыми монетами пулять.

Во-вторых, технический уровень девчат ненамного отличается от призывника из советского колхоза середины прошлого века. И нужно что-то совсем простое, без изысков обслуживания. Но так, как на русскую Базу нас не пустили, то простых в обращении, надёжных родных "калашниковых" нам не видать. Но вот клоны АК клепали по всему миру, в, тех же, Штатах, так точно помню, что-то типа этого было.

Поманил к себе пальцем ближайшего консультанта из "подосиновиков". Блондинистого такого, почти альбиноса. Реакция у парня была быстрая, как у менеджера по продажам в хорошем торговом центре.

— Могу я чем-либо вам помочь, сэр? — тембр голоса и то был явно не военный.

Так захотелось ему сказать, что он может мне помочь расстегнуть ширинку в гальюне, но сдержался. Всё же я сам его позвал. Зачем обижать ни за что?

— Есть ли у вас какие-либо клоны АК-47? — вот не знаю почему, но всю гамму автоматов Михаила Калашникова и их модификаций американцы называют только по первой его модели. Наверняка унизить хотят. От бессильной злобы. Не иначе.

— Сейчас ничего такого нет, сэр. Да и было мало. В основном гражданские версии под патрон семь шестьдесят две на тридцать девять миллиметров от фирм "Арсенал" или "Интер Армс", но без функции автоматического огня. Очень долго расходились. Те, кто желал конкретно "калашников" ездили за ними на Базу "Россия". Тут недалеко.

— Я в курсе, но это нам не подходит, — ответил я.

Не объяснять же ему, что меня с той базы выгнали и пускать не хотят. Лишняя это для него информация.

Повертел головой, ничего такого, чтоб зацепило глаз, не увидел и добавил.

— Мне не хочется тратить время на разъезды по Базам. Да и вы, наверное, получаете процент с продаж? — добавил я убедительности, хотя говорил это просто наугад.

— Конечно, сэр, — не стал он отнекиваться. — У вас есть ещё какие-либо предпочтения, или вы доверите сделать вам выбор мне, сэр? — угодливые они тут, смотрю, эти патрульные. Ну да, тут же пиндосы валом валят, чуть, что не по ним — сразу же телеги пишут, в суд грозятся подать. С судом-то их тут точно посылают также далеко, как меня посылала Майлз, а вот телеги могут на карьеру повлиять, если часто жалуются. И подшивает эти жалобы местное начальство в дела, не для того, чтобы тут же виновного наказать, а, скорее всего, для того, чтобы потом, когда понадобиться, всё припомнить. Оптом. Как всё знакомо...

— Хорошо, — сказал я и стал перечислять, — Во-первых, мне нужно оружие типа штурмовой винтовки под массовый патрон местной фабрикации, чтобы не переплачивать за боеприпасы из-за ленточки.

— Понимаю вас, сэр. Но местные боеприпасы ТУТ производит пока только в Демидовске. Это в протекторате Русской армии.

— А что, остальным они недоступны? — переспросил удивлённо.

— Что вы, сэр, "Демидовск-патрон" ими активно торгует и во всех землях они пользуются большим спросом. Только вот их патроны имеют пороха, которые сильнее коптят и армейские винтовки американского производства после них надо очень тщательно чистить. Практически после каждого выстрела. Так, что такая экономия — палка о двух концах.

— Понимаешь, боец, у меня в команде не солдаты, и даже не гёрл-скауты, а типичные городские блондинки на шпильках.

— Соболезную вам, сэр, — консультант позволил себе улыбку пошире.

Но, тут же, Ингеборге надулась, как мышь на крупу, явно собираясь обидеться, но промолчала. Умная девочка. Возьми с полки пирожок.

Я продолжил окучивать "подосиновика".

— Им надо что-то совсем простое, и в разборке, и в обслуживании. Как "калашников". С автоматическим огнем. Хорошо бы с отсечкой очереди на три патрона. Главное — не тяжелое. И чтобы по цене не кусалось. Есть у вас такое? Или это из области фантастики?

Наш консультант на минуту напряг свою мозговую мышцу и родил.

— Да, сэр. Я думаю, это вам подойдет. Пройдемте в следующий ряд. Сюда, — он поманил нас рукой, и показал направление, — Налево.

И мы организованной толпой из двух человек тронулись за нашим Вергилием по этим кругам оружейного рая.

Подойдя к нужной нам пирамиде, он выбрал из неё нечто, напоминающее древний "Карбин М1", и протянул его нам.

— Вот. Это, я думаю, самое то. Идеально под ваши требования.

Я отдал его Ингеборге.

— Как тебе на вес? Руки не оттягивает?

Она покачала винтовку в руках, приложила к плечу. Потом опять слегка понянчила.

— Вполне. Легкая штучка, — ответила она, широко улыбнувшись юному консультанту.

Парнишка тут же запел, как глухарь на току, будто у него на кнопку "воспроизведение" нажали, обращаясь уже исключительно к Ингеборге.

— Это, мисс, 'Мини Ругер — четырнадцать Тактикал Райфл' с деревянным прикладом всего за четыреста девяносто девять экю девяносто девять центов. Такой же, но со складным прикладом немного дешевле — четыреста семьдесят четыре экю девяносто девять центов. К каждому в комплекте по три магазина на двадцать и один на пять патронов. Вес меньше шести фунтов. Думаю, такой подойдет даже школьнице из хайя-скул .

— Какой калибр? — поинтересовался я.

— Стандарт НАТО, — ответил консультант, — Двести двадцать три тысячных дюйма.

— Это пять с половиной миллиметра? — спросила Ингеборге.

— Чуть больше, мисс, — моментально откликнулся он, польщенный вниманием красивой женщины, — Пять миллиметров и пятьдесят шесть сотых.

— Автоматический огонь есть? — это уже я попытался снова переключить консультанта от резкого повышения в его крови гормонов тостестерона, чему весьма способствует любование Ингеборгой, к сублимированию его половой энергии на оружии.

— Нет. Это гражданская версия, — с неохотой тот переключился на меня.

— А есть модели с автоматическим огнём?

— Да, сэр, — ответил он и вытащил из пирамиды очередной гаджет, — Обратите внимание на эту винтовку. Это Ругер Мини четырнадцать ГэБэ — Эф "Парамилитари". Создавалась для специальных отрядов полиции и других силовых агентств. Все детали изготовлены из нержавеющей стали. Приклад металлический, складной. Цевье пластиковое. Планка Пикатини сверху и снизу. Магазин на тридцать патронов. Но она существенно дороже обойдется — семьсот экю.

— Автоматический огонь есть?

— Конечно, сэр, — уверил он меня, энергично кивая головой.

— Калибр?

— Стандарт НАТО.

Я понянчил машинку в руках — лёгкая. Легче "калаша". Это хорошо. Мои девочки не амбалы совсем. Хотя, мелкая Бисянка запросто управляется с четырехкилограммовым карабином. Всё относительно.

— Как у неё с точностью?

— Сказать по правде, сэр, есть такие модификации, что в угловую минуту укладываются, но они и стоят больше полутора тысяч экю. У этой же разброс в три-четыре дюйма на сто ярдов. Но результат находится в сильной зависимости от используемого патрона. Патроны в Америке делают много фирм, и они друг от друга хоть на немного, да отличаются.

— Ещё недостатки, какие есть?

— Как не быть, сэр, — к моему удивлению о недостатках этого оружия он заговорил с таким же энтузиазмом, как и о достоинствах, — У всех есть недостатки. Ругер Мини славен тем, что у него быстро греется ствол, если стрелять непрерывной очередью. Правда в последний год стали появляться образцы с утолщенным стволом, но они и тяжелее будут.

— Дааа, — протянул я, — Вот бы нам, точно такую же, но с перламутровыми пуговицами...

— ??? — вытаращил на меня глаза боец.

— В смысле, под русский промежуточный патрон. Было бы самое то. Десяток взяли бы точно.

Патрульный, видно, что-то вспомнил, и аж подпрыгивал на месте от нетерпения, ожидая, пока я закончу свою речь.

— Одну минуту подождите меня здесь, сэр. И вы, мисс. Одну минуту. Я сейчас кое-что уточню. Просто боюсь вас обнадеживать заранее.

— Хорошо, милый мальчик, ты иди, мы обязательно ТЕБЯ подождем, — откликнулась Ингеборге, ободряюще ему улыбаясь.

Вот за что я её люблю, так это за такие вот выходы вовремя. Именно в ту минуту, когда это нужно. Ни раньше, ни позже.

Пацан понесся, как на крыльях Эрота , прямо к большому негру за кассой, и что-то стал ему торопливо шептать на ухо.

Нам было видно поверх пирамид, как негр разрешающе кивнул, и наш консультант побежал к нам обратно, со всех ног, чуть не затаптывая редких покупателей.

— Идемте к Дональду, он сказал, что у него есть то, что вам надо, только если вы будете брать оптовую партию, — высказал он на одном дыхании, как только прибежал к нам обратно.

— А каков минимум этой оптовой партии? — высказал свой интерес.

— Ящик! — выпалил 'подосиновик'.

— А скидка на опт есть? — это уже Ингеборге выступила.

— Конечно, мисс, — парень улыбается ей во все тридцать два зуба. И улыбка у него такая хорошая. Совсем не американская.

Сержант Дональд не был похож на негритянского боса, каковыми их любит изображать Голливуд. Не был он похож и на среднестатистического афроамериканца. Скорее всего, он был похож... На тщательно выбритого и подстриженного Кин-Конга .

— Сэр, поясните, пожалуйста, ещё раз, но уже мне, что именно вам требуется и в каком количестве, сэр, — он кивнул мне своей большой головой с причёской-кувшином. Волосы его казались мелкой запутанной проволокой.

— С удовольствием, сержант, — начал я перечислять, — Нам подходит Ругер Мини, только нам нужна винтовка под русский промежуточный патрон в три линии дюйма . Главное, чтобы она могла вести автоматический огонь и имела складной приклад. Штыка не обязательно. Но вот пламегаситель или дульный тормоз нам бы не помешал. И магазины на тридцать патронов.

Дональд внимательно меня выслушал, потом задал ещё один вопрос.

— Сколько их вам надо? В штуках.

— Десять, — твердо ответил я, решив, что мне самому более мощный калибр, чем в пистолете-пулемете не помешает. Таню с Дюлей, как снайперов, я не учитывал. У них стволы свои есть. А Сажи, в случае чего, может имеющийся у неё старый автомат загнать за деньги. С прибылью.

— Нет, — ответил Дональд, сдвинув брови.

Я уже приготовился расстроиться, как сержант продолжил свою речь, в которой причины расстройства тут же исчезли.

— То, что вам нужно, мы не продаем пока поштучно. Эти карабины только вчера из-за ленточки прибыли. Не разобраны. Не вычищены. Так и лежат в пушечном сале. Так что минимальная партия будет двенадцать стволов. Столько, сколько в одном ящике. Причем, со складными прикладамим, только один ящик. Остальные с нормальными прикладами. Берете?

— А посмотреть, хоть на них можно будет? Не кота же в мешке покупаем. И не меняемся, что-то на что-то, "не глядя", — уперся я.

— Резонно, сэр, — согласился сержант.

И, повернувшись к патрульному — консультанту, приказал.

— Тащите сюда этот ящик и ветошь не забудь.

Потом снова обратился ко мне.

— Пока они ходят на склад, вы себе можете, что-либо присмотреть из ручного оружия. Пистолеты и револьверы у меня тут в большом ассортименте. Здесь есть всё, чем по праву гордиться Америка.

— А есть что-либо маленькое, легкое, но очень убойное? — вдруг спросила Ингеборге.

— Это лично для вас, мисс? — уточнил сержант.

— Да. Для меня. А то у меня только "наган".

— Русский "наган"?

— Русский, — подтвердила Ингеборге, — Самовзводный.

— "Наган", мисс, надежная машинка, но очень трудная в обращении для такой прелестной девушки. Да и большой он, — покачал головой сержант, — Впрочем, я знаю, что вам подойдёт.

С этими словами его голова скрылась за стойкой, но, тут же, обратно вынырнул. Сержант, вынул оттуда что-то мне невидимое, зажатое в его огромном кулаке.

— Вот, — сказал он, кладя свой кулак на стойку, — Это то, что вам нужно, мисс. Так сказать, для последнего шанса на переговорах. Если вам переговорщик очень упертый попался, — он подмигнул девушке, улыбнувшись.

Когда сержант убрал свою ладонь, на столе остался лежать маленький двуствольный никелированный или вообще серебряный деринжер с ручкой типа "клюв попугая", со щёчками из переливающегося в свете софитов перламутра. Весь пистолетик был покрыт резными узорами. Просто ювелирное украшение, а не оружие. Но дырки в стволах у него были серьезные. Не меньше сантиметра. А весь пистолетик был, вряд ли, длиннее дециметра.

— Какая прелесть! — восхитилась Ингеборге.

— Я рад, что вам понравилось, — улыбнулся ей Дональд, — Это лучшее оружие для стрельбы в упор, поверьте мне, мисс. Круче только обрез охотничьей двустволки. В Америке такими пользуются более двухсот лет и они, как видите, совсем не выходят из моды.

— А какой в нём калибр, — поинтересовался я.

— Сорок первый , сэр, — охотно ответил сержант, — Револьверные патроны с закраиной. Весьма убойная штука.

И он следом выложил на столешницу шесть латунных цилиндриков с тупой полу оболочечной пулей .

— Сколько он стоит? — взял я быка за рога.

— Если вы купите ящик карабинов Ругера, то это будет маленький подарок вашей даме. Вы, не против этого, сэр? — Дональд мне даже подмигнул правым глазом.

Блин, Америка, каждый сержант в занюханном гарнизоне — гений маркетинга.

— Это вместо оптовой скидки? — съехидничал я, получив тут же свирепый взгляд Ингеборге. Убила бы, на фиг, если бы взгляд убивал.

— Нет, сэр, вы очень плохо подумали о старом морпехе, — покачал головой этот выбритый Кин-Конг, — Оптовая скидка с ящика винтовок вам будет сама собой. Десять процентов.

Я удовлетворённо кивнул.

— Ещё пять процентов скидки мы вам дадим за то, что они не вычищены от смазки хранения и не приведены в товарный вид. Вам подходят такие условия?

— Вполне, — довольно ответил я, — А сколько это будет в деньгах?

— Считайте: винтовка в комплекте с пятью магазинами на тридцать патронов. Кстати магазины хорошие, от болгарского 'калашникова'. С ними проблем у вас не будет. Плюс подсумок для магазинов из тактического нейлона. Плюс ремень. Плюс все приспособления для чистки и смазки. Всё вместе будет стоить шестьсот сорок девять экю девяносто девять центов. Итого, с учетом всех скидок, — сержант быстро застучал пальцами на большом офисном калькуляторе, — Один ствол обойдется вам в пятьсот пятьдесят шесть экю пятьдесят центов. Вас устраивает такая цена?

Ещё бы не устраивала? Да за такую цену на Базе "Россия" только старый "калашников" с прикладом-веслом купить можно было. Я-то рассчитывал, что придётся потратить никак не меньше семисот экю на рыло. А то и больше. И, к тому же, подо что-то специфически американское по калибру. А так просто Новый год, дед Мороз и Снегурочка. Правда, дед Мороз с черной рожей, но это уже мелочи. Но ответил спокойно, стараясь не выдавать охватившей меня радости.

— Вполне. Но только сначала осмотрю товар.

— Ваше право, — кивнул он мне, — Вот его уже и несут.

По проходу между пирамидами два патрульных тягали в нашу сторону тяжелый армейский ящик на L-образной тележке. На ящике поверх надписи 'собственность правительства США' лежал большой пук чистой ветоши. Дотащили и поставили его около стойки, отдуваясь.

Дональд так и остался сидеть за кассой. Даже не дернувшись.

Мальчики-"подосиновики" ловко скусили пломбы пассатижами, открыли ящик, который запирался просто на металлические застежки с дырками для пломбирования. Расстелили на стройке ветошь, и, вытащив одну винтовку на стол, кинули её на эту ветошь, всё ещё завернутой в паромасляную бумагу.

— Вы меня извините, сэр, я только обслужу покупателя и снова буду в вашем распоряжении, — сказал Дональд и занялся пожилой чопорной парочкой, которая выкладывала около кассы из тележки две типичные М-16 и один "гаранд" с длинным оптическим прицелом.

Пока "подосиновики" очищали от складской смазки винтовку, а Дональд звенел колокольчиками антикварной кассы, принимал деньги и выдавал покупателю чек, я лениво осматривал стенку с пистолетами за спиной сержанта.

Ингеборге же увлеченно вертела в ладонях свою новую игрушку — роскошный деринжер.

Глядя на неё, я подумал, что если я эти винтовки сейчас не куплю, то на этот деринжер мне разориться сегодня точно придется, чтобы не испортить с ней отношения. Сколько бы он не стоил.

Парни продолжали старательно в четыре руки пидарасить винтовку.

Освободившийся Дональд, увидев моё ленивое любование короткостволом, спросил.

— Вам что-нибудь понравилось, сэр. Или мне вам предложить на свой вкус.

— Разве, что "кольт", — ответил я.

— Какая модель? — попросил уточнить сержант.

— Эта... — протянул я, вспоминая, что в своё время вычитал в книгах, — Образца тысяча девятьсот одиннадцатого года. Правильно?

— Не проблема, сэр. Четыреста экю, — Дональд снова нырнул пол стойку и вынул оттуда искомый предмет. Большой воронёный пистолет-легенду.

— Дональд, у себя дома, в музее, я видел никелированный "кольт". У вас таких нет? — спросил просто так, без задней мысли о покупке. Просто мне никелированный 'наган' понравился своим праздничным блеском. Вот и подумал, что если брать к нему в пару пистолет, то почему бы не такой же серебристо блескучий.

Сержант усмехнулся.

— Американского производства нет. А вот испанского попался как-то в трофеях патруля.

Он повторил ныряние под стол, и вынул блестящий девайс. Точную копию выложенного ранее вороненого пистоля, просто брата-близнеца, но благородно блестящего серебристыми поверхностями.

— Из трофеев, говорите? — начал я торговлю, — Значит он старый и сильно юзаный, — однако, не удержавшись, тут же взял смертоносную игрушку в руки. Щёчки рукоятки были костяными. Но не слоновой кости, точно. Цвет не тот. Природные неровности костяной поверхности были лишь слегка сглажены, но отлично заменяли насечку. В центре щечки был помещен небольшой черный кружок, в котором была надпись золотыми буквами "Llama".

— Пулями плеваться не будет от старости? — начал я торговлю.

— Простите, сэр, но откровенного дерьма мы тут не держим. Это плохо сказывается на репутации заведения. Конкретно этот пистолет, официально называемый "модель сорок пять", сделан испанской фирмой "Ллама", которая в тридцатые годы прошлого столетия неплохо копировала не только американское, но и немецкое оружие, даже бельгийское.

— Вот как, — улыбнулся я, найдя новую тему для торга, — Военное производство, выходит. Там же гражданская война была в тридцатые.

Дональд усмехнулся и покачал головой.

— Именно этот пистолет был сделан в тысяча девятьсот тридцать втором году. До войны ещё. Данная партия предназначалась на экспорт в Аргентину, чтобы президенту Педро Ролону было чем-то одаривать своих соратников. Поэтому её произвели не под девять миллиметров, как все остальные, а под сорок пятый калибр. Но, я с вами соглашусь в том, что он поцарапан. И это несколько умаляет его товарный вид.

— Вот видите, — уперся я, — И, наверное, ствол уже расстрелян в хлам. Хотя пистолет и завораживал блеском серебристых граней, покупать его я особо не планировал, больше развлекался, ожидая когда 'подосиновики' подготовят винтовку к осмотру.

Дональд с досадой крякнул. Потом быстро раскидал пистолет на составляющие. Выгреб из кучи деталей ствол и протянул его мне.

— Полюбуйтесь сами, сэр.

Я сделал вид, что смотрю сквозь канал ствола на люстру. Всё равно ни хрена я в этом не понимаю. Похмыкал многозначительно, более отрицательно, чем как-то ещё. Нагнал понтов, в общем.

— И сколько вы за него хотите? — как можно равнодушнее спросил я, не отрываясь от созерцания канала ствола.

— В принципе, я не буду задирать на него цену, это же не спортивный "Кимбер" . Вас устроит такая же цена, как и на новый американский пистолет. Такой, что лежит рядом?

— Устроит, если вы поменяете им стволы, — начал я борзеть, ожидая, что продавец сейчас даст задний ход.

— Не вопрос, — невозмутимо ответил Дональд, и так же быстро раскидал рядом правительственную модель. Потом он собрал благородно блестящий серебром пистолет от "Llama", вставив в него ствол от "кольта".

— Пожалуйста, сэр. С вас четыреста экю, — сказал непробиваемый морпех.

Мне бы его нервы и выдержку. Да мне бы цены тогда не было!

Всё, зажал меня он меня в угол. Теперь остается только брать. Иначе я теряю лицо.

— Он сделан из нержавейки? — спросил я, доставая деньги.

— Нет, сэр, это хромомолибденовая гальваника. Но, уверяю вас, с оружейными сортами стали в Испании всегда было хорошо. Знаменитая на весь мир толедская сталь именно оттуда. Кстати, щёчки на рукоятке вашего пистолета сделаны из рога благородного оленя. В Европе из него часто делали рукоятки для охотничьих ножей.

— Вы очень образованы для сержанта, — констатировал я, кладя на стол пластиковую карточку с цифрой 500.

— После службы я закончил Исторический факультет Чикагского государственного университета, штат Иллинойс, сэр. Имею степень магистра. Специализировался именно на индивидуальном оружии первой половины двадцатого века и его производителях.

— Уважаю, — сказал я искренне и с чувством.

— Спасибо, сэр. Только вот дома меня не очень-то разбежались за это уважать. Пришлось перебраться СЮДА. Правда, ТУТ, как оружейный консультант, я на своем месте. И заработком своим очень доволен.

Он снова пропал под стойкой и вытащил оттуда узкую кобуру из желтой кожи с клапаном, на котором были вытеснены большие буквы US в круге, такую же, как у Фреда, только клапан в ней крепился не за скобу, а на простую круглую кнопку из латуни, в прорезь. Места для запасного магазина в ней не было предусмотрено.

— Сэр, я вам сделаю ещё один подарок, сэр, — сказал он, улыбаясь, — Это кобура правительственной модели времен второй мировой войны. Чтобы вам было в чём носить свою "лламу"

— Спасибо, вам, большое, Дональд. На оставшиеся деньги отсыпьте мне две сотни патронов для него.

Он с готовностью поставил передо мной четыре картонных коробки фирмы Flocchi. В каждой было по 50 патронов с 12 граммовой пулей JHP в снаряжении +P, как гласила этикетка. К ним сержант добавил приспособления для чистки пистолета. Видимо на сдачу. Хотя, грех жаловаться, богатый набор, даже с бронзовыми щетками для чистки ствола. Все равно пришлось бы покупать.

— Я подумал, сэр, что вам больше всего подойдут тупоголовые пули. Вам же не стрелять ими в запредельную даль. А у этих отличное останавливающее действие. Гильзы латунные. Их можно самому переснаряжать. Кстати, вы запасные магазины брать не будете?

— А они разве в комплект к пистолету не положены?

— Нет, сэр, это же трофей. Как взяли, так и продаём. Я бы вам посоветовал взять тройные почи, из нейлона, на пояс и к ним три магазина в запас.

— Давай, — согласился я.

Раз пошла такая пьянка — режь последний огурец.

За время нашей занимательной беседы "подосиновики" полностью отерли от пушечного сала одну винтовку и всем своим видом выражали готовность её демонстрировать. Ждали только отмашки от сержанта.

Дональд, не вставая, взял у них винтовку в руки, раздвинул металлический приклад, который у неё складывался, вопреки мировой традиции, вправо.

— Как видите, сэр, приклад раскрывается одним движением. В бою это не последнее дело, — в руках огромного Дональда винтовка смотрелась как детская игрушка, — Карабин этот является клоном боевой винтовки Ругер Мини Эс-Эр пятьсот пятьдесят шесть, с режимами огня одиночными выстрелами, по три патрона и непрерывной очередью. Полностью изготовлена из нержавеющей стали. Все детали массивные, с большим запасом прочности. Это вам не эМ-шестнадцать, которая наполовину из алюминия. На этот карабин очень быстро и просто крепится любая оптика, в том числе и ночные прицелы, а детали крепежа поставляются в комплекте с карабином. Кстати, можно их поставить и по-русски, сбоку, если вам так удобнее. После больной доработки. Карабин очень прост и в разборке и в обслуживании. Надежен. Надёжнее, разве что, "калашников" русской или немецкой сборки. В этой модели ствол более массивный, чем было ранее, и этим убран основной недостаток карабина Ругера — быстрое перегревание ствола при стрельбе непрерывными очередями. Особо подчеркну, что именно эта модель специально разрабатывалась и изготовлялась малой серией по заказу Правительства, чтобы заменить ею у полярных экспедиций "калашниковы" производства фирмы "Арсенал". Поэтому и русский калибр, так как полярный воздух плотнее и двести двадцать третий калибр ведет себя в нем, мягко скажем, непредсказуемо. И цевьё деревянное, а не пластик, по той же причине — эксплуатация при низких температурах. Без отказов работает в режиме от минус пятидесяти до плюс пятидесяти градусов по Цельсию. Но полярники почему-то наотрез отказались, менять оружие, даже не посмотрев на него. Вот так они и попали к нам, СЮДА, всей партией. А теперь к вам. Владейте. Пусть эти карабины принесут вам удачу. Новее этой партии нет ничего в этом зале. Мануал лежит в ящике в количестве, соответствующем хранящимся стволам. Я всё сказал.

Я взял у него карабин в свои руки, приложился к плечу. Мне показалось удобно. Прицельные приспособления были хорошо различимыми.

Дернул затвор.

Нажал на спуск.

Спуск оказался мягким, а щелчок бойка — сочным.

Положив карабин на изгиб локтя, я посмотрел на Ингеборге.

Она всё поняла в лёт, молча расстегнула сумочку и достала толстую пачку экю, перетянутую резинкой.

После того, как с формальностями было покончено, и шесть тысяч шестьсот семьдесят восемь экю перешли из наших рук в нутро звенящей кассы, я предложил сержанту.

— Дональд, по русской традиции такую сделку надо обязательно обмыть. Я приглашаю вас на стаканчик виски.

— Простите, сэр, но если бы я принимал все приглашения по таким сделкам, то непременно бы уже помер от алкоголизма, — он усмехнулся, покачав головой, — Кстати, патроны к длинностволу продаются в соседнем зале. Вы же всё равно будете их где-то покупать. Почему бы не здесь?

Я махнул на всё рукой и подарил Дональду последнюю вещь, которая связывала меня со Старым Миром — небольшую фляжку из нержавейки на четверть литра, какие любят продавать иностранцам на Старом Арбате. Сам я её не покупал — подарили девочки в агентстве на 23-е февраля. Но не в том суть. Главное она была именно специфически сувенирной. На её внешнюю, выпуклую, сторону была пришпандорена кокарда советского рядового солдата — красная звезда в окружении лавровых листьев. Та самая, "сижу в кустах и жду героя".

Во фляжке ещё оставалось около ста грамм вискарика, который мы с Лупу до конца не осилили.

— Дональд, мы всё же обмоем эту сделку, — сказал я несколько торжественно, — Только порознь. Я прямо сейчас, как выйду отсюда. Ты, когда сможешь, из этой фляжки. Прими на память.

Он вял флягу в руку.

Встряхнул.

Поднял на меня удивленные глаза.

— Спасибо, сэр, я очень тронут вашим вниманием. Я такие уже видел. Некоторые мои знакомые привозили из Москвы русские армейские фляги. Ещё там, на Старой Земле.

Тут я чуть не хрюкнул, представив, что сказали бы об этом в нашей армии, а Дональд продолжал.

— Но никогда не думал, что такая фляга будет принадлежать мне. Ещё раз благодарю вас от всей души.

Тут он, не вставая, протянул мне руку.

Я её крепко пожал.

— Ещё раз извините, сэр, что я не встаю. Я бы с радостью, но эта чертова коляска не дает, — он улыбнулся виновато и постучал по ручке инвалидной коляски, которую мы раньше не замечали из-за высокой стойки, — Удачи вам, сэр, и вам удачи, мисс. Вы, наверное, самая красивая женщина, которую я только видел. Эх, где мои двадцать лет и где мои ноги? Прощайте.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов "Северная Америка".

22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 15:45

Обедали в ресторане с ностальгическим для меня названием "Марио" . Без Фреда.

Вкусно обедали. С разнообразной антипастой и "карбонаре" в качестве основного блюда. Даже винишка, легкого белого "шардене" из староземельной Калифорнии, по бокальчику приняли за трапезой. Обмыли карабинчики. И всё это залакировали приличным кофе по-восточному из аккуратных белых чашечках. Фарфоровых!

Цивилизованное место. И сервис ненавязчив, хотя и предупредителен.

Нам понравилось, хотя до готовки братьев-физиков местным поварам было очень далеко.

На хорошем ресторане категорически настояла Ингеборге, заявив, что у неё сегодня праздник, и она не собирается его омрачать очередной бигмачной.

Кстати, по этому же поводу, она сняла для нас в четырехэтажной гостинице люксовый сюит — студию на втором этаже. С двумя ванными комнатами. Причем, выбрала лучшую из четырех гостиниц Базы, действительно похожей на староземельный отель класса четырех звезд, а не на мотель при дороге. Называлось наше временное пристанище "Фараон".

Но поваляться на "королевской" кровати, не говоря уже о большем, она мне не дала — потащила на пляж.

Оторвалась, в общем, на мне, за деринжер.

Хотя вроде, как её праздник — это тоже я.

Вот и пойми этих женщин.

Ладно, мне не жалко. Но девчонка, как с цепи сорвалась, хотя вроде бы тяжко работать её никто не заставлял.

Опломбированный ящик с винтовками нам, как оптовым покупателям, снесли в машину "подосиновики".

Патроны, которые я закупил в соседнем зале целых два ящика и 10 коробок — четыре с половиной тысячи штук, нам также затащили в машину "подосиновики", которые торчали на подхвате в патронном маркете.

Там же, кстати, продавали и трофейный длинноствол. Но его было немного. И он был для нас уже не актуален. Даже смотреть не стали.

С виду кажется, что патронов я набрал с лишком — ящиками же, но на самом деле, это всего лишь по три боекомплекта на каждый ствол. Положа руку на сердце — на один бой средней интенсивности. Остальной боезапас думал добрать потом, дешевыми демидовскими патронами, по оказии.

Бог мой, чтобы просто проехать расстояние равное от старосветской Москвы до Черного моря, тут необходимо экипироваться, как на войну.

Дас ист фантастиш!

Кстати, нам с Ингеборге в обеих залах подарили "от фирмы" по оружейной сумке. Общим числом четыре. В моей одиноко болтался лламовский кольт в кобуре. Остальные были использованы под переноску патронов в коробках. Именно так, на одном такси сам, на втором — моя шляпа. И только в последней сумке лежала вычищенная винтовка Ругера для Ингеборге, которая свой деринжер с патронами прямо у кассы нагло засунула в сумочку, на что тактичный Дональд просто закрыл глаза.

Хорошо быть красивой женщиной!

Океан был сегодня ласков, лениво накатываясь длинной волной по мелководью на песчаный берег, неуловимо напоминающий тихоокеанское побережье Калифорнии. Не хватало только длинных пирсов на деревянных сваях.

Ингеборге радостно плескалась среди противоакульих сеток, а я, всего разок окунувшись в волну, нежился под решёткой солярия, борясь с накатывающим сном.

Как оказалось, я за эти дни устал. И даже не физически, а, как говориться, морально вымотался. Устал от баб-с, если быть конкретным. Слишком хорошо — тоже нехорошо, как оказалось.

Когда счастливая Ингеборге вернулась из объятий Нептуна, я уже совсем сомлел.

Пришлось снова вставать и тащиться реанимировать себя соленой водичкой.

— Ты заметил, милый, что вода тут совсем слабосолёная, — обратилась ко мне Ингеборге, когда я вылез из океана, — Почти как на Балтике.

— Нет, не заметил, — отозвался я.

И, встав во весь рост, стал переодевать мокрые плавки на обычное бельё.

Лежащая неподалеку на шезлонгах парочка пиндосов средних лет вытаращила глаза на мою промежность, как будто бы увидела там что-то принципиально новое.

— Милый, — рассмеялась Ингеборге, — Не пугай местных обывателей своей выдающейся елдой.

Одев трусы, я сделал американцам "фак" средним пальцем и, когда они от меня возмущённо отвернулись, продолжил одеваться.

— Инга, хватит валяться, — сказал я весёлящейся подруге, — Дело делать пора. Забыла, зачем мы сюда приехали?

— Забыла, — улыбается, — Как это у вас русских говорят: волк не работа, в лес убежит.

Эта неправильность в сочетании с её восхитительно-сексуальным акцентом заставила меня улыбнуться.

— Работа не волк, в лес не убежит, — поправил я её.

— Зануда, — сказала мне Ингеборге и показала язык.

— Ты знаешь, что когда женщина показывает мужчине язык, то она тем самым подает ему сигнал, что она не против минета, — съязвил я лекторским тоном.

— А кто тебе сказал, что я буду против? — заблестела Ингеборге своим млядским глазом.

— Прямо здесь? — выдал я провокацию.

— Можно и здесь, — спокойной констатировала Ингеборге, — Только вот боюсь, что меня тут советами замучают.

Она кивнула на любопытных пиндосов.

— А также, боюсь, — добавила красотка, — Что после этого нас перестанут пускать ещё и на эту Базу.

Когда мы отсмеялись, Ингеборге лукаво сощурившись, сказала.

— У меня есть предложение, подкупающее своей новизной. Давай переместимся в наш люкс, где ты получишь всё, что хочешь, по праздничной программе.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов "Северная Америка".

22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 22:00

Когда я очнулся, то не сразу разобрался в полутьме: где я?

Но чувствовал себя хорошо отдохнувшим. На удивление.

Окна в номере были плотно зашторены. Ингеборге под узким лучом направленной лампы за письменным столом что-то увлечённо подсчитывала на маленьком калькуляторе "Ситезен". И время от времени делала записи.

Кровать у оголовья была загорожена спинкой большого кресла, чтобы свет от лампы не мешал мне спать. Заботливая у меня 'старшая жена'.

Почувствовав мой взгляд, Ингеборге оглянулась, улыбаясь.

— Проснулся, милый? Пить хочешь? — голос участливый, добрый даже.

— А что есть? — прозвучало из меня довольно хрипло.

— Чай холодный, можно со льдом.

— Нет, мне спросонья надо что-то горячее, — высказал я свои пожелания.

— Сейчас будет, — она тут же встала и вышла из номера.

Пока я просыпался, да нашел в себе силы пойти в свою ванную комнату, поплескать на морду водой и воспользоваться гостиничной зубной щёткой, Ингеборге уже пришла, принеся на маленьком подносике две чашки черного кофе, от которых шел легкий парок.

Свежеумытый я с большим удовольствием выпил ароматный крепкий напиток. Даже без сахара кофе был очень вкусный. И я окончательно проснулся. И наконец-то почувствовал себя не только отдохнувшим, но и свежим. За все эти дни на Новой Земле мне этого не удавалось как-то раньше.

— Ты где тут элитный кофе нашла? — спросил я, попробовав горячий напиток.

— Это не элитный кофе, милый. Это совсем даже ординарный сорт для Новой Земли, как меня просветили. Правда, сварен он правильно, не по-американски. Чай тут плохо растет, и, как говорят, на вкус дрянь — я не рискнула пробовать. А вот кофе наоборот получается лучше, чем его исходный староземельный сорт. Это мокко , милый.

— Мокко? Не выдумываешь? Я, было, подумал, что это кофе с Суматры , не иначе. Даже с моими доходами я пробовал такой всего один раз. В Амстердаме.

Она поставила чашечку на стол и придвинула ко мне пепельницу.

— Зачем мне что-то выдумывать, когда вся наша жизнь сейчас сплошная выдумка, точнее — фантасмагория.

Я закурил, и кивнул головой, полностью с ней соглашаясь.

— Кстати, милый, если ты не будешь добывать себе сигареты разбоем, то рискуешь разориться на староземельном табаке, — подколола меня девушка.

— Это уже новоземельный, — показал ей пачку "Конкисты", на которой был нарисована чья-то голова в шлеме-марионе, — Он недорогой. Правда, пока только в Виго. Я его у Ноя отбил. Всего по два с полтиной за пачку. А в самом Виго, как говорят, его продают по одному экю за двадцать штук. Но ты права, давно пора бросать эту дурную женскую привычку.

— Милый, я, конечно, была не вправе, но не смогла удержаться и приобрела для тебя по одной сигаре разных сортов. Попробуешь — выберешь, что понравиться. Сигары тут местные и дешевые. Их все тут курят, как оказалось. Староземельные сигареты, как правило, ограничены в хождении Базами и Порто-Франко. И основной потребитель — служащие Ордена. Они тут очень много зарабатывают, и могут себе это позволить. Так же, как в Москве холуи олигархов курят настоящие американские сигареты, а не всякую дрянь, сделанную специально для России.

Ингеборге из сумочки выложила на стол пяток разнокалиберных сигар. От тонкой и длинной, как голландская "Слим панатела", до толстой, как гаванская "Корона".

— Спасибо, милая, ты ужасно добра ко мне, — я был тронут её ниманием.

— А о ком же мне ещё заботиться, милый, как не о своем муже, — смеется, — Разве что о младших женах.

-Что ты тут черкала, пока я спал? — поинтересовался её трудами.

— Дела отрядные, да заботы. Тоже отрядные, — как-то вдруг устало произнесла девушка, — Денег много не бывает, вот и приходится заниматься перекидками с одной статьи бюджета на другую, как бухгалтеру у мошенника. Пока ты спал, я прошвырнулась по магазинам, сравнила цены. Что-то тут дешевле, а что-то и дороже. Иногда даже существенней. Прикупила разных мелочей, особенно, женских. Без них нам в дороге нельзя — вата, тампоны, прокладки...

— С крылышками? — развеселился я, припомнив навязчивую телерекламу со Старой Земли.

— И с крылышками тоже, — улыбнулась Ингеборге.

— Ожидаешь эпидемию критических дней? — продолжал я её подкалывать.

— А ты не смейся. Это, между прочим, проблема, которую надо решать заранее. Иначе в дороге тебе мало не покажется, — пригрозила она.

— Интересно, а как же раньше тысячелетиями без всего этого обходились? — не столько спросил, сколько задумался вслух.

— Нижними юбками, милый, — охотно просветила меня Ингеборге, — Носили по две-три сразу, чтобы на основную юбку пятен не посадить. Потом стирали и крахмалили, для меньшей впитываемости. А основное платье сажали на кринолин и фижмы, чтобы нижние юбки не соприкасались с верхней. Поэтому, пока нижнее бельё не придумали, юбки были длинной до полу, чтобы не светить на всю округу кровавыми потёками по коленкам.

— Что-то не сходиться у меня, — возразил я ей, — Нижние женские панталоны придумали в конце восемнадцатого века, а юбки укоротились только после первой мировой войны.

— А ты, философ мой, не учитываешь инерцию в мышлении людей. Да и поначалу такое бельё было доступно только тонкой прослойке аристократов. А пока всё добралось массово до народа, то и первая мировая уже кончилась, — говорит вроде серьезно, а глазами смеется.

— Ладно, хвались дальше, — поощрил её.

— Да все остальные покупки всё как-то больше по хозяйству. Иголки-нитки. Ножницы. Напёрстки. Мыло туалетное и хозяйственное. Полотенчики вот попались симпатичные. Я тебе с котёнком взяла, — улыбается, и внимательно смотрит на мою реакцию.

— С котёнком, так с котёнком. Мне всё равно, чем утираться, лишь бы кожа при этом не слазила, — ответил, как можно более равнодушно. Ибо не фиг устраивать мне такие дешёвые провокации.

— Не все такие нетребовательные, как ты, — покачала головой Ингеборге.

Мы посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.

— Ладно, выкладывай всё, я же чую, что у тебя что-то ещё есть. И это что-то серьёзное, в отличие от котёнков на полотенцах.

— Да, есть, — согласилась она, — Я разорилась на ещё один комплект униформы для всего отряда. Не ходить же нам в грязном, если запачкаемся. А в дороге постирать не всегда удастся.

— И что приобрела?

— Приобрела неплохо. Новый американский цифровой камуфляж. Такой... Весь в точках. Цвет — пустыня, как в Афганистане носят.

— Ты точно нас разорила. Навскидку цену не скажу, но это для нас слишком дорого.

— Смотря где покупать, милый, — широко так улыбается, счастливо, — Мне тут, по случаю достался кусочек того, чего почти не бывает. Я нарвалась тут в одной лавке на брак, который продавали, как ветошь и по цене ветоши. А всего-то там штанины одна длинней другой. Иногда рукав также длиннее. А всё остальное так же хорошо, как и на тех тряпках, которые прошли отбор в армии на качество. Покопавшись, я на всех наших подходящие комплекты нашла. И не тратила тысячу, как ты за БэУ в патруле, а всего тридцать восемь экю. За всё. На вес. Вот признай, я — хорошая хозяйка?

И подставила щёку для поцелуя.

— Ты классный баталёр для нашего отряда. Я в тебе не ошибся, — и поцеловал туда, куда было указано, — Кепки там тоже из брака?

— Кепи не было. Но я нашла хорошие черные береты. Фетровые, — и тут же спросила, — У вас же на флоте черные носят?

— Солдаты морской пехоты носят черные береты, — ответил, — А мы — матросы, носили бескозырки. С ленточками.

— И что у тебя было написано на ленточке?

— Северный флот, — ответил гордо.

А что? Я до сих пор горжусь тем, что служил на флоте. И искренне считаю, что служба воспитывает в юнце мужчину. Моя бы власть, я бы тех, кто в армии не служил, просто не допускал бы до гражданской государственной службы, связанной с властными полномочиями. Ни по назначению, ни по выборам. А то насмотрелся я на таких кандидатов в народные избранники. Ничего нет за душой, кроме денег. Да и те ворованные.

— Ты, наверное, был очень красивый в морской форме, — предположила Ингеборге.

— Не знаю, не разглядывал себя. Хотя ещё Кузьма Прутков писал, что 'если хочешь быть красивым — поступай в гусары'.

— Гусары... Ооооо... — Ингеборге закатила глаза, — Обожаю!

— Если отряд сохраниться, то мы потом сможем пошить всем венгерки, как парадную форму. С золотыми шнурами. И лосины всем в обтяжку. Красного цвета. Красота!

— И кивер с султаном. Пушистым и длинным. Вот таким... — Ингеборге показала где-то сантиметров сорок.

— Зачем таким длинным? — удивился.

— А чтобы не понравившихся кавалеров отшивать. Типа сравни по длине, и отваливай. На меньшее мы не размениваемся, — и смеется заливисто, практически хохочет.

Отсмеявшись сказала заботливо.

— Ты примерь свой комплект, вдруг ещё ушивать придётся. Я же всё на глазок делала.

— Где? — я обернулся вокруг.

— Бери — надевай. Да нет, не там — это мой. Твой, вот, на кресле лежит. Нам я уже ушила по комплекту, а девчата сами себя обслужат. Не маленькие.

На кресле были аккуратно сложены куртка, тактические шаровары и майка. Всё в разноцветную крапочку серо-зелёных тонов.

— Ты заслужила ещё один поцелуй, — сказал я, рассматривая униформу.

— Заслужила — плати, — с готовностью подхватила Ингеборге.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов "Северная Америка".

22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 24:01

Когда мы, наконец, закончили целоваться и выползли поужинать в "Марио", то там гремела музыка, и народ вовсю отплясывал между столиков, совсем, как в советском кабаке времён моего детства. Под живой оркестр. Причем не электронный, а джазовый. Впрочем, профессиональным я бы этот музыкальный коллектив не назвал. Саксофонист вообще играл на уровне Била Клинтона.

Впрочем, тут я понял, зачем Ингеборге ещё в номере капризно заставила меня цивильно одеться в мой московский прикид от "Брионии", который утром заставила взять с собой. Тут все были одеты, как положено правилами в хорошем нью-йоркском ресторане. Разве что галстук не обязывали одевать на "фейсе" . И как только она об этом догадалась?

Даже орденские служащие, как оказалось, были в смокингах и вечерних платьях. Вели, так сказать, светскую жизнь.

Сама Ингеборге тоже облачилась в маленькое черное платье от "Версаче", чем поразила меня до глубины души. Она и так была красотка, а тут уж...

Прямо слов нет.

И глаз не оторвать.

Моя откровенная реакция на этот наряд сделала её счастливой ещё в номере. А меня в ресторане, когда все глазели только на неё, а она танцевала только со мной.

Как тут было не заказать шампанского?

Новая Земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов "Северная Америка".

22 год, 25 число 5 месяца, четверг, 29:67.

После праздника, расчесывая волосы на ночь, Ингеборге неожиданно спросила.

— Жора, а у тебя дети есть?

— По-моему, нет, — буркнул я из-под подушки.

Не люблю такие вопросы.

— А не по твоему? — продолжала приставать литовка.

— Наверное, есть, где-нибудь, — отмахнулся, — Но мне об этом не сообщали.

— Ты не хочешь иметь детей? Это принцип? — вопросительные нотки девушки стали требовательными.

Я обернулся и честно ответил.

— Просто пока не с кем было хотеть.

— А у меня дочка родилась мертвой, — неожиданно призналась Ингеборге.

Она замолчала. В номере зависла тревожная тишина, но вскоре она сама её развеяла словами с горьким вкусом.

— И тут же закончилась любовь у моего банкира. Давно это было. В Литве ещё. Четыре года назад. В другой жизни.

Она снова ненадолго замолкла.

— Действительно, в совсем другой жизни.

День пятый

Новая земля. Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов "Северная Америка".

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 8:16

После вчерашнего загула завтрак в бигмачной с непритязательным названием "Dinner" соседнего мотеля "Голубой лёд" поразил меня внезапной непритязательностью самой Ингеборге, выбравшей себе жареную картошку с кетчупом и филе-о-фиш.

Вот и пойми этих женщин.

"Диннер" был аналогом "Макдональдса", только не московских его ресторанов, а типичных американских забегаловок с красными виниловыми сидениями и белыми пластиковыми столами, сгруппированными в этакие купе на шесть человек. И длинной стойкой с поварами, работающими при вас же.

На этот раз Фред был с нами, и, не сказав нам ничего, кроме "доброго утра", увлеченно намазывая джем на тосты.

Мы с Ингеборге были одеты уже в американскую "цифру" , с черными беретами, фасонисто заправленными под левый погон.

На черные береты Инга утром прикрепила оригинальные серебряные кокарды в виде геральдического французского щита, наложенного на перекрещенные якоря с тросами. На верхней перекладине щита лежал горящий факел. Огонь факела был сделан золотым. На моем щитке косыми полосами шёл российский триколор, на её — литовский.

— Я для всех такие сделала, — призналась Ингеборге в очередной растрате, когда прицепляла на мой берет кокарду, — Очень символично получилось.

— А щитки у всех разные? — мне был интересен выверт её мысли.

— Нет, только у меня, Синевич и Лупу. У остальных — российские цвета.

Вот так вот. Фиксация развала СССР на символическом уровне в пределах одного гарема.

— А факел сверху что означает?

— Название нашего отряда, глупый, — широко улыбнулась девушка.

— Весьма символично, — согласился я, усмехаясь, — Когда ты только это успела?

— Вчера заказала, — поведала Ингеборге об этом, как о чём-то обыденном, — Местный ювелир их всю ночь клепал. Он так был доволен этим заказом, ты не поверишь. Мне показалось, что он тут больше ломбард держит, чем мастерскую. А мастер он хороший.

Новая Земля. Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов "Северная Америка".

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 9:00

К девяти часам устроившись в колонну конвоя до Порто-Франко, и, распаковав на КПП своё оружие, мы наконец-то тронулись, сопровождаемые двумя патрульными "хамви" с крупнокалиберными пулемётами. Всего в колонне были не больше двух десятков машин.

В этот раз Ингеборге держала под рукой, постоянно поглаживая, свой "ругер". На сидении, в пределах досягаемости другой руки, рядом с тючком униформы, лежал подсумок с пятью магазинами, туго набитыми патронами. Мы с Фредом было вооружены по-старому. Я даже 'наган' на лламовский 'кольт' не стал менять.

В третий раз эта дорога мне показалась скучной. Большая колонна отгоняла от себя любого зверя, заранее предупреждая поднятым над дорогой огромным облаком пыли. А окружающий ландшафт разнообразием так и не отличался: всё одно и то же вокруг. Фреда отвлекать от дороги, и, особенно, от дистанции, как-то не хотелось, не дай Бог врежемся ещё во впередиидущий грузовик. Поэтому поискал в зеркальце заднего вида глаза Ингеборге и спросил то, что меня давно подмывало спросить.

— Инга, ты, как вообще перенесла наше попаданство сюда?

— Нормально, — ответила девушка, — Где-то, даже, забавно. Но я не показатель. В последние годы я только и делаю, что переезжаю из страны в страну. Так что я привыкшая. А то, что вернуться назад не можем, то это как-то ещё, как следует, не осозналось. Бродит пока периферией. А ты это к чему завел?

— Сам не знаю. Но чую, он нужен этот разговор, — отвечаю ей, — И не только с тобой. Как сама думаешь, нам долго осталось ждать очередного выкидона с закидоном? И от кого? Меня это подспудно беспокоит.

— Если ты хотел узнать, попрётся ли кто-то ещё самовольно на панель, то с уверенностью могу сказать, что здесь, в Порто-Франко, этого не будет. Урок с хохлушками всеми усвоен. За будущее, в спокойной обстановке, не поручусь ни за что. А сейчас все сидят тихо. А что ты хочешь знать конкретно?

Немного подумав, всё же спросил.

— Хотел у тебя узнать, как настроение у девочек? О чём говорят между собой?

— Я тебе что — комиссар? — возмутилась литовка.

— Раз старшая жена, то и баталёр, и комиссар в одном лице, — спокойными словами нагружал я на неё обязанности.

— Нет уж, нет уж, — возражает, — На комиссара я не согласна. Комиссаром пусть Шицгал будет, у неё генетическая предрасположенность к этому.

— Ты так считаешь, только потому, что она — еврейка?

— Нет. Потому, что она как-то проболталась, что её прадед работал в Киевском ЧК в Гражданскую войну.

— Тогда она генетический особист, а не комиссар, — расставил я термины по полочкам.

— Это ещё что за зверь?

— Особист-то? — поймал её глаза в зеркале, на предмет посмотреть не разыгрывает ли она меня, — Нормальный зверь. В народе чекистом зовётся.

— Я литовка, а не латышка. У меня в роду чекистов не было, как и латышских стрелков. Я вообще рабочая девушка из семьи рыбаков.

Последнюю фразу она чуть не выкриунула.

— А ты это к чему? — удивился странным дрейфом темы.

— К тому, что кровавой гебнёй я работать у тебя не буду, — и отвернулась к окну, так что в зеркало видел только её щёку.

— Ну, мне же легче, — выдохнул озабоченно, — Тогда всё воспитание личного состава жён ложиться только на тебя. А я должен быть спокоен за их настроение и психологическое состояние.

— Об этом можешь пока не беспокоиться, милый, — ответила спокойно без истерики, — Насколько я поняла Доннермана, он их так загоняет, что им будет хотеться, как ты говоришь, только на горшок и в люлю.

— Ещё вопрос. На твой опытный взгляд, кто их них путана по жизни?

— Что ты вкладываешь в это определение?

— Кто не откажется от этой профессии, даже если мы благополучно прибудем в Одессу.

— Сложно сказать, — Ингеборге задумалась, потом предположила, — Всё будет зависеть от самой Одессы. От клиентов. От антуража. От заработков, в конце концов. Если можно будет столько же заработать без риска, если не будет красивой жизни... Да мало ли условий.

— Поставлю вопрос по-другому, — продолжил добывать из неё информацию, — Кто из них завяжет с проституцией?

— Ну, Жора, ты и вопросы задаёшь. Кто ж тебе на такое ответит. Да ещё за других.

— Понимаешь, — поделился я с ней сомнениями, — Не всё у меня укладывается в кассу. К примеру, кроме украинок, из вас никто не курит, хотя проститутки смолят поголовно.

— Просто, Жора, ты отстал от жизни. Курить — немодно теперь. И богатый клиент нынче привередливый пошел. Каждая вредная привычка идет в минус тарифу и сужает клиентскую базу. А тут ещё на этой Новой Земле цены на табак просто запретительные, по сравнению со староземельными. Даже те, кто баловался сигареткой время от времени, тут бросили. По деньгам. Да и проститутка проститутке рознь. Среди них классовое общество, если можно так выразится. Штирлиц с Бандерой приподнялись с плинтуса лишь благодаря красоте, но они долго бы на этом уровне не удержались. Слишком вульгарные. Даже чеченка наша, уж на что дикая, и та обтесалась, давно знает что можно, а что нельзя. Когда можно борзеть, а когда и сократиться не грех.

Мы замолчали и стали смотреть, как стадо рогачей перебирается через железнодорожную насыпь подальше от беспокойной пыльной дороги. Вожак стоявший на рельсах, развернувшись в сторону города, был в полной готовности рогами встретить поезд и защитить от него своих пасомых. Феерическое зрелище. Жаль фотоаппарат не прихватил с собой.

Больше никаких приключений по дороге не было. Всё прошло в штатном режиме. Разве что встретили по дороге с некоторым перерывом три автоколонны, которые развозили по орденским Базам топливо в пятитонных цистернах, лес и пиво. Последние грузовики имели тенты, разрисованные рекламой.

Их также сопровождали орденские патрульные, которые при встрече с нашей охраной обменялись гудками.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 10.32

В городе сразу подкатили к мотелю Саркиса, так как я первым делом очень хотел избавиться от чужих денег.

Заодно заказали Саркису обед на весь автобус, включая сержанта. Нормальный такой обед, с борщом. Правда, в процессе обсуждения, борщ заменили холодной армянской окрошкой, которая, в отличие от русской, готовится на кефире, а не на квасе. Но это исключительно ввиду жары, а не вкусовых пристрастий.

Ингеборге тут же пообещала поделиться с Саркисом рецептом литовского холодного борща со свекольной ботвой, чем его сильно заинтересовала. Ещё бы! Он раньше эту ботву на помойку выбрасывал.

— Ты ему ещё рецепт "цеппелинов" дай, он доволен будет — посоветовал Ингеборге, и оставил их в ресторане за столиком с бумагой и карандашами в предвкушении обмена кулинарными рецептами.

В дверях оглянулся.

— Саркис, не забудь мне напомнить, чтобы я тебе дал рецепт болгарского таратора . Лишним по такой жаре этот супчик не будет.

С помощью Билла, перетащил ящики с патронами и карабинами в его оружейный магазин и оставил их там, на хранение, договорившись, что он, за отдельную денежку, позанимается после обеда с девчонками сборкой-разборкой и чисткой карабинов. Билл охотно согласился, сказав, что для этого есть вполне нормальное место на заднем дворе. И мы потащили тяжелый ящик дальше, в подсобку.

Потом, отдуваясь, Билл угощал меня пивом, и потреблял его сам.

— Любопытно, что такого ты купил Джордж, да так много, — поинтересовался Бил, после того, как отпил из бутылки половину.

Кстати пиво в банках на Новой земле почему-то не производили.

— Оружие для девчат. Можешь у Ингеборге в сумке посмотреть.

Билл полез за кусачками, а я, принеся сумку из багажника джипа, поставил её на прилавок.

Разобрав убойный агрегат, оружейник стал его внимательно изучать, помогая себе странными приспособлениями, а я, с нечего делать, слонялся вокруг его оружейных витрин, в который раз ужасаясь ценам. Называть свой магазин Биллу надо было не 'лабаз', а 'модный оружейный бутик'.

Единственное, что у него было из нужного нам по разумным деньгам, так это ручной пулемет Калашникова за 700 экю. (Всё остальное у Билла в магазине было намного дороже. Я бы сказал запредельно дорого). Им-то я и занялся с молчаливого разрешения Била.

Пулемет оказался китайским. Маркировки и прочие надписи, естественно, не понял, так как китайской грамоты не знаю. Был этот пулемёт аналогичен русскому РПК , знакомому мне ещё со службы. Кардинальное отличие появилось в рукоятке переноса, которого на русском пулемете не было, а с ней удобно его одной рукой таскать. А так почти один в один. Изменения в конструкции, какие и были, но так, по мелочи. Пламегаситель появился конический, как на старом Дегтярёве . Цевье было иной формы, овальное с вертикальными нарезами по дереву. Другой конструкции магазин-барабан... Надо будет провентилировать у Билла этот вопрос, но осторожно, чтобы цену не поднял, увидев мой интерес. С него станется...

Билл как раз закончил возиться с "ругером" и стал собирать карабин.

— Ну, как тебе машинка? — спросил его заинтересованно.

— Машинка класс, — откликнулся Билл, — Действительно малосерийка и сделана очень качественно. Калибры полностью совпадают на входе и выходе. А ствол из нержавейки это тебе даже не хромированный. Я бы с удовольствием из неё пострелял и тогда бы всё сказал конкретнее.

— Так в чём дело? Приезжай завтра на стрельбище — постреляешь. Мы, как раз их пристреливать будем.

— Замётано, — Билл радостно улыбнулся и торопливо добавил, — Патроны я с собой привезу, так что заранее не бойся.

— А за сколько бы ты такую винтовку продал? — спросил его как можно спокойнее, нейтральным таким тоном, скучающим даже. Словно из пустого любопытства.

Билл задумчиво почесал затылок, смешно приподняв бейсболку с силуэтом ковбойского револьвера полковника Кольта.

— Где-то за полторы тысячи экю. Вряд ли больше. Обычный "ругер-мини" с "веслом", самозарядный, гражданский, двести двадцать третий калибр, у меня недавно за девятьсот двадцать ушел. В легкую. Женщинам такое оружие нравиться, особенно после того, как потаскают недолго что-то вроде "Галила" . Так что это хороший выбор для твоих девочек.

— Годиться, — удовлетворенно хлопнул я ладонью по пузу, — У меня, как раз, два карабина лишних. Возьмёшь?

Билл округлил глаза. И одновременно подвигал пышными усами из стороны в сторону.

— Специально для меня брал? — спросил меня Билл и глядит настороженно, стараясь догадаться об истине по моей мимике и мелкой моторике.

— Нет. Продавали оптом. Пришлось взять ящик. А мне нужно только десять.

Всё честно сказал. Ни словом нигде не слукавил, хотя когда Дональд выдал цифру продаваемого оптом количества, то первым местом, куда можно пристроить лишние карабины, пришел на ум именно Билл и его оружейный лабаз.

Оружейник моментально выпалил.

— Ставь на комиссию. Мои двадцать процентов.

— А если я буду уезжать до того, как ты их продашь? — поднял я правую бровь.

— Тогда поторгуемся, — Билл хитро улыбнулся, раздвинув усы.

— Нет, Билли, тогда мне будет поздяк метаться и без торговли, — усмехнулся уже я, — Давай торговаться сейчас. Иначе увезу их с собой и где-нибудь ещё дороже продам. Сам.

— Тысячу, — решился Билл, — Плачу сразу. Наличными.

— Билл, ты хотел на них заработать двадцать процентов на комиссии, и это было бы справедливо. А сейчас ты откатываешь с тобой же названой суммы уже треть. Охрененные проценты, особенно, если учесть, что уйдут эти карабины, как ты сказал, влёт.

— Может, в обмен что-либо возьмешь? — Билли развернул жирные плечи и выпятил своё пивное пузо.

— Возьмешь у тебя, как же? Новый ручной пулемет Калашникова на Базе шестьсот экю стоит, а у тебя китаец стоит за семь сотен. Юзаный.

— Джордж, а что ты имеешь против китайского оружия? Оно нормальное, качественное и точное, — Билл моментом стал похож на супервайзера 'Гербалайфа', типа 'спроси его, как'... грамотно пользоваться китайским оружием.

Три ха-ха!

— Понимаешь, Билли, если бы моя страна не воевала десять лет в Афганистане, где душманы были вооружены поголовно китайским оружием, я бы, наверное, ничего не сказал. Потому, как не знал бы. А теперь я знаю. Сталь у них хуже и тоньше, нарезы не так хорошо обработаны, так что точность страдает, да и надежностью не отличаются. Дурацкий игольчатый штык неотъемный. Ширпотреб, в общем. Дешевое оружие для бедных стран, которым даже наше русское оружие не по карману, не говоря уже про ваше.

— Джордж, ты зря так говоришь именно про этот гаджет, — возмутился Билл, — Это модель "тип семьдесят четыре" в нем практически всё сделано по советским допускам. И, как говорят, на советском ещё оборудовании. Это потом, когда они начали внедрять свои разработки, и одновременно вводить дурную рационализацию, качество у китайцев сильно упало. Этот же экземпляр я лично осмотрел и за него ручаюсь. Это не снайперка, конечно, но прижать огнём сможешь любого практически на полмили.

Оружейник аж светился от важности того, что проповедовал.

— Билл, я знаю, что ты можешь эскимосу зимой снег продать, но пойми и меня правильно. Если я захочу взять пулемёт, то не для красоты, а для того, чтобы он точно стрелял во врагов. Советский РПК — 'семёрку'" за ту же цену я у тебя бы взял, ничего не спрашивая.

— Нет у меня сейчас советского пулемёта, — развел Билл толстыми руками, — Могу хороший швейцарский продать.

— За нереальную цену, как тут всё у тебя? — спросил с ехидцей.

— Да нет, всего две тысячи двести, — пожал плечами оружейник, как бы намекая, что это не у него дорого, а я зарабатываю мало. Но я не обижаюсь, я ещё ничего тут не зарабатываю, только трачу. Поэтому разумная экономия рулит всем. Нам не до понтов.

— А калибр? — спросил уже, понимая, что этот пулемёт не будет выпускаться под русский калибр.

— Швейцарский калибр, — ответил Билл уверенно, — Шесть с половиной миллиметра. Хороший патрон. Точный. Эффективный.

— И где я для него этот самый эффективный патрон брать буду? И, главное, почём? Нет, Билли, мне всё оружие нужно под демидовские патроны нужно, не иначе. Я не дочь Рокфеллера.

— Хорошо, давай так, — Билл хлопнул ладонью по верстаку, явно получая удовольствие от самого процесса торговли, — Я тебе дам дополнительно к китайскому стволу ещё две "банки" китайские на сто один патрон, две "банки" русские на семьдесят пять патронов и два родных "рожка" на сорок. Получается тогда за сам пулемет цена базы "Россия". Даже немножко меньше. Идет?

— Только если с патронами, — сделал я свой ход в торговле.

Билл, соглашаясь, кивнул.

Я тут же повысил ставки.

— Три боекомплекта.

— Два боекомплекта, — торгуется Билл.

— На все семь магазинов? — ставлю новое условие.

— Да, — соглашается оружейник, — Но максимально — цинк.

— По рукам, — я протянул ему ладонь и когда он её пожал, добавил, — Но за вторую винтовку заплатишь восемьдесят процентов твоей цены.

— Хорошо, — соглашается толстяк.

— Слово сказано? — смотрю ему в глаза.

— Слово сказано! — не отводит он своего взгляда.

Билл скусил с ящика пломбы, и я вынул из него два карабина, завернутые в промасленную бумагу. Положив их на верстак, сказал.

— Мы с тобой упустили два момента. Первый — подсумки для магазинов.

— Баш на баш, — тут же ответил Билл.

— Нет, не пойдёт, — возразил ему, — Ты даешь подсумки на все магазины к пулемёту, а я даю все подсумки на магазины к карабинам. Идет так?

— Согласен, — сказал Билл и ушел в подсобку.

Оттуда он через минуту вынес советские подсумки для дисков и рожков мягкого лохматого и как-то мятого брезента с ремешками на сандаленной застёжке, видимо мобилизационных, так как на флоте я таких страшных и не видел, и три подсумка для китайских "банок" плотного качественного авизента с застёжкой на кобурную кнопку. Подсумки скрывали в его руках невскрытый цинк патронов 7,62х39. Бил всё это с грохотом выложил на верстак. Потом из-под верстака достал коробочку с ЗИПом для пулемёта, сказав.

— Это от фирмы, в подарок хорошему клиенту.

Я достал из ящика два подсумка, каждый с пятью магазинами.

Потом оттуда же вынул ЗИПы для 'ругеров'.

— Сделка состоялась? — спрашиваю.

— Да, — отвечает Бил, — И это нужно отметить.

Он повернулся и достал нам по бутылке пива из холодильника.

А я снова полез в ящик и вынул фирменные крепления на оптику для обеих винтовок.

— Подарок от фирмы, — сказал, широко улыбаясь, — Лично для тебя.

Билл отсалютовал бутылкой.

— С тобой приятно иметь дело, Джордж.

— Кстати, — спросил я, отхлебнув из горлышка, — Откуда, у тебя этот пулемёт. Что-то больше китайской продукции я у тебя не заметил.

— Такая история, Джордж, — Билл повторил глоток, — Мне этот пулемет сдал один классный парень в понедельник. Это его трофей. Он тогда на дороге от Базы один расправился с бандой. Зовут его Андрей Ярцев. Если встретишь его на русских землях, то передай ему привет от старины Билли. Кстати, я ему для автомата "калашникова" делал тюнинг. Он остался доволен. Не хочешь переделать свой пулемёт? Ручку эргономическую, приклад складной, регулируемый с демпфером, цевьё пластиковое с обвесом, лазерный целеуказатель...

— Билл, мне из него стрелять, а не хвастаться, — осадил я его творческий порыв.

Поржали оба. Шутка юмора удалась. День не зря прошел.

Когда вернулся в ресторан, Саркис всё ещё обхаживал Ингеборге, но пока очень культурно, не преступая границ приличий.

Спросил, когда будет обед, после чего позвонил Доннерману и дал ему вводную: прибыть с девочками на обед в "Арарат" в половине четырнадцатого часа.

Затем, переглянувшись с Ингеборге, взял у Саркиса бутылку вишнёвки, легкую закусь и номер — продолжить праздник.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 13.44

Девчат привезли сразу на двух машинах. Пятерых привез Фред на "чероки", где четверо вполне нормально уместились на заднем диване, и пятерых — Доннерман на "хамви", где Бисянка с Комлевой ехали в кузове, расположившись на каких-то тюках, так как больше четырех тел в этот огромный американский мобиль никак не влезает.

Вылезли они у "Арарата" на гравий, покрасовались перед нами в военной форме полевой и когда-то белых кедах.

Ну, и чумазые же были девки после занятий. Все, как одна.

А от усталости чуть не шатались.

Щёки впали.

Под глазами тени.

Коленки мелко дрожат.

Как потом прояснилось, сержанту было мало просто всех построить пострелять из "нагана", и он придумал сначала гонять их по полосе препятствий, а затем сразу стрелять в цель. И так по кругу. Так что Ингеборге права оказалась.

Понятно, что никто никуда и не попал. Кроме Бисянки, которая неплохо отстрелялась из своего укорота. Не в десятку, но что-то близко к этому. И Комлевой, которая раз за разом всаживала все семь пуль из барабана в черный круг мишени.

Стрельбы из винтовок у таёжниц сегодня не было — зря таскали.

Сержант сразу погнал всех мыться и приводить себя в порядок.

Через пятнадцать минут, одетый в новый цифровой камуфляж и черный берет на свежеобритой голове, я встречал свой отряд. (В конце праздника Ингеборге всё же выполнила своё обещание и побрила меня, когда мы вместе отмокали в ванной).

Я кивнул, и сержант, вытянув левую руку в сторону, отдал команду.

— Становись!

Удивительно, но "пионерки" довольно быстро построились в относительно прямую линию.

— Равняйсь! — скомандовал сержант.

И через секунду рявкнул.

— Шицгал, как надо равняться?

— На четвертую грудь, — тут же откликнулась Роза бодрым голосом.

— Не на четвертую грудь, а на грудь четвертого человека. Ясна разница? — Доннерман обвел строй исподлобья тяжелым взглядом и нашел следующую жертву.

— Айзатуллина?

— Так точно, товарищ стаф-сержант-майор, равняться надо не на четвертую, а на восьмую грудь! — попыталась рявкнуть Булька, но у неё вышел только громкий писк, а продолжила и вовсе упавшим голосом, — Тогда получиться грудь четвертого человека.

Девчонки злорадно рассмеялись.

— Отставить разговорчики! Равняйсь! — рык Доннермана был подобен львиному, на грани инфразвука.

Строй всё же выровнялся и больше не напоминал ползущую змею.

Сержант, приложив в русском воинском приветствии руку к своему малиновому берету, сделал два шага вперёд ко мне. Я подобрался и также приложил ладонь к берету.

— Товарищ командир отряда. Отряд вернулся с учений. В наличии десять бойцыц. Потерь нет. Больных нет. Арестованных нет. Отряд готов к приему пищи. Инструктор по боевой подготовке стаф-сержант-майор Доннерман.

— Вольно, — ответил я, отпуская правую руку от берета.

Сержант продублировал команду.

На мое новое одеяние "пионерки" внимания поначалу не обратили, но когда подошла звать нас в ресторан одетая в такую же "цифру" Ингеборге, в толпе "пионерок" возникли нотки некоторого недовольства, ревности и зависти.

— Это теперь так командный состав будет одеваться? — ехидно спросила Буля.

— Во всё новенькое, — завистливо вздохнула Сажи, — Импортное.

— Им же по полоске не бегать, — заключила Анфиса, — Вот и ходят, красуются.

— Я тоже такой костюмчик желаю, — сказала Антоненкова.

— А я беретку хочу, — капризным голосом протянула Лупу, — Мне всегда беретки шли.

Роза не сказала ни слова, только злобненько сузила глаза и опустила углы губ.

Пора включаться и гаркать самому. По-армейски. Командным голосом.

— Так. Отставить разговорчики. Смирно!

Надо же, заткнулись, подтянулись. Молодец Доннерман! Лихо так их подтянул за полтора дня.

— Не надо страдать завистью, девочки. Зависть — плохое чувство, она убивает человека изнутри, — начал я с отеческих сентенций, — Все получат новую форму, такую же красивую, как и у нас. Мы её только вчера купили на американской базе. И только сейчас привезли. На всех. Просто каждой из вас предстоит подшить комплект по фигуре. Вечером баталёр всем всё раздаст.

Я выдержал паузу, чтобы все смогли осознать новую информацию.

— А вот с беретами будет сложнее. Береты надо будет ещё умудриться заработать. И эту оценку поставит вам сержант Доннерман в конце периода обучения. Будете стараться — будете береткой хвастаться, как полноправный боец отряда "Факел".

— Это, как на краповый берет ? — вполне серьёзно поинтересовалась Дюлекан, — Экзамен сдавать будем?

— Ну, на краповый вы не потянете, — заявил Доннерман, — Тут не каждый мужик тянет. Но что-то вроде того.

— А кто стараться не будет, — добавил я, — Те будут, как лохушки в красной косынке ходить. Из пионерского галстука. Ясно всем? Не слышу?

— Ясно, товарищ командир, — пропел нестройный хор.

— А теперь, вольно. Приступить к приему пищи. Рааазойдись!

— Жорик, а по-человечески это же самое сказать было можно? — не удержалась Роза от подколки.

— Наденешь шпильки, — тогда поговорим по-человечески, а сейчас, когда мы в форме, общаемся по-боевому. Привыкай. До Одессы всё будет только так. Это не моя прихоть, а вопрос нашего выживания.

Девчонки вяло потянулись в ресторан.

Доннерман, стоя рядом со мной, глядя на уходящих девчат, вполголоса сказал одобрительно.

— Так и надо, старшина. Солдата куда ни целуй, везде — жопа.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 14:30

После обеда, пока, под руководством смущающегося и отчаянно краснеющего Билла выводок красивых и наглых девиц ставил столы на заднем дворе, выносили оружейные сумки, пулемёт, ящик с карабинами, ветошь и прочие необходимые причиндалы, Доннерман вкратце просветил меня в то, как продвигаются занятия.

Оказалось, что кроме Були и Кати, физические кондиции девчат он оценил на 'хорошо' — полоску проходят уже не, как каракатицы, и всего в полтора раза дольше, чем по армейскому нормативу. Погонять ещё пару-тройку дней надо, для закрепления.

— И для твоего сисястого войска, думаю, сойдет, — заключил он, — Но вот со стрельбой из "нагана" полный швах. Кроме Бисянки и Комлевой никто не вытягивает его тугой спуск самовзводом. Пришлось учить, сначала курок отжимать, и только потом стрелять. Но стреляют они ещё плохо, откровенно говоря, — и тут, же соскочил с темы, — Ты "калаши" привез?

— Нет, — ответил ему честно.

— Опять, двадцать пять! — он с силой хлопнул ладонью по ляжке.

— Успокойся, сержант. Я привез на всех карабин "ругер-мини". Сейчас сам их увидишь.

— Надеюсь, не гражданский кастрированный триппер, который без автоматического огня? — Доннерман сплюнул в чахлую траву.

— Нет, эта модель стреляет очередями, — похвастал, — И непрерывными, и с отсечкой по три патрона.

— Всё равно, реально триста метров в огневом столкновении. Не больше, — в словах сержанта сквозил скепсис.

— А что, с "калашом" больше было бы? — удивился я, — Мне так больше и не надо. Я в атаке охреневать с ними не собираюсь, а вот если кому засадить, то и трёхсот метров достаточно. Кстати, ты таёжниц с винтовками проверял?

— Ещё вчера, — сказал сержант и зло сплюнул, с харком.

— Что такое? — поднял правую бровь, — Плохо стреляют?

— Хорошо стреляют. Настолько хорошо, что даже я просрал им. Эта Комлева ещё и издевается, сука, — передразнил он голосом девчонку, — Вам в строчку или треугольником.

— Что треугольником? — не понял его.

— Пули в мишень посадить, — пояснил Боря.

— И посадила?

— Посадила. Три треугольником и две под ними в строчку. Со ста ярдов. А на шестьсот ярдов я ей просрал по очкам. Я! — удручённый Боря замолк.

Подышал зло носом и продолжил.

— С Бисянкой твоей даже спорить не стал. Та, со ста ярдов, из своей "светки", за несколько секунд весь черный круг мишени измочалила. А на шестьсот я ей всего пять патронов дал. Так три пули в десятку ушли и две в девятку. С открытого прицела, так как оптический не был ещё пристрелян.

— Прицел-то пристреляли? — забеспокоился я не на шутку.

— Пристреляли потом. Оба. И на 'светке', и на 'мосинке'. Вот такие девочки у тебя есть. Думай, Жора, как расставлять их будешь в номера по засадам.

— Меня больше остальные беспокоят, — поделился я своими сомнениями, — Кто из них по физическим кондициям самая крепкая?

— Антоненкова, — тут же ответил сержант.

— Готовь её ещё и на пулемёт, — выдал ценное указание инструктору.

— А пулемёт, какой системы?

— РПК. Сможешь?

— Легко. Как два пальца обоссать, — похвастал сержант.

— Кстати, Борь, а почему ты их дразнишь "бойцыцами"?

— А кто они ещё? Не бойцы же? А так всё точно — боевые цыцки, — Сержант своими грабарками показал на себе размер этих цыцек.

— Надеюсь, что после твоих занятий, мои стервы всё же действительно станут боевыми.

— Надейся. Надежды юношей питают, — ответил сержант и добавил мечтательно, — Мне бы их на полный курс молодого бойца... Они бы у меня...

— Нет на это времени, Боря, даже не мечтай, — обломал я его.

Затем повторил Доннерману задание на ближайшее время: очистить с девчонками все карабины от заводской смазки, а заодно, вместе с Биллом, научить их эти карабины собирать-разбирать до автоматизма и правильно за ними ухаживать.

— Стрелять из них будем завтра с утра, — подвёл итог озадачивания инструктора.

Сержант, который майор, молча, кивнул, подтверждая задание, и я поехал смотреть на то, что Олег успел сотворить с моим автобусом.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 15.14

В ангаре у Олега гудел дизель-генератор. Сам Олег на корточках сидел на крыше автобуса и, закрывшись сварочной маской, варил электросваркой из водопроводных труб верхний багажник. Его неизменная бейсболка с надписью "4WD", была одета задом наперёд. Всё это казалась чем-то фантасмагорическим в пучках искр от сварки. Как в бенгальских огнях.

— Привет, Олег, ты его что, несъёмным делаешь? — крикнул я автослесарю, имея в виду багажник.

— А на хера тебе съемный багажник на крыше, Жора, — ответил он, как всегда, не здороваясь, — Ты его что, снимать-одевать собрался каждый день, как труселя? А, так, зато, он будет несущей конструкцией для веткоотбойников.

— Каких веткоотбойников? — вообще не врубился в то, что он сказал.

— Поставлю — увидишь, — хитро улыбнулся Олег, — Они будут идти от кенгурятника к багажнику на крыше. Все вместе — жесткая конструкция. Всё по науке, Жора, не бзди.

— Ладно, ты мастер, тебе решать, что крепче, — заранее согласился с ним, — Ты мне смету подготовил? И эскизы ещё какие-то хотел показать.

Олег в два приёма, через капот, спрыгнул с автобуса, снял с головы маску сварщика.

— Пошли, — махнул он рукой в глубину ангара, и нагнулся выключить генератор, одновременно поворачивая на голове бейсболку козырьком вперёд. Маска сварщика осталась лежать на генераторе.

— Слушай, Олег, а почему ты генератор для сварки используешь, а не сетевое электричество? — спросил я заинтересованно.

— Так дешевле, — ответил Олег на ходу, — Город за перерасход лимита дрючит капитально штрафами. ТЭС тут у нас небольшая. Мазут топочный кушает, а он привозной из Берегового. А самый большой танкер тут — две тысячи тонн всего. Остальные ещё мельче. Вот и считай. На каждое производство в Порто-Франко выделен месячный лимит по потреблению электроэнергии, который превышать нельзя. Иначе — штраф пять сотен экю плюс за перерасход тариф в десять раз больше. Так что дырчик выгоднее обходится.

— Скажи на милость...— помотал я головой от таких условий хозяйствования. Везде свои капканы.

В глубине ангара стоял старый покарябанный офисный стол и на нём настольная лампа, тоже весьма архаичного вида, но которая когда-то явно делалась с прицелом на писк моды. Может оттого и выглядит теперь очень старомодной.

Олег включил лампу, вынул из ящика стола картонную папку из бумвинила с тесемками, тоже винтажную такую, советскую ещё. Где только добыл? Развязал и достал из неё несколько листов. Разложил их по столу и предложил.

— Любуйся.

На эскизе было изображено что-то с большими колёсами мало похожее на наш автобус, скорее футуристическое нечто, навеянное голливудскими фильмами о приходе на землю большого пис... Толстой такой полярной лисы, в общем. Как там... "Бешеный Макс" , вроде.

Спрашиваю Олега вполне резонно.

— Ты действительно собрался из моего автобуса делать эту монстру?

— Не совсем. По уму бы его надо полностью переделать, но тогда там останется всего шесть спальных мест, если лишние окошки заварить. Причем нижние будут двуспальные, — ржет, — Ну как в железнодорожном купе, только в два ряда, — он кинул на стол ещё один эскиз, — Но ты просил салон не трогать. Я и не трогаю. А снаружи будет так.

Олег взял чистый лист, толстый цанговый карандаш и твердой рукой стал быстро рисовать машину моей мечты в его представлении.

Это действительно сначала было похоже на "путанабус", прорисованный тонкими линиями в изометрической проекции спереди. Затем, уже с нажимом, Олег стал выводить жирными линиями на нем то, что, по его мнению, должно быть. Наверное, для наглядности. Автобус быстро приобрел мощный трёхсекционный кенгурятник из гнутых труб, усиленных толстым уголком.

— Вот тут, — постучал он карандашом по рисунку, — Будет новый мощный бампер, выступающий вперед, как ступенька. На нём кенгурятник, защищающий радиатор и фары. Дополнительной защитой радиатора будет вторая запаска, укрепленная в центре кенгурятника. Её диск не всякой пулей пробьешь. Хотя, на всякий случай, я сделал уже бронированные жалюзи на радиатор, — увидев мой недоумённый взгляд, поправился, — Ну, не совсем бронированные, но из пятимиллиметровой железки рессорной, вместо декоративной решетки радиатора. Уже стоит. В них одна особенность, о которой тебе надо знать заранее: выставлять угол их наклона придется вручную, вылезая из кабины, и тем самым регулировать поток встречного воздуха на радиатор. Но это делается легко одним движение рычага, у которого есть три положения стопора. Полностью отрытый — реально это восемьдесят градусов, шестьдесят градусов и сорок пять градусов. Больше при нынешнем климате не нужно. По крайней мере, жалюзи, если пулю не остановят, то изменят её траекторию. Плюс ещё колесо прикрывать будет. Так что бойся больше обстрела по лобовому стеклу, чем по радиатору. Под запаской на бампере крепится лебедка, как ты хотел, с отбором мощности от двигателя. Стандартная от "шишиги", БУ , конечно, но за качество её я ручаюсь, сам проверял. Зато всего двести экю стоит. А лебедки для "Садко" я не нашел. Но не беда, коробка отбора мощности у тебя на автобусе штатная, так что всё нормально будет. Да и на кенгурятнике, на всякий пожарный, будут здесь и здесь, — он показал карандашом на рисунке, — клыки для быстрой намотки троса, как на танке. Это если от кого быстро сдистнуть надо будет. Устраивает так?

— Вполне, — согласился с ним, но тут же задал волнующие вопросы, — Не понял, только, для чего такой широкий бампер нужен? И так капотная схема, в отличие от "шишиги", часть градуса проходимости съела.

— Старик, это элементарно, — Олег откинулся на спинку стула, чтобы лучше меня стоящего видеть, — Во-первых, для того, чтобы на него можно было нормально встать, не корячась, капот открыть и спокойно в моторе ковыряться, если что. Для этого бампер сверху будет накрыт алюминиевым профнастилом. Во-вторых, для того, чтобы был воздушный зазор между запаской и радиатором, чтоб обдувало нормально, короче. При нашей жаре это важно. В-третьих, чтобы через кусты можно было свободно проломиться, подмяв их под себя, не ломая. Тогда за тобой они снова встанут и будут препятствием для преследователя. В-четвёртых, им тривиально можно что-то столкнуть в сторону или даже выбить секцию забора. Оценишь потом. Кому не делал, всем нравиться. А проходимости останется достаточно, поверь опыту. Где нос пронырнёт, там корма всегда пройдет. А на большие градусы залезать я не советую даже на "шишиге". Теперь дальше. От кенгурятника к багажнику на крыше идут веткоотбойники. Это для нормальной езды по лесу.

— Не видел я тут пока лесов, — буркнул обижено, считая, что меня уже начали разводить на ненужные опции.

— А что ты тут пока видел, дорогой? — Олег явно встал на тропинку культуртрегера, — Дорогу до орденской Базы? Так здесь на планете не только савана. Есть ещё и горы. И леса. Тропические, между прочим. Век бы их не видеть. Так что веткоотбойник вещь нужная, если хочешь ездить с целым ветровым стеклом. Да и всей конструкции они придают нужную жесткость. Кстати, дуги зеркал заднего вида остаются родные, только, советую среди деревьев, прижимать их к окнам для большей сохранности. Всё равно тебе в лесу зеркало без надобности. Устраивает?

— Да, — согласился я с его доводами, — Погнали дальше.

— Багажник на крыше двухсекционный.

— Странно, я видел сплошную балку, которую ты варил.

— По бокам балки сплошные, это так, но посередине будет технологическое отверстие для установки радиоантенны, ограниченное стенками багажников. Не крепить же её прямо на крышу? Антенна почти три метра высотой, так что снимать её придется в городах. Но, для её транспортировки в нерабочем положении, слева на верхнем багажнике предусмотрены крепления. Остальные антенны, ещё три штуки, будут на козырьке ветрового стекла. Там же я поставлю и фару-искатель на сто восемьдесят градусов обзора.

— А на хрена мне столько антенн? — я аж оторопел от такого количества, — У меня же не КШМ .

— Жора, ты нормальную связь заказывал, как взрослый, или как?

— Заказывал, не спорю, — покачал головой. Как это всё сложно, блин. Не на того специалиста я учился.

— Так вот, — продолжил Олег, — придёт Профессор и всё тебе разложит по полочкам. Кому, зачем и куда вставлять. И сколько. Я же в радио не более чем кнопки вертеть по мануалу. Рисуем дальше?

— Валяй, — махнул ему рукой.

— Сзади, у нас запаска будет на кронштейне, кронштейн на петлях, может поворачиваться, если со стопора снять. Рядом лестница на крышу, вот такая, — он черканул несколько штрихов, — Ребром к плоскости стены, как на "Вепре" . Не бойся, по такой и лазать удобнее будет, как на веревочном трапе, да и места она так занимает намного меньше. Тогда уже можно будет на задний борт и третью запаску поставить, если захочешь.

— Зачем ещё и третья?

— Ну, в принципе, как запаска она вроде и не очень-то нужна, а вот её диск, как лишняя броня даже очень и очень. Ставить? Это ещё один кронштейн варить.

— Ставь, — согласился, перфекционист я или так, на прогулку собрался, шашлычка поесть?

— Так, дальше пошли... — карандаш в руке Олега снова заплясал по бумаге, — Под запасками и лестницей такой же бампер-ступенька, как спереди, только поуже малёхо будет. На нем электрическую лебедку закрепим. Новая есть. Только что из-за ленточки. "Ермак" называется, зверь как мощная — на две тысячи двести шестьдесят килограмм усилия при двенадцати вольт напряжения. Троса двадцать четыре метра. Стоит девятьсот экю. Без торга. И это ещё дешево. ТАМ она больше, чем за семьсот баксов в рознице улетает. Но с ней, как хочешь, а второй аккумулятор, по любасу, ставить придется. На одном не потянешь. Тем более с холодильником, — ухмыльнулся он нехорошо.

— Надо, значит, ставь, — отрезал я, придавливая взбухающую в груди жабу. Во рту сразу стало сухо. Денег вылетает на автобус просто прорва.

— Ой, ты какой красивый, -возмутился Олег, и передразнил меня, — Надо — ставь. А где я тебе для него место найду. Искать надо. Под капотом у тебя японский двигун всё пространство уже занял.

— Ну, не найдешь, так без задней лебедки обойдемся как-нибудь. Ручную лебёдку возить будем, если что, — прикинул вслух варианты.

— Хозяин — барин, — равнодушно откликнулся Олег, и предложил, — Пошли салон смотреть, я его первым окучил, там работы было с гулькин хер. Но определённые новации я ввёл. Да не боись ты, ничего я там не порвал, не поцарапал. В порядке твой лимузин.

В салоне Олег показал семь парных хромированных крючков солидного размера, закрепленных выше окон.

— Это, как ты просил, — пояснил он, — Для гамаков. Больше никак не влезало. На семь тушек.

— Гуд, — довольно ответил я, — Семь в гамаках, пять на полу. Вроде все спальными местами обеспечены. Не надо будет в поле на травке ночевать. А это уже хорошо. По определению. Только вот где гамаки взять я ещё не придумал. Последнюю фразу я, оказывается, сказал вслух.

— Будут тебе гамаки. И недорого, — отозвался Олег, — Я созвонюсь — привезут. Правда, не новые. Зато от Французского Иностранного легиона. Это тебе не натовский нейлон, а экологически чистый хлопковый брезент. Всё ж комфортней спать будет. Тебе же они не на всю оставшуюся жизнь нужны, а несколько ночей они нормально выдержат. Кстати, я бы не советовал на гамак класть тело весом более восьмидесяти кило. Во избежание различных недоразумений...

— Годится, Ещё сюрпризы будут?

— А как же... — расплылся Олег в широкой улыбке, — Вот смотри.

Тут он подошел к заднему окну, взял снизу за хромированную ручку, которой там, как помню, совсем не было, повернул и открыл окно на себя вверх, закрепив его двумя потолочными стопорами. Тоже хромированными. Эстет, как посмотрю. Но жаловаться пока не на что. Стиль не нарушен.

Олег сделал рукой приглашающий жест, и сказал, почему-то, с хохлацким акцентом.

— Дывысь!

— Это для принудительной вентиляции? Чтобы пыль дорожную не забывать? — съязвил я.

— Эх, Жора, нет в тебе никакой революционной романтики. Не получится из тебя Батьки Махно , — рассмеялся Олег, — Вот смотри и учись, пока я жив.

Наглый молодой человек, наглый. Но мастер. Не отнять. Всё сделано культурно и аккуратно.

Тут Олег привлек мое внимание к пластиковой заглушке на разделочном столе под окном. Простая такая заглушка, ими обычно в офисных столах технологические отверстия для проводов разных затыкают, когда они не нужны. Раньше её точно здесь не было.

А Олег распелся как хор у всенощной с глумливыми нотками коммивояжеров 'Гербалайфа'.

— Элегантным движением руки, поворачиваем эту ручку в круге налево и вытягиваем вверх.

Он проиллюстрировал свои слова действием.

— Затем, другой рукой поворачиваем вытянутую трубу снова на девяносто градусов, но уже направо, где она встает намертво. Потом скидываем крышку.

Крышка-ручка отлетала, болтаясь на тросике.

— И вуа-ля... — Олег сделал неопределённый жест рукой, — Получаем вертлюг для пулемёта. Весьма, нужная вещь, когда тебя кто-то преследует. Нравится?

Действительно это нечто стало похоже на вертлюг для мотоциклетного пулемёта, как во вторую мировую войну. Спросил только.

— На какой пулемет рассчитано?

— А на любой. Держалка подпружинена, как на мотоциклетном вертлюге. Насчет нужности такого аппарата ты тут быстро сам дойдёшь. А вот меня уже рядом может и не оказаться. Будешь тогда сошками по ламинату елозить на кочках. А кому это нужно? Ламинату точно не на пользу.

— Годится, — ответил я, когда во всём сам разобрался, — Можешь даже написать на задней стенке "Хрен догонишь!", как Махно на тачанках писал.

— Это уже излишество, — строго сказал Олег, — Нарушается тайна переписки и прочие демократические свободы, в том числе и свобода неожиданного огня по супостату, который такового не ожидает.

— Хорошо, — констатировал я, — Только вот тут, по краю столешницы, пусти крепкий поручень, чтобы за него можно было подсумки с магазинами для пулемёта пристёгивать.

— Не проблема, — ответил Олег, — Даже кольцо с брезентовым ремнем поставлю, только это уже твою экибану слегка портить будет.

— Надеюсь на тебя. Пока мне всё нравится, — оценил я его работу.

— Ещё пожелания по салону будут? — поинтересовался Олег.

— Нет таких больше. И это... — впрочем, недолго я на этот счёт думал, — Можешь даже автобус покрасить, как хотел. А сейчас пошли смету глянем по-быстрому, а то у меня дел невпроворот.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 18:00

Ужинал один, в баре "Slow boat", втиснутым в промежуток между пассажирским и грузовым портом, запивая местный сиафуд местным элем , похожим чем-то на староземельный английский "Queenstown Pride". Среди моряков, докеров и патрульных, которые тут занимались тем же самым, что и я. Только, в отличие от меня, они ещё и общались между собой.

Ну, да, всё правильно, они сюда общаться пришли, а я так от общения отдохнуть.

Приглядевшись к патрульным и ещё каким-то незнакомым воякам, увидел, что у всех береты заткнуты под левый погон и решил не выделяться. Пристроил свой черный берет так же, как у них.

Уютный бар. Небольшой, но продуманный. Вроде и под крышей тростниковой, художественно заплетенной, а вроде и на улице, обдуваемый ласковым бризом с Океана. Вместо стен метровый плетень, тоже из тростника. И мебель из ротанга, тоже плетёная. Столешницы из досок, а ножки и их соединения — ротанг . Даже стенка барной стойки и та плетёная из него же.

Бармен — мулат в пёстрой гавайке.

Стиль — великое дело. Стиль примиряет нас с действительностью. Хотя бы на время.

С моего места был хорошо виден и город, и порт.

Порто-Франко спускался к океану рядами улиц с небольшой возвышенности и ближе к берегу пейзаж разравнивался, а сам берег был изрезан бухтами, в которых стояли разнообразные корабли. Все это напомнило мне города Лисс и Зурбаган, описанные Александром Грином в романе "Бегущая по волнам".

В самой крупной бухте, похожей очертаниями на след от конского копыта, был торговый порт. Через короткий мыс — в соседней бухте — пассажирский терминал.

На мысу — бар. Этот самый "Slow boat", в котором я и сижу.

В дальнем конце затона торгового порта виден был стапель, на котором сварщики наваривали металлические листы на готовый скелет кораблика длинной метров двадцати-двадцати пяти. Судя по высоко задранному носу и характерной корме — кошелькового сейнера.

Между портом и стапелем шумела промзона и грузовой терминал с бетонными пирсами. Громыхала сцепками ветка железной дороги. И тянулись склады. Много складов. Рядами.

За ними торчала труба ТЭС, водонапорная башня и вышка с "подосиновиком", скучающим у крупнокалиберного пулемёта.

В других заливчиках, за зданиями то ли складов, то ли цехов, были видны деревянные причалы на сваях для деревянных же рыбачьих посудин, типа прибалтийских парусных лойм , и небольшой деревянный пирс для двух металлических траулеров. Один был к нему пришвартован, второй был хорошо различим в Океане, не так далеко впрочем. Мир этот молодой, за двадцать лет всю рыбу у берега ещё не выловили. Так что ещё долго не будут ходить за ней дальше горизонта.

Ближе к берегу бросил якорь орденский корвет . Дежурство несет. Корвет вполне современных очертаний, рубки по американской моде зализаны заподлицо с бортами. На носу в сферической башне универсальное орудие, не разобрать какого калибра издали. На корме два спаренных зенитных автомата с тонкими стволами, вряд ли калибром больше чем 40 мм. На мачте орденский флаг полощется. На борту крупно нарисован знак Ордена. Чтоб издалека боялись.

И вот сидел я среди этого псевдотропического стиля, лениво осматриваясь, вкушал морских гадов, неторопливо попивая пиво из большой гранёной кружки, и балдел от одиночества в толпе.

Накатывал и оттягивался.

Накатывал и оттягивался.

Потом, взяв ещё кружку эля, никому не мешая, в своём уголочке читал первую художественную книгу в ЭТОМ мире, которую и купил в этом городе. Роман был фантастическим, про Великоречье — придуманный мир , где часть современной России перенеслась, хрен её знает куда: в другие времена и веси, но в туже местность. И сделалось так, что тот мир с нашим миром соединились в шахматном порядке, а Волга удлинилась аж до Индийского океана, утеряв свое имя. И стала она называться просто Великой рекой. Местные там жили в голимом средневековье, а наши быстро растеряли цивилизационный потенциал. Удержаться им удалось на промышленном уровне начала ХХ века. И ещё там жили эльфы, гномы, тролли и прочие персонажи, читать про которых любил с первого издания в СССР Толкиена . Сказка для взрослых.

Отвлечься на чтение удалось только до того момента, пока главному герою не навязали бабу в отработку за долги, и тут всё снова рухнуло верхним концом вниз.

Читать дальше уже не мог, горькой волной накатили злободневные проблемы.

Как же мне бабы успели надоесть за такой короткий срок? А ведь ещё не всех стоптал-то.

Что же дальше будет?

Кто меня куда гонит?

Кто меня заставляет этот выводок красоток вешать на свою шею? Да мне одной Ингеборге бы за глаза хватило.

Я прекрасно понимаю, что красота должна быть богатой, иначе она обязательно становится объектом продажи. И свободной, иначе она обязательно становиться подневольной. А в ЭТОМ мире ей, скорее всего, уготована участь: быть объектом подневольной продажи.

Богатство, не богатство, а приличную сумму для старта в Новом Мире я своим девчатам обеспечил.

А вот со свободой? Если от них не свободен я, значит ли это, что они не свободны от меня? Или этот гейм в одни ворота?

В общем, настроение резко упало, и никакого изящного выхода из создавшейся ситуации я не находил. Даже пиво вдруг стало не в пиво, а в падлу.

Мы с девчатами неожиданно оказались крепко повязаны незримыми путами, по крайней мере, до Новой Одессы.

А до неё ещё добраться надо. Желательно без проблем.

Чуйка требует немедленных действий, конкретно — бежать отсюда во все лопатки, а ситуация заставляет сидеть на попе ровно. Автобус ещё не доделан. А пока он в ремонте бесполезно искать так необходимый нам русский конвой. По крайней мере — конфедератский. Остальным я почему-то заранее не доверял.

Нет, всё же, временами, я сам себя не понимаю: зачем мне столько баб? Пусть и очень даже красивых?

Если разобраться по гамбургскому счёту, то сначала мне девчата были нужны всем скопом чисто утилитарно, для того только, чтобы выбить из этой чертовой Базы возврат домой. Артелью, как известно, и батьку бить легче.

Затем — выбить из этого пресловутого Ордена деньги.

Потом всё как-то само собой закрутилось и понеслось лобком по кочкам с бешеной скоростью. И вот я уже не свободный индивидуум либертианских наклонностей, а четко детерминированная белка в чужом колесе.

А действительно, кто я теперь?

Султан-бабай с гаремом?

Командир истребительного отряда народного ополчения?

Или пионервожатый старшей группы в интернате для умственно отсталых детей.

Или всё это вместе в одном флаконе?

Фигушки — я раб коллектива. Хуже того, раб бабского коллектива. Ношусь туда-сюда, автоматы-пулеметы для них в магазинах покупаю, как зонтики. Устраиваю постоянно что-то для них. Всё для них и ни хрена для себя.

Зачем мне всё это надо? Не було клопоту, купила баба порося.

Впрочем, не мной сказано, что когда недоступное становится доступным, оно уже не так и интересно.

А не послать ли всё к ебеням, и двинуть в дорогу одному. Только вот куда? А в Одессу нам всем по пути.

Да нет, не пошлю, потому, как пятой точкой чую, что на девчат глаз уже положили, и вопрос их захвата дело только времени и места. И если я это допущу, то, как потом отмолю этот грех?

Ну, почему я не Рембо ?!

Так, ничего не решив конкретного, оставив всё, как есть, в подвешенном состоянии, поехал к бурам забирать приготовленные для нас кроки. Вдруг, действительно пригодятся? Как там Гиви Мердошвили на "Мосфильме" говорил: "Пуганый коров на куст садится"? Только и остаётся поднять правую руку вверх, резко её опустить, и вслед за Гиви повторить его любимую сентенцию: "Ёбиный жизнь!".

Когда выходил из бара, заметил неторопливо приближающийся к порту парусник. Трехмачтовая гафельная шхуна в три десятка метров длинны аспидного корпуса, раздув белоснежные паруса, неторопливо и величаво приближалась к берегу.

Всё же насколько это увлекательное это зрелище: смотреть на паруса. В отличие от будничных коптящих пароходов, паруса всегда манят куда-то чем-то неосязаемым, несбыточным, обещают романтику и приключения.

Век бы их не видать, эти приключения.

И я не Ассоль .

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 29:71

Получилось так, что ночую я опять с Розой. И выбор подружки на ночь, похоже, от меня уже не зависит. Интересно, когда я стану чувствовать себя изнасилованным?

Впрочем, она тут в этом номере прописана изначально, так, что формальное право в нем ночевать имеет.

Положа руку на сердце, я всё же предпочел бы спать с Ингеборге.

Роза красивая, страстная до потери пульса, и очень техничная — "каму" , видать, читала не только с утра, но и в другое время суток тоже.

И любит она это дело.

И перчинка в ней есть.

И изюма в ней не одна штучка, а целых полфунта.

Но вот доставить мужику такого иступлённого наслаждения, как Ингеборге, она не в состоянии просто по складу характера. Роза в первую очередь свой кайф блюдёт. А мой уже попутно.

С другой стороны Ингеборге действительно большой праздник, и по будням, ежедневно, так выкладываться на ней, мало кто сможет, даже в период юношеской гиперсексуальности.

Катя Лупу ещё, как баба, очень вкусна, но она уж больно резко замуж хочет. Возможно, даже сама об этом не подозревает и это игры её подсознания. И подозреваю, что жена из неё будет неплохой. Только вот не за кого мне здесь её замуж выдавать.

С этими недодуманными мыслями я и заснул, так ничего и не решив.

День шестой.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 9:00

Утро началось традиционно с развода в бигмачной во время завтрака, на котором меня опять попинали всем автобусом по поводу того, что завтракать мы могли бы и у Саркиса, где вкуснее и сытнее.

Ого, вот что значит два дня погонять девчат по-солдатски. Уже и о подсчете калорий забыли напрочь. Фигуры уже не блюдут и добавки просят. Прогресс, однако. Думаю, сержанта ещё и премировать придётся.

— Согласен, — ответил я, — только с одним условием.

Все напряглись, ожидая подвоха. И он не заставил себя ждать.

— Вы пойдете туда пешком, строевым шагом, с оружейными сумками на плече. И будете на ходу петь "Марусю".

— А почему "Марусю"? — раздался удивлённый голос Сажи.

— Значит, с первым пунктом плана все согласны? — удовлетворённо потер ладонью о ладонь, — Тогда выбирайте запевалу. Хорошего запевалу, потому, как от "Арарата" до стрельбища вы также пойдете через весь город строем и с песнями.

— На фиг, на фиг, этот график, — выступила Альфия, — Я лучше тут булочку скушаю, чем через весь город топать, позориться.

Было видно, что это мнение поддерживает большинство. Подавляющее.

— А обедать где будем? — спросила Бисянка.

— Обедать, Танечка, мы пойдем к нашему любимому Саркису, — ответил ей с удовольствием.

Таня благодарно вспыхнула фиолетовыми глазами.

— Строем? — подозрительно спросила Наташа.

— Зачем? — удивился я в свою очередь, — На Фреде всех перекидаем. В два приёма.

— А сейчас так нельзя сделать? — это сучка Роза выступает, как всегда не вовремя. Близость к моему телу откровенно портит её характер. Или мстит мне, стервь, за моё скромное внимание к её персоне прошедшей ночью.

— Сейчас, для этого у нас времени нет, — убедительно кладу ладонь на стол. С лёгким стуком, — Стрельбище оплачено по определённым часам. Это наши общие деньги. И терять их, наверное, и вам не хочется. Потому, как за пропущенное время, нам денег не вернут, а за дополнительное снова заставят заплатить, но уже в два раза больше.

— Ладно, что воду в ступе толочь, — сказала умница Ингеборге, — Пора собираться.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 12.00

Билл приехал к нам на стрельбище, как и грозился.

Отстрелял поочерёдно все наши новые карабины, патронов по пять-шесть в каждом режиме, и сказал, что всё нормально.

— Не снайперка, конечно, но на дистанциях до пятисот ярдов штука точная. По точности даже лучше, чем эм-шестнадцатая, не говоря уже про ваш "калашников". Но я бы, на твоем месте, ещё и "Холосайт" поставил на каждую. Проще будет для девчат целиться в движении.

— И почем обойдётся это колиматорное удовольствие "для папаши Дорсета" ? — подначил его я.

Билли не врубился. А может даже О'Генри не читал вовсе, а только свои любимые мануалы . Потому, как ответил он мне только по делу, не обращая никакого внимания на мою литературную подколку.

— Недорого. Только это не коллиматор , а голографический прицел . Я тебе "Бушнелл Тактикал пятьсот пятьдесят два Рэд Дот Сайнс" оптом продам на все стволы за 65 экю. За штуку, конечно, не за все сразу, — совращал меня лукавый Билл, — Ну, и установлю сам бесплатно. Планки у тебя в комплекте есть. Идет так?

Я задумался. То, что это могла быть просто разводка на бабки, я уже не опасался. С Биллом можно было иметь дело. Да и патроны Билл, как и обещал, свои привез. Показал, что он не халявщик, а партнер! Только вот так ли нам нужен этот девайс?

— С Доннерманом можешь посоветоваться, если сомневаешься, — мягко подталкивал меня Билл к положительному решению. Для него положительному.

— А деньги летят, наши деньги, как птицы летят. И некогда им оглянуться назад, — расстроено пропел я себе под нос по-русски.

— Ты это о чём? — не понял Билл.

— Да, так, о своём, о девичьем, — не стал вдаваться в пояснения.

Позвали сержанта.

Он пришел, держа в руках такой же карабин, только уже с установленным "Бушнелом".

— Борь, а у тебя такой ствол, откуда? — удивленно спросил я его.

— У Билли купил вчера, после занятий, — сержант пожал могучими плечами, как бы не понимая, откуда у меня такая тупость, — Понравился мне он. В машине с таким удобно.

— И почём? — это должна быть для меня интересная информация. Жабка аж подпрыгнула и лапы растопырила.

— Тысяча двести, — сокрушённо ответил Билл за Бориса.

Жабка внутри меня начала недовольно скакать. Типа, а где ещё три сотни?

— Я далеко не свежий переселенец, так что впарить мне его за полторашку Биллу не удалось, хоть он и старался, — довольно лыбится сержант, который ещё и майор.

— Борь, вот Билл предлагает мне поставить на все карабины голографический прицел. Что посоветуешь?

— А ты сам погляди, — и он протянул мне карабин.

Я вышел на дистанцию и примерился. Вроде всё понятно без подсказок. Девайс простой как три копейки. С виду. А что внутри там начинено, даже не представляю. Тайна сия великая есть. Для меня, по крайней мере.

Тут все девчонки перестали стрелять, немедленно встали с матов, и уставились на меня.

Ладно, думаю, пусть смотрят. Давно я не стрелял, крайний раз вообще по пьяне было на уральском полигоне пять лет назад, где нас стрельбой из боевого оружия угощали местные металлурги. Но, когда служил во флоте, то всегда из "калаша" бил на пятерку. Любые упражнения. А стрельба, это как на велосипеде кататься, один раз научился и на всю жизнь. Навыки восстанавливаются моментально при непродолжительных тренировках. Я и на том полигоне умудрился вояк удивить.

— Какая свежая мишень? — я принял стойку для стрельбы стоя, упирая левый локоть в ремень.

— Вторая слева, — откликнулся сержант.

Покрутил карабином, непривычен для меня этот новый прицел. Закрыл открытые 'мушечные' прицельные приспособления, да и сам стоит довольно далеко от глаза.

— Ориентируйся на красную точку, — подсказал Билл.

— Это я уже и сам понял, — отмахнулся я.

Словами конечно. Руки были карабином заняты.

Совместив красную точку с центром мишени, задержал вдох и выстрелил.

— Ты смотри, — воскликнул Доннерман, глядя в большую подзорную трубу на треноге, — Мастерство не пропьёшь! Однако, семёрка. Один совет: смотри обоими глазами сразу.

Я снова прицелился и выстрелил, но, по привычке, снова прикрыв левый глаз.

— Уже лучше — восемь.

Я плюнул на выпендреж, и занял позицию лёжа.

Сотворил из своего тела упорный "станок", как учили, поставил карабин на упор, который тут был сделан из чем-то набитого кожаного мешка. Снова прицелился, на этот раз оба глаза держа открытыми. Задержал дыхание, выбрал слабину спускового крючка и выстрелил.

— Есть! — прокомментировал Борис, — Есть девятка.

Я встал, отдал Борису его карабин, и отнял ствол у Билла. Без новомодных электронных штучек.

Лег на мат и снова спросил.

— Свободная мишень?

— Третья слева, — ответил сержант.

Краем глаза посмотрел на столпившихся в сторонке девчонок, которые даже шуметь перестали и во все глаза пялились на меня.

Прицелился, нажал на спуск.

Сухой щелчок бойка. Выстрела не было.

Я недоумённо оглянулся, привстав.

Билли с виноватой мордой, нагнувшись, протягивал мне снаряженный магазин.

— Извини, парень, не успел тебе сказать, что тот я полностью расстрелял.

Я поменял магазин.

Передёрнул затвор.

Успокоил дыхание.

И не торопясь сделал подряд три выстрела.

— Девять. Десять. Граница девятки и десятки, — комментировал Борис, не отрываясь от зрительной трубы.

Я встал с мата, наверное, с очень довольной рожей.

Девчонки ту же завизжали, и азартно аплодировали, подпрыгивая на месте. Как будто командой соревнования выиграли.

Я им показал два пальца в международном приветствии "виктория". Победа, значит. Хотя возник этот жест совсем по другому поводу. После битвы при Азенкуре , где валлийские лучники перебили весь цвет французского рыцарства, французы стали ловить лучников английского короля и отрезать им указательный и безымянный пальцы правой руки, чтобы они больше никогда не могли стрелять из лука. Поэтому, возвращаясь, лучники дома всем показывали эти пальцы. Хвалились, что целые.

Билли развёл руками, типа, сдаюсь.

Борис, покачал головой.

— Знатно. Вот если бы у меня в Патруле все бойцы так стреляли. Небось, регулярно тренируешься?

— Нет, — скромно ответил я, и честно добавил, — Пятнадцать лет оружия в руки не брал, — не говорить ему же про пьяную стрельбу в компании уральских олигархов, — Просто у меня глазомер хороший с детства. Художественная школа при Третьяковке как-никак.

Ну вот, расхвалился что-то не ко времени. Зачем мне перья топорщить перед сержантом?

Я посмотрел на веселящихся девчат. А они ведь за меня болели, лапочки, как на соревнованиях. Приятно, черт побери.

— Кто хуже всех отстрелялся? — спросил у Доннермана.

— Лупу, — моментально ответил он.

— Катя, двигай ко мне, — крикнул я, и рукой помахал, как водичку подгрёбывая, — И кто-нибудь... Её мишень притащите сюда.

Подошла Лупу и виновато спросила, опустив глаза.

— Ругать будешь за плохую стрельбу?

— Что ты, девочка моя, — сказал, как можно ласковее, даже приобнял и поцеловал в щёку, — Первый раз почти все плохо стреляют. Не бери в голову, — обнадежил её, — Просто ты сейчас будешь стрелять вот из этой винтовки, — я показал на карабин, который держал в руках Борис, — С новым прицелом. А Борис с Биллом тебе объяснят, как им пользоваться.

Повернулся к сержанту.

— Давай, Боря. Три мишени по три выстрела на сто метров. Одиночными.

Лупу легла на мат. До чего соблазнительная крошка она в этой позе. С двух сторон её обсели на корточках Билл и Борис, объясняя, как надо стрелять теперь. С новым для неё девайсом.

Со стороны стайки девчат послышался приглушенный голос.

— Лежа. Ноги на ширине плеч. Одним патроном — заряжай! — и смех, естественно. Просто кобылье ржание.

Но Лупу — молодец, на провокацию не повелась. Проигнорировала.

Поменяли мишени.

Мне принесли листок, помеченный "Лупу". Он был девственен. Разве что с одного края его, как бы зубом надкусили.

Я только головой покачал. Как всё запущено. Но и то — хлеб, для первого-то раза. Хотя бы в сторону врага стреляет.

Отдали команду: "На рубеж".

Но стреляла только Катя. Остальных девчат я загнал за свою спину, чтобы не мешали.

Лупу сделала, немного торопливо, первую серию выстрелов.

Доннерман от подзорной трубы прокомментировал.

— Пять, четыре, два, — совсем неплохо. Можешь же, когда хочешь!

— Не торопись, — посоветовал Билл, нависая над тонкой Катей своей большой тушей, — Мишень от тебя никуда не убежит. И дыши ровнее, не волнуйся.

Билл осторожно положил свою лапу на катины лопатки.

— Вот так, ещё ровнее. И не забывай, когда нажимаешь на спусковой крючок, задерживать дыхание. Только ненадолго.

Дали команду Кате стрелять дальше, после того, как Билл, что-то ей ещё сказал, склонившись к уху. А что, я не расслышал.

— Четыре, четыре, один, — Борис отметил попадания, продолжая на мишень пялиться в подзорную трубу, — Отлично, девочка! Так держать!

Катя отстреляла третью серию.

— Торопишься, — прикрикнул сержант на Катю, — Зачем торопишься? Вот и результат: три двойки в полный разброс.

И, повернувшись ко мне, спросил.

— Ну, как, Жора, впечатляет? После сплошного молока? Это ещё не учили никого, как следует.

-Уговорили, — сказал я, — Билли, поставишь всем такой же прицел, когда обедать будем. Деньги возьмешь от продажи карабина, потом сочтемся. Устроит так?

— Не проблема, — ответил довольный оружейник, лучась просто.

Повернулся к сержанту.

— Как учить будешь?

— До обеда классически, чтоб поняли, что к чему. Потом — с полоской. А после обеда уже с холосайтом и только в движении. Я уже Тактический полигон заказал. Так что даже без нового прицела им побегать-поползать обязательно бы пришлось.

Всё же отвел сержанта в сторонку и тихо спросил.

— А что Билл такой довольный? На чём он меня наколол?

— Ни на чём, — ответил Доннерман, — Просто это охотничьи прицелы. На боевое оружие обычно другие ставят. Вот они у него и подзалежались малёхо. А тут, как срослось у вас. Эта винтовка, 'ругер — четырнадцать', тоже охотничьей считается. Так что вряд ли он больше пятёрки экю на тебе нажил с прицела.

— Ну, хорошо, коли так, — покачал головой, всё ещё сомневаясь, что на мне тут нажили только с полста экю.

Потом я в охотку пострелял из своих "наганов". Остался собой очень недовольным. Тугой спуск требовал большого усилия пальца, а большое усилие сдвигало в руке револьвер с прицельной линии. Расстреляв семьдесят патронов, я успокоился, поняв, что с "наганом" мне надо ещё долго тренироваться. Что же тогда про девчонок говорить? Вот сука Майлз!

Вычистил наганы, посмотрев минут с пятнадцать, как Боря ласково хлопает моих девчат по попам, заставляя принять правильную для стрельбы позу, и поехал к Олегу, "путанабус" инспектировать.

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 13.08

В ангаре у Олега было неожиданное для меня столпотворение. И всё вокруг моего автобуса, который стоял ровно по центру пустого гаража.

Впрочем, уже не автобуса, а некоей монстры, которая на первоначальный школьный автобус была похожа только канареечной раскраской и надписью по борту. Во всём остальном это было нечто с чем-то.

Сзади появился выступающий бампер-ступенька, по центру в нём имелось отверстие, в котором ничего ещё не было.

Выше, на стенке, нашли себе место две запаски на кронштейнах, которые уже были забраны чехлами. Но не пластиковыми, как на Старой Земле, а пошитыми из кондового брезента. Между ними торчала лестница на крышу. Как и обещал Олег — торцом к стене.

На самой крыше разместился солидный багажник с бортиками из труб в треть метра высоты. Верхний багажник с кенгурятком соединяло два натянутых троса, такой же толщины, как на лебёдках (сразу закралось подозрение, а не от моей ли лебёдки эти троса Олег откусил?). А на тросах около кенгурятника — я даже названий их не знаю, скажем, так, приспособления для натягивания этих тросов.

Ну, и сам кенгурятник, мощный, толстой трубы. Прямо скотосбрасыватель на паровозе. Таким даже грузовик в кювет столкнуть не проблема. На нём по центру ещё одна запаска было привинчена, только без чехла. За кенгурятником фары дополнительно взяты в мелкую сетку.

На радиаторе появились толстые жалюзи.

Над ветровым стеклом, на крыше, стояла мощная фара, скорее даже небольшой танковый прожектор, судя по цилиндрическому корпусу, а вокруг неё что-то ещё сверлили и вертели два незнакомых мне мужика в спецовках.

Народ, количеством с пяток тел, с ходу и не посчитаешь точно, крутился и вокруг автобуса и на нем и внутри него. И что-то увлечённо крутил руками.

Меня никто не замечал вообще. Пришел чел и пришел.

А вообще, если положить руку на сердце, работали ребятки красиво и слаженно. Чувствовалось, что им не первый раз пахать артелью.

Первым меня заметил Олег.

— О, Жорик, — улыбнулся обрадовано и протянул мне чумазую лапу, — А мы тебе радио монтируем. Пока только крепления под него и антенны. А вот что ставить и по каким ценам ты это сам со спецом перетри.

Олег повернулся и крикнул в глубину ангара.

— Проф! Тут заказчик по твою душу пришел.

— Пров — это имя его? — переспросил я Олега.

— Нет, звание. Профессор, по-русски.

— Натуральный профессор? — удивился я.

— В радио, да, — твёрдо ответил Олег.

— Скажи на милость? — съехидничал я, — Как далеко шагнул маркетинг на Новой Земле.

Больше ничего говорить не стал, так как объект нашего обсуждения к нам же и подошел. Протянул руку для пожатия, кратко представившись.

— Михаил.

Как только я пожал ему руку, так он тут же синхронно коротко пёрднул. И смотрит на мою реакцию.

Ну, смотри-смотри, я её показывать никакой не буду.

— Георгий, — тряхнул его ладонь, но сам в ответ пердеть не стал. Ибо, на фиг мне срались такие танцы с бубнами. Мне от них работа нужна, а не светское общение. Я кстати за эту работу им плачу.

Профессор был одного роста со мной, но весил больше, за центнер точно. Бритый и налысо стрижен, как новобранец, без бритья головы или эпиляторных кремов. Глаза хитрые. Одет был просто, но, как Вассерман, весь в карманах, из которых отвертки, круглогубцы разные и тестеры торчат. В распахнутом жилете видна морда Егора Летова на черной футболке.

— Так это вы заказывали установить вам ХОРОШУЮ для Новой Земли автомобильную связь, — голос у Профа поставлен, как у лектора, — Отдельно оборудовать пост радиста с возможностью полного сканирования эфира, с выводом прослушиваемой информации в салон и оснащение каждого члена вашей группы переносной радиостанцией с широкополосным приёмником. Я ничего не упустил?

— Да нет, примерно, всё так, -соглашаюсь, — Разве что в ту же сумму включить обучение радиста всей этой мутатенью пользоваться.

— Не вижу проблемы.

— Вот и ладушки.

— Так, как вы у нас заказчик солидный, — продолжил радио-профессор, — То я бы порекомендовал вам поставить на автобус армейскую радиостанцию "Фалькон" от фирмы "Харрис", натовского стандарта. Короткие и ультракороткие волны в одном флаконе, считайте, что у вас это уже две радиостанции, вместо одной. Кроме того, в отличие от гражданских версий, у неё есть возможность закрытой связи, которую кому не нужно не раскодирует, особенно в полевых условиях. Можно ставить стандартный фирменный декодер, а можно настроить его на специфический алгоритм заказчика. Имеется ещё возможность создавать на базе этих станций полноценные компьютерные сети, каждая носимая станция может иметь свой Ай-Пи адрес, а базовая работать, как сервер. Так же есть функция ретрансляции данных, в том числе и голоса. Мощность — десять ватт, но есть возможность дополнительно подключить усилитель на полста ватт. Ещё плюс такой станции — её неубиваемость при механических воздействиях. Как раз есть свежий комплект. Только что из-за ленточки. Даже не юзаный.

— А возможность сканирования эфира?

— Выше всяческих похвал. Удобно и надежно. Встроенный ДжиПиэС, при наличии адекватных условий, умеет даже мерить высоту, направление движения и скорость, ну и координаты в разных системах.

— И почем такое удовольствие?

— Смотря сколько вам нужно носимых блоков, к той станции, что будет стоять в автобусе.

— Ходилок нужна дюжина.

Проф почесал задницу, что-то прикинул, и выдал.

— Это будет грубо около двенадцати тысяч экю. Плюс-минус. Скорее — плюс.

Блин, и тут разводилово. Кролик я им что ли?

— Вы считаете, что я сплю с английской королевой? — спросил я Михаила.

— Причем тут королева? — удивился Проф.

— Да только у неё есть такие деньги на капризы любовника.

— Так мы собрались мне тут мозга конопатить или связь вам ставить? — выдал Проф тираду.

— Причем тут: "мозга конопатить"? — удивился уже я.

— А причем тут английская королева? — вернул мне мячик Михаил, — Японский пень, если вам не нужна связь по категории люкс, скажите сразу, и мы всегда сможем сделать вам бюджетный вариант.

— А качество? — поинтересовался я.

— Качество я гарантирую при любом раскладе. Разве что не будет у вас закрытой связи и интранетовской сети по радио, — гарантировал Проф.

— Это как раз для меня излишние функции, — успокоил я его, — Сколько будет стоить ваш бюджетный вариант.

— В зависимости от комплектующих три-четыре тысячи экю. Может быть четыре с половиной.

— Если вы качество гарантируете в любом случае, — высказал я своё предложение, — То давайте сойдемся на трех тысячах. Максимум. Каков ваш положительный ответ?

— Но если... — замялся профессор.

— Сталинград , — отрезал я с большой экспрессией, — И на ходилки-говорилки прикиньте ещё мелкооптовую скидку. Их всё же целая дюжина.

— Но... — замялся Михаил.

— Мне обратиться к вашим конкурентам? — пригрозил я ему.

— Чот йа не фкурю... — Проф решил включить специфическое психологическое давление на клиента.

Щас! Только шнурки поглажу. Мы тоже можем так же выражаться. Общаясь с Ругиным, ещё и не этому обучишься. Вот я ему и ответил на модном интернетовском олбанском языке падонкаф.

— Когда придёт креветко, с ней и будешь вкуривать бамбук, красавчег. А мне не надо тут "мозга конопатить". Я не дочь Рокфеллера. Мне не нужен бизнес-класс, когда эконом достаточно рулиз. Мне нужна рабочая лошадка, а не текинский скакун на конкуре в Зюзино . Короткая связь между станцией и ходилками не больше пяти километров. А вот сканирование эфира необходимо, как можно далёкое и быстрое с возможностью определения азимута и расстояния.

— И всё это, якорный аппендицит, за три тыщи? — попробовал торговаться Проф.

— Именно. И завтра. Фирма изготовитель меня интересует мало, — подтвердил я свои условия, — Главное, чтобы работало.

— Ну, ты и задачки ставишь, язва-плешь-гнутый-глыч, — Михаил в качестве разнообразия почесал стриженый затылок.

— А кому сейчас легко? — ответил ему, — И, вообще, кто из нас профессор?

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 15:00

На обед Саркис расстарался и таки сделал холодный литовский борщ, который все уминали за обе щёки. А Саркис ходил довольный между столиков с кастрюлей в руках и всем предлагал добавки. Мало кто отказался.

А Ингеборге так вообще расщедрилась на сладкий поцелуй в благодарность.

Налюбовавшись на девочек, и убедившись, что больше никто, его целовать, не лезет, Саркис подсел ко мне за столик, поставив на его край опустевшую кастрюлю. Сержант в это время куда-то отлучался, и я, покончив с борщом, с аппетитом пожирал жаркое из антилопы в одиночку.

Саркис выступил с неожиданным для меня предложением.

— Ара, я предлагаю вам перебраться в "Арарат", как ты к этому отнесешься? Всё равно ко мне всех кушать возишь в обед. А так и завтрак с ужином у меня же будут. И не дороже вашей бигмачной будет, — показал он свою осведомленность в наших делах, — Но качеством лучше. И уж точно вкуснее — смеется.

— Так у тебя же всё битком, — возразил ему, прожевав кусок антилопьего мяса.

— Завтра — послезавтра большая команда от меня съезжает с конвоем. Если девочки согласны жить по двое в номере на одной кровати, то семь домиков у меня точно будет свободными.

— Сколько у тебя домик стоит?

— Пятнадцать экю в сутки, — удовлетворил Саркис моё шкурное любопытство.

— Стоит подумать, — не сказал я ни да, ни нет, — Предупреди заранее тогда.

— Хоп, — Саркис протянул мне ладонь, предлагая закрепить сделку рукопожатием.

— Нет, Саркис, — не стал я торопиться, — Я сначала с девочками переговорю. Вдруг они не согласятся.

Саркис засмеялся звонко и выразительно, словно ему, только что, рассказали незнакомый анекдот. Потом, вытирая слёзы умиления, сказал.

— Правильно тебя твои девочки приколистом обзывают. Они мне уже все уши прожужжали, что неплохо бы им здесь жить, а не рядом с бандитским кварталом. Наверное, ара, один ты про этого не знаешь.

Вот так вот. Один я ничего не знаю. И сколько ещё такого у них, о чём я не в курсе? Дела...

Однако, меня самого, откровенно говоря, привлекла возможность сэкономить по 25 экю с номера. Это в сутки уже полторы сотни набегает в общий кошелёк. И территория мотеля у Саркиса охраняется. Да и отвалить незаметно из 'Арарата' быстрее получиться, чем от Ноя, в случае чего непредвиденного.

— В таком случае, считай — договорились, — согласился я с ним, — Махни своей чернявой, чтоб пиво принесла — обмыть.

Саркис снова протянул ладонь, и я по ней звонко хлопнул свой. Всё теперь, слово сказано.

А вообще сегодня хитом застольных бесед было обсуждение показательного выступления Билла с пистолетом. Сам виновник пересудов от стяжания заслуженных почестей скромно уклонился, сбежав в магазин, но девчонки были в полном восторге. Будто в цирке на выступлении побывали.

Особо впечатленной была Лупу. Она вообще ни о чем больше не могла говорить. Да и то больше междометиями, чем словами.

Даже Борис подавал вполне одобрительные реплики.

— Я, конечно, понимаю, — вдалбливал мне сержант, — Что у него "кимбер", да еще тюнингованый. Но поверь, это стоило видеть, особенно когда он в сторону прыгнул и в падении десятку в мишени выбил. Это при его-то весе. Я — в отпаде.

Я слушал, и меня всего жабка целиком съела за то, что на стрельбище не остался. И вообще время на "наганы" тратил, вместо того, чтобы с лламовским "кольтом" потренироваться. Дык? А кто же знал-то, что Билл такой знатный ганфайтер . Я же его только за симпатичного жирного менеджера по продажам держал. А в области скоростной стрельбы из пистолета скорее поставил бы на безногого Дональда, чем на Билла. Вот что значит имидж .

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 16:00

— Билл, ты, где так стрелять научился? — ору я, ворвавшись к нему в оружейный лабаз. Хорошо, что у него посетителей в этот час не было.

— В Корпусе морской пехоты США, — спокойно отвечает оружейник, улыбаясь и откладывая в сторону очередной наш карабин, с уже поставленным на него прицелом, — Службу закончил мастер-ганери-сержантом.

— Научи! — умоляю с бешеным напором.

— Так, как я стреляю, научить — раз плюнуть. Но чтобы так стрелять, как я, долго тренироваться надо.

— Ну, хоть покажи как, — готов перед ним хоть на колени упасть, — Как моряк — моряку.

Очевидно, последний аргумент был очень весомый.

— Ладно. Почему не показать, — согласился Билл, — Особых секретов тут нет. Да и быть не может. Кстати, второй "ругер" только, что ушел. За полторашку! — Билл изобразил на лице полное удовлетворение жизнью, как и желанием, этим удовлетворением похвастаться. — Предлагаю совершить окончательный расчет по нашим сделкам.

— Согласен. Только, тот карабин, что Боре продал, будем считать, что это обменянный.

— Тогда за обучение придется тебе мне заплатить, — смеется Билл.

Хорошо так смеется, задорно. Наверное, видя мою огорчённую рожу. Что-то я здесь совсем мордой торговать разучился.

Насладившись моим видом, Билл заявляет.

— Давай сейчас всё посчитаем, итог подобьём, а за уроком приходи после закрытия магазина.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 19:00

После обеда и краткого отдыха отправил девчат с сержантом на полигон.

Но не всех. Розу и ещё трех, показавших самые хорошие результаты в стрельбе — Таню, Дюлю и Анфису, я отвез Профу в обучение радиоделу. Но тот нас всех из олегова ангара выгнал, сказав.

— Заходите завтра, нынче мне не до сук.

Пришлось вернуться на стрельбище. Точнее на тот его участок, который назывался "Тактический полигон", где не было классических бумажных мишеней — их заменяли металлические гонги диаметром сантиметров двенадцать-пятнадцать. При попадании они издали характерный громкий звон. Так вот под руководством сержантского майора, ползая, от препятствия к препятствию, нам надо было не только поразить эти гонги, но ещё их найти за определенное время. А это было совсем не просто.

Самое интересное, что эти мишени девчата поражали намного уверенней, чем бумажные круги. Наверное, оттого, что никто со стороны оценок не ставил. А может прицеливание по красной точке помогло, но лично я так и не распробовал пока, в чем тут клёвая фича.

К ужину вымотались совершенно. И я приказал всех везти к Саркису — вкусно ужинать и восполнять потерянные калории.

Взрыв энтузиазма и дюжина поцелуев была мне в награду за понимание чаяний коллектива. Но ларчик просто открывался — я сам опаздывал на урок к Биллу.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 24:16

Поздно вечером, вместо уже ожидаемой Розы, ко мне в номер пришла Наташа Синевич. В одном гостиничном халате махровом.

Тихо прикрыв дверь, она молча встала у неё, переминаясь красивыми ногами. А руками нервно теребит концы пояса.

Я, как раз, в ноутбуке на карте северного континента маркировал разные маршруты до Новой Одессы. Это занятие уже заняло много времени и требовало фанатичной усидчивости, так как максимальный масштаб был все-таки тут, скорее, для летчиков, нежели пехотинцев. Да и не космическая это съемка, ни разу, а аэро, а значит и полосы неконтактные или слабо читаемые обязательно есть. Так что всё надо по два-три раза проверить. А это время.

Самолёт летит на заданной высоте со скоростью 400 километров в час по строгому маршруту. Снимает на специальный фотоаппарат узкую полосу местности под собой. Потом отпечатанные на фотобумаге кадры этой съемки склеивают в маршрутные полосы, а полосы, в свою очередь, склеивают уже между собой и получают планшетную фотокарту. Вот края таких полос (хотя по требованиям они должны перекрывать друг друга минимум на 30 процентов) часто идут впритык и снимаются краем объектива, так что зачастую разобрать, что, где и как может только очень опытный специалист.

К тому же многие места (наверное, они Орденом считались маловажными) снимались с большой высоты площадным способом, а затем пристыковывались к более подробным маршрутным полосам, отчего при совмещении масштаба резкость изображения была разной. Вот и крутись.

Я хоть и не спец ни разу, вот этим самым и занимался (если подобрать приличное слово), сравнивая фотокарту (которая также была любезно представлена на диске, спасибо Ордену за это) с картой, прорисованной уже компьютером, а в некоторых местах ещё и с кроками буров. И всё это не на большом столе, а на пятнадцати дюймах монитора ноутбука.

Поднятая же до состояния топографической, эта компьютерная карта хорошо работала только вблизи крупных населенных пунктов, а в остальных местах больше напоминала картинку с дешевого маршрутизатора GPS, чем карту, даже туристическую, которая неточна по определению.

Потом по выверенным маршрутам надо будет рассчитать возможные стоянки, нашу потребность в топливе, воде и всем прочем. Тот ещё головняк. Техника вождения войск на такой случай хоть генштабовские справочники имеет на всё про всё. А у меня только "Памятка переселенцу" и сокращение мозговой мышцы.

Сижу, молчу, работаю.

Наташа стоит, молчит, стесняется.

Я терпеливо жду, когда она сама что-нибудь скажет. Она же пришла, не я.

Так прошло минуты три.

Потом я не выдержал и повернулся.

— Наташ, ты, может, чего сказать хотела, или спросить об чём?

Стоит, молчит. Только ноздри раздувает.

— Ну, что молчишь? — подстегиваю её к активности.

— Хочу и молчу, — Наташа резко отвернула голову, чтобы я не видел её лица.

— Надо же: хочет — и молчит, — засмеялся я, вспомнив старый анекдот про грузина.

— Да не хочу я, — взвизгнула девушка и даже ножкой топнула в раздражении.

— Чего не хочешь? — поспрашиваю.

— Ничего не хочу, — отвечает.

— А зачем тогда пришла?

— Не знаю, как и сказать, — глаза опять в пол, а руки теребить пояс.

— А ты с самого начала попробуй, — пробую ей помочь, хотя ни черта не соображаю, что вообще происходит.

Видно, что Наташа сильно волнуется, и действительно что-то вертится у неё на языке, но что-то и препятствует это желаемое реализовать. Внутри неё, похоже. А проблема для неё важная, но не решенная, взбухла уже и выхода требует, как из пушки. Не лопнуть же её разуму — всё наружу выплеснёт. Ладно, просто криком разрядится, а то, не дай Бог, включит с полпинка программу "псих-самовзвод" и начнёт себя дальше накручивать, а потом как...

Тут уж на кого Бог пошлёт. А кроме меня в номере и посылать то не на кого. И на фига сейчас мне скандал с истерикой на пустом месте?

Но пронесло. Наташа ещё немного помялась и выпалила.

— В гареме произошел бунт.

— И кто кого взбунтил? — поднял бровь, стало уже интересно, — Неужто, старшую жену с поста свергли?

— Не свергли, а ограничили в правах. И её, и Розу. — почти выкрикнула Синевич.

— И в чём же таком ограничили? Вроде живёте все в одинаковых номерах. Едят все одно и то же. И винтовки всем одинаково хорошие купили. И форму...

— Да в тебе и ограничили! — перебила мою речь Наташа, чуть на крик не срываясь, хотя голос понизила и говорит всё почти шепотом. Даже слух напрягать приходится.

— Интересно-интересно... — а мне действительно интересно.

— А что интересного? — голос Наташи слегка потух, — Интересного, как раз, ничего не нашли. Всё тривиально.

— Натуль, — прошу, — Ты не ходи вокруг да около, ты прямо скажи. Ты же для этого пришла.

— Да. То есть, нет. Вернее, да. Я запуталась, — мямлит девушка.

— Может мне кого другого позвать, чтобы прояснил? — предлагаю радикальный вариант.

— Не надо, — почему-то пугается Наташа, — . Я сама скажу.

— Говори.

— Не знаю, как сказать, — заводит она опять ту же пластинку.

— Да как есть, так и скажи, — я уже раздражаюсь, — Хватит рок-н-ролл крутить.

— Как есть?— удивлённо спрашивает меня.

И глаза округлила. И так они у неё большие, а сейчас совсем огромными стали.

— Ну да, как есть, — подтверждаю.

— Как есть...— протягивает задумчиво.

— Как есть, как есть, — подбадриваю.

— Ну... — мямлит, — Девчонки решили...

— Давай-давай, смелее говори: что решили?

— Не знаю, как сказать, — она опять убрала глаза в сторону.

А сама краснеет. Стоит совсем уже пунцовая. Мне тут только стеснительных путан не хватает. Скопом они все наглые, как посмотрю, а вот поодиночке очень даже разные.

— Может, простыми словами сказать попробуешь? — предлагаю вариант выхода их тупика.

— Как это? — удивляется.

— Очень просто. Взяла и сказала, что произошло, и что девчата решили такого этакого.

— Я попробую,— соглашается.

— Я слушаю.

— Ну, не получается у меня, не знаю, как такое говорить, — Наташка опять пошла себя накручивать.

— Ну, тогда не говори. Иди себе. У меня работы по горло, — и отвернулся от неё к ноутбуку.

И тут же услышал в спину её звонкий голос.

— Теперь ты будешь спать с нами по жребию.

Я моментально обернулся.

— А моё мнение не учитывается?

— Нет, — заявляет девушка, — Все решили, что так будет лучше.

— Каким это образом лучше? — удивлён, это не то слово.

— Я была против, но большинство настояло на этом, — говорит Наташа виноватым тоном, как будто в провинности какой винится, — Все так решили, только Бисянка сачканула. Сказала, что у неё критические дни. Хотя первый жребий был её.

— А ты? — спрашиваю в лоб.

— Я не хотела, — снова голову отвернула в сторону, чтобы не смотреть на меня.

И от двери не отходит. Как встала, войдя, так там и стоит.

— Не хотела, так не хотела, — говорю ей нейтрально, — Я к тебе не в претензии. Если тебя обратно не пустят, то вон на ту кровать ложись, — показал рукой, — Это Розина. И спи. А я на другую койку лягу, когда работать закончу. Свет верхний выключи только, мне и экрана хватит, — и опять отвернулся от неё к компьютеру.

Прошла минута.

Потом дркгая.

Потом погас верхний свет.

Фуу-ууу... Пронесло. А ведь на миллиметрах с истерикой разошлись. Ещё бы чуть-чуть... И я себе не завидую.

Проскрипела кровать за спиной и всё стихло.

И тут же я подумал: вот блин, началось! Коллектив почуял свою силу и пробует свои острые зубки на мне, таком нежном, трепетном и ранимом. Но мы будем решать проблемы по мере их поступления, если нет возможности вовсе исключить этот порцион из рациона. Поэтому выкинул всё из головы и вернулся к картографии.

Минут пятнадцать я спокойно работал, периодически слыша поскрипывание койки за спиной. Ворочается Наташка, не спит. Но, выкинув этот водевиль окончательно из головы, о нем подумать можно и завтра, ещё полчаса корпел над картами и даже забыл о нём, проблема, которую я решал, была важнее для всех нас.

Вчерне было разработаны все возможные пять путей доставки наших тушек в Одессу, осталось только их маршрутизировать и окончательно обсчитать нужные ресурсы. Но это уже потом, вместе с Ингеборге сядем.

Я уже потягивался, настраиваясь на крепкий сон. Когда услышал за спиной сердитое шипение. Прям кошачье.

— Жора, что ты за человек такой?

— Не понял? — повернулся я к Синевич.

— Блин, такая красивая деваха рядом лежит, а ты в компьютер уткнулся, — укорила она меня.

Ути-пуси, какие мы сердитые. Тут меня на смех пробило. Буквально за день до нашего попаданства в этот новый мир посмотрел я на видаке старую итальянскую комедию "Не промахнись, Асунта" , целиком построенную на культурном непонимании англичан и итальянцев. Так там была почти аналогичная сцена.

— Натуль, — спрашиваю, — Тебя, случаем, не Асунта зовут?

— Причем тут Асунта? — шипит, — Не знаю такую. А вот твоё поведение оскорбительно для женщины.

— Чем? — удивляюсь.

— Тем самым, — продолжает шипеть, — Я тут, понимаешь... А этот ботаник в монитор уткнулся. И только не говори мне, что я тебе не нравлюсь. Не поверю. Я вижу, какими глазами ты на меня смотришь.

Дорогая редакция! Мне шестнадцать лет и я оху...ю. Нет, я вообще отказываюсь понимать женщин. И это, между прочим, довольно больно бьёт по моей самооценке, так как я всегда считал себя достаточно проницательным человеком и искушённым ходоком по бабам. А тут туплю, как первогодок в кубрике. Не нашёл ничего лучшего, как заявить.

— Ну, ты же сама сказала, что не хочешь ничего.

— Мало, что я сказала! — возмутилась девушка, — Может я от тебя действий ждала, а ты...

— А что я? — перебиваю, — Я, как современный цивилизованный человек, так вообще против какого-либо "сексуал харасмент" .

Наташа от возмущения чуть не задохнулась.

— Ты... Даже слов не подобрать... Чурбан!

Вот как. Однако, Георгий Дмитриевич, нам гол.

День седьмой.

Новая земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 28 число 5 месяца, воскресенье, 3.15

Когда проснулся на шум в коридоре, к моему удивлению, почувствовал, что хорошо выспался, хотя было ещё совсем темно.

Наташка, уткнувшись в мою подмышку, сладко сопела, вкусно причмокивая губами.

Да... Оказия, однако. Хотела — не хотела Наташа, а трахнула меня со всей страстью неземной, как любимого мужа в первую брачную ночь.

Что о ней сказать?

Искренна.

Страстна.

И неумела.

Да и откуда взять умелость, если сформировалась и устоялась привычка, что именно её очень долго обхаживают.

И ещё дольше домогаются.

После обхаживания.

И с благодарностью принимают от неё всё, что дают, сколько дают и как дают. Потому что Наташа очень красивая. С такой внешностью никакой "Камасутры" не надо. Как она это всё со школьной юности в своей провинции усвоила, так и живёт.

С типичным поведением проститутки в постели у неё нет ничего общего. Может она и не врала, когда в первый день заявляла мне с возмущением, что никогда не путанила. Тогда я не поверил: невозможно же в бардаке жить и целочкой остаться. А эскорт, хоть и не проституция в чистом виде, но, всё же, близок к ней. По крайней мере, репутационно. А там уже, как фишка ляжет. Жизнь она всегда сложнее наших о ней представлений. Она большая и в ней есть место всему. Даже тому, что не придумать.

Вот вам и весь внутренний конфликт Наталии. Когда её, нет — ЕЁ, по унизительному жребию, практически насильно, не спрашивая желаний и предпочтений, безо всякого конфетно-букетного периода отношений, сорвав трусы и лифчик, обрядив в один только халат, впихнули в мой номер и наказали до утра оттуда не появляться, иначе применят санкции, она и поплыла. Потому, как совсем по-другому себе представляла развитие отношений между мужчиной и женщиной, где секс достигнутая вершина, а не начало пути, у её подножия.

Все это Наташа в перерыве между соитиями мне со всей своей искренностью и выложила.

Оказалось, что сам вопрос с перераспределением мужского ресурса в гареме подняла Галя Антоненкова во время нашего с Ингеборгой шоп-тура по Базам. И после нашего возвращения, этот бухтёж перманентно тихо тлел по кулуарам. А потом прорвало всех разом.

Если бы я только с Розой спал, то никто бы ничего и не вякнул. Сделал чувак свой выбор и сделал. Флаг ему в руки и барабан на шею. А тут в гареме образовалась привилегированная группа, пользующаяся мной, когда остальные голодают. И такой непорядок решили устранить волюнтаристскими методами. Удивительным для меня оказалось только то, что наиболее спокойной частью гарема была его мусульманско-таёжная часть. У остальных девчат обладание моей тушкой выросло в вопрос статуса в коллективе.

Практически их окончательная договоренность выглядела так. Полгарема пользуют меня по составленной очереди, потом две ночи я провожу с Ингеборге и Розой. Потом радуются остатние полгарема и опять Роза и Ингеборге. Очередность была выявлена примитивным жребием, для пущей справедливости. Мое мнение никого не интересовало. Как и мое право на отдых. Оба-на! Картина Айвазовского "Расстрел броненосца одиннадцатью канонерками".

Думай, башка, думай, а то панаму амазонки напялят и поздняк метаться будет. Причём не все такие неискушённые и искренние, как Наташка. Наверняка есть и мастерицы изощрённых подлянок. Только пока невыявленные.

Так вот, от шума, точнее от стука в коридоре я проснулся и эту мысль думал. Когда же этот слабый шум превратился в звуки возни и топтаний, не выдержал, встал и, как был в костюме Адама, выглянул в коридор. Любопытство одолело: что же такого девчата ещё задумали. На этом же этаже только мы квартируем.

Выглянул в коридор, а там творилось сущее безобразие. Двое неизвестных мужиков тягали Сажи к лестнице, зажав лапой ей рот. Сажи усиленно сопротивлялась, пытаясь одновременно что-то мычать и кусать пальцы, сдавливающие её красивые губы.

Это мне очень не понравилось. Настолько не понравилось, что я вопреки своему обыкновения, даже не стал никого окликать, предупреждать и ругаться. Просто взял короткую лыжную палку, стоящую в номере у двери, (чего только не нашлось у запасливого школьного водителя, когда мы разгружали автобус перед ремонтом), открыл дверь, сделал два шага и воткнул эту палку острием в бок одного из напавших на красавицу-чеченку. Тот кротко хрюкнул и упал. Палка осталась в нём торчать, вырвавшись из руки.

Второго нападавшего попытался отоварить подъёмом стопы по 'фаберже' , но в этом не преуспел, попав ему только по внутренней стороне бедра, и, пожалев свои босые ноги, стал отрывать его от Сажи руками, крича в открытую дверь своего номера.

— Наташа! Тревога! Звони Борису! Мобильник на столе!

Мужичок попался в мои руки жилистый и не слабый, но к его несчастью, малого веса, потому оторвать от девчонки его удалось быстро, хоть этот гад и влепил мне, не глядя, каблуком по голой плюсне.

Больно!!!

Освобожденная женщина востока, заревев гудком морского парохода, выдернула лыжную палку из первого налётчика, который так и остался валяться на полу, стала ей бить второго налетчика, которого держал я, попадая при этом по мне каждый третий раз. Нее... Ну, мать вашу так, козу горную! Я так не договаривался. Больно же!

Потом оказалось, что Сажи мне, наверное, жизнь спасла. Потому что била того кренделя по рукам, которыми он пытался достать пистолет. Смог бы достать — пристрел меня на хер в упор. И всё...

Но это выяснилось потом, а пока два удара ему, один — мне. Бамбуковой палкой!

На сажкин рёв, как чёртик из табакерки, явился большой и страшный Доннерман, с топотом, грохотом и нервическим русским ором.

— Все на пол, мля! Работает ОМОН!

"Цирк с конями!" — подумал я, удерживая выворачивающегося бандита и заламывая ему руки за голову, — "Что-то больно быстро Боря по звонку прибежал, Наташка, наверное, только-только отзвониться успела, если вообще проснулась".

Сержант с ходу пробил хорошее пенальти находнику по копчику, отчего тот в моих руках сразу обмяк.

Потом, мимоходом содрав с Сажи пояс, Доннерман стал им вязать бандиту руки.

Внимательно посмотрев на Бориса, я начал сползать по стенке, карябая себе спину и нервически хихикая. Он был обут в тщательно зашнурованные форменные берцы, одет в красные трусы-боксёры и ремень с кобурой и мобильником, накинутым на плечо на манер берендейки . Форма "ноль" — трусы в скатку!

Картина маслом.

Глухая ночь.

Экономный ночной светильник.

Узкий гостиничный коридор.

В нём я — абсолютно голый.

Сажи в халатике, распахнутом торчащими сосками, открывая нашему взору православный крестик между холмами грудей, плоский живот и красивое место схождения ног, покрытое вычурно подстриженным курчавым каштановым волосом.

Доннерман в омоновском неглиже.

И пара поверженных дуболомов под нашими ногами.

Посмотрели мы друг на друга и заржали, как кони.

Точно — цирк!

Потом сержант профессионально обшмонал находников, отложив к стене два пистолета "Глок-17" , два запасных магазина к ним, маленький пистолетик из кобуры, найденной на щиколотке бандита пронзённого бамбуком. В ту же кучу полетели складная наваха , два бумажника, никелированные наручники, нехилый латунный кастет, связка ключей и охотничий манок на них, в качестве брелока.

Связанному локтями за спиной полуживому бандиту, его же наручниками зафиксировали ноги. По ходу этого действия Сажи подсуетилась и с мстительным удовольствием голой пяткой расквасила бандюгану нос, отправив того снова в нокаут.

Под другим кренделем, которого я пырнул лыжной палкой, растеклась приличная лужа черной крови.

Боря приложил два пальца к его сонной артерии.

Я вопросительно посмотрел на Доннермана.

Сержант отрицательно покачал головой.

— Труп, — сказал он, — Ты ему печень пробил.

Доннерман выпрямился, отцепил мобильник и негромко бубня стал по нему вызывать патруль.

В это время на лестнице послышался осторожный скрип обуви на деревянных ступеньках.

Доннерман кивнул мне на кучу пистолетов и показал рукой хватательное движение, не переставая вполголоса общаться с дежурным.

Я быстро подхватил в правую руку "Глок", а в левую запасной магазин, и переместился к выходу на лестницу, где неожиданно лицом к лицу столкнулся с ещё одним поздним посетителем, который держал наготове большой черный пистолет. Нацеленный в мой живот!

У меня яйца скукожились и попытались залезть внутрь организма под лобковую кость.

"Ну, вот и всё..." — пронеслось под черепной коробкой, потому как своё оружие я даже не удосужился проверить на наличие патрона в стволе.

Вдруг рядом со стуком распахнулась дверь, и грохнул выстрел, отзываясь гулким звоном в ушах.

Череп бандита с правой стороны от глаза до уха вмиг разлетелся на куски, как от внутреннего взрыва, обильно орошая стену кровью и мозгом. В воздухе вспухло облачко кровяной пыли. Бандит, даже без части головы, на удивление, крепко стоял на ногах, как бы ещё раздумывая о смысле бытия. Потом разом рухнул, выронив большой пистолет на мою многострадальную ногу и так уже отдавленную.

Это был польский 'ВиС-35 Радом' . Тяжёлая штука. Очень чувствительная, когда ей по ноге....

Напротив лестницы, в проёме открытой двери, стояла Ингеборге, одетая только в распущенные волосы и чёрные трусики в мелкий цветочек. В её вытянутой руке дымился верхним стволом маленький ювелирный деринжер, подаренный ей Кин-Конгом Рональдом на американской Базе. Грудь её учащённо вздымалась. Глаза горели. Валькирия!

— Убери пестик подальше, — крикнул ей сержант, — Щас патруль примчится.

Я шагнул к Ингеборге, страстно поцеловал её в губы и хрипло прошептал.

— Я твой должник, любимая.

Ингеборге ответила на мой поцелуй, но меня, кажется, не расслышала. Радужной оболочки в глазах практически не было видно — один большой зрачок. Как только мои руки её обняли, так сразу она обмякла и повисла на них.

Деринжер со стуком упал на пол.

Вслед за ним последовал "глок". Мешал он мне.

— Всё хорошо, родная, всё уже кончилось, — приговаривал, одновременно встряхивая её крупную тушку и пытаясь увести в сторону кровати. Но это было тяжело. Ингеборге девушка крупная и была как не на своих ногах.

В номере на соседней койке сидела в позе лотоса Антоненкова, глядя на меня широко распахнутыми глазами, и, казалось, сейчас вскинет голову и завоет, как волчица на Луну.

— Что сидишь, — крикнул я ей, — Помогай, давай.

— Давай или помогай, — неожиданно переспросила она совершенно спокойным голосом. Даже слегка кокетливым.

— Нашла время для шуток, — прошипел я, — Быстро!

Положив с помощью Антоненковой Ингеборге на её кровать, я вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

В коридоре Борис стоял рядом с обалдевшей Сажи в позе буквы Зю, пытаясь засунуть ингин деринжер за голенище плотно зашнурованного берца. "Глок", который был у меня, вновь лежал в куче трофеев. 'Радом' был там же.

В раскрытую дверь моего номера было видно вжавшуюся в угол, голую Наташку. Она прижимала пальцы ко рту и смотрела на всё дурным глазом.

Я бросил ей махровый халатик.

— Укройся и сиди здесь. Сейчас патруль пожалует.

И закрыл дверь.

А по лестнице уже уверенно грохотало несколько пар тяжелых ботинок.

Борис, наконец-то, перестал мучиться дурью с берцем и, выпрямившись, засунул деринжер за резинку трусов.

Фууууу... Успели.

Успели до того, как со стороны лестницы раздалась резкая команда безапелляционным голосом невидимого нам стража порядка. По-английски.

— Всем стать на колени, бросить оружие и сложить руки за голову! В случае сопротивления стреляем на поражение.

Да ист фантастиш!

Конец первой книги

расширенная авторская версия всего троекнижия в электронном виде продается только на https://shop.cruzworlds.ru/?a=book&id=2002