Тринадцать женщин смотрели на неё, ожидая продолжения. Даже Лэйнтал был озадачен. Но Шэй Тал не помнила, о чем она говорила сейчас. Она чувствовала, что должна немедленно провести эксперимент для успокоения собственного разума.
— Мы делали то, что ты нам говорила... — сказала одна из женщин, сидящих на полу. Она говорила медленно, как бы повторяя урок.
Шэй Тал замерла, прислушиваясь к шагам на лестнице. Кто-то поднимался сюда. Кто бы это ни был, она была рада возможности прервать надоевший урок.
Люк в полу открылся. Появился Аоз Рун, сам похожий в своей шкуре на большого черного медведя. За ним в комнату вошел Датка, который молча встал позади своего лорда, не глядя на Лэйнтала. Тот быстро встал и молча прислонился к холодной стене. Женщины удивленно смотрели на пришедших, нервно хихикая.
Аоз Рун, казалось, заполнил собою всю комнату. Хотя все женщины смотрели на него, он игнорировал их и повернулся к Шэй Тал. Та отошла к окну, но встала лицом к лорду, спиной к грязной улице, гейзерам и зеленеющим лугам, простирающимся до самого горизонта.
— Что тебе здесь нужно? — спросила она. Сердце её забилось, когда она увидела его. Именно за это она проклинала свою новую репутацию — за то, что он больше не приходил к ней, не брал её за руки и даже не оскорблял её. И сейчас по всему его виду было понятно, что это официальный, а не дружественный визит.
— Я хочу, чтобы вы все немедленно вернулись в город, — холодно сказал он. — Здесь вы в опасности. Я не смогу защитить вас в случае нападения.
Шэй Тал с презрением отвернулась от него.
— Мы с Бри предпочитаем жить здесь.
— Вы находитесь под моей защитой и я должен сделать всё, чтобы обеспечить эту защиту, — так же холодно повторил Аоз Рун. — А все остальные женщины тоже не должны бывать здесь. Если внезапно нападут фагоры, вы можете представить, что с ними будет? Шэй Тал, наша могущественная колдунья, сама может позаботиться о себе. А об остальных должен заботиться я! И я запрещаю женщинам приходить сюда. Это опасно. Вы понимаете?..
Всё отводили взгляды, кроме старой Рол Сакиль, его тещи. Она сказала:
— Всё это чепуха, Аоз Рун. В этой башне вполне безопасно, здесь крепкая дверь. Шэй Тал перепугала фагоров, все вокруг знают об этом. А кроме того, разве ты сам не заходишь сюда, как например сейчас?
Это было сказано с усмешкой. Аоз Рун пропустил её слова мимо ушей.
— Возможно, зимой было и так. Сейчас, когда сошел снег, опасность увеличилась.
Он повернулся и грубо ткнул пальцем в сторону Лэйнтала Эйна.
— Хватить бездельничать. Ты пойдешь со мной. — И он стал спускаться вниз, не попрощавшись. Лэйнтал и Датка пошли за ним. На улице он остановился, погладил бороду, посмотрел на окно башни и крикнул:
— Я всё ещё лорд Эмбруддока и вам всем лучше не забывать об этом! Никто из вас не должен больше приходить сюда, иначе у вас будут неприятности!
Шэй Тал слышала его слова, но не подошла к окну. Она осталась там, где стояла, — одинокая среди женщин — и сказала достаточно громко, чтобы Аоз Рун мог её услышать:
— Лорд грязного свинарника!
И только когда она услышала звуки удаляющихся шагов, она подошла к окну. Она увидела широкую спину лорда, шагающего между двумя молодыми лейтенантами к северным воротам. За ними бежал Курд — его собака. Она почти физически ощутила своё одиночество. Если бы она стала его женщиной, она конечно не потеряла бы свою свободу, которую ценила слишком высоко. Но теперь об этом поздно думать. Между ними возникла вражда и пустоголовая кукла заняла место в его теплой постели.
— Вам лучше пойти по домам, — так же холодно сказала она, глядя прямо на женщин.
* * *
Когда они пришли на главную площадь, Аоз Рун вдруг резко повернулся к Лэйнталу.
— Впредь держись подальше от Шэй Тал и её глупых приспешниц, щенок. Это приказ!
Лэйнтал Эйн вспыхнул:
— Ты всё ещё держишься за старое решение, которым ты и Совет запретили академию? Я надеялся, что после чуда на Рыбьем Озере ты поумнеешь. Зачем тебе выступать против женщин? Они возненавидят тебя. Самое малое, что может сделать академия, — это доставить удовольствие женщинам.
Аоз Рун мрачно смотрел на него.
— В академии женщины бездельничают. Это приносит вред всему городу. Шэй Тал нарушает наше единство. Она захватила власть над женщинами. А в Эмбруддоке может быть лишь один лорд!
Лэйнтал посмотрел на Датку, ища поддержки, но тот, как обычно, смотрел вниз.
— Это твои запреты разделяют людей, Аоз Рун. Знание не вредило никому. Нам нужно знание.
— Знание не несет ничего, кроме раздоров. Ты ещё слишком молод, чтобы понять это. Нам нужно единство в работе. Только благодаря ему мы выжили.
— Знание поможет нам работать лучше.
Аоз Рун гневно сжал кулак.
— Знание — это медленный яд. Оно погубило твою бабку и деда. Погубило твою мать. Ты дурак, если забыл всё это. Нам нужна дисциплина. Только благодаря ей мы выжили и выживем. Впредь ты будешь держаться подальше от Шэй Тал. Она излучает сверхъестественную силу на людей, приобретает власть над ними. Но те, кто не будут работать, не будут получать пищу. Так в Эмбруддоке было всегда. Шэй Тал и Бри бросили работу в пекарне. Я запрещу приносить им еду. Посмотрим, чем они будут теперь жить. Посмотрим, как их знание прокормит их!
— Они будут голодать.
Аоз Рун сдвинул брови и грозно взглянул на непокорного лейтенанта.
— Мы все будем голодать, если не будем работать. Шэй Тал противопоставила себя всему племени, как Лойл Бри, — и я не потерплю, чтобы ты, мой лейтенант, был с ней. И не забывай, что я — твой лорд! Если посмеешь ещё раз спорить со мной, я разжалую тебя! И найду себе другого лейтенанта. Это нетрудно.
Когда Аоз Рун ушел, Лэйнтал схватил Датку за плечо:
— Он становится всё хуже. Эта его личная борьба с Шэй Тал заставляет его быть грубым даже с нами. Что ты думаешь об этом?
Датка ухмыльнулся.
— Я не думаю. Я делаю, что мне говорит лорд. Поэтому у меня нет неприятностей.
Лэйнтал саркастически посмотрел на друга:
— И что тебе приказали делать сейчас?
— Я иду в северную долину. Мы убили стунжебага, — он показал окрашенную желтой кровью руку.
— Я приду немного погодя.
Лэйнтал пошел вдоль реки, рассеянно глядя на плещущихся в воде гусей. Он подумал, что теперь понял точки зрения Аоза Руна и Шэй Тал. Чтобы жить, нужно работать вместе, — но достаточно ли людям просто жить, просто работать, чтобы быть людьми?.. Достаточно ли, чтобы просто сохранить себя в вечно меняющемся мире?..
Он любил и Шэй Тал, и Аоза Руна. Их вечный конфликт истерзал его душу, и он очень хотел уйти из города насовсем — в Панновал, в Борлиен, неважно куда, лишь бы не видеть всё это. И он давно ушел бы, — если бы Ойра согласилась уйти с ним...
Лэйнтал Эйн вздохнул. Он чувствовал, что слишком молод, чтобы понять, как можно разрешить этот конфликт. Думать об этом не хотелось. Осмотревшись, и убедившись, что его никто не видит, он достал из кармана маленькую игрушечную собачку, подаренную ему много лет назад святым отцом, и вытянув её вперед, залаял на гусей.
Но один человек всё же слышал эту имитацию лая. Бри видела Лэйнтала, но не подошла к нему, так как шла в другую сторону. Она прошла мимо горячих источников и гейзеров. Водяной пар маленькими жемчужинками покрыл её серебристый мех. Вода тихо журчала, пробираясь между камнями к реке. Бри села на камень и привычно опустила руку в источник. Горячая вода пробежала по её пальцам, обжигая ладонь.
Бри слизнула жидкость с пальцев. Она знала этот сернистый привкус с детства. Дети Эмбруддока всегда играли тут, бегая босиком по скользким камням и никогда не падая. Они были ловкими, как аранги.
Дети и сейчас играли тут. Они бегали голыми, несмотря на холодный ветер, подставляя свои пухлые тела под струи воды, и она стекала по их плечам, животам...
— Сейчас ударит Свистун! — крикнул кто-то из них Бри. — Берегись, а то тебя окатит с ног до головы! — все дети весело рассмеялись, представив себе это.
Бри поспешно отошла прочь. Она подумала, что дети наделены каким-то шестым чувством: они точно знают, когда ударит Свистун!
И вот взмыла вверх струя воды — сначала мутная, затем кристально чистая. И раздался чистый звук — всегда на одной ноте и всегда одинаковой длительности. Вода поднялась на высоту трех человеческих ростов, прежде чем начать падать. Ветер нагнул водяной столб к западу — и вода обрушилась прямо на камень, где минуту назад сидела Бри. Затем свист прекратился и черные губы земли перестали извергать воду.
Бри махнула детям и продолжила свой путь. Она вспомнила, почему дети точно предсказывают момент выброса воды. Они бегают босыми по теплым камням, — а когда приближается момент выброса, по земле пробегает трепет, дрожь. Дети ощущают дрожь подземных богов, когда те напряглись до предела, чтобы извергнуть горячую жидкость.
Тропа, по которой она шла, была сделана женщинами и свиньями. Она была очень извилистая, совсем не похожая на тропы, которые пробивают охотники, потому что свиньи никогда не бегут прямо. Если идти в направлении, куда ведет тропа, можно было дойти до озера Дорзин и даже до гор Кузинта, откуда приходили торговцы солью, — но эта тропа обрывалась намного раньше. Дальше лежала пустыня, дикая и бесплодная.
Она шла и думала, почему пар стремятся вверх, к звездам, а вода гнется к земле. Даже Свистун, и тот есть порождение двух противоборствующих сил — одна сила выбрасывает воду вверх, другая тянет её к земле. Видимо во всём мире существуют две противоположные силы. Вот и она всё время тянется к звездам, изучает их без помощи Шэй Тал, запоминает их пути и пути солнц по небу...
Двое мужчин показались впереди. Они шли навстречу ей, поднимаясь по склону. Она могла видеть только их ноги, колени и верхнюю часть голов — так они согнулись под тяжестью ноши. Она сразу узнала Опара Лима, отца Амин Лим по огромной плеши. Люди несли куски туши стунжебага. За ними шел Датка. У него было только копьё. Став лейтенантом, он счел унизительным работать вместе со всеми.
Датка приветливо улыбнулся ей и сошел с тропы, уступая ей дорогу и рассматривая её своими темными глазами. Правая рука его по-прежнему была в крови, и с острия копья тоже стекала густая кровь. Желтая кровь.
— Мы убили стунжебага, — сказал он и замолчал. Как всегда Бри была смущена и довольна его малословием. Ей было приятно, что он не хвастался, как другие молодые охотники. Правда, ей не нравилось, что он никогда не высказывает ей своих чувств, своих мыслей.
Бри остановилась.
— Вероятно, это большое чудовище, — сказала она, просто чтобы поддержать разговор.
— Я покажу тебе, — вежливо ответил он. — Если ты позволишь.
Он повернул обратно по тропе и она пошла за ним, думая, нужно ли ей говорить что-либо. Молчать глупо, решила она. Она прекрасно понимала, что Датка хочет общения с нею. И она выпалила первое, что пришло ей в голову:
— Что ты думаешь о людях и о их месте в мире, Датка?
Не обернувшись, он ответил:
— Мы все вышли из первородного камня, — он ответил не раздумывая и не думая о том, что она хочет просветить его. Поэтому разговор сразу оборвался.
Она пожалела, что в Олдорандо нет священников. Она бы поговорила с ними. Из легенд и сказаний она знала, что когда-то в Эмбруддоке были свои священники. Они проповедовали очень сложную религию, в которой объединялись Вутра, живущие на земле и ушедшие в подземное царство. Но в один черный год, ещё до правления Волла Эйна, когда морозы были такими, что пар замерзал на губах у людей, жители города восстали и перебили всех священников. После этого жертвы богам были запрещены и приносились только во времена больших празднеств. Древнему богу Акха перестали поклоняться. Башня священников была сожжена — а с ней погибли в огне и все священные книги. Без сомнения именно тогда и были утеряны остатки знаний. Храм Вутры был отдан под свинарник. Вероятно уже и тогда было много противников знания, раз уж свиней предпочли священникам, подумала Бри.
Она рискнула задать ещё один вопрос:
— Ты хотел бы понять мир?
— Я понимаю, — немедленно ответил Датка.
Он сказал это таким тоном, что она засомневалась, правильно ли поняла его. Что он хочет сказать — действительно ли он понимает, или хочет понять?..
* * *
Силы, которые вздыбили горы Кузинт, исполосовали землю во всех направлениях горными хребтами, ущельями, расселинами. Они, как корни деревьев, распространились во все стороны от циклопического главного массива. Между двумя такими низкими хребтами находилось поле брассимпсов, которое играло важную роль в экономике города. Женщины, оживленно переговариваясь, пасли здесь свиней и добывали плоть брассимпсов. Сейчас на поле царило необычное возбуждение.
Датка показал место, где был убит стунжебаг.
Его жест был излишним. Туша громадного животного была видна издали. Аоз Рун вместе со своей собакой рассматривал его. Могучее тело чудовища было покрыто плотной жесткой шерстью.
Группа охотников стояла возле туши. Они переговаривались и смеялись. Глава гильдии надсмотрщиков Гойя Хин присматривал за рабами, которые топорами разделывали тушу. Они рубили её на куски, которые можно было относить в город.
Две старухи ходили вокруг с корзинами, собирая в них внутренности, имеющие губчатую структуру. Они сварят их и выпарят сладкое твердое вещество — сахар. Жилы чудовища используют для плетения веревок, шкура пойдет на циновки, жир будет служить топливом. А из половых желез можно выделить рунгебель — наркотик.
Старухи обменивались колкостями с охотниками, которые стояли в небрежных позах вокруг туши. Для стунжебага было необычным появиться так близко от человеческого жилья. Его легко можно было убить, а его громадная туша была очень внушительным вкладом в экономику города. Эта была тридцати метров длиной — и благодаря ей теперь люди смогут жить без забот много дней.
Свиньи с визгом бегали вокруг, подбирая то, что им перепадало. Сами свинопасы работали внизу, внутри гигантских деревьев брассимпсов. Над землей виднелись только огромные листья этих деревьев. Сейчас эти листья колыхались, как слоновьи уши, но не от ветра, а от потоков теплого воздуха, исходящего снизу.
Здесь росли десятки брассимпсов. Эти деревья редко росли в одиночку. Почва возле каждого дерева вздыбилась и пошла трещинами, так как основная масса ствола находилась под землей. Тепло, которое испускало дерево, помогало его листьям переносить жуткие морозы, властвующие на поверхности земли.
Этим теплом пользовались и другие растения. Под листьями брассимпсов росли джассиклассы, хрупкие голубые цветы. Когда Бри остановилась, чтобы сорвать один цветок, Датка повернулся к ней:
— Я собираюсь внутрь дерева.
Она приняла это за приглашение и последовала за ним. Раб вынес наверх корзину, полную щепок из внутренностей дерева, и бросил пищу свиньям. В течение многих столетий холода брассимпсы кормили свиней Эмбруддока. А свиньи кормили людей.
