Чаганов: После войны

Поднимаюсь из-за стола, чтобы встретить входящего в кабинет Кирова.

— Это по поводу материалов Мехлиса на Багирова?— Сергей Миронович внимательно смотрит мне в глаза.

— Да,— киваю я, показывая на стул,— вы с ним знакомы, что это за человек?

— Встречался с ним несколько раз по линии ЧК,— морщится Киров,— он при мне руководил республиканским ЧК, кое-что узнал о нём от Серго и главы правительства Нариманова, а также от Берии, который находился у Багирова в подчинении. Известно, что до революции Багиров служил в 'дикой дивизии', затем до 20-го в охране Нариманова. Затем по представлению Нариманова Багиров стал председателем Азербайджанской ЧК. В 1922-ом за нарушение 'революционной законности' он был снят с должности, исключён из партии и направлен куда-то на периферию на хозяйственную должность, на которой пребывал до 1929-го когда я был уже три года как в Ленинграде. Помню, что тогда мы на Политбюро рассматривали вопрос об утверждении Багирова на должность председателя ГПУ Азербайджана по представлению Закавказского Крайкома. Тогда шла подготовка к коллективизации, в азербайджанской деревне подняли голову мусаватисты и иттихадисты, в представлении говорилось, что Багиров единственный человек, который может справиться с ними. Пришлось, несмотря на грехи Багирова в прошлом утвердить его в этой должности...

Делаю знак заглянувшему в кабинет Мехлису, чтобы тот сел на стул напротив нас с Кировым.

— ... Обстановка в Закавказье и особенно в Азербайджане в это время была очень сложной,— продолжает Сергей Миронович, подняв глаза к потолку,— общество было раздроблено на национальные— таты, лезгины, армяне, земляческие — Баку, Карабах, Куба, Нахичевань, и конфессиональные — шииты, сунниты и христиане, группы. Чтобы придать устойчивость советской власти, кстати это относилось не только к Азербайджану, политбюро приходилось балансировать. Например, на высокие посты в Баку мы старались ставить выходцев из Карабаха, Нахичевани или Шеки, чтобы они не могли слишком опираться на бакинских нефтяников. При подборе руководителей районных комитетов чередовали, условно говоря, шиитов и суннитов, а иногда назначали лезгин, аварцев или русских, чтобы предотвратить слияние власти с местными кланами. В ЧК старались назначать 'пришлых' — русских, евреев, поляков, латышей — чтобы 'разбавить' местных и нигде не допустить их большинства, проводили частую ротацию кадров, чтобы они надолго не засиживались на одном месте. Багиров впоследствии, по крайней мере до войны, жёстко проводил эту же линию в ГПУ и партийных органах...

'Но как видно система не сработала,— гляжу на насупленное лицо Кирова, который, похоже, думает о том же,— хотя почему не сработала? Сработала на определённом этапе, когда у коммунистов в Центре после революции просто не было сил контролировать окраины и пришлось опираться на более или менее лояльные Москве силы, однако сейчас она работать перестала. Показательно, что тревогу забили не министерства Государственной безопасности и Внутренних дел, не партийные органы, а министерство Государственного контроля'.

— Багиров — не коммунист,— вдруг взрывается Мехлис,— он все эти годы строил не социализм, а систему почти неограниченной личной власти. Он всё это время подбирал и продвигал преданных ему лично людей, без жалости изгоняя и даже уничтожая любого, кто смеет возразить ему. В каждом районном центре Азербайджана стоит бюст Багирову, в каждой районной газете на первой странице его фотография или хвалебная статья. Работа ревизоров Госконтроля в Азербайджане сталкивается с огромными трудностями, которые создаются партийными и советскими органами, включая органы внутренних дел и госбезопасности, последние не предпринимают никаких действий по обеспечению их безопасности. У меня есть сведения, что в провокациях против моего заместителя Емельянова в Махачкале принимали участие сотрудники МВД специально прибывшие туда из Москвы. Похоже, что проведению расследования по фактам кумовства, взятничества, хищений и фальсификации государственной отчётности в республике мешают не только местные органы, но и высокопоставленные люди в Центре, а руководство Закавказской Федерации полностью устранилось от каких-либо действий, заняв позицию стороннего наблюдателя. Я, как министр Госконтроля, требую принятия быстрых и самых строгих мер к руководителям этих органов, вот список причастных к противоправным действиям лиц.

'Прямо указывает на Берию и косвенно на Маленкова,— быстро глазами пробегаю по страницам с 'шапкой' МГК,— Берия просто хочет выгородить своего друга или они вместе с Маленковым готовят мне решающий бой на грядущей Партийной конференции? Непонятно пока, но идея консолидации своих потенциальных союзников с целью перехвата власти напрашивается сама собой'.

— Вы же сами, Лев Захарович, понимаете,— после долгой пуазы начинаю я, отодвигая бумаги в сторону,— что без решения Комиссии Партийного Контроля исполнительная власть ничего сделать не может. Все перечисленные в списке лица — коммунисты.

'А глава КПК Шкирятов — смотрит в рот Маленкову'.

— Считаю, что в этот вопрос исключительной важности должно вмешаться Политбюро,— смотрит на меня исподлобья Мехлис.

— Только при условии,— парирую я,— что ваши ревизоры имеют доказательство того, что это дело подкреплено надёжными фактами о его республиканском характере, а не местном. Нужны документы, доказывающие, что дача того же ЗамПредСовМина Азизбекова не числится на балансе Совета Министров Азербайджана. Иначе она может быть представлена при разбирательстве в Комиссии Партийного Контроля просто санитарно-курортным объектом республиканского подчинения. И так по каждому пункту...

— Багиров запретил пускать наших ревизоров в СовМин и другие органы,— жжёт меня взглядом своих чёрных глаз Мехлис.

— Я думаю, что в этом вопросе ваши ревизоры сами виноваты,— не отвожу взгляда я,— не надо было требовать полного изъятия документов. У вас есть доказательство того, что Азизбеков во время денежной реформы обменял по курсу один к одному на своём личном счету около 700 тысяч рублей, так? Так и надо было требовать документы в рамках этого дела — по даче номер 3, по денежным средствам от продажи овощей и фруктов выращенных на ней, которые переводились на личный счёт Азизбекова. Ваши ревизоры, которые как оказалось ещё и оказались морально неустойчивыми, разворошили осиное гнездо. Они раньше времени спугнули тех, кто занимался взятками, приписками и самоуправством. Теперь будет трудно собирать доказательства их противозаконной деятельности...

— Все виновные из числа ревизоров уже мною наказаны,— опускает голову Мехлис.

— Это хорошо,— вздыхаю я,— но допустим даже, что вашим ревизором удалось получить все доказательства, руководство Азербайджана понесло заслуженное наказание — дальше-то что? Где гарантия, что через несколько лет на их место не придёт очередная группа расхитителей и взяточников? Её нет если мы будем двать власть в республиках на откуп очередному Багирову. Вот о чём думать-то надо.

— Что у тебя на уме, Алексей?— хрипит Киров.

— Не простая ситуация складывается,— тянусь к подносу с нарзаном в центре стола,— намечается раскол в нашем руководстве по азербайджанскому вопросу. Поначалу, на основании предварительных результатов расследования в отношении Азизбекова Бюро Комиссии Партийного Контроля от 26 июня этого года вынесло резолюцию об исключении его из партии за допущенные беззакония. Это давало зелёный свет для расследования деятельности Азизбекова, как зампреда правительства. Резолюция должна была быть оформлена постановлением ЦК. Однако в постановлении, подписанном Маленковым и Шкирятовым лишь через три месяца на заседании Секретариата ЦК, речь об исключении уже не шла, вместо этого Азизбекову был строгий выговор с занесением в учётную карточку за 'недостойное поведение'...

— Никто до меня этого решения не доводил,— потрясённо шепчет Мехлис.

— Я был на этом Секретариате,— растерянно крутит головой Киров,— постановление там не зачитывалось...

— ... Вот и получается,— разливаю нарзан по стаканам,— что расследовать дело можно лишь в отношении коммуниста Азизбекова, причем без передачи материалов дела в судебные органы. Можно, конечно, попытаться оспорить это постановление на предстоящей Партийной конференции или Пленумк ЦК перед ней, но что-то мне подсказывает — не выйдет у нас ничего. Сыграет своё солидарность руководства союзных республик...

— Что ты предлагаешь, Алексей?

— ... Надо договариваться,— делаю маленький глоток освежающего напитка.

— С кем договариваться?— Залпом выпивает свой стакан Киров.

— С Маленковым, Берией, Багировым, Кулиевым,— твёрдо говорю я,— ведь они не хотят огласки выявленных фактов на Партконференции, до и неизвестно ещё как товарищ Сталин посмотрит на 'художества' республиканского руководства. Значит должны идти на уступки. Мы можем потребовать смены руководства Совета Министров и ухода Багирова с поста Первого секретаря, скажем на какую-то должность в ЦК. Наше главное условие — Первым секретарём должен на определённый срок стать 'человек из Москвы'. Затем будем добиваться ограничения срока нахождения на высших постах для всех партийных и советских руководителей. А тем временем всерьёз заняться подготовкой кадров — власть должны получать достойные, а не представители кланов. Необходимо создать механизм, который будет отбирать и продвигать людей по заслугам.

— По заслугам — это хорошо, это правильно,— криво улыбается Киров,— только вот если ты с этим выйдешь на пленум ЦК, то не думаю, что долго в этом самом ЦК, да и вообще на руководящей дожности ты надолго задержишься.

— ... Понимаю ваш скепсис, Сергей Миронович, каждый второй член ЦК сразу же примерит на себя судьбу руководителя, которого с неизбежностью раз в пять лет бросают куда-то, где всё надо начинать сначала...

— Вот именно, правильно понимаешь,— хмыкает Киров.

— ... Но тут надо понимать, что если ничего не предпринимать, то через два поколения мы вместо коммунизма получим контрреволюцию, которая вернёт нас в дикий капитализм...

— Ну это ты загнул, Алексей,— Киров глазами ищет поддержку у Мехлиса, но тот потрясённо глядит на меня, согласно покачивая головой.

— ... И тогда никто не выступит в защиту советского строя, потому что его будут олицетворять 'Багировы', проникшие на каждую ступеньку властной лестницы...

— То что будет через 50 лет нам не известно,— в голосе Кирова слышится раздражение,— а то что будет с тобой после того, где ты выскажешь подобную идею, я знаю наверняка...

— Так значит, Сергей Миронович, надо начинать с молодых руководителей,— мягко возражаю я,— скажем, с районного звена. Нынешних членов ЦК, первых секретарей ЦК республиканских компартий, областных и городских комитетов партии, советских органов не волнуют ротации районных руководителей. Вполне возможно, что они даже одобрят такую инициативу, вспоминая с какими трудностями они сами сталкивались в своё время. Нам сейчас важно оторвать районное звено руководителей от тлетворного влияния землячества, увидеть на что способен такой руководитель сам по себе, а не как член какого-либо клана...

— Ты знаешь, Алексей, сколько у нас в стране руководителей районного звена? — Не сдаётся Киров.

— Знаю, недавно интересовался этим вопросом,— подхожу к писменному столу и возвращаюсь с листком бумаги,— у нас в стране на этот год около 2850 райкомов партии и, соответственно, столько же райисполкомов. Итого, округляя, около 6000 человек, к ним следует добавить молодых — до 30 лет — хозяйственных руководителей крупных промышленных и сельскохозяйственных предприятий. Их оказалось примерно столько же — 6000.

— И ты, Алексей, собрался этих здоровых мужиков с устоявшимися взглядами, многие из которых прошли войну, обратить в свою веру? Это 'маниловщина' какая-то,— машет рукой мой оппонент.

— ... Никого я не собираюсь обращать в свою веру,— делаю ещё один глоток нарзана,— моя задача удалить людей, склонных к мздоимству, от власти. Для этого предлагаю использовать разные методы, а не только постоянное и обязательное перемещение руководящих работников по горизонтали и вертикали власти. Обязательной является оценка их деятельности в начале, течение и конце каждого такого цикла. Правильная оценка действий и потенциала руководителя — это наиболее трудная часть. Мздоимство расцветает не просто так из-за 'дурных людей', оно является результатом сформировавшейся системы власти, в которой власть передана на откуп людям, не имеющим над собой постоянного контроля. Эти люди имеют свою шкалу ценностей, которая не совпадает с государственной, а критерии успеха работы каждого руководителя отсутствуют, либо максимально размыты и в каждом случае определяются личным мнением более высокого руководителя. Поэтому выработка общих для всех руководителей критериев успеха и условий продвижения по властной лестнице — является одной из самых важных задач. Другой такой задачей будет являться введение системы обязательных курсов государственного управления в течение цикла ротации, которые завершаются экзаменом по всем предметам и выставлением оценки в конце. Ни один руководитель не сможет получить повышение без прохождения такого экзамена...

— Кто будет их учить выставлять эти оценки, партийные органы с их системой партийных школ?— Подаёт голос Мехлис.

— Нет, Лев Захарович, этим будет заниматься Министерство Государственного Контроля. Вам необходимо, наконец, заняться вашими непосредственными функциями, а не подменять следственные органы. Вы должны должны контролировать государственных служащих, включая партийных работников. Взять, к примеру, анкетирование. Институт академика Лурье, занимаясь этим вопросом, получил интересные результаты, связанные с мздоимцами. Этим пороком, по его мнению, чаще страдают люди со склонностью к риску — зная, что можно попасться, они на это всё же идут; склонные искать оправдания — 'главное результат, а не правила'; страдающие 'нарциссизмом' — идут на злоупотребления чтобы выделиться, подчеркнуть свою исключительность; терпимые к противоречиям — пропагандируют идеалы социализма, но спокойно получают комиссионные за свои услуги; думающие, что 'элита должна жить лучше', 'взятка — не преступление, а плата за лидерство'. Конечно, ни одна из этих черт не даёт гарантии, что человек станет мздоимцем, однако составленный при помощи 'анкеты Лурье' психологический портрет руководителя или даже небольшого коллектива поможет выявить слабые звенья, на которые следует обратить пристальное внимания, возможно начать их агентурную проверку. Такая система Государственного Контроля должна стать непрерывной во времени и пространстве.

* * *

— Товарищи,— внимательный взгляд Мао, делая короткие остановки на лицах своих соратников, сгрудившихся у небольшого уставленного разнокалиберными бутылками американского производства со спиртными напитками, столика, завершает свой круг,— хочу попросить у вас прощения за ту жестокую проверку, которую я провёл над вами и вашими жёнами. Надеюсь, вы понимаете, что причиной этого является чрезвычайная ситуация, в которой оказалась наша партия в связи ультиматумом от тех, кого мы долгое время считали нашими друзьями. Все вы с честью прошли эту проверку, никто из вас и ваших близких не встал на путь предательства национальных интересов, не предал нашу многолетнюю дружбу. Предлагаю выпить за это.