Мийол представил. Поёжился.
Картинка перед мысленным взором получилась на редкость кровавой.
— Разница в количестве силы — не единственный фактор. Не меньшую значимость имеет разница в её качестве. Любой Воин быстр, вынослив, силён, способен сражаться часами... если не особо расходует прану на приёмы, ограничиваясь пассивным усилением. В теории, из одних лишь Воинов ещё можно составить строй — гномы со своими гроссами, хирдами и кандгрутами именно это и делают. Но ведь есть маги и магия. И целая палитра возможностей. Каждый подмастерье, а тем более каждый мастер и грандмастер — уникальны. Каждый способен привнести в сражение что-то своё. С Мастерами Боя то же самое: нет смысла ставить в один строй тех, кто благодаря таланту и труду ли, благодаря наследию крови ли сконденсировал Ядро Сути. Потому что у одного оно даёт скорость, вот как у Трашши, у другого — возможность дезориентировать врага, но только одного, у третьего повышает выносливость до совсем уж баснословных величин, а четвёртый так вовсе наносит дистанционные удары по ауре... отчего не слишком полезен, если в противниках не маг и не зверь-атрибутник. Хм... опять я в сторону ушёл...
Ригар вздохнул. И помрачнел сильнее прежнего, даром что и так не выглядел весёлым:
— Возвращаясь к правителям разрозненных земель. В основном это кланы, да. Потому что сходное наследие крови в пределах одного клана облегчает обучение и взаимодействие в случае схваток, даёт качественное преимущество над обычными магами и бойцами... и преемственность власти обеспечивает наиболее простым и естественным образом. Но кланам по причинам, что я уже очертил, не нужны большие толпы рядовых бойцов. Их сила — в малых числом, но грозных своими умениями, хорошо вооружённых и экипированных экспертах. Войны кланов — это вовсе не земные столкновения линейных армий. Это поединки сильнейших и точечные удары спецназа. То есть специально обученных, опять-таки экипированных по максимуму малых групп. В мире Сёвы до подобной тактики дошли сравнительно поздно — лишь на этапе прорыва в технологиях, когда снаряжение единичного элитного бойца стало дорогим просто до смешного, но при этом дало возможность этому элитному бойцу расправляться с десятком-двумя и более обычных вояк. А у нас, людей Планетерры, нечто подобное "было всегда". Это вплавилось в культуру, вросло в психику, отпечаталось в сердцах и душах.
— "Всё богатство у сильного, слабый живёт по его милости".
— Именно! Если нам нужна армия в тысячу человек, чтобы противостоять другой такой же — это одно. Тысячу человек прокормить нелегко: нужна земля, нужны крестьяне. Причём об этой земле и людях на ней приходится заботиться. Не заботишься? Дерёшь не три шкуры, как все, а семь? Крестьяне вымирают с голоду, разбегаются, урожаи падают, твоей армии становится нечего жрать и ты проигрываешь. Такова земная средневековая схема, её термодинамическое равновесие. Но если на тысячную армию можно направить одного лишь, зато действительно сильного бойца и ждать, что тот вернётся с победой... пусть этот боец ест за троих. Да хоть десятерых! Он всё равно выгоднее экономически, чем тысячная армия. Аж в сто раз выгоднее! Обычные люди в этой ситуации не то чтобы совсем бесполезны — но о них незачем заботиться. От их благополучия ничего не зависит, а если зависит, то лишь в самой малой степени. Они выживают, как умеют, и только потому, что латифундистам из клановых нет до них дела. А ещё потому, что кланов много и они регулярно пускают друг другу кровь. Если бы истребление обычных людей или их угон в рабство помогали в борьбе кланов, от них, обычных, не осталось бы и следа. И без того регулярно возникает ситуация, когда змеептицы съедают людей. То есть клану требуется больше клатов, клан идёт и забирает пахотную землю под разведение змеептиц. Потом змеептиц забивают, мясо съедают, клаты идут на изготовление зелий Силы и других, более долговечных ценностей... а эти ничтожные, согнанные с земли, ставшие пухнущими с голоду нищими? Да кого они волнуют!
Ригар остановился, тяжело дыша и глядя куда-то вдаль. Явно не на загаженный пирс, не на кривые припортовые халупы, не на мутную воду Мутного залива, воняющую тухлятинкой, солью и канализацией. Что он видел? Какие картины, всплывающие в памяти, мучили его?
Мийол не знал этого и не хотел знать.
Вот только никто не спрашивал его, чего он хочет, а чего нет. Учитель и сам мир давали свои горькие уроки, не шибко заботясь об обезболивании.
"Сам думай, что с этим делать, да, отец? А скорее — как с этим жить... что-то не похоже, чтобы тебе от такого знания стало легко и приятно. Но...
Хотя бы за честность и за очередное знание, хоть семь раз неприятное — спасибо".
Охотник 3: гримасы прошлого
В середине следующего дня.
— Выписки из городского архива? Отличная работа, дядя Батт, — Мийол улыбнулся под маской при виде выражения лица своего визави. "Да, ты так и не назвался — но я всё равно знаю, кто ты!" — Насчёт оплаты: предпочитаете клаты? Зелья? Артефакты? Сейчас мы ограничены в возможностях, так как для полноценных лаборатории и мастерской на борту нет места — но всё же готовы принять заказ на самые разные зачарования вплоть до второго уровня включительно. Конечно, за серьёзные вещи вам придётся доплатить — но наш товар того стоит!
— Якой доплаты хотыте, многоважамый?
— Ничего экзотического. Мясо, рыба, зерно и мука, овощи, зелень... в общем, еда.
"Вот теперь он мой. Целиком", — подумал Мийол.
Со своим предложением он именно на это и рассчитывал: нынче в Даштрохе многое стало дефицитом — но уж что-что, а еду Портовые Шустрилы достать могли. Причём хоть десятками пудов, хоть вообще сотнями. Предлагаемые же на обмен артефакты, зачарования, зелья и прочий магический товар как раз должны идти по разряду дефицитнейшего дефицита.
Предлагай то, что не предложит больше никто, бери в виде платы то, что торгующий не считает особо значимым — и сделка состоится, невзирая ни на какие дополнительные препятствия.
Покупать продукты пришлось бы в любом случае: в низком фоне аппетиты подросли у всех путешествующих на "Хитолору", не только у магических зверей. Так почему не извлечь из нужды побочную выгоду? Уж чего-чего, а какие-нибудь ножи с нанесённым Лёгким Рассечением Васаре нынче могла выдавать в оптовых количествах.
Как раз на четвёртом уровне для артефакторов начинается раздолье: семисимвольные имперские чары из группы Размягчителей, той самой, артефактной разновидностью которых зачаровывают грундрепы, позволяют относительно легко обрабатывать заготовки из дерева, камня, кости, кожи, разнообразных волокон, стекла, обожжённой глины и прочих материалов. Можно делать буквально всё, на что фантазии хватит. Скрутить из деревянной чурки деталь с винтовой резьбой? Легко! Нанести рунный узор не гравировкой, а вытеснением — буквально раздвигая твёрдую массу строго в нужных местах? Не проблема! Армировать выделанную кожу льняной тканью? Запросто!
У артефакторов-новичков применение группы Размягчителей обычно вызывает трудности — в том смысле, что размягчать-то они материал размягчают, а вот с возвращением нормальных механических свойств в нужный момент и при требуемой форме материала возникают трудности. Они и у Васьки возникали: ошибки неизбежны, путь к мастерству простым и лёгким ещё ни у кого не случался. Но синергичное использование Ускорения Магических Действий на третьей оболочке дало возможность очень сильно "срезать углы" начального этапа обучения.
Мийол подозревал, что нынче сестра способна потягаться в практической артефакторике с коллегами, имеющими позади десять лет практики и более... ну, если те не используют уже свои профессиональные хитрости, на что надежды не так уж много. В конце концов, параллельное использование заклинаний разных уровней изобрели ещё в седой доимперской древности. Как и ритуальные круги концентрации, и ещё много разных очевидных вещей.
Впрочем, это не отменяло пропасти между экспертами и подмастерьями. Например, именно в артефакторике доступ к заклинаниям пятого уровня давал возможность работать не только с формой материала, но и с его сущностью. Надо ли объяснять, насколько неохватен подобный прорыв и какие возможности он даёт? Когда Ригар добрался до соответствующих гномьих трудов — пришёл в лихорадочное возбуждение и бормотал что-то про высокоцепную полимеризацию, управление агрегатными состояниями, перестройку молекулярной структуры, анизотропные среды и прочие хитрые штуки, которые Мийол понимал довольно смутно.
А вот Васька тоже загорелась. Подключив к работе Рикса на правах консультанта, они с отцом втроём замутили какой-то ритуальный усилитель, что по задумке Ригара позволял добиться частичного прорыва на уровень выше и таки поменять сущность обрабатываемого вещества. Что-то у них там не заладилось, приходилось вводить какие-то дополнительные фильтры и отсекать дрейф чего-то там в неправильную сторону. Но незадолго до смерти старика и отлёта отец объявил, что "основные трудности наконец-то преодолены": ритуал заработал примерно как надо, а Мийолу показали две диковинки: прозрачную, как стекло, но притом гибкую, отполированную до блеска пластину, а также шёлково переливающийся кусок зеленоватой ткани, которая, как наглядно показал опыт, на открытом огне лишь покрывалась копотью, но не горела.
— Угадай, что это? Вернее, из чего сделано?
— Ну, ткань — наверно, из обработанного асбеста. Я читал, что гномы как-то ткут из него что-то похожее, огнестойкое. А вот это гибкое-не-стекло... вообще никаких идей.
— Ну, хоть что-то предположи.
— Если от балды, то пластина — это обработанная на прозрачность и упругость кожа. Для стекла у неё плотность маловата, лёгкая больно.
— Половина попадания из двух, — хмыкнул Ригар. — Образец ткани действительно похож по своему составу на асбест. Но на самом деле это кустарная нетканая стеклоткань.
— Как только зачаровали... и зачем?
Отец разулыбался шире.
— Никаких зачарований! — заявил он. — Да разве ты сам не ощущаешь? В этом нет магии! Вообще! Мы имитировали процесс вспомогательной алхимии, только в артефакторике: получили магическим вмешательством вполне ординарный материал... с неординарными свойствами. Если на Земле стеклоткань делали, продавливая расплав через фильеры, то мы просто взяли кусок стекла и разделили его массив на множество тончайших волокон. Таких, что уже вполне себе гнутся, а не трескаются. Но это именно стекло, обычное и дешёвое, с примесями железа.
— Термостойкость уже показана, — задумался Мийол. — Ещё, раз это стекло, ткань из него стойка к кислотам и щелочам. Высокая плотность, прочность тоже должна быть немаленькой...
— Всё так. А что до пластины... хо-хо! Она фактически деревянная.
— Вот это — дерево? И тоже не зачаровано?
— Да. С ним мы провели строго обратный процесс: если массив стекла делили на волокна, то тут волокна древесины сливали воедино, заодно упорядочивая структуру. Алхимически чистая целлюлоза оптически прозрачна, так что результат видишь сам. Не хуже полиметилметакрилата.
— Не хуже чего?
— Так называемого оргстекла. Давай я тебе напишу структурную формулу, она простая.
Увы, вскоре старик скончался, так что опыты — на самом интересном месте, только-только добравшись до первых практических результатов! — пришлось свернуть. Правда, окна в рубке яхты и иллюминаторы успели остеклить, то есть "задеревенить", новым прозрачным материалом.
Прямая польза экспериментальной магии. Буквально очевидная.
...закончив разговор с дядей Баттом, Мийол развернул архивные выписки. Прочёл. Потом ещё раз прошёлся, фиксируя ключевые места. И длинно, разочарованно выдохнул.
— Ну да, ну да. Чего и следовало ждать. Как будто в городе, пришедшем в такой упадок, архивы окажутся полными исчерпывающих сведений!
По документам прослеживался — да и то лишь несколькими разрозненными фрагментами — путь "Бегуньи Иллис". Демоны знают, кто и из каких соображений расставлял датировки, но если воспринимать написанное всерьёз и буквально, шхуну привели в Даштрох и зарегистрировали аж на два года раньше, чем спустили на воду.
(В этом состояла одна из проблем с популярным отсчётом лет "от Падения Империи": в разных местах за окончание П.И. и начало Нового времени принимали разные годы. Даже если собственно Падение произошло быстро — что вряд ли, — его прямые последствия аукались людям ещё несколько лет. Только пообщавшись с гномами, сверив имперскую хронологию с летописями Подземья как независимым источником и проведя все нужные арифметические действия, Мийол более-менее уверенно установил: Падение Империи случилось приблизительно в 2506-2518 годах от Кадарского Завоевания, сам он родился в 3201-м, а нынче идёт 3217-й).
В общем, несмотря на вроде бы однозначные датировки в бумагах, принесённых дядей Баттом, верить в их точность стал бы лишь очень наивный человек. Но даже такой ненадёжный источник позволял заключить: шхуна прослужила более шестидесяти лет, её ставили на тимберовку не менее пяти раз (скорее, раз восемь-десять), а к моменту продажи на дрова окончательно прогнившего корпуса "Бегунью Иллис" водил какой-то Умдар Бочка.
Что до капитана Дваждыбородого (которого звали, оказывается Иэмирия Саакичади шо Оллам... неудивительно, что старик предпочитал звать его по прозвищу: и почётнее, и не так языколомно!), он приобрёл шхуну сразу после постройки — на сохранившемся акте регистрации стояла его подпись — и водил её в каботажных рейсах по Мутному заливу на протяжении... а вот не ясно, скольких точно лет. Но не меньше тридцати пяти. Возможно, что все сорок. Акт продажи "Бегуньи Иллис" по остаточной стоимости, подписанный Умдаром Бочкой, сохранился. Акт купли-продажи с подписями Умдара как покупателя и Сульши Ванамитага как продавца — тоже. А вот как и когда корабль перешёл к этому самому Сульши, неизвестно.
В любом случае, около 3140 года Дваждыбородый сходит на берег, и... всё. След потерян.
— Почти восемьдесят лет назад, — пробормотал Мийол, складывая выписки. — Чуть лучше, но всё равно мутно. Найти живого свидетеля, которому сейчас лет девяносто, да чтобы пребывал в твёрдой памяти... надо искать род Оллам. Иначе всё без толку. Но сперва всё-таки еда.
Легко сказать — "надо закупить продовольствие". А вот осуществить эту самую закупку и всё с ней связанное, начиная с проверки качества товара и заканчивая перегрузкой с телег на борт и далее в пространственные короба, когда речь идёт о более чем полутысяче пудов... суета заняла остаток пятого и весь шестой день целиком. Общая стоимость приобретённой еды, даже с учётом того, что часть составили дорогие деликатесы, не вышла за две сотни клатов. Что же до цены тех артефактов и зелий Силы, которые Портовые Шустрилы получили — ну, если бы они перепродали их на местном рынке, получили бы около трёхсот сорока или трёхсот пятидесяти клатов. А цена материалов, из которых Васаре, как выразился Ригар, наштамповала ширпотреба — тридцатка в общей сложности, и то если поторговаться.
