Странник 1: улететь, чтобы вернуться
Текущий расклад им по полочкам разложил Щетина, ещё пока был жив, во время одного из общих собраний после ужина. Собственно, аккурат на следующий день после откровения о его неизлечимой болезни. Говорил резко, прямо... даже резче и прямее, чем обычно:
— Я — обладатель среднего гражданства в Граните. С моей смертью этот статус и даруемые им привилегии уйдут на дно морское. С концами. И если гражданина крутить в своих интересах совсем уж хитро ребятки из Косиртолута стремаются, то вот вас... у меня, между прочим, полно алхимического оборудования из списка с ограниченным доступом. И литературы, тоже сильно ограниченной к распространению. Так что гномы после того, как я подохну, могут явиться и изъять "лишнее" — притом совершенно законно. Или не изъять, но попросить в обмен на милость оказать пару услуг. Невинных таких, конечно.
— Из разряда тех услуг, — вставил Ригар, — в процессе оказания которых можно увеличить долг ещё сильнее? Или вообще сдохнуть?
Старик осклабился во все свои жёлтые, прокуренные фишле зубы.
— Ага. Именно тех самых услуг. Не хочу наговаривать лишнего: может, Гортун и прочая его шобла так впечатлена потенциалом парня, — кивок в сторону Мийола, — что остережётся портить отношения и тянуть в откровенную кабалу. Но потенциал становления мастером — он где-то там, в будущем, а вкусные полезности, которые можно поиметь прям щас — вот, под носом, хапай! Маг-эксперт — это очень ценный в хозяйстве актив. Потому что уже достаточно силён, чтобы ему можно было поручать всякое интересное... и недостаточно силён, чтобы отмахаться от тех самых поручений, которые смердят совсем уж нехорошо. Да и опыта нужного у тебя ещё нет. И связей.
— Понимаю и не спорю, — кивнул Мийол.
— С гномами дело иметь можно и даже порой нужно, — продолжал Щетина. — Народ это вполне надёжный. Но! Только когда и если сам имеющий — не менее чем подмастерье и обладает в одном из их союзов хотя бы малым гражданством. Собственно, готовым идти на сотрудничество магам пятого уровня они малое гражданство выдают с минимумом проволочек. Когда прорвёшься, возвращайся к тому же Гортуну и подавай прошение. Начнёт юлить — сваливай впереди вопля ужаса. Оформит гражданство — но не ранее того! — можешь поговорить о взаимовыгодных делах.
— А до прорыва мне лучше затеряться вместе с командой и роднёй где-нибудь подальше от Рубежных Городов, я правильно понимаю?
— Правильно. Есть в тебе всё-таки мозг, ученик! Есть!
Щетина снова закашлялся. Страшно. Скрючиваясь и содрогаясь. Но никто и не подумал высказываться во время этой паузы.
— План у меня примерно такой, — заговорил старик хрипло. — Достраивайте нормальную леталку, грузите всё ценное в пространственные короба и после моей кончины мотайте поближе к Междуземному морю. Для кого другого это было бы очень неприятное решение. Да оно отчасти такое и есть. Если бы можно было оставаться здесь... но это шибко рискованно. Так что... опять же: ты, с твоей ненормальной скоростью восстановления, от пребывания в малом природном фоне теряешь меньше, чем потерял бы другой маг. Ты, — палец указал на Рикса, — развился слишком резко и быстро, контроль основных узлов у тебя поганый, как год зараставшее днище. Тебе малый фон тоже, скорее, на пользу пойдёт. Научит контролю наиболее прямым и суровым образом. В общем, не пропадёте. Тем более, это здесь эксперты магии с новоиспечённым Воином-достигшим — так, птички-невелички. А вот у моря...
Поэтому, пока старик медленно умирал, остальные суетились, как ужаленные. Требовалось достроить летучую лодку. Требовалось создать достаточно надёжные — и не конфликтующие с магией лодки, что важно! — пространственные короба.
И, наконец, требовалось решить проблему дальней навигации.
Когда Ригар рассказывал про иную вселенную, про астрономию и географию, Мийол прям завидовал. С одной стороны, обитаемая планета — приблизительно сфера, из-за чего на дальних дистанциях возникают чисто геометрические сложности. Дуги больших кругов, сложности с определением долготы и прочее такое. Но при этом на планете имелся ясный, чёткий, доступный ориентир: небо. Имелось светило, каждый день поднимающееся на востоке и садящееся на западе. Имелись, в конце концов, вспомогательные средства ориентации вроде магнитного компаса, указывающего юг и север...
На Планетерре все эти радости ориентирования на местности отсутствовали. Составители карт сталкивались с колоссальными сложностями. Штурманы плавучих и летучих кораблей строили маршруты по приметам. О каком-либо глобальном магнитном поле не могло идти и речи. Небо круглые сутки закрывал слой плотной, не имеющей разрывов облачности. Отличить одно направление от другого не всегда мог даже самый опытный путешественник, партии Охотников в диколесье, зайдя в незнакомые места, банальнейшим образом терялись.
В общем, всё оставалось плохо, сложно и даже невозможно, пока на помощь людям в очередной раз не пришла магия.
Первым навигационным артефактом стал простейший градуир. Сложность заключалась в двух моментах: как изолировать градуир от локальных помех и как повысить точность измерений. Второе — вопрос технический, а первый вопрос разрешился, когда Энхелитт предложил вместо изоляции (по определению не идеальной) воспользоваться масштабированием. Причём лично продемонстрировал первый градуир, замеряющий параметры Природной Силы — прежде всего её интенсивность — не точечно, а зонально.
Получив навигационные градуиры Энхелитта, люди смогли перейти от примитивных методов ориентирования к магическим. Стало возможным передвижение вдоль изолиний, активно началось составление первых комплексных карт.
Увы, обилие точных измерений быстро подтвердило известный и ранее факт: Природная Сила нестабильна. Точнее, она стабильна в больших масштабах и на длительных временных отрезках, но это не отменяет колебаний — даже и нециклических, непредсказуемых. Значительное число территорий из-за этого оказалось помечено на картах как "навигационно сложные", а часть — как "навигационно хаотичные". К тому же оставался на повестке вопрос точности измерений: за определённым (и довольно низким) порогом дальнейшее уменьшение погрешности требовало совершенно непропорционального роста стоимости навигационных градуиров. Говоря проще, повышение точности переставало оправдывать себя экономически.
И тогда прозвучал голос Камеринны из Ланфарра, ученицы Энхелитта: "Если в природе нет чётких ориентиров для наших кораблей — создадим эти ориентиры своими руками!"
Так градуирное ориентирование дополнилось реперным и началось возведение сети маяков.
...разумеется, не обошлось без сложностей. Наиболее очевидная: ну да, на суше установить рунный маяк можно и даже относительно несложно. А что делать в море? Кроме того, рунные маяки системы Камеринны существенно искажали фон Природной Силы, мешая градуирному ориентированию, возведение капитальных маяков обходилось в суммы, огромные до изумления, а обслуживаемые маяки пиявками присасывались к бюджету. Артефакты реперной навигации оказались весьма капризными и дорогостоящими устройствами...
Но время шло. Люди не оставляли усилий — и до Кадарского завоевания, и тем более после него. Империя установила стандарт направления, генеральный вектор: от Нулевого Маяка Стедды до Великого Маяка Лаонгатта. Уточнялись карты, велись наблюдения, вводились нормы точности для навигационных артефактов и система всеобщего ориентирования. Последнее потребовало реформы всей реперной сети; от стабильных маяков Камеринны отказались в пользу импульсных маяков Геберра, а затем перешли к резонансной схеме Акрата и Шоми. Что, конечно, моментально превратило векторные навигационные столы в дорогостоящий артефактный хлам... точнее, такие столы превращались в хлам за пределами жёлтой зоны, уже в ближнем диколесье, вдали от сети стабильных и импульсных маяков.
Как бы то ни было, вопрос дальней навигации и ориентирования в пространстве стоял перед группой Мийола во весь немалый рост. Теоретически, они могли заказать навигационные артефакты (как и пространственные короба, и ещё много всякого) у гномов. На практике такая сделка вряд ли прошла бы мимо Гортуна. Между тем, если градуир Энхелитта соединёнными усилиями Мийола, Васаре и Ригара изготовить оказалось не так уж сложно (по принципиальной-то схеме, приведённой в готовом виде!), то для резонансного уловителя Акрата требовались сигнатурные образцы.
В итоге соединёнными усилиями всё той же троицы слепили векторный навигационный стол (точнее, эрзац такового, обладающий неведомой пока что практической эффективностью) и решили отложить вопрос с уловителем на будущее. В конце концов, что нельзя без вопросов приобрести у гномов, то вполне могут продать люди.
Однако с ними намечались свои сложности.
— У тебя, ученик, — говорил сквозь хрипы старик, — адски удобный сигил. Не сказать, чтобы идеальный, потому что идеала не существует — но удобный. И если мои советы чего-то стоят, я бы тебе посоветовал создать небольшую артефактно-ритуальную схему для усиления одной из функций сигила, что тебе доступны...
— Какой именно?
— Различение лжи. Проницательность по этой части полезна для живущего среди людей, как... да нет. Просто полезнее всего остального, кроме грубой боевой силы.
В итоге за неделю Мийол рассчитал и слепил, пользуясь простейшей конденсомантией, штуку, кою пышно поименовал Кирасой Истины. По форме это вышла скорее полужёсткая сбруя, в разных точках которой крепились небольшие руны единого ритуала, слегка выходящего по сложности за рамки экспертного уровня. Рассчитанная строго на взаимодействие с Атрибутом, причём именно его собственным, Кираса Истины по мысли создателя должна была по суммарной эффективности заменить завершённое подмастерское заклинание Великого Выявления Обмана.
На практике же возникли... сложности.
— А чего ты хотел? — обсмеял ученика старик. — Парень, ты замахнулся на высокоуровневую гибкую магию. Которая превышает по уровню тебя самого, кстати!
— Но это же ритуал, а они...
— Ну да, ритуалы гибкими не бывают. Но твой-то усиливает именно твою атрибутивную магию. Гибкую. Помогает, держит спектры, фокусирует и так далее. Судя по схеме, эффект действительно должен приближаться к эффекту Великого Выявления Обмана. А с такими заклинаниями даже надеяться смешно просто активировать их и получать готовые результаты.
— Но что тогда...
— Да всё как обычно, — снова перебил Щетина. — Всё как обычно. Практика, потом практика и ещё раз практика. Годы её. А лучше десятки лет. Чем дольше пользуешься конкретным гибким заклинанием, тем лучше результаты. Именно поэтому свежеиспечённый эксперт-целитель никому не нужен, а эксперт-целитель с вековым опытом работы может во всём, кроме запаса сил, засунуть в голенище подмастера исцеления, что вырос в клане и прорвался на свой уровень в двадцать лет. Такие дела, шкет. Такие дела... зато в перспективе сможешь претендовать ещё и на специальность менталиста. Так, чисто для себя, секретно.
— Почему?
— Парень, ты меня расстраиваешь. Или тебе магия на мозги давит?
— Наверно, второе. Что-то я в самом деле...
— Тогда выключай свой ритуал и восстанавливайся. Это, кстати, ещё одна особенность сложной гибкой магии: она жрёт концентрацию и ресурсы нервной системы. Нагружает мозг, — тут учитель нахмурился, изучая лицо ученика, и добавил в самых мрачных тонах. — Мне прям страшно представить, что ты навертел в своей кирасе, если даже после закалки магоклонами тебя корчит аж вот так. Сколько минут ты проходил под ритуалом?
— Э-э...
— То есть не минут, а часов?! И не в первый раз, небось? Что за идиота кусок!
Разнос в тот раз Мийол получил знатный. И был отправлен нарезать круги под присмотром Бронированной Волчицы Паники, чего уже давно не случалось.
Но тут злиться следовало на самого себя. Злиться... и впитать до самых костей очередной урок. Высокоуровневая магия называется так не просто из-за большего числа используемых в ней мистических символов. Как раз при переходе от специалистов к экспертам и далее к подмастерьям начинаются качественные изменения. Особенно при выходе на пятый уровень.
Высокоуровневая магия могуча.
И потому высокоуровневая магия опасна: намного опаснее, чем экспертная. Причём в первую очередь для самого адепта. Семантический коллапс — далеко не единственная и даже не самая страшная угроза... просто наиболее явная, наглядная и пугающая прямыми последствиями.
Но есть ведь и последствия непрямые. Медленные, скрытые угрозы, подстерегающие где-то в череде будней, подобные медленному отравлению малыми дозами алхимических токсинов. Ту же ритуальную магию взять: для человеческой души отнюдь не полезно находиться рядом с более мощным — иногда на порядки более мощным! — источником чужой маны. Да, есть защитные механизмы, да, собственная прана служит хорошим амортизатором, да, да, да... но накопительные эффекты никто не отменял.
Преодолевая пределы естества, следует помнить, что у всякого действия есть цена. И у великой магии эта цена маленькой быть не может...
— Пора, — сказал Мийол. — Взлетаем.
И они взлетели.
Не в первый раз: летучую лодку, а скорее, небольшой корабль уже испытывали в деле. Но в первый раз на борту присутствовали все, включая зоопарк магического зверья: Ригар, Мийол, Васаре, Шак и Рикс, Бронированная Волчица Паники по прозвищу Сука, Эшки и Зунг, а также тот не удостоившийся ни имени, ни хоть прозвища пещерный слизень, который послужил образцом в ритуале обретения Атрибута для Ригара с Васаре. Его, единственного из всей партии, решили сохранить для дальнейших надобностей и как образец.
Ну как — решили? Просто не стали связываться с одной занозой в мягком месте, по совместительству сестрой предводителя команды. Хочется ей вошкаться с таким экзотическим домашним питомцем? Ну, пусть вошкается.
— Курс по обговорённому?
— Да, Васька. Сперва строго на двадцать четвёртый румб, к Токалю; потом уклонение на шестнадцатый, ищем тракт на Хорридон и следуем вдоль него до, собственно, Хорридона. Спешка не нужна, держим две трети крейсерской.
— А почему не крейсерскую?
— А потому что незачем любопытствующим знать, какова наша крейсерская скорость и тем более — какова предельная. Или ты куда-то торопишься?
— Никак нет, капитан!
— То-то же, штурман.
— Эм...
— Ну что тебе ещё?
— А как мы назовём нашу малышку? Это традиция: закреплять наречение во время первого длительного перелёта!
Мийол глубоко и тяжко вздохнул.
Его, говоря откровенно, уже люто задрали споры насчёт названия для летучей лодки... или всё-таки корабля? Созданный коллективом энтузиастов-непрофессионалов нестандарт сквозь призму имперских реестровых требований соответствовал:
по тоннажу — нижней границе меж летучими лодками и малыми эй-шлюпами;
по грузоподъёмности — раза в два отставал от малых эй-шлюпов (о том, сколько всего можно упихать в бортовые пространственные короба, никому лишнему знать не надо);
