* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
ЯНА
Веромию мы с Атером торжественно вернули в семью, заслушали всё, что полагается, ну то есть — поток благодарных посулов и слезы раскаяния сестры, слова признательности и клятвенные обещания братца — "Робингуда" никогда, ни при каких ситуациях более не преступать закон, оценили скупые слезы отца Гаан. Я чувствовала себя совершенно счастливой и удовлетворенной. Хорошее настроение чуть-чуть омрачала отмытая и удивительно скоро воспрявшая духом прелестница, которая уже вовсю кидала необычайно томные взоры в сторону золотоглазого красавца-спасителя.
Похоже, Атертон станет её очередной любовью. Нет, дело совсем не в ревности, честно, скорее в опасении за девчонку. Вот блин, её точно, легче на цепь посадить, чем научить уму-разуму. Интересно, как скоро девица согласилась бы сбежать со змеем и смогло бы её остановить открытие, что это тот самый морской дракон, о коем рассказывают всяческие ужасы моряки в кофейнях и портовых тавернах.
Димшот, не споря, вернул спасителям сестры весь капитал, неправедно им полученный от наследниц, более того, он рвался (пребывая в очередном приступе стремления к вселенской правде) пойти в полицию с повинной. Будучи особями, преступно равнодушными к этой животрепещущей теме (я говорю о справедливости), "Шерлок с Ватсоном" посовещались и решили, что можно вполне обойтись без лишних жертв. Дан Индораль заявил — он сам передаст деньги наместнику, а заодно договорится спустить все дело на тормозах. В общем, розыскные мероприятия были завершены превосходно, ...почти. Марсел, у которого забрали все бумаги по делу наследниц, каким-то образом догадался, что без ученицы архимага здесь не обошлось и стал требовать от меня честного ответа, мол, чего мы там с Атером намудрили? Пришлось признаваться, — дело раскрылось, обманов больше не будет, но секрет выдать я не могу. Если честно, я б Неролду всё рассказала, он способен хранить тайну, но змей взял с меня слово. Дан Индораль очень обстоятельно разъяснил, дескать, наместник пообещал закрыть глаза на эту историю и не наказывать виновных, но лишь в том случае, если сыщики-любители пообещают держать язык за зубами. Архимагу совершенно не нужно, чтобы по городу распространялись сомнительные слухи, порочащие его репутацию. Вот так. А мой друг обиделся.
ГЛАВА 23
Телас, задыхаясь, присел на широкую, ещё влажную после дождя лавку. Хорошо хоть все утренние рейсы уже ушли, а то противно, когда зеваки сбегаются, чтобы понаблюдать, как тебя корежит.
— Эй, парень, ты чего? Случаем не надрался накануне? — осклабился подошедший приятель.
— Не пори чушь, — огрызнулся молодой мужчина в зеленой униформе митторнской компании "Крылья грифонов", — я сестру вчера навещал, а зять совсем не употребляет. Не знаю, что со мной, но голова кружится — на ногах стоять не могу, мушки перед глазами так и прыгают. Зуб даю, этот чокнутый виноват, он как ушел, мне сразу и поплохело.
— Да чего ж ему надо-то, — второй погонщик зло сплюнул сквозь зубы, — целую зиму к нам таскался, всякую чушь выспрашивал.
— Чего-чего, ищут кого-то, думают, не сообразим, а я-то сразу догадался, что этот тип из магического сыска. Ох-х, похоже, память сканировал, говорят, после такого худо делается ... Мой Дар хоть и слабенький, но кое-чему нас в Школе магии обучили.
— Вот скоты, какого демона, слышь, может начальству пожаловаться? Они ж не имеют права...
— Как же, найдешь на них укорот! Дознаватели совсем обнаглели, ну их, потом затаскают по допросам. Отвалил и хрен с ним, сейчас отдышусь, да в грифятник пойду.
— Ладно, куда торопишься, охолони чуток, — подошедший достал из кармана плоскую фляжку с горячительным, — вот прими, может полегче станет...
— Да не-е, птички мои не любят.
— Ничо, разок потерпят...
Телас, покачав головой, все же отхлебнул из предложенной чекушки.
— Так ты ж ему давно все маршруты, какие были в первых числах хойната* обсказал, да в подробностях, или нет?
*Хойнат (ветрень), месяц, соответствующий на Тиоре октябрю-ноябрю.
— Ну-у, почти... понимаешь, забыл совсем, мы ж однажды, как раз в начале ветреня из-за грозы не в Малё ночевали. Уж такая буря поднялась, страх! Пришлось спешно спускаться, повезло, над селом пролетали, там и остановку сделали.
Телас хлебнул ещё и вытер рот рукавом: сегодня-то ко мне и вопросов не было, нет бы промолчать, да я сдуру возьми и выложи, мол, вспомнил кой-чего. Сыскарь-то аж затрясся, как про служанку услыхал.
— Служанку? — заинтересовался коллега, — что ж в ней приметного? Красавица будет?
— Какое красавица, ввечеру рожу всё платком прикрывала, но углядел таки, щека словно вымазана в чём. Уж стали на ночевку укладываться, я к хозяйке: а ну сознавайся, чего там с твоей девкой, часом не заразная, больно надо хворь какую кожную подхватить. Тетка грит, мол, уродина с пятном наподобие большой бородавки, не сомневайтесь, это у ней давно, наша знахарка сколь не билась, да не помогла, видать, сильный маг нужен...Ну во-от, — Телас помолчал, припоминая, — а утром, не поверишь, гляжу, личико-то чистенькое, ну прям с картинки, я нич-че не понял. Хозяйка может приврала, не знаю. Дознаватель после моего рассказа сам не свой стал, ну точно псих. За горло схватил, почему, мол, раньше молчал, быстро отвечай, где это место? А я помню? Глухая деревня, десяток изб, и названия-то никто не спросил. Удивительно, что там постоялый двор имелся. Так он, этот парень, за шкирку меня поднял, словно котёнка, боги, откуда такая силища! В упор уставился, глазищи светятся, ну чисто демон, а потом... Всё в башке помутилось, когда опомнился, его уж след простыл...
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
От земли тянуло влажным холодком. Лес за околицей курился туманом, серые пряди путались в кустарнике и медленно плыли над полями. Первые зеленые ростки проклюнулись сквозь прошлогоднюю пожухлую траву. Худощавая девушка с длинной русой косой, сгибаясь в три погибели, тащила тяжеленную бадью с навозом, пора было разбрасывать по грядкам, готовить землю к севу. Упустишь время, не жди хорошего урожая. Подоткнув юбку, граблями принялась очищать часть огорода от старого бурьяна. Скрипнула калитка.
— Эй, Финка, поди сюда!
— Чего тебе, — девица зло зыркнула в сторону женщины в цветастом платке, но работу не прекратила.
— Не кобенься, че скажу!
— Мне твои слова без надобности.
— Ох ты ж гордая, смирилась бы нито, с голоду, чай, пухнуть скоро начнете...
— А кто виноват, — Фина с ожесточением сгребала сушняк в большую кучу, — язык бы не распускала, так меня хозяйка б и не прогнала.
— Дык, и без меня все узнали, как у Ануш ножка-т сохнуть начала, так старостина жена первая и сказала, мол, на ейной матери проклятье лежит, а дитё страдает. Со старшой ушло, на младшу перешло.
— А ты и рада-радешенька, поддакивать принялась, ага? Че, завидки взяли, парнишка молоденек помог, где у тя не вышло. Кто своим поганым языком намолол, мол, проклятье передать и чужим можно?
— Гляди Финка, я зараз и осердиться могу! — Знахарка угрожающе подбоченилась.
— Да чо ты могёшь? Трепаться зазря, да денгу последню вытягивать?
— Ладно, ладно, че от лаешься? Там тя ищут, хозяйка твоя сказать велела...
— Те хозяйка, а мне уж никто! Не пойду со двора, корова не доена, хворосту принесть надоть. Мать от с утра ушла к мельнику евойно семейство обстирывать, так и нету, Ануш нынче не помощница.
— Дак иди ж грю, парень там из магов, аль господ, подавай ему девку, котора с пятном ране была...Ступай коза, ишь, рогом уперлась, колдун ишшо разгневается из-за такой дурехи на нас, глаз-то у него лютый!
Фина обмерла, — это он, вернулся, — сердце так и забухало, грабли выпали из ослабевших рук... Впрочем, нахлынувшие воспоминания тут же и отрезвили девушку, — ох-х не-ет, у того парнишечки очи-то были карие, ласковые...
А все таки безотчетная надежда толкнула вперёд, ноги сами понесли глупую хозяйку, все быстрее и быстрее. Не успев выйти со двора, увидела его... Высоченный парень, волосы болтаются спутанными длиннющими космами, верно, у них, у магов так заведено. А глаза-то запавшие, больные, будто с недосыпу иль от огневицы, белки в кровавой паутине, губы сухие, потрескавшиеся...
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Джар прикрыл глаза, погружаясь в Сатхар и тихо выругался, ничего, какие-то неопределенные отблески на грани исчезновения, слишком слабые. Много прошло времени, следы, если и были, то почти истаяли... Не силах ждать ни минуты, рванул вдогонку за местной знахаркой.
Он шел, как слепой или пьяный, опустив ресницы, всматриваясь в слабые, радужные сполохи и в тысячах приглушенных искр, наконец, стал различать знакомый рисунок, всё яснее вырисовывающийся в мелькающем переплетении силовых нитей подпространства. Отблески магии его жены мерцали на девке, молча глазевшей на него возле распахнутой калитки.
Деревенщину не пришлось ни обманывать, ни уламывать, ни тем более грозить, сама всё выложила, как на духу, а уж глазки-то как заблестели, щечки раскраснелись, когда по просьбе приезжего описывала внешность молоденького мага, излечившего её.
Джар криво ухмыльнулся, знала б дурёха, на кого запала...
Спохватившись, Фина испуганно прошептала, прижавши ладонь к губам, — ой, а ему за это ниче не будет, он денег-то с меня не взял, вот нисколечко! Може заругают его? Бумаг, что ль, нету у его, а? Да рази ж доброе дело...
— Успокойся, с твоим лекарем все в порядке...
— А может статься, господин хороший, вы мне чего присоветуете, уж простите, тока ведь у нас младшая опосля...
Оборотень, не слушая дальше болтовню девки, отмахнулся и пошел было прочь. Не стоило тратить зря время. Все, что надо, он узнал и увидел. Сделав несколько шагов, остановился, удивляясь себе, что мешало уйти? Яна пожалела чужую глупую человечку, помогла. Да только его снегурочка работу не закончила, не смогла всё заметить, опыта ещё маловато.
Сам не зная зачем, Джар вновь обернулся, вгляделся в ауру девушки, что там она болтала насчет проклятья, вроде бы недавно сестра заболела... Глаза побитой собаки... А ведь и в самом деле, черные комки спутанных нитей тянулись вдоль эфирного тела, вот здесь они были оборваны, видно, Яна постаралась, исцеляя...
Со стороны леса приближалась немолодая женщина. Подойдя, остановилась, с недоумением и тревогой вглядываясь в людей, собравшихся возле дома. Высокая, худая, в длинной пестрядинной юбке и котах на босу ногу. Лицо со следами былой красоты, с темными, близко поставленными глазами, хранило печать усталости и тоски, в русых волосах, выбивающихся из-под полотняного чепца, виднелись седые пряди. Концы блеклой от старости клетчатой шали, наброшенной для тепла поверх поношенной кофты, обматывали крест-накрест грудь и были стянуты узлом на спине. В руке с надувшимися жилами крестьянка держала полупустую корзину, на дне которой небольшой мешочек сиротливо прижимался к берестяному туеску. Поставив ношу на землю, женщина выпрямилась, вопросительно переводя взгляд с дочери и знахарки (отнюдь не торопившейся покинуть место, где происходили столь захватывающие события) на странного незнакомца.
Джар раздраженно нахмурился, зачем он ведет себя так по-идиотски, с ума что-ли сошел, теряет драгоценные минуты, какое ему дело до этой крестьянки в линялых тряпках и её ничтожной родни. Его ждет Яна, скорее к ней, увидеть её, прижать к груди, вдохнуть родной запах. Теперь, когда известно, где искать девочку, нужно торопиться, а вдруг по закону подлости именно сейчас с ней случится что-нибудь плохое. Боги, только не наказывайте так страшно!
Стиснув зубы от злости, обернулся к тетке, — рассказывай, кому дорогу перешла? Быстрее, некогда мне с вами возиться!
Та молча хлопала глазами.
Фина не выдержала, — матушка, ну скажи же!
Джар стремительно шагнул вперёд, крестьянка, испугавшись, попятилась, но было поздно, сильные руки обхватили её голову и взор страшных пылающих глаз, словно иглами, вонзился в зрачки, причиняя острую боль.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
Крепкий хутор стоял на выселках, за дальним бором. Одних коров держали больше десятка, а уж кур, уток, жирных гусей и не сосчитать. Да вот беда, не было у хозяина сыновей, жена — неродиха дочку кой-как принесла. Уж в годах была, опрастывалась с трудом, едва не померла, а как хозяин увидал, кого супружница произвела на свет, так запил с горя. Хучь бы уж издохла, другую б тогда взял. Он мужчина ещё в соку, на такое славное хозяйство любая молодка позарится, "а старый конь борозды не испортит". Так нет, оправилась, постылая... Что ж, видно, богу так угодно, время шло, дочка росла, батя душой-то к кровиночке прикипел. Жениха справного нашли, младший сын кума-мельника, парень хоть куда, работящий да могутный. Девки, которы глупые, так те носы морщили, мол, рожей простоват, да ин ладно, с лица-т воду не пить. А уж отец евойный-то в примаки с радостью согласился сынка отдать, и то сказать, мельницу-т как разделишь, а тут и думать не об чем, все готовое, и невеста кровь с молоком.
Дело уж было сладилось, так черт принёс племяша к одному из деревенских. На именины, вишь ли, брательник в кои веки приехал, да со всем семейством. У-у-у, нищебродь проклятая. Кудрявый, статный, веселый юнак задурил голову дочке, та в рёв, мол, если за него не отдашь, в речку кинусь. Вожжами стервь по гладкому заду, а она, как кошка, все одно, глаза навыпучку и воет день-деньской. Ох, Всетворец, у отца сердце не каменное, пришлось скрипя зубами, благословить.
Свадьбу, как водится, на осень назначили, а папаша нареченной, хоть и дал согласие, между тем, без устали просил богов избавить дом от таковой напасти. И что б вы думали? Помогло, не зря жрец все твердил, — молись усерднее, да на храм жертвуй, Дейон тебя не оставит. И верно, подсобил всеблагой. Стал жених на сторону посматривать, как вечер, так шасть на посиделки, а там сперва, будто ненароком, улыбнется, заговорит, семечками угостит, дальше, больше, а девица-то в ответ, — хи-хи, да ха-ха. И увела ведь, зараза этакая, из-под носа у богатеющей девки, самой завидной невесты на селе. Спрашивается, чего дурень в ней нашел?
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Джар недолго просматривал память крестьянки. Увы, не умея работать столь же аккуратно, как Сэйнт, младший дракон не мог виртуозно регулировать потоки энергии, а потому делал скан топорно и больно. Но поскольку, несмотря на свой несдержанный и вспыльчивый нрав, он всё же не был живодером, то решил не мучить зря тетку, проглядел лишь начало — самую основную информацию, понял, что жениха в молодости отбила и на том остановился, дальше пусть женщины сами рассказывают.
От оборотня, скорее всего, ускользнули бы многочисленные подробности полузабытых деревенских страстей, но осмелевшая от неуемного любопытства знахарка (как ни пытались женщины её отогнать), без устали влезала с добавками, во что бы то ни стало желая поучаствовать в разговоре.
— Душераздирающая история, — скривился Джар, — что же произошло дальше?
