Чистилище для неудачника

И в целом Хмара оказался настоящей находкой. Что значит старый вояка. Без указаний много чего сделал. Пока я бегал в поисках сокровищ он даже слегка расчистил двор. Не сам, понятно. Организовал слабосильную команду. Кто там раненый не до смерти? Пойманных недобитых слуг охранять, пока они используются. А ну, взяли трупы и с дороги, а то телеги не пройдут. Причем в две кучи. Наши отдельно, чужие в сторону. Между прочим, проводник тоже там лежал. Кто-то сунул ему под лопатку нечто острое. Видать даже не успел понять, лицо, когда перевернул, спокойное. Еще один мертвый на моей совести. Хотел же отпустить, но совсем забыл, а в общей свалке никто не стал разбираться. Одежда не наша — получай! Ну хоть евнуха запретил трогать. Тот так и таскался сзади, определенно подозревая, что останься один, могут прибить.

— Как Асен? — спросил первым делом Ляха, организовав извлечение сокровищ из подвала.

— Будет хорошо, — ответил он, явно не собираясь углубляться в подробности.

Ну, не хочет, как хочет. Сам потом побеседую.

— А Смиляна?

-Будет из девки толк, — сообщил с оттенком одобрения. — Через годик-два.

Погибших мы тоже положили на телеги. И бросать своих на поругание нехорошо, и заодно прикрыли мешки и сундуки телами. Конечно могилы копать некогда, но море всех примет. Вода, огонь и земля главные стихии. Если нельзя сжечь, положи в могилу, можно и за борт после молитвы. У кого родичи есть — сообщим, чтоб посмертную статуэтку сделали и по всем правилам проводили.

Раненых тоже везли таким образом. Так и двигались всем отрядом, прикрывая груз. Город уже горел во многих местах. Пару раз из домов навстречу выбегали ополоумевшие люди, не то спасающиеся от налетчиков, не то не способные понять кто им попался. Мы без разговоров расстреливали всех, кто не походил на черкасов. Эти тоже видели невеликий обоз, но три десятка злых ратников из своих же не подталкивали к нападению. Небойсь, не беззащитные горожане. Ворота были заперты, но тамошние две дюжины охранников из числа людей Уса не стали требовать чего-то, позволив спокойно уйти. Они закрылись от Некраса, а мы не входим, а уходим. Минус какое-то количество конкурентов по грабежу. Надо сказать, прекрасно поняли, что не пустые возвращаемся, но количество потерь тоже впечатлило. А демонстрация волчьих накидок 'бессмертных' и их оружия заставила проникнуться уважением. Кто элита здешних воинов и как они умеют драться все слышали.

Посад тоже горел и его энергично грабили. Это уже Некраса люди. На нас пару раз поглядели, но связываться не стали. Зачем, когда полно вокруг чужого добра и есть кого вязать. Или кто-то думает наши рабов не берут? Цены заметно ниже южных, но молодые девка с парнем от 1,5 до 4 златников. Конечно, если не сильно много на рынке, а то цена падает. А мастеровые и девственницы дороже идут. Так что кто удрать не успел, тех деловито ловили. Что там думали мои кметы на данную тему я не спрашивал. Полагаю, тоже б не отказались парочку рабов приобрести для хозяйства, не задумываясь, что пару шагов от подобной участи не дошли. Увы, у каждого своя правда и никто не живет на благо других.

Корабль наш стоял на своем месте, с нацеленным на берег фальконетом, у которого торчали матросы с горящим фитилем. Хотя рядом сидело с десяток человек, стереглись явно не о них. На нас обратили внимание, но я торчал впереди и признали издалека. Сразу успокоились и кормщик показал в нашу сторону торчащим на берегу. Тут были не только мужчины, но женщины и даже дети. Они дружно поднялись и поклонились. Большинство низко, двое чисто для проформы. Про этих могу забиться, не гречкосеи. Даже изможденный вид и грязная одежда из дранных кусков на бедрах, не скрывали повадки.

— Кто такие, чего хотите?

— Домой отвезешь, господин атаман? — чуть не хором вскричали. — Мы словены. Свои! Если надо — отработаем!

— Спасение душ богоугодное дело, — соглашаюсь. — Бабы и дети на борт. Кормщик скажет где сидеть. Остальные стоят пока. Вот ты, показываю, — кто?

— Кузнец, — сказал тот басом.

При малом росте ручищи, подковы гнет без усилий.

— Еремей. Пять лет в рабстве. Домой хочу.

Фамилии нет. Из простых.

— А баба та с младенем? — помня, как они переглядывались.

— Хозяин дал, — сказал он без смущения. — Без обряда жили, по его желанию. А на днях сказал, подрастет щеня, сынок то есть мой, продаст. Я его на прощанье приголубил, аж мозги по стенкам полетели.

— И чего ценного прихватил?

— И рад бы, да бежать пришлось.

— Драться ежели придется станешь?

— А то ж!

— На борт!

Еще один конюхом оказался, другой шорником. Объединяло их желание удрать в родную землю. Место теперь достаточно, а грести не все смогут. Крепкие спины и руки нужны. Я б и так взял, однако должен знать с кем имею дело.

— Ясек Стадницкий, — сказал крепкий блондин с гордым взором, не смотря на следы от кнута и кандалы на запястьях, связанные цепью.

Откуда пошла странная мода именовать уменьшительно-ласкательными именами не имею понятия. Но даже представляясь, не произносят: 'Януш' или 'Ольха'. Ясек и Олька.

— Старшина Ордена. Взят в плен бесчестно третьего года властями по надуманному предлогу.

А, это те, за кого якобы мстить пришли. И уровень немалый. Где-то повыше сотника или хорунжего.

— Это из каких Стадницких? Мстиславичи, которые в Подгорице сидят?

Хмара между тем организовал погрузку нашего добра, заодно и приставив к трудам праведным Милоша, успевшего закончить свои дела по женской части и весьма тем довольный. Не уверен, что прежде имел с девкой дело, хотя в пятнадцать лет уже вполне взрослый. А тут дорвался.

Неизвестно что поняли внезапные пассажиры, но Сарыч все правильно сообразил без объяснений. Уж больно выразительно посмотрел в мою сторону, когда первые мешки с серебром начали передавать с рук на руки.

— Нет, — сказал Стадницкий с удивлением глянув, точно не ожидал от атамана из Дикого поля таких знакомств, — мы младшая ветвь из Скадари.

— Надеюсь не хуже старшей, — говорю.

Болеслав Стадницкий в той жизни у меня был сотником. Пил как лошадь и не воду, зато и конник был изумительный. Любого кумана за пояс заткнет. Правда, как раз из-за лишнего бурдюка с паршивым вином плохо кончил. Но здесь он еще не убит.

— Демид Рытров, — сказал второй.

Этот был брюнет, но особо фигурой не отличался. Те же широкие плечи, шрамы от ран и исхудалость при наличии ошейника.

— С Дону, батька.

Там тоже имелась своя вольница, хотя и поменьше количеством запорожских черкас.

— Дай оружие, покажу на что способен.

— Железо попробуем снять в море, — говорю. Еремей и займется. А пока, помогайте с ранеными. Милош, — позволь им выбрать из трофейного.

Мы не жадные, да у повозок аж колеса от всего наваленного трещат. Рука ж не поднимается оставить столько добра. Не только специи с кухни или ковры. Сабля стоит 5-7 златников, а восточные, из хорошей стали и с украшениями, до сорока бывают. А тут сразу пол сотни от 'бессмертных' — это ж куча золота! И ведь не одни сабельки у них имелись. Коней жалко. Их придется бросить, а это настоящие аргамаки, не степная мелочь.

— Мы сразу уходим? — спросил Милош тихо. — В одиночку опасно.

— А ждать не меньше. К тому же нет у меня доверия к людям, говорящим: 'каждый возьмет, что сам взял'. Кто ему запретит отнять добытое? Грузимся и уходим. Сразу.

Глава 10

Приятный итог.

Тела лежали на палубе рядом. Места не так много, тем не менее их выложили именно цепочкой, предварительно омыв. Да и все мы прошли очищение забортной водой. Кстати добавилось еще одно. Тяжелораненый богумил тоже успокоился, сколько не возился с ним Лях. Ну я это мог сразу сказать. Не просто живот продырявили, еще провернул 'бессмертный' острие, разрезая кишки. По запаху моментально понятно, не жилец. Лучше, чтоб б не мучился, добить сразу. Совершенно зря не позволил лекарь. Справедливости ради, остальных он явно вытянет.

Федор омыл лицо и сделал покаянный жест в сторону заката.

— О Свет Всемогущий и Благий! Прости прегрешения людей этих, помилуй их души и позволь возродиться.

Поминальную молитву знали все, включая богумилов. Насколько мне известно они не отличаются. Язык иной, слова те же. Если б не было в отряде бывшего мобеда, всегда нашелся б другой знаток, даже женщина имеет право, если в роду главная, хотя обычно произносит старший. Но раз уж присутствует, пусть и отвергнутый сословием, пусть делает, как по ритуалу положено. С этим согласились все. Положим, Федор не лучший представитель человечества — сквернослов, убийца и как подозреваю любитель мальчиков, но найти в нашей компании безгрешного праведника несколько затруднительно.

— Будь щедр к нему. Очисть, как делают с одеждой, избавляя от грязи. Дай ему окружение, лучше, чем при этом рождении и настоящую цель, чтоб шел к Спасению.

Мы молча стояли вокруг, глядя на белые коконы. Покойников зашили в ткань, привязав в ногах тяжелый балластный камень. Если учесть стоимость материала полотна, воистину похороны ишпанские, но более подходящего покрова не нашлось. Никто не возражал, когда добытый рулон резали, хотя стоил он немало. Последнее прощание и выглядеть жадным желающих не обнаружилось. Эдак и тебя когда-нибудь выкинут за борт голым. Максимально уважить означало еще и вклад на будущее. Он, там наверху, все видит.

— Тело сие, да будет предано морской стихии!

Одного за другим ложили на доску и наклоняли. Мертвый скользил вниз и тонул моментально.

Одна из девчонок, взятых на борт, вскрикнула, показывая в небо. Прямо над мачтой, на неведомой высоте висела белоснежная птица. Как только последнее тело рухнуло в волны она сделала круг и ушла, причем отнюдь не в сторону берега. Люди многозначительно переглядывались и тихо благоговейно переговаривались. Такие вещи слишком хорошо известны. Души погибших приняты. Вот если б черная летала, чьи-то грехи перевесили добрый дела. А нынче хороший знак.

— Тризна потом, — резко заявил Сарыч, прежде чем я успел рот открыть. — По местам!

— В чем дело? — спрашиваю тихо, когда рядом никого не осталось.

— Шторм идет, — хмуро произнес он.

— В это время года?!

— Странно, да. Все ж иногда случается. Это не про нас. Не чую магии.

Опа, сказал сам себе, не пытаясь уточнить. Похоже кормщик проговорился ненароком. Слабый дар не такая уж редкость. Пользы от него обычно никакой. Что толку знать заранее, что любимая собака сдохнет, разве расстраиваться. Или про будущий сильный ветер. Но ему, как раз, от последнего немалая польза. Да и попутный в паруса он явно умеет нагнать, пусть и не особо показывает. Все ж кормщик мне достался золото.

Шайкаш уходил вдоль берега на веслах. Понятия не имею почему. Может течение ловил или ветер. Здесь Сарыч главный, ему лучше знать. В чем преимущество положения начальника, так в возможности определять сидеть со всеми или нет. Гребли я не чурался, но хватало и без этого чем заняться. Проверить раненых, перекинуться словом с Милошом и Хмарой. С умным видом посмотреть вдаль возле кормщика и более подробно поговорить с новыми людьми на борту. До Ляха сознательно добрался в последнюю очередь. Асен уже прочухался и с мрачным видом греб. Говорить при соседях не особо хотелось. А вот сильно умный лекарь с пророчествами не мог не знать нечто.

— Пойди раненных проведай, буркнул он Смиляне, когда я подошел.

Она аж рот открыла от изумления, а потом передвинулась на пару шагов, поскольку пострадавшие лежали тут же. Собственно, что здесь далеко? Кругом люди и до любого борта пять шагов.

— И как часто такое бывает с нашим товарищем? — тихо спрашиваю.

— При мне не чаще раза в год, — отвечает Лях тоже еле слышно. — У него и прежде не бывало постоянно. До тридцати дожил и даже не подозревал. А потом сын болярина Красовского его женку снасильничал. Тут его и перекинуло. Когда очнулся, все мертвые.

О, а я ведь нечто смутно помню. Якобы смерд неизвестно почему усадьбу сжег и хозяев поубивал. Мальчишкой еще был, когда рассказывали. По крайней мере такие случаи срока давности не имеют и помилованию не подлежат. Его всегда будут ловить. Выходит, Некрас знал?

— Все? — переспрашиваю.

— Так. Жирослава и его помощников не жаль, но там и случайные люди были. Мы потому и не особо людей привечали. Все больше втроем шарились. Уж больно цена за его голову высокая. Рано или поздно все продадут.

— И я?

— Ты странный человек Радослав, — сказал Лях спокойно. — Вроде сосунок, а думаешь и действуешь не как юнак. Не зря к тебе пророчество послало. Может и у тебя за пазухой секрет ото всех?

— А и так. Не все ж только вам тайны иметь.

— Потому и не знаю, способен предать или нет. Тебе золото не нужно. То есть с удовольствием возьмешь, но не станешь ради него душу продавать. А что потребно, не вижу.

Шайкаш, наконец, поймал ветер парусом и резво побежал от берега. Даже мне, абсолютно не разбирающемуся в морских делах понятно, чем дальше от берега в шторм, тем лучше. Небо хмурилось и появились тяжелые тучи. Многие с опаской поглядывали на небо.

— На всякого мудреца иногда довольно простоты. А чего мне нужно пока и сам не понял. Богатство возьму, коли под руку попадет. Гнаться за ним не стану. Ох, а может я мечтаю людям добро делать?

— И ведь не шутишь, — сказал он с оттенком удивления. — После всего, людям и добро.

— Смотря каким, — без улыбки говорю. — Друзьям все, врагам — железо. И не важно какой они веры или народа, те и другие. Или что прежде натворили. Пока они за меня, я их тоже не оставлю. Хотя это и не значит, что на службе моей можно творить, чего пожелаешь. Сам повешу и не важно, спасал ли прежде жизнь аль чего ради меня совершил. Каждому по делам его. Это мой закон. Другого нет.

— Правду молвил, — сказал он с удовлетворением. — Устраивает. Ты Асена не опасайся. Я его... э... чуточку изменил. Он в бою себя контролирует. Ты не мог не видеть.

Молча киваю.

— Да и не любит он это состояние. Даже теперь. Боится. Разве в крайнем случае.

— Впервые слышу, что можно берсерка сделать нормальным.

— Смотря кому, — без особой радости сказал Лях. — Надо не просто лечить магией, еще кое-какие тонкости.

— Но ты способен?

— Так и не так. Тяжелее всего работать с уже научившимся выходить за грань, впадая в священную ярость. Но это возможно, если они сами того хотят. Только вряд ли найдутся. Большинство берсерков... как бы это сказать... у них здесь, — он постучал по голове, — изначально не все в порядке. Это бешенство крови. Таких боятся даже умелые дружинники. В любой момент, по пустой причине, готов сорваться и наброситься даже на своих. Не зря считается, что помутнение насылает Создатель Мечей.

Он помолчал, подбирая слова. Я даже не пытался встрять с вопросами. Например, кто такой этот самый создатель. У Вотана вроде нет такого эпитета, но что я знаю про религию франков? Сроду не интересовался. При желании можно уточнить. Потом. Собьешь с мысли, замкнется, как обычно и что? Пусть говорит.

— Но бывает боевой транс может возникнуть спонтанно в экстремальной ситуации. Мать поднимет скалу, упавшую на ребенка. Или отец, защищая дочь, посечет профессиональных вояк, не умея даже драться. Иногда в бою кмет понимает, что пришел его последний час и выкладывается до конца, поражая подвигами и достижениями. Если присмотреться к подобным случаям и людям иногда можно найти возможность запустить... э... принцип работы в нужный момент.