Хитник

Разбудил Глеба непонятный, отдалённый грохот — словно где-то внизу, в башне, затеяли глобальный ремонт с переносом дверей и окон. Глухие удары напоминали стук тяжеленных кувалд по толстой стене: при каждом ударе топчан под Глебом ощутимо вздрагивал.

Глеб, позёвывая, сел, огляделся, изумлённо покачал головой. Да-а, брателлы оттянулись на славу... Гульнули на совесть!

Неподалёку от мраморного стола лежала вдребезги разбитая тумбочка; между хрустальными шарами — нынче тусклыми, сплошь в багровых подтёках от пролитого на них вина — валялись пустые бутылки. Напольная вешалка, невесть зачем перевёрнутая кверху ногами, странным образом не падала: видимо, её удерживали свалившиеся с крючков вещи. На круглом основании вешалки, как на столике, высились початая бутылка вина и кем-то надкусанный стакан.

Но более всего Глеба удивило отсутствие холодильника — куда он мог подеваться, парень и представить себе не мог.

Возле винтовой лестницы, словно два бойца, павших в неравном бою за правое дело, лежали Модест и Федул. Бабай, вольно раскинув руки и уставясь закрытыми глазами в потолок, устрашающе храпел; гном, свернувшись калачиком и положив голову на руку Модесту, вёл себя гораздо тише.

— Допились, голубчики, — слабым голосом сказал Хитник. — Доразвлекались... Ох, как у меня голова трещит! Её нету, а трещит, зараза... Глеб, ты-то как?

— Отлично себя чувствую, — удивляясь собственному отменному состоянию, сообщил парень. — Надо же, никакого похмелья! Наверное, вермут очень качественный оказался. И закуска.

— Скажешь ещё, — проворчал Хитник. — Барахло и вино, и закусь... Просто я всю алкогольную потраву на себя взял, чтоб ты, когда проснёшься, соображающим был. Ох, мне бы рассолу сейчас, или аспирину растворимого... — Мастер-хак расстроенно умолк.

— Спасибо, — от души поблагодарил Глеб. — Слушай, а ведь как удобно получается: ты пьёшь-гуляешь, а отдувается за те развлечения кто-то другой! Да будь у меня такая возможность, я б всем желающим чью-нибудь ментальную сущность в сознание подселял, для гарантированного снятия похмельного синдрома.

— Жестокий ты, — невольно, через силу рассмеялся Хитник, — безжалостный! Ой, не смеши меня больше, а то мне совсем худо станет... лучше разбуди Федула, пускай он посмотрит, кто к нам в дверь ломится. Надо же, какие упорные, — Глеб только сейчас понял, что тяжёлый стук никуда не делся: как бабахало внизу, на первом этаже, так и продолжало бабахать.

Федул просыпаться не хотел.

Глеб уже и по щекам его хлопал, и за грудки тряс, и на ноги ставить пытался — всё бесполезно! Гном лишь на короткий миг открывал глаза, смотрел на Глеба мутным взглядом и, буркнув короткое: "Изыди, вражина", отключался по новой. Судя по всему, Федул с Модестом завалились спать совсем недавно — ни тот, ни другой, похоже, ещё не протрезвели.

— И что теперь прикажете делать? — спросил Глеб в пространство, риторически спросил: понятное дело, надо было ждать, когда гном проспится и придёт в себя. Однако ответ он всё же получил. От Хитника.

— Водой его облей, — со знанием дела посоветовал мастер-хак. — А как только наш друг очнётся, вкати в него полстакана вина, тут-то Федул мозгами и просветлеет! Проверенный вариант, можешь не сомневаться. — Глеб так и сделал: налил в надкусанный стакан вермут, взял под мышку Федула и сунул его рогатую башку под кран кухонной мойки. А когда гном, очнувшись от ледяной воды, истошно заорал: "Тону!", тут же влил ему в глотку вино — Федул, поначалу брыкавшийся, сразу затих. Видимо, начал просветляться.

Глеб отпустил присмиревшего гнома, вволю напился из-под крана и лишь после сказал:

— Федул, а у нас гости! Слышишь, как в дверь стучатся... Посмотрим кто там, или сразу откроем?

— Посмотрим, — проворчал гном, вытирая голову подобранной у вешалки чьей-то холщовой рубахой. — Тоже мне, придумал невесть кого в стратегический объект вот так, запросто, впускать... Эй, а это что? — озаботился Федул, старательно ощупывая насажанные на рога винные пробки. — Наросты какие-то, ёлы-палы... Я того, не заболел случаем?

— Пить меньше надо, — рассмеялся Глеб. — Тогда и наростов не будет. Пробочных.

— А, пробки! — обрадовался Федул, — точно! Это мы вчера с Модестом корриду изображали, он мне их и нацепил, чтоб я его не поранил... Всё, пьянству — бой! Да чтоб я ещё хоть когда-нибудь вермута выпил, брр... — Гном попытался было содрать с рогов "наросты", но, убедившись, что пластиковые укупорки держатся намертво (видать, приклеились сладким вином), махнул рукой и, пробормотав: "После сниму", направился к мраморному столу. Где и остановился, поражённый увиденным.

— Оба-на! — возмущённо завопил гном, — это ж какие мерзавцы на стол бутылок понакидали и магошары вином залили?... Ах, да! Вопрос снимается как несостоятельный, — Федул, ругаясь, протёр шары влажной рубахой, скинул бутылки на пол и, проделав над хрустальными сферами несколько сложных пассов, вызвал знакомый Глебу нематериальный экран.

В этот раз никаких фривольных изображений с сопутствующим "Дас ист фантастиш!" на экране, к сожалению, не наблюдалось. А, то, что появилось внутри туманного квадрата, Глеба ничуть не обрадовало.

Над голыми полями и асфальтовой трассой синело чистое, утреннее небо: солнце у горизонта пылало как свежий, только что наколдованный фаерболл. Кусты вдоль трассы зеленели мелкими листиками, издали похожие на ядовитые хлорные облачка; дорожка, ведущая от трассы к башне-Слону, алела вымытыми кирпичами — ночью, по всей видимости, прошёл дождь.

А неподалёку от башни, грамотно заняв огневые позиции — то есть укрывшись за двумя армейскими грузовиками — виднелись бойцы в камуфляжной полевой форме. Нацеленные на входную дверь стволы автоматов энтузиазма ни у Глеба, ни у Федула не вызвали.

Двое в камуфляжках, без оружия, но с кувалдами, сосредоточенно лупили в стальную плиту тяжёлыми молотами: то ли хотели её выбить, то ли, за неимением дверного звонка, пытались достучатся до находящихся в башне. Позади молотобойцев стоял, подбоченясь, ещё один камуфляжный тип военной наружности — судя по начальственной позе, командир — с ведьминским шлемом в руке.

— Вот так гости, — гном недоумевающе почесал в затылке. — Знатные, туды их, и долгожданные... Какой чёрт их сюда принёс? — он, сосредоточась, поводил над шарами ладошкой и тут же к изображению добавился звук: удары кувалдами теперь были слышны не только снизу, с первого этажа, но и с экрана.

— Я двустороннюю связь включил, — шёпотом пояснил Федул Глебу, — сейчас общаться будем... Эй, вы кто такие и чего вам здесь надо? — рявкнул гном в экран. Громкость оказалась выведена на максимум: молотобойцы уронили кувалды и присели, озираясь по сторонам; командир невольно попятился, но тут же, взяв себя в руки, рявкнул ответно:

— Имперская военная полиция! Требую немедленно отрыть дверь и сдаться!

— С какого фига? — вежливо поинтересовался Федул, делая звук чуть потише. — Я — эльф добропорядочный и законопослушный, никаких вольностей себе не позволяю. И вообще занят регламентными работами на стратегически важном объекте! Прошу не мешать и свалить вон, во избежание неприятностей. Хау, я всё сказал!

— Нам известно, — надрывно прокричал командир, — что в здании скрывается трое магиков-террористов, нарушивших запрет на применение сверхмощных маговоздействий в обычниковой части города! Вот подтверждение тому, что вся троица в башне, — он поднял вверх белый мотоциклетный шлем. — А также мы знаем об имеющемся у одного из магиков чрезвычайно опасном колдовском оружии. Потому требую немедленной выдачи государственных преступников в добровольном порядке, иначе ко всем находящимся в башне будут применены жёсткие меры! Вплоть до расстрела без суда и следствия.

— Понятно. В дверь больше не ломитесь, мы должны обдумать ваше требование. — Федул выключил звук, нервно поскрёб в бородке. — Это нас дядя Вано сдал, больше некому. Настучал про меня с бабаем и про твой, Глеб, серебряный кинжал... опять же, я при нём, при дяде Вано, сдуру сказал, куда мы едем. Эх, никому верить нельзя, даже тому, кому жизнь спасли!... Хитник, чего делать-то будем? Ой как сдаваться не хочется, но шутки с имперской военной полицией... мнэ-э... могут для нас закончиться плохо. Очень плохо! Башню они, конечно, не вскроют, куда там, но если с их подачи против нас ополчатся все имперские спецслужбы, то мало никому не покажется. Особенно нам.

— Глеб, скажи Федулу, пусть даст увеличение, — внезапно потребовал Хитник. — Хочу морды штурмовиков получше разглядеть. Есть у меня некоторые сомнения-подозрения, — какие именно, мастер-хак уточнять не стал. Глеб передал гному пожелание Хитника: Федул пожал плечами, мол, не вижу смысла, но требование брателлы-хака выполнил.

На экране один за другим проплывали лица бойцов имперской военной полиции — колдовские шары давали отличное изображение, прямо таки портретное. Хоть фотографии делай, для стенда "Наши отличники боевой и политической подготовки".

— Эвона как, — вдруг удивлённо сказали позади Глеба, — а я ж некоторых ребяток-то знаю! — парень оглянулся: вовремя очнувшийся бабай, нежно прижимая к груди невесть где и как сохранённую двухлитровку пива, тыкал указательным пальцем в экран:

— Вон тот, и тот... и этот, и те двое... и который с ведьминским шлемом, — они ж за последние месяцы много раз в моём парке бывали! Как обшмонают ангела Нифонта, так после обыска сразу в пивную — рядом ведь, удобно... Кажись, они из приспешников мага Савелия. Да, точно! Я их разговоры подслушивал, потому и в курсе.

— Я тоже человек восемь опознал, — голос у Хитника был напряжённый, злой. — Боевики из "Творцов идей". Случалось видеть, когда с "творцами" сотрудничал, а зрительная память у меня отменная, — Глеб озвучил сказанное мастером-хаком и уже от себя прокомментировал очевидное:

— А ведь нихрена это не военная полиция! Жулики, блин, обманщики. Бандиты с автоматами... Думаю, они через нас хотят на голову Хитника выйти — типа использовать дураков, авось знают где она! Использовать да и порешить после, за ненужностью.

— Именно, — согласился Федул. — Разводят нас, гады, как лохов. Шиш им, а не сдаваться!

— Будем прорываться с боем? — глотнув пивка, обрадовался Модест. — Эт-можно, эт-хорошо! Люблю, однако, с бодуна в толковой драке поразмяться, очень оно здоровье восстанавливает, даже лучше, чем пиво. Мне бы только оглоблю потяжелей... Федул, у тебя есть оглобля?

— Тю на тебя, — отмахнулся гном, — придумал, затейник, с оглоблей на автоматы переть! Нет, мы сейчас бегом-бегом собираем всё самое ценное, то есть оставшееся вино с закусью, и сваливаем отсюда нафиг.

— А что, в башне есть запасной выход? — с надеждой спросил Глеб. — Надеюсь, нам не придётся делать подкоп из сортира на первом этаже. Да?

— Не придётся, — подтвердил Федул, успокаивающе похлопывая Глеба по пояснице. — Мы весело, с песнями и ветерком, прямо из башни рванём на мотоцикле в Ничейные Земли! Проход я организую поближе к Музейной Тюрьме... хотя как получится, так и получится. Не до конкретной точности, брателло, — гном полез под стол, за брошенными туда вчера кульками-сумками.

Глеб вздохнул, подобрал возле опрокинутой вешалки свою куртку, кепку, и пошёл помогать бабаю собирать "самое ценное".

Глава 10

Утерянный холодильник обнаружился на первом этаже.

Уж как бабай с гномом ухитрились скинуть его с винтовой лестницы, Глеб так и не понял — по всем законам архитектуры холодильный шкаф должен был застрять ещё на первом лестничном повороте, наглухо ту лестницу заблокировав. Как надёжная баррикада против штурмующих второй этаж врагов.

Сейчас холодильник лежал на опрокинутом мотоцикле, с настежь распахнутой дверцей, мокрый от растаявшего в морозилке льда и с не разбившейся бутылкой вина внутри. Больше в холодильном шкафу ничего не обнаружилось.

— Ишь ты, четвёртая нашлась, — радостно прогудел бабай, укладывая бутылку в сумку со снедью, — экие мы рачительные и запасливые оказались!

— Холодильник-то зачем выбросили? — спросил Глеб, ногой захлопывая дверцу.

— Шут его знает, — честно признался бабай, снимая покорёженный шкаф с мотоцикла и припирая им входную дверь, — захотелось выкинуть, вот и выкинули. А про охлаждённую бутылочку и забыли... Удачно получилось, право слово!

— Понятно, — Глеб подошёл к стальной плите, приложил ухо, прислушался: за дверью было тихо — бойцы из "военной полиции" ждали окончательного решения гнома, взявшего короткий тайм-аут на размышление. Как оказалось, ждали не зря: громкий, усиленный магическими шарами глас Федула прогрохотал с башенной высоты:

— Мы сдаёмся! Выйдем через пятнадцать минут. И ещё — я убедительно прошу гражданина военного начальника ни в коем случае не надевать шлем, тот самый, что вы нашли. Тот, что у вас в руке.

— Это почему же? — мгновенно отозвался командир, Глеб узнал его по голосу. — В чём дело?

— В том, что это прибор ментального управления входной дверью, — с запинкой, нехотя ответил гном. — Я его случайно обронил, впопыхах... Если дверь откроется до завершения регламентного заклинания, то может разладится вся тонкая настройка магошаров! А вот через четверть часа мы...

— Да плевать я хотел на твои магошары и на их настройку, — оборвал монолог Федула ретивый командир, — ребята, готовьтесь, сейчас дверь откроется!

— Нет, только не это! — в ужасе возопил за стальной плитой громовой глас и стало тихо: вредный гном отключил двустороннюю связь.

В тот же миг у стены, аккурат между дверью и кирпичной будочкой, возник квадратный проём — достаточно большой, чтобы в него мог въехать мотоцикл с пассажирами. Внутри проёма клубился сине-фиолетовый, похожий на грозовую тучу плотный туман; в тумане отчётливо посверкивали то ли серебряные паутинки, то ли высоковольтные разряды.

— Нам что, в эту мутотень лезть? — насторожился бабай. — Того и гляди, прибьёт всех насмерть и чего потом делать? — однако поставил мотоцикл на колёса, уселся на водительское место и, хоть не с первого раза, но завёл двигатель. После сокрушительного холодильникового удара машина выглядела неважно: один рулевой рог крепко повело в сторону, на бензобаке образовалась глубокая вмятина и отвалился багажник; в гуле работающего двигателя явственно прослушивались неуместные постукивания и тонкий, заунывный скрежет.

— Не мотоцикл, а катастрофа на бензиновом ходу, — с сожалением покачал головой Модест. — Убьёмся, как есть убьёмся, — и повесил сумку с вином-закуской на руль.

По лестнице, едва ли не в припрыжку, спустился чем-то донельзя довольный Федул и, потирая ладони, радостно возвестил:

— Ха, камуфляжный дурень купился как миленький! Нахлобучил шлем и ждёт, когда дверь откроется. Вот же кретин, гы-гы!

— Зачем ты его эдак, а? — бабай застегнул свою зековскую фуфайку на все пуговицы, приглашающе похлопал ладонью по сиденью позади себя. — Лучше бы прибил громобойно через шары, всё ж позору меньше. Почётная смерть от колдовских сил, похороны по высшему разряду, то да сё... Хотя, конечно, брать грех на душу не желательно.