Звёздные Врата. 2. По образу и подобию

— Пусть Алёшку осмотрит Боткин, — вмешался Николай, — Евгений Сергеевич сейчас подойдёт.

— Как вам будет угодно.

Офирский принц потрепал мальчика по голове:

— Потерпите ещё немного, Ваше Высочество!

— А потом я смогу ещё поиграть? — цесаревич протянул руку, и шарик, потухший и откатившийся в дальний угол зала, легко прыгнул ему в ладонь, снова засияв ровным белым светом.

— Алёшке надо быть осторожнее, — сурово нахмурилась Анастасия, косясь на застывшую рядом маму, по-бабьи прикрывшую ладошкой рот...

— ...Извольте объясниться, Ваше Высочество! Что вы сотворили с моим сыном? Доктор Боткин в полнейшей и совершеннейшей растерянности!

— Я просто стабилизировал состояние мальчика — вот и всё, Ваше Величество. Это — не полноценное лечение, а лишь временная мера, дающая ребёнку возможность пару месяцев пожить полноценной жизнью. Потом болезнь постепенно вернётся... если его вовремя не госпитализировать.

— Я не могу отпустить детей не...

— Неизвестно куда, хотите вы сказать, не так ли, Ваше Величество? Что же, это только ваш выбор.

— Никки! — возмущённо зашипела императрица, — принц, пожалуйста, называйте меня по имени — Аликс.

— Для вас я — Николай, — кивнул император, — всё равно вы нас неправильно титулуете, принц.

— Генрир, — с поклоном улыбнулся гость, — или просто Генри, если вам так привычнее.

— У вас необычное имя, принц...

— Традиции, Аликс, священные традиции!

— Вы женаты?

— Пока нет, Аликс, и в ближайшее время не собираюсь. Слишком много дел, вы же понимаете.

— Вы исполняете обязанности министра иностранных дел Офира, я прав?

Генрир ненадолго задумался. Здесь, в Мидгарде — безусловно. А вот что касается иных звёздных систем... Впрочем, на последнем заседании правительственного кабинета отец взвалил иностранные дела именно на него...

— Это так, Николай.

— Но вы ещё так молоды, — посочувствовала Аликс.

— Увы, не это главная проблема, — сокрушённо покачал головой Генрир. В глубине души его разбирал безудержный смех, было сложно не дать ему прорваться наружу. Знали б эти люди, каков на самом деле его возраст! — До полноценного министра мне не хватает дипломатического опыта.

Ага, зато старшего сына императора Константина боятся враги! Соглашение с Аргентиной заключал именно Генрир. Ему до сих пор приятно вспоминать, как перед собой фигурой в чёрной мантии, окружённой воинами с звериными головами, тряслись от страха бывший президент и верховный жрец туземцев — примас, кажется? Когда же нескольких фанатиков, устроивших на него покушение, он лично обезвредил, а 'божественным светом' исцелил всех пострадавших от действий террористов, к страху добавилось и преклонение людских толп. Это оказалось... приятно.

— Но вы же имеете право подписывать государственные договоры от имени вашего отца, Генри? — осторожно поинтересовался Николай, — не правда ли?

— Государь-отец наделил меня всеми полномочиями, — Генрир решил подыграть императорской чете, а потому постарался, чтобы в его голосе явственно слышались нотки гордости, — если, конечно, предложения того стоят...

— Скажите, Генри, почему вы проявили такой интерес к здоровью и благополучию нашей... династии?

— Древняя кровь, Аликс, — искренне ответил Генрир, ухмыляясь в душе, — нельзя, чтобы она 'пачкалась' или 'терялась', так как имеет для всей планеты огромную ценность. К тому же моя семья по мере сил старается бороться с немощью и болезнями, которые приносят людям столько страданий... — принц скромно улыбнулся, надеясь, что это не будет принято за волчий оскал. — В вашей империи столько несчастных беспризорных детей, на которых ни у чиновников, ни у государства просто не хватает средств. Офир значительно увеличил свои территории, у нас во множестве строятся новые школы. Мой отец просит вас позволить офирцам собирать одиноких сирот и беспризорных детей. Государь-отец обещает заботиться об их благополучии и достатке.

'Почему бы и нет? — подумал Николай. — Каждый год сотни тысяч русских людей бегут на чужбину за лучшей долей, спасаясь от притеснений и голода. А сколько детишек погибает, не дожив до двенадцати лет?!'

— Вы — христианин, принц?

— Я искренне верую в Единого Бога, Аликс! — Генрир чинно сложил перед собой ладошки рук и обратил взгляд вверх, к небесам, внутренне покатываясь от хохота. — И, что особенно важно, Он верит и нам, детям своим, даруя силу исцелять даже тяжкие недуги. Именно силой Создателя я освободил цесаревича от последствий травмы. Но я ни в коем случае не собираюсь вести дискуссию о том, чья вера правильнее, или навязывать нашу религию кому-то ещё.

Николай слегка поклонился, принимая позицию собеседника и, переглянувшись с Аликс, спросил:

— Как вы предполагаете доставить цесаревича в ваш госпиталь? Он же находится на другом конце света, а длительное морское путешествие он не перенесёт!

— Я могу предложить два варианта, Ваши Величества: воздушное путешествие в Офир займёт не больше половины дня. Или, если этот вариант вас не устраивает, можно согласовать время дружественного визита эскадры наших боевых кораблей в Санкт-Петербург. На флагмане — отличный госпиталь со всем необходимым оборудованием.

Император всех асиров Константин уже несколько суток по много часов кряду терзал свой рабочий пульт, изучая отчёты искинов. Вторая фаза колонизации Мидгарда начата, и его стратегия оказалась абсолютно верной: доброе слово слышат особенно хорошо, если собеседник знает, что твоя дубина больше!

Новой войны удалось избежать. Республика Чили после пары недель сложных переговоров уступила Офиру свою часть Патагонии и отказалась от каких-либо претензий на Антарктику. Видимо, пример Аргентины зримо стоял перед глазами чилийцев, и никаких прямых угроз и ультиматумов не потребовалось.

Страшный хищник Офир лишь только облизнулся, прорычав: 'Это моя добыча', — и президент Педро Монтт счёл за высшее благо отдать ему требуемое. Республика Чили уступила Офиру свои земли, включая Лос-Лагос и всё, что южнее, в обмен на защиту и помощь в экономическом развитии страны.

Сейчас приобретённые территории тщательно изучают с орбиты, и никакое живое существо крупнее белки не останется незамеченным. А те, что меньше, будут учтены позднее, когда основная информация будет полностью проанализирована. Искины сформируют подробный постоянно корректируемый отчёт.

Орбитальная разведка уже подтвердила значительные запасы ценных минералов и руд как в недрах новых территорий, так и на землях вассалов. Но главное приобретение — плодородные почвы в междуречье Рио-Колорадо и Рио-Негро, которые при эффективной агротехнике способны давать колоссальные урожаи, и обширные пастбища равнинной Патагонии. Они станут источником молока, мяса, шерсти. А ещё есть воды рек и океан, богатые рыбой и иными дарами природы.

Ранее Государство Офир занимало три острова архипелага Тристан-да-Кунья. Вместе со служащими военных баз 'Гоф' и 'Южный Полюс' население насчитывало едва пятьдесят тысяч жителей. Ныне после договоров о мире с Аргентиной и о покровительстве с Чили вошли не просто новые территории и города, а и сотни тысяч 'диких' людей, из которых почти три четверти — индейцы. Всех необходимо вежливо и аккуратно вовлекать в деятельность асиров, терпеливо подбирая добрые слова, но при этом не забывать демонстрировать, что большая дубина всегда наготове.

Многие аргентинцы разъярены поражением, но вскоре всё переменится. Искины подготовили большой план переустройства новых территорий от строительства геотермальных станций, забирающих переизбыток энергии из расплавленных недр (это устранит угрозу землетрясений), до развития сети железных дорог и портов. Чадящие паровозы и пароходы исчезнут, на их место придут аппараты посовременнее.

Заодно и населению придётся подучиться, чтобы сразу шагнуть из века пара в постъядерную эпоху. Конечно, железные дороги самим асирам не нужны, зато их строительство и создание комфортабельных поездов поможет аборигенам быстрее адаптироваться к имперским стандартам жизни. Тем более что все расходы быстро окупятся и принесут немыслимый для людей этого мира доход — доверие и безграничную преданность.

Пока пространство новых территорий Офира слабо заселено, почти вся индустрия осталась у Аргентины. Это промышленность века пара — грязная, неэффективная, выпускающая убогие туземные товары. К тому же значительная часть владельцев предприятий — британцы и янки. Впрочем, последним принадлежит всего чуть более семи процентов из сорока двух тысяч официально зарегистрированных предприятий.

По сравнению с британцами, у которых раз в десять больше, это немного. Интересы прочих 'развитых' стран представлены незначительно, можно выделить лишь Германию и Италию. Это неплохо, поскольку самые громкие вопли будут раздаваться именно из Британии, а для правительства Асквита Офир найдёт правильные аргументы — как уже договорился с британским королём Эдуардом. Некая напряжённость в отношениях неизбежно возникнет, едва лишь Офир начнёт вытеснять нагловатых островитян с рынков, которые те считают своими. Поэтому британцев надо гнать мягко, исключительно добрыми словами и уговорами, скупая по справедливым ценам собственность разорившихся предпринимателей. С прочими же — особенно североамериканцами! — и церемониться нечего. Эти понимают только язык угроз. Так тому и быть.

Кстати, Эндикотта из Бостона надо забирать, раз намечено обострение отношений с С.А.С.Ш. Пусть поработает посланником Офира в Лондоне!

— Прошу присаживаться, господа, — Главный Администратор Офира широким жестом указал на мягкие кресла. — Император уполномочил меня принять у всех вас вассальную присягу, ознакомить с состоянием дел в Государстве Офир и с планом преобразований, которые намечено провести в Республике Аргентина.

— Судя по всему, возможность отказа тобой, сеньор, даже не рассматривается, — пробурчал Хосе Фигероа Алькорта, президент Республики Аргентина.

Он был ошеломлён бесцеремонностью и скоростью, с которой победители доставили его и ряд членов правительства из Буэнос-Айреса во Вьедму, ранее небольшой городок, раскинувшийся по берегам реки Рио-Негро в тысяче километрах южнее Буэнос-Айреса, бывшей столицы Республики Аргентина. Ныне Вьедма сравнялась с ней в статусе, превратившись в столичный город для всех территорий, которые офирцы отобрали у Аргентины. За исключением Огненной Земли, административным центром которой захватчики определили Ушуайю.

Городу смена власти пошла на пользу, и это было видно издалека: огромный ажурный мост изящно соединил оба берега Рио-Негро. Он ярко сверкал в лучах Солнца и привлёк внимание аргентинцев километров с пятнадцати. Они не смогли сдержать возгласы удивления, бросившись к широким иллюминаторам эршипа. Построить такое диво — и всего за пару недель? Как?!

На этом сюрпризы не закончились. Эршип без спешки шёл над рекой, постепенно снижаясь, и пассажиры с изумлением смотрели на бурное строительство внизу: неизвестные на вид машины строили дома, мостили дороги. Жизнь бурлила! Странно, неужели офирцы собираются извлечь отсюда какую-то выгоду? Да один только мост, возведённый на западной окраине городка, стоит неизмеримо больше, чем вся местная недвижимость, включая ранчо окрест!

— Как?! Почему?

— Но зачем? — происходящее ошеломило президента и его спутников, и только этим можно объяснить их изумлённые возгласы.

— Не всё стоит мерить на деньги, — Главный Администратор заметно скривился, произнося эту фразу. Видимо, устал её повторять.

— Но, сеньор... наши предприятия не могут работать себе в убыток... и власти Аргентины обязаны их в этом поддерживать.

— Убыток владельцев производств происходит от их нерадивости или неоправданной жадности, господин президент. Что же касается обязанностей властей Аргентины, они твёрдо зафиксированы мирным договором между Офиром и Аргентиной, — устало отметил Лоуэлл, — отказ выполнять эти условия... самонадеян.

Алькорта потерянно кивнул головой: недавно продемонстрированная офирцами мощь выглядела достаточно убедительно, чтобы никаких иллюзий не оставалось: если надо, новый сюзерен легко захватит и всю оставшуюся формально свободной часть Аргентины. Надежды на помощь из-за рубежа рухнули после беседы с посланником Британии.

Казалось, именно она должна бы вступиться за униженную Республику, поскольку две трети всех имеющихся предприятий принадлежали именно англичанам, но... никто с Новым Чудовищем — так называли Государство Офир газеты североамериканцев — связываться не захотел. Только представитель С.А.С.Ш. что-то пробурчал про помощь справедливой борьбе и далее понёс такую ахинею, что Алькорта даже слушать её не захотел: пусть сначала разберутся со своими проблемами! Индейцы, которых янки было разогнали по резервациям и вполне успешно 'переваривали', вдруг возмутились и вышибли 'цивилизаторов' с клочков оставшихся у них земель.

Конечно, итоговый результат сомнений у Алькорты не вызывал, но и на серьёзную помощь надеяться глупо. С другой стороны...

— Мы не отказываемся от договора и верны присяге, сеньор Главный Администратор! — Фигероа надеялся, что это прозвучало гордо и весомо, — но не находишь ли ты, что подобная политика 'попахивает' каким-то средневековьем? И потом, не думает же всерьёз Государь Офира, что клятва, вырванная у нас насильно, заставит народ Аргентины отказаться от справедливой борьбы за возвращение отторгнутых земель Патагонии?

— А с чего это ты, дорогой друг, твоё Правительство и аргентинский народ вдруг решили, что имеете какие-либо права на эту землю, сеньор Алькорта? — Лоуэлл широким жестом обвёл всё вокруг. — Меньше четырёх сотен лет назад ваши предки явились сюда, чтобы отобрать у местных жителей их исконные владения и богатства. Единственное, чем они тогда руководствовались, было так называемое 'право силы'.

Аргентинцы дружно опустили головы. С таким аргументом трудно спорить.

— Теперь же, когда сами оказались на их месте, вы заговорили о какой-то 'справедливости'? Хватит! Я ожидаю, господин президент, что Аргентина впредь будет твёрдо следовать своим обещаниям. Прошу не тратить моё время попусту: у меня ещё очень много дел!

— Хорошо, — Алькорта переглянулся с прибывшими вместе с ним министрами правительства, — мы готовы принести вассальную присягу государю Офира...

Действительно, раз уж этот странный гринго так настаивает на произнесении бессмысленного набора слов, так почему бы не пойти ему навстречу? Его дубинка сейчас намного больше и никто в целом мире не хочет заступиться за бедную униженную и обезоруженную Аргентину...

...Присяга, которую они вынужденно произнесли, вызвала неожиданные чувства. Возникло ощущение надёжности и спокойствия, какое-то внутреннее — душевное — понимание правильности происходящего, сопричастности с чем-то непредставимо большим.