— Покровительство и защиту. От кого, думаю, вы сами лучше меня знаете, — сделав немного самоуверенное лицо, ответил я.
— Знаю, — кивнул рыцарь. — И даже могу помочь. Но ответь мне на один простой вопрос, — посмотрел он на меня как на юродивого. — А на кой мне связываться хоть и с довольно небогатым, но бароном, и с городовым боярином в статусе городского советника, из-за тебя мага-недоучки? Чем ты лучше толпы других учеников, наём которых мне обойдётся гораздо дешевле и спокойней?
— Тем, что я могу каждый день продавать мастеру Дараду по пять сотен оки маны. Тем, что я пришёл к вам, а не к вашим более влиятельным родственникам. Тем, что покровительство мне не будет стоить вам ни копейки, достаточно будет лишь выдать мне дозволительную грамоту, разрешающую открыто носить не метательное оружие и боевые атакующие артефакты шестого и пятого классов, и распространить весть, что я состою у вас на службе, — обосновал я своё предложение. — То есть, по сути, вы просто наймёте меня нарочным гонцом по всем правилам, и дело будет сделано. Ну а все остальные выгоды происходящие из этих, вы лучше меня знаете.
— Ты уверен, что этого будет достаточно, чтобы от тебя отстали люди, которым ты так насолил, — с сомнением посмотрел на меня рыцарь, и мотнул головой. — Я вот в этом совсем не уверен.
— Считаю что да, — с уверенностью ответил я. — Ни кому из них я ни чем не угрожаю, а нападения на меня обходятся слишком дорого. Так что либо отстанут, либо ни какое ваше покровительство не спасёт.
— Ну ладно, на всякий случай можно и намекнуть немного, — кивнул Онагост Градиславович и склонился в сторону, доставая что-то из ящика стола, за которым он сидел. — А откуда ты пятьсот оки в день возьмёшь? У тебя ведь сейчас только шесть магов есть, с тобой семь будет, ещё у тебя там вроде два брата ученики чабоя имеются, предположим, что они тоже инициированные и получаем девять. Девять на полтора, тринадцать с половиной оки за час, триста двадцать четыре оки за сутки. Я где-то ошибся? — с долей возмущения и подозрения спросил он. — Откуда ты недостающую ману возьмёшь.
— Ваше благородие сэр Онагост Градиславович вы видимо запамятовали, что у меня концентратор есть, — я вежливо изобразил полупоклон. — К тому же у меня имеются шесть холопов, которых я собираюсь инициировать и выучить на свободных источников. Так что хоть и не сразу, но в ближайшие время, я обещанные пять сотен оки выдам. Прежде чем идти к вам я всё рассчитал, и в этом полностью уверен, — заверил я рыцаря.
— То есть первый концентратор Фалалей уже построил? — удивился Онагост Градиславович.
— Нет, — мотнул я головой. — У Фалалейя только железный корпус готов, а пластины к нему заказанные у торов не раньше начала зимнего квартала прибудут. Так что передвижной концентратор Фалалей не раньше нового года соберёт. Кстати, это ещё одна причина, по которой вам выгодно мне покровительствовать, ведь окажись я под покровительством другой семьи, наше с вашим двоюродным братом взаимовыгодное соглашение окажется под угрозой разрыва.
— То есть эта твоя железная башня на самом деле огромный концентратор, — задумчиво произнёс рыцарь. — И сколько он собирает?
— Семьдесят пять примерно, — пожал я плечами. — Но практически нам удаётся собирать только тридцать в час. Так что триста-четыреста оки в день я могу продавать хоть с завтрашнего дня.
— Семьдесят пять в час и четыреста в сутки, лишь четверть? — пробормотал Онагост Градиславович. — А что ты ответишь на предложение аренды твоей башни?
— Не хотелось бы пускать в свой дом толпу чужих разумных, среди которых могут найтись слишком глазастые и ушастые, но за такое покровительство как я указывал при достойной плате, я соглашусь.
— Хорошо, — кивнул рыцарь. — Приходи завтра, в это же время. Поговорим более обстоятельно.
— Эм, простите, но хотелось бы знать, вы согласны нанять меня и таким образом взять под покровительство, — решился узнать я мнение самого Онагоста Градиславовича.
— Мы можем договориться, — уклончиво ответил рыцарь. — Но очень много будет зависеть от деталей.
Распрощавшись с Онагостом Градиславовичем по всем правилам этикета, я покинул его дом. Отойдя чуть от дома рыцаря, привалился к фонарному столбу и потер лоб, — м-да, это не с друзьями за кружкой пива болтать.
(Н)
На следующий день, придя в дом к рыцарю, я там обнаружил дожидающегося моего прихода мастера Дарада. Переговоры были долгими и тяжёлыми, мои будущие покровители, как и я, старались выжать друг из друга наибольшую выгоду. Мастеру нужна была манна, очень нужна, настолько, что он иногда даже вроде как оспаривал слова Онагоста Градиславовича. Рыцарь хотел загнать меня на вассальную службу, причем в свете сложившейся ситуации это желание у него только выросло. Я же не хотел идти на вассальную службу, так как это не давало мне настоящего вассалитета — ибо я не благородный, а по сути, было лишь его подобием позволяющим содержать в зависимости разумного по тем или иным причинам не подвластному к содержанию в холопстве. А вот содрать с мастера как можно больше денег очень хотелось, так как рассчитывать на выплату долга Фалалейю и получение от него прибыли с нашего дела я мог только к концу весны. Конечно, у меня в денежном доме имелось шестьдесят золотых, но это неприкосновенный запас на совсем уж чёрные дни.
Проторговавшись до сумерек, мы сошлись на следующем. Я иду на вдачную службу к сэру Онагосту Всемиловичу в соответствии с законом на один год, с условием, что на следующий год мы заключим ещё один вдачный ряд; но народу объявляем, что на вассальную. Взамен рыцарь берёт меня под своё полное покровительство, и выдаёт грамоты положенные нарочному гонцу благородного подданного состоящего на службе. К небольшому моему сожалению обойтись простой наёмной службой, от которой можно отказаться в любую декаду, или в соответствии с условиями ряда, не удалось.
С мастером мы сошлись на том, что он арендует у меня пять из шести имеющихся этажей в башне концентратора, за десять серебряных в сутки с оплатой за декаду вперёд. Шестой этаж остаётся за мной (у Дарада на него не хватило собственных свободных источников), ману собранную моими людьми мастер готов покупать по городской цене (четыре дары за оки на сегодняшний день).
Сговорившись, состряпав и заверив у вызванного рыцарем стряпчего положенные грамоты, мы распили по бокалу вина, и разошлись по домам. Особо довольным ни кто из нас не был, но и разочарования, ни кто не испытывал. Лично мне больше всего не нравилось то, что ко мне домой каждый день будут ходить сорок свободных источников мастера Дарада, приходя десятками четыре раза в сутки и проводя в концентраторе полдня. Но пришлось уступить мастеру в этом, да в цене за аренду, чтобы привлечь его как бы на свою сторону, и отбиться от вассальной службы.
Вернувшись домой, я махнул рукой на все дела, и устроил пьянку с Торком и Любимом. Захмелев, сграбастал Польку и утащил её к себе, — развратничать.
— Хозяин, у нас с Тачитой сложность одна возникла, да и с остальными гоблинками тоже, — мягко полушёпотом сообщила Поля. — Нужно ваше решение.
— Поль, может завтра? — спросил я, путаясь в снимаемой рубахе.
— Можно и завтра, но девушка уже два дня мучается. — Полька помогла мне снять рубаху.
— И что у неё?
— Ей нужен мужчина. Она позавчера вошла в возраст, и теперь ей, как и всякой взрослой гоблинке нужен мужчина.
— И причём тут я? — не понял я, не понимая, как я смог запутаться в снимаемых штанах, — не хотели слезать заразы и всё тут.
— Вы старший и единственный мужчина в клане, которому они теперь принадлежат, и только вам решать с кем они будут.
— Я разрешаю им самим выбрать себе мужчин.
— Ой, — пискнула Полька, опрокинутая мною на постель. — Дело в том, что вы единственный мужчина доступный им.
— Как это? — удивился я. — А братья? А люди Любима, и он сам?
— Они наёмники и к вашей семье или клану отношения не имеют.
— И что, мне теперь женится что ли на них? — раздражённый заминкой бросил я Польке.
— Не сердитесь хозяин, ни в жёны, ни в наложницы, вам их брать не надо. Я кое-что придумала, выслушайте меня.
— Ну давай, — смилостивился я.
— Чтобы Тачита не мучилась, давайте мы её сейчас позовём к нам. А там видно будет, не понравится, свалите их на Воислава с Брониславом после того как введёте их в свою свиту мага. Вы ведь собираетесь их в неё ввести?
— Собираюсь, — кивнул я, пытаясь выцепить суть сказанного Полькой. — С вампирами они себя хорошо показали. Э-э, то есть ты предлагаешь мне гоблинку сегодня пользовать, а что же не сразу уж свинью, — с возмущением посмотрел я на девку.
— Простите хозяин, я не подумала, что вас это оскорбит, — повинилась Полька. — Просто вы в прошлом году с торами о наложнице гномке договаривались, ну а эльфийки вроде как всем мужам нравятся: вот я и подумала, что вы ко всем разумным нелюдям одинаково относитесь.
— Одинаково, — кивнул я, не думая; и задумался.
Эльфийки, гномки, вампирессы, варги с ларгами, — со всеми ими я бы был не прочь покувыркаться. Ну разве что с варгами и ларгами всё не так просто, наши маги от их медовой привязки вылечить не могут, надо обращаться к сильным вампирам что не так уж и просто даже для высокородных. Так что последних, пожалуй, стоит исключить.
Что касается гоблинок, то они вполне миленькие, особенно Тачита. Вот только меня сильно смущает их шерсть, хоть она и очень приятная к телу, но как не крути это шерсть. Хотя и человек не совсем уж безволосый, и бывают очень волосатые мужики, но разница то всё равно на порядки. С другой стороны они ведь тоже девушки. К тому же мучаются. То есть Тачита мучается. Интересно, а чего они мучаются? То есть она мучается.
— Поль, а вообще с чего это она мучается? Ну нет мужика, ну и что? Найдётся.
— Хозяин, я сама не знаю, но со слов Тачиты и других гоблинок после наступления их совершеннолетия (по гоблинским меркам), им становится нужен мужчина. И если его нет, то у них начинает болеть низ живота, до тех пор, пока их не приласкает мужчина. Ласка им нужна через каждые две декады.
— То есть это не просто желание?
— Нет хозяин, им действительно надо.
— Ладно, — решился я. — Зови.
Полька соскользнула с кровати и привела гоблинку, смущённо вставшую рядом с кроватью.
— Что стоишь? Раздевайся, раз пришла, — велел я Тачите.
Оглядев обнажённую гоблинку, я хлопнул по постели, подзывая её к себе. Тачита была довольно симпатичной гоблинкой, чуть более светлой чем большинство её сородичей. Проведя рукой по её животу, я почувствовал её напряжение, и шелковистость её мягкого светло рыжего пушка. А ничего, приятно, — подумалось мне, и я окончательно решился.
Проснулся я утром от того что что-то щекотало мне губу. Проведя рукой по верхней губе, уставился на рыжую волосинку, после чего у меня в голове стремительным горным потоком пронеслись воспоминания о прошлой ночи.
Тачита оказалась девушкой страстной и любвеобильной, так что для меня стало понятно, почему некоторые молодые гоблинки оказываются в фаворе и даже выбиваются в наложницы мастеров средней руки и мелких купцов. Правда, для хрупкой Тачиты я был малость тяжеловат, да и мужское наследство у меня покрупней гоблинкого будет, так что ей бедняжке досталось. Но что-то подсказывало мне, что ей это даже понравилось. Вон как довольно посапывает носиком, свернувшись клубочком на дальнем краю кровати, и зажав руки между ног.
Проведя пальцем за щекой, выловил ещё одну рыжую ворсинку, и задумался, — что делать с Тачитой и остальными гоблинками. С одной стороны — мне вроде как понравилось, а с другой — в дальнем уголке души остался осадочек как будто скотоложством занимался. Но также было приятно чувствовать себя первым мужчиной у девушки. Ещё раз глянув на Тачиту, решил оставить решение данного вопроса на потом, трезво мыслить мешали воспоминания ночных утех и вчерашнее вино обернувшееся внутри меня в маленького но наглого дятла. Что касается двух других гоблинок, то их я решил точно свалить как и советовала Поля на братьев. Сегодня же введу их в свою свиту мага, — решил я, и принялся вставать.
Сегодня на завтрак была гречневая каша с мясом варёным отдельно с луком и специями. Гречку я особо не любил, но ради разнообразия Ната её иногда варила, для меня в маленьком горшочке ядрицей, а для остальных обычной кашей в большом чугуне. На сладкое были жареные на масле пирожки с разнообразной начинкой, уже стоявшие на столе в маленькой красивой корзинке устланной полотенцем.
За столом я сидел не один. Кроме Нежданы — которую я сажал с собой для компании — теперь за столом присутствовали и близняшки, к которым присоединилась и Любомира. Сделано это было по причине того что близняшкам надо было идти в школу к тому же времени что и мне, а садится за стол раньше меня они не могли. Правда для приличия стол бал как бы разделён, мой конец на треть застилался скатёркой с вышивкой, а противоположный простым полотном.
После нас за стол должны были сесть наёмники и Воислав с Брониславом. После них купленные мною вчера холопы, и лишь потом наступит черёд Наты и остальных женщин.
Всё-таки хорошо быть магом, вернее хорошо быть богатым и иметь слуг. Точнее хорошо быть богатым и иметь заботливых и старательных слуг вроде Наты. Поданная мне в фарфоровой миске каша была залита наваристым бульоном и услащена ровными кусочками свинины на один укус с небольшим жирком, — всё как я люблю. Остальным еда будет подана проще. Девчонкам вон мяса положено заметно меньше моего, да и каша бульоном только смазана, в таком же соотношении еда будет подаваться воинам, но мясо у них будет жирнее, а вот холопам достанется каша с мясным бульоном, и если повезёт с парой кусочков сала. С одной стороны вроде как не очень то и справедливо, но с другой, не могу же я питаться хуже холопов, они же меня и не поймут. К тому же, не так всё и несправедливо, ведь воинам нужна сила и сало им нужнее, а купленным вчера холопам мясо вроде как не положено, так как работа у них будет "сидячая". На счёт Наты Поли и Амалии я не беспокоюсь, малость вкусненького они себе наверняка оставят, разве что гоблинкам может ни чего кроме каши не достаться.
— Тачита, — обратился я к гоблинке, стоявшей недалеко от двери в кухню. — Хочешь пирожок с изюмом, — взяв в руку, показал ей пирожок.
Девушка бросила настороженный взгляд на Амалию стоявшую справа от меня и чуть сзади, и быстро подойдя, кивнула. — Да.
— Держи, — отдал я ей пирожок.
Гоблинка держа пирожок двумя руками, прижала его к груди как нечто ценное, и снова бросив взгляд на Амалию, видимо показавшей ей какой-то жест, посеменила на кухню. Счастливая.
Ну да, изюм — еда не дешёвая, Ната пирожки с ним только для меня печёт, по праздникам ещё Неждане с близняшками по одному достаётся, а гоблинке-холопке о нём и мечтать не приходится.
Закончив завтрак, я стал собираться в школу, — сегодняшний день обещал быть не менее хлопотным, чем вчерашний.
(Н)
Глава десятая.
Был первый день зимы, когда я решил расплатиться с одним потрохом, за недавнее моё развлечение в остроге. Купец к моему глубокому не сожалению сдох, До городского боярина и барона мне не добраться, а вот одного самонадеянного сквайра наказать вполне по силам.
