Колесо судьбы

— Криишту? — раздался в темноте неуверенный голос, заставившись меня облегченно выдохнуть — все-таки она искала меня.

Только сейчас я понял, что ее зрение не позволяет увидеть меня в кромешной темноте. Соскользнул с кровати я аккуратно ступая, двинулся в сторону девушки.

— Не боишься так поздно ходить по чужим покоям? — прошептал я Марии на ушко, одновременно обнимая за плечи и ощущая, как она вздрогнула.

— Не пугай же так, — немного задыхаясь, попросила девушка и, немало удивив, прислонилась спиной к моей груди.

Обычно она только и делала, что старалась отстраниться и эмоционально, и физически.

— Я хотела поговорить с тобой, — смущенно пробормотала Мария и, словно опомнившись, постаралась отодвинуться от меня.

Не дав ей отстраниться, я подхватил свою единственную на руки и, в два шага преодолев расстояние до камина, усадил в одно из кресел. Сам присел возле камина и начал разводить огонь — не думаю, что Марии будет уютно разговаривать со мной, даже не видя лица. Да и сама девушка выглядела очень растерянной и явно нуждалась в некотором времени, чтобы собраться с мыслями.

— Я хотела поговорить о... том, что случилось, — немного дрожащим голосом начала малышка. — И хотела бы извиниться... и объяснить тебе кое-что.

Я смотрел, как девушка, нервничая, закусила губу, и мне сразу же захотелось послать эти объяснения куда подальше и заняться чем-то более интересным. Боги, сколько я еще смогу выносить эту пытку? Стала бы она противиться, если бы я заменил ее зубки своими, слегка покусывая полную нижнюю губу, а потом.... Я мысленно застонал и отогнал прочь сладкие видения — еще чуть-чуть и я действительно стану похож на неудовлетворенного щенка. Правда и без предательских мыслей и видений, ее аромат испытывал на прочность мой контроль. Я отвернулся от девушки и спустя несколько минут в камине уже полыхали оранжевые языки пламени, освещая уютную обстановку покоев.

Все еще сидя к девушке в пол оборота я немного повернул голову и мельком взглянул на нее. Увиденное заставило меня втянуть воздух сквозь сжатые зубы и изо всех сил сжать кулаки, чтобы тот час не кинуться на нее. Думая, что я не вижу ее, взгляд малышки жадно скользил по моей голой спине и рукам, а в зеленых глазах горело желание. Когда я обернулся, девушка потупилась и ее щечки заалели румянцем смущения, который заставил тепло разлиться по моей груди и вызвал улыбку на лице.

— Я... понимаешь... — взгляд Марии заметался по комнате, и в ее облике отразилось какое-то отчаяние, вызвавшее во мне недоумение.

— Никогда не думала, что это будет настолько тяжело, — судорожно вздохнув, пробормотала она, вскинув на меня отчаянный взгляд, и я заметил в ее прекрасных зеленных глазах слезы.

Девушка снова застонала мне в шею, а я побелевшими от напряжения пальцами вцепился в подлокотники кресла. Я быстро терял остатки контроля — чувствовать ее прижимающееся ко мне тело было нереально прекрасно и, в то же время, за гранью моих сил. А теперь, когда ее носик уткнулся мне в шею и теплый воздух щекочет чувствительную коже, стало совсем плохо. Я понимал, что ей нужно время для того, чтобы привыкнуть ко мне, довериться, и я собирался дать ей его. Но с каждой секундой мое терпение истончалось и скоро я пошлю ко всем проклятым демонам и его, и...

Я с силой втянул воздух и по комнате разнесся звук крошащегося дерева — малышка подтянулась на моих руках, сильнее прижимаясь к телу и касаясь губами шеи. Я был готов к тому, что она убежит от меня, едва ощутит силу моего голода, которая из-за ее перемещений теперь ощутимо упиралась в ее бедро. Но не был готов к тому, что ее нежные губы едва касаясь кожи, начнут путешествие от основания шеи к скуле и до подбородка.

— Девочка моя, за что ж ты мучаешь меня? — простонал я, ударяясь затылком о спинку кресла в надежде, что это вернет мне хоть крупицу контроля. — Я... тебе лучше уйти, иначе еще секунда и этой ночью ты вряд ли будешь спать.

Мария оторвалась от моей шеи и, подняв изумленный взгляд, соскользнула с колен. Я едва сдержал стон разочарования, а вот чтобы удержать на месте еще и руки пришлось снова вцепиться мертвой хваткой в деревянные подлокотники кресла, от чего опять послышался треск дерева. Опустив глаза на мои руки, Мария подняла одну бровь и облизала язычком розовые губки.

Прощайте подлокотники.

Еще немного замешкавшись, словно решаясь на что-то, она отвернулась и начала уходить. Одним Богам известно, как мне удалось удержать себя на месте. Однако уже через несколько шагов она остановилась и, оглянувшись через плечо, лукаво блеснула зелеными глазами, а уголок ее губ приподнялся в улыбку. То, что произошло дальше, порвало мой контроль на много мелких лоскутов.

— У меня... очень... давно... не было... после, — я зарычал, не дав ей договорить и впился жестким поцелуем в ее губы. Я не хотел слышать о ее бывших мужчинах. Это определенно не то, что помогло бы мне сохранить хоть самую малость от существа разумного и окончательно не превратиться в изголодавшегося зверя.

Хотело ласкать ее долго и сладко, но агония невыносимого желания заставила мои руки потянуться к ремню штанов. Я так долго ждал... слишком долго. Заметив мои попытки справиться со штанами, Мария просунула руку между нашими телами и уже через мгновение ее тонкие пальчики коснулись разгоряченной, до предела напряженной, плоти. От нежного поглаживания у меня потемнело в глазах, и я уткнулся лбом в стенку над ее плечом, изо всех сил зажмурившись и борясь за каждый следующий вздох.

— Не так, — прорычал я, почувствовав, как девушка изгибается на моих руках уже готовая впустить в себя мою плоть.

— Еще... не готова, — встретив ее удивленный взгляд, еле выдавливая из себя слова, прохрипел я и сразу же закрыл ей рот поцелуем, понимая, что стоит ей возразить, и я сдамся. А я не хотел причинять даже малейшей боли, что было бы неизбежно, возьми я ее сейчас.

* * *

* * *

* * *

* * *

Не готова?!! Это я-то не готова?!! Да еще чуть-чуть и от меня одни угольки останутся!

И я бы возразила мужчине, если бы мой рот не был надежно запечатан его губами. Но судя по всему он был решительно настроен довести меня до сумасшествия. Отнесся меня на кровать, он буквально припечатал меня своим тяжелым телом, не давая пошевелиться. Единственное, что я могла себе позволить — умоляюще стонать в горячие губы, с каждым тягучим движением языка теряя себя во вкусе любимого. К тому времени, как Криишту оторвался от моих губ, я могла только жадными глотками заглатывать воздух и выгибаться на встречу, наконец, давшему мне свободу мужчине. Но когда тот попытался отстраниться, я только сильнее сцепила ноги на его талии, притягивая его назад.

— Моя нетерпеливая, — с хриплым смешком, попытался поддеть меня мужчина.

А я и не спорила. Я была искрой, была робким пламенем свечи и, наконец, разгорелась в огромный ревущий пожар и если мой мужчина сейчас не предпримет ничего, я сгорю дотла, сжигая и его самого...

Все же отвоевав у ничего не соображающей меня немного пространства, Криишту окончательно избавился от своих штанов, снова придавливая меня своим телом. Оперев тяжесть своего тела одной рукой, другой он снова потянулся к лону и, едва его пальцы оказались во мне, снова издал тот странный звук, что напоминал шипение. А я задохнулась, выгибаясь дугой на кровати и устремляя ничего не видящий взгляд в темный потолок. И зашипела, когда жар рта захватил в плен напряженную вершинку. С каждым движением глубоким движением растягивающих меня пальцев, с каждым движением языка, дразнящего сосок, я чувствовала, как во мне просыпается нечто первобытное, дикое и остатки моего разума уступают напору этой дикости.

Не в состоянии даже удивиться своему поведению, я одной рукой вцепилась в мощную шею Криишту, другой зарываясь угольно-черные жесткие волосы. Зарычав, я изо всех сил сжала их в кулак и потянула лицо мужчины на себя. Едва встретившись своим сверкающим синим взглядом с моим требовательным, мужчина зарычал и не прерывая зрительного контакта убрал пальцы из истекающего влагой лона и потерся о него толстой длинной своей плоти. Снова зашипела от накативших на меня, словно цунами, ощущений и еще сильнее усилила хватку на его шее и в волосах, понимая на задворках сознания, что могу причинять боль. Но место Марии уже давно заняло дикое, необузданное и совершенно незнакомое мне существо. И удовлетворить его могло только одно...

Все так же удерживая мой взгляд, Криишту погладил окружность груди, резко ущипнув за напрягшийся сосок и вырывая из моей груди очередное шипение. С силой провел рукой ребрам, затормозив на талии, сжимая и притягивая еще ближе к себе, прошелся по животу и снова дотронулся до плоти, как раз там, где я больше всего нуждалась. Закрыла глаза и откинула голову на подушки, все так же, не отпуская мужчину.

— Открой глаза, — прозвучал хриплый приказ и сильный пальцы зарылись в мои волосы и также сжали их, с силой потянув.

Снова впившись взглядом в мои глаза, он убрал свои пальцы от изнывающей по ласке плоти и в следующую секунду, я почувствовала, как их место занимает напряженная плоть. Торжествующе застонала, не отводя уже не требующего, но умоляющего взгляда от сверкающей синевы, в которой начала проскальзывать настороженность.

— Хочу тебя, — простонала я, притягивая голову мужчины еще ближе и дотрагиваясь до его губ своими.

В ответ раздалось рычание и я почувствовала первый настойчивый толчок плоти.

— Боюсь... навредить, — прохрипел Криишту. Но давления не ослабил, уже проскальзывая внутрь, растягивая, даря наслаждение.

И делал он это, не отрывая своих глаз, не давая мне укрыться за закрытыми веками, от чего я чувствовала, словно он проникает не только в мое тело, но и в душу, заставляя сердце уже вылетать из груди. Я чувствовала дрожь его тела, осознавая, что и сама дрожу от едва сдерживаемого желания.

— Пожалуйста, Криишту, — попыталась я заставить его двигаться, так как сам оборотень полностью погрузившись в мое тело, напряженно застыл.

Выдохнув, мужчина начал сначала осторожно двигаться, но по мере понимая, что не причиняет мне боли, его темп все больше ускорялся, заставляя меня царапать его плечи, впиваться в губы жесткими поцелуями и выкрикивать его имя, испытывая оргазм за оргазмом.

К концу ночи я уже пожалела о своих провокационных словах и поведении — Криишту был ненасытен и, выполняя свое обещание, не давал мне уснуть всю ночь. И только когда первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев, он устроил меня на своей груди и, поцеловав в макушку, приказал спать. Уже засыпая, я подумала, что скорее все он выполнил и другое свое обещание — сегодня я тоже вряд ли выйду из этих покоев по той простой причине, что просто не смогу. Я сонно хихикнула своим мыслям, ощущая опустошенность во всем теле, и со счастливой улыбкой на лице провалилась в сон.

Глава 26

— Криишту, пощади, — захныкала я, когда он в очередной раз остановился, не давая моему телу облегчения, продлевая агонию страсти.

Все так же прижимая меня к себе, мужчина перекатился на спину, отдавая мне ведущую роль, чего не было за всю прошлую ночь. Мой оборотень привык доминировать и, в принципе, меня это, в некоторой степени, заводило. Но не успела я воспользоваться предоставленной мне свободой, как моя спина была плотно прижата к груди Криишту правой рукой, пальцы зарылись в волосы и потянули голову к его шее. Другая рука продолжала гладить левый бок, ногу...

— Пей, — прохрипел мужчина, возобновляя свои неспешные движения. — Хочу почувствовать этой сейчас. Ну же!

Вспомнив тот крышесносящий, по-другому не назовешь, эффект, который произвел на нас укус в прошлый раз, мне тоже вдруг захотелось этого. И потом, я уже давно призналась самой себе, что мне не выжить без крови и, как бы мне ни было дико, я вынуждена принять это.

Как только мои клыки вонзились в загорелую плоть, вместе с кровью в меня потекла раскаленная лава страсти. Руки на мне превратились в тиски, а неспешные движении плоти стали неистовей.

— Не смей, — срывающимся голосом прохрипел Криишту, когда почувствовал, что я пытаюсь отстраниться от его шеи.

Он обратно уложил меня на спину, все еще фиксируя своей рукой мою спину и голову.

— Боги, это нечто нереальное, — простонал мужчина, стараясь сохранить размеренный темп, но срываясь на бешенный, пока мир не померк, а потом не взорвался пестрой радугой удовольствия.

— Эта татуировка что-то означает? — приходя в себя на груди мужчины, спросила я, проводя пальчиком по замысловатому узору.

— Что такое татуировка? — задал встречный вопрос Криишту.

— Вот этот узор, — не желая пускаться в объяснения, уточнила я.

— Это родовая вязь, — раздался короткий ответ. — Обычный знак отличия, который есть на каждом оборотне с первых минут жизни в этом мире. Ничего необычного, просто доказательство принадлежности к определенному роду.

— И все? — удивилась я.

— И все, — подтвердил оборотень.

— Ясно, — протянула я и, поцеловав мужчину в шею, удобней устроилась в кольце его рук, надеясь отдохнуть. Но, эту самую надежду у меня сразу же безжалостно отобрали.

-Идем, тебе пора к источнику. Думаю, завтра уже можем отправляться домой, — все еще прижимая меня к себе, бормотал Криишту. — Воздействия найшана ему вполне по силам полностью снять и без какого-либо более серьезного вмешательства. Идем.

Мужчина встал с кровати, открыв вид на сногсшибательное тело. Позволив себе немного полюбоваться широкой спиной с перекатывающимися при каждом движении мышцами и сильными руками. Словив на себе мой восхищенный взгляд, на лице Криишту заиграла такая понимающая улыбка, что я невольно покраснела и отвернулась.

Спустя час я уже нежилась в волшебных водах источника, лежа на животе на мелководье и наслаждаясь тем, как волны одна за другой накатывают на мое тело, массируют его и снимают усталость. Но, несмотря на внутреннее расслабленное состояние, я чувствовала, как внутри от чего-то становится тревожно. К вечеру это чувство многократно усилилось. Я никого не видела, ничего не слышала и не замечала. Несколько раз со мной пыталась заговорить Элория, подходил ее грозовой демон, пытаясь у меня что-то выпытать, не унимался с расспросами встревоженный Криишту. Но я не могла ни на чем сосредоточиться — весь вечер прошел для меня словно в тумане.

Чуть позже, в нашей теперь уже общей комнате Криишту даже не решался даже притронуться ко мне. Только бережно обнял, когда мы ложились спать.

Я крутнулась в объятиях и, улыбаясь на все тридцать два, повисла на шее у Криишту, опешившего от столь резкой смены настроения.

— Люблю тебя, — не зная себя от накрывшей легкости и счастья, промурлыкала я и поцеловала в скулу — единственное до чего я могла дотянуться, стоя на цыпочках.

Почувствовала, как удерживающие меня руки напряглись, а объятия стали удушающими. Однако через секунду, Криишту подхватил меня под попку, заставляя оплести его талию ногами и накрывая губы в таком страстном и одновременно нежном поцелуе, что у меня голова пошла кругом.