Иван Мореход

Так прошло довольно много времени, и вот неожиданно Иван почувствовал приближение людей. Причем со стороны реки. Вскоре показался челн, выделяющийся на фоне воды в лунном свете, и донесся плеск весел. Еще немного, и стало ясно, что это свои. Но почему так поздно? Лучше пока что не раскрывать свое присутствие и посмотреть, что будет дальше. Челн тем временем преодолел открытое пространство и нырнул в прибрежные камыши, где увидеть его со стороны реки было невозможно. Сидевшие в нем Федор, Григорий и Дмитро внимательно вглядывались и вслушивались в ночную темень, но Ивана так и не обнаружили, хотя он находился практически рядом с ними, и хорошо слышал их шепот.

— Ну и где Ванька?

— Должен здесь быть.

— Может, еще не пришел?

— По времени должен уже здесь быть. Ведь ворота давно закрыли.

— А вдруг он в Азове остался?

— Ой, не хотелось бы... Засуетились басурманы проклятые...

Иван послушал еще немного, и убедившись в том, что казаки не подозревают о его близком присутствии, отошел в сторону и уже оттуда окликнул своих. Вокруг все было спокойно, поэтому захотел сначала прояснить ситуацию. Но казаки, едва он сел в челн, не стали разговаривать, а тут же отправились обратно, налегая на весла.

— Ваня, потом!!!

— Да что случилось-то?! Я вас тут уже давно жду...

— Похоже, ждали нас, вот что!..

А вот это было уже интересно. Иван не стал донимать расспросами казаков и сам приналег на весло. Сейчас надо уйти подальше от Азова, а поговорить и после можно. Когда челн пересек Дон и скрылся в ближайшем ерике, все перевели дух. Здесь уже ждали остальные лазутчики во главе с Петром. Теперь можно было не спешить, но Иван все же не удержался.

— Да что случилось-то, что мы как укушенные драпали?

— Турки здесь по Дону на больших лодках ходят. Сторожат, сволочи, чтобы мы близко ночью не подошли. Как раз момент выбирали, чтобы тебя забрать.

— Так что же вы сразу не сказали?! Я бы им всем глаза отвел. Прошли бы, как на прогулке, не торопясь!

Последовала немая сцена, после которой все начали давиться от смеха, но старались делать это как можно тише.

— Ой, Ванька, а ведь и правда!!!

— Не подумали, дурни!!!

Закончив смеяться, перешли к делам. Иван рассказал подробно обо всем, что удалось узнать, особо подчеркнув, что уверен в скором нападении на Лютик. Петр же его не обрадовал.

— Дело здесь тухлое, Ваня. Либо турки сейчас просто с перепугу такое устроили, либо опять хорошо их подсылы сработали. А может воевода, сучих потрох, все же что-то пронюхал и турок упредил. Такое ощущение, что нас тут ждали. Никогда раньше не было, чтобы турки ночью по Дону в этих местах шастали.

— Уходить надо, Петро. И чем скорее, тем лучше.

— Знаю, что надо. Ты как долго нас от турецких взглядов закрывать сможешь? Они сейчас выше по Дону ушли.

— Сколько надо, столько и буду. Пока от усталости не свалюсь.

— Тогда до дому, казаки! Уходим!

Челн выскользнул из ерика и пошел неподалеку от правого берега вверх по Дону. Вскоре за поворотом появились три больших лодки, полные вооруженных людей. Лодки прошли совсем рядом, слышен был даже шепот переговаривающихся турок и скрип уключин, дозорные на носу внимательно осматривали поверхность реки и оба берега, но легкий казачий челн никто из них так и не заметил. Когда противник удалился достаточно далеко, Петр перекрестился.

— Ну, Ваня, все никак не привыкну!!! С тобой и правда в чудеса верить начнешь. Ведь рядом басурмане прошли, и не заметили! Ты так и днем сможешь?

— Смогу. Только шуметь нельзя.

— Так мы шуметь и не будем! Все, казаки, вот теперь до дому!

Больше на всем пути вверх по Дону неприятных сюрпризов не было, и добравшись до ближайшей казачьей заставы, лазутчики немедля верхом отправились в Черкасск. Время поджимало.

Именно так считал и войсковой атаман Корнилий Яковлев, выслушав доклад Ивана. Здесь же присутствовал Петр, добавив к рассказу кое-что из случившегося за время иванова отсутствия.

— Значит говорите, переполошились турки?

— Никогда еще такого не было, чтобы они так далеко ночью от Азова вверх по Дону забирались. Либо нас искали, либо просто очень напуганы после Кафы. Вот и мерещатся им теперь всюду казаки.

— Возможно, возможно... Так что, Ваня, турки Лютик захотели вернуть?

— Похоже на то. Во всяком случае, разговоры об этом идут во многих местах. Видно, дело решенное, и только подкрепления ждали. Но мы им в том помешать можем, если быстро обернемся.

— И каким образом?

— Доставить пехоту к Лютику турки могут только на судах с малой осадкой, способных пройти по Мертвому Донцу. Лодок на такую ораву у них просто не хватит, и на них нельзя установить пушки. Мы же сейчас можем лишить турок всех кораблей и того груза, что они еще не успели выгрузить.

— Но как?!

— Я, когда на пристани был, все хорошо рассмотрел. Кораблей очень много, и стоят они довольно близко друг к другу. Выгрузка идет медленно. Старики говорят, что сейчас ожидается сильная "низовка", поэтому если мы нападем ночью на турецкие корабли, подойдя со стороны моря, то ветер нам будет попутным. И если поджечь крайние, то огонь начнет распространяться на тех, кто будет стоять выше по течению. И деваться им будет некуда — вверх по Дону они идти побоятся. А если пойдут, то прямо к нам и попадут. Мы их там ждать будем, подальше от азовских пушек.

— Хм-м, интересно... Так еще никто никогда не делал. Сам додумался?

— Сам. Если бы там три-четыре галеры стояло, да плюс мелочь, то ничего бы не вышло. Корабли бы просто отошли в сторону, рассредоточились и все. Но сейчас там сильная толкучка, паника возникнет обязательно, а места для маневра очень мало. Тем более, ночь. К тому же турки сейчас пуганые после Кафы, им что угодно может померещиться.

— Возможно, возможно... Не скрою, Ваня, очень интересно то, что ты предлагаешь. Но тут крепко подумать надобно...

Пока начальство "думает", лазутчиков отправили отдыхать. Срочных дел в ближайшие дни не предвидится, а как что-то появится, так вызовут. Но Иван прекрасно понимал, что его "срочное дело" начнется очень скоро. В Константинополь, то бишь Истанбул, нужно попасть до наступления осенних штормов в Черном море. А это значит, что времени осталось немного. Дома его близкие даже не подозревают о том, что ему предстоит. Про друзей и знакомых и речи нет. Для всех он и Матвей Колюжный отправятся в Запорожскую Сечь. Нельзя оставлять никаких следов, чтобы могли заподозрить иное. Ни для турецких подсылов, ни для людей московского воеводы. Да и для казачьей старшины тоже. Уж очень некоторые ее представители с воеводой московским Иваном Большим шашни водят.

Несколько дней Ивана никто не беспокоил. Опытный человек мог понять, что началась подготовка к походу, поскольку скрыть такое невозможно. И понимали. Московские служилые люди всячески пытались вызвать казаков на откровенность, даже устраивая застолья за свой счет, да только толку от этого было немного. Слухи ходили самые противоречивые. То о предстоящем походе на Темрюк, то на Керчь, а то и на Константинополь! Про Константинополь, конечно, никто не верил, но вот Керчь и Темрюк были вполне реальными целями. Поскольку лазутчиков не трогали, это наводило Ивана на мысль, что войсковой атаман намеренно допускает утечку сведений в Азов. Хотя, там уже должны были с большой осторожностью относиться к получаемой из Черкасска информации. Дураками турки никогда не были, надо отдать им должное.

И вот в один из вечеров, когда Иван уже управился с домашними делами, и был занят рассказыванием очередных баек своим младшим братьям, к ним заглянул Матвей Колюжный. Побеседовал с ним и с родителями, и в конце разговора велел прийти к нему следующим утром. Хоть он ничего конкретного и не сказал, но Иван понял — время пришло. Скоро он покинет отчий дом. И неизвестно, когда вернется обратно. Очевидно, мать все же почувствовала, что-то, и когда Матвей ушел, спросила прямо.

— Сынок, понимаю, что все равно правду не скажешь. Но там хоть безопасно?

— Где, мама?!

— Там, куда ты отправишься?

— Мама, ну зачем ты понапрасну беспокоишься? Я ведь толмач и писарь, меня в бой не посылают!

— Догадываюсь, какой ты толмач... Запомни, Ваня, слову османа верить можно. Если, конечно, он будет считать тебя за своего. Но никогда не верь грекам и иудеям. Продадут при первой возможности, как только им это станет выгодно...

Иван с таким утверждением спорить не собирался, хотя и по поводу твердости слова османа, данного своему соплеменнику, у него тоже были большие сомнения. Хочешь выжить среди врагов — не верь никому. Так его учил Матвей. А уж старый казак-характерник знал жизнь, как никто другой. Кое-как успокоив мать, все же задумался. Если она что-то почувствовала, то могут найтись и другие. Никогда нельзя считать противника глупее себя.

На следующее утро отправился в дом к своему наставнику, застав того не в духе. Матвей не стал делать тайны по поводу причины своего отвратительного настроения, и сходу огорошил.

— Был я вчера у войскового атамана. Так вот, Ваня, понравилось ему, как ты в турецкие крепости пролазишь. Хочет снова тебя на это дело подрядить.

— Но куда, дядько Матвей? В Азов? Так я там и так недавно побывал. Ничего сложного.

— Нет, не в Азов... В Керчь.

— В Керчь?!

— Да, в Керчь. Пришла пора нам с тобой к туркам в гости отправиться. Но получилось так, что я пока что отправиться не могу. Придется тебе одному добираться до Керчи, и ждать меня там.

— А почему здесь нельзя подождать?

— Нельзя, Ваня. Поверь на слово. Уж очень нехорошая возня вокруг тебя поднялась. И чем скорее ты исчезнешь, тем лучше. Соваться в Истанбул в одиночку тебе нельзя. Поэтому, будешь ждать меня в Керчи. Деньги у тебя будут, но не свети их понапрасну.

— А как я в Керчь попаду, чтобы подозрений не вызвать? Ведь когда мы пришли в Кафу на фелуке, и выдали себя за купцов, то долго там стоять не собирались. А здесь, как я понял, мне придется тебя довольно долго ждать?

— В том-то и дело. Прийти на своем корабле, как обычный купец, ты не сможешь. Даже если вашу фелуку взять, для нее ведь хоть какая-то команда требуется. Но наши лазутчики себя слишком долго за греков выдавать не смогут, а заменить их некем. Да и здесь они тоже нужны. Поэтому будешь изображать приказчика азовского купца, корабль которого затонул неподалеку от берега, а ты один спасся. Может быть и не один, но где остальные — один Аллах ведает. Когда доберешься до Керчи, постараешься устроиться на службу к какому-нибудь местному богатею. Хлопец ты умный, грамоте и счету обученный, помимо "родного" турецкого еще французский и итальянский языки знаешь, а это среди турок, а особенно татар — большая редкость. Знание русского лучше не показывай. Так, объясняйся через пень-колоду, как большинство из них делает. Также не показывай знание морского и военного дела. Ты — приказчик. Помощник купца в торговых делах, и не более. А чего попутно при этом нахватался, так это в твоей работе не основное. Свое дело открыть тоже не пытайся. Там уже давным давно все поделено между местными, и если только попытаешься влезть, сразу же массу врагов наживешь Уразумел?

— Уразумел, дядько Матвей. А как я до Керчи доберусь?

— Петро с лазутчиками тебя ночью неподалеку от Керчи на берег высадят и сразу же уйдут. До города доберешься пешком. Взять с собой сможешь только то, что у тебя в карманах поместится. Никто не поверит, что ты с сундуком до берега вплавь добрался. Поэтому сабли и пистолей у тебя тоже не будет. Разве что нож можешь оставить.

— А мне больше и не надо. Но разве Петро не может меня в порт доставить, как прибывшего купца с товаром? Весь товар оптом в порту сдадим, и после этого фелука сразу уйдет, а я останусь? Вроде как для закупок товара у керченских купцов?

— Опасно, Ваня. Был бы ты постарше, можно было бы так сделать. Но никто не поверит, что пятнадцатилетний отрок без пригляду остался в чужом городе товар закупать. В лучшем случае, постараются войти в доверие и облапошить, или просто ограбить. А тебе ни в коем случае нельзя внимание привлекать.

— Понял. И когда?

— На днях начнет работать "низовка", и мы займемся турецким флотом возле Азова. Вы же под шумок уйдете к Керчи. Не нужно, чтобы другие об этом знали...

В проливе было гораздо спокойнее, чем в открытом море — близкий берег закрывал от ветра и не давал разгуляться волнам. Иван внимательно вглядывался в ночную темень, но разобрать что-либо было невозможно. Только неясные контуры берегов Керченского пролива на фоне неба, затянутого облаками. Волна здесь была уже гораздо меньше, чем в открытом море, но качка все же ощущалась. Переход по бурному Азовскому морю доставил немало неприятных моментов, но с другой стороны, удалось соблюсти секретность миссии и никому не попасться на глаза. Казаки сейчас заняты ликвидацией турецкого флота в Азове, а из-за свежей погоды никто не стал выходить из Керчи, поэтому Азовское море на протяжении всего перехода оставалось пустынным.

Фелука следовала Керченским проливом, оставив минимум парусов. Здесь надо было быть особенно осторожным. Опасность представляли не только турецкие сторожевые суда, но и прибрежные камни. Но похоже, вся стража попряталась в порту, резонно рассудив, что в такую погоду никто в море не выйдет, а от прибрежных камней старались держаться подальше, следуя серединой пролива. Но в конце концов пришлось поворачивать к берегу, поскольку вдали уже были видны огоньки Керчи.

Петр Трегубов хотел произвести высадку как можно ближе к городу, но Иван его отговорил. Не нужно рисковать. Могут попасться нежелательные свидетели, а ему пройти пешком по суше лишние несколько миль не в тягость. А возможно, удастся и конем разжиться. Мало ли, что бывает! Но сначала надо высадиться на берег, причем так, чтобы этого никто не заметил. А если учесть, что погода довольно свежая, и вокруг тьма кромешная, то сделать это не так-то просто.

Иван сидел на носу фелуки и внимательно смотрел вперед. В этом месте нет ни единого огонька, и уже слышен шум прибоя. Хорошо, что здесь берег все же прикрывает от ветра, и волнения практически нет. Да и уходить отсюда с попутным ветром будет гораздо проще и быстрее. Паруса уже убраны, и последнюю сотню саженей фелука проходит на веслах, осторожно приближаясь к береговой черте. На этом участке камней нет, поэтому можно не опасаться повреждений. И вот заскрипел песок под килем. Иван заранее попрощался с казаками, поэтому махнув рукой, спрыгнул за борт и помог оттолкнуть фелуку с мели на глубокую воду. Суденышко, тут же подхваченное ветром, стало быстро удаляться, и вскоре исчезло в темноте.

Промокнув до нитки и выбравшись на берег, первым делом разделся, и разложил одежду для просушки. Он же потерпевший кораблекрушение, как никак! Хорошо, что сейчас лето, вода теплая, и такое "чудесное спасение" никого не удивит. Даже если появится конный разъезд турок, патрулирующий побережье, то вряд ли у них возникнут подозрения. Ну, а если возникнут... Кто же им виноват? Нечего по ночам шастать, где не надо. Иван попытался разглядеть фелуку в темноте, но не смог. Суденышко было уже далеко, и даст бог, казаки доберутся без приключений домой. Он впервые ощутил, что значит остаться одному. Одному среди врагов. Теперь предстояло рассчитывать только на себя.