Черная рысь-1. Искусство выживания

— Повернись-ка,— попросил Дарин. Я снова повертелась на месте. Сзади платье полностью открывало спину, и вырез доходил до поясницы. Волосы, собранные в творчески растрепанный пучок с несколькими свободными прядками, подчеркивали элегантность платья. В кои-то веки я была довольна тем, как выглядела, и искренне обрадовалась одобрению Дарина. Мне даже почудилось восхищение в его глазах, но на такой краткий момент, который сошел скорее за мою собственную фантазию.

— Да,— сказал наконец Дарин. Тот фонарь, что кидал на пешеходную дорожку желтую полосу, осветил половину его лица, и, самое главное, часть его фирменной полуулыбки,— то, что нужно для моей жены.

— Чего?— опешила я.

— Пошли, сейчас объясню.

Безлюдный переулок мы оставили за спиной, развернувшись в противоположную сторону к въезду в Венецию. В вечернее и ночное время пешеходное движение заметно сократилось.

— Понимаешь, в этом обществе, не буду обманывать, тебе будут не рады.

— Вот здорово,— буркнула я. Велико удовольствие — находиться в компании, где тебя все ненавидят. Это было схоже с вечеринкой по случаю дня рождения моей школьной подруги Клары, пять лет назад, когда я не знала ни одного ее друга с секции по бейсболу. Весь вечер эти чудаки обсуждали приемчики в спортивных играх, а я запихивала за щеки чипсы и листала модный журнал. "Сегодня, по-видимому, на чипсах я далеко не уеду".

— Да, это так,— согласился Дарин, чем прибавил мало бодрости,— но только до тех пор, пока я тебя не представлю. Как "свою", разумеется.

— Ага, то есть невеста уже не прокатит, да? Мужики серьезные — отмазки тоже.

— Вроде того,— усмехнулся он,— считай, что они консервативны.

— И что же? Если я не буду твоей... этой... женой, они меня поймают и сожгут где-нибудь под мостом как еретика?

— Ну, нет. Это вряд ли: слишком много шума. Скорее всего им будет наплевать жива ты или нет, лишь бы на дороге не мешалась. Видишь, Анна, только я с тобой так нянчусь.

— Они меня не тронут,— уверенно заявила я. Дарин повернул ко мне голову, притормозив на переходе.

— Ты думаешь?

— Конечно. Зачем им меня убивать, если я не Рысь?

— Скажешь об этом сама?

И снова шли сомнения со стороны Дарина. Ну, да, пожалуй, что-то толковое в его словах было, и "крутые" парни вряд ли таскались бы со мной, как с младенцем на руках, особенно если мой запах и общая принадлежность к Северной стае давали повод экстренной лампочке в их мозгах загореться.

— Что я, правда, так похожа на Рысь? Ты ее хоть видел когда-нибудь?

— Мне не обязательно видеть, чтобы знать, Анна. Очень похожа,— он даже поднял вверх большой палец в знак одобрения,— по всем признакам.

— А мнимые штампы в паспортах меняют дело, верно?

— В корне. Ты автоматически переходишь на нашу сторону. А это плюс один союзник у нас и минус одна забота у тебя. Разве плохо?

— Замечательно,— пробурчала я,— замечательно,— повторила снова и на глазах у Дарина сняла золотое кольцо с указательного пальца и надела — какая ирония, сама себе — на безымянный.— Так лучше?

— Ну, конечно,— оценил Дарин,— тебе к лицу.

— В смысле по возрасту пора бы уже?

— Да нет, по возрасту ты еще маленькая,— сказал он и свернул на смежную улицу.

— Хорошо, и что ты от меня на этот раз хочешь?— я перестала даже сопротивляться. Два варианта, почему так могло произойти. Я боялась нарваться на гнев божий, на гнев Дарина, на гнев обезумевшей стаи ищеек-радаров-и_кто_там_помимо_них_был. Но, учитывая то, что даже на улице напротив старого дома в Риме, будучи по уши в грязи и изнывая от боли, я не боялась и продолжала давать отпор до последнего, первый вариант отпадал. Меня вполне устраивало нынешнее положение дел. Да, это больше похоже на правду. А что? Меня покрывал симпатичный представитель из вражеской стаи, который знал обо мне не больше, чем я о нем, но при этом давал кров, за условную плату катал по Италии, да и всячески меня развлекал. Хоть и не ставил это своей задачей. Я не дура, чтобы жаловаться сейчас, бродя в шикарном вечернем платье и с пакетом со сменной одеждой, притворяясь женой Дарина. С ума сойти, цирк уродов отдыхает.

— Для начала я хочу, чтобы ты дополняла меня с выгодной стороны,— сказал Дарин.— У Глав пунктик на этот счет. Для них серьезное отношение напрямую зависит от семейного положения.

— Это объяснимо. Я вообще удивлена, что тебе доверили поисковую операцию.

— Я настойчив не только с тобой,— улыбнулся он в ответ и, не прерываясь, продолжил.— Второе условие: не выдавай подробностей своей личной жизни и соглашайся со всем, что я буду говорить.

— Эй-эй, твои дружки настолько,— я сделала акцент на данном слове,— консервативны, что не приемлют свободу слова? Нет, Дэр, я так не согласна играть!

— О`кей, вернемся в отель и будем играть,— Дарин странно хмыкнул,— как ты хочешь. Я только прошу тебя не ляпнуть лишнего, как ты умеешь.

— Я постараюсь.

— И последний вопрос. Ты предпочитаешь муси-пуси и прочие сюсюканья?

Нет, я ненавидела сюсюканья, ненавидела романтику, в самом опошленном смысле, который доведен буквально до крайностей. Я росла странной девочкой. Неумелые стихи юных поэтов в свое время убили во мне любовь к поэзии, а слащавые мальчики навсегда остались в памяти как подружки и скучные, недалекие собеседники. В этом плане Дарину, можно сказать, повезло со мной — требовательна я была только на первом этапе отсеивания.

— Дэр, давай оставим все естественно. Не волнуйся, я знаю, как вести себя в светском обществе.

По правде говоря, я не знала. А, насмотревшись "Сплетницы", имела лишь далекое представление.

— И последнее...

— Муси-пуси были последними!— взвыла я, но вскоре замолкла, когда Дарин нашел место для перехода на другую сторону дороги и предостерегающе глянул на меня.

— Там,— Дарин указал себе за спину, где по идее проходила встреча,— будут люди, которые могут захотеть тебя узнать. Могут и не захотеть, но я склоняюсь к худшему. Помни, кто ты сейчас.

— Мне сложно свыкнуться с этой мыслью,— вздохнула я. Краем глаза я посмотрела на Дарина и поразилась самой возможности, что мне когда-либо удалось бы добиться этого неприступного и холодного мужчины. Но он не всегда был холодным. И не всегда таким оставался, поверьте. Но в тот момент он бы запросто сломил такую юную северянку в момент разгара стихии.

— Ты моя жена, Анна,— проговорил он отчужденно, словно отдавал распоряжение,— из Западной стаи и никогда, запомнила? Никогда не видела Черной Рыси и знаешь о ней только то, что я посчитал нужным тебе сказать.

— Не дави на меня!

— Я тебя даже не трогаю,— Дарин невольно наклонился ближе в процессе разговора, но держал руки при себе.

— Морально. Ты давишь на меня морально, Дэр. Я не глупая девочка, я все поняла.

Дарин внимательно смотрел мне в глаза, пока не утвердился в том, что я говорила правду. Сапфир и топаз на секунду встретились и временно слились в один камень. Мне выгоднее было поддерживать Дарина. "На твоей! Я на твоей стороне!"— Флоренция стала для меня тупиком, последним вагоном поезда, несущегося к обрыву, и только с этого вагона я могла спрыгнуть на рельсы и выжить.

— Пойдем,— Дарин предложил мне руку, которую я с готовностью приняла,— недолго осталось идти.

Шли мы медленно — тому причиной мои новые туфли на шпильке — что конкретно бесило Дарина. Как чуткая "женушка" я не обижалась на его резкие выпады в адрес моей неповоротливости, ведь понимала, что волнение одолевало самых стойких с виду солдатиков. О причине его волнения мне только предстояло узнать.

Набережная тянулась только по одну сторону от реки и сливалась с фундаментом домов. Они были построены таким образом, что с одного берега на другой удавалось попасть по мостам, нависшим над рекой угловатыми арками. Вытянутые лодочки заснули на ночь, привязанные веревками к берегу, и сонно качались от ветра. Ресторан "Ла Раффаело" занял часть первого этажа в обыкновенном жилом доме. Пройдя мимо моста, мы остановились перед узкой дверью, над которой не значилось ни названия заведения, ни каких-либо других оповестительных знаков.

— Здесь,— произнес Дарин, занеся руку для стука.

— Ты уверен? Извиняюсь, конечно, но эти твои "крутые" ребятки, похоже, жуткие грубияны.

— Не торопись с выводами — это черный ход.

— Мы в запрещенном местечке?— не уставала я выдавать одну догадку за другой.— Даже фонарей нет! Тут точно что-то нечисто. Притон наркоторговцев или бордель. Хотя нет, для борделя...

Дарин сильно сжал мою руку, чтобы я заткнулась. В дверях возник широколобый вышибала в затемненных солнцезащитных очках. По сравнению с Дарином этот здоровяк выглядел громадным, как скала, вырвавшаяся из-под земли угольным осколком, а километровые плечи с трудом вписывались в дверной проем, перекрывая и без того тускло освещенный ресторан.

— Ваше имя.

— Дарин О'Коннор,— не уступая в ему в жестком тоне, ответил Дарин. Здоровяк сдвинул очки на нос и исподлобья посмотрел на моего спутника.

— Подождите здесь.

Наглейшим образом входная дверь захлопнулась перед нами, но не успела я разразиться возмущением, как здоровяк вновь появился.

— Вы есть в списке, мистер О'Коннор,— мужчина почтительно кивнул ему и повернул голову ко мне,— а вы, девушка?

— Анна Фо...

— О'Коннор,— перебил Дарин, крепко сжав мою ладонь,— Анна О'Коннор, она со мной.

— Подождите здесь,— снова сказал здоровяк, и я все же успела воскликнуть: "Что это за ерунда?"

— Пошел проверять, есть ли мне восемнадцать?— спросила я Дарина, и он отшутился, мол, все схвачено и без возраста. После такого теплого приема я тоже начала нервничать. Вышибала приоткрыл дверь и наконец-то отошел от прохода.

— Проходите. Вас проводят в открытый зал.

Услужливый официант поприветствовал нас с полупоклоном и, убедившись, что мы не отстаем, направился в зал. "Открытым" он был в действительности: веранду заполняли расставленные вдоль ограждения столики, между которыми, пританцовывал приглашенный музыкант, задорно играя на гитаре итальянские хиты минувших лет. Над головой блестели бессчетными песчинками звезды, отражавшиеся от гладкой поверхности воды городского канала. Канал протекал под самой верандой. Мне было непривычно слышать тихий плеск воды о стену, но еще более непривычной для меня стала английская речь, пестрившая разнородными акцентами. За время проживания в Италии я отвыкла от англоязычных собеседников, исключая Дарина и Джему.

— Ну, как?— спросил Дэр, подбадривая меня участливой улыбкой, от которой мне стало заметно легче. Частью сознания я догадывалась, что он также не привык к подобным показушным мероприятиям. Только в романтическом свете настольных ламп, под коралловым абажуром создававших интимно-торжественное освещение, я разглядела своего партнера по лжи. До странности яркие глаза даже под действием оранжевых лучей сохраняли мистическую синеву, прожигающую меня до кончиков пальцев, когда я встречалась взглядом с Дарином; каштановые волосы выгодно оттеняли глаза, и редко так совпадало, чтобы высокие скулы делали мужчину с тонкими губами и узким, чуть выступающим подбородком привлекательным. Сдаюсь. Он был хорош собой — в конце концов, у каждой девушки могут быть свои слабости. Но Джема говорила: "Не давай им понять, что они тебе не безразличны, ты же не хочешь, чтобы из тебя веревки для гамака вили?" И вправду, свить веревки из Джемы, не пострадав при этом всеми важными детородными органами, было трудно.

На Дарине был строгий черный костюм, на мне — длинное алое платье, вокруг — ухоженные, разодетые в дорогие наряды дамы в сопровождении солидных, не побоюсь этого слова, джентльменов — все это делало вечер не столько серьезным, сколько волнующе роскошным. Особенно для меня, не видевшей в своей жизни "высшего света". Я довольствовалась вылазками в тесный ночной клуб.

Каждый оборотень, так или иначе, относился к одной из шести стай, населявших Землю. Членение на стаи образовалось спустя многие годы, века, прожитые на определенном континенте, но на их формирование политика государств мало влияла: у оборотней были свои законы, свои Главы, входящие в единый Совет, свои жители, порядки и войны, в которые обычных людей редко вовлекали. Главы, в свою очередь, сохраняли невозмутимый вид и проводили Советы без мордобоев. Объявление войны обычно происходило без их ведома, и когда стая сцеплялась с другой стаей, поздно чесать языками. Но все-таки именно это и делали Главы, чесали языками, и их Совет проходил довольно сдержанно, не по высшему разряду, как предполагалось. Тем не менее, попасть на него удавалось лишь единицам.

Только половину столиков заняли гости — большинство предпочитали не присаживаться и переговаривались стоя, держа в руках по бокалу изысканного напитка. Как сторонник ЗОЖ я не любила пьяных вдрызг и всегда соблюдала дистанцию, находясь с рядом с ними в одном помещении. Но сегодня не тот день, чтобы наслаждаться руганью и драками. Все в ресторане "Ла Раффаело" знали меру как в выпивке, так и в произнесенных словах.

— И часто ты посещаешь такие сборища?— шепотом спросила я Дарина, пока у нас было время для разговора один на один.

— Обычно меня и не приглашают,— ответил он, наклонившись ко мне, но продолжая держать веранду в поле зрения,— с поисками Рыси эти люди нашли выгоду в сотрудничестве со мной. Как ты знаешь, это далеко не первое убийство кого-то из наших за последний год, и Рейвел была последней жертвой.

— Вы уверены, что ее убил северянин?

— Конечно, Анна. Мы проверяли. И всегда есть экспертизы, не забывай, куда мы и отправляли анализы. Сомнений нет, более того — мы знаем, что это девушка. Вероятнее всего — брюнетка, и я лично это устанавливал.

— Ты мог ошибиться?— с надеждой спросила я, но Дарин, выпрямившись, уже меня не слушал. "Дерьмо",— произнес он одними губами. Я проследила за его взглядом, прикованным к толпе, и вскоре заметила выделившуюся из общей группы девицу. Скользящей походкой она медленно вышагивала навстречу, при этом обводя бедрами восьмерку, будто делала упражнения в фитнес-клубе. Подол откровенного бордового платья шлейфом волочился по полу. Волны платиновой окраски волос спадали на пышную грудь, но внимание на себя отвлекали глаза, опять эти глаза, изумительного зеленого цвета, салатного. Она точно родилась оборотнем. Или же у нее оттеночные линзы. От пламенной мысленной стрелы, что она запустила в Дарина, и надменной, посланной его "подружке", меня охватило новое, не опознанное ранее чувство: температура повысилась, кровь прилила к вискам, и в области грудной клетки стало дурно от подступающей ярости. Ревность. Инстинктивно я выровняла спину и приподняла подбородок, не уступая блондиночке в умении подать себя.

Первое впечатление о ней сложилось как о стерве со стажем. Приблизившись, девушка улыбнулась так натурально, подражая дружескому настрою, что я засомневалась, а правильно ли поступала, изначально настроившись враждебно. На румяных щеках ее появились ямочки, отчего кукольное личико стало к тому же милым. Как известно, две львицы в прайде — соперницы не меньшие, чем львы. Но знаете, что я вынесла из знакомства с ней? Нельзя доверять внешности, манерам, словам; играют все, играют превосходно. Подобные рассуждения быстро потеряли смысл, когда блондинка заговорила соблазнительно низким голосом.