Зверь лютый. Книга 36. Аутодафе

"Они прошлись по городу, как голодные соколы, напавшие на летящих голубей, как разъярённые волки напавшие на овец, со спущенными поводьями, ухмыляющиеся они сеяли ужас и разрушение... Девушек прятавшихся за занавесями в гареме за волосы вытаскивали на улицы и отдавали монгольским воинам... население гибло от рук завоевателей".

Багдад на несколько столетий останется грудой развалин.

Ну, нам-то это не в диковинку. Треть русских городов не восстановилась никогда.

В "Доме Мудрости" веками делали переводы. Правители скупали во всём мире рукописи. Греческие и латинские, армянские и индийские. И платили переводчиком золотом по весу переведённых книг.

Всё это погибнет.

Или не всё. Если мы сумеем сделать копии для себя.

* * *

Молчит, отрицательно трясёт головой. Но — молчит. А вот остальных, и князей и княгиню — пробрало. Возможными перспективами.

— Мне... мне там делать нечего.

— Тебе, князю Галича — нечего. А вот тебе — послу Государя Русского.... У государства русского много дел. И в далёких краях — тоже. Что тебе государь повелит... предвидеть не могу, но просить буду о заботах моих. В позапрошлом году Подкидыш... э-э-э... князь Роман Мстиславич, разругавшись с боярами новогородскими, просился ко мне. И я дал ему место. Саксин. Город в самом низу Волги. Подкидыш тамошнего хана побил, городок взял. Ныне есть в свете новое княжество. Русская Хазария.

Чуть сложнее и не так определённо. Саксин — русский. По князю, господствующей церкви и этнической принадлежности части населения. И — не-русский по подчинённости и принадлежности части элиты к "зверятичам".

Не заморачивайтесь: эту геополитику с элементами феодализма и прозелитизма — спроста не понять. А этикетку наклеить... любую. По конкретным обстоятельствам.

Подкидыш публично принял присягу Государю. Личную. Боголюбский присягу принял, но изобразил неудовольство, типа: с мелочью всякой лезут, фыркнул:

— Саксин — не-русь. Вон, брат мой Ваня, правитель не-руси. Его и слушай.

В "Указе об основании Всеволжска" мне отданы "все земли вне граней русских селений". От слов своих Андрей не отступается.

Всеволжску Подкидыш не присягал. То, что у него на шее холопский ошейник с моим клеймом... наше личное дело. Как князь — нет.

У меня вообще нет феодальной присяги, а до гражданской... не дорос он ещё.

Такая половинчатость позволяет разным недовольным с Руси бежать в Саксин, присягая там Подкидышу как, типа, независимому правителю.

Хочешь быть "ванькиным"? — Будь им. Не хочешь быть "ванькиным"? — Не будь им. Будь "государевым". Или "подкидышевым". Только ничейным, своим собственным, ты быть не можешь. Для таких — на Двинце работы хватит. "Чьих будешь?" — фундаментальный вопрос феодализма.

Мои? — Есть беглые и из моих земель. Немного. В Саксине сидят мои люди, которые таких ловят. И к делу приставляют.

Что-то про это они слышали. Уровняем бэкграунд. Додавим формулированием закономерности.

— Смотри: стоило Руси стать единой, обрести Государя и она сразу стала прирастать. Даже и извечным врагом своим — Хазарией. Единая Русь — путь силы, путь славы. Я предлагаю тебе пойти по этой дороге. Присоединиться к поднимающемуся и возрастающему. А ты норовишь в обочину спрятаться, в хмыжнике прозябать, в норке пересидеть.

Ты же честолюбив и любознателен! Не мерин заезженный, который головы от повседневной борозды не поднимает. Ну же!

— Прошлой весной один из владетелей, что по берегам Хазарского моря сидят, шах ширванский такой был, послал корабли и войско, дабы Подкидыша из Саксина выбить. Веру христианскую и власть русскую истребить. Не срослось у басурман, обломалося. Я послал корабли добрые. Ширванцев побили. Сильно. Теперь — ни шаха, ни царства его. Тамошние соседи рвут владение на части. Осенью люди мои добрались до городка на южном берегу моря. Чалус такой есть. Получили от тамошнего владетеля разрешение обосноваться. Построить факторию... э-э... большой торговый погост. И разных привилегий для жизни и торговли.

А вот этого они не знали. Да и вообще — далеко, не интересно.

Сща... заинтересую.

— Следующий шаг и пьяному ёжику в лесу понятен: уговориться с главными властями там. Чтобы не мешали. Торг вести и вообще. Одной власти там нет. Есть султаны, ильханы, эмиры, шахи. Но все прислушиваются к халифу. Прежде был... дай бог памяти... Абу-ль-Музаффар Юсуф бин Мухаммад аль-Мустанджид Биллах. Неплохой человек. Добродетельный, справедливый и образованный. Писал стихи, изучал науки. Уменьшил налоги и таможенные пошлины. Мы с ним дела вели. Косвенно, через одного кади из Булгара. Но — помер. С прошлого года халифом стал его сын. Абу Мухаммад аль-Хасан ибн Юсуф аль-Мустади Биамриллах. Тоже сын невольницы. По матери — армянин из Византии, по бабушке — грузин. Мудрый, набожный и справедливый человек, снижает налоги, строит мечети и школы. Довольно молод, нет ещё тридцати. У нас к нему подходов пока нет. Им ты и займёшься.

Не, не уговаривается. Вот Миша — аж горит, Миссионер... заинтересован. А Остомысл...

Да подыми ж ты глаза! Что ты взглядом столешницу прожечь тщишься?! Мир — велик! И интересен. Подыми взор — подымешь и задницу.

— Пойми. Сюда ты не вернёшься. Багдад — лучшее из возможного. Боголюбский тебя к халифу силком посылать не станет. "Насильно мил не будешь". Не хочешь — не надо. Найдёт тебе какое-нибудь другое место. Не в "городе мира". Где труба пониже и дым пожиже. Ладно, иди думай. А вы, братья, останьтесь.

"Ночная кукушка всех перекукует" — да, девочка, можно и так сказать. Настя не обладала столь искушённым, воспитанным книжностью умом. Но куда более живым. Для неё мои слова о Багдаде... сказка о волшебном царстве, о чудесах. Которой она, по юности своей, была совершенно увлечена.

Крещение, бракосочетание, смерть отца — оторвали её от её народа. Берендеи презрительно относятся к русским и к христианам вообще. И к ней самой — "подстилка слизняка". Ничего не держало её в Галиче. Наоборот: ужас нынешней бойни вызвал страх и отвращение к этому месту. Из дорогого у неё оставались муж и сын. Здесь — она боялась их потерять. А там... там сказка. Яркая, богатая, чудесная. Для неё будто костёр вспыхнул в ночи. Манящее пламя в промозглой темени. Она поверила мне. И тем, верой своей, жаром души — сделала свою жизнь.

Впрочем, жизнь действующего человека всегда дело его веры. Его аутодафе.

Остомысл тоже был выбит событиями этой ночи из привычной колеи. Как часто свойственно умным людям, у него было достаточно воображения. К тому моменту, когда они добрались до Боголюбского, он, с помощью Насти и логических рассуждений, вполне убедил себя, что Багдад — "то, что доктор прописал".

Дальше, естественно, он вдребезги разругался с Боголюбским. Чересчур разные люди. Впрочем, Богородица, благочестие... и я немножко — остроту конфликта чуток сняли. Потом пришлось урезать его хотелки, потом организовывать посольство. Куча людей, денег, подарки.

Факеншит! Я уже говорил, что Боголюбский очень... хозяйственный? — Во-от. Фиг у него чего допросишься. Только беззастенчивый военный грабёж Луцка, Галича и ещё кое-чего позволил хоть как-то... финансово сбалансировать это "историческое событие". В смысле: установление постоянных дипломатических отношений с Халифатом.

Многослойный конфликт с Подкидышем, который "взревновал" к утрате своей исключительности в регионе, недопонимание с Исмаилом в Чалусе. Хорошо, Афоня оказался достаточно терпелив. Сложности с Ильдегизом, наезды по дороге. Наконец — Багдад.

Да, Мадинат эль Салам их потряс и очаровал. А они заинтересовали местных своей экзотичностью.

Русские в Багдаде есть. Немного. Невольники-евнухи. Изредка используются в качестве переводчиков при появлении русских купцов.

А тут... вельможа.

Анастасия, будучи знатной дамой, имела возможность посещать гаремы аристократов и самого халифа. Это дало Остомыслу доступ к огромному пласту сведений и рычагов влияния, обычно недоступному послам. Его собственная книжность открыла ворота Байт аль-Хикма. Где у него появился круг добрых знакомцев-книгочеев. Моя политика "упрощённого православия" позволила установить дружеские отношения с местной ассирийской церковью и другими христианскими общинами.

К обычному для послов кругу военно-политических, иногда — торговых собеседников, добавилось множество иных, непривычных, часто не очевидных, порой весьма важных, связей в этом "центре мира".

Став постоянным жителем, не понукаемый необходимостью вернуться к сроку, не ограничиваемый фиксируемой и всегда недостаточной суммой расходов, Остомысл мог не только прибывать в самом городе, но и совершать путешествия. Его описания Басры, Кума, Мосула... были великолепны и весьма важны. Опираясь на постоянно действующее посольство, наши люди посетили Персидский залив, Красное море, дошли до Индии, Серендиб (Шри Ланка) и дальше. Нейтральность к различным ветвям ислама привела к контактам с шиитами, включая ассасинов в Аламуте...

Для аборигенов такая организация посольской службы — посол-резидент — открытие. Но я-то помню сходное: Пётр Толстой.

Тоже начинал с выступления против Государя: возбуждал стрельцов в стрелецком бунте, поддерживал царевну Софью. Потом "переметнулся". Служил много, хитро и храбро. Мои современники знают его по "делу царевича Алексея". В 1701 г. назначен посланником в Константинополь, став первым российским послом-резидентом. Дважды сидел в Семибашенном замке. Активно использовал подкуп, известен применением ядов и эффективными контактами с местными христианами.

Ничего нового. Всего-то пять веков опережения. Тем более — уже не первый у нас: Попрыгунчик в Константинополе работал сходно, даже и изощрённее.

"Они жили долго и счастливо и умерли в один день".

Остомысл умер примерно в том же возрасте, что и в РИ, Анастасия получила полтора десятилетия счастливой жизни.

Потом... Ты пренебрегаешь изучением ислама, детка. В достоверных хадисах сказано:

"Каабу разрушит коротконогий человек из Абиссинии (эфиоп). Он разграбит её украшения и обнажит её стены, сняв покрывало. Я словно смотрю на него: лысого и кривоногого. Он будет ломать её лопатой и киркой" (имам аль-Бухари, N1591; имам Муслим, N2909).

Если есть пророчество, сообщённое нам мудрейшими и правовернейшими имамами, то следует предпринять усилия для его исполнения. Мы — предприняли. Включая "кирки и лопаты". А "лысые кривоногие эфиопы" — исполнили.

"Чёрный камень Каабы" был вывезен ко мне.

Частичное подобие "Падения Иерусалима" и "Утраты Креста Животворящего" христианами в РИ.

Сходство проявилось и в массовой реакции правоверных на известие о событии: все воспылали. Праведным гневом и огнём отмщения. Множество людей по всему миру были убиты ревнителями Пророка.

Оставлять "камень" у себя я не собирался. К чему мне чужие святыни? Артефакт было предложено купить. Халифу Багдадскому — в числе первых. Едва началось обсуждение сделки, как радикалы возбудили толпы фанатиков. Русское посольство было разгромлено, почти все погибли.

Знаю, что взрыватель активировала Анастасия. Двенадцать пудов тринитротолуола... Радиостанция, архив, убитые и раненные, сам князь... Здание рухнуло внутрь себя, погребая под обломками сотни атакующих.

Потом? — Я не страдаю склерозом. Правоверные десятилетиями выплачивали цену идиотизма фанатиков. А Остомысла теперь почитают святомучеником и одним из величайших дипломатов всех времён и народов.

Сын их, Олег Настасьич, до 12 лет жил в Багдаде, потом, как и положено рюриковичу, приехал на Русь в княжеское училище. Узнав о гибели родителей, поклялся отомстить.

Нет, девочка, "Бич Божий" — неточный перевод его прозвища. Правильнее: "Стимул Аллаха". Заострённая палка.

Такая вот история. Начавшаяся со слов Карамзина: "слабость к одной злонравной женщине, именем Анастасии". Осложнённая присутствием попандопулы.

"Кукушонок"? — Да, детка, можно и так назвать. Можно вспомнить Паркинсона: соединение "ударной возгонки" с "перемещением по горизонтали".

Я неоднократно повторял этот приём: вытолкнуть человека за границу моего "realm'а". Дать ему дело вне моей "зоны ответственности".

Аким Янович, Сигурд, Кастусь, братья Боголюбского. Софья Кучковна, Попрыгунчик, Подкидыш и Остомысл, Чарджи и Алу... Люди, которые не встраивались в мою структуру. Они должны были, следуя собственным интересам, собственной логике развития, стать моими врагами. А я не желал им зла, не хотел их убивать. Оставалось сделать их союзниками.

Это просто. Если видишь людей.

Нужно понять их желания. Обычно желаний несколько. Нужно выбрать подходящее и предложить способ реализации. Часто человек не знает чего он хочет, или, точнее, не видит разных форм исполнения.

Михалко, например, хотел быть князем-воином. Но даже не представлял себе, что это возможно не только на Руси, но и на Руяне.

Остомысл думал, что он хочет быть князем Галича. А на самом деле он хотел покоя, тепла, красоты, книжной мудрости, любимой женщины...

Ты права: наследственные аристократы. У них узкие "границы допустимого". Они с детства готовятся окружающими в правители. К "высокой доле". Это "врождённое" стремление возглавлять — разрушает "общий дом". Вот и приходится их "выталкивать из гнезда". Дабы и они реализовали свои желания, и мне вреда не нанесли.