Cны Джессики. Марта Дионизио

— Идиот, что же ты стоишь? Помоги мне!

Маттео подал мне руку, продолжая хохотать. Мне же было совсем не смешно. Мы поперлись по каменистой мостовой: наверняка я казалась очень смешной и неуклюжей, будто бы давила острыми шпильками виноград. Я разучилась ходить на каблуках, а Маттео притащил меня в Трастевере. Неужели было сложно припарковаться прямо у ресторана? Алекс наверняка донес бы меня на руках.

— Помнишь, мы ели фондю в ресторанчике рядом? А сейчас мы идем в самый лучший ресторан в Риме, настоящий писк.

Я понадеялась, что, как минимум, мы хорошо поедим. Мы зашли в таверну, отделанную в старом стиле, с деревянными столами, стульями, старыми картинами на стенах. Я обратила внимание на неуместность своего наряда. Маттео смотрел на меня с улыбкой.

— Что смешного?

— Да ничего, ты всегда так изысканно одеваешься, чтобы просто поесть. Ты же знаешь, мне не нравятся крутые рестораны и вся эта фигня при свечах.

— А мне нравятся, — сухо ответила я.

Мы заказали спагетти, молочного барашка с картошкой, и домашнее красное вино.Когда принесли первое, я начала с аппетитом есть, мы стали болтать о школе, о спорте и о всяких глупостях. Я отвечала весьма неохотно, очень часто сочиняла на ходу.

— Давай не будем о школе, не хочу портить вечер.

— О чем же ты хочешь поговорить, Джесс? А, чуть не забыл, мои устраивают благотоворительный вечер на следующей неделе, в клубе Париоли. Для африканских детей или что-то в этом роде, я был бы очень рад, если бы ты согласилась пойти со мной.

Я пожала плечами, и, посмотрев на свое платье, обнаружила, что заляпалась.

— Черт, черт, черт! — я попыталась оттереть белое сливочное пятно, но напрасно. — Мое любимое платье!

— Джесс, милая, ты все равно прекрасна!

— Ты не понимаешь, я просто не могу быть на людях в таком виде!

Алекс наверняка отвез бы меня домой сменить платье, а на следующий день отвез бы мой испорченный наряд в прачечную. Я решила выпить, чтобы отвлечься и от пятна, и от скучного вечера, который только начинался. Я надеялась, что Маттео не пригласит меня к себе после ужина. Когда принесли второе, вино почти закончилось. У меня немного кружилась голова, а Маттео весело смотрел на меня.

— В чем дело? У меня просто кружится голова.

— Ты такая странная сегодня...такая расслабленная. Мне кажется, тебе за последние дни полегчало, или нет?

— А что со мной было не так раньше?

-Джесс, успокойся. Я надеюсь только, что у тебя прошли кошмары и ты наконец разобралась с этим синьором, как его там, Андреа...

Андреа? Как странно, сначала брат говорил мне о Марко, теперь вот и какой-то Андреа выплыл. Наверняка у Джессики были какие-то отношения с этими типами, которых почему-то зовут, как моих братьев.

— О да, все в порядке, — искренне улыбнулась я. — Сейчас самый лучший период в моей жизни.

— Почему ты тогда так со мной обращаешься? Я тебе больше не нужен?

Я замолчала. Маттео, увидев, что я не отвечаю, наклонился ко мне, собираясь поцеловать.

— Иди ко мне...

— Нет!

Он неплохой парень, даже симпатичный, может, дело в вине, а может, в призраке Алекса, но я не могла ответить ему.

— Нам нужен перерыв, — выдохнула я.

— Почему ты сразу не сказала? Я мог бы сэкономить на ужине.

Подготовка

— Они прошли здесь, — сказал Алекс, указывая на отпечатки подошв на земле. — Садись, тут близко, — добавил он, устраиваясь в мотоцикле. Мы спали в убежище, которое устроил Алекс в лесу. В действительности я глаз не сомкнула, я волновалась в этот великий день, день, который мы с Алексом так тщательно обуждали на полянке, так тщательно планировали. Была ли я действительно готова? Не знаю.Алекс дал мне два шерстяных свитера, но несмотря на его заботу, я чувствовала пробирающий до костей холод.

— Насколько мы далеко от них?

— Думаю, нам осталось несколько километров.

Алекс отлично знал местность, и, когда мы останавливались, чтобы изучить следы, оставленные его бывшими товарищами, рассказывал мне байки о своих приключениях. Местность вокруг нас становилась все более гористой и безлюдной, иногда мотоцикл с трудом пробирался сквозь кусты и разбухшую после дождя землю. Мы ехали в темноте, с выключенными фарами. Я начала дрожать от холода, и от страха, я не могла разглядеть дорогу, по которой мы ехали, и все боялась, что на нас нападут.

Вдруг Алекс остановился и знаком показал мне спускаться. Я послушалась, как и обещала. Алекс осторожно огляделся вокруг.

— Пойдем дальше пешком. Мы уже близко, мотоцикл могут услышать. Возьми фонарик, он всегда должен быть опущен книзу.

Несколько километров мы шли пешком, Алекс — с рюкзаком на плечами, и с пистолетом в руке. Вдруг я наступила на что-то мягкое, споткнулась и каким-то чудом удержалась, чтобы не упасть — я опустила фонарик книзу — и задрожала, увидев труп какого-то парня в окровавленной рубахе. Я попытался поднять красный платок, лежащим рядом с телом — я знала, что это был платок Андреа.

— Не трогай, Беа!

Андреа любил свой платок, но никогда не рассказывал мне его историю, как бы я не настаивала. Мне надо вернуть ему платок, ну и что, что он неизвестно сколько дней лежал среди трупов. Я засунула красную ткань в карман, несмотря на неодобрительный взгляд Алекса, и мы продолжили наш путь. Было так холодно, что я не могла держать фонарик. И все же я смогла определить, что мы идем среди скал, которые, казалось ведут к обрыву. Мне казалось, что мы движемся в никуда, а Алекс объяснил мне, что мы спускаемся вниз, и немцы расположились прямо под нами. Я увидела и освещенную долину, может, зажгли костры и факелы. Я вздрогнула, в отдалении слышались голоса — приказы на немецком, я никак не могла разобрать, что говорили. Вот мы и пришли, сейчас все решится. От одной мысли, что Андреа здесь, бешено забилось сердце.

— Мы должны дождаться, когда все заснут. У меня еще остался хлеб, что нам дала Джулия, пошли поедим, — ко мне неслышно приблизился Алекс. Мы спрятались в лесу.

Тем утром в лесу, мы нашли привет от Джулии — мешки, туго набитые консервированной фасолью, ящиками с водой, два автомата, уж не знаю, какой модели, пули, много пуль, и канистру с бензином для мотоцикла. После того, как мы перекусили, Алекс взял меня за руки и спросил:

— Беа, ты уверена, что хочешь пойти со мной? Ты все еще уверена?

— Я никогда и не сомневалась.

Сейчас, когда я знала, что Андреа близко, я была уверена как никогда, сердце, казалось, вырвется из грудной клетки. Но почему я была настолько к нему привязана? Рядом со мной ведь Алекс, самый прекрасный, самый надежный мужчина, безумно в меня влюбленный, у меня никогда не было такого парня. Мне вдруг вспомнился Маттео, я понадеялась, что он понравится Беатриче, и что она не разрушит наши отношения. В этот момент Алекс начал страстно меня целовать, и я ответила, снова вживаясь в роль Беатриче, чувствуя то же, что и она чувствовала к нему. Они такая чудесная пара, и я никак не хотела испортить их отношения. Думаю, Беа ведет себя так же на моем месте. Через несколько минут Алекс отстранился, но стал гладить меня по щекам.

— Все будет хорошо, Беа. Я же здесь, с тобой.

Да уж, мы действительно самоубийцы. Мы вдвоем, против вооруженных до зубов немцев. Мы прождали несколько часов. Когда наконец, голоса в лагере затихли, Алекс протянул мне пистолет.

— Он заряжен. Сними с предохранителя, жми сюда и стреляй.

— Я... не знаю, смогу ли... я...

— Это на всякий случай. Выполнять приказы, солдат!

— Слушаюсь, командир!

Празднуем права

Джон получил права, сходив на уроки по вождению всего пару раз. Он обещал устроить вечеринку, если сдаст экзамен, поэтому сейчас мы ехали за Мартиной, собираясь встретиться с остальными у Сан Лоренцо. В этот раз я не надела ни каблуков, ни красивых платьев — мне не нравился этот квартал, полный разного сброда.

Спустившись, Марти поздравила Джона, и сразу стала болтать, развалившись на задних сиденьях, а автомобиль дрожал от техно-музыки, включенной на полную громкость.

— Скажи, — я шутливо толкнула Джона в плечо — я первая, кого ты катаешь в машине?

— Какие-то проблемы, Джесс?

— Ты использовал меня, как подопытную свинку!

Мы встретились с остальными на площади. Мы подошли последними: добрых полчаса мы убили на поиск бесплатной парковки, в итоге мы припарковались у Верано, сунув с тяжелым сердцем целых два евро в наглые автоматы. Я уговорила своих родителей разрешить мне погулять — сказала, что физику обязательно сдам, что вернусь не поздно, максимум в час, и что мне нужна поддержка из-за того, что мы порвали с Маттео. Я знала, что мама Соня не сможет мне отказать.

Я поздоровалась с Томасом, Мануэлом, Валерией и остальными, нас было больше десяти человек.

— Ребята, куда пойдем?

— Если учесть, что вечеринка в мою честь, пойдем в бар за углом, там хорошее пиво, — предложил Джон

В пабе мы сели за один стол, официантка для нас поставила вместе три столика. После того как все сделали заказ, Мартина схватила меня и Валерию, и сказала, что мы отойдем на минутку.

— И вот опять они в туалет! — с наигранным подозрением воскликнул Томас, заставив нас рассмеяться.

— Ну, Джесс, — полюбопытничала Мартина, — расскажи нам про Маттео. — Ты была такая таиственная по телефону.

— Только не говори мне, что вы расстались, — добавила Валерия.

— Девочки, я просто ждала удобного момента, чтобы все вам рассказать.

В действительности я совсем забыла о Маттео, для меня он был никем, и придумав отговорку про паузу, я оставила ситуацию в подвешенном состоянии. Я никак не могла понять, с чего это Джессика связалась с подобным типом. Я понадеялась, что она не отправилась строить из себя героиню и спасать Андреа, неужели она хочет, чтобы ее убили?

— Бе, ты где? — позвала Мартина, пустив зажженную сигарету по кругу.

— Ну...я попросила у него время подумать.

— Ты же говорила мне, что любишь его! — воскликнула, затягиваясь, Валерия.

Мартина предложила закурить и мне, говоря, что сигарета поможет мне расслабиться.

— Глупости все это, — добавила она. — Оставить открытой дверь, которая вот-вот закроется. Если ты в нем больше не уверена, расставайтесь, и все!

— Я не знаю, чего же мне хочется на самом деле.

— Парни не прощают такого, Джесс.

— Ну да, — добавила Валерия. — Помнишь Рикардо, того типа, с которым я познакомилась этим летом в лагере? Он говорил мне, что хочет встречаться со мной, что найдет меня в Риме, и где он? Даже не позвонил. Брось его раньше, прежде чем он бросит тебя.

— Спасибо, девочки, сейчас я знаю, что делать!

Мы вернулись в паб, где наши друзья уже заканчивали первый круг напитков и ждали нас, чтобы снова сделать заказ.

Перед тем как разойтись, мы остановились на площади поболтать. Я посмотрела на часы в мобильном — полвторого, задержалась на полчаса. Мартина предложила мне попробовать какой-то суперсильный алкогольный напиток — я отхлебнула, зажмурившись.

— Видишь, Джесс, никакого эффекта, — сказала Мартина.

Вдруг я почувствовала резкую боль в животе — будто бы меня застрелили, я положила руки на живот — они были полностью в крови. Это же мои руки, руки Беатриче! Меня все-таки убили? Как это возможно? Я закричала — отчаянно, подняла голову — я была одна в кромешной тьме, я не понимала, что же происходит.

Я протерла глаза...Томас и Мануэл довольно гоготали, а Мартина гладила меня по волосам.

— Все в порядке, милая? У тебя опять глюки?

— Что случилось? — потерянно спросила я.

— Ты просто споткнулась. Поехали домой, поздно уже.

Неужели Джессика в моем мире... неужели ее... ее.. я знала, что она хотела спасти Андреа, я знала, что в будущем меня не было, значит выстрел произошел на самом деле... о мой Бог!

Атака

Мы ползли по земле, и я видела, как заснул солдат-охранник, которому помогло вино. Все, как и говорил Алекс. Я должна была добраться до места, где держали пленников. Их привязывали по двое к столбам, таким образом, что они никак не могли сбежать. Я пока не могла разобрать, где в лагере нахожусь, а единственный звук, который я слышала — это биение собственного сердца. Через несколько метров я добралась до палаток, и в кромешной темноте сумела разобрать нечто, напоминающее очертания столбов. Я постаралась бесшумно приблизиться, зная, что даже малейшая ошибка будет стоить мне жизни. Я надеялась, что немцы беспробудно спят, или что они настолько пьяны, что не смогут среагировать сразу. Я добралась до пленников, удостоверилась, что в небольшой заплечной сумке у меня с собой фонарик, нож и пистолет, затем по-кошачьи подползла к двум мужчинам рядом со мной.

Их привязали к столбу спина к спине, костер, тлевший у охранника, был слишком слабый, чтобы я могла разглядеть лица пленников.

— Шшш, — прошептала я, приблизившись. — Где Андреа?

Лицо пленного, до которого я доползла, казалось слишком знакомым: может, он товарищ Андреа, а может, кто-то из городка.

— Освободи меня! — прошептал пленник, не ответив на мой вопрос. Впрочем, он догадался не шуметь — чтобы не разбудить охрану. Я вытащила нож из сумки и разрезала веревки, связывающие парня по ногам. Пленник пытался высвободиться.

— Освободи мне руки.

— Как тебя зовут?

— Джакомо.

— Слушай, Джакомо, мне нужно найти своего брата, потом я помогу тебе. Можешь идти?

Пленник согласно кивнул. Мне нужно было торопиться, через несколько минут появится Алекс, и я не могла терять время на болтовню.

— Сколько вас?

— Восемь, но наших пять.

— Все смогут идти?

— Не все. Эцио, Паоло смогут, у Розарио ранены ноги, Андреа прострелили бедро.

Черт, если Андреа не сможет сбежать, то мы пропали.Почему Андреа из моего времени никогда не рассказывал, что был ранен в ногу? Хорошо хоть, Эцио в относительном порядке, я должна помочь ему спастись, обещала Джулии.

— Вот он, — прошептал Джакомо.

Я не обращала внимания на другие голоса, умолявшие о спасении. Я была в нескольких метрах от Андреа. У меня дрожали ноги, и болел живот — от одной только мысли, что нас могут услышать немцы. С бешено бьющимся сердцем я подползла к брату.

— Андреа, — прошептала я брату, — поднимайся, нам нужно идти. На какое-то мгновение мне показалось, что время остановилось — были только мы с ним, на этой развороченной земле, звездной ночью, все остальное казалось таким неважным. Немцы, война, Беатриче и мой мир больше ничего не значили.

— Андреа, просыпайся, — повторила я. Мне так хотелось взять его за руку, крепко прижать к себе.

— Что происходит? — раздался вопрос, с немецким акцентом. Я задрожала — к нам повернулся солдат, в свете факела я видела его мясистый нос, густые усы, подозрительный взгляд — наверняка его насторожили оживление пленников. Я спряталась за Андреа, надеясь, что меня не заметят. В лагере воцарилось молчание, пленники притворялись спящими. Через несколько минут солдат с бурчанием удалился в палатку. Я взяла лицо спящего Андреа в ладони — он открыл глаза и пытался понять, кто перед ним. Я прикусила себе язык, чтобы не закричать от радости — Андреа живой, живой, на какое-то мгновение я испугалась, что случится худшее.