В последнее время мы много спим в перерывах между работой. Всё равно делать больше нечего. Все книги перечитаны по сотому разу, ни одна игра неинтересна. Разве что "догони меня гаечный ключ" — об чей загривок громче бамкнет? Сообщения приходить перестали совсем. Неужели нас забыли? Хреново, если так... С правительства станется — запустят какой-нибудь проект, поиграются, а потом решат, что он нерентабелен. Да и с какого перепугу охота искать ксеноцивилизации держалась бы так долго? А для колонизации наверняка уже нашли мирок попроще и подешевле, какая им разница, куда выселять с Цинтерры бедноту, которую нечем кормить? Вот и болтайся мы теперь здесь, как... не скажу как что, пока у корабля реакторы не помрут естественной смертью от износа. Будет весело — дрейфующая в пустоте консервная банка с железными идиотами внутри.
Я уже начинаю подозревать, что моё задание это так, фикция, и департамент попросту от меня избавился... Мы проверяли десятки разных планет, и ничего. Пусто. Просто пусто. Ну, пара из них пригодны для постройки рудников, и что? Это и без нас зонды уже донесли в столицу. Нет, не поверю, что десятки миллиардов юней выброшены в космос просто так. Что-то где-то мы можем найти или должны найти. Учёные даже не представляют, во что ввязались и что мы можем найти... А я представляю? Тоже нет. Вдруг мне не понравится то, что мы найдем? Вдруг я не захочу выполнять приказ?.."
Внимание, входящий сигнал.
Идентификация.
Принять.
"Вайон?"
"Через два часа входим в систему звезды Антагар-32. Сообщи своим и будь готов".
"Хорошо".
Отключился. Чтоб ему... Хоть бы раз поговорил по-человечески!
В коридоре раздался лязг шагов, но Марин не стал покидать свой отсек и попадаться на глаза командиру. В лучшем случае молча пройдет мимо, в худшем — какую-нибудь инструкцию выдаст. В невербальной форме.
Страшно... Страшно становиться машиной. Серебристые стены этой каморки три на четыре шага, в которой умещается лишь оболочка и немногие личные вещи, видели много отчаяния. Иногда Марину начинало казаться, что он никогда не был человеком. Что вся прежняя жизнь — детство, учёба, служба, развод с женой, — всего лишь запрограммированный сон, позволяющий ИИ думать, что он живое существо. В такие минуты Сердце едва не трескалось от напряжения, оболочка истерично сигналила об опасности. Но сторонний наблюдатель увидел бы лишь неподвижную машину с глазами, хаотично меняющими спектр.
К счастью, нарушать чужое уединение на корабле было не принято.
Шаги почти стихли. Марин положил планшет на полку, запустив в эфир сигнал общего сбора и вышел.
Бам-м!
Прямо за дверью свисал наполовину отогнутый кусок подволока вместе с диодом. Крима, вытянувшись на всю возможную высоту, ковырялась в трубах.
— Ты опять перегородила дорогу, — Марин отклонился от куска металла и выставил в сторону полиморфки палец. — Коридор и так-то не больно широкий, а ты тут ещё на всю ширину растащилась.
— Кто-то жаловался, что ему охладители на голову капают, — ехидно заметила та. — Не, я могу свернуться, конечно...
Он махнул рукой. Жест не получился человеческим, слишком плавно сработал сервопривод.
— Заканчивай, скоро тормозим.
— Слышала.
Она всё-таки подвинулась и слегка выпрямила лист обшивки, давая майору пройти. Из дверей по обеим сторонам коридора один за другим показывались члены экипажа. Они возбужденно гудели и жестикулировали. Ещё бы! Планета, какой бы она ни оказалась, всё же лучше, чем бесконечная, до болтиков надоевшая пустота. Все стекались в большой зал перед рубкой, служивший кают-компанией. Входили, рассаживались за планшетным столом в некие подобия кресел — когда-то инженеры постарались сделать всё возможное, чтобы людям было удобно, чтобы они могли как можно полнее чувствовать себя людьми.
Найк Санерран, навигатор, как обычно, норовил пересчитать собой все возможные выступы — почему-то от потрясающей рассеянности его не спасал даже ИИ оболочки. Комо Фир и Ханк Пиерро — физик и химик — так увлеченно о чем-то спорили на закрытой частоте, что их светокристаллы меняли спектр чуть ли не со скоростью стробоскопа. Ксенобиолог Инс Кайл высвистывал какой-то мотивчик собственного сочинения и, запрокинув голову, изображал мечтательное предвкушение. Вояки перешучивались, с лязгом пихая друг друга локтями.
— Ну что, консервы, опять ищем разумных осьминогов?
— Хоть бы не пришлось опять закапываться, как в той пустыне, язви меня в реактор, а сразу понять, что ничего тут нет, и валить...
— Опять ты начинаешь? — полиморф, которого все звали Рики Красавчик, от возмущения вытянул шею на всю длину, пытаясь нависнуть над приятелем. Даже "брови нахмурил".
— А что? — фыркнул тот. — Можно подумать, будто сейчас мы внезапно отыщем что-то новое?
— Песок, камни, и, в лучшем случае, вода, — поддержал его кто-то из солдат. — С цианистым калием каким-нибудь.
— Не, лучше со спиртом. Им контакты хорошо протирать. И оптику от пыли.
— Кто про что, а Кирен — про спирт...
В эфире взрывом электрической "щекотки", калейдоскопом цветных пятен пронеслись волна смеха. Но веселье быстро прервалось тяжёлым тройным лязгом шагов. В кают-компанию вошёл Вайон, а следом за ним — явно недоспавший ворчливый Джаспер и молчаливый Рэтхэм.
Лицевая маска командира не выражала ничего — как обычно. Скупые движения, обусловленные лишь необходимостью. Молчание динамиков. Никакой раскраски на броне — лишь блики белого матового света на гладком, девственно-чистом металле.
Да полно, тот ли это человек, который когда-то мягкой грустной улыбкой встречал их всех каждое утро?
И человек ли? Может быть, экспедицию давным-давно ведет Пректон, а они и не заметили? Команда притихла. Страх поневоле закрадывался в Сердца, сбивал показания, повышал проценты активности. А его кристаллы горели ровно, не меняя оттенок ни на полтона.
— Через час, тридцать девять минут и сорок секунд мы войдем в систему планеты, которой нам предстоит заняться плотно, — голос Вайона звучал негромко и равнодушно, как будто воспроизводил заранее записанный кем-то текст. — Перед отлётом из метрополии поступило предписание подготовить всё необходимое для принятия колонистов. Наша задача — выяснить исходную пригодность планеты, в течение десяти-пятнадцати лет запустить наиболее оптимальную программу терраформирования, выслать отчёт и лететь дальше. После нас пришлют других.
Разочарованное гудение было ему ответом.
— Как летим дальше? — робко пискнул Инс. — Разве мы не повернем домой? Нам же обещали.
— Из Центра не поступало информации об окончании миссии.
От мёртвого ответа команда опустила головы. Им было ясно — это существо не пойдет на уступки, не остановится, не проявит жалости. Оно будет идти вперед, пока не выработает ресурс.
А может, будет идти вперед и даже после того, как угаснет.
— Мы пытаемся выйти на связь регулярно, — подал голос Джаспер. — По инструкции при отсутствии связи полагается выждать десять лет, а после поворачивать. Нам осталось ещё два года, ребята, и идем к ближайшим Воротам. Их немало позади нас успели понатыкать.
— Перед нами планета, — перебил его Вайон. Он опустил левый манипулятор на спинку кресла и склонил набок голову, как будто раздумывал, стоит ему сесть или нет. В конце концов сел с заученной аккуратностью и положил ладони на край стола. — В каталогах она именуется Ланией. Звезда — красный гигант, пригодная для дыхания людей атмосфера наличествует, сезонные колебания температуры незначительно выходят за пределы зоны биологического комфорта. Период обращения вокруг звезды — четыреста тридцать два дня, орбита эллиптическая. Данные получены с автоматических зондов "Следопыт-1" и "Следопыт-2". В архивах имеются сведения о попытках отправить в систему Антагар-32 пилотируемый корабль. Через месяц полёта после выхода из ворот экипаж потерял связь с обжитым пространством. Позднее зонд обнаружил корабль на поверхности Лании с мёртвым экипажем на борту.
Какие любопытные подробности.
О том, что звездолет "Утеха" был всё-таки найден, Марин не знал. Тем более не знал он и о трупах на борту — уровня допуска не хватало. Откуда, в таком случае, это известно командиру?.. Странно.
— Ну что, ребята, начальное торможение включилось, — покровительственным тоном выдал Пирт. — Готовьтесь, на всё про всё у вас сутки. А потом ещё семь дней тормозим.
Команда закивала и стала разбредаться по каютам. Настроение после разговора воцарилось не самое радужное. Напоминание об обратной дороге всколыхнуло в глубинах Сердец страхи и опасения. Что будет с ними, когда — и если — они вернутся на Энвилу? Вырастят ли для них клонов, смогут ли вытащить обратно в живые тела? Или обещания останутся только на бумаге, и их снова забросят в космос, но уже поодиночке? Что если им светит Вечность и безумие?
И может быть, Вайон уже понял это и потому отказался от человечности?
Ответов не было. Каждый в конце концов отбросил эти мысли прочь. А готовиться что? Убрать немногочисленные вещи да сесть куда-нибудь, зафиксировавшись поудобнее — когда полностью заработает обратная тяга, тяжёлые туши от перегрузок неминуемо будет сносить. Кто-то отключился подремать, кто-то вызвал из памяти книгу или любимый фильм, кто-то решил скоротать время за болтовней. И лишь один полиморф слушал космос.
Нет, не в радиодиапазоне.
Отключив все системы внешнего восприятия и оставив лишь тонкую нить связи с процессором, Вайон вслушивался в свою собственную пустоту. В последнее время там не осталось даже снов — только тусклый серый туман или темнота, в которой клубились какие-то образы. Невнятные, неясные, не имевшие отношения к прошлой жизни, они звали куда-то незнакомыми голосами. Но чаще свободный полёт сознания порождал раскалённые шары звезд в окружении безжизненных планет, причудливые туманности, из недр которых доносился вкрадчивый пугающий шепот...
Рассказывать об этом Вайон к стыду своему боялся. Особенно Сайарезу. Тот наверняка вздумает искать какие-нибудь отклонения от нормы, примется диагностировать, замучает предписаниями. Нет уж. Пусть лучше так. Пусть сумасшествие. Оно хоть как-то разбавляет постылую цифровую круговерть. Можно бесконечно изучать переливы красок и форм иллюзорных туманностей. Можно вглядываться в недра иллюзорных солнц, жёлтых, красных, белых, голубых. Можно голоса слушать — иногда они забавны.
Восемь долгих однообразных корабельных дней и ночей... В последние сутки невозможно было повернуть голов без того, чтобы сервоприводы не выли натужно, пытаясь одолеть гигантское давление перегрузки. Игла "Искателя" постепенно замедлялась, свет красного гиганта ухе выхватывал корпус корабля из мрака, выставлял мирозданию напоказ потертости и не до конца выглаженные вмятины на посеревшей от пыли обшивке. Не раз и не два приходилось "Искателю" идти через "минные поля" метеоритных скоплений, бывать на орбитах планет, с которых приходилось драпать со всех двигателей. Не раз трещал от напряжения корпус, трещал и выдерживал. Выдержит и сейчас.
Выдержит и его экипаж.
Процесс торможение завершен. Расчётное время выхода на заданную орбиту — полторы минуты.
Запуск систем внешнего восприятия. Анализ обстановки.
Тяжёлое забытье отпускало неохотно. Возвращаться в цифровую реальность не хотелось, но процессор — штука неумолимая. Вайон очнулся в пилотском кресле, в тесноте рубки, где отключился восемь дней назад. И привычно сдержал собственный внутренний стон. Нет смысла показывать слабость.
— Паршивая планетка, — прогудел Пирт. — Нет здесь никаких разумных осьминогов. И спирта тоже нет...
Картинка на обзорной панели не радовала. Перед камерами внешнего наблюдения проплывал ржаво-рыжий шар, укутанный мутной пеленой облаков. Вряд ли водяных. Вайон не издал ни звука, не шевельнул и пальцем.
Прямое соединение с ИИ корабля. Запрос на запуск сканирующего зонда. Ожидание. Обработка входящей информации. Сброс данных остальным членам экипажа.
Лания была мертва. Кислорода в атмосфере содержалось на тридцать два процента меньше необходимой человеку нормы. Вода почти отсутствовала. Растительность — подавно. Облака оказались пылевой взвесью в плотных слоях атмосферы.
"Ну и кому нужен этот планетарный труп?" — фыркнул Джаспер на общей частоте.
"Опять суставные подшипники десятками менять... — вздохнул док. — Запчасти-то кончаются".
"И не надейтесь, синтезатор сдох качественно, — буркнула Крима. — Или пашем до дому на том, что есть, или разваливаемся, а полиаркона нам не видать".
"Дело дрянь..." — это кто-то из военных.
Вайон молчал. Его процессор скурпулезно обрабатывал данные сканирования километр за километром, квадрат за квадратом. Может быть, не придётся садиться на поверхность? Ведь по большому счету, планета не имеет перспектив, если по каким-то причинам исчезла вода. Чтобы заново наполнить высохшие океаны, потребуются сотни, если не тысячи лет времени, баснословно дорогое оборудования и такие суммы, от которых Цинтерру наверняка жаба задушит. Квадрат за квадратом, километр за километром. Потрескавшиеся русла рек, вогнутые чаши равнин — ложа океанов, старые, осыпающиеся под ударами ветров горные хребты, каменистые ущелья, бродячие барханы...
Страх.
Снизить активность Сердца.
Страх.
Нам не стоит идти туда!
Мы обязаны.
Снизить активность Сердца до шестидесяти процентов. Продолжить обработку данных.
Обнаружен объект небиологического происхождения. Квадрат 3574-12. Детальное сканирование.
Это же "Утеха"!
Эрозия не слишком повредила корабль за века, в сухом воздухе Лании только ветер и пыль могли портить обшивку. Если бы за металл принялась ржавчина, то от него остались бы, в лучшем случае, мелкие обломки.
"Надо будет туда наведаться, — заявил Джас. — Какое-никакое развлечение".
"Тебе интересно на трупы смотреть?"
"Во-первых, не трупы, а мумии. В энвильских музеях они почему-то лежат на всеобщем обозрении и ничего. Во-вторых, там может оказаться полезная для нас информация. Например, намёк на то, почему у нас связи нет".
— Гравитация приемлемая, будем садиться, — сказал Пирт вслух. — Вайон, ищи место.
Я не хочу туда!
Согласие. Поиск по составленной базе данных. Сброс координат.
— Принято.
— Будем садиться, когда точка окажется на дневной стороне.
Первый пилот удивленно загудел, но вслух ничего не сказал — приказ есть приказ.
И снова ожидание... Вайон отключил оптику, не в состоянии больше смотреть на что-либо. Железные морды вокруг, теснота, до оскомины надоевшие приборы. Голоса.
Они видят мой страх по кристаллам. Нет, не должны видеть, это неправильно. Почему я так не хочу спускаться туда? Почему у меня такое чувство, будто кто-то хочет выковырять меня из оболочки? Страшно... Нет, нельзя. Они поймут по цифровым колебаниям. Нельзя, чтобы поняли. Иначе будет хуже. Пректон, ответь мне!
