Наследники предтеч 1: Выживание

— Очень просто. Ты так спешила, что на всём протяжении своего пути по бокам оставила небольшие выдранные кусочки мха.

Фух. Значит дело не в его гениальном искусстве следопыта, а в моей небрежности. Я облегчённо вздохнула, пообещав себе в следующий раз лучше заметать следы.

— У тебя есть цели? Я имею в виду не такую мелочь, как например, накопать папортошки про запас, а именно глобальные цели, — пояснил Дет. — Например, с какой целью ты присоединилась к группе?

Да что он всё время задает мне такие вопросы, на которые я сама не знаю ответа?

— Ну... э... Построить совместную цивилизацию? — нерешительно предположила я.

— Нет, так не пойдет. Ты что, сама не знаешь, чего хочешь? — возмутился блондин.

— Почему же, в общих чертах знаю, — нерешительно возразила я.

— И?..

Я неопределённо пожала плечами. Ну, как можно высказать то, что чувствуешь, но описать не получается?

— В таком случае, почему бы тебе не уйти от них и не присоединиться к какой-нибудь другой группе?

— Не хочу.

Настроение испортилось. Что-то уже второй человек предлагает мне покинуть учёных. Прямо как сговорились.

— Прошу тебя как следует подумать, чего ты на самом деле хочешь, к чему стремишься. За что ты готова бороться, и куда согласна вкладывать свои силы. Сейчас у нас есть уникальная возможность переиграть всю историю человечества. Не осознав, чего ты хочешь, ты не сможешь ничего сделать. Будешь просто плыть по течению, — спокойно продолжил блондин.

— А сам-то ты знаешь, чего хочешь? — скептически спросила я.

— Разумеется, — уверенно подтвердил Дет. — Ладно, ты как следует подумай, а потом поговорим, — предложил он. — Разрешаю задать ещё один вопрос. Но только один, раз уж договорились соблюдать очерёдность и взаимность.

Я помолчала. Не потому, что не знала, о чём спросить, наоборот, долго не могла выбрать всего один вопрос, столько их роилось в голове. В конце концов, остановилась на том, который показался мне наиболее актуальным.

— Объясни, почему на тебя не напал тролль?

Дет рассмеялся.

— Не ты первая этим интересуешься, — пояснил он, вытирая выступившую в уголку глаза слезу. — Те, кого ты называешь троллями, тоже люди. Зачем им нападать на братьев по разуму?

Я возмущённо засопела.

— Это не ответ!

— Не хуже твоего, — улыбнулся блондин. — Ладно уж, — добавил он вставая и складывая выкопанные клубни в свёрнутый кульком широкий лист. — Понимаешь, время убедило меня, что они по сути своей не слишком агрессивны. Нет, честно, — заверил меня Дет, заметив недоверчивый взгляд. — Особенно, если знать, как себя вести при встрече с ними и понимать их настроение.

— Не верю! — вскочила я. — Если бы всё было так просто, то откуда столько жертв? Вон, когда отчаливали, их, говорят, больше пятисот собралось! Это ли не агрессия?!

— А я и не стремился общаться с разозлённой толпой, — на мгновение заглянув мне в глаза, подмигнул блондин. — Но, случайно встретив одного или небольшую группу, можно достаточно легко уйти невредимым... разве что часть вещей потерять.

— Но почему тогда столько погибших? — всё ещё не могла понять я.

— К сожалению, большинству людей свойственно судить о других по себе. А такое поведение часто ошибочно. К тому же, — грустно пожал плечами Дет, — гораздо легче обвинить врагов в том, что они монстры и их следует уничтожить, чем пытаться найти другой выход. Поэтому я и здесь. Несмотря на все недостатки, решение Сергея избежать конфликта, а не вступать в него, мне ближе. Оно дает нам время.

— Время для чего?..

Блондин не ответил. Слегка поклонившись на прощанье, он удалился в сторону плотов. Подумав и дополнив корзину клубнями, я отправилась туда же.

90-е сутки. Река

Только мне показалось, что погода начала налаживаться, как опять на целый день зарядил дождь. Под грохот грома и стук тяжёлых капель медленно проходили часы. Не то, чтобы я ощущала особенную скуку, просто в джунглях привыкла к более деятельному образу жизни и вот так сидеть на одном месте было непривычно. Зато появилось время, чтобы сплести пару новых корзин из нарезанной на вчерашнем привале лозы.

К вечеру Надя, как обычно, позвала меня помочь с пациентом. К моему удивлению, эта низенькая относительно остальных учёных иссиня-черноволосая бледнокожая женщина с довольно большими грустными глазами, несмотря на внешнюю мягкость и безобидность, не боялась ни крови, ни грязной работы. Нет, ей не нравилось прочищать гноящуюся рану, но руки не дрожали, и она не разу не отказывалась от участия в лечении.

Заметив, что очередной «лист» его медицинской карты заканчивается, я отправилась к стеллажу с толстыми обрезками бамбука и большими кусками коры.

Неправда, что если лишить людей бумаги, они перестанут записывать необходимые им сведения. При желании человек всегда найдет ей замену, что в данном случае и произошло. Для записей учёные использовали широкие стебли бамбука, выцарапывая буквы ножом вдоль растительных волокон на междоузлиях, а также крупные куски коры, на которых в отличие от твёрдого бамбука удавалось делать записи заострённой палочкой. Поскольку всю попавшуюся мне на глаза кору уже покрывали различные надписи, начиная от сложных математических и химических формул и кончая шутливыми стишками и расчерченными полями для игры в крестики-нолики или морской бой, пришлось воспользоваться самым толстым, а значит, наиболее удобным обрезком бамбука. Единственный нож учёных оказался занят, а своим имуществом я, несмотря на сложившиеся обстоятельства с острой нехваткой колюще-режущих инструментов, делиться категорически отказалась. Впрочем, не я одна такая — Росс тоже не давал пользоваться скальпелем (и сам применял только во время операции). Однако данные в карту внести надо, поэтому, вытащив нож, я присоединилась к компании врачей, приготовившись записывать под диктовку.

За прошедшие дни пациент так и не пришёл в себя. Каждый час мы измеряли его пульс, температуру и частоту дыхания, а также смачивали губы и ротовую полость тёплой кипячёной водой. Два раза в сутки проверяли состояние раны, осторожно очищая её от гноя. До сих пор состояние, на мой взгляд, не улучшалось: больной весь горел и усыхал прямо на глазах, рана загнаивалась. Зеленокожего тоже не радовало состояние пациента: каждый раз, проводя осмотр и проверяя карточку, он витиевато ругался латинскими терминами.

— Там черви завелись, — сказала Надя, убирая прикрывающий рану мох.

И Росс, и я заинтересовались этим сообщением и наклонились к больному. Действительно, в нагноившейся плоти ползали мелкие червеобразные личинки. Поймав одну, я проверила её на анализаторе, предварительно переключив последний на вид, к которому принадлежали учёные. Неядовита. Но это почти ничего не меняет.

— Думаю, что их надо убрать. Некоторые, наверное, уже успели заползти внутрь, — поделилась сомнениями Надя.

Я ещё раз внимательно осмотрела червеобразных существ.

— На Земле личинки некоторых мух помогали очистить рану от гноя и омертвевших тканей, не повреждая здоровые, — поделилась своими воспоминаниями.

— А ещё мухи на Земле заразу переносили, — возразила Надя, брезгливо раздвигая края незашитой раны. Там тоже оказались мелкие насекомые.

— Не могу отрицать, — кивнула я. — К тому же, неизвестно, чем питаются эти конкретные личинки. Так что даже и не знаю, как лучше поступить.

— Оставим как есть, а там посмотрим, — за всех решил Росс, заглянув в старую бамбуковую медицинскую карту.

— А если?..

— Если заметим негативное влияние червей — сразу уберем. Всё равно я так и так склоняюсь к тому, что мы потеряем пациента. Так что ему уже ничего не повредит.

— А я надеюсь, что он выживет, — тихо сказала Надя. — Он для меня уже почти как родной.

Но вздох женщины показал, что надежда очень слаба.

— Лучше не надеяться, — буркнул зеленокожий. — Тогда, если умрёт, расстраиваться не станешь, а выживет — всё равно обрадуешься.

Хотя голос Росса прозвучал сердито, мне показалось, что в глубине души он тоже хочет, чтобы пациент поправился. Но чисто ли из человеколюбия или просто потому, что вложил силы в его здоровье? Я искоса смотрела на Росса и чувствовала просыпающееся тепло. Вот что время делает. Даже этот зеленокожий хищник, такой циничный и упрямый, начал чем-то мне нравиться. Нет, он по-прежнему каждый раз вызывал раздражение, и страх перед ним не ушёл, но только теперь я поняла, что, несмотря на всё это, привыкла к Россу. И что он, несмотря на первое впечатление, вовсе не такой уж злодей. Несмотря на отвратительный характер и людоедство.

К вечеру мы выявили два типа личинок, которые приносили скорее вред, чем пользу, и выбрали их из раны, что заняло немало времени, поскольку одни из них прятались в прогрызенных в тканях, но, к счастью, неглубоких ходах.

Ночью меня разбудили, огорошив сообщением, что наступила моя очередь дежурить. На недоуменный вопрос, в чём состоит моя задача, математик пояснил, что надо всего-то следить, чтобы плот не сносило с центральной части реки, и пока русло идёт ровно, практически без изгибов и поворотов, с плавсредством проблем почти нет. После этого Игорь сказал мне будить Юлю в три и передал свои наручные часы, чём-то похожие на командирские. Они выглядели довольно массивными, но оказались лёгкими, хотя и сделаны из материала, на ощупь напоминающего металл. К моему удивлению, циферблат часов состоял из двух окружностей чисел: внешняя имела восемьдесят делений, а внутренняя — тридцать два. Но стрелки вроде три, как обычно: секундная, минутная и часовая. Подойдя к математику, я поинтересовалась, почему циферблат разделён именно так.

— Всё очень просто, — сонно ответил Игорь. — Сутки здесь равны двухсот пяти тысячам пятидесяти шести земным секундам, это я вплоть до одной десятой секунды выпытал у керел. Потом посчитал, что если увеличить длину каждой секунды на сто двадцать пять стотысячных, то время вполне можно будет разделить на тридцать два часа по восемьдесят минут, каждая из которых по восемьдесят секунд. Тогда я подумал, что таким образом измерять время гораздо удобнее, чем мучиться и переводить каждый раз, используя земное, вот и заказал такие часы. Они у меня по-местному показывают. На это, кстати, большую часть своих вопросов и потратил, — с лёгким оттенком грусти добавил он.

Дежурить действительно оказалось достаточно легко, поскольку до смены мне пришлось подкорректировать путь плота всего один раз, и то удалось обойтись всего лишь недолгой фиксацией греблей в специальных пазах с одной стороны плавсредства.

91-е сутки. Джунгли

К полудню следующих суток мы вновь пристали к берегу для добычи продуктов питания и дров. Я с большим удовольствием покинула поднадоевшее плавсредство. Вопрос об охране плота опять решали в последний момент, и снова дежурить остался математик. Сделав две ходки за фруктами, я отправилась прогуляться по джунглям, как раньше, до того, как присоединилась к группе — то есть, передвигаясь по верхнему ярусу леса.

Джунгли дружелюбно встретили меня намокшими от дождя ветками. По наиболее сухим местам коры деловито сновали древесные муравьи. Стайка небольших обезьянок, недовольно переговариваясь, поспешила перебраться на другую часть кроны, когда я перепрыгнула на занятое ими дерево.

Как будто впервые любуясь окружающим миром, я наслаждалась свободой движения после почти полутора суток, проведённых на ограниченном пространстве, и внутренней свободой, которую ощущала, только когда удалялась от людей на достаточно большое расстояние. Лишь здесь, среди зелёных листьев и упругих капель дождя, я становилась независимой сильной личностью. Сейчас временное одиночество казалось не бременем, а счастьем. Даже несмотря на то, что я начала привыкать к учёным, но пока общество ни одного из них не может заменить этой дикой свободы. Свободы от обязательств и норм повседневной жизни.

Здесь, наверху, каждый раз возникал соблазн вообще не возвращаться, но, как и раньше, я смогла перебороть себя. Нельзя уходить сейчас. Вот когда они поселятся где-то в одном месте, тогда уже можно будет подумать о том, чтобы покинуть группу, ведь всегда будет возможность вернуться.

Я улыбнулась. А ведь, наверняка, большинству гораздо труднее отвыкнуть от общества, чем приспособиться к людям. Мне — наоборот. Странно, но почему-то это отличие не испортило настроения. Возможно, я просто начала привыкать, что уже «не человек», как говорил Росс.

Только через пару часов заметила, что слишком удалилась в джунгли, и поспешно отправилась в обратный путь. Не хочется, чтобы плоты ушли без меня, хотя, скорее всего, их вполне возможно догнать по берегу. Добравшись до реки, спустилась пониже, чтобы видеть землю, и приступила к поискам знакомого каравана плотов. Как обычно, я представляла лишь примерное направление на временный лагерь, но не его точное месторасположение.

Вскоре увидела людей, но не тех, которых искала и, к сожалению, даже не троллей. У последних смягчающим обстоятельством можно посчитать загадочную, но разрушительную болезнь. Эти же... Три мужчины жестоко избивали четвёртого. От явной несправедливости такого действия я чуть не вмешалась. Нет, разумеется, лезть в драку было бы величайшей глупостью, но захотелось высунуться и с безопасной высоты прокричать что-нибудь типа «я всё вижу». Но, заметив у одного из агрессоров лук, резко передумала. Ведь неизвестно, насколько хорошо он умеет им пользоваться и, дав понять, что в курсе их дел, не подставлюсь ли я под удар.

Пока думала, что можно сделать, ситуация разрешилась сама собой: прекратив избиение и забросав неподвижную жертву мхом, мужчины удалились в сторону лагеря. На всякий случай, подождав несколько минут, я спустилась вниз. Убрав с тела мох, положила пальцы на шею, пытаясь прощупать пульс. Жив. Но без сознания. Сильной внешней кровопотери не наблюдается, но без переломов явно не обошлось, так что нельзя исключать внутреннего кровотечения.

Что теперь делать? Тащить жертву к остальным? Ну, во-первых, я не настолько сильна, а во-вторых, это может только повредить, если у него травмирован позвоночник. Отправиться звать на помощь и оставить полумёртвого мужчину одного? Но снова случай решил за меня. Из леса вышли три девушки, две из которых были вооружены луками, и я поспешно спряталась за дерево. Но, похоже, опоздала, и меня успели заметить.

— Эй, кто там? Выходи! — скомандовала маленького роста, лишь немногим выше, но гораздо шире меня, шатенка с округлившимся животом.

Заметив, что хотя женщины насторожились, но к оружию не потянулись, и подумав, что я успею укрыться за деревом, пока они натягивают лук, осторожно выглянула.