— Ты же утверждаешь, что пришельцы — разумные существа, — возражение ворона выглядело скорее как оправдание: для Томео глупость его коллег очевидна.
— Папа! Я имел в виду свой экипаж. А вот те чужаки, о которых говоришь ты, на разумных существ не похожи. Они, если честно, и на звание идиотов не тянут. Дебилы!!
— Но...
— Папа! Эти самые чужаки, с которыми твои му... мудрецы собрались договариваться, хотели уничтожить Феллу. Выжечь дотла. Для чего и пустили по планете чуть не полсотни ракет, оснащённых пятью стомегатонными термоядерными блоками каждая. И только мой план да героические усилия экипажа 'Химеры', — Тараш похлопал ладонью по столу как по крупу коня, — тех самых 'не-игрушек', что первоначально вызвали у тебя подозрения, не дал превратить нашу планету в выжженную пустыню. Пока твои коллеги думали, как бы половчее сдаться, я действовал, исходя из худшего. Как выяснилось, прав был я, а не твои мудрецы со своими бездарными планами!
— Ты изменился, сын.
— Повзрослел, отец. Уже довольно давно. Едва обнаружил, в какую пропасть тащит нас Конвент. Скажи, ты со мной? Могу ли я, как автарх Феллы, рассчитывать на твою помощь и поддержку?
— Не сомневайся! — качнул клювом ворон.
— Тогда с тебя учёные, способные в сжатые сроки изучить гипердрайв и оружие чужаков. Ещё мне нужны инженеры для модернизации 'Химеры' и управляющие производствами. Согласен ли ты, Окинори Томео, принять обязанности доместика промышленности и науки?
Ворон склонил голову к столу, распластав крылья.
— Согласен... автарх, — если судить по насмешливо приоткрытому клюву, ворон улыбался. — А какой пост ты предложишь маме? Она тоже на твоей стороне.
В любое время какая бы не сложилась ситуация мама всегда принимала сторону сына. Тараш не сомневался в решении Аламеа, но душа автарха Феллы запела, когда все недомолвки рассеял Томео. Поддержка семьи очень важна!
— Я передаю Окинори Аламеа полномочия доместика медицины и алхимии. Когда у неё появится минутка свободного времени, пусть свяжется со мной. Рад был повидаться, папа! Ворон просто кивнул, растворяясь в воздухе.
5
Как только Тараш зашёл в Общалку, его захлестнула волна сообщений, извещений, обвинений. Едва чужаки покинули Феллу, попрятавшиеся от них бездельники и дармоеды вылезли из своих нор. В лихое время они скрылись от безжалостных убийц, а теперь пытаются вернуть себе влияние и власть. Их не смущают десятки миллионов жертв, их совесть не затронула всепланетная катастрофа. Зато теперь они готовы драть горло, крича со страниц Общалки о массовых (полторы тысячи, не больше) протестах против незаконного захвата власти автархом. Ха, можно подумать, такой захват бывает законным! А эти политиканы прямо-таки захлёбываются требованиями к Тарашу сложить полномочия, уступить дорогу опытным и достойным людям, проявившим себя в реальных делах.
'Что, неужели есть и такие? Списочек, пожалуйста! — зло оскалился Тараш — Так-так, очень интересно...'
Большая часть поступивших сообщений — это слова поддержки от обычных феллийцев, их набежало почти пятьдесят тысяч. Ещё поздравление от мамы ('Я горжусь тобой, сынок'), сообщения коллег-хакеров ('Молоток, готовы присоединиться к работе!') и, кстати, ежедневные подробные отчёты от Милии. Так, что в них?
Во-первых, спутниковая группировка полностью восстановлена, выход в Общалку снова доступен из любого места Феллы от стометровых глубин океана до пятисоткилометровой внутренней границы радиационных поясов планеты. Во-вторых, произведён точный подсчёт потерь: из четырёх с половиной миллиардов сайко уцелело сто тридцать миллионов (те, кто занят в материальном производстве, спрятанном глубоко под поверхностью планеты). Из четырёхсот одиннадцати миллионов настоящих людей выжила четвертая часть, в том числе тридцать два миллиона учёных, инженеров, производственников и едва миллион чиновников. Из полумиллиона сотрудников ДОМа уцелели лишь тысяча двести сорок шесть человек. Это, в основном, командиры (уволить!) и чуть меньше тысячи рядовых агентов, получивших серьёзные ранения, но выживших в самоубийственных атаках (вот они — герои!) на чужаков. Их в спешке чужаки поленились добить. Теперь все девятьсот двадцать два ветерана Вторжения дружно просят автарха зачислить их в формирующийся Космофлот. В-третьих, все необходимые ресурсы продолжают поступать на склады, но теперь ими распоряжается автарх, а не самораспустившийся Конвент. Предприятия, которые признали новую власть, снабжаются бесперебойно. Милия успела восстановить до десяти процентов ферм и наладить производство продуктов питания. Голод феллийцам и сайко более не грозит, энергии тоже достаточно. Листая отчёты, Тараш чувствовал искреннее восхищение трудолюбием и деловой хваткой своего личного секретаря. Старпёры из бывшего Конвента наверняка затянули бы эту работу на несколько месяцев. О, Соле! Папаня Милии не зря натаскивал свою дочь чуть ли не с младенчества — лучшего управляющего и администратора сейчас, пожалуй, и не найти. Какая удача, что...
— Милый-милый-милый... — о, легка на помине! Фея стрелою слетела откуда-то с потолка, крепко обняла и без малейшего стеснения поцеловала Тараша в губы, — ...как я рада! Атака чужаков отражена без потерь? Ты не пострадал? Я так перепугалась, когда ты безжалостно бросил меня, оставил наедине с целым ворохом проблем...
Соле! Вот ведь... Милия прекрасно понимает, как подобное щебетание злит Тараша. Нет, всё равно напяливает маску стервы, к которой знаменитая актриса Ауи Зоэ Атери приучила свою дочку.
— Целоваться через посланницу — какое извращение, фу! — попытался мягко отстраниться Тараш, но фея держалась крепко, лукаво заглядывая в его глаза.
— А вживую? Ты только скажи...
Тараш мысленно осенил себя священным кругом жизни. Отец прав, женитьбы не избежать.
— Тебе не сбежать от меня, дорогой, — по-кошачьи мурлыкнула фея, — древние традиции сильнее. Спас принцессу — женись. И не смей говорить, что я не...
— Ты, несомненно, принцесса! Но...
Когда Милия станет его женой, появится отличный шанс избежать раскола в обществе и хотя бы на время унять старпёров. Они способны вызвать беспорядки, что усилит социальное недовольство, а этого очень хочется избежать. Феллу может возродить лишь совместный труд, скрытый саботаж 'стариков' может сильно навредить автарху. Только они могут дать открыть генетическое хранилище и запустить родильные машины. Им четверть столетия придётся учить и воспитывать новое поколение феллийцев, пока оно не повзрослеет. Нет, без искренней помощи старшего поколения не обойтись — тем более, что они составляют большинство в феллийском социуме. Но если дочь бывшего экзарха Омео и знаменитой Ауи Атери выйдет замуж за сына известного учёного Томео и великого медика Аламеа Окинори, это, без всякого сомнения, значительно сплотит всё общество.
— ...прости, Милия, но тут есть два или три непростых обстоятельства, — Тараш удачно воспользовался моментом и сбросил цепкие объятия посланницы, усадив её перед собой на стол.
Фея на мгновение застыла, испуганно распахнув глаза, но Милия быстро взяла себя в руки. Синие озёра сузились в узкие щёлочки и засверкали от негодования.
— Та-ак! Обстоятельства, значит...
Маленькие ручки упёрлись в бочка, крылышки нервно затрепетали, но Тараш резко выставил перед собой ладонь и сжал руку в кулак, своей волей прерывая уже было начавшийся монолог подруги... или невесты? Кукольное личико феи покраснело от гнева, но... всякий посланец может говорить только тогда, когда его хотят слушать. Или когда адресат ментально слабее.
— Не зли меня, женщина! — Тараш почти рычал, специально оттенив свой голос инфразвуком. — Не искушай меня решить твою судьбу в древних традициях истинного феллийского рыцарства!
Фея побледнела, открыто демонстрируя испуг Милии, и покорно сложила ладошки перед собой. Тараш раскрыл кулак, позволяя посланнице говорить. Страх её хозяйки уже улетучился, и фея, кокетливо прищурившись, прощебетала:
— В традициях рыцарства — жениться!
— Да, дорогая! В том случае, если девушка доживёт до свадьбы. У принцесс ранимая душа, так что в сказках никто обычно не удивляется, когда от переживаний они... хм.
6
— Так то в сказках, — легкомысленно махнула рукой Милия, полностью игнорируя намёк, — мы живём в реальном мире, дорогой. Так ты согласен?!
Что ей пустая угроза? Пустяк! Единственное, на что действительно сможет решиться Тараш, это розги. Но тот единственный случай — исключение. Что же на неё нашло тогда, в кафе, когда Тараш собрался просить её руки? А он ведь явно... наверное, просто испугалась. А потом долго злилась на него... и на себя, конечно. Тараш, безусловно, виноват. Что мешало ему настоять на своём, быть чуточку упорнее, упрямее? Обида и привела её к тому досадному предательству... к ужасной ошибке. Но она уже расплатилась за неё, а с тех пор не дала к повторению порки ни малейшего повода. Никогда, чтобы ни случилось, она не предаст своего дорогого... так что тот единственный раз — не в счёт. Выкинуть, забыть.
— Согласен, но...
Не дослушав, посланница с радостным криком сорвалась со стола и, мелко трепеща крылышками, бросилась обниматься.
— Я так рада, так рада!!
— Постой! Подобные сложные решения нужно принимать лично, Милия, не через ментальную проекцию. Чтобы видеть и чувствовать эмоции друг друга без всяких посредников и помех. В этом и состоит первая проблема: ты на планете, я над ней. На Феллу корабль сажать нет смысла, в ближайшие несколько суток я не могу покинуть рейдер. Нужно подождать, пока на борт 'Химеры' прибудут будущие феллийские офицеры. Так что для того, чтобы мы смогли встретиться, дорогая, тебе предстоит подняться ко мне сюда, на орбиту.
— Всего лишь? Пришли мне леталку... или бот, и через час-другой... я буду с тобой! — звонко пропела фея строчки из популярной песенки.
— Хм-м... — растерялся от такой вопиющей наивности Окинори. — Ты что, умеешь управлять ботом чужаков? Ты действительно настолько хороший пилот, что сможешь поднять леталку на орбиту, добраться до корабля и опуститься на его лётную палубу?!
— Разве это так сложно? Ну я же быстро учусь! Что? — фея, подлетев, заглянула в глаза Тараша, но увидела в них только разочарование и сомнение. — Да брось!..
Тараш отрицательно покачал головой. Посланница сразу же поскучнела, и её крылышки грустно обвисли.
— Леталка до орбиты не доберётся. Это — атмосферный аппарат. А бот... он не имеет собственного искина и не адаптирован для работы с нашей системой навигации. Бот тоже отпадает.
— Действительно, проблема! — по-простецки почесала затылок фея.
— Конечно, я могу прислать за своей невестой челнок с опытным пилотом...
— Я согласна! — мгновенно среагировала Милия.
— Хорошо, но правила эксплуатации требуют, чтобы челноком управляли двое. Те самые две проблемы...
— Так...— посланница потерянно уселась на стол.
— Диану ты уже знаешь, а пилотом будет Аманда.
— Та-а-ак... — угрожающе протянула фея, — значит, говоришь, офицер... навигатор... просто 'игрушка', да?! И вторая — тоже офицер...
— ...пилот, — поспешил уточнить Окинори.
— ...тоже 'игрушка', так?!!
— В экипаже 'игрушек' нет. Только настоящие люди.
— Да? Те бандиты, что едва меня не изнасиловали, больше походили на гнусных обезьян из наших древних легенд. Мерзкие двуногие животные!!
— Здесь, на борту 'Химеры', я истребил не меньше тысячи этих тварей и не чувствую ни малейшего раскаянья. Мало того, как только я модернизирую корабль, то сразу отправлюсь с ответным визитом. Бандитов, напавших на Феллу, нужно полностью истребить. Но...
— Но?.. — эхом отозвалась фея.
— Среди этой тысячи с лишним животных нашлись тридцать пять людей, Милия. Настоящих людей. Не игрушек. Может быть они чуточку иные, но всё-таки разумные существа. А Диану и Аманду я спас от той же участи, что и тебя. От насилия и смерти.
— Продолжай... — глухо потребовала посланница.
— Они фактически были в плену... в настоящем рабстве. Диану собирались убить — и убили бы! — поскольку старший навигатор, узнав о цели похода, отказалась вести рейдер к нашей планете. Аманда... её тоже приговорили. Эти две девушки — отличный шанс, наш шанс понимаешь?!..
Что ж тут не понять? По определению, принцесса — это дочь крупного независимого владетеля, эпарха. Феллийцы не настолько примитивны, чтобы принимать во внимание исключительно территорию. Владеющие уникальными знаниями или навыками зачастую независимы даже в большей степени, чем экзарх или эпархи, поскольку формируют прочную зависимость у окружающих людей от своих знаний или умений. С этой точки зрения, обе девушки — безусловно, принцессы. Диана — мастер звёздной навигации, Аманда — пилот больших кораблей. Эти навыки уникальны, их нельзя игнорировать. Отдать их кому-то за просто так — ослабить и без того хрупкую власть автарха. 'Принцесс' нужно принимать в семью, это очевидно.
— ...затем была подготовка к сражению и сам бой. На Феллу со скоростью в треть световой шли сотни термоядерных боевых блоков огромной мощности. Мы уничтожили все...
По тону, каким было сказано это 'мы', Милия поняла, что Тараш уже воспринимает экипаж 'Химеры' как настоящих людей. И эти две 'проблемы' — тоже. Милия не дура, она сразу уловила, что Тараш имеет в виду: та самая традиция, на которую уцепилась Милия, неизбежно будет отнесена и к Аманде, и к Диане. Едва их признают людьми, они станут частью её семьи. Пусть! Что с того, что глупышки считают себя принцессами? Далеко не каждая, выходя замуж, превращается в королеву. И в этом две чужачки ей совсем не конкурентки!
— ...рассказывать долго. Лучше ознакомься с полной версией этой истории. Она вскоре будет в Общалке.
— Так и сделаю, — хмуро отозвалась фея.
— Не сомневаюсь, — в тон ей ответил Тараш. Милия обижена? Ничего, отойдёт. В конце концов, она получает именно то, что хотела: власть. — Ты нужна мне здесь. Высылаю челнок, им будут управлять Аманда и Диана. Загрузи в трюм аппарата малый промышленный телепорт. Он понадобится для модернизации 'Химеры'.
— Ладно.
— Заодно пригласи родителей. Не то, чтобы я прямо-таки горю желанием видеть Омео, но — традиции, понимаешь? — Тараш весело подмигнул надутой фее.
Тестя, в отличие от тёщи, он с детства не любил. И это чувство, по-видимому, взаимно.
ИНТЕРЛЮДИЯ ВТОРАЯ
1
Свободные нравы и законы феллийцев допускают любые варианты семейных отношений. Полигамные браки (один мужчина — несколько женщин) составляют относительно небольшой процент семей, не более четверти. Остальные браки — моногамные. Необычайно долгая жизнь — феллийцы вообще не знают, что у неё существует естественный предел, старость, — приучила их ценить выше всего стабильность и ровные чувства. Не ослепительный взрыв, а яркое горение. Безусловная верность обещаниям и клятвам. Любовь, не страсть. Последняя порицается обществом как атавизм, как признак духовной незрелости, первая же всячески превозносится.
