Наследник Барбароссы

Глава 10

Роли меняются

Возвращение к месту высадки прошло без эксцессов, никто разведчиков не обнаружил. В крепости по-прежнему была тишина. Значит, еще не обнаружили "визит" незваных гостей. Сев в лодки, направились вдоль берега на север к выходу из Тунисского залива, где ожидала на якоре "Кирлангич". Остальные корабли эскадры держались несколько мористее и близко к берегу не подходили. Адмирал ждал доклада о результате этой беспрецедентной вылазки. Несколько миль под парусами преодолели быстро, и вскоре все с облегчением поднялись на палубу "Кирлангич", ставшую здесь для разведчиков символом надежности и спокойствия, где можно было отдохнуть от смертельно опасных приключений в тылу противника. Первый вопрос был ожидаемый — "ну что?!". Отделавшись общими фразами, Давут доложил капитану о выполнении задания и вся группа завалилась спать. "Кирлангич" же выбрала якорь и спешно отправилась на соединение с эскадрой. Требовалось как можно скорее доставить командующему важные сведения.

Разбудил Ивана грохот выстрелов. Выйдя на палубу, он увидел впечатляющую картину. Фрегаты "Низамие" и "Фейзи Мабуд" подошли практически вплотную ко входу в канал и высаживали десант неподалеку от причала со сторожевыми галерами, которые оказались в ловушке. Изредка они стреляли по какой-то цели, но отсюда было не разобрать, по какой именно. Цепь через канал не была убрана, поэтому пройти в Тунисское озеро они не могли. А выход в море перекрыла османская эскадра, проскочить мимо которой не было никакой возможности. Два других фрегата — "Семенди Бахри" и "Тилсими Бахри" высаживали десант под стенами крепости со стороны моря. Причем орудия крепости молчали. Главная же ударна сила эскадры — линейные корабли "Перваз Бахри", "Бурджу Зафер" и "Хишни Бахри" находились мористее и участия в высадке десанта не принимали. Очевидно ждали, когда уберут цепь, закрывающую вход в канал. Шебеки "Кирлангич", "Шахин" и "Айя" держались позади всех, чтобы не мешать. Команда была уже вся на палубе и с интересом наблюдала за разворачивающимся сражением. Хотя сражения, как такового, фактически не было. Был неторопливый обстрел деморализованного и не оказывающего сопротивления противника. Здесь же находились и янычары во главе с Давутом, с интересом обсуждающие происходящее. Увидев на палубе Ивана, радостно заголосили.

— Все получилось, Хасан-бей!!! Теперь возьмем Тунис!

— Вот и хорошо! Как раз вернемся и свое заберем. Хоть там и должны были разграбить все подчистую, но может хоть корпус и палуба остались?

— Вы о чем?!

— То есть как, о чем?! Об "Аль Ясат", конечно! Я дарить наш кораблик всяким любителям ослов не намерен!

Раздался хохот. У всех было веселое настроение, но вместе с тем Иван обратил внимание, что янычары поглядывают на него с плохо скрытым интересом. Никто из них не мог взять в толк, к а к он сумел справиться со своей задачей. Но с вопросами не лезли, и на том спасибо. Подошедший Давут тоже улыбался.

— Поздравляю, Хасан! Все получилось, как и задумали. Из крепости ни одного выстрела не было. С галер сделали по паре выстрелов, да видно сразу и сбежали, когда поняли, что в западне оказались.

— А что там наши сейчас делают? Вроде бы, десант высаживают?

— Да. Капитан велел нас не будить, да сами все подскочили. Не знаю, что адмирал задумал, но похоже, сейчас высадят десант, который блокирует крепость и возьмет пост, где закрывают канал цепью. После чего эскадра войдет в озеро и начнет бомбардировку Туниса из района Гулеты — старого порта. Там городская стена практически рядом, и против наших тридцатишестифунтовок долго не продержится. А разобьем стену — местный сброд по большей части сам разбежится.

— А потом?

— Думаю, после взятия Туниса сразу же отправим в Истанбул донесение. Что нам дальше делать, решать будут уже там.

— Могу сразу тебе сказать, что там решат.

— Вот как?! И что же?

— Прикажут обеспечить победу в Средиземном море над австрияками. Чтобы Черная Борода больше не досаждал своими набегами.

— Но как мы это сделаем?! Ведь в прошлый раз едва ушли!!!

— Не знаю. Есть адмирал, есть капудан-паша, вот пусть они и думают. Некоторые задумки, как помотать нервы австриякам, у меня есть. Но надо, чтобы адмирал согласился.

— Ну, Хасан... Впрочем... А какие задумки?

— Давай не будем торопить события. Как знать, может пока мы будем с Тунисом возиться, австряиков уже разобьют и наша помощь не понадобится.

— Ой, сомневаюсь...

— Я тоже сомеваюсь. Но давай не будем торопиться...

Между тем, ситуация на берегу несколько изменилась. Иван принес из каюты бинокль и теперь внимательно наблюдал за происходящим. Десант, высаженный у входа в канал, уже захватил стоящие у причала галеры, над которыми сразу же были подняты османские флаги. Цепь, перегораживающую канал, пока не развели. Очевидно, это было дело небыстрое, или еще не разобрались в механизме. Крепость же просто игнорировали. Правда, в самом начале оттуда попробовали вести ружейный огонь. Однако, когда по амбразурам пушек и по парапету хлестнул залп картечью с фрегатов, все смельчаки разом исчезли со стен и больше не показывались.

Но вот пришли в движение плоты, на которых лежала цепь, и в канале появился проход, который постепенно расширялся. Когда он стал достаточным для прохода кораблей, в канал первыми вошли четыре трофейные галеры под османскими флагами. Очевидно, десант приспособил их к делу, и чтобы не топать до самого Туниса пешком, решили добраться до цели гораздо быстрее и с комфортом. Управление галерой гораздо проще, чем парусным кораблем, поэтому и морские пехотинцы из янычар справятся. А обеспечить ход можно очень просто — пообещать гребцам-невольникам свободу после боя. Прием старый, и всегда безотказно срабатывающий. Следом за галерами в канал вошли фрегаты "Низамие" и "Фейзи Мабуд". За ними последовали все три линейных корабля. Ветер благоприятствовал, поэтому сложностей с маневрированием в канале не возникло. Фрегаты "Семенди Бахри" и "Талсими Бахри" пока что оставались возле крепости и были готовы обрушить град картечи на ее стены, если только там еще найдутся желающие пострелять из ружей. Но крепость Саиф-Альнаби молчала. Замок, запирающий вход в Тунисское озеро, был умело и аккуратно открыт своеобразной "отмычкой", а не взломан. Поэтому не пришлось устраивать длительную перестрелку с батареями крепости, неизвестно чем бы закончившуюся. А потом терять сотии, если не тысячи своих людей в ходе штурма с неизвестным результатом. Пусть сейчас Саиф-Альнаби еще и оставалась в руках противника, но оказать никакого влияния на ход дальнейших событий она уже не могла. С момента прорыва османской эскадры к Тунису его дни были сочтены. И это понимали все. Чтобы не оставлять у себя в тылу такой источник беспокойства, часть десанта уже блокировала крепость со всех сторон, а четыре орудия, доставленные с фрегатов на берег, и установленные как раз напротив крепостных ворот, уже были готовы начать разламывать эти ворота ядрами с близкой дистанции. После чего десант из янычар ворвется в крепость. Все попытки ружейного обстрела десантной батареи с западной стены тут же пресекались фланговым огнем картечью с двух фрегатов, вошедших в канал и ставших на якоря как раз напротив места предстоящего штурма. Все говорило о том, что Саиф-Альнаби долго не продержится. Без своей мощной артиллерии она превратилась в западню для гарнизона. И рассчитывать на помощь извне не стоило.

За всем этим Иван внимательно наблюдал в бинокль, стоя на палубе "Кирлангич". Поскольку опасности вражеского обстрела с берега не было, шебека подошла довольно близко ко входу в канал. "Шахин" и "Айя" держались дальше в море — они получили приказ вести наблюдение. "Кирлангич" же должна была войти в Тунисское озеро, и присоединиться к эскадре после того, как береговая оборона противника в районе порта будет уничтожена. Рисковать понапрасну легким быстроходным разведчиком Кемаль-паша не хотел. От шального ядра никто не застрахован, а шебека — не линейный корабль, ей много не надо. Все это Иван выяснил в разговоре со старшим офицером Жаном Блондо, не отвлекая капитана. Француз очень толково и простыми словами разъяснял ход событий "мало понимающему" во взятии городов с моря юному навигатору, давая оценку тем, или иным действиям обеих сторон. Опыт "работы" в Карибском море у бывалого французского корсара имелся приличный, поэтому было, с чем сравнивать. Тем более, ему было в удовольствие поболтать на родном языке среди "дикарей", коими он все равно считал подавляющее большинство турок и арабов, хоть внешне это и не показывал. Иван выяснил это довольно быстро. Исключения из данного правила в понимании "циилизованного европейца" были весьма редки, но поскольку Иван как раз к таким исключением и относился, то месье Блондо общался с ним совершенно искренне и весьма охотно. Кроме него в команде "Кирлангич" француз признавал за людей из османов только капитана Мурада и янычарского офицера Давута. Всех же прочих просто терпел, признавая их полезность для общего дела, но считал недалеко ушедшими от обезьяны. Однако, внешне это никак не проявлялось. Уж чем-чем, а умением держать в кулаке свои эмоции недавний корсар, ставший наемником у своих врагов по вере, владел прекрасно.

— В общем, месье Хасан, здешним бунтовщикам вскоре придется либо удирать в пустыню, если успеют, либо сдаваться. Поверьте моему скромному опыту. Испанцы в Новом Свете — гораздо более серьезный противник, чем местная грабь-армия, и то при таком превосходстве в артиллерии они были вынуждены отступать. Ибо даже хваленая испанская пехота против массированного артиллерийского обстрела с моря не имеет никаких шансов, если на берегу недостаточно пушек. Что уж говорить об этих горе-вояках. Они разбегутся сразу же, едва станет жарко. Разумеется, я говорю не обо всех, а об основной массе этого "воинства".

— Судя по тому, что я о них узнал в ходе "визитов" в Тунис, такое вполне может быть, месье Жан. А как Вы думаете, что адмирал предпримет дальше? После того, как мы возьмем Тунис?

— Здесь многое зависит от того, какой приказ придет из Истанбула. Никто в здравом уме не заставит нас искать встречи с флотом австрияков, а возможно еще и венецианцев, чтобы навязать им бой и уничтожить. Наша недавняя встреча с Черной Бородой ясно показала, что в открытом бою нас быстро утопят, причем даже без шанса нанести хоть какой-то ущерб противнику. Лично я бы воспользовался прежней тактикой Черной Бороды — внезапные набеги на побережье и охота на морских путях с последующим быстрым отходом, всячески избегая встреч с главными силами противника и уклонение от боя с ними. Но что решат в Истанбуле, я не знаю.

— Хм-м, интересно... А как Вы предлагаете это сделать? В смысле — внезапные набеги на побережье, и охота на морских путях?

— Для этого нам нужны легкие и быстроходные корабли, капитаны которых способны действовать как группой, так и поодиночке. Мощная многочисленная артиллерия здесь не нужна. Нужна в первую очередь скорость и умение хорошо стрелять из того, что есть. Нужны хорошо подготовленные абордажные команды и соответсвующие оружие для абордажа. Эх, были времена... Как вспомню Карибское море... Я ведь с самим Франсуа Олонэ в Маракайбо побывал, месье Хасан! Слыхали о таком? Знал и Пьера Большого, и Мингса. Правда, тогда я был еще сопливым юнцом, и от меня ничего не зависело. Но научился многому, поверьте.

— Да, я знаю о Маракайбо и о Франсуа Олонэ, месье Жан. В том числе и о том, чем он закончил — его сожрали дикари-каниабалы в заливе Дарьен. Но как Вы думаете, можно ли сейчас применять сходную тактику против австрияков? А также венецианцев, если они уже выступили на стороне австрияков?

— А почему нет? Конечно можно! Особенно, если главной целью является не получение добычи, а всего лишь нанесение максимального ущерба противнику. Ведь мы, в отличие от корсаров, находимся на государственной службе, и получаем постоянное жалованье из казны. А возможные трофеи пойдут лишь приятным дополнением. Но не с нашей эскадрой этим заниматься, месье Хасан. Она предназначена для эскадренного боя. А нам нужны корабли совсем других типов — легкие и быстроходные, способные уйти от фрегатов Черной Бороды.

— А какие?

— Да хотя бы что-то вроде его "Валькирии". Она крупнее "Кирлангич" и более мореходна, но в скорости вряд ли много уступит. Но от фрегата всяко убежит. А воружение получше, чем у нас.

— Хм-м... "Валькирия", говорите? Месье Жан, а как бы Вы отнеслись к предложению погонять австрияков и венецианцев? Именно таким образом, как Вы говорили?

— Да с удовольствием, месье Хасан! Вспомню молодость! Но увы, такого не предвидится. Мы заняты совсем другим делом.

— Как знать, как знать...

В разговоре с наемником у Ивана стал понемногу складываться план дальнейших действий. Если разгромить флот противника в открытом бою нельзя, то что мешает применить тактику, с которой хорошо знаком французский корсар? Причем эту же тактику успешно применяют и казаки. А что если...

Конечно, это будет большой наглостью с его стороны — предложить свою кандидатуру в качестве одиночного охотника на морских путях, но адмирал Кемаль-паша вроде бы вполне адекватен, и должен прислушаться к толковому предложению, как обеспечить победу на море. Особенно, если на него начнут давить из Истанбула и требовать невозможного. Да и самому "надавить" на него можно слегка. Капитан "Аль Ясат" Хасан уже доказал, что хорошо справляется со своей задачей, несмотря на молодость. И пользы от капитана "Аль Ясат" Хасана будет гораздо больше, чем от навигатора "Кирлангич" Хасана. Ведь если он сможет уйти в "свободное плавание", будучи не привязанным постоянно к эскадре, какие перспективы открываются! Для прикрытия можно взять с собой и Жана Блондо, как "лучше разбирающегося" в этом вопросе. Может и из старой команды "Кирлангич" кто-то согласится сменить "специализацию", ибо добровольно-принудительная служба в османском флоте, куда их загнали, не спрашивая согласия, многим не по нраву. А что, попробовать стоит! Но только после взятия Туниса, когда Кемаль-паша будет в хорошем расположении духа, и станет более восприимчив к различным неожиданным и рискованным предложениям со стороны своих подчиненных. Особенно от тех, от кого их меньше всего можно ожидать. А сейчас можно наблюдать за операцией по взятию Туниса и "учиться". Благо, его дальнейшее участие в этом пока не требуется, и можно рассмотреть с безопасного места во всех подробностях действия обеих сторон, получая по ходу дела толковые разъяснения от старшего и более опытного в таких делах "товарища по оружию".

В это же самое время за развернувшимися событиями наблюдали и с противоположной стороны. Мэттью Каррингтон был разбужен спозаранку далекими выстрелами. Выглянув в окно, он с удивлением увидел целую эскадру неподалеку от входа в канал. Флаги издалека было не разобрать, но и так понятно, кто пожаловал. Мэттью поначалу не понял, с чего это на Кемаль-пашу нашло помутнение рассудка, и он сунулся под огонь тяжелых орудий крепости, да еще и закрытом цепью канале. Но взяв бинокль и приглядевшись повнимательнее, понял причину такой беспардонной наглости — огонь вели только пушки турецких кораблей, обстреливая берег. Артиллерия крепости молчала. Что это — трусость, или предательство, пока было неясно. Турки же совершенно спокойно высаживали десант, не встречая никакого сопротивления. Вскоре все пришло к логическому завершению. Цепь убрали, и турецкие корабли один за другим стали входить в канал. Причем первыми шли четыре тунисские галеры, над которыми уже развевались турецкие флаги. Мэттью в сердцах выругался. Такого развития событий он не ожидал. Да, он располагал информацией о том, что Али-бей частенько выдает желаемое за действительное, и что реальный уровень боеспособности его "войск" очень далек от совершенства. Но т а к о е... Проспать нападение, не сделать по противнику ни одного выстрела из мощных орудий крепости и фактически беспрепятственно пропустить его к Тунису — это не укладывалось в сознании. Впрочем, вскоре ситуация прояснилась. Прибыл конный гонец из крепости и сообщил новость, граничащую с мистикой. Кто-то ночью вырезал всех часовых заодно с заместителем коменданта, а после этого заклепал все пушки. Охрана на воротах клянется, что никого не видела и за всю ночь никто в крепость не входил и не выходил. Получается, к этому приложил руку кто-то из гарнизона Саиф-Альнаби? Но к а к можно убрать в с ю стражу на стенах, а потом заклепать в с е пушки, что никто ничего не видел и не слышал?! Во вмешательство потусторонних сил Мэттью не верил. Либо это заговор, в котором замешаны не несколько человек, а гораздо больше, причем нити ведут к командованию Саиф-Альнаби, что крайне маловероятно, либо... Либо придется допустить возможность, что у турок завелся свой Мэттью Каррингтон, для которого провернуть подобное хоть и сложно, но можно. А может быть даже и свой Джереми Палмер, который может еще больше.