| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Так, бросай свою баронскую корону в шкаф, и рванули вместе, — улыбнулся я. — Поохотимся на бредней, на чёрных кабанов... а?
— Чёрных кабанов — вдвоём? — фыркнул Дим. — Хорошая шутка, но я ещё жить хочу.
— Пф! Я их в одиночку добывал, когда мясо гумпов окончательно надоедало, — отозвался я. — Если хочешь, могу и тебя научить правильно на них охотиться.
— М-да? — в глазах моего собеседника промелькнули искры неподдельного интереса. — А что? Можно попробовать... но только после взятия лагеря тёмных.
— Договорились, — я согласно кивнул и, вспомнив кое о чём, вновь сменил тему. — А теперь, раз с новостями мы закончили и с планами определились, скажи мне, друг дорогой, когда это я успел стать жильцом Горного?
— Прошлой ночью, Мид, — невозмутимо ответил барон.
— И зачем оно мне было нужно? — осведомился я.
— Видишь ли, в противном случае, Альвис отказался бы принять твой донос. Особенности приграничного законодательства, — развёл руками Дим. — Да, деньги на житейский взнос я изъял из причитающейся тебе суммы за шкурки гумпов.
— Режь дальше, — насупился я. — Сколько?
— Шестьсот золотых, — ответил барон.
— Охренеть, опыт! Оплати поимку банды тёмных, и получи вид на жительство в задрипанном городке на окраине империи!
Это был просто крик души!
— Да не расстраивайся ты так, Мид. Горный — хороший город. Да и тебе, всё одно, пришлось бы где-то как-то легализоваться. Так почему бы и не здесь? Тем более, что в других городах, таких поручителей как мы с Томваром, тебе не сыскать. А без них... в смысле, без нас...
— Ну да, без вас, меня непременно приняли бы за ниеманского шпиона, — фыркнул я, успокаиваясь. Чуть подумал и, окинув взглядом сидщего напротив безмятежного и абсолютно уверенного в своей правоте барона, резко кивнул. — С тебя причитается, дорогой друг.
— Че-его? — опешил Дим.
— Копия данных с твоего бестиария. Карты, справочники, зарисовки... всё, — уверенно заявил я. — И я забуду, как ты выкинул МОИ шесть сотен золотых монет.
— А не жирно будет? — возмутился он. — Там одних карт на тысячу монет!
— Я же не собираюсь ими торговать, да и... именно карты, меня не особо интересуют. Пока. А вот справочники по тварям и растениям, это да, это мне пригодится.
— Ну... ну и наглец же ты, соседушка!
— От такого слышу! Это, между прочим, не я чужими деньгами направо и налево швырялся, — ответил я.
— Так ведь, для твоего же блага! Документы имперского подданного ты где и как брать будешь?! — повысил голос Дим. — Закажешь фальшивомонетчикам? Так погоришь в момент и "здравствуй, каторга"!
— Вот! Только поэтому, я не выбиваю из тебя право на продолжение отстрела гумпов, как намеревался, — воздев указательный палец вверх, провозгласил я. Барон аж поперхнулся.
— Я уже и забыл, какой невыносимой, наглой и язвительной сущностью ты был, — махом забросив в рот содержимое только что набульканного кубка, печально произнёс он. — Ладно, уговорил. Будут тебе справочники.
— И твой журнал рецептов, — добавил я.
— И губозакаточная машинка, — ощерился в ответ барон. М-да, согласен. С рецептами, это я лишку хватил.
Глава 4.
Как бы я ни хорохорился, но в действительности, идея возвращения в Проклятые земли, пусть даже и временного, меня совсем не радовала. Я, можно сказать, только-только распробовал блага цивилизации, в прямом смысле и во всех значениях, и тут, вот-те на-те хрен в томате! Но и не согласиться с выводами Дима я не мог. Как бы ни старались барон и ландкомандор томарцев, придержать ретивого имперского дознавателя в имперском же, да еще и приграничном городе им банально не под силу. Точнее, их личного влияния для этого недостаточно. Нет, произойди что-то подобное в любом из герцогских городов, и одного поручительства титулованного дворянина хватило бы, чтобы спустить дело на тормозах. Но в Горном, как и в Ленбурге, такой номер не пройдёт.
Власть здесь принадлежит не какому-нибудь герцогу или графу, а городскому совету, состоящему из выборных людей от городских концов, цехов и купечества, и возглавляемому городским главой, назначаемым личным указом императора. А суд и вовсе осуществляет так называемый триумвират, членами которого являются глава города, имперский судья и... имперский же дознаватель. И если глава города следит за исполнением городских уложений, а судья блюдёт законы империи, то третий член триумвирата представляет интересы Корпуса дознавателей, структуры, подчинённой непосредственно императору, объединяющей в себе следственные и надзорные функции. Местный КГБ, можно сказать. Учитывая же, что в нашем случае, на стороне этого самого дознавателя играет центурий городской стражи, по совместительству, являющийся родным братом главы города-форта Горного... в общем, не заштатному барону и не менее заштатному командору томарцев тягаться во влиянии и возможностях с господином Пиламом. По крайней мере, без привлечения тяжёлой артиллерии в виде начальства Томвара и церковных знакомств Дима, здесь не обойтись.
Но если рыцарь, при всей его дружбе с Димом, запросто мог отказаться напрягать капитул Ордена для помощи какому-то неизвестному ходоку, то барон не постеснялся связаться со своим давним покровителем, которому не только сообщил о происходящем в новорожденном городе, но и просил содействия и оказания помощи в защите того самого ходока. Тем более, что эта самая защита уже была обещана покойным предстоятелем Горного Дома.
Ответ от его преосвященства пришёл через семь дней после моей вылазки в перевалочный лагерь работорговцев, когда мы с Димом не только смогли подобрать антидот сонному зелью, которым опоили пленников, но и поучаствовали в атаке на тот самый лагерь. Точнее, были в составе команды, собранной Томваром для визита в пещеры. А по возвращении в Горный, уже в компании с разбуженными пленниками, я-таки получил свою долю славы за участие в разгроме тёмного ковена, подтверждённую наградной грамотой городского совета и подкреплённую парой сотней золотых, с зубовным скрежетом вручённых мне казначеем. Но возвращаясь в строй награждённых, стоявших посреди зала приёмов в ратуше, я поймал на себе задумчиво-предвкушающий взгляд имперского дознавателя, и слинял из зала и здания, едва смолкла поздравительная речь последнего из городских советников. Вовремя!
Тенями проскользив по коридорам и галереям ратуши, уже в холле, у самого подножия широкой парадной лестницы, я наткнулся на целый отряд городской стражи под предводительством декана Жура, явно кого-то дожидающийся. Понять, кого именно ждёт этот почётный караул, по нечётным — конвой, труда не составило. Декан не понижал голоса, отдавая приказы своим людям, и моё имя прозвучало из его уст, как минимум, трижды.
В этот раз я решил не убегать из города, не предупредив Дима, да и с проживающей в его доме Лией следовало попрощаться. Девушка, правда, после всех приключений изрядно ко мне охладела, небезосновательно полагая, что в её бедах есть часть моей вины... что ж, переубеждать её я не стал, хотя и считаю, что являлся не виновником её приключений, а лишь причиной. Да и так бывает. В конце концов, похищение Лии, от моих действий или бездействий не зависело вообще, ну, если не считать самого факта моего появления в корчме... но в этом случае, с тем же успехом девчонка могла винить в своих бедах того же декана Жура, ведь именно он порекомендовал мне заведение упыря Биггена в качестве гостиницы. Понятное дело, Лийке от этого не легче, но с другой стороны, тащить на себе воз чужих обид, я тоже не собираюсь. В общем, отношения наши разладились и вновь налаживаться, кажется, не собираются... да не очень-то и хотелось. Одно дело — покувыркаться в постели к обоюдному удовольствию, и совсем другое — любовь-морковь со всеми её плюшками и подводными камнями. Мне это пока совершенно не нужно. А Лия... что, Лия? Придёт в себя, перестанет строить обиженку, оглядится и повеселеет. Вокруг неё, вон, уже вся баронская гвардия увивается, кто-нибудь из этих рубак наверняка протопчет тропку к девичьему сердцу. А там, совет да любовь, как говорится... и долгой жизни без нарушения кальциевого баланса, ха!
Вернувшегося с завершившегося ранним утром, бала в Ратуше, Дима ждало сразу две новости. Первая — известие о моём скорейшем отъезде из Горного, а второй стал визит гонца из Майна, явившегося в дом барона, едва ли не через пару минут после открытия городских ворот. Всадник въехал во внутренний двор особняка на запалённом скакуне и, спрыгнув с пошатнувшегося от усталости животного, тяжело поводящего покрытыми пеной боками, взлетел вверх по лестнице и, сопровождаемый выглянувшим на шум Гилдом, двинулся по коридорам особняка, распространяя вокруг терпкий запах пота и сыромятной кожи. Запылённый, чумазый гонец в характерном чёрном сюрко с вышитыми на груди и спине алыми мечами, обращёнными остриём вниз, вошёл в гостиную в тот момент, когда мы с Димом обсуждали наши дальнейшие планы. Бросив на нас короткий взляд, посланец его преосвященства на миг замялся, но, заметив кивок Гилда в сторону хозяина дома, сделал шаг в сторону Дима и, коротко, резко кивнув, молча протянул ему извлечённый из тубуса у бедра, небольшой конверт с характерной, узнаваемой печатью. Всё тот же меч, направленный остриём вниз.
— Гилд, позаботься о нашем госте. Комнату, ванную, завтрак. И обиходьте его скакуна, — обратился к мажордому Дим, приняв из рук гонца письмо.
— Будет сделано, мессир, — кивнул тот, отворяя дверь перед устало сгорбившимся гонцом.
— Подождите, сударь, — Дим притормозил шагнувшего к выходу посланника и, стянув с пальца единственный перстень с небольшим аквамарином, вручил его гостю. — Благодарю вас.
На лице гонца мелькнула короткая улыбка, а отвешенный им поклон оказался куда глубже, чем тот, которым он приветствовал Дима минуту назад.
Дверь за гостем закрылась, и Дим решительно разорвал конверт. Достав из него пару исписанных мелким, убористым почерком листов, он уселся в кресло и углубился в чтение, по мере которого, на лице моего бывшего носителя расцветала всё более довольная улыбка. Наконец, он отложил в сторону письмо и, подхватив со столика кубок с вином, отсалютовал им мне. Пришлось отвечать тем же, хотя в моей руке была кружка с горячим взваром. Но оно и понятно. У Дима-то ещё вечер не закончился, а у меня уже утро началось, так что, по времени и напиток.
— И? — поторопил я друга, неторопливо потягивающего вино.
— Ответ от отца Тона пришёл, — отозвался Дим, и вновь замолк, любуясь игрой света от витража в окне.
— А то я не знаю, чей герб красуется на сюрко гонца и печати письма, — фыркнул я. — Что пишет Великий инквизитор?
— В своём послании его преосвященству, я просил о помощи тебе, хотя бы в части исполнения обещания защиты, данного покойным предстоятелем Горного Дома, — медленно, будто смакуя каждое слово, произнёс Дим и, чуть помолчав, добавил: — Ну и намекнул на то, кто ты такой на самом деле. Инквизитор признался, что крайне заинтересован твоим феноменом и обещал поторопить выезд Трибунала. Кроме того, один из его представителей уже выехал в Горный. Отец Иммар, помнишь такого?
— А... священник, назначенный в Четвёртый Громовой на время Похода Света, да? — уточнил я.
— Именно, — кивнул Дим. — По словам протопресвитера, именно отец Иммар должен временно занять кафедру в Горном Доме... и подтвердить обещание прежнего предстоятеля, после твоей проверки, разумеется.
— И когда же настанет сей светлый час? — поинтересовался я.
— Святой отец выехал из Майна одновременно с гонцом его преосвященства, но сам понимаешь, ни подмен по пути, ни таких быстрых скакунов ему по чину не полагается, а обычным ходом... думаю, он прибудет в Горный, дня через три-четыре, не раньше, — рассуждая вслух, произнёс барон.
— Предлагаешь дождаться его здесь? — нахмурился я.
Вот, вроде бы, радоваться надо, что теперь шансы Пилама достать меня катятся к нулю, а мне неспокойно. И прежде всего, потому, что Дим "намекнул" инквизитору о моём странном происхождении. И если вспомнить действия протопресвитера Меча в отношении меня, когда я был всего лишь голосом в голове Дима, это беспокойство становится вполне оправданным! Кто его знает, чего там придумает его преосвященство в своих исследованиях, а в том, что он не оставил мысли изучить феномен двойного сознания, можно не сомневаться. Собственно, он сам об этом и признался в письме, сейчас лежащем на столике по левую руку от Дима.
С другой стороны, когда ещё сам протопресвитер до меня доберётся? А отец Иммар или представители Трибунала... сомневаюсь, что его преосвященство отдаст им такую "игрушку". В общем, будем ждать, а там, как говорил кто-то умный: "или я, или шах, или ишак". Вспомнить бы ещё, кто именно это сказал... эх!
— А что, тебе тесно в моём доме? — спросил Дим. — Или ты так соскучился по Пустошам?
— Век бы их не видал, если бы не заработок, — отмахнулся я. — Просто, вчера на награждении я просто-таки чуял злорадство Пилама, а после... еле успел просквозить мимо отряда стражников, сторожившего меня в холле Ратуши. И судя по их оговоркам, об охране героя города в отданном им приказе речи не шло.
— А, так вот кого они искали на балу! — расхохотался Дим. — А мы всё удивлялись. Ты куда-то пропал, стражники шныряют по залу, словно никак не могут что-то найти. Даже судья Мерон заинтересовался их вознёй настолько, что насел на центурия Альвиса с расспросами. Как тот отбрехался, не знаю, но к полуночи и сам Альвис и Пилам выглядели весьма обескураженными.
— Как-то ты легкомысленно отнёсся к этой новости, — нахмурился я.
— А чего беспокоиться-то? — пожал плечами барон. — Ты на свободе, письмо его преосвященства — вот оно, и его содержание достаточно недвусмысленно, чтобы не волноваться об исходе возможного спора с имперским дознавателем. Есть, конечно, нюансы. Так, прежде чем объявить о твое защите, отцу Иммару понадобится некоторое время, чтобы принять кафедру в Доме, и сколько времени займёт этот процесс, мне неизвестно. Так что, до начала Трибунала я бы, всё же, не советовал тебе появляться в городе, по крайней мере, в открытую, если не хочешь провести это время в тюрьме с её допросными и пыточными. В остальном же, можешь поступать как тебе угодно. Хочешь, оставайся у меня в доме гостем, хочешь, выбирайся в Пустоши, а то и вовсе можешь до Майна прогуляться. Главное, не попадись людям Альвиса.
— Гостем в твоём доме? Безвылазно? — я ужаснулся. Только-только ведь начал по-настоящему привыкать к новой жизни в собственном теле, а тут вновь какие-то ограничения! — А если к тебе заявится стража, и потребует моей выдачи?
— Как придёт, так и уйдёт, — ощерился Дим. — Я — барон и полновластный хозяин в своём владении. В этом особняке арестовать кого-то можно только с моего разрешения, либо по прямому приказу моего сюзерена, и никак иначе! А я, если помнишь, прямой вассал герцога Нойгардского, вот пусть к нему и идут за разрешением арестовать гостя моего дома, а я посмотрю, как они будут доказывать императору необходимость такого шага!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
