Лис Адриатики

По мере приближения картина яснее не стала. На фрегате, на корме которого сияло золотом название "Элефант", уже сняли перо руля и для чего-то разбирали ахтерштевень. Неподалеку от кормы, помимо суетившихся работников, стояла группа морских офицеров и чиновников в штатском. Подходить близко было нельзя, поэтому приходилось стоять чуть поодаль и напрягать слух. Иногда слова заглушались каким-нибудь шумом, но в целом все вскоре стало понятно. На "Элефант" собирались устанавливать паровую машину! А то, что делали сейчас, это всего лишь подготовка к установке гребного вала, поскольку фрегат изначально строили во Франции, как чисто парусный. Правда, ничего, что говорило бы о наличии машины поблизости, Иван не заметил. Очевидно, ее доставят позже, поскольку из разговоров стало ясно, что установка машины будет проходить только после спуска на воду. А сейчас собираются установить гребной вал и винт, поскольку это нужно делать на берегу. Но не только это заинтересовало Ивана. Среди присутствующих он заметил Вильгельма фон Майера, который задавал весьма профессиональные вопросы. Однако, если для остальных офицеров, с удивлением и интересом взирающих на происходящее, все являлось сродни откровению свыше, то вот для коммодора фон Майера, похоже, это был уже пройденный этап.

Неожиданно один из штатских предложил Майеру отойти в сторонку, чтобы поговорить. На предложение коммодора пройти для разговора в каюту лишь усмехнулся и сказал, что у всех стен есть уши. Поэтому лучше самому убедиться, что вокруг тебя ярдов на пятьдесят никого нет. Упустить такое Иван просто не мог и отправился следом за Майером и незнакомцем в сторону пустующего причала, где и в самом деле как минимум на сотню ярдов никого поблизости не было. Благо, теперь никто не крутился поблизости, и можно было подойти на несколько шагов, чтобы все слышать. Главное — самому не шуметь.

— Я Вас слушаю, герр Шмидт. К чему такая секретность?

— Исключительно ради Вашей безопасности, герр... фон Майер. Или правильно говорить, герр Шмарц?

Ни один мускул не дрогнул на лице коммодора. Иван даже удивился такой выдержке. Происходило нечто очень важное. И он уже не раз возблагодарил Господа за то, что он привел его именно сюда и именно в это время.

— Я Вас не понимаю, герр Шмидт. Пожалуйста, объясните, что Вы хотели этим сказать.

— Пришло время раскрыть карты, герр... фон Майер. Я прекрасно знаю, кто Вы.

— Вот как?! Интересно! И кто же я?

— Лейтенант Кайзерлихмарине Людвиг Шмарц, офицер легкого крейсера "Карлсруэ", который находится в настоящее время на Тринидаде в Форте Росс. И который благополучно прибыл сюда из 1914 года от Рождества Христова. Вам пятерым удалось добраться до устья Эльбы на "Утрехте", но на свою беду вам встретилась шведская шнява "Астрильд", капитан которой повел себя очень некрасиво. Двое из вас при этом погибли, а "Утрехт" и "Астрильд" исчезли. Вы по-прежнему не расстаетесь с "Парабеллумом", который тогда Вас очень выручил? Впрочем, я бы тоже не расставался. Прекрасное оружие, хоть и достать к нему патроны сейчас практически невозможно. Разве что у тринидадцев. Но, простите, я отвлекся. Так вот, после таинственного исчезновения "Утрехта" и "Астрильд" в Гамбурге появляются три человека, которые не очень хорошо разбираются в окружающей обстановке, и выдают себя за провинциалов, недавно прибывших в город. Командир "Карлсруэ" фрегаттен-капитан Эрих Келлер отправляется в Бранденбург в надежде сподвигнуть тамошнего курфюрста на создание Второго Рейха, а лейтенанты Людвиг Шмарц и Генрих Энссен остаются в Гамбурге ждать сообщения от своего командира. Но так и не дождались. Дальше рассказывать, герр фон Майер, или достаточно? Иначе, если мне придется рассказать о всех Ваших последующих приключениях, то это займет достаточно много времени.

— Не нужно, герр Шмидт. Ответьте мне только на два вопроса. Кто Вы такой, и что Вам от меня надо?

— Охотно отвечу. Я на самом деле советник императора Вольфганг Шмидт. Занимаюсь вопросами вооружений и флота. Касательно Вас — мне нужно, чтобы Вы и дальше выполняли свои обязанности так же хорошо, как и до сегодняшнего дня. Не буду Вас обманывать. То, что Вы не тот, за кого себя выдаете, мы знаем уже давно. Неужели Вы думали, что какой-то непонятной темной личности без серьезных рекомендаций мы могли доверить командование нашим только-только зарождающимся флотом? Естественно, за Вами присматривали. Поскольку были подозрения, что Вы хотите втереться в доверие и будете работать на наших противников. Но в процессе убедились, что против империи Вы ничего худого не замышляете, и действительно пытаетесь выжить в этом мире, куда Вас забросила судьба. Поэтому служба нашему императору — очень неплохой вариант. Я ответил на Ваши вопросы?

— Вполне. Но тогда возникает еще один вопрос. Почему Вы рассказали это мне сейчас? Не раньше, не позже, а именно сейчас? В весьма неподходящий момент?

— Как раз таки в подходящий. Следите за своей речью. Даже я — не моряк, и тот понял, что те замечания и вопросы, которые Вы высказали возле "Элефанта", может озвучить только человек, который в этом хорошо разбирается. Чего в принципе не может знать Вильгельм фон Майер, до этого никогда не имевший дело ни с паровыми машинами, ни с огнетрубными котлами, ни с дейдвудами, ни с упорными подшипниками, ни со всей прочей механической начинкой кораблей. Хорошо, что сейчас не было посторонних. Но не всегда такое возможно. Вы понимаете, что если только просочится информация о Вас, как о пришельце из другого мира, то на Вас сразу же начнется охота? Причем желающих заполучить такой "трофей" будет о ч е н ь много!

— Понимаю, герр Шмидт... Простите, я действительно увлекся...

— Именно поэтому я Вас и прервал. Впредь следите за своими словами и говорите только то, что может знать человек нашего мира, не знакомый со всеми этими "чудесами". Я хотел откровенно побеседовать с Вами сегодня вечером, но пришлось вмешаться, чтобы Вы не наговорили лишнего.

— Обещаю, больше такого не повторится.

— Договорились, герр фон Майер. А сейчас давайте вернемся к остальным. Нам нужно еще кое-что обсудить...

Советник императора и коммодор направились к "Элефанту", а Иван последовал за ними. Он решил находиться поблизости, слушать и наблюдать, сколько можно. Вдруг, еще что-то интересное проскользнет в разговоре? И не ошибся. Закончив осмотр "Элефанта", группа офицеров и чиновников переместилась в стоявшим на причале орудиям, где один из штатских (как оказалось — оружейник), подробно рассказал офицерам об устройстве орудия, его возможностях, а также продемонстрировал работу затвора и механизмов наводки. Заодно рассказал о применяемых снарядах, а также ответил на многие вопросы, которыми его буквально засыпали люди, не понаслышке знакомые с артиллерией. Причем уже имевшие опыт обращения с казнозарядными орудиями. О такой удаче Иван поначалу даже мечтать не смел.

Как оказалось, это была новая разработка, недавно выпущенная венской оружейной мануфактурой, и внешне напоминала 105-мм палубное орудие с крейсера "Карлсруэ". Имело такой же калибр, но несколько укороченный и более массивный ствол. Информация об оружии из другого мира сама собой всплывала в памяти, поэтому Иван обращал внимание на выявленные отличия. В общем и целом, картина складывалась безрадостная для турецкого флота. Если австриякам удастся наладить строительство паровых кораблей и вооружить их такой артиллерией, то само существование флота Османской империи будет под вопросом. Несколько обнадеживало лишь то, что выпуск таких орудий был небольшим, и наладить массовое производство в обозримом будущем не представлялось возможным. Хотя, в разговоре проскользнуло упоминание, что делаются также упрощенные казнозарядные пушки такого же калибра для полевой артиллерии. Но и там выпуск был хоть и побольше, но тоже явно недостаточный для полного и быстрого перевооружения всей армии. А это означало то, что не только турецкий флот, но и турецкая армия получит неприятный сюрприз. Как бы эта очередная австро-турецкая война, начавшаяся раньше, чем ей положено в истории другого мира, не закончилась еще раньше, причем катастрофическим разгромом Османской империи с потерей значительной части территории. А то и Босфора с Дарданеллами. Что сделает Австрию главной силой в центральной Европе, и резко усилит позиции императора Леопольда Первого. Причем настолько, что ему удастся превратить рыхлое и аморфное образование из отдельных мелких графств и курфюрств под названием Священная Римская империя германской нации, где от настоящей империи имеется лишь одно название, в единое и прочное государство. В истории мира пришельцев это удалось сделать Пруссии, причем гораздо позже. Сейчас же такой главной соединяющей силой может стать Австрия. После быстрого и сокрушительного разгрома давнего врага — турок, все эти курфюрсты и епископы побоятся слово сказать Леопольду, поскольку в противном случае он быстро передавит их поодиночке. Сопротивляться многочисленной и вооруженной качественно более совершенным оружием австрийской армии большинство графств, марок и курфюрств просто не смогут. А тех, кто сможет, — вроде Пруссии и Бранденбурга, оставят напоследок, сделав предложение, от которого трудно отказаться. Мягко намекнув при этом Бранденбургу о его сложных отношениях со Швецией, которая тоже выступит в роли невольного союзника Австрии в деле объединения германских государств. А после Бранденбурга сожрут и Пруссию, оставшуюся в одиночестве. И что из этого получится? Правильно, ничего хорошего. Возникнет большой, сильный и голодный хищник в центре Европы, которому будет мало того, что удалось оторвать от Османской империи. Поэтому, как это ни парадоксально, но тринидадцы правы. Для предотвращения такого развития событий придется помогать туркам. Чтобы в идеале свести эту войну к ничьей, поскольку полный разгром Австрии пришельцам точно также не нужен, как и полный разгром Блистательной Порты. Задача крайне сложная, если вообще выполнимая. Невозможно учесть абсолютно все случайности. Ну, или как вариант, хотя бы обеспечить пиррову победу Австрии, когда ни о какой дальнейшей экспансии, и ни о каких новых войнах у императора Леопольда и мыслей не возникнет. Тем более, не возникнет мысли о создании единой Австрийской империи от Средиземного до Балтийского моря. Тому, кто одержал победу с голой задницей и на последнем издыхании, трудно будет диктовать свою волю многочисленным правителям мелких германских государств, лишь формально подчиняющихся императору Священной Римской империи. Ведь император без сильной армии — это, по сути, опереточная фигура, а не настоящий правитель. И Леопольду придется с этим считаться. Ну, а обеспечить пиррову победу туркам... Как говорится, это даже не смешно. Времена Сулеймана Великолепного — пик могущества Блистательной Порты, уже в далеком прошлом. А то, что от нее осталось, лишь бледная тень былого. И уже н и к о г д а не достигнет прежнего величия...

Поняв, что узнал даже намного больше, чем поначалу рассчитывал, Иван решил покинуть верфь. Если бы перед ним стояла задача устроить здесь диверсию и нанести врагу максимально возможный ущерб, это одно. На верфи есть, где развернуться! "Элефант" и все остальные корабли горели бы ярким пламенем в ночи, устроив переполох на весь город. Но у него сейчас задача совсем другая — узнать как можно больше и тихо исчезнуть, не оставив следов. Поэтому, больше тут делать нечего. Дождавшись, когда местное начальство закончит осмотр и уйдет в здание, Иван занял позицию неподалеку от ворот и выскользнул с территории верфи, когда их открыли, чтобы выпустить разгрузившиеся повозки. Ну а покинуть территорию порта оказалось и вовсе несложно. Ворота в это время там практически не закрывались, поскольку вывоз груза шел нескончаемым потоком. Многие старались погреть руки на этой войне. Оказавшись на улице, Иван быстро проскользнул в находившуюся неподалеку подворотню, у только там, убедившись, что поблизости никого нет, убрал отвод глаз. Теперь можно было спокойно возвращаться в гостиницу. Вечером встретятся, поделятся информацией, а потом можно выбираться из Триеста. Все, что можно, они узнали, и лишняя пара дней ничего не решит.

Однако до того, как встретиться со всей группой, Иван решил сначала поговорить с Давутом. Он рассказал почти все, умолчав только о прошлом коммодора Майера. Незачем это знать еще кому-либо. Янычар был очень удивлен рассказом Ивана. Хоть он и ждал чего-то неординарного, но результат превзошел все ожидания. Требовалось срочно доставить ценную информацию командованию, но они зависели от "Шахин". Шебека подойдет к австрийскому берегу в условленном месте только через три дня. Хочешь, не хочешь, а придется ждать. Однако, Давут пришел на встречу не с пустыми руками. Ему тоже удалось сегодня узнать кое-что интересное. Совершенно неожиданно выяснилась причина такой повышенной активности береговой стражи. Оказывается, недавно был вырезан в полном составе конный разъезд, осуществлявший наблюдение за побережьем, а неподалеку от этого места была найдена шлюпка с венецианского корабля, стоявшего на якоре неподалеку от берега. Причем корабль оказался брошен командой. Коней стражи на месте побоища не оказалось. Очевидно, злоумышленники увели их с собой, что подтвердилось спустя пару дней. Коней обнаружили совсем в другом месте, неподалеку от Триеста. Но самих преступников, разумеется, уже и след простыл. Хоть они и потеряли в схватке одного, труп которого бросили на месте преступления, но это ничего не дало полиции. Лицо убитого было обезображено, поэтому опознать его не смогли. У следующего конного разъезда, обнаружившего место побоища, были подозрения, что это сделали турецкие шпионы. Но у прибывшей из Триеста полиции было другое мнение. Шпионы не высаживаются на берег тайно большой группой, способной без труда справиться с хорошо вооруженным конным разъездом, из которого никто не смог уйти, и не бросают корабля, на котором прибыли. И они ни за что не стали бы оставлять такую улику, — одного из своих погибших. Тем более, не было никакого смысла уродовать ему лицо. Шпионы погрузили бы труп на лошадь и увезли куда-нибудь подальше, где и похоронили, чтобы не оставлять следов. Здесь же создавалось впечатление, что действовали дилетанты, причем экспромтом. Когда предварительных заготовок для действий в критической ситуации нет, вот и приходится выдумывать что-то на ходу. Полиция пришла к мнению, что это дело рук "своих" контрабандистов, связанных с венецианцами. Которые оказались в неподходящем месте в неподходящее время и наткнулись на конный разъезд береговой стражи. Именно с этой целью и изуродовали лицо убитому, поскольку его могли опознать и выйти на оставшуюся шайку. А тащить его с собой сочли излишним, вот и бросили на берегу. Кроме этого, смущал еще один момент, не укладывающийся в эту версию событий. Все стражники были убиты т о л ь к о холодным оружием. Такое впечатление, что их застали врасплох, и они не смогли оказать сопротивления. В то же время, на теле неизвестного вообще не было ран от холодного, или огнестрельного оружия. Его убили ударом в голову, а потом тщательно прошлись по лицу прикладом ружья одного из стражников, которое бросили тут же. Причем ружье было з а р я ж е н о! И его владелец не успел выстрелить, получив удар клинком. Но, если стража была перебита внезапным нападением, то кто же тогда прикончил этого неизвестного? Получается — свои? А почему? Какие-то разногласия внутри шайки, или его уличили в чем-то непотребном с точки зрения преступников, вот и избавились от предателя? Брошенный командой венецианский корабль вообще оказался загадкой. Но полиция решила не усложнять такое простое с виду дело, и на нестыковки в общей картине просто закрыли глаза. В конце концов, не все ли равно, за что именно преступники расправились с одним из своих? Факт нападения на конный разъезд береговой стражи налицо. Также весьма вероятно, что в этом замешана команда с венецианского корабля. Поэтому нужно как следует потрясти своих "клиентов". Глядишь, что-то и прояснится.