Волчица и пергамент. Том 4

— И не становясь на пути госпожи Шарон.

Лицо Миюри тут же просияло, и она кивнула.

Глава четвертая

Учитывая, кем была Шарон, Коул отдавал себе отчёт, что, если он и Миюри придут со своим предложением прямо к ней, их лишь прогонят. Кроме того, у неё было много людей, и проявление хотя бы намёка на трусость в её положении может быть ими расценено как предательство. Однако ситуация бы изменилась, если бы собор выказал готовность к переговорам. И хотя отношение Кларка к собору было таким же, как у Шарон, именно он мог состыковать стороны.

— Но... как представлю, что так будет и дальше... — пробормотал Коул, проползая с Миюри на четвереньках под покровом темноты.

Не зная намерений Ив и торговцев, они должны были спешить, однако намерение отправиться к Кларку оказалось сопряжённым с одной проблемой. Выяснилось, что за поместьем, которое снимала Хайленд, следили какие-то люди. Вероятно, они работали на Ив. Если бы стало известно о посещении Кларка, торговцы могли догадаться о намерениях Коула и постараться помешать встрече, возможно, даже подвергнуть опасности кого-то из её участников. Коул предложил сбежать, спрятавшись в одной из торговых повозок, привозивших припасы в имение. Но Миюри категорически отвергла предложение, и то, что они сделали вместо этого, привело их к такой ситуации. Они сейчас поползли по тому, что осталось от сточной системы Раусборна после долгих лет её истории.

— Миюри... Знаешь, куда ты направляешься?

Они уже миновали бесчисленное число ответвлений и поворотов этих кривых путей, чувство направления Коула уже давно сбилось. Слабый отблеск солнечного света иногда проникал сверху, позволяя ему разглядеть пушистый, серебристый хвост Миюри, двигавшейся первой. Он знал, конечно, что она, выпустив на волю уши и хвост, использовала свои способности волчицы, чтобы выдерживать направление, но всё же не мог избавиться от беспокойства.

— Почти на месте, — ответила Миюри.

Вскоре она внезапно остановилась, и он ткнулся носом в её пушистый хвост.

— Где-то здесь... Что не так, брат?

Коул чихнул и ответил:

— Ничего.

— Уммм... О, так в этом месте есть доска. Уфф, — сказала Миюри, поднимая доску над собой, словно собираясь куда-то её нести, а потом просто отложила в сторону.

Высунула голову наружу и, оглядевшись, дала Коулу знак следовать за собой.

— Мы на месте, брат.

Девушка легко выпрыгнула на солнечный свет, Коул, последовав за ней, высунул голову из дыры и увидел домашний садик, настолько переполненный яркими красками, что он чуть не ослеп, глядя на них.

— Это невероятно. Посмотри на все эти их цветы в такое время года.

— Думаю, я бы заблудилась, если бы не их запах, — сообщила Миюри, отряхивая колени и расстегивая дорожный плащ.

Коул вылез вслед за ней и оглянулся на темноту, из которой они выбрались. Остаток старой эпохи, созданный задолго до того, как город так разросся, тогда по этим водным путям, речная вода направлялась в огромные сады аристократов. Когда эти обширные участки продали под усадьбы, востребованные в ходе развития города, засыпать эти пути показалось слишком накладным, и их не тронули. Свидетельство былой жизни знати. А может, их оставили на случай беспокойных времён, эти пути, прикрытые досками, соединили меж собой усадьбы. И похоже, все они время от времени чистились, Коулу по пути не встретилось ни паутинки.

— Как ты узнала про этот лаз?

Не Хайленд, а Миюри предложила этот путь, чтобы пробраться к Кларку. Вероятно, Хайленд и не знала о нём. Миюри ногой вернула доску на место и притопнула сверху, пристраивая к месту, потом пожала плечами.

— Это потому что всегда слышишь о подземных ходах, когда рассказывают о больших городах. А во дворе была такая каменная дорожка, которая почему-то упёрлась в здание, и я подумала, что она может быть этим самым. И когда я сменила испачканную соком одежду на свою, я расспросила одного из людей в поместье.

Коул заметил, что она присоединилась к ним с задержкой, вот, значит, почему. Она была просто переполнена любопытства, когда они вышли в город, но помимо этого она действительно видела мир, совершенно отличающийся от того, который видел он.

— Я не думала, что это пригодится так быстро. А, ещё я слышала, что мама и папа тоже как-то воспользовались чем-то в этом роде. Это тоже заставило меня обратить внимание.

Когда она это сказала, Коул ощутил, что и сам когда-то слышал об этом от Лоуренса или Хоро.

— Наши приключения будут столь же великими, как и их!

Он не был уверен, в чём она собиралась посоперничать с родителями, но её помощь была неоценимой.

— Не похоже, чтобы кто-то сейчас жил в этом поместье, но нам лучше уйти, пока нас не нашли.

— Да, кто-то должен приходить, чтобы ухаживать за садом и вещами, — ответила Миюри, двигая ушами, чтобы проверить звуки вокруг. — Ммм... сюда.

Она двинулась в сторону солнца, не к большой дороге, по которой ездили повозки, а внутрь жилых кварталов. Коул пошёл следом. Они прошли по саду большой усадьбы, впрочем, она была попроще той, что снимала Хайленд. Ворота, врезанные в деревянный забор, закрывались лишь на простой засов. Миюри прижалась ухом к воротам, стараясь что-то расслышать снаружи, затем отодвинула засов и открыла ворота. Показался небольшой переулок, очень похожий на тот, которым Шарон провела их в приют.

— Здесь было бы интересно поиграть, — ровным голосом сказала Миюри.

Он понял почему. Аллея, извиваясь, катилась под гору вдоль то ли неокрашенной части чьего-то дома, то ли общественной купальни, такое двойственное ощущение не покидало их вдоль всей аллеи. Такой путь не найти, если придерживаться только главных улиц.

— Веди.

— Поняла.

Миюри была в плаще поверх своей обычной одежды, её волчьи уши гордо подёргивались под капюшоном. Роскошная одежда, взятая у Хайленд, ей тоже шла, но самому Коулу больше нравился её "модный" наряд.

Сейчас было странное время суток, полдень остался позади, вечер наступит нескоро, и переулок был тих и пуст. Миюри уверенно бежала по нему, Коул видел мелькание серебристого хвоста под плащом, в нагрудном кармане у него лежало письмо Хайленд с подробным описанием их намерения отвергнуть план Ив и предложением заключить мир между королевством и Церковью. В дополнение к письму они хотели убедить Кларка стать посредником между Шарон и собором.

Коулу сейчас было не ко времени скромничать со званием Предрассветного кардинала. Он оставался бы таким смиренным, каким хотел, но в мире были люди, желавшие использовать его имя, и люди, признававшие его странную власть. Если он собирался позволить кому-то использовать себя, а потом выбросить, он должен, по крайней мере, сделать так, чтобы это послужило цели, в которую сам верил.

— Брат, — остановилась Миюри, обернувшись, будто она прочла его решимость.

Перед ними оказалось знакомое здание. Детский приют, принадлежащий Шарон. Коул беспокоился, что Кларка может не оказаться в приюте, но его беспокойство было напрасным. Стоило ему несколько раз стукнуть в дверь, и лицо Кларка появилось в окне.

— Надо же... — услышали они, когда дверь открылась.

Кларк мельком глянул на пространство позади них.

— Только вы двое?

— Мы здесь в связи с тем, что должно быть скрыто от госпожи Шарон.

Лицо Кларка напряглось, он понял, что они пришли не просто так.

— Ладно, входите.

Он впустил их и закрыл за ними дверь.

— Ты не против поговорить с нами?

— Нет... не против. Весь наш шумливый народец сейчас занят в мастерской по соседству.

Нет работы — нет ужина. Коул вспомнил, как он когда-то жил в подобном месте. Он заметил, что руки Кларка испачканы чернилами, пока детей не было, он переписывал.

— Давайте, заходите. Сейчас у нас ещё много солнца и потому тепло.

Они пошли по коридору, в одной из комнат по пути маленькие девочки плели нить из пряжи. Совсем маленькие дети, которым было ещё рано работать, от нечего делать дремали. Само по себе это зрелище казалось мирным, но кто знает, просуществует ли этот приют, пока эти дети не повзрослеют достаточно, чтобы быть в состоянии самим о себе позаботиться. Печально осознавать, что у них нет родных, на которых им можно было бы положиться, если дело сложится плохо.

Они пришли в комнату, где стояли стулья и стол, и где Кларк, видимо, занимался своей работой, полагаясь на солнечный свет. Из комнаты был выход во двор.

— Садитесь, пожалуйста.

Коул с Миюри сели рядом на шаткие стулья. Кларк беспокойно сказал:

— Могу предложить вам только остывшей кипячёной воды...

— Я не против, — ответил Коул и сразу перешёл к делу. — Вообще-то мы пришли поговорить с тобой о соборе.

Глаза не успевшего сесть Кларка на мгновение расширились. Затем его напряжение спало, и он вздохнул, будто ему в голову пришла мысль.

— То, как ты подошёл к теме, и то, что надо что-то скрывать от госпожи Шарон, подсказывает мне, что тема эта не будет миролюбивой, — Кларк выглянул в открытое окно во двор, затем сложил руки перед собой, будто мальчик, которого отругали. — Я хотел бы знать, могу ли я чем-нибудь помочь...

— Наша цель — примирить собор с госпожой Шарон и сборщиками налогов. Я надеялся, что ты сможешь передать сообщение священнику в соборе.

При всей своей власти Хайленд всё же не могла открыть дверь собора. Церковники бы не открыли даже внешних ворот, если бы там неосторожно появился знаменосец церковной реформы Предрассветный кардинал.

Но если с ними поговорит Кларк, возможно, Коул сможет донести до них то, что хотел. Так предполагалось, но ответ Кларка был краток:

— Это невозможно.

— Ты имеешь в виду передать сообщение? Или...

— Всё.

Несмотря на краткие, откровенные ответы Кларка, в том, как он глядел в пол, чувствовалась его слабость. Когда Коул понял это противоречие, Кларк закрыл глаза и сказал:

— У меня тоже есть требование.

Он повернулся и посмотрел прямо на Коула, а потом ошеломил его своими словами:

— Я должен попросить вас покинуть этот город.

Конечно, Коул предполагал, что Кларк может отказаться передать сообщение. Но ему и присниться не могло услышать подобное.

— Пожалуйста, не спрашивайте больше ничего и уходите. И, пожалуйста, не ввязывайтесь в проблемы Шарон и Церкви.

Кларк был полноправным священником, получившим приход от Церкви. Предрассветный кардинал, давивший на Церковь, чтобы её реформировать, был в каком-то смысле его врагом. И всё же они пришли с просьбой к Кларку, потому что он родился в тех же обстоятельствах, что и Шарон, и он помогал в её приюте. Мало того, он шёл против воли Церкви, переписывая Священное Писание на общем языке, составленное Коулом, и разносил копии по часовням всего города. Трудно было подумать, что его волнение при первой встрече было наигранным. И потому слишком удивительно услышать от такого человека требование отступиться и покинуть город. Коул не знал, что на это сказать. Да и сам Кларк, закусивший губу, казался озадаченным словами, вылетевшими из его рта, его глаза бегали по сторонам.

Опять странное несоответствие. Кларк произносил резкие слова, но вёл себя как слабый маленький ягнёнок. Коул услышал вздох сидевшей рядом Миюри, она будто сетовала на то, что теперь у неё есть два кротких старших брата.

— Мой брат на стороне Шарон. Но мы всё-таки должны уйти?

Кларк выглядел так, будто его ранили. Он молча кивнул в ответ.

Взглянув в его лицо, Коул вдруг заметил, что требование уйти не соответствовало чувствам священника.

— Собор угрожает тебе?

Сомнительно, чтобы собор знал о присутствии Предрассветного кардинала в городе, но не было бы неуместным дать священнику строгий наказ никогда не слушать тех, кто встал на сторону Королевства. В приюте было много детей, которых можно использовать как заложников.

Кларк покачал головой.

-Нет. Они по-прежнему, затаив дыхание, прячутся за каменными стенами. Они молятся, чтобы всё прошло само собой.

Несмотря на печаль в его лице, слова священника были остры, как шипы. Словно его гнев был вызван длительным раздражением.

— Тогда почему? — снова спросил Коул.

Кларк медленно покачал головой и глубоко вдохнул, собираясь с силами.

— Как ты думаешь, почему Шарон взяла меня сюда?

Какая-то враждебность мелькнула во взгляде Кларка на Коула.

— Потому что... ты просто такой же, как госпожа Шарон...

— Да. Но это ещё не всё. Ты знаешь, какая она, Шарон. Она так молода, и, несмотря на то, что она женщина, она собрала всех людей, которых выбросила Церковь, организовала их, проявив настоящую гениальность, что в итоге и сделало её заместителем главы гильдии сборщиков налогов. По этой причине она не стала бы брать сюда кого-то вроде меня.

Он выплёвывал слова, принижавшие самого себя, это казалось проявлением отчаяния.

Коул невольно повернулся посмотреть на Миюри, та вернула недоумённый взгляд.

— Шарон думала, что может использовать меня, и оставила на меня ведение этого приюта. Когда поступления от прихода иссякли, я действительно остался ни с чем, так что этой работой я и жил. Это стало и каким-то искуплением, я мог бы хоть что-то сделать с грязью Церкви, — Кларк торопился высказать всё, скопившееся у него внутри, затем он на миг прервался, чтобы глубоко вздохнуть. — Шарон взяла меня сюда вовсе не потому, что чувствовала близость ко мне из-за сходства происхождения, а потому, что ей нужно было моё положение. Прямо как ты, — его лицо предательски дрогнуло. — Сначала Шарон надеялась помириться с собором. И именно поэтому она взяла меня сюда, как связующее звено, только для этого.

Коул был и удивлён, и обнадёжен, узнав, что Шарон думает о примирении.

— В таком случае это ещё одна причина помочь, не так ли? Я...

— Нет, это бесполезно, — оборвал его Кларк.

— Бесполезно?

— Да. Ты знаешь, почему у Шарон такая тьма в глазах?.. Сначала она надеялась на свою... нет, на нашего отца.

Внезапно раздался плач ребёнка из коридора позади них. Но всё скоро стихло, вероятно, девочки, прявшие нить, успокоили его. Кларк устало продолжил.

— Шарон с остальными не всегда были такими непримиримыми. Сначала, когда её щедро наделили правами на сбор налогов, она поняла, что для бродяг это прекрасная возможность восстановить свою жизнь, поэтому она походила вокруг, вызволяя людей из подобных обстоятельств, и создала гильдию, в которой они могли бы помогать друг другу. Вовсе не ради кровавой мести.

Одна сторона Шарон горела ненавистью, собираясь любой ценой вытащить священников из собора и повесить вдоль дороги, а другая сторона с добротой смотрела на детей приюта. По какой-то причине она раскололась на эти две стороны.

— Но, работая сборщиком налогов в городе, она узнала, что несколько из этих "дядей" служили в соборе. Она использовала сбор налогов в качестве предлога, чтобы попытаться поговорить с ними. Ворота собора были закрыты, высокопоставленные священники скрывались внутри уже тогда, но она рассчитывала, что они примут сборщика налогов, поддержанного королевской властью.