| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Внучок, дай связь с танками! — приказал Исидор Иванович.
— Сильва! Ответь! Сильва! — стал кричать в гарнитуру связист.
Получив приказ, не отличающаяся особым проворством крайняя 'матильда' повернула влево, оставляя за собой куски проволочного заграждения вместе с истерзанными колышками. Невзирая на частые разрывы противопехотных мин под гусеницами, танк стал приближаться к холму. Остановившись, он сделал выстрел и резко рванул вперёд. На третьем снаряде пулемёт замолчал, но стоило пехоте подняться, как он словно обрёл второе дыхание. К счастью, это уже была агония. Жизнь пулемётчика на передовой коротка.
— Прикройте Жана, 'колотушка' на десять часов! — раздалось в радиоэфире французская речь танкистов. — Между деревом и колодцем. Поленница!
Однако немецкий наводчик оказался быстрее. Не имея шансов поразить 'матильду' в лоб, 37-мм противотанковая пушка уверенно била в нижнюю часть борта, где четыре сантиметра брони спасали не во всех случаях. Со второго выстрела машина бывшего второго лейтенанта кирасирского полка Жана потеряла гусеницу. В движении это было подобно нелепой картине, когда на скользком льду кто-то резко дёргает тебя за руку. Тело по инерции движется вперёд и одновременно разворачивается вокруг своей оси, словно ты позабыл о чём-то важном и стоит вернуться. Волею судьбы, когда мехвод 'матильды' сбросил ногу с педали, танк застыл как раз напротив вражеской пушки, и включённый свет фар засветил 'колотушку' (Pak-36) в самый ответственный момент — перезарядки орудия, когда собран 'полный дом'. Выстрел прозвучал звонко. Разрыв снаряда смёл маскировку из поленьев вместе с обслугой орудия. Пусть в башне после переустановки английской двухфунтовой пушки на ЗИС-5 пришлось потесниться, зато осколочно-фугасный снаряд давал прикурить на всю катушку.
Бой это состязание выучки, навыков, рефлексов. Чем больше времени солдат проводил на полигоне, чем больше стрелял, совершал манёвров и пытался удивить противника — тем ценнее он становился как боевая единица, а с ним и подразделение. Штурмовая группа действовала как хорошо слаженный механизм мясорубки, исключая лишние допуски и зазоры, перемалывала живую силу противника с каждым поворотом винта. На правом фланге уже пошла зачистка. Дым ещё не рассеялся, а две фигуры под шумок вынырнули из окопа, пробежали пару шагов, и с маху шлёпнувшись на сырую землю, поползли к углу ближайшей избы. Граната в окно, за ней ещё и пока второй прикрывает первого, ещё два бойца уже бегут к следующему дому.
Танковый пулемёт прошёлся свинцом по подозрительному строению, откуда противник пытался огрызаться из только что установленного миномёта и вновь рявкнула пушка, опрокидывая приютившийся у крыльца крайнего дома грузовик. Не жалея снарядов, 'матильды' вели обстрел и уверенно шли вперёд, преодолевая метр за метром как носороги в саванне, где слабое зрение грозных исполинов — горе для вставших на их пути зверей.
Не встречая серьёзного сопротивления, перепаханные артиллерийским огнём, вражеские траншеи были взяты, а к пяти часам утра над крыльцом уже бывшего немецкого штаба развивался красный флаг.
— Александровка наша, — доложил капитан Нащёкин в штаб по гарнитуре рации, когда его транспортёр замер у сложенных на соломе и брезенте солдат, возле которых ловко орудовал бинтами низкорослый сириец с красным крестом на белой нарукавной повязке. Двое его соотечественников-помощников тут же грузили перевязанных в кузов трофейной медицинской машины. Соскочив на землю, Исидор Иванович хлюпнул сапогом: шальной ручеёк крови бросился ему под ноги. Примериваясь, как лучше перешагнуть через образовавшуюся лужицу, он вспомнил, что не доложил о потерях (семеро убито, двенадцать ранено), трофеях и отличившихся. 'Чёртов пулемёт, — подумал он — если бы не он, обошлось бы малой кровью, а так, вот он результат'. Впрочем, об этом он напишет вечером, так как счёт ещё не закрыт, а пока следовало выдвинуть к западной окраине посты, наладить сообщение с тяжёлой мотодрезиной охраняющую дорогу к деревне Юркино, прикинуть линию оборонительных рубежей, пополнить боезапас, топливо и дожидаться подкреплений. Если всё пойдёт по намеченному плану, приказ выдвигаться к Козловке последует в ближайший час, а если нет, все, даже пленные под угрозой расстрела возьмутся за кирки и лопаты. Противостоящий им батальон это серьёзно, почти тысяча человек вместе с возничими, поварами и горнистами. Одну роту с обозом они гарантировано перемололи, но не весь батальон. А значит, есть вероятность ответных действий немцев. На этот случай в МТС колхоза 'Сеятель' уже подготовлены башни старых пулемётных танков и как бы скептически не относился Исидор Иванович ко всяким фортификациям, отдавая приоритет наступательному натиску, не признать полезность 'стальных ДОТов' и щитков в активной обороне не мог. Подходя к крыльцу, он достал папиросу и принюхался по привычке к табаку. Вот только вместо 'Вирджинии' горьковатым ароматом во дворе дома повеяло от обожжённой вишни, палёной шерсти и сгоревшего тротила. Возле ближайшей дымящейся воронки, которыми была усеяна большая часть деревни, тонкий лучик прыгал по неотправленному письму. Бумага чернела и коробилась в том месте, где он пробегал, занимаясь жёлтым огоньком, стирая навсегда последнее слово солдата. Едко и на расстоянии ощутимо пахло палёной немецкой шинелью и тлеющей ватой русской куртки. Пахло войной. Перед дверью в дом капитан снял каску с шапкой. С обострившимся обонянием пришли новые звуки. Где-то неподалёку — между лесом и местами заснеженным лугом, который начинался от дороги со сгоревшими грузовиками — бухали взрывы. Бухали негромко и неопасно, не нарушая тишины, которая складывается после боя. Будто почки на деревья раскрывались. Там, в попытавшейся спастись от огня реактивной артиллерии повозках горели ящики с патронами. Они трещали, щелкали, иногда выстреливая по замысловатой траектории слепыми трассерами, не давая приблизиться к раненым и мёртвым телам немецких солдат. Деревенский луг покрылся язвенными пятнами от разорванных тел и кругами выжженной земли. Судя по всему, там мало кто успел спасти свои жизни.
* * *
'Александровка наша', — прозвучало в динамике рации.
Дежурный сержант сделал запись в журнале и тут же доложил по телефону полковнику Мухину.
— Ну что, Герасим Васильевич, — с огоньком в глазах посмотрел на полковника Заславский. — Доложите Короткову или дождёмся результата по Козловке?
— Нисколько не сомневаюсь в положительном результате по Козловке, — ответил Мухин. — Погода нам в помощь. Однако победных реляций сейчас слать не стану. Тут и так всё ясно. Вот если бы мы железнодорожную станцию Ферзиково захватили, то не удержался бы. Отвлекающий удар мы провели, человечка оттуда забрали, приказ, стало быть, выполнили.
— Предполагаете, что в случае нашего локального успеха Коротков проведёт не ротацию, а переброску высвободившихся войск на север? — спросил начальник штаба.
— На его месте я бы так и поступил. В район Солопенок, незамедлительно! Хотя бы частично, пока немецкая авиация смотрит на барометры, да только кто ему это позволит? На весь Брянский фронт две сотни танков едва наберётся, а мы здесь по прямому распоряжению Жаворонкова и завтра, может статься, сами чёрт не знает, где окажемся. Пока есть угроза на Серпуховском направлении, фронт будет изыскивать резервы. Нет угрозы — на все просьбы и требования ему будет один ответ — держаться своими силами. Я это хорошо усвоил на Лужском рубеже: везут на том, кто везёт. К тому же не стоит забывать про 43-й армейский корпус генерала Готхарда Хейнрици. 230-я и 131-я пехотные дивизии угрожают с юга, и, протиснувшись вдоль Оки, возьмут правобережье вместе с деревнями в котёл и наверно, Алексин до кучи, а состояние нашей 50-й армии вам известно не хуже меня. Деблокады не случится, армия отползёт назад, так как ни один полководец не сможет удержать сто метров фронта одним бойцом. Поэтому раньше десяти даже рыпаться не стоит.
Про положение дел 50-й армии Заславский знал не понаслышке. На протяжении последней недели (не без подсказки Митякина) по распоряжению первого секретаря горкома Тулы был налажен воздушный мост. Бездонные склады Парголовского полка стремительно опустошались, а госпитали пополнялись пациентами. Ночью должны были эвакуировать штаб, но не смогли.
— Знаю, Герасим Васильевич, — обречённо произнёс майор. -Приданные полку два транспортных самолёта совершают по восемь вылетов в сутки в район брянских лесов. Лётчики передали, что вчера был потерян последний аэродром, взлетали под обстрелом. Медикаменты, продукты и боеприпасы теперь сбрасывают на парашютах. По численному составу армия сократилась до дивизии. Стоит готовиться к худшему сценарию.
В этот момент раздался громкий писк внутреннего телефона. Мухин поднял новенькую эбонитовую трубку и выслушал долгий рапорт дежурного, одновременно чёркая карандашом в блокноте.
'Козловка', — глазами спросил Заславский, поднося красный карандаш к карте.
Полковник кивнул.
— Сожжена танковая рота немцев, — довольным голосом произнёс он, отойдя от телефона к карте — очень большие трофеи. Директор просит срочно прислать эвакуаторы, механиков-водителей, а так же московских корреспондентов с кинокамерой и товарищем Сергеем на мотодрезине.
Майор досадно развёл руками.
— Герасим Васильевич, у нас в распоряжении лишь один 'Ворошиловец', какие эвакуаторы?
— Значит, один и пошлём.
— Что по пленным?
— Ни одного.
— Странно, — тио высказал себе под нос майор Заславский, нанося пунктиры по речкам Веенка, Опака, Песочная. — Учитывая, как Борисов относится к этому пункту это очень странно. Может, пока нет данных?
— Доклад был исчерпывающий, — твёрдым голосом произнёс Мухин. — Вы же знаете про краткую и полную формы, которые у нас введены: событие, время, результат и так далее.
— Конечно, знаю, сам принимал участие в составлении. Но не может быть, что бы вовсе без пленных. Кого-то ранило, контузило, потерял сознание. Или что-то случилось из ряда вон.
— Мне кажется, не просто так он запросил корреспондентов.
* * *
На въезде в деревню у самой обочины, где встретила свой последний час немецкая тяжёлая обозная повозка, в землю был вбит выкрашенный в полоску чёрной и белой краской столб от поломанного шлагбаума с приколоченной информативной доской, на которой проступала полустёртая надпись 'Patronenkasten'. К слову, еле читаемые буквы на крышке патронного ящика никого не смущали, как и пока отсутствия самой информации, но судя по тому, с какой решительностью к ней двигался красноармеец с кисточкой и тюбиками, неправильность будет устранена в кратчайшие сроки. Вскочив на оставленное возвышение из тех же ящиков, он ловко замазал белой краской латинские буквы, привычным профессиональным движением художника вытер кисть и вывел черным, узнаваемым в далёком будущем шрифтом 'Козловка'. Затем оторвал доску от распотрошённого ящика и, примотав проволокой к столбу дописал: 'до Берлина 1570 км'.
— Лошадей уберите и отдайте местным, — приказал я, когда боец спрыгнул с ящиков. — Не стоит добавлять убитую скотинку в кинохронику. А вот эти два трупа перетащите сюда и насыпьте крайнему в рот земли: наелся он ею досыта. Там они панораму портят, а вот тут, у пулемёта около воронки с разбитым мотоциклом в самый раз и подкрасьте крест на танке. Он отчётливо должен быть виден.
— Белил не хватит, — возразил красноармеец.
— Боец Репин, вы художник или как? Насколько я помню волновую физику, нужно совместить красный, синий, зелёный.
— Физика тут не сработает, бурда выйдет, это же искусство. Нужны белила, на крайний случай известь, каолин либо алебастр.
Я покопался в портфеле и извлёк жмень 'свинцовых' тюбиков.
— Держите Репин и больше не просите.
— Завод Художественных Красок... Ленинград, — прочёл он на этикетке вверху, ссыпая тюбики в каску. — Родители мне полный набор подарили на поступление. Хорошие были краски.
— Репин, займитесь делом!
— Может, для контраста флаг фашистский на мотор набросить? — спросил боец, указывая кисточкой на завалившийся набок и дымящийся лёгкий танк.
— Принимается, — ответил я. — Но только по команде фотографа, а то сгорит раньше времени.
— А ещё можно...
Поток идей красноармейца прекратился с заглушающим рёвом реактивных снарядов. Когда я упоминал, что их у нас вагон, то немного лукавил. Не вагон, немного больше, но то 'немного' сейчас позволяло почти непрерывно держать в тонусе подходящие к немцам подкрепления и железнодорожную станцию Ферзиково, от инфраструктуры и подъездных путей которой уже мало что осталось. Главный козырь реактивной артиллерии в её подвижности и нанесённая на борту переделанного (без башни) танка пословица: 'Осторожность — мать фарфоровой посуды' не просто так каждый день мозолила глаза экипажу. Обладающие силой внушать страх и уважение, установки БМ-13 с последней ушедшей в небо миной уже приводились в походное положение. Бойцы опускали направляющие, укрывали брезентом и даже умудрялись успевать втыкать еловые лапы в технологические отверстия для маскировки. Минута-другая, а расторопный расчёт из двух установок и машины сопровождения уже следовал за командирским танком к новой точке. Даже поаплодировать захотелось.
— А ещё можно...
По дороге показалась английский транспортёр (Tracked Personnel Carrier), из которого торчали знакомые головы.
— Достаточно, — сказал я. — Корреспонденты уже приехали. Когда закончите, вы поступаете в распоряжение товарища Сергея. Он как раз искал оформителя боевого листка. А ещё он внимательный слушатель.
Остановившийся у столба транспортёр чуть не снёс его, что вызвало крайнее возмущение красноармейца с кисточкой, но на это я уже не обращал никакого внимания. Вот есть насквозь пронизанные искусством люди, которые забывают всё на свете, едва дело каким-либо образом зацепило их творчество. Армагеддон за окном не заметят и не столь важно, холст с пейзажем в центре внимания, скульптура в три человеческих роста или крышка от патронного ящика.
— Здравствуйте товарищи, — произнёс я, жестом руки предлагая пройтись. — Надеюсь, моя просьба не помешала вашим планам?
— Нисколько, — ответил за всех Симонов, первым вылезший из транспортёра и поспешивший к опрокинутому танку. — Мы с собой целый карман плёнки захватили, правда, в Александровке немного поиздержались. Герасим Васильевич обмолвился, что пожгли танковую роту немцев, вот бы запечатлеть и побеседовать с участниками боя.
— Поле деятельности вам сейчас подготовят. Танки на дороге, пушки на картофельном поле, миномёты и пулемёты возле сельсовета уже грузят на подводы. Нам достались топливные заправщики, но вот какое дело, это наши БЗ-38, которые каким-то образом оказались у немцев. Машина ГАЗ-ААА очень узнаваема. В деревне встречаются и наши броневики с крестами. Решайте сами, как подать этот материал, если надумаете снимать. Трофейные пистолеты, бинокли и часы для вас уже отобраны.
— Зачем часы? — спросил Симонов.
— Видите этого юношу с кисточкой и вещевым мешком? Это боец Репин. Он вам всё покажет, расскажет и даже посоветует. Рекомендую прислушаться. В вашем распоряжении тридцать минут, после чего садитесь в транспорт и следуйте по дороге до водоёма.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
