Cны Джессики. Марта Дионизио

— Кто ты? — ему было трудно говорить.

— Беа, это я, Беа, я пришла спасти тебя.

— План?

— Мы убегаем отсюда, лес в двухстах метрах. Алекс нас прикроет.

Я освободила Андреа руки и ноги.

— Мне сказали, что ты ранен.

— Ничего страшного, я смогу идти.Беа, их слишком много, Алекс один не справится.

— Сколько их?

— Я насчитал как минимум восемнадцать.

— Проклятие, Алекс один точно не справится! Мы думали, их десять!

Испуганная, я огляделась вокруг. Мне надо было предупредить Алекса, только я пока не знала, как. Он начнет действовать где-то со стороны лагеря. Я не могла с ним никак связаться, разве что выстрелить в воздух, этот сигнал мы придумали для начала плана В. Мне не оставалось ничего иного, кроме как действовать в соответствии с намеченным планом, я попросила Андреа не шевелиться до тех пор, пока я не дам ему сигнал, я начала развязывать парня за Андреа.

— Беа, это же ты! — прошептал пленник. Это Эцио.

Я повторила ему то же, что и Андреа. Эцио согласился.

— Дай мне пистолет, — прошептал Эцио, перед тем, как я пошла к следующему пленнику. — Я могу защищаться. Я внимательно посмотрела на него. Первый парень, с которым я разговаривала, сказал мне, что был в состоянии бегать, но тот факт, что ему понадобилось несколько минут, чтобы развязаться, привел меня к мысли, что тот был не в форме. У Эцио были проблемы с левым плечом, я не могла рисковать единственным имеющимся у меня оружием. Мне надо было слушаться приказа Алекса — никому не оставлять пистолет. Снова началось бормотание пленников. Я посмотрела на расслабленных стражников у костра: один из них поднялся, огляделся вокруг, и отправился к нам. Я решила разрезать веревки и у четвертого пленника, приказав ему не двигаться до тех пор, пока я не подам сигнал. Когда солдат приблизился, я свернулась в клубок и притворилась еще одним из пленников. Я страшно боялась. Бормочущий что-то солдат достал фонарик и стал исследовать пленников. Но когда солдат приблизился ко мне, я услышала звук выстрела — это Алекс вступил в действие, и всадил стражнику пулю в голову.

Я быстро развязала последних заключенных, уже освобожденные поднимались на ноги. Тем временем, когда у меня никак не получалось предупредить о реальном числе военных, Алекс забрался в ближайшую к нему палатку — чтобы вывести из строя командира. Я посмотрела на Андреа и Эцио, все остальные с волнением оглядывались вокруг, не зная, что делать. Нам нужно было убегать, со всей этой суетой немцы обязательно проснутся. Алекс с автоматом наперевес,выбрался из палатки командира, и перебирался в следующую палатку.

— Их в два раза больше чем мы думали! — закричала я,подбежав к нему.

— Тогда нам нужно срочно удирать, вы бегите, а я вас прикрою!

Я согласилась, я знала, как он рисковал в этот момент, но я побоялась спорить. Я вернулась к разрозненной группке бывших пленников, по дороге я подобрала пистолет у одного из убитых немцев, и кинула его Эцио, который пытался поднять Андреа.

— Что случилось, почему он не может подняться?

— Утром его избили до крови, он еще очень слаб.

Еще только этого нам не хватало. Я наклонилась к Андреа, и стала его трясти, звать по имени. Я увидела рану на его ноге — Андреа терял много крови.

— Нападение! — внезапно закричал немецкий солдат, и тут же упал на землю. Алекс убил его выстрелом в голову, но было уже слишком поздно.

— Бегите в лес, спасайтесь! — закричала я.

Алекс подбежал к нам, Андреа пытался подняться на ноги. Эцио помогал мне уволочь своих товарищей в лес. Кто-то из бывших пленников уже сбежал, кто-то рядом с нами еще ждал врага. Просвистевшая пуля ударилась о землю в несольких сантиметрах от моих ног. Я задрожала от страха, Алекс ответил огнем.

— Да что же вы тут торчите, бегите!

Остальные не двигались, да и я не собиралась оставлять Алекса одного. Десяток немцев высыпали из своих палаток. Алекс убил троих немцев.Один из пленников, которого я освободила, кинулся на землю, пытаясь спасти меня от дождя из пуль. Андреа удалось спрятаться за палаткой, он ужасно хромал. И ни за что не доберется до леса, если кто-то его не прикроет.Двоих наших, попытавшихся убежать, пригвоздило выстрелами к земле. Нас осталось семеро. Немцы продолжали беспорядочно стрелять — они не могли разобрать, где же мы спрятались, в то же время Алекс умудрялся отбиваться, время от времени поражая кого-то из них.

Обновление от 27.01.15

Затем они вместе с Эцио разгромили еще одну группу солдат. Остальные пленники тоже сражались, поначалу голыми руками, а потом уже оружием убитых немцев. Двоих наших ранили, но эффект неожиданности удался — мы убили больше двенадцати человек, выжившие прятались за мешками с боеприпасами, за трупами своих товарищей, в палатках, где совсем недавно спали. Я не знала, что делать. Алекс прикрывал Андреа от выстрелов, я могла бы сказать, что у них получится убежать, но вдруг Андреа повернулся ко мне и закричал:

— Беа, беги! Убегай скорее!

Мне надо было спасаться, я только мешала. Я кинула свой пистолет Алексу, у меня так и не получилось снять оружие с предохранителя. Я понеслась в лес, слыша выстрелы за спиной. Я даже боялась спрашивать себя, ранены ли Алекс с Андреа. Я бежала не разбирая дороги, и споткнулась об солдата, лежащего на земле. Он выстрелил...

Я почувствовала, как желудок обожгло, я упала на землю, не имея даже сил закричать. Я не видела, как ко мне подбежал Андреа, я не видела, как Алекс, Эцио и другие ребята добивали оставшихся двух солдат. Я чувствовала, как на мое лицо падали горячие слезы Андреа.

В фитнес-зале

Мартина убедила меня сходить вместе с ней на пробный урок, на какой-то новый вид спорта, который называется зумба, насколько я поняла, что-то вроде разных типов танцев. Я уже была готова, и с удовольствием рассматривала себя в зеркале раздевалки — мне очень шел высокий хвост, спортивная майка с декольте и обтягивающие штанишки. На Мартине спортивный костюм тоже смотрелся неплохо, Мартина подняла волосы в два хвостика по сторонам — этакая девушка-ковбой. В мое время ее бы высмеяли.

Мы прошли в зал, где уже какие-то девушки разогревались под легкую музыку.

— Готова, Джесс? Я уверена, тебе понравится, очень легко следовать за ритмом.

— Ммм... я не уверена, что смогу танцевать целый час без остановки.

— Да что ты говоришь? Два года назад мы с тобой танцевали и по четыре часа подряд, в танцклассе, помнишь?

Я и забыла, что Джессика ходила на танцы, наверняка Мартина сочла меня еще большей дурочкой.

— Что это за музыка? — Мартина потянула меня в центр зала.

— Рэгги, правда, классно?

Цветной парень, около тридцати, внушительного телосложения, подкручивал басы на музыкальном центре.

— Его зовут Эрик, он преподаватель, посмотри только, какой мальчик!

Девушки старались повторять движения учителя, а Мартина наверняка предавалась фривольным фантазиям.

-Раз, и два, и три, — Эрик совершал странные движения тазом, шевелил плечами, поднимал по очереди ноги. Мне не нравилась эта музыка, и я никак не могла поймать ритм.

— Ну же, Джесс, поувереннее!

Это была настоящая катастрофа. Даже у двух старушек впереди меня получалось гораздо лучше. Эрик подошел ко мне — он ходил по залу и исправлял ошибки учениц — я покраснела, наверняка выглядела не лучшим образом, вся потная и неуклюжая.

Он положил мне руки на плечи и стал показывать, как двигать плечами, показал, как и в каком ритме нужно поднимать ноги.

— Следи за ритмом, медленнее, медленнее, хорошо...

Мартина, с которой не скатилось и капельки пота, весело наблюдала за нами. Музыка сменила ритм, которому было легче следовать: я стала чувствовать себя увереннее, может, и правда запишусь на этот странный спорт. Единственное, что мне не нравилось — в зале не было ни одного парня, кроме преподавателя.

С того самого вечера, как мы с Маттео взяли паузу, он не перемолвился со мной и словом. Джон, который разговаривал с его подругой Флавией, сказал мне, что Маттео ждет первого шага от меня — все-таки мне надо ему сказать, что мы разрываем наши отношения, я уже целых два дня репетировала перед зеркалом этот разговор.

Через час дрыганий туда-сюда мое лицо стало напоминать болгарский перец, я с трудом дышала — хорошо, что урок почти закончился.

— Марти, еще такого занятия я просто не вынесу!

— Да ну, у тебя отлично получилось!

Я зашла в ванную, чтобы привести себя в порядок — у меня потек макияж, и волосы выбились из хвоста. Вдруг я закричала от ужаса — на меня смотрело мое лицо, мое настоящее лицо, бледное, искаженное страдальческой гримасой. Неужели видение в Сан Лоренцо после выпитого алкоголя — не только видение? Что-то происходило, я была в этом уверена. В моем мире меня никогда не преследовали подобные видения, но я уже знала, что у Джессики были такие галлюцинации.

Ранена

— Беа, не шевелись!

— Жжет! Больно! Прекратите! — кричала я как сумасшедшая.

Две медсестрички пытались продезинфицировать мне рану, третья медсестра удерживала меня изо всех сил на кушетке.

— Расслабься, иначе будешь мучиться часами!

Мне нужно было знать, что со мной делают. Я не верила им, это совсем не частная клиника третьего тысячелетия. Алекс сидел рядом со мной, держал меня за руку и пытался успокоить, но я продолжала кричать как резаная, и на меня со страхом пялились другие раненые.

В нос шибало спиртом — ведь именно крепкий спирт использовали в качестве дезинфицирующего средства, наверняка мне облили всю рану — мне казалось, что выжгли все кишки. Я с силой сжала руку Алекса и закрыла глаза. Я находилась в медицинском лагере, с десятком остальных раненых. Мне сказали, что его сформировали уже после окончания оккупации. Лагерь находился достаточно далеко от городка, меня в моем состоянии было слишком опасно везти домой, мне нужна была срочная операция.

Пуля застряла в нескольких сантиметрах от желудка, но, к счастью, не задела никакие жизненно важные органы, мне сразу же ее вырезали — во время операции я открывала глаза, силясь понять, что со мной происходит, и сразу же теряла сознание от боли. В лагере не было ни морфина, ни каких-либо других анестетиков. К счастью, все прошло хорошо, обошлось без заражения.

Алекс и Андреа провели эти два дня рядом со мной, ждали, когда я открою глаза, видимо, решили быть со мной до тех пор, пока я не приду в себя. Приду ли я в себя вообще? Главврач давал неутешительные прогнозы, через неделю после операции я еще не могла встать, а лечащая доктор была более уверенной. Ну я и дурочка, знала же, что Беа в моем времени нет, что ее убили незадолго до конца войны, мне же говорил Андреа из моего мира.

Медсестры наконец закончили дезинфицировать мне рану, и снова наложили повязку, закрывающую всю грудь — бинты меняли каждые три дня. Я открыла глаза, и отпустила руку Алекса.

— Как дела? — спросил Алекс у медсестры. Та покраснела, как происходило всегда, когда он к ней обращался.

— Не вижу пока никаких улучшений, — сухо ответила та.

Алекс стал гладить мои волосы — он всегда так делал, когда видел, что мне больно. У меня были красные опухшие глаза, и, как бы я не старалась, улыбнуться никак не получалось. Именно Алекс нес меня на руках до медицинского лагеря, и если я еще жива, то только благодаря ему.

Андреа, хромая, следовал за нами. Эцио был со мной во время операции, а потом на мотоцикле Алекса помчался в городок, чтобы рассказать всем о случившемся. После того, как меня прооперировали, вылечили и ногу Андреа — он не хотел со мной расставаться, хотел видеть, как меня оперируют. Два дня он занимал кушетку рядом со мной, ему наложили швы, и сейчас он замечательно ходит. Я повернулась к Алексу — мне не хватало воздуха, моя палата совсем не проветривалась.

Я не знала, сколько времени уже провалялась в лагере — неделю, десять дней, совсем скоро будет Рождество.Я подумала о Беатриче в моем мире: в сочельник она поедет к бабушке, на Рождество к нам придут все родные, как это происходило каждый год.

— Беа, милая, как ты? — спросил Алекс, ни на минуту не отрывая от меня глаз.

— Мне больно, — хрипло прошептала я.

— Но ты же в сознании, правда? Помнишь меня?

Я улыбнулась. Еще пару дней назад я совсем не узнавала Андреа.

Алекс поцеловал меня в лоб, и аккуратно погладил по горящему от жара лицу.

— Ты такой хороший, Алекс. Мне жаль, что у нас ничего не получилось.

— Беа, да что ты несешь? Если бы не ты, всех этих пленников сейчас не было бы. Ты настоящее сокровище.

И даже в этом Алекс отличался от Андреа, не переставал меня хвалить. А Андреа сухо сказал мне, что я вела себя как идиотка, рисковала жизнью, и наш с Алексом план и гроша ломаного не стоил. Я должна была бы собой гордиться, я спасла Андреа, но я не переставала спрашивать себя, что будет со мной, с Беатриче, если... если я не поправлюсь.

— Беа, борись, сопротивляйся, когда ты придешь в себя, мы вместе уедем, как я тебе и обещал когда-то.

Алекса все принимали за итальянца, Андреа достал ему фальшивые документы, которые гарантировали безопасность. Хотя через несколько дней в лагерь нанесут визит военные из Свободной Италии, и Алекса могут раскрыть.

— Тебе надо уходить, здесь может быть опасно.

— Я не оставлю тебя, пусть приходят, я спас их товарищей.

— Алекс, тебе в любом случае снесут голову, тебе надо спасаться, пока не станет слишком поздно.

— Я не уйду без тебя, я люблю тебя...

В этот момент я почувствовала, как живот обожгло острой болью, я положила руку на повязку — ладонь была вся в крови. Разошлись швы.

— Медсестра!!!

Я закрыла глаза и провалилась в небытие.

Угрожающий звонок

Звонок на перемену прозвенел ровно в одиннадцать, учительница математики прервала нудные объяснения, а я так ничего и не поняла. Может, мне надо походить на дополнительные занятия, иначе выпускные экзамены я точно не сдам. Пока мои одноклассники торопились на выход — чтобы попасть в бар во дворе, я подошла к Маттео — тот искал что-то в рюкзаке, я попросила его уделить мне несколько минут. Мы вышли во двор и уселись на ступеньках у входа, подальше от толпы. Маттео ел драже из пакетика.

— Маттео, я...

Этот разговор я повторяла себе раз десять, даже Мартина меня одобрила, но сейчас голова была совершенно пустой, без единой мысли.

— Джесс, тебе нужно больше времени? — грустно спросил Маттео. — Или ты хочешь расстаться со мной?

— Я...

Я не знала, как сказать ему. Маттео помолчал какое-то время.

— Я просто уверен в этом. Только одного не могу понять, нам с тобой было так хорошо вместе, еще совсем недавно! Почему только я ляпнул тебе, что люблю тебя? Мне надо было сразу понять, когда ты ничего не ответила. Явно же, что ты не чувствуешь того же.

Глаза Маттео потемнели, в них была такая грусть, и я знала, что разбиваю ему сердце так же, как когда-то Алекс разбил сердце мне. Я просто не могла заставить его страдать.

— Подожди, я... мне просто нужно больше времени, чтобы привыкнуть, чтобы все осознать. Знаешь, у меня сейчас просто такой период... это пройдет, вот увидишь.