— Да вы что? — возмутилась Суок: — Он же целый министр! Ему нельзя. И вообще это я вас подтолкнула на эту идею с космосом! Значит мой трюк должен быть первым! И вообще мужчин на эту роль нельзя пускать! Слишком много славы получит мужчина! Мужчинам слава вредна!

— А почему это мужчинам слава вредна? — удивился Гаспар.

— Сопьются! — лаконично отозвалась Суок.

* * *

Суок облаченная в скафандр, в волнении вылезла из автомобиля, который привез её на стартовую площадку. Она оглядела огромную топу народа, собравшегося рядом с убежищем, которые радостно приветствовали её. Все было привычно. Казалось сейчас опять придется танцевать на канате. Потом в толпе произошла какая-то смута и толкотня. К ней подбежал вездесущий Тутти.

— Ну как? Готова? — с волнением спросил он, щелкнув её фотоаппаратом.

— Ага! — вздохнула Суок: — А что там за толкучка? Кого-то били?

— Точно! — сердито ответил Тутти: — Там Раздватриса били. Он гад такой, сплетничал, что ты стала космонавтом через постель!

— Ах если бы! — усмехнулась Суок: — Но Гаспарушка ни в какую не хочет. Хотя я уже много раз предлагала. Но ничего, когда слетаю в космос, не отвертится от меня! А то что Раздватриса бьют, это хорошо. Это к счастью! Когда его бьют, всегда потом все удачно проходит.

— Серьезно? — присвистнул Тутти: — Тогда у нас будет своя новая космическая традиция! Бить Раздватриса на старте! А я хотел запретить его пускать на старт наоборот. Ладно, лезь в ракету, хватит уже нервы трепать своему доктору. Он и так в предобморочном состоянии. Ни пуха, ни пера сестренка!

— К черту! — имитировала плевок Суок через плечо, и полезла вверх по лестнице.

* * *

Стоило только Суок при запуске ракеты сказать бессмертное "Алле, ап!" и взмахнуть рукой в кабине... как я получил подзатыльник от злобной Алисы, которая пришла с работы не дождавшись меня.

— Ты меня уже разлюбил? — сердито прошипела она: — Мы кажется договаривались в 6 часов встретиться в парикмахерской? И вместе съездить ко мне в общагу? Как это понимать морячок? Поматросил и бросил?

— Почему морячок? — удивился я, быстро собираясь на выход: — Я токарь! Нет, я писатель! А ты моя муза! Как я могу тебя разлюбить? Я просто забылся в приливе вдохновения.

— Кто-то призывал не любить домашних мальчиков вчера в кафе? — ядовито спросила Алиса выходя за мной: — А ты похоже, типичный домашний мальчик! Из дома не выдернешь.

— Ты не права! Я лишь применил гиперболу как автор. А на самом деле романтика не в потных телах летчиков и моряков.

— А где же?

— В душах людей!

— Души нет! И бога нет!

— Это уже перегиб. Что-то все же есть... иначе откуда романтике взяться? Любви?

— Ты лирик, а не физик!

— Я?! Я махровый физик! Ненавижу читать стишки под Луной. И петь романсы. И обожаю технику!

— А я то надеялась...

— Уверяю тебя физики тоже полны романтики! Ты думаешь, почему я решил стать писателем вдруг? Потому что встретил свою музу! И решил, что моряки и летчики недостаточно круты для тебя! Ты достойна самого крутого! Ты станешь женой писателя! Именно творцы миров исполнены романтики. Это тебе не просто рулить транспортным средством. Пхе! Какая разница между моряком и водителем трамвая? Никакой! Кстати наш трамвай подошел...

* * *

После организованного переезда и ужина, я опять решил немного пописать, так как вдохновение требовало. И я добавил дальнейшую историю развития космонавтики под руководством Гаспара Арнери. Должен сказать она сильно напоминала историю развития советского космоса. Раздватрис, узнав, что ему каждый старт ракеты будут бить морду, сбежал за океан. И там стал первым буржуйским космонавтом. И даже смог булькнуться в океан, пролетев 300 километров на первой ракете буржуев. Его через сутки выловили и поздравили. Буржуины постановили, что покорение ими космоса тоже состоялось.

А дальше нагло заявили, что им срочно пора лететь на Луну, чтобы обогнать этих революционеров и бунтовщиков. И объявили сбор средств на лунную программу. Раздватрис же уверил, что он идеальный космонавт для полета на Луну. Потому что он так пластичен, что даже нет нужды летать по настоящему. Нужно лишь пошить ему красивый скафандр-костюм, построить красивую сцену, где он сможет красиво оттанцевать свою балетную партию на фону декораций Луны. И все это сфотографировать. И тогда паршивая циркачка Суок удавится от зависти!

* * *

А потом пришла Алиса и популярно мне объяснила разницу между ноутбуком и печатной машинкой, пообещав одеть её мне на уши, так как я своим пулеметным треском второй час мешаю ей заснуть. Дело в том, что я приноровившись к клавиатуре машинки гнал текст в привычной скорости работы на клаве компа. Задействуя все десять пальцев. Треск стоял жуткий.

Правда и пальцы уже жутко болели, так как усилие требовалось более значительное. Я принял справедливость замечаний невесты и разрешил себя уложить баиньки. Меня даже благосклонно вновь допустили к телу. Так что через полчаса возни мы уснули мертвым сном. И даже умудрились утром проспать и Алиса убежала на работу не позавтракав. Пришлось делать ей сухой паек и тащить с собой через час.

— Быстро вы сошлись, — качала головой её учитель Зоя, когда я подкармливал их в бытовке, пока клиенты рассосались.

— Дык, я в отпуске! — пожал я плечами.

— А мне еще нужно две недели ждать до квалификационного экзамена, — вздохнула Алиса: — А потом можно будет и к маме съездить в деревню. Познакомишься с будущей родней.

— Прямо уже все настолько серьезно? — удивилась Зоя.

— А чего тянуть? Летом поженимся! — кивнула Алиса: — Он вроде не пьющий... Андрей, ты ведь непьющий?

— Терпеть не могу! — заверил я её.

— Вот и я заметила, что в кафе он не шибко налегал на винишко, — погладила меня по плечу Алиса: — Я пьяниц не уважаю. У меня батя спился до смерти десять лет назад еще. Бил зараза сильно... А ведь еще молодой мужчина был. Хотя на фронт не попал по болезни. Но зато в оккупацию тоже не попали. Мы тогда в Сибири жили. Уже потом сюда в область переехали, после войны. У него тут родня была в деревне...

— А у тебя Андрей родня есть?

— Не-а, я детдомовский! — покачал я головой, вспомнив разговор Ангелины. Воспоминаний самого персонажа почему-то не было в голове. Меня выручало только то, что город Курск мой родной и в нем вполне ориентировался: — Ладно девушки, счастливо поработать, а я пойду тоже поработаю. Кое над чем...

* * *

— Гаспар! Это просто возмутительное вранье! — в ярости вскочила Суок, когда просмотрела кинохронику высадки Раздватриса на Луну.

— Почему ты так думаешь? — спросил её пожилой муж и начальник Гаспар Арнери: — Я честно говоря, боялся, что ты сама потребуешь полета на Луну.

— Вот еще! — фыркнула Суок погладив подросший живот: — Я в декретном отпуске! И ты сам говорил, что сейчас активность Солнца повышенная, и летать в космосе смертельно опасно, если вылететь за пределы магнитного поля.

— Это так, — кивнул Гаспар: — Но дело не только в этом. Ты не единственный космонавт. Но даже если пренебречь радиацией, сам по себе полет очень рискованный. Больше 20 процентов успеха я дать не могу. Нужно как минимум три полета без пилота, чтобы потом рисковать человеком. А три полета на Луну мы себе не можем позволить экономически. Очень дорого выйдет. Мы будем посылать туда роботов. Для науки этого вполне достаточно. А флажок втыкать людей посылать нет причины. Это нелепо. Меня это и удивило, что они так рисковали своим космонавтом.

— Да ни кем они не рисковали! — прошипела Суок: — Это был фальшивый спектакль!

— Мне кажется сомнительным, чтобы они опустились до такого вранья, — неуверенно почесал лоб Гаспар: — Тут нужны факты, чтобы опровергать такое. Почему ты так решила?

— Я нюхом чую, когда идет спектакль! Я актриса! — уверенно заговорила Суок: — Я прекрасно знаю этого клоуна Раздватриса! Он трус и паникер! Вы помните что он орал по радио, когда его запустили в первой их ракете? Он буквально крикнул "Ой! Я уссался!".

— Ну я помню этот анекдот, — кивнул Гаспар: — Но всякое может быть...

— А сейчас что было? — яростно спросила Суок: — Откуда этот пафос? Откуда эти красивые заготовленные фразы как на сцене и плавные жесты? "Маленький шаг для меня и огромный шаг для изысканного общества!". Тьфу! Слушать противно. Дешевый спектакль! Не верю! И ведь что обидно, даже сказать об этом не могу, сразу обвинят в зависти... Наглые бессовестные лжецы! Если бы это был реальный полет, то он вывалился из лунного корабля визжа от страха, надристав полный скафандр. И это только психология! А ведь есть еще и научные сомнения.

— Есть, — кивнул Гаспар: — У меня в голове не укладывается, как они смогли без испытаний, так успешно слетать на Луну? Так не бывает. Их можно будет поймать за руку, если дальнейший их прогресс в космосе резко остановится. Хотя, друг мой, в чем либо убедить человека против воли почти невозможно. Иначе бы не было на свете религий. Люди иногда готовы поверить в самые абсурдные вещи.

Мама Люда, давай, давай, давай...

— Послушайте молодой человек, — говорил со мной редактор издательства: — То что вы написали, это конечно забавно, но слишком вы профанируете идею полета в космос!

— В смысле? — удивленно ответил я: — Извините, я не знал, что вы специалист по космической технике, но ведь это сказка! И я буду рад узнать в чем профанация...

— Ну может я неправильно выразился, — поморщился редактор: — К технике у меня нет претензий. Но сам стиль... это вульгарно. Уже сама идея дописывать чужие произведения непристойна. А еще этот грубый язык...

— Помилуйте Иван Генрихович! Да в чем же непристойность-то? Мы же народное государство и пишу я для простых людей, а не аристократии. Хотя конечно готов что-то поправить, если вы считаете это неприличным. Но сама идея дописывать за других не несет в себе ничего непристойного! Наоборот, она вполне социалистическая по своей природе! Как говорится "отряд не заметил потери бойца"!

— Что вы ересь несете? — немного рассердился редактор: — Есть понятие авторского права!

— Есть! Несомненно есть! — горячо согласился я: — Но к идее дописывания чужих сюжетов авторское право не имеет отношения! Наоборот! Когда автора цитируют и пишут об его мире новые версии событий, то автору канонных событий от этого только лишняя реклама. Ведь читатель неизбежно обращается к первоисточнику, столкнувшись с событиями продолжений. Это реклама в лучшем виде! Представьте себе, когда моя невеста читала, мой опус, она с удивлением спросила, а что такое "Три толстяка"? Она не читала Олеши. Только экранизация дает книгам широкую известность! И теперь она непременно прочтет оригинал.

— Реклама бывает сомнительной. Многие грамотные люди и сами все прочтут без сомнительной рекламы.

— А дело не только в рекламе! Дело еще и в желании встретиться со старыми друзьями. Как вы думаете, почему люди сочиняют сами? Анекдоты, побасенки, про разных популярных персонажей? Потому что это некий метаязык общения народа! Зачем читателю каждый раз заново представлять образ героя и его характер, если у него уже есть герои которых он любит? И хочет о них читать?

— И вы хотите паразитировать на чужих героях?

— Это не паразитизм. Паразитизм, это если переписать чужое произведение и вставить свое имя туда. И получить с этого выгоду. А давать жизнь привычным образам и героям, это форма уважения к читателям.

— Уважения?

— Именно уважения! Зачем напрягать читателя новыми характерами? Ведь я же говорю это метаязык! Вот скажу вам Чапаев и вы сразу представите яркий образ и характер. И нет необходимости мучиться с описанием и вычитыванием подробностей нового образа, какого-нибудь Пупкина, который тоже может быть героической личностью.

— Претендуете на авторство анекдотов о Чапаеве?

— Ни в коей мере! Я лично не сторонник жизнеописаний подлинных людей. Вот это может быть действительно неприлично. Легко изолгаться. Но вымышленные персонажи и вымышленные сказочные миры это же совсем иное! Дед Мороз! Снегурочка! Доктор Айболит!

— Ваша история не выглядит детской сказкой.

— Ну да! Это сказка для взрослых! А взрослые в большей степени нуждаются в сказках чем дети. Потому что больше устают и нуждаются в отдыхе. Уж лучше сказки для взрослых читать, чем пить горькую для расслабления.

— Ладно оставляйте ваши рукописи, — усмехнулся редактор: — Покажу я вашу сказку кое-кому еще. Вот эти два рассказа о путешествии во времени я готов опубликовать в сборнике фантастики. А насчет сказки не уверен пока. Хотя вы и поколебали мою уверенность. Метаязык говорите? Хех...

* * *

Когда я вернулся с домой с гитарой на плече, то там кроме Алисы присутствовала симпатичная женщина. Ростом поменьше, но сиськи побольше.

— Привет Алиса, а что за подружка? — чмокнул я её в щеку.

— Это мама! — покраснела Алиса.

— Рад познакомиться, — сбился я с фривольного тона на галантный. Та с интересом уставилась на меня.

— А чего ты гитару приволок? — подала реплику Алиса, сорвав паузу: — Петь будешь?

— Гм... ребята-музыканты из кафе всучили. Требовали, чтобы я еще песни сочинил для них. Очень им понравилась та песенка, — ответил я, не отрывая взгляда от будущей тещи: — Как маму то зовут?

— Мама Люда, — отозвалась Алиса: — Вот учуяла, что со мной что-то происходит. Приехала навестить.

— Вообще-то я тебе гостинцев привезла, — заговорила наконец мама Люда, оторвавшись от моего разглядывания: — Думала, дочка голодает в городе.

Я смотрел на нее и не понимал, почему она мне кажется тоже какой-то знакомой и родной. Вроде на дочку не похожа. Даже покрасивей будет, если нарядить нормально.

— Вот стало быть и приехала в город! — заговорила тороплива мама: — На работу сунулась, а дочка оказывается, уже в другом месте поселилась...

— Отлично! — кивнул я, пытаясь снять напряжение: — Первая песня будет про город!

Я уселся и запел, старательно вспоминая текст песни "Этот город".

— Я еще не знаю где на свете, есть такая же весна! Я пожалуй отпущу попутный ветер, и останусь на всегда, с тобою...

— Здорово! — восхитилась Алиса, и вдруг взглянув на часы, спохватилась: — Я же только маму проводить приходила! Мне надо еще надо на работу сбегать. До конца смены еще три часа! Андрей, развлекай маму! Не обижай.

— Не обижу!

Он быстро обула туфли и убежала в парикмахерскую. Как только цокот каблуков Алисы стих, мама Люда сразу нахмурилась и обернулась ко мне с более серьезным видом.

— Вы прямо значит живете уже вместе? — недовольно спросила она: — А вы знаете молодой человек, что ей еще 18 лет нет?

— Люда, только не надо вот этого! — поморщился я: — У нас все серьезно. И ей скоро уже 18 будет. Там и поженимся.

— Людмила Васильевна! — поправила будущая теща.

— Да ладно из себя старуху строить! — отмахнулся я: — Тебе сколько самой-то?

— Мне 35 лет, — слегка покраснев призналась мама Люда.