На пороге мира

Ђ Правда, тёть Марин! Вон четвёртый парень от меня сбегает, а один как ты изящно выразилась, стыдливо прикрывая фингал! Не скажешь почему? А пап?

Ђ Кстати, Наташа, тебе от Джефри привет.

Ђ Спасибо. Ой, пап, а почему ты его не позвал?

Ђ Ох! Голова моя дырявая! Забыл! Вась, дай телефон шефу, пожалуйста, Ђ Василий достал мобильник, и протянул его шефу. Тот быстро настучал какой-то номер и сделал знак рукой, что бы все замолчали.

Ђ Хок, это я шеф, давай быстрей к Лео... Нет оружие оставь, и без твоих, стволов хватает. Праздник у нас тут. Так что дуй скорей. Выпивку не бери и так вон ящик непочатый стоит... Всё... Ждём! — отключился и отдал телефон Василию. Джефри завалился через полчаса. Его встретили дружным хором приветствий и тут же налили штрафную. Когда Анна разглядела отброшенную бутылку, у неё полезли глаза на лоб. Это был настоящий французский коньяк двухсотлетней выдержки! Такой стоил её новой "Рантли". Она огляделась и увидела пять таких же, уже пустых, три полных и непочатый ящик. Ящик как ей сказали, Лео купил в подарок отцу близняшек, и его не трогали. Разошлись все заполночь. За Одноглазым подъехал чёрный лимузин с пятью хмурыми личностями в качестве охраны. С ним вместе укатила и Верховцева. Шефа, вместе с Носорогом увёз служебный транспорт. Джефри и Василий заказали такси до космопорта, и, как ей сказала Наташка, повезли "племяшу" подарок. Анну оставили ночевать вместе с Натальей.

* * *

Пробуждение было тяжёлым. Тяжёлым, если не сказать жёстче. Так просыпалась она до этого только однажды. Случилось это ещё в бытность её школьницей. На её двадцатилетие. Ох, и закатили же они тогда вечеринку... всю ночь гудели. А на утро было плохо. Почти как теперь, только легче. В тот раз она потеряла невинность... Анна с трудом разлепила глаза. Перед ней был потолок. Простой белый потолок. Хотя нет, в нём ещё и люстра. Хм. Люстра — значит не клиника. Где тогда? Она повернула голову. Голова ей этого не простила и взорвалась такой сумасшедшей болью, что в глазах помутнело. Анна застонала. Чьи-то осторожные руки приподняли ей голову и поднесли к губам стакан с чем-то ароматным. Анна послушно выпила. Это что-то оказалось рассолом. Как не удивительно, стало несколько легче. Она села на кровати и с благодарностью отдала стакан. Анна снова открыла глаза и осмотрелась. Оказалось, что она сидит на кровати в небольшой светлой комнате. Рядом с кроватью шкаф. Дальше стол. На столе лампа, какие-то книжки, тетрадки и компьютер. Рядом с кроватью, но с другой стороны — тумбочка, а на тумбочке банка с рассолом. Посредине комнаты, прямо напротив Анны стояла девушка со стаканом в руке. Анна вымученно улыбнулась ей. Память возвращалась медленно и как-то рывками. Она вспомнила, что это дом Лео Кантарски, девушка напротив — его дочь, кажется Наташа. Она вчера пришла сюда объясниться с Кантарски на счёт дела... но у него был какой-то праздник. Кажется, он стал прадедом? Да именно так. А потом всё очень смутно: Марина Верховцева с бутылкой настоящего французского коньяка... Одноглазый, кромсающий курицу десантным тесаком... брудершафт с шефом... Лео прикуривает от табельного пистолета... Робертсон читающий монолог Гамлета... она сама, взахлёб декламирует Пушкина... а потом матерные частушки... Господи стыд-то какой!

Ђ Спасибо, Наташа. Лео ещё не проснулся?

Ђ Папа? Да он и не ложился совсем. Как гости разошлись, уже утро начиналось. Он сказал, что по делам, и ушёл.

Ђ Слушай, а почему рассол?

Ђ Ты не знала?

Ђ Нет. Я если честно, вообще в этом деле,Ђ она щёлкнула себя по подбородку, как вчера показывала Верховцева, Ђ полный ноль.

Ђ Ну, можно ещё пивом похмеляться или той же водкой, но это уже прямая дорога к запою...

Ђ Понятно... А что такое "запой"?

Ђ "запой"? Запой — это, когда как вчера, но целую неделю, или две, не просыхая.

Ђ Ужас!!! — схватилась за потревоженную голову Анна, Ђ А как я вообще сюда попала? А?

Ђ Я принесла. Когда все разъехались, папа попросил не будить тебя и тоже куда-то поехал. Потом ты со стула упала и я тебя сюда отнесла, раздела и уложила на кровать.

Ђ Постой, постой, как это отнесла? Одна?

Ђ Я сильная, Ђ просто ответила Наталья, пожав плечами. Анна с ужасом посмотрела на хрупкую и невысокую девушку, стоящую перед ней, и потрясла головой. Голова такого отношения не одобрила, и отозвалась жуткой болью.

Ђ Наташ, можно мне ещё этого,... рассолу?

Ђ Да, конечно, Ђ откликнулась она и сунула ей в руки всю банку. Анна пила долго и жадно. Затем отдала банку и попросила ей показать ванную.

Ђ Так это на мне твоя ночная рубашка? — донеслось от туда.

Ђ Нет, мамина. Моя была бы маловата тебе. Я ведь почти на голову ниже тебя.

Ђ А! Спасибо. А что с ней случилось?

Ђ Лайнер, на котором мы летели, разбился. Только мы с папой и выжили. Он у меня тоже очень сильный...

Ђ Прости, я не подумала.

Ђ Ничего. Мне тогда десяти не было. Мы упали в пустыню на малообитаемой планете. Почти два месяца там жили в остатках корабля. Потом папа починил коммуникатор и за нами прилетел дядя Джефри. Он тогда очень обрадовался, что уцелел не только папа...

Ђ Интересно: почему? Твой отец, он, что не человек, умереть не может?

Ђ Нет что ты. Просто они вместе прошли через очень многое, и дядя Джефри лучше знает, на что он способен, а на что нет...

Через час Анна была практически в норме. Они спокойно сидели на кухне и пили чай. Хороший Нурский чай. Земной был бы неоправданной роскошью, хотя Наталья и предлагала, но Анна предпочла отказаться. Наташка настаивать не стала, ей самой Нурский нравился больше, а Земной держала в доме в основном для гостей. Вообще она была в доме полновластной хозяйкой (ещё бы: когда отец пропадает где-то по полгода, а после развода с Верховцевой, другой женщины в доме не было). Правда на время отсутствия Лео, у них поселялся Василий, но хозяйкой была всё равно она. Вообще она оказалась очень приятной и общительной девушкой. С ней было легко и просто болтать. Они так разговорились, что даже и не заметили, как вошёл Лео. Точнее не заметила Анна. Наталья просто не придала этому значения. А он так и стоял в дверном проёме и улыбался. Наконец Наташка подняла на него взгляд и сказала.

Ђ Чего стоишь лыбишься, садись уж к нам, чаю выпей. Твой любимый "Чёрное солнце"! — Анна чуть не подпрыгнула на стуле от неожиданности. Лео отлепился наконец от дверного косяка и сел к ним за стол. Наташка достала ещё одну чашку и сноровисто налила ему чаю. Он принял чашку, немного отпил и поставил её обратно.

Ђ Мисс Вальтерн, я спросить хотел: вы зачем вообще заходили-то?

Ђ Ах да! Конечно. Я хотела уточнить на счёт легенды...

Ђ А, ну это просто. Вот посмотрите, пожалуйста, Ђ ответил он и положил перед ней жёлтую папку, Ђ это ребята из отдела инф. обеспечения постарались.

Анна открыла её и пролистала несколько страниц в ней, затем повернула голову к Лео.

Ђ Хм. ДиКаприо... А он не обидится?

Ђ Нет. Собственно ДиКаприо это псевдоним шефа. Он иногда развлекается на бирже... Ђответил он, а Наташка не удержалась и прыснула в кулак. Лео укоризненно посмотрел на неё, и она ответила ему жестом, типа: молчу, молчу, уже молчу. Анна посмотрела на них, но промолчала.

Ђ А шеф не осерчает за свои деньги?

Ђ Для него это пустяк, так что можем тратить, сколько влезет.

Ђ Отлично. Тогда я пойду, пожалуй, готовиться.

Ђ Увидимся.

Ђ До свидания, спасибо за чай.

Ђ Пока, Ђ попрощалась и Наташка. Анна забрала папку с собой и ушла. Лео закрыл за ней дверь и вновь вернулся на кухню.

Ђ Ну, как она тебе?

Ђ Хорошая. Только, пап, почему ты не сказал ей, что это в твою машину она тогда въехала?

Ђ И не скажу, нам с ней ещё работать. И ты не говори.

Ђ Ладно. Только зря: очень уж ты ей тогда в душу запал. До сих пор ищет. А вот как Лео ты ей совсем не нравишься.

Ђ Это хорошо. Ты поплакалась ей, как тяжело с отцом-алкоголиком?

Ђ Ой! Пап, забыла! Вот так и знала, что что-то забуду. Ты не сердишься?

Ђ Нет. С чего бы. В полёте доработаю этот момент.

Ђ Пап, можно вопрос?

Ђ Спрашивай.

Ђ Она тебе нравится?

Ђ Ну, нормальная девушка, красивая...

Ђ Я не о том...

Ђ Не знаю. Наверное, нравится... Вот только...

Ђ Что только?

Ђ Другая мне нравится больше...

* * *

Полёт начинался ужасно. Мало того, что этот, с позволения сказать, Лео опоздал и припёрся к самой отправке, заставив задержать вылет (всё-таки VIP персона). Так он ещё был явно с похмелья и два часа скандалил на таможне! Причём всё это время их лайнер стоял на взлётной площадке и ждал только их. Этот гад поставил на уши весь персонал космопорта, сбил расписание и вдобавок ко всему дал в глаз какому-то недовольному пассажиру, ждавшему своей очереди прямо за ним. После чего они скандалили уже вместе. А Анна как полная дура всё это время проторчала рядом с ними. Когда они, наконец, поднялись на борт, Лео, походя и в самой оскорбительной форме, послал на х** капитана, встречавшего их у трапа, и отправился догоняться в бар, где благополучно и заливался, не обращая больше ни на кого внимания. А Анне пришлось оправдываться и извиняться перед капитаном и его старшим помощником, которого Лео (когда только успел?) умудрился ещё и облить водкой, плеснув из стакана прямо в лицо, в ответ на вежливую просьбу не плевать на пол. Контраст между ней и её склочным "мужем" получился настолько разительным, что вся команда лайнера поголовно влюбилась в Анну и люто возненавидела Лео. Анне это польстило, а её "муженьку" было глубочайше начхать и на неё и на всю команду. Он так нажрался, что через час уже спал. После чего его бесчувственное тело, под руководством всё того же старпома отбуксировали в его каюту, и на лайнере установились мир и спокойствие. Лететь предстояло неделю...

После всех этих хлопот Анна чувствовала себя свежепережёванной тряпкой, по этому улеглась в своей каюте, с ужасом и отвращением думая, что Кантарски таки когда-нибудь проснётся! Однако эта мысль тревожила её не долго. На смену ей пришла другая, более весёлая: что такому вот "мужу", совсем не обязательно хранить даже видимость верности. И Анна воодушевлённая этой приятной мыслью кинулась разбирать свои вещи.

В то же самое время Лео даже и не думал спать. Собственно алкоголь его не брал вообще. Ещё триста лет назад было изобретено средство, полностью нейтрализующее его действие на организм. Средство было необходимо принять перед употреблением спиртного, после чего количество этого самого спиртного уже не имело значения. Средство это называлось "А100" и имело только один побочный эффект: при частом применении действие становилось постоянным, и человек полностью терял возможность, когда-нибудь ещё познать радость пьянства. Подобные же средства были разработаны и против всех известных наркотических средств, а Лео в своё время побывал в такой переделке, что принимать всю серию "А" приходилось ежедневно... Так что в тот самый момент он делился с шефом своими подвигами через ноутбук. Шеф хохотал, время, от времени утирая выступившую слезу. Наконец сеанс связи закончился и Лео занялся более прозаичным занятием: вычислением крота через ту же Сеть. Благо тревожить его ни кто не собирался: всем за глаза хватило его утрешних подвигов. Часа через полтора совместной работы его и аналитического отдела канторы личность предполагаемого крота удалось установить практически однозначно. Лео сбросил на аналитиков задачу прослеживания всех его связей и отключился от Сети. Прошло всего два часа, а до намеченных вечерних дебоширств оставалось ещё больше десяти, и заняться было нечем. Поэтому, оправившись (все-таки объём выпитой алкоголесодержащей жидкости ни куда не делся), Лео занялся одним из своих любимых дел: тренировкой. Благо каюта VIP-персоны мало уступала по размерам спортивному залу, а комплексы упражнений, которые он собирался выполнять, ни чего кроме пространства не требовали. Приди в голову Анне шальная мысль заглянуть к напарнику, она была бы очень удивлена: заниматься Лео стал в одиннадцать и с тех пор тренировок не прекращал. А за такое время и полный кретин кое-чему бы научился. Как только Лео за его долгий век не называли: и подонком, и трусом, и психом, даже добрым... брр! Но вот кретином почти ни когда. То, что он делал сейчас в каюте, легко бы можно назвать танцем, медленным и завораживающим, если бы не резкий привкус опасности, которым тянуло от каждого движения. Эти комплексы движений (каты) он выучил у своего первого наставника — высокого, пожилого русского, который жил по соседству с их детским домом. Собственно Кантарски — это псевдоним. На самом деле Лео звали Леонидом Васильевичем Жестянкиным (именно так как он и сказал тогда Анне). Это была своеобразная игра — жить под псевдонимом своего настоящего имени. Это его забавляло. Собственно в их детдоме всем подкидышам давали отчество Васильевич, потому что директора звали Василием, и своих детей у него не было, а всех детдомовцев он считал собственными. Кого-то это раздражало, кого-то бесило, кому-то наоборот нравилось, поскольку давало хоть какую-то иллюзию нормальной жизни. Лёньке же было просто плевать: в то время он боролся за жизнь и место в ней. Надо признать ему это удавалось, поскольку дрался он за своё место насмерть. В свои одиннадцать Лёнька был безбашенно смел и то, что дожил до этого возраста, было чудом. Он сам понимал это и вперёд далеко не заглядывал. Однажды, они вчетвером залезли в запертый спортивный зал кадетского училища, расположенного в двух кварталах от детдома с твёрдым намерением стащить пару-тройку футбольных мячей. Залезли и начали искать подсобку со спортинвентарём. Вдруг Васька Камнев рассмотрел в темноте человека. Человек этот плавно и неслышно двигался по залу, незаметно для глаза, в темноте ночного зала меняя очертания. Васька от ужаса заорал и бросился наутек. Остальные тоже с криком бросились за ним. Только Жестянкин остался на месте и как всегда приготовился драться. Он ни когда не убегал. Боялся Лёнька при этом или нет, ни кто не знал. Его просто звали отморозком и не связывались. Он стоял и готовился драться, но в трёх шагах от него незнакомец также странно приплясывая, повернул в сторону. Лёнька, на самом деле всегда ужасно боявшийся, а сейчас просто умиравший от ужаса, так и сел где стоял, во все глаза, наблюдая за этим странным человеком. А тот, будто ни кого и не было продолжал своё движение по кругу. Он ходил так около часа, а Жестянкин сидел и смотрел. Наконец тот остановился, и какое-то время неподвижно стоял, а потом направился к Лёньке. Подошёл и спросил.

Ђ Чего тебе мальчик?

Ђ Дядя, а что это было?

Ђ Древнее боевое искусство. Зачем ты залез в этот зал ночью?

Ђ Что бы украсть,Ђ честно ответил он

Ђ Так чего же не украл?

Ђ Испугался...

Ђ А почему не убежал?

Ђ Я ни когда не убегаю! — взвился Лёнька, поднимаясь с пола.

Ђ Я ведь сдам тебя в милицию...

Ђ Я буду драться!

Ђ Я сильней

Ђ Не важно, всё равно буду!

Ђ А если не сдам?

Ђ Тогда не буду, Ђ растерянно проговорил Лёнка и опустил сжатые кулаки.