Вампировский централ

— Разумеется, знаем. Но Семьям выгодно скрывать свои настоящие силы. Слияние нарушило равновесие между кланами, мы понесли серьёзные потери в войне. Грядёт новый передел мира, Виктор. Пока это не касается людей, но только пока!

Я понимал, что он имел в виду. Родной мир вампиров пострадал от Слияния не меньше, чем наш. С лица земли исчезли целые города, а вместе с ними и многие вампирские Семьи, составлявшие основу могущества кланов. Было разрушено производство, управление, связь, во многом изменился жизненный уклад. Сократилась численность леннаров, значит, уменьшилось поступление в запасники свежей крови. Квоты на её получение были урезаны, а на одном заменителе вампиру долго не протянуть — начнёт слабеть. Да и зачем заменитель, когда вокруг столько еды, а охоту никто не контролирует? Влияние Высших пошатнулось, им нужно было во что бы то ни стало вернуть кланы в рамки законов и традиций. Однако вести войну на два фронта было равносильно самоубийству, поэтому и был заключён Договор с людьми.

— Хочешь сказать, убийцей мог быть не "дикарь"?

Вампир улыбнулся:

— Это твои слова.

Да помню, помню: долг не выше расы. Торн никогда не нарушал этого правила напрямую, просто умело подводил меня к нужному выводу.

— Ладно, что со свидетелями?

— Этим занимается Гральтэн, но шансов у него мало: работал не новичок. Ты "дорожки" видел?

Видел: длинные, значит, пил понемногу. Экономный гад! Шансов найти свидетелей убийства почти не было, как не было надежды на друзей погибших ребят: вряд ли они сдадут своего поставщика грёз. Выходит, Торн прав: очередной "висяк".

— Ральт. Что у тебя с ним? — неожиданно спросил он.

"Месть нужно подавать холодной", — припомнил я собственную мысль и то, как оглянулся на меня Торн. Неужели слышал? И Гральтэн... Значит, не совпадение.

— Общие воспоминания, — ответил я и в двух словах изложил суть вопроса.

Вампир помолчал, но всё же рискнул продолжить:

— Чтобы жить, мы должны питаться. Была война, Виктор, поступления крови тогда почти прекратились.

Я взглянул на него. Тёмные пряди падают на глаза, багровая радужка светится в полутьме. Видел я его после трансформации: зверь. Умный, элегантный, но зверь! Бесполезно учить хищника состраданию. Я отвернулся, подавив вспышку ненависти.

— Прости, Виктор, я не хотел.

— Просто не трогай эту тему, Экториан.

За окном потянулись пустующие пятиэтажки Привокзального: выбитые окна и двери, дырявые крыши, стены, ощетинившиеся рельсами бывших балконов. За ними начиналась санитарная зона. Внедорожник качнуло на ухабе, и мне показалось, что в одном из оконных проёмов мелькнул свет. Взгляд привычно засёк цель: первый дом от дороги, последний подъезд, третий этаж. Ну, может, четвёртый.

— Брось, Виктор, всех не переловишь, — сказал Торн, кутаясь в плащ.

Значит, тоже заметил. Я остановил машину.

— Пойду посмотрю.

Это оказалось непросто: от дороги нужный дом отделяли горы строительного мусора. На торчащем из бетонной плиты куске арматуры, посверкивая рубинами глаз, сидели два здоровенных ворона. Я прищурился, изобразил пальцами рогатку и натянул воображаемую резинку — жест, который понимала каждая городская птица. Вороны переглянулись и демонстративно повернулись ко мне спиной. Вот наглецы! Снег почти прекратился, зато ветер озлобился вконец, впиваясь в лицо ледяными иглами — февраль. Я поднял воротник и уже прикидывал, как лучше подобраться к дому, когда сзади хлопнула дверца.

— Чего стоим, кого ждём? — недовольно спросил вампир.

— Темно, не хочу переломать ноги, — пояснил я, пытаясь отыскать взглядом хоть какое-то подобие тропинки. — Отправил бы ты своих бойцов, гранд, а то отморозят себе...

— Не отморозят, а в нашем деле клыки лишними не бывают, Виктор. Давай за мной.

Вампир подобрал полы длинного плаща и полез на гору битого кирпича.

— Торн!

Он оглянулся.

— У тебя есть крылья, — напомнил я.

Вампир тряхнул головой и рассмеялся:

— Забыл. Веришь? С кем поведёшься... Ладно, я напрямую, а ты лучше по краю обойди, а то и правда что-нибудь себе сломаешь. Ребята предупредят, если что.

Взметнулись полы длинного плаща, и большая чёрная птица прянула в ночное небо. Я проводил её взглядом и пошёл вдоль дороги. АРМ привычно лёг в ладонь. "Ребята предупредят"! Ага, каркнут сверху. Найдя наконец проход между кучами мусора, я свернул туда и пока добирался до места, не раз помянул добрым словом свои неубиваемые армейские ботинки.

Вход в подъезд на фоне стены выглядел бездонной дырой, а сама стена с чёрными провалами окон, казалось, уходила в небо. Случалось, в заброшенных домах отсутствовали целые лестничные пролёты, но светить здесь фонариком было ещё опаснее. В который раз пожалев, что умею летать только вниз, я постоял, привыкая к темноте, и вошёл в подъезд.

5.

Лестница оказалась на месте, но ступени были засыпаны щебнем и битым стеклом, поэтому бесшумного восхождения не получилось. Четвёртый этаж. Из квартиры на площадку падал неровный свет, доносились приглушённые голоса. Похоже, мне повезло: народ был занят разговором и не услышал подозрительных звуков снаружи. От комнаты меня отделял короткий коридор. Я остановился у дверного проёма, прислушиваясь к разговору.

— Вы ещё можете уйти. Я не ищу неприятностей, — голос говорившего звучал тихо, но твёрдо.

— Ты их уже нашёл, парень, но если просто оставишь её и свалишь, может, ничего и не случится.

Многообещающее начало. Первым несомненно говорил вампир: когда они не имитировали людей, в их речи проявлялся неповторимый акцент. Добавьте к этому мягкий грудной тембр, и всё, что вы скажете, будет иметь особую убедительность в глазах женщин. Собеседника вампира я узнал по голосу: Александр Пряхин, Санёк, мой бывший одноклассник. Колоритнейшая личность! Соотношение между разумом и мышечной массой бывало разным, но тут, похоже, всё ушло в кость. Я снял переключатель с "серебра": вампир явно старался избежать конфликта, а тратить драгметалл на Пряху — слишком много чести. Как говорится, Саньку Саньково. На позапрошлой неделе старший из братьев Пряхиных, Жека, погиб вместе с охраной, нарвавшись на вероту, вампирскую группировку, работавшую, как и он, на чёрном рынке крови. Теперь в районе назревал новый передел, и от бессилия что-либо изменить я уже сам был готов вцепиться в пряхинское горло. Впрочем, братья давно заслужили гриф "особо опасен". Это означало, что в случае сопротивления объект подлежал ликвидации.

— Хорошо, я готов говорить, — сказал вампир.

— Рад слышать, — ухмыльнулся Санёк. — Вернёшь, что взял — поговорим. Глядишь, и сторгуемся. А, Сид?

Тот, к кому обращался Санёк, ответил с нескрываемой ненавистью:

— Да им, кровососам, волю дай — всех девок или перепортят, или обратят. Так что сторгуемся, тварь, своё получишь!

А вот и заказчик разборки. Девчонку не поделили? Что ж, дело знакомое. Но причём тут Санёк? Это забота "чистильщиков" — тех, для кого война не кончится никогда. Та ещё головная боль! Правда, младший Пряха не лучше — "башню" у него снесло ещё до войны, — но даже он не вышел бы в нейтральную зону без прикрытия, так что в квартире должны быть ещё как минимум двое.

— Это ты тварь, самая настоящая! Уж лучше в девках, чем с тобой!

В отчаянном девичьем крике звучали ненависть и страх. А я-то надеялся, что это чисто мужская разборка. Санёк рассмеялся:

— Слышь, Мотыль? Это по твоей части. Не волнуйся, детка: в девках ты сегодня не останешься.

В ответ раздался хрюкающий смешок: Мотыль, телохранитель Санька. Этот "предмет мебели" был мне хорошо знаком. Второй охранник пока молчал, зато от голоса, раздавшегося следом, по спине пробежал холодок.

— А ей волноваться незачем: за блуд с кровососом кол полагается, один на двоих с дружком.

Чёрт, ну почему именно сегодня и именно в моё дежурство?

В самом конце войны объявился в городе серийный убийца, охотившийся на женщин, имевших связь с вампирами. Он выслеживал и убивал любовников, насаживая их на кол, как бабочек на булавку. По поводу колов в сердце скажу сразу — очередной миф. Во-первых, сердце у вампиров находится в центре грудной клетки, за грудиной, и чтобы достать его с одного удара, нужно обладать снайперской меткостью и приличной силой. А во-вторых, кол даже с серебряным наконечником, не попав в сердце, только пригвождал супостата к месту, не лишая его жизни. Скорость регенерации у этой расы была так велика, что, избавившись от "занозы", вампир снова был готов сражаться. Впрочем, достаточное количество серебра в теле вампира могло не только обездвижить его, лишив способности к трансформации, но и остановить регенерацию. Всё это прекрасно знал убийца. Коротким обоюдоострым копьём с серебряным наконечником он пригвождал жертву, скажем, к стене, причём бил не в сердце, а рядом — вампир был нужен ему живым, — а затем насаживал на этот же кол его возлюбленную. Несчастная погибала в муках, а парень при этом не только слушал её стоны и крики, но и чувствовал каждую судорогу боли. Это палач называл смертельным танцем любви и давал влюбленным возможность насладиться им в полной мере. Затем он закреплял на них гранату с выдернутой чекой и уходил. То, что оставалось на стене, напоминало отпечаток крыльев огромной бабочки. У нас этот убийца проходил под именем Энтомолог. Мы с моим тогдашним напарником, Пашей Кравцовым, долго не могли выйти на его след, пока я не вспомнил, как именно погибла его собственная семья...

После разоблачения Павел надолго исчез из города, но не так давно убийства возобновились. Теперь в основном погибали девушки, давшие согласие на обращение. Чёрт, только Энтомолога здесь не хватало! Я заглянул в дверной проём. Тусклый свет стоящего на полу фонаря был направлен в сторону окна, поэтому и был виден с дороги. Однако в комнате находился ещё один источник света: зажжённый факел. Высокий худой парень — тот, кого Санёк назвал Сидом, — сжимал в одной руке палку, обмотанную горящей тряпкой, а в другой разделочный топорик. Что ж, огонь был неплохим средством против вампиров, но тогда уж нужен был или огнемёт, или, на худой конец, опрокинутая и подожжённая канистра бензина. Факел для этих целей не годился: как правило, им отмахивались до тех пор, пока мелькание огня перед глазами не надоедало супостату. Та же история и с топором: отделение головы от остального вампира приводило к смерти последнего, но клыкастые бестии почему-то не спешили подставлять шеи под удар. Словом, парень явно насмотрелся фильмов про войну, толком ничего о ней не зная.

Вампир стоял у окна: высокий, сильный, готовый ко всему. Под распахнутым длинным пальто я разглядел тёмную "тройку", белую рубашку и шейный платок: вампиры не терпели галстуков, стягивающих шею. Он что, собирался на светский раут? Привычная чёрная кожа была бы здесь куда уместнее. Впрочем, после Гральтэна меня уже ничто не удивляло. Бледное лицо, тёмные провалы глаз, в которых уже зажглись рубиновые огоньки, чёрная грива. Солдэр, элитный боец клана, такой избежит и кола, и пули, разнесёт всех в клочья и уйдёт по крышам. Легко. Поэтому Санёк и поигрывал в руке "левой" армейской "Армадой": пули со смещённым центром доставили бы вампиру немало хлопот. Вот только как Пряха собирался использовать это оружие в помещении? Мотыль стоял чуть впереди, прикрывая хозяина, дальше Сид и Санёк, все трое старались держаться ближе к двери. Впрочем, если вампир сорвётся в атаку, расстояние уже не будет иметь значения. И всё же мало, слишком мало взял Пряха охраны! Тем более странным на этом фоне выглядело присутствие Энтомолога, работавшего в одиночку и не оставлявшего свидетелей.

Я перевёл взгляд на девушку, выглядывавшую из-за плеча вампира. Её испуганное лицо смотрелось бледным пятном, расширенные от страха глаза казались чёрными. От окна этих двоих отделял всего шаг, и я никак не мог понять, чего парень ждёт, ведь можно же было давным-давно забрать девчонку и уйти! В отличие от бандитов, стоявших спиной к двери, вампир меня видел, и это заставило его принять решение.

— Таниа, на подоконник, — низко рыкнул он.

— Кальдэн...

— Делай, что говорю!

Девчонка всхлипнула и послушно взобралась на то, что вампир назвал подоконником: два ряда шатких выщербленных кирпичей, за ними — чёрный провал в никуда.

— А ну слазь, сучка вампирская! — крикнул Сид и, отшвырнув факел, рванул из-за пояса ствол.

Пора. Перехватив АРМ левой, я достал из набедренной кобуры "Армаду" и шагнул в дверной проём. Табельный ствол упёрся в бок стоящему у стены охраннику, автоматика приняла центр. Разумеется, без прикрытия Торна я бы так не рисковал: бывало, при одном упоминании о полиции в воздухе становилось тесно от пуль.

— Бросай игрушку и к остальным, — тихо сказал я.

Раздался глухой стук упавшего на пол оружия, охранник послушно шагнул вперёд. Бандиты оглянулись. Я качнул направленным в их сторону стволом:

— Оружие на пол. Полиция.

6.

Девчонка всхлипнула и попыталась слезть с подоконника, но вампир отрицательно покачал головой. Последовали два глухих удара о пол, чуть погодя ещё один: две армейских "армы" и ствол Сида.

— Отлично. Теперь ногой отбросили игрушки ко мне и замерли не дыша.

Тяжеловатая "Армада" оттягивала руку, пришлось, сунув АРМ за пояс, перехватить её двумя руками. Держа бандитов под прицелом, я бросил взгляд на стоявшего у стены Энтомолога. Уж больно неприметен: мешковатый плащ, скрывающий фигуру, надвинутый на лицо капюшон, армейские ботинки — в таких ходило полгорода. Он поднял руки, показывая, что безоружен.

— Арбалет, — напомнил я.

Энтомолог усмехнулся. Подтянув рукав, он аккуратно разрядил арбалет и, расстегнув крепления, бросил его к ногам. При этом мой бывший напарник старался не делать резких движений: я всегда стрелял лучше него.

— Плащ, медленно.

Полы плаща распахнулись, демонстрируя отсутствие оружия.

— Ещё что-нибудь, Воронов?

Блеснули знакомые глаза. Столько лет прошло, а голос всё тот же. Мой бывший напарник, отчаянный капитан Пашка Кравцов, садист и убийца Энтомолог.

— Воронов? — оживился Санёк. — А-а-а... Главный следствия начальник и вампиров командир!

— Вижу, ты на классику перешёл, Пряха: "Мойдодыра" почитываешь, — оценил я.

— Ога, Витюша, почитываю. Расту над собой, — ухмыльнулся Санёк и кивнул на лежащую у стены "Армаду": — У меня разрешение.