— Да нет, вряд ли, — сказал дед и махнул ложкой. Шар упал на окраине поля, спустя пару мгновений послышался гулкий взрыв. — У тебя, кстати, почти получилось. Ты только засомневался в последний момент, вот и не сбил до конца. Давай я пока сам, а под конец ты.

— Хорошо.

Пилоты аппаратов, похоже, видели своего упавшего соратника и летели в его сторону, прямо на опушку. Савельев расправлялся с ними, как с насекомыми — он, похоже, и относился к этому не как к битве с неведомым противником, а как к приятному развлечению. Летающие объекты падали за лесом в океан, а на снег летели погнутые ложки — теперь это казалось Ивану таким простым и естественным, что его стало клонить ко сну. Через минут двадцать шары прекратили попытки расстрелять избушку и стали пытаться улететь прочь от пятна.

— Поняли, что не поможет, и бегут, — Савельев довольно пригладил бороду.

— А почему нельзя поставить несколько стрелков? — неожиданно подумал Ваня. — Ведь тогда можно было бы сбивать все, если одновременно.

— Положено так, — сказал Иван Филиппыч. — Всегда так было, стрелять должен один. Бери вот лучше ложку, следующий — твой.

Из пятна выплыл большой зелёный шар. Он был в два раза крупнее, чем первый аппарат, который упал на поле. Иван поднял ложку и совместил шар с отверстием. Хотелось спать, в голове не осталось никаких мыслей, шар стал крохотным, как будто целиком помещался в отверстии. Ваня зевнул и, не раздумывая, опустил руку.

Зелёный шарик погас и упал за лесом.

Быков проснулся от шума за окном. Ещё было темно, он накинул бушлат и вышел на улицу.

В предрассветной мгле над полем слышался стрёкот лопастей, лучи прожекторов носились в непонятной пляске над местом, где вчера упал первый из аппаратов.

— А, чёрные вертолёты прилетели. Они всегда, как что-то у нас на острове упадёт, прилетают и забирают остатки.

— "Местные"? — спросил Ваня.

— Само собой. Пойдём-ка кое-что покажу.

Быкову хотелось посмотреть ещё на "местных", но они вернулись в дом. Дед открыл сундук, в котором хранились книжки, выложил несколько на тахту, и достал большую толстую тетрадь — старую, потёртую, с картонной обложкой.

— Это дневник моего учителя, Василия Кузьмича. Он родился ещё в девятнадцатом веке.

— Так давно? Это ж сколько лет ему было?

Дед присел на тахту. Шум за окном прекратился — видимо, вертолёты собрали обломки корабля и улетели.

— Молодой был. Он попал сюда, когда шёл тысяча девятьсот шестнадцатый.

— Погодите, а сейчас какой год?

— Восемьдесят четвёртый, — ответил дед. — У меня — восемьдесят четвёртый, я в сорок шестом пришёл.

Иван опешил. Похоже, привязки по времени между мирами не было.

— Как же так?

— Ты избу подмети, раз проснулся. А то скоро Ирина придёт, а грязно, как в хлеву. Потом почитаешь дневник.

"И ведь точно, сегодня Ира приходит, — подумал Ваня, чувствуя некоторое волнение. Как-никак, она была первой девушкой, которую он видел после армии, и единственной из местных. — Хорошая она всё же, хоть и немая... Интересно, обиделась она на меня, или нет, за то, что я тогда её преследовал?"

Дневник был написал ещё по правилам дореволюционной орфографии, с "ятями", десятичными I и твёрдыми знаками на конце слов. Иван пролистал пару страниц и начал читать, с трудом разбирая слова.

"...В который раз думаю, что бы было со мной, не побеги я тогда с рудника. Видать, зря я молился Господу о спасении — была каторга сибирская, стала каторга тут. Каторга одиночеством. Не вернуться мне теперь назад, так и жить под тремя лунами, сбивая небесные корабли".

— Он что, был каторжником? — удивился Ваня.

— Ты читай, — сказал дед. — Там, правда, много непонятно. Я пока пойду, рогульки на втором ручье посмотрю. Ира придёт, ты её грибницей угости, не забудь патроны, ложечки новые забрать и отдать старые.

"Оймион в последний раз ответил, наконец, сколько может продлиться период моей вахты. Вторая космическая армада Содружества Старших вылетела с центральной планеты два года назад. Их корабли прибудут на Хаеллу через восемьдесят пять — девяносто лет. Тогда и наступит конец независимости — может, даже к лучшему, что я не доживу до этого. Пока Оймион и другие Хозяева этого мира держат щит, окна телепортации — так он назвал эти небесные озёра — могут открываться только в пяти местах на планете, в том числе и над островом нашим, и строго по расписанию. Попав сюда, карательные отряды Содружества не могут вернуться обратно, связи с Центральной планетой нет, следовательно, все пилоты их шаров — самоубийцы, "камикадзе", как называли таких в Японскую. Но каждый пропущенный мной и другими операторами-землянами небесный корабль может посеять разрушения где-то на Восточном континенте, где живут люди, ведь их техническая наука намного слабее, чем у союзников, и..."

Иван остановился, обдумывая прочитанное. Волосы вставали дыбом. Они с Савельевым — спасители местного человечества? Борцы за независимость?

"Так вот как зовут эту планету — Хаелла. Какое странное имя для планеты... А кто же такой Оймион? Кто такие Хозяева? Эх, если бы Ира могла говорить..."

Она пришла незаметно, без стука. Как и в прошлый раз, мило улыбнулась Ване. Похоже, не обиделась.

— Привет, — сказал он и пододвинулся на тахте. — Дед на дальний ручей ушёл. Ты что-нибудь слышала про Василия Кузьмича?

Девушка скинула пальто, присела рядом и кивнула.

— Когда он умер?

Ирина пожала плечами. Судя по лицу, она действительно не знала — может быть, Савельев просто ничего не рассказывал ей.

— Вашу планету зовут Хаелла?

"Да", — кивнула девушка

— Жаль, что ты не умеешь говорить, — сказал он и взглянул в её глаза. У неё оказался удивительный цвет глаз — тёмно-синий, с карим ободком. Ирина была чуть моложе его — лет девятнадцать, не больше, и в её внешности вовсе не было той внеземной красоты, о которой написано в книгах о других мирах. Простая, вполне земная на вид девушка, милая и вечно молчащая.

— Ой, нет, я не хотел тебя обидеть, — поправился Иван. — В этом нет ничего страшного, всё равно я ерунду спрашиваю.

Ира вдруг провела рукой по его волосам и положила голову к нему на плечо. Ещё не до конца понимая, что происходит, Иван погладил её по спине и обнял хрупкое тельце. Она повернулась к нему, посмотрела жалобно, просяще, потом, прильнув всем телом, несмело поцеловала его в уголок рта.

Всё было понятно без слов.

Шесть недель минуло с тех пор, как Ваня оказался на Хэалле. Прошло четырнадцать смен, число сбитых дезертиром шаров шло за две сотни. В последний раз Иван Филиппович даже не выходил на смены из избы, полностью доверяя своему ученику. Вечерами дед долго расспрашивал Ваню про Россию начала двадцать первого века, никак не мог поверить в то, что СССР больше нет. Про своё прошлое рассказывал скудно, а дневник учителя почему-то убрал в сундук и велел больше не трогать.

Четырнадцать раз приходила Ирина. Как и раньше, она приносила землянам подарки и угощения. Несколько раз они оставались с Ваней одни — старик, похоже, всё знал и понимал, но препятствовать не пытался, лишь один раз пробормотал перед уходом: "Будь осторожен, да береги её, а то бросит она нас".

Когда сошёл последний снег, а поле перед избушкой стало покрываться травой, в день перед вахтой Савельев взял ружьё и ушёл в лес. Иван, увлекшись чтением одной из книг, не вспомнил о старике до тех пор, пока не пришла пора ужинать.

Во дворе деда не было. Накинув принесённую на днях Ириной новую прочную куртку, он поднялся на пригорок и крикнул оттуда:

— Иван Филиппыч! Дядя Ваня!

Прождал — ответа не последовало. Внезапно залаял Бим. Начав беспокоиться, вернулся в избушку, достал свой АК-74 и выстрелил одиночным в воздух. Пёс заголосил ещё громче.

— Тихо, Бим, всё хорошо, — сказал он псу. — Сейчас дед услышит и вернётся.

Пёс никак не мог успокоиться, а когда Ваня хотел вернуться в избу, он преградил ему путь, схватил за рукав и потащил в сторону восточной тропинки.

"Что-то стряслось с Филиппычем, — взволнованно понял Быков. — Собаки — они всё чувствуют".

Бим пошёл по следу, Иван побежал за ним. Через полчаса они остановились, пёс нюхал землю около тропинки, жалобно скулил. Начало темнеть.

— Потерял след? — спросил Ваня. — Бим, ищи, ищи!

Пёс повернул обратно, побежал в сторону избушки.

— Да нет же, там его не может быть!

Собачий нюх не помогал — от Филиппыча не оставалось и следа.

Иван повернул обратно. Обежав весь остров, с востока на запад, понял, что деда, похоже, бесполезно искать. Присев на берегу второго ручья, при свете двух лун, Быков внезапно вспомнил то место, где Бим потерял след — именно там, у сосны, он очнулся после того, как невидимые силы перенесли его умирающее тело на Хаеллу. "Неужели дядю Ваню... вернули?"

От осознания этого факта стало страшно. Ваня остался один. Один на острове, в этом мире-западне. В мире, о котором дед так многого не успел рассказать. "Теперь мне одному предстоит нести вахту. Ах, чёрт, вахта!" — он вскочил и помчался к дому, но было уже поздно — обратный путь занимал не меньше сорока минут.

Он помчался через лесную темноту по извилистой тропинке, периодически останавливаясь и глядя на небо, проглядывающее сквозь ветви деревьев. Когда до избушки оставалось меньше километра, небо озарилось вспышкой, и открылось Окно.

Быкову захотелось спрятаться, укрыться где-нибудь в чаще — ведь защиты не было, а он видел, какие обожжёные круги на земле может оставлять оружие летающих шаров.

Он свернул с тропинки, не отрывая взгляда от небес, пошёл наобум, ощупывая руками деревья, ударяясь о них плечами и спотыкаясь.

— Иван! — послышался звонкий женский голос. — Ты где!

— Я здесь! — ответил он и пошёл вперёд.

На тропинке при свете лун стояла испуганная Ирина. Он подбежал, обнял её, не веря происходящему.

— Ты говоришь? Ира, ты... можешь говорить?!

— Мне запрещали разговаривать с тобой, пока дед Иван тут, потом объясню, идём скорее в избу! — она говорила с небольшим акцентом, плохо проговаривая буквы "р" и "и-краткое".

— Там опасно, там много свободного пространства, и защита не установлена! Они расстреляют нас!

Она схватила его за руку, как тогда, и потащила вперёд.

— У домика оператор и один из администраторов. Детекторы показали, что никого нет на месте, и решено было команду выслать. Идём же!

Когда они выбежали на опушку, Иван взглянул вверх. Шары, вылетающие из Окна, теперь взрывались прямо в небе, это походило на красочный салют, и Ваня невольно улыбнулся, глядя на небесный спектакль.

Перед домом находились два человека, облачённые в серые длиннополые плащи. Один из них наблюдал за небом и небрежно водил пальцами — шары взрывались безо всяких инструментов.

— Зачем... зачем тогда были нужны эти дурацкие ложечки? — спросил Ваня, остановившись перед мостиком.

— Их придумал ещё Василий Кузьмич, помнишь, ты спрашивал про него? Ему так было удобнее, он сказал, что не может взрывать аппараты простым усилием воли. И треугольник из лопат — тоже он придумал. Идём, я тебя познакомлю с командой.

Оператор, смуглокожий и бородатый, не обратил внимания на подошедших Ирину и Ивана, продолжая неотрывно наблюдать за небом. Второй из мужчин, сидевший на табуретке перед домом, поднялся и протянул руку Ивану. "Сколько же ему лет, раз он был ещё при Кузьмиче?" — подумал Ваня. Внешне незнакомец напоминал североамериканских индейцев — скуластое лицо, орлиный взгляд.

— Оймион, третий администратор-архонт Хаеллы, — представился он, пристально глядя в глаза дезертиру. Холодный, пронизывающий взгляд. — Идёмте в дом, пока оператор может обойтись и без меня. Вам, Иван, не мешало бы поужинать.

— Я не стану ужинать, пока вы мне не ответите на несколько вопросов! — заявил Быков, входя в избу.

— Первый вопрос "зачем я здесь, если вы без меня справляетесь"? Так?

— Как вы догадались?! — вскричал Иван.

— Я из расы Способных, землянин, я могу многое, — спокойно ответил Оймион и закрыл дверь. — Но таких, как я, на этой планете осталось всего семь. Мы в опале, мы противостоим натиску Содружества уже больше века. И на нас весь груз социальной, политической и... другого рода ответственности за будущее оставшихся полмиллиарда жизней хаелланцев!

— Я прочитал в дневнике Василия Кузьмича, что около полувека назад Содружество выслало карательную армию, но зачем? В чём ваша вина?

— Это был внутренний конфликт Хозяев, игры, зашедшие слишком далеко, — Оймион нахмурился, видимо, он не любил это вспоминать. — Так или иначе, наша планета осталась одной из двух планет, отказавшихся войти в единое Содружество Старших и оставшихся свободными. Последовала война, в которой мы потеряли три миллиона...

— Три миллиона жизней — это плата за независимость?!

— Это, на самом деле, не так много, Ваня, — сказала Ирина. — Когда-нибудь ты поймёшь, что в этом мире не могло быть по-другому.

Администратор добавил.

— За последние пятьдесят лет от налётов погибло больше пятнадцати миллионов, но это ерунда, по сравнению с тем, что бы было, не придумай мы достойную защиту.

— Хорошо, но почему нужны мы, земляне?

— Все земляне в этом мире — Способные. Но каждый обладает недостатками своей нервной системы, особенностями мировосприятия, и так далее. К тому же мы сильно ограничены в выборе. Мы пытаемся расширить кадры, в частности, при помощи скрещивания девушек-хаелланок с присланными землянами, но пока это не приносит должных результатов.

Иван замолчал. Нет, все эти ложечки точно были не нужны. Понять бы ещё, что такое — быть Способным. И до чего же противное слово — "скрещивание". Он думал, это называется совсем по-другому.

— У нас будет ребёнок, Ваня, — тихо проговорила Ирина.

— Мы можем вернуть тебя обратно, Иван. Как сделали сегодня с твоим наставником. Вернуть твою духовную и телесную оболочку обратно, в Сибирь, умирать в мартовских сугробах. Но вспомни, как ты молился богам своей Земли, прося избавления от того, что казалось тебе страданиями. Это был твой выбор. Тебя услышали тогда, но теперь — выбор снова за тобой. Ты остаёшься, Иван?

Иван кивнул.

— Я остаюсь. Я не могу понять только, почему мне нельзя покидать остров — я здесь словно в тюрьме.

Администратор-архонт замолчал, словно обдумывая что-то. Затем проговорил:

— Я опросил остальных Способных. Мы подумаем над этим. Мы боимся контакта цивилизаций и... мы боимся той силы, которой ты, как и каждый землянин, обладаешь здесь. Боимся потерять контроль, как это уже случалось. Мы и так раз в три дня посылаем к вам Иэрэну, но если ты так хочешь...

— Да, я хочу увидеть Хаеллу. Хочу увидеть планету, на которой будут жить мои дети.

10.

"Вчера Варя сказала, что мне пришлют в ученики-напарники некого Савельева, кого-то из сбежавших уголовников. Час от часу не легче. Мало одного меня, так теперь на этом несчастном острове нас тут будет двое. С тех пор, как моё обучение закончилось, прошло уже пять лет, подумать только, но я привык к одиночеству и нечастым визитам..."

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓