Этот прекрасный свободный мир... Гл.68

А еще Элис ожидали доставленные ночью соболезнования. Среди них выделялись длинные и прочувственные послания от консулов, на которые требовалось ответить, как можно скорей. Около шести десятков посланий от коллег-сенаторов. Несколько запросов ведущих информационных агентств с просьбой дать им интервью о покойном сенаторе — Элис мстительно отказала всем. И множество посланий от избирателей, знакомых, соседей и местных общественных деятелей. Единственные, кто привычно проигнорировал важное событие ее жизни, были родственники, но с этим Элис смирилась еще десять лет назад.

И, конечно, были обитатели виллы. Был Бат, до которого требовалось донести новую концепцию использования виллы. Был дворецкий, непременно решивший узнать, довольна ли она своими апартаментами. Элис ответила, что комнаты выше всяких похвал, и только потом сообразила, что даже не заметила, какого цвета жалюзи в ее спальне. Был секретарь мужа, почему-то свято уверенный, будто Элис возьмет его на работу в Сенат. Узнав, что ее штат полностью укомплектован, а ему самому предстоит работать на прежнем месте, секретарь недовольно скривил губы и объявил, что хочет на аукцион. Элис потребовалась вся выдержка, чтобы спокойно заметить специалисту, что подобные решения необходимо как следует обдумывать, постаралась разъяснить секретарю все минусы церемонии смотрин и ненадежность продаж — все было напрасно. Питомец жаждал новизны, мечтал о стремительной карьере и был глух к уговорам и голосу здравого смысла. Элис даже показалось, будто питомец верит, что она нарочно стоит на пути его счастья. Наконец, признав, что с такими настроениями секретарь вряд ли много наработает, Элис сообщила питомцу, что у него есть неделя, чтобы все обдумать, а после оглашения завещания она без промедления отправит его на аукцион, и тогда он сам будет нести ответственность за принятое решение, чему и учил его покойный сенатор.

Довольный секретарь покинул кабинет, а к Элис, наконец, явился бедолага-попаданец, и это оказался самый тяжелый визит за весь день. Элис не успела вымолвить ни слова, когда домашний любимец бухнулся перед ней на колени и со слезами на глазах попросил не продавать.

Это было настолько неожиданно, что сенатор ненадолго промедлила, в растерянности уставившись на питомца. Ей приходилось слышать, будто на некоторых виллах коленопреклонения и поклоны были обычным делом, но все же увидеть подобное в собственном доме было слишком.

Элис торопливо вышла из-за стола.

— Джек, немедленно встаньте! — распорядилась она. — Хотите воды?

Попаданец замотал головой, испугался, что был недостаточно почтителен, и поспешно проговорил:

— Благодарю вас, госпожа. Со мной все в порядке. Только, пожалуйста... не продавайте...

Сенатор терпеливо кивнула.

— Сейчас вы сядете и успокоитесь, — мягко произнесла она. — Возможно, вы не знали об этом, но я не продаю питомцев. Если, конечно, они сами об этом не попросят, — добавила Элис. — Скажите, Джек, вы не желаете попасть именно на аукцион или не хотите покидать этот дом? — сенатор выразительно обвела рукой кабинет. — Возможно, у вас есть друзья, с которыми вы не хотите расставаться?

— Нет, моя госпожа, — уже смелее ответил питомец. — Я просто не хочу на аукцион. Это неприятно, — робко добавил он.

— Понимаю, — Элис вновь кивнула. — А скажите, Джек, вы хотите работать именно домашним любимцем или готовы выполнять другую работу, к примеру, в рекламе?

Питомец оживился и стал почти похож на человека. Элис мысленно пожелала Бату споткнуться на ровном месте и как следует приложиться лбом об пол. Так запугать человека — это надо было постараться. И даже не по злобе, мысленно сокрушалась сенатор, а от ложно понятной заботы. С этим надо было что-то делать, но Элис пока не представляла что. Судя по всему, с другими питомцами подобных проблем не возникало, и, значит, неуместная забота Бата касалась только специалистов. Сенатор даже заподозрила, что желание секретаря отправиться на аукцион тоже было следствиям общения с управляющим.

— Я давно не работал рекламщиком, — признал попаданец. — Но если что-то умеешь, то умеешь всегда, — торопливо добавил он. — Я готов работать. Любая рекламная кампания... Все, что вам годно!

— Очень хорошо, — похвалила Элис и ободряюще улыбнулась. — Работать вы будете в столице, в моем штате...

Сенатор не успела договорить, потому что попаданец вновь сполз на пол и прижался губами к ее руке. Элис вырвала кисть:

— Перестаньте, Джек, в моем доме не принято благодарить с такой экспансивностью, — с мягким укором произнесла она. — Достаточно, если вы просто скажете "Спасибо".

— Спасибо, госпожа, извините... — питомец был полон раскаяния, и Элис подумала, что ей придется немало потрудиться, прежде чем он придет в себя. Но, возможно, ей поможет Фрэнк?

— В таком случае, Джек, вы можете идти к себе. Когда я закончу дела, мы отправимся в столицу. И помните, я очень благодарна вам за все, что вы делали для моего мужа.

Элис улыбалась до тех пор, пока за питомцем не закрылась дверь, а потом в ярости стукнула по кнопке вызова управляющего. Может, она и выскочка, признавала сенатор, и, возможно, у нее отвратительный характер, но Бату придется понять, что есть вещи, которые она не намерена терпеть, и дурной характер ей поможет!

Коммуникатор на столе зазвенел, и Элис мрачно подумала, что на похороны надо было лететь с собственным секретарем. Требовалось ответить на звонок, прочистить мозги управляющему, просмотреть письма, отдать распоряжения... Кажется, ей придется разгребать проблемы, скопившиеся за целое десятилетие. Сегодня, завтра и всегда. Потому что в этом была ее ответственность. Потому что именно так учил ее муж. И от того, что он сам забыл собственные наставления, ничего не менялось.