Сенатор с досадой бросила бумагу на стол. За последний год бывший муж так далеко зашел в привычке играть людьми, что даже в прощальном письме не мог отказать от пагубного пристрастия. Элис поняла, что работы ей предстоит много. Хотя идея с пансионатом была неплоха, сенатор не верила в легкость ее реализации. Впрочем, прежде чем судить, стоило дочитать письмо до конца.

"Здесь вряд ли потребуется что-либо менять, но необходимо будет забрать мою библиотеку. Молодоженам и отдыхающим она не нужна, разве что ты заполнишь полки путеводителями по здешним местам или еще чем-нибудь легковесным и необременительным, а вот тебе библиотека бесспорно пригодится. Ты же знаешь, как я люблю раритеты, и, поверь, некоторых из них ты не найдешь даже в закрытой библиотеке Сената. Информация повелевает миром и основательно упрощает жизнь. Возможно, она даже поможет тебе наладить отношения с Диком Томпсоном".

Элис отрицательно замотала головой.

"Я так и не дождался от тебя внуков, но, надеюсь, ты назовешь старшенького в мою честь. Ведь это не так уж и много, правда? Я всегда тебя очень любил, возможно, даже слишком. Я любил твои вопросы, твою неуемную энергию и несговорчивость, так порадуй старика и как следует встряхни этот мир. Покажи этим Томпсонам, что они должны быть счастливы, что ты обратила внимание на одного из них. Сейчас наш мир погряз в безопасности, размеренности и скуке, и ему необходима свежая кровь. Пни его как следует, заставь этот мир двигаться вперед. Там из-за грани Вечности мне будет радостно наблюдать за твоими проделками, и я знаю, из тебя получится неплохой консул...".

* * *

Генеральный управляющий торговой сетью Дженкинса прибыл на виллу в полночь, а уже утром представил Элис полный отчет, обеспокоенно спрашивая, не собирается ли она продавать дело:

— Уверяю вас, сенатор, сохранение сети не потребует от вас дополнительных затрат времени и средств, дела идут прекрасно, и последние полтора года покойный сенатор вовсе не вмешивался в процесс...

Элис Дженкинс мысленно отметила и эту небрежность бывшего супруга.

— К тому же продажа неизбежно нанесет делу урон, поставит под удар судьбы тысяч людей. Не только тех, кто работает в нашей системе, но и тех, кто связан с нами договорами поставок, — взволнованно говорил управленец. — Нам нельзя останавливаться на полпути, торговля — это как велосипед, необходимо все время крутить педали. И сейчас самое время обратить внимание на континент...

— Но, свободный Хэмфри...

— Просто Джон, — поправил управляющий.

— Так вот, Джон, завещание еще не оглашено, — напомнила Элис. — И пока у меня нет права что-либо решать.

— Бросьте, — отмахнулся менеджер. — Босс всегда говорил, что вы его единственная наследница. Оглашение завещания это простая формальность, а мне надо ваше принципиальное согласие. Вы признаете, что дело необходимо расширять?

Элис кивнула, и воодушевленный ее согласием Джон Хэмфри принялся излагать свой план. Судя по всему, смерть сенатора он воспринимал, как неприятность досадную, но не роковую, и уж в любом случае не способную остановить прогресс. Подобное равнодушие почему-то ранило, но Элис признавала, что свободный Хэмфри не виноват в том, что ее бывший муж не пожелал выстроить отношения с управляющим как-то иначе, и, что бы она ни думала, судьбы тысяч работников и правда имели приоритет.

Через полчаса после ухода свободного Хэмфри к Элис с представителем похоронной фирмы явился Бат, а после отбытия представителя управляющий сгрузил на стол Элис толстенную папку с надписью "Питомцы".

— Я готов дать полный отчет по живому имуществу, — объявил управляющий.

Элис поморщилась.

— И, чтобы не возвращаться к проблеме, я выпорол питомца, который не приветствовал вас должным образом, — с осознанием выполненного долга отчитался Бат.

— Да вы с ума сошли! — возмутилась сенатор.

— Это вопрос дисциплины, — непреклонно возразил управляющий, и Элис поняла, что Дженкинс подразумевал под "излишним администрированием". — Питомцы должны понять...

— Прежде всего, — перебила Элис, — это вы должны понять, что дисциплина поддерживается не поркой, а питомцы не маленькие дети. И, кстати, раз уж вы так заботитесь о дисциплине, — не удержалась от сарказма сенатор, — почему вы выпороли только одного питомца, когда их было два?

Бат смутился.

— Но второй сиделка А-Плюс... их нельзя... — залепетал он.

— Очень рада, что это вы понимаете, — Элис с чувством хлопнула по столу. — Но хотелось бы, чтобы такое же понимание вы проявили и к другим питомцам, — договорила она. — Большинство из них меня не знает, и наказывать их за то, что я редко приезжала — неправильно. И уж совсем странно начинать знакомство с порки. Это не способствует установлению семейных отношений.

Управляющий внимал выговору со странной смесью покорности и несогласия, и Элис поняла, почему бывший супруг советовал управляющего продать. А еще она знала, что это был предательски легкий выход. Бэль Эллендер наверняка с радостью ухватилась бы за такую возможность, и осознание этого заставляло Элис вновь и вновь пытаться достучаться если и не до совести Бата, то хотя бы до его разума.

— Возможно, сейчас мои слова кажутся вам странными, но пока постарайтесь их запомнить, — строго объявила она.

Бат вскинул голову:

— Если я вызвал ваше неудовольствие, госпожа, я готов понести любое наказание, — стойко сообщил он. — Но уверяю вас, я действовал исключительно в интересах питомца.

На Элис навалилась усталость. Когда-то она уже слышала подобное, и вот теперь опять. Бат стоял перед ней с видом мученика, не собиравшегося отрекаться от своих слов.

— И каким образом порка может служить интересам питомца? — поинтересовалась, наконец, сенатор.

— Мальчику скоро на аукцион, — простодушно сообщил Бат, словно эти слова объясняли все. — Вам домашний любимец не нужен, значит, парню надо думать о будущем, а мальчик излишне расслабился и забыл обо всем. Порка должна настроить его на серьезный лад, поможет выработать правильное поведение на смотринах... Возможно, вы считаете меня сухарем, — с некоторой обидой заметил управляющий, — но я думаю о будущем парня. В конце концов, у мальчика не такая уж высокая квалификация, и ему необходимо строгое руководство.

Элис онемела. В ее жизни можно было найти два или три случая, когда она не могла подыскать слов, и вот сейчас она вновь столкнулась с тем, что не укладывалось в ее представления о норме. Бат стоял перед ней, взволнованный и непреклонный, и она поняла, что он и правда верит в свои слова, думает, будто терпит несправедливые нападки из-за своей заботы о тех, кто сам о себе позаботиться не может. От этих размышлений сенатора вновь скрутило от чувства вины. Она должна была чаще приезжать — звонков было недостаточно. Она должна была приезжать, потому что здесь, на Богом забытой вилле, не только муж, но и управляющий окончательно оторвались от жизни.

— Бат, сядьте, — скомандовала Элис, усилием воли останавливая бессмысленные сожаления. Оплошность была совершена, и теперь ее требовалось исправлять. — Я не продаю своих питомцев, Бат, — сообщила Элис, когда управляющий подчинился. — И уж тем более, я не могу продать питомца, который скрасил последние годы жизни моего мужа. Неужели вы считаете меня такой неблагодарной?

Управляющий помолчал.

— Но ведь он ничего не умеет, — обдумав ситуацию, попытался возразить Бат. — Может только болтать о книжках, острить, да задирать девчонкам юбки. Конечно, его можно включить в программу репродукции, но в качестве кого? — управляющий в недоумении развел руки. — У парня нет специальности. Даже если отправить его в Стейтонвилль, он уже не мальчик и вряд ли сможет освоить программу большого питомника.

— Вы хотите сказать, что дожив до своих лет, питомец не получил никакой специальности? — с легким укором проговорила сенатор. — Это невозможно.

— Он попаданец, — с виноватым видом пояснил управляющий. — Он болтал что-то о рекламе, но в том ужасном мире у него вряд ли была возможность научиться чему-то стоящему.

Элис остановилась. Осколки информации, разрозненные образы и обрывки слов неожиданно сложились в целостную картину. Сенатор Дженкинс поняла, что на этот раз им всем крупно повезло.

— И с какого года? — очень спокойно поинтересовалась она.

— С две тысячи двенадцатого, — ответ управляющего подтвердил выводы Элис, и представшая перед ней картина обрела четкость.

— Ну, что ж, думаю, я найду парню работу, — невозмутимо сообщила сенатор. — И не стоит недооценивать попаданцев, — наставительно добавила Элис. — Вы ведь слышали о сенатском конкурсе по архитектуре? Так вот — в этом году на нем победил попаданец.

— Но пресса об этом ничего не писала, — недоверчиво проговорил Бат.

— Не писала, но, как сенатор, я знаю это совершенно точно, — ответила Элис. — Впрочем, сейчас это не имеет значения, вернемся к делам. Так как зовут вашего домашнего любимца?

Бат густо покраснел:

— Понимаете, сенатор, здесь есть сложность, — замялся он. — У этого питомца... у него нет имени.

Элис непонимающе уставилась на нумера.

— Это была шутка... Неудачная шутка... — лепетал Бат. — Покойный сенатор назвал его просто "джеком".

Элис Дженкинс широко раскрыла глаза. Кажется, происходящее на вилле переходило все границы.

— Вы должны были связаться со мной, Бат, — наконец, проговорила она. — Люди не игрушки. Они не заслуживают подобного обращения.

— Но покойный сенатор так радовался, — управляющий виновато развел руки. — Я не хотел его расстраивать.

— Что ж, Бат, надеюсь, в будущем вы не станете расстраивать меня, — сурово произнесла сенатор. — Мне не нравятся такие шутки, и мне не нравится такое отношение к людям. Передайте питомцу, что я хочу с ним поговорить.

— Да-да, конечно, — торопливо закивал Бат. — Но ему надо прийти в себя. Он немного не в форме, — извиняющимся тоном добавил управляющий.

Элис представила, почему попаданец был "не в форме", и под ее осуждающим взглядом нумер сначала покраснел, потом побледнел.

— Тогда пусть первым подойдет сиделка, — холодно распорядилась Элис. — Надеюсь, у него есть имя?

— Конечно, свободный сенатор. Его зовут Честер. Честер Смарт.

— Прекрасно. Жду его здесь через двадцать минут.

Управляющий почти вылетел из кабинета, а Элис мрачно уставилась на папку с данными питомцев. Ей всегда казалось, что муж заботится о людях и вот — пожалуйста. Сюрприз оказался неприятным, и Элис задумалась о сюрпризах в жизни Роберта и о том, что эти сюрпризы могли и не попасть в его личное дело. От этих размышлений ей стало совсем нехорошо. Очень хотелось немедленно позвонить Роберту, но, достав коммуникатор, Элис вспомнила, что в столице ночь. Лесли Дайсон и так был не в восторге от ее звонков, а уж ночью...

— Свободный сенатор... — сиделка А-Плюс стоял в дверях с почтительно склоненной головой, и Элис отложила коммуникатор.

— Рада вас видеть, Честер, — ответила она и указала питомцу на кресло. И тут стало ясно, что почтительность А-Плюс была наигранной. Решив, что с формальностями покончено, питомец спокойно и без лишней стеснительности вошел в кабинет, и пока он непринужденно располагался в кресле, Элис странным образом почувствовала облегчение. После общения с Батом спокойствие и непринужденность сиделки казались глотком свежего воздуха.

— Прежде всего, Честер, — заговорила сенатор, — я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали для моего мужа.

— Да что вы, свободный сенатор, — А-Плюс с прежней непринужденностью отмахнулся, — мне особенно и делать-то ничего не пришлось. Ну, пару процедур, и все. Тут больше старался здешний домашний любимец. И, кстати, — оживился сиделка и доверительно наклонился к Элис, — у парня выгорание. Ему надо на курорт, недели на три или даже на четыре.

Элис кивнула.

— Спасибо, Честер, примерно так я и подумала, — ответила она. — А у вас есть какие-либо пожелания?

— Хотелось бы поскорее попасть на аукцион. Надоело отдыхать, — признался специалист.

— Но ведь есть и другие варианты, — возразила Элис. — Вы не хотите изменить статус? Повысить квалификацию, стать алиеном?

А-Плюс протестующе замахал руками.

— Нет-нет, сенатор, мне этой радости ни под каким соусом не надо. Я уже насмотрелся на мечтателей, себе такого не хочу. Подарки — ничего не имею против, — откровенно заявил сиделка. — Деньги тоже хорошо. На курорт сейчас не хочу. Но вот алиенство и учеба — это же просто наказание!

Элис разочарованно молчала. Роберт никогда бы так не поступил. Но Честер не был Робертом и все же заслуживал поощрение.

— Хорошо, — вновь кивнула сенатор. — Подарки, так подарки. Что бы вы хотели?

А-Плюс в задумчивости потер лоб.

— Честно говоря, я пока не решил, — вздохнул он. — Да, вроде, пока и не за что, — признал сиделка. — Главное, скорее попасть на аукцион. Надеюсь, формальности затянулся ненадолго?

— Я тоже на это надеюсь, — ответила сенатор. — Но вы все же подумайте о подарке. Обещаю, вы его получите.

Следующие три часа прошли у Элис в сплошных хлопотах и разговорах. Сначала прибежал шеф-повар, жаждущий узнать вкусы новой хозяйки, чтобы готовить завтраки, обеды и ужины в соответствии с ее предпочтениями. Затем позвонили из похоронной фирмы, чтобы уточнить некоторые особенности церемонии прощания с покойным. Бат привлек ее внимание очередным дисциплинарным делом. Дело оказалось совершеннейшей чепухой, и Элис даже заподозрила со стороны управляющего некоторую демонстративность действий, но не подала вида, что заметила подвох, быстро и уверенно разобрала ситуацию, поощрила одного питомца, сделала мягкий выговор второму, после чего заметила Бату, что надеется, он правильно воспринял проведенный для него мастер-класс. Бат покраснел и смущенно пробормотал слова признательности, а явившийся дворецкий доложил, что подан обед.

Должно быть, повар приготовил все наилучшим образом, но насладиться трапезой или хотя бы распробовать подаваемые ей блюда, у Элис не было времени. Сначала проститься с ее мужем прибыл бывший сенатор Аддерли, а еще через полчаса, когда она, было, поверила, что может спокойно вздохнуть — бывшие сенаторы Нэш, Фишер и Солсберри. Когда-то покойный супруг безуспешно пытался натравить Элис на всех четверых, уверяя, будто они упертые бараны, безголовые чурбаны и, по совместительству, его враги. Сейчас, несмотря на возраст и старческие болячки, все четверо явились на похороны коллеги, с умилением вспоминали "старые добрые деньки", рассказывали Элис о мудрости ее бывшего мужа, а увидев гроб с телом Дженкинса дружно разрыдались.

Общение со стариками вымотало Элис больше, чем самые бурные обсуждения в Сенате. Глядя на их дрожащие руки и слезящиеся глаза, замечая, как они умолкают на полуслове, скорбно уставившись в пустоту, Элис поняла, что без вмешательства Честера ей не обойтись. Слуги слугами, размышляла сенатор, но она не хотела, чтобы из-за отсутствия медицинского присмотра на вилле случилась еще одна смерть. К необходимости вновь поработать Честер Смарт отнесся с пониманием и энтузиазмом, и Элис мысленно поклялась, что обязательно его наградит, а также отправит на адрес куратора благодарность и самые лучшие рекомендации для аукциона.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓