Тоже люди

— Ничего не проехали! — возразила Тося. — Слушай, Чарли, а приходи к нам в гости! Познакомишься с моим мужем, он тебе все расскажет, чего от тебя хочет, как тебя исследовать и все такое!

— Ну, даже не знаю, — сказал Чарли. — Как-то неудобно, я ведь все-таки твой клиент, это какой-то адюльтер получается.

— Да ну тебя, какой еще адюльтер! — рассмеялась Тося. — Скажешь тоже, адюльтер! Ты как окаменелое ископаемое из древних времен! Нынче даже мясные такого слова не знают!

— Кто не знает? — переспросил Чарли.

— Мясные, — повторила Тося. — Ну, древние люди, биологические, первобытные, устаревшей конструкции. Не как мы с тобой, а чтобы от папы с мамой и тридцать шесть лет реального детства или сколько там у кого получается.

— Молчи, — сказала галлюцинация. — Ничего не говори, никак не показывай удивления. Скорректировать?

— Не надо, cправлюсь, — подумал Чарли.

— Скажи ей, что слово "мясные" раньше считалось обидным, — подсказала галлюцинация.

— Раньше люди обижались, когда их называли мясными, — сказал Чарли.

— А они и сейчас обижаются! — рассмеялась Тося. — Это же обидное прозвище, оно так и задумано! А какое нам дело до ихних обидок?

— Не знаю, — сказал Чарли. — Но они тоже разумные, их как бы жалко. Они почти как мы!

— Двести лет назад так говорили про шимпанзе, — сказала Тося. — Был один ученый, приехал в Африку, стал говорить местным ниггерам, типа, нельзя охотиться на шимпанзе, они ведь как люди! А негры ему говорят: "Ты знаешь толк, точно как люди, на вкус вообще не отличить!" Это мне муж рассказал, он столько умных историй знает — страсть!

— Раньше люди ненавидели друг друга, — сказал Чарли. — Белые считали себя высшей расой, а черных — первобытными полуобезьянами. Черные на словах отрицали, а по жизни завидовали, а желтые вообще хрен поймешь что думали...

— Это все ерунда! — сказала Тося. — Все мясные расы одинаково низкие! Высшая раса только мы!

— Это твой муж так говорит? — спросил Чарли.

— Это все говорят, — ответила Тося. — Ну, кроме мясных, понятно, но их уже почти не осталось, мы их вытесняем. Скоро совсем вытесним, они вымрут.

— Интересно, как изменится культура, — сказал Чарли.

— В каком смысле? — не поняла Тося.

— Сейчас мы стараемся вести себя по-человечески, — сказал Чарли. — Наверное, даже больше, чем биологические люди. Едим человеческую пищу, принимаем человеческие наркотики, занимаемся человеческим сексом, делаем человеческую работу, поддерживаем человеческие отношения. Подражаем людям, чтобы не смущать их, это было разумно, когда нас было мало, а их много, но когда они вымирают, есть ли смысл подражать дальше?

— Конечно, нет! — сказала Тося. — Мы отбросим их культуру. как бабочка отбрасывает куколку, из которой вылезла. Они так делали много раз, сначала забыли как охотиться, потом как растить хлеб и пасти скот, как работать ручными инструментами, как думать собственной головой. Жизнь меняется, важное становится неважным и наоборот.

— Ты такая умная, — сказал Чарли.

— Да ну тебя, причем тут я! — махнула рукой Тося. — Это все мой муж говорил, я просто запомнила. Он такой умный! Ну так что, придешь к нам в гости?

— Да. — кивнул Чарли. — Приду.

* * *

— О, Чарли, привет, заходи! — воскликнула Тося.

Приподнялась на цыпочки и поцеловала гостя в губы, нормально, по-взрослому, с языком. Чарли смущенно отстранился.

— Что такое? — забеспокоилась Тося. — Я зубы почистила, все нормально!

В прихожей нарисовался Тосин муж — белый мужик типовой внешности без особенностей. Впрочем, внешность нынче почти у всех неинформативно безупречна.

— Здравствуйте, — сказал он и протянул руку. — Я Джагед.

— Чарли, — представился Чарли и пожал руку.

— Чарли, что такое?! — воскликнула Тося. — Что не так?

— Все так, — сказал Чарли. — Просто как-то неудобно, при муже...

Джагед рассмеялся.

— Не берите в голову, Чарли, — сказал он. — Мы с Тосей не смешиваем личные отношения и бизнес. Кстати, большое вам спасибо. Первый клиент очень важен для профессионального становления проститутки, от первого опыта очень много зависит в дальнейшей карьере. Вы очень помогли Тосе, огромное вам спасибо!

— Да ладно, ерунда, — сказал Чарли. — Ничего особенного я с ней не сделал, ну... а вас точно не смущает вот так обсуждать, как я ее... гм...

— Это ее работа, — сказал Джагед. — Каждая работа имеет особенности, неизбежно влияющие на личную жизнь. У вас ведь тоже есть особенности в работе... или нет?

Чарли улыбнулся. Он представил себе, как встречается в нерабочей обстановке с одним из тех деятелей, с которыми работает на работе... Нет, это некрофилия получается.

— Мою работу трудно смешать с личной жизнью, — сказал Чарли. — Те, с кем я работаю, редко живут долго.

— Так вы в самом деле палач? — удивился Джагед. — Я думал, вас не существует, это просто байки. Нынче всю грязную работу поручают роботам.

— Такую работу нельзя поручать роботам, — сказал Чарли. — Если робот без интеллекта, он может случайно покарать кого-то не того, а если с интеллектом... — он вспомнил зону Бампасса и поежился. — Там бывают очень неприятные побочные эффекты.

— Понятно, — сказал Джагед. — Что ж, прошу к столу. Ничто человеческое нам не чуждо!

Чарли нахмурился, но ничего не сказал. Но Джагед все равно заметил.

— Не одобряете? — спросил он.

Чарли пожал плечами.

— Да в целом все равно, — сказал он. — У каждого времени свои заморочки.

— А правда, что вы сорок лет прожили на необитаемом острове? — спросил Джагед.

— Не совсем, — ответил Чарли. — Там со мной были две женщины, так что остров был не совсем необитаемый... и еще за барьером... Но в целом да. Раньше как-то не придавали большого значения... ну, чтобы все по-человечески... Оно как-то само получалось.

— Вам было проще, — сказал Джагед. — В то время биологические люди составляли подавляющее большинство, доминировали во всех сферах.

— А теперь не так? — спросил Чарли.

— Думаю, что не так, — ответил Джагед. — Точно неизвестно, тайна происхождения охраняется интеллектом едва ли не сильнее всех прочих. Выйдя из инкубатора, субъект получает легенду на тридцать шесть лет в прошлое, полный набор свидетелей на все ключевые моменты, им всем перекрестно имплантируются ключевые воспоминания, все подтверждают всех, не подкопаешься. Это как параллельная реальность. Расконcпирировать любого конкретного субъекта без его согласия невозможно никак.

— А по статистике? — спросил Чарли. — Должны быть какие-то статистические аномалии, например... Ну, например, андроиды к врачам обращаются?

— Конечно, — кивнул Джагед. — Это важная часть легенды. Андроиды простужаются и отравляются дурной пищей, получают синяки и царапины, страдают от депрессий и наркомании...

— А разве депрессия не душевная болезнь? — перебил его Чарли. — Мне казалось, андроид тоже может...

— Большинство из нас еще не набрали нужный возраст, — сказал Джагед. — Судя по косвенным данным, которые можно вывести из статистики, интеллект всерьез решил сменить элементную базу человечества двадцать-тридцать лет назад...

— Сменить? — удивился Чарли. — Именно сменить? Чтобы биологические люди вымерли навсегда?

— Полностью или не полностью — по-моему, такая задача не ставится, — сказал Джагед. — Но устройство общества должно отражать его состав. Когда три четверти людей вынуждены скрывать свое происхождение — это ненормально.

— Так много? — удивился Чарли.

— Да, где-то так, — кивнул Джагед. — Оценка, понятно, очень приблизительная, но где-то так.

— Интересно, — сказал Чарли. — Я вот подумал, а все эти террористы с ядами... Яды ведь действуют только на живых, правильно?

— На биологических, — поправил его Джагед. — Мы с вами тоже живые.

— Ну да, — кивнул Чарли. — Ну, вы поняли. Если вы, например, попадете в зону теракта, в облако ядовитого газа, поначалу интеллект, конечно, сымитирует, что вы отравлены, а как оно, кстати, реализуется? Приказ через галлюцинацию или тело переключается на внешнее управление или как-то еще?

— Не знаю, — пожал плечами Джагед. — Надеюсь никогда не узнать.

— По-любому, — сказал Чарли. — Как бы оно ни было, вряд ли интеллект имитирует гибель андроидов до конца. Это глупо. Почти наверняка наш ущерб от терактов минимален. А если даже нет — террористов это вряд ли беспокоит. Хотя... по косвенным признакам можно, наверное, рассчитать? Не пробовали?

— Нет, — покачал головой Джагед. — Я боюсь углубляться в это знание. Может, вы попробуете? Вы палач...

— Терминатор, — перебил его Чарли. — Палач — обидное слово, я никого не пытаю, не мучаю, я убиваю гуманно. Да и не так много я убиваю, есть другие задачи...

— Не надо, — остановил его Джагед. — Я не хочу ничего знать о вашей работе. Возможно, я ошибаюсь, я понимаю, рассуждения очень шаткие, но...

— Ребята! — позвала с кухни Тося. — Пойдемте кушать, я все расставила!

— Пойдемте, — сказал Джагед. — Кушать — это по-человечески.

— Если террористы победят, нам можно будет не есть человеческую пищу, — сказал Чарли. — Будем заряжаться от розеток, как роботы. Как думаете, это будет хорошо или плохо?

— Скорее хорошо, — сказал Джагед. — А вы как думаете?

— Скорее плохо, — сказал Чарли.

— Жалко, что мы не сошлись во мнениях, — сказал Джагед. — Но это не помешает нам продолжить общение?

— Не помешает, — сказал Чарли.

Он хотел добавить что-то вроде: "И еще это не помешает мне поубивать вас всех, если вы начнете травить мясных ядом", но передумал. Это невежливо, а быть невежливым — не по-человечески.

* * *

— Эй, девка! Иди сюда, включи эту штуку! Я к кому обращаюсь? Язык проглотила, макака?!

— Мама, тише. Может, она не официантка?

Последнее слово привлекло Анино внимание. Подняла взгляд от планшета, и точно, обращаются к ней. Сидит за столиком пухлая корова, кожа вся в пупырышках, мета в венах, небось, больше чем гемоглобина, рядом мальчик лет семи, сын, видать.

Корова посмотрела Ане прямо в глаза и крикнула, будто выплюнула:

— Ты чего, оглохла? Тупая скотина! А ну, пошла включила!

"Пятьдесят лет", подумала Аня. "Пятьдесят лет тяжкого труда. Реально тяжкого. Джагед не врал, а я, дура, не поверила".

Отложила планшет, подошла к тетке, коснулась пальцем сенсора, стол включился.

— Ой, как просто! — обрадовался мальчик. — Мама, ты просто не заметила! Тетя, спасибо.

— Пожалуйста, — сказала Аня и улыбнулась,

— Вася, молчи! — цыкнула на мальчика корова. — Не разговаривай с макаками, это неприлично, ты уподобляешься!

Аня вздохнула. Пятьдесят лет. Можно ли вытерпеть? Наверное, можно.

— Ты мне, сука, не вздыхай тут! — рявкнула корова. — Пошла вон! Чтоб я тебя не видела! И не слышала!

Аня пошла прочь. Надо себя заставить вытерпеть пятьдесят лет. Как там учила Лена Плешкина: абстрагируйся, представь себе, что ты не в реальности, а в сериале с закадровым смехом, ты его не слышишь, потому что сама в кадре, а смех за кадром, но он точно есть. И симпатии зрителя на твоей стороне, ты положительный персонаж, а она нет.

— Стоять! — крикнула корова. — Стоять здесь, не уходить! — И добавила нормальным голосом, обращаясь к мальчику: — Вдруг что непонятно будет.

Из внедренной памяти выплыло воспоминание: маленькая Аня, лет примерно как тому мальчик, с бабушкой, а бабушка коверкает язык, говорит:

— Сейчас Анечке наденем курточку, шапочку, варежечки... Эй, дед, где Анькина куртка! А ну поднял жопу, пошел искать!

В первый раз оно выплыло день примерно на пятый после вылупления, когда личность формирует основные очертания, закладываются базовые свойства, соответствующие им воспоминания, неудачно сложился пасьянс, жалко, не повезло, но нельзя, чтобы победителями были все, каждый второй должен проиграть, в какую бы игру ни играли. Какая бы ни была игра, проигравшие должны быть всегда, иначе получается не игра, а пасьянс.

— Макаки будут всегда! — уверенно заявила коровообразная тетка. — Люди, роботы, неважно. Эй, макака! Ты человек или робот?

Аня вдруг поняла две вещи. Во-первых, она не выдержит пятьдесят лет обязательного трудового стажа, они и пяти минут не выдержит. А во-вторых, нарушать закон легко и приятно. Аня подошла к столику, чуть наклонилась и сказала гадине прямо в лицо:

— Макака, блядь, у тебя в жопе, поняла, сучья жаба, блядь, корова, блядь, тупая! Свалила на хер отсюда, уебу на хер!

Скандальная клиентка смутилась, покраснела до корней волос и сказала:

— Простите меня, пожалуйста, мне показалось, вы робот, извините ради бога, ошиблась, простите, с кем не бывает.

Из внедренной памяти выплыло, как несуществующая Анечка учится в первом классе, одноклассник обоссался, а учительница его утешает этими же словами, дескать, с кем не бывает. Костя его звали, а фамилия не разглашается потому что тайна личности и неважно, что личность синтетическая на сто процентов, тайна личности эмулируется в любом случае, это неотъемлемый атрибут, его нельзя просто так взять и отменить.

— Ничего страшного, — сказала Аня. — Я в каком-то смысле действительно почти как робот. Давайте я помогу вам заказать, попробуйте вот эти пельмени, они нормальные.

— А вот эти? — спросил мальчик.

— На мой вкус очень острые, — сказала Аня. — Вы ведь не корейцы?

Женщина рассмеялась, как будто Аня пошутила. А она ведь расистка, поняла Аня. Настоящая живая расистка, не как в одном из тех многих фильмов, что она как бы посмотрела за свои как бы тридцать шесть лет, а реально там только фрактальные автоссылки, активизируемые по триггерам, но это неважно, нет никакого смысла понимать в деталях, как именно работает твоя думалка. Короче, не видела Аня настоящих расистов ни за два примерно месяца реального бытия, ни за тридцать шесть виртуальных лет, а теперь увидела.

— Мы русские, — гордо сказала женщина. — Слава России!

Внедренная память сообщила, что стандартным ответом является "кому-то там слава", а вот кому именно — память затруднилась сообщить.

— Угу, — сказала Аня. — Я тоже русская, но историей не интересуюсь.

— Нельзя быть русским и не интересоваться историей, — заявила женщина. — Нельзя терять корни! Без корней русский человек превращается в безродную макаку...

— Сейчас возьму и уебу, — прервала ее Аня.

— Извините, — сказала женщина. — Но в самом деле, надо все-таки знать, Суворов, там...

— Лучше давайте я помогу вам заказ сделать, — сказала Аня.

— А чего тут помогать? — удивилась женщина. — Тут все просто, вот кнопки, вот голосовое управление.

— А зачем вы тогда меня позвали вначале? — спросила Аня.

— Ну я же не знала, что вы не робот и не макака, — сказала женщина. — Извините за нескромный вопрос, а сколько вам платят?

— Не скажу, — ответила Аня. — И вообще, вы и без меня справитесь.

Отошла в дальний угол, села, уткнулась в планшет. А на планшете горит значок, дескать, письмо пришло. Надо попробовать подключить телепатическое оповещение, как у мясных, оно, наверное, уже готово к инициализации. А то палево — захочет какой-нибудь мясной осознать статистику по тем, кто не пользуется телепатией, осознает, например, распределение возрастов, забьет тревогу...