vvbjjii

Выйдя из кинотеатра, свернул за угол и неторопливо пошел сквозь парк, делая вид, будто гуляю. Откуда-то сбоку вынырнул подпольщик, обогнал меня и пошел впереди меня, показывая дорогу. Мы шли вечерними улицами, петляли, пока не добрались до развалин, тут подпольщик резко прибавив в скорости, вдруг неожиданно исчез в провале разбитой стены. Чего-то такое я и ожидал, после чего перейдя на бег, кинулся за ним. Как я не сломал ноги, при бегстве во мраке среди обломков и разрушенных стен, просто не знаю. Повезло. Честное слово, повезло! Проскочив с ходу развалины, мой проводник, углубился в густые заросли кустов. Проскочив их, мы оказались у двухметровой стены. Перебравшись через нее, я увидел несколько длинных бараков. Явно какие-то мастерские. Были. В прошлом. Уже не спеша, но с оглядкой, пройдя мимо них, мы оказались на небольшой улице. Сразу видно, окраина. Два ряда, потрепанных временем, деревянных домов. В некоторых окнах горел свет. Тусклый. Такой свет дает керосиновая лампа. Остановились около последнего дома. Подпольщик некоторое время внимательно и цепко смотрел на меня, потом сказал: — Сегодня переночуем здесь, но как завтра уйдешь, то сразу забудь про это место. Укрытие на самый крайний случай. Понял?

— Понял.

Завтра я забрал книгу с вложенными в нее секретными документами и отправился обратно в отряд. Кроме них была отпечатанная на пишущей машинке записка о том, что этот букинистический магазин предлагается использовать для дальнейших встреч. По крайней мере на первое время. Предлагались дни и часы встреч.

"Страхуется немец. Действительно, не доверяет он подпольщикам. Может, я действительно зря на него бочку качу? Ладно. Время покажет".

Четно говорить, то страху я натерпелся за эту командировку много. У меня в привычку вошло держать ситуацию в руках, а здесь я оказался наподобие лягушки на препараторском столе. Лежит бедолага и ждет, пока не появиться какой-нибудь тип, желающий ее препарировать.

Вернувшись в лагерь, я отдал документы, а сам пошел отсыпаться. Честно сказать, в городе мне паршиво спалось. Сказывалось постоянное напряжение.

"Похоже, отвык ты, парень, от постоянной опасности, — был я вынужден признаться сам себе.

Спустя несколько дней Наташа рассказала мне по большому секрету, что к нам летят люди из Москвы. Командованию отряда велено найти и обозначить место высадки в кратчайшие сроки, а еще спустя два дня наши разведчики привели в лагерь троих человек. Еще вечером, до их прибытия, им выделили комнату в бараке, который у нас считался госпиталем. Она имела отдельный вход, так как считалось, что там будут лежать заразные больные. Люди рассчитывали на новости, хотели узнать из первых рук, что происходит на фронтах, а вместо этого всему составу было приказано: в разговоры с новыми людьми не вступать и держаться от госпиталя подальше. Ели они вместе со всеми, но этим общение и ограничивалось.

Вызов, рано утром, в штаб меня не удивил. Ведь москвичи были сброшены сюда из-за этого немецкого офицера. А кто его видел и с ним говорил? Я.

В штабе было полно народу. Все наше военное командование и три "чекиста", прибывших из Москвы. Так я их, для себя, решил именовать.

— Садись, Звягинцев, — сказал мне командир отряда, когда я представился. — У товарищей... есть к тебе ряд вопросов.

— Костя, — обратился ко мне мужчина, видно старший в группе, с приятным лицом и атлетической фигурой, — опиши нам этого немца и как можно подробнее. Может, есть особые приметы....

Беседовали мы долго. Вопросы сыпались из чекистов, как из рога изобилия, пока я не стал повторяться. Стоило им это заметить, как разговор подошел к концу.

— Место встречи тебе подпольщики дали?

— Да. Газетный киоск у кинотеатра "Луч". Я там должен сначала показаться. Если все нормально, меня будут ждать с двенадцати до половины первого во вторник и с семи вечера до пятнадцати минут восьмого в пятницу у кассы кинотеатра.

— Немец, ты говоришь, напрочь, отказался работать с подпольщиками? Так?

— Так точно.

— М-м-м.... — старший чекист задумался. — Будем действовать так. С подпольем мы напрямую входить не будем, а связь будем держать через тебя. На первую встречу с немцем пойдешь тоже ты, но тебя будет сопровождать наш товарищ. Если все пройдет хорошо, подпольщики проверят место встречи и на этом, Звягинцев, твоя работа будет закончена. Все подробности мы обговорим с тобой, когда будем в городе. Пока можешь идти.

Спустя трое суток все было готово к встрече. Единственной новостью для меня стали немецкие мундиры чекистов. Холодная надменность лица старшего группы даже на меня произвело впечатление. Истинный ариец. Моя основная работа была закончена. Теперь я должен был дождаться их на новом месте, на развалинах дома путевого обходчика. Ждать их пока стемнеет, а потом уходить, но чекисты неожиданно все переиграли. Сначала устроили совещание, а затем вдруг подозвали меня. У меня заныло под сердцем.

— Костя, как у тебя с документами?

— Надежные.

— Это хорошо. Адрес ты знаешь, пойдешь впереди нас. На всякий случай.

— А потом?

— Дойдешь до нужной нам улицы, сразу уходи.

Над головами висели тучи, из которых шел, с какими-то непонятными перерывами мелкий противный дождь. До этого несколько дней шли проливные дожди, поэтому на улицах стояла непролазная грязь. Лица у людей, под стать погоде, хмурые и раздражительные. Горожан на улице почти не было, а те, что шли, только изредка бросали на меня равнодушный, скользящий по мне взгляд. Война наплодила столько проблем, что для лишнего любопытства у них не оставалось ни сил, ни желания. Так же скользнули по мне взгляды двух немецких солдат, вынырнувших из-за угла и быстро зашагавших дальше по своим делам. Был бы патруль, то сразу бы остановил молодого парня, хотя справка у меня была настоящая, с подлинной печатью и подписями. Я шел, подняв воротник теплой куртки на ватине, и думал о том, что в случае необходимости смогу использовать только один из своих ножей, который спрятан в рукаве. В руке у меня был зажат кусочек бумаги, на которой была написана фамилия и адрес дома, в котором как бы проживает моя тетя.

Дойдя до нужной улицы, я остановился и стал крутить головой, делая вид, что ищу название улицы или нужный мне номер дома. Спустя несколько минут на улицу вышли чекисты. При виде их, я испуганно отпрянул в сторону и замер, пропуская их мимо. Моя работа на этом закончилась, и я мог уходить, но меня что-то насторожило. Череда войн, огонь и кровь, через которые мне пришлось пройти, выработали во мне поистине звериное чутье на опасность. Мне многое довелось пережить и в том, что я выжил, есть определенная заслуга моей интуиции. Слишком тихая улица? Нет. На улицах оккупированного города, вблизи окраины, всегда тихо и пустынно. Не это меня встревожило. Что именно, мать вашу? Может дело в домах? Улица состояла из частных подворий и деревянных двухэтажных домов. Окна? Я сделал вид, что рассматриваю еле видимый и наполовину стертый номер дома. Время и погода постарались над ним на славу, при этом в руке я держал бумажку и делал вид, что сверяюсь с ней. Так должно было казаться со стороны. Растерянно оглянулся по сторонам, заодно мазнув глазами по окнам. Вот оно! На втором этаже дома, расположенного почти напротив места встречи, ветерок качнул занавеску! Слегка приоткрыто окно. Какой идиот будет держать открытое окно в такой холод? Я сделал вид, что нашел нужный мне дом и пошел к подъезду. Мимо меня торопливо шла пожилая женщина в пальто и наброшенном на него брезентовом плаще. Я остановил ее.

— Извините, где тут дом Љ8?

— Ты ж хлопец перед ним стоишь! — и она ткнула рукой в здание.

— А Фросьеву Анастасию Степановну вы случаем не знаете?

— Даже не слыхала о такой, — ответив, она пошла по своим делам.

Я не сомневался, что если там засада, то немцы, наблюдавшие за улицей, видели мой разговор с женщиной и ее жест рукой, показывающий в сторону дома, а значит, стрелять, сразу не станут. Достал ножи. Бритвенной остроты лезвия. Где-то внутри меня стал разгораться огонек боевого азарта. Я был снова в деле! Эти минуты полные опасности, вместе с предельным напряжением тела и нервов, когда кровь, смешавшись с адреналином, кипит, были для меня одним из тех моментов, ради которых я стал наемником. В подъезде было сыро, пахло чем-то кислым и затхлым. Вошел, потом стал подниматься по скрипучей деревянной лестнице. Пройдя немного, я только остановился, как дверь нужной мне квартиры резко распахнулась. На пороге стоял толстый фельдфебель, с направленным на меня автоматом. Что-то подобное я и ожидал, поэтому испуганно отпрянул и втянул голову в плечи, после чего залепетал, путая немецкие и русские слова: — Их... ищу meine Tante. Штрассе.... Э-э-э.... Болотная улица.

— Die Hände nach oben, партизан!

— Я не партизан! Ищу тетю! Мeine Tante!

Из глубины квартиры послышался мужской голос:

— Макс, тащи его сюда!

Немец отступил в сторону и качнул головой в сторону квартиры: — Коммен!

Я шагнул, а в следующее мгновение острое лезвие рассекло гортань фельдфебеля. Он захрипел, но я уже стоял на пороге комнаты. Взмах руки и солдат, стоящий у окна с винтовкой в руках, стал медленно оседать с ножом в шее. Обер-ефрейтор, сидевший на стуле и держащий винтовку между колен, как завороженный уставился на меня. Нож вошел ему в левый глаз, а на его лице так и осталось выражение удивления. Я втащил в комнату фельдфебеля и закрыл дверь на замок. Огляделся. Печка. У стенки маленькая поленница дров. Этажерка. Металлическая кровать. Два стула. И три мертвых фрица. Забрал и тщательно вытер ножи, затем быстро подошел к окну и осторожно выглянул.

В доме, где проходила сейчас встреча, пока стояла тишина. Быстро оглядел арсенал, который мне достался в наследство и несколько удивился тому, что увидел. Одна их винтовок была явно не немецкого производства, а что самое удивительное — имела глушитель.

"Зачем им глушитель?! — задал я сам себе вопрос, но ответа не получил. Просто не знал. Зато для меня он стал почти даром небесным. Вторым предметом, вызвавшим у меня удивление, стала лежавшая под окном сумка с тремя гранатами. Я усмехнулся. Ну, немцы! Ну, педанты! Хмыкнув, я стал разбираться с винтовкой, имевшей глушитель. В ней стоял коробчатый магазин с объемом в 10 патронов. Снял кепку и заменил ее на кепи немецкого солдата, так как голову в окне кто-нибудь обязательно увидит, а все остальное должна скрыть занавеска, после чего застыл у окна в ожидании. Мне ничего не было известно, поэтому приходилось исходить в сложившейся ситуации только из одного чисто русского варианта под названием "авось пронесет". Как и не было известно, что около двух часов тому назад в кабинете начальника службы СД Карла Мюллера состоялся разговор следующего содержания:

— Вилли, может, ты не пойдешь на встречу с русскими? Ты уже выполнил свою задачу: заманил русских шпионов в ловушку. Теперь только и осталось, что захлопнуть ее.

— Дорогой дядя, я и так вам многим обязан, но при этом я немец, офицер и мой долг....

— Ты уже столько раз рисковал собой, что доказал всем, свою храбрость и преданность рейху! Ты этим просто проявишь осторожность! К тому же моя сестра, а твоя мать просила приглядывать за тобой! Твой отец погиб во Франции как герой. Прошло почти три года, а она до сих пор не может прийти в себя. И если с тобой что-то случиться, она просто не переживет этого! Ты должен это понять, Вилли!

— Я принимаю вашу заботу обо мне, но не забывайте, что я уже не мальчик, господин оберштурмбанфюрер!

— Ну-ну, племянник. Не горячись. К тому же я с тобой полностью согласен. Просто она слабая женщина, а мы, как истинные арийцы, предназначены для войн и завоеваний.

— Я рад, что вы понимаете меня, дядя.

— Это потому, мой мальчик, что я вижу в тебе самого себя. Все, хватит лирики. Как ты уже знаешь, только вы возьмете русских диверсантов, сразу начнется операция "Удавка" по разгрому городского подполья. Наш успех станет отличным подарком для Гиммлера, а заодно мы щелкнем по носу бахвала Мольтке, нашего коллегу из гестапо!

— Мне уже нужно идти, дядя. Надо переодеться перед встречей с русскими шпионами.

— Все, Вилли. Больше не задерживаю тебя! Иди и возвращайся с победой!

До последнего момента во мне теплилась надежда, что разведчиков выпустят, а им вслед пустят агентов, чтобы проследить за ними и выявить всю группу, но вместо этого ситуация развернулась по самому плохому варианту. В доме началась стрельба. Сначала прозвучало шесть или семь пистолетных выстрелов, сопровождаемых громкими криками. Тело сразу пришло в боевую готовность, готовое реагировать на любые изменения в окружающей обстановке, а мозг автоматически принялся просчитывать варианты. Неожиданно послышался ровный гул мощного двигателя, который приближался с каждой секундой. Спустя какое-то время в его гул вплелся звук мотоцикла. Тогда я открыл окно и осторожно высунулся. Разбрызгивая грязь, к дому подлетел мотоцикл с коляской. На коляске был установлен пулемет. Водитель и сидевший сзади солдат сразу соскочили и стали у калитки с автоматами наготове. К этому моменту стрельба внутри дома прекратилась, перейдя во двор за домом. Несложно было понять, что разведчики сделали попытку уйти через задний двор.

"Но, похоже, не получилось".

Не успел я так подумать, входная дверь распахнулась настежь и из нее, пригибаясь, выскочили, правда, только два разведчика, с пистолетами в руках. Немцы, стоявшие у калитки, дали несколько очередей. Причем били не прицельно, так как перед ними видно стояла задача захватить русских диверсантов живыми. В следующую секунду я взял на прицел пулеметчика и нажал на курок. Тело гитлеровца дернулось, откинулось назад и застыло, с опущенными руками. Водитель, что-то услышав, обернулся и растерянно уставился на труп в коляске. Удивлялся он секунду, не больше, пуля ударила его в висок, и он кулем свалился под забором. Второй солдат, понял, что стреляют в них откуда-то из-за спины, стал медленно пятиться, крутя головой по сторонам, но уйти далеко, не успел. Упал, разбрызгивая жидкую грязь, на землю и замер, широко раскинул руки. В этот самый момент на улицу въехал грузовик с солдатами. Он был открытый. В кузове сидело шесть солдат. Не успел он остановиться, как вниз, одна за другой, полетели три гранаты. Взрывы, крики, стоны.

"Все что мог, сделал, совесть моя чиста, — с этой мыслью я бросил последний взгляд на двор и остолбенел. Оба разведчика кинулись не на улицу, а обратно в дом. — Они что там.... Ни хрена себе....".

Спустя несколько минут они показались снова, таща под руки моего старого знакомца, немца, с которым у меня была встреча в кинотеатре.

— Идиоты! — зло буркнул я вслух, после скинул немецкое кепи, надел кепку и, прихватив с пола автомат, рванул к двери. Быстро спустился по лестнице и замер только у входной двери, прислушался. В городе шла стрельба. Раздавались крики.

"Неужели облава? Только этого мне не хватало".

Выскочил на улицу и тут же пригнувшись, метнулся за угол.