— Потому что феи любят превращать что-то во что-то другое. В похожее или в противоположное. Однажды они услышали, как женщина называла своего мужа золотцем, и превратили его в золотую статую.

— По массе или по объёму? — заинтересовалась я.

— По объёму.

Я присвистнула:

— Наверное, она была счастлива.

— Увы, нет. Из-за её золотца чуть не началась война. Королевской власти пришлось изымать его и переплавлять. Но не об этом речь, милая. Когда феи превращают людей... в других людей, их память не сохраняется.

— А я не могла просто ушибиться головой о камень и потерять память так? Без фей и великой магии?

— А у тебя есть раны на голове?

Я честно пощупала.

— Нет.

— Вот именно. Но чтобы убедиться, действительно ли тебя зачаровали феи, мне нужно подержать тебя за руку.

— М-м-м... Это не больно?

— Нет, милая.

— Ладно, давайте, проверяйте, — я протянула ей руку, взявшись за кинжал другой.

Она натянуто улыбнулась, глядя на это, но руку взяла и начала выводить у меня на ладони какие-то непонятные символы.

— Ох-ох, сколько магии фей! Тебя в ней будто искупали.

— Мадлена! — возмутился герцог. — Не говори, что...

— Увы, Ваша светлость... Но, похоже, это действительно Ваш сын. Точнее, уже Ваша дочь. Точнее... ну,

Ваш ребёнок.

— Оу. Простите, Ваша светлость, я не хотела.

— Да что мне твоё «не хотела»! Ты не можешь быть...

— Роденом? — вдруг раздался четвёртый голос.

Все обернулись. Ё-моё, не комната, а проходной двор, кто хочет, тот и заходит.

Это оказалась именно та цветная птичка, скромно сложившая руки перед собой и глядящая извиняющимся взором.

— Простите, Ваша светлость... Я... как только я услышала, что Роден мог вернуться, я сразу прибежала сюда.

— Ну, смотри, что ты наделала! — герцог обвиняюще тыкнул в меня. — Вот это — твоя невеста. Оставила ты её без мужа.

— Ничего себе логика, Ваша светлость! Я же не виновата, что он превратился именно в меня!

— Стража! Заприте её в северной башне до выяснения обстоятельств!

— Ваша светлость, — укорила я. — Проблемы в башне не запрёшь.

— А людей — можно, — отозвался он.

Пришлось идти за стражей. Кинжал свой я, разумеется, не отдала, но он мне мало чем мог помочь в одиночной камере на вершине башни.

Достаточно просторная полукруглая комната, закрытая крепкой дубовой дверью, бойница, до которой едва-едва можно было дотянуться, пристав на цыпочки, кровать... ну, как кровать? Лавка, накрытая тонкой тканью, горшок и всё.

Я улеглась на лавку, закинула руку за голову и создала иллюзию сигареты. Если у вас есть вредные привычки или зависимости, переселяться в другой мир будет тяжело. Очень тяжело. Придётся либо бросать, либо воссоздавать на месте... либо делать имитацию. Моя сигарета была, по сути, самовнушением, имитирующим вид, запах, текстуру и вкус.

Это же заклинание стимулировало выработку дофамина. Эндогенный никотин — слишком долго, а вот вещество, ради которого ты, собственно и куришь, было и проще, и полезнее.

Кто-то мог бы сказать, что я веду себя как типичная хамоватая попаданка. Но, во-первых, как я уже говорила Натуре, я не знаю местных норм приличия. Если и моё притворство, и моя искренность с равной вероятностью будут ошибочными, я предпочту искренность. Не то чтобы я была такая глупая и не рассматривала других вариантов, просто...

Это другой мир, другие правила. Как бы сильно я ни пыталась предсказать всё, я бы всё равно лажала. Оставалось действовать по детской технике — пробовать, пробовать, пробовать и чутко реагировать на любую ответную реакцию.

Сейчас меня заперли... не думаю, что за хамство, скорее — до выяснения обстоятельств. Воспитать меня попытаются потом... если не убьют сразу, конечно.

Итак, что мы имеем по основному квесту?

Есть некая планета, на которой раньше была жизнь. Там открыли какую-то новую магию, и жизнь там как минимум изменилась, а может быть, вовсе исчезла. И как-то магия с этой планеты начала попадать сюда, вызывая беспокойство богини природы и, наверное, экологическую катастрофу.

Следовательно, существуют как минимум два основных способа попадания магии на эту планету: физико-астрономический и антропогенный.

С физикой более-менее понятно — если атмосфера планеты раздулась, то под влиянием приливных сил вещество из неё может начать перетекать на эту планету. Вещество, заражённое чужеродной магией. Мне нужен астроном, чтобы выяснить несколько деталей. Во-первых, какой реальный размер этой планеты, какова её плотность и как она менялась со временем. Также интересна орбита, ведь есть два варианта — либо она находится на гелиоцентрической орбите, то есть, вращается вокруг звезды; либо на геоцентрической — вокруг общего центра масс с этой планетой. Возможно, мне просто повезло, и сегодня я видела эту планету во всей красе, а всё остальное время она не так видна. И это не аналог Луны, а, например, Венеры.

Хотя, если Венеры, то это вообще жуть какая-то получается.

А вот антропогенный... Откуда-то Натура знала, что эта планета обитаема. Следовательно, было какое-никакое сообщение между ними. Как минимум, божественное, а как максимум — обычные космические кораблики, возящие важных милордов и миледи туда-сюда. Что тоже нужно узнать.

Это был бы самый лучший вариант, если честно. С людьми бороться проще, чем с законами физики.

Я затянулась, прикрыла глаза. По обстановке здесь. Сословное сообщество, герцог — царь и бог на пограничном форпосте. Это создаёт прекрасные условия для пестования мудака и самодура. Когда человеку никто не может указать на его ошибку, он начинает забывать, что вообще способен ошибаться. Особенно это плохо, если у такого человека есть армия.

Мне нужно как-то наладить с ним отношения. Сейчас я для него — враг, занявший место его сына. А я должна быть союзницей... ну, или хотя бы добиться того, чтобы меня все признали его наследницей, и убить. Если, конечно, он будет совсем безнадёжен.

Хм. Кажется, у меня есть идея...

А по моему квесту — ничего. Я пока не знаю места, где меня могут обучать магии, и никакого великого учителя я тоже не нашла. Разве что жрица... она с равным успехом может оказаться великим мастером боевой магии в завязке и обычной провинциальной целительницей.

Жаль, жаль...

* * *

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег на крутой.

Три часа ночи — прекрасное время, чтобы потренировать вокал. Я так и провалялась весь день на жёсткой скамейке, думая, размышляя и строя планы. Я пришла к выводу, что строить из себя бедную овечку не стоит. Риск умереть — тот же самый, а вот шанс добиться своей цели — ниже.

Выходила, песню заводила

Про степного сизого орла,

Про того, которого любила,

Про того, чьи письма берегла.

Поэтому я дождалась глубокой ночи, когда все точно уснут и будет лень выбираться из их тёпленьких кроваток, и начала петь. Получалось у меня так себе — я всё собиралась себе голос поставить, даже упражнения выучила, но мне не хватало упорства их повторять. А сейчас... чем не развлечение в отсутствии интернета?

Ой ты, песня, песенка девичья,

Ты лети за ясным солнцем вслед

И бойцу на дальнем пограничье

От Катюши передай привет.

Был шанс, что акустика бойницы фиговая, что каменные стены не пропускают звук, и вся моя диверсионная деятельность идёт коту под хвост... Ну и ладно. Хоть сама развлекусь. Выть на стены я предпочитаю продуктивно.

Пусть он вспомнит девушку простую,

Пусть услышит, как она поёт,

Пусть он землю бережёт родную,

А любовь Катюша сбережёт.

В дубовую дверь отчаянно забарабанили.

— Заткнись! Все уже спят!

О, всё-таки хорошая акустика.

— Их не волнует, что меня ни за что заперли! С чего меня должен волновать их сон? — возмутилась я и продолжила:

Пусть он землю бережёт родную,

А любовь Катюша сбережёт!

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег на крутой.

На некоторое время голоса за дверью затихли, кто-то куда-то ушёл, а я продолжала. Песнями баловала редко, больше распевками. Впрочем, учитывая, что пела я на русском, а тут могут быть совершенно другие музыкальные пристрастия, «Катюша» могла восприниматься как очередная, не самая лучшая распевка.

— Заткнись, или мы применим силу!

— Пока нельзя. Вдруг я действительно окажусь превращённым сыном герцога и потом повешу тебя за самодурство.

За дверью ругнулись, и снова настала тишина, прерываемая только моим пением.

Едва появились первые лучики рассвета, как прогремел засов и в мою темницу зашёл герцог. Выглядел он неважно — растрёпанные волосы, помятая одежда и мешки под глазами. То ли сам волновался и делами занимался, то ли моё пение напрягало.

Но кто делает в темнице хорошую акустику? Они, что, не ожидали, что пленники будут кричать?

— Зачем ты это делаешь? — с порога спросил он, нависая надо мной грозной тенью.

— Чтобы Вы обо мне не забыли, как о досадной помехе, мешающей Вам скорбеть по Родену, — я неопределённо помахала в воздухе рукой.

— Я бы и так не забыл, спасибо!

— Но вряд ли в обычной ситуации Вы бы ко мне так быстро прибежали, — я хмыкнула, села на лавке. — Нам нужно поговорить.

— О, ты решила раскрыть свой обман?

— Нет. Я немного слукавила. Я... я помню чуть больше, чем говорила вчера.

— Да неужели?

— Я помню, как магия фей охватила меня, словно огнём. — я посмотрела на него серьёзно и прямо. — Всё тело горело и плавилось. Особенно вот тут.

Я задрала рубашку, показывая рубец.

— Это единственный шрам у меня на теле. Будто я никогда не разбивала коленки, не пыталась ухватить горящие угольки, не резалась украденным на кухне ножом и вообще будто никаких глупостей в детстве не совершала. Это невозможно, у всех есть шрамы. Значит, они были стёрты магией. Все, кроме этого. У Родена был тут шрам?

— Нет, — герцог глянул на рубец и начал бродить по комнате, не скрывая своего беспокойства. — Значит, ты очнулась в лесу?

— Да, а что? — я поправила рубашку.

— Феи в лесу не нападают. Они нападают только тогда, когда их вынуждают покинуть лес. Поэтому твоя история звучит как несусветная чушь.

— О.

Я нахмурилась. Натура что-то об этом говорила, но я не обратила внимания и не учла. И едва не провалилась из-за этого.

— Но если... если предположить, что кто-то попытался убить человека в священном лесу, феи могли попытаться вмешаться и помочь. Как могли.

— Слушайте, Ваша светлость. Я же не навязываюсь. Если Вам противно меня видеть — просто дайте мне уйти. Мне нужно только пару рубашек и указание, где меня могут принять. Возможно, у жриц?..

— Не говори чепухи! Убийца забрал у меня сына, но милостью Натуры у меня теперь есть дочь. И терять я её не намерен.

— А... ну ладно. И что теперь?

— Пойдём. Я провожу тебя в твои покои.

Я облегчённо перевела дух. Лучший способ завести друзей — это показать общего врага.

3. Этот мир придуман не нами

— Пожалуйста, проходи, — пригласил герцог. — Это гостиная, центр твоих покоев. Сюда ты можешь приглашать гостей. Слева у тебя спальня, справа — кабинет, по центру — купальня. В спальне ещё отдельный гардероб есть. Всё очень скромно, всё-таки мы не в столице, а на военном форпосте. Но я постарался сделать так, чтобы ты ни в чём не нуждался... не нуждалась, да. Конечно.

Я кивнула, будто это само собой разумеющееся, но, честно говоря, за такие излишества хотелось убивать. Потолки под четыре метра, лепнина, шёлковые обои, украшения. Многие люди бы просто умерли от восторга, увидев такое великолепие и узнав, что в нём можно жить. Но для меня это всё было просто излишествами.

Лепнина, вышивка, позолота, фигурная резьба по дереву... страшно подумать, сколько человекочасов потрачено на это, а оно ведь даже никому особо не нужно. В смысле, не является чем-то жизненно необходимым и как-то увеличивающим качество жизни и работы. То есть, да, красивенько, но это не лекарство от рака и даже не банальный смартфон, который способен сократить рутинные дела вдвое, а то и втрое. Если, конечно, вы не позволите ему сожрать всё своё время.

Тем более, если это всё было сделано кустарными технологиями, без нормального электроинструмента, без клёвых материалов, вроде эпоксидной смолы и прочих полимеров.

— Тебе не нравится? — герцог заметил моё состояние.

— Ну... не то чтобы не нравится... Как это это всё... слишком? Зачем так много всего?

— Оно красивое и по статусу требуется сыну герцога.

— Красивое может быть и простым.

— Ох... Феи действительно сделали противоположность.

— О чём Вы?

— Мой сын, Роден, твой...

— Мой предшественник, — подсказала я. — Мой брат?

— Да, твой брат. Он очень любил роскошь и красоту. И никогда не отказывал себе в удовольствии. На самом деле для форпоста это действительно излишки.

— Фух, я рада.

— Ну что, будешь здесь всё ломать?

— Зачем? Если это уже есть, было бы ещё более расточительно это разрушить просто из каприза. Можно сделать это гостевыми комнатами для больших шишек. Типа, ах, смотрите, мы даже в глубокой провинции можем сделать надлежащий приём.

— На границе с тёмной империей? Не думаю, что такие когда-нибудь у нас появятся. Значит, жить ты тут не хочешь?

— Если нет ничего попроще... — я пожала плечами. — Я неприхотлива и с ужасом убегать от роскоши не буду.

Герцог кивнул одобрительно:

— Пока ты можешь воспользоваться тем, что есть. Я скажу, чтобы тебе подыскали действительно подходящие покои. Да, и, к сожалению, для тебя ещё нет платьев, так что пару дней тебе придётся продолжить пользоваться одеждой Родена.

— Думаю, я от этого не умру, — кивнула я.

— Да, это точно. Обустраивайся, завтрак через полчаса. На нём я объявлю о своём решении.

— Хорошо, договорились.

Он вышел, а я только после этого поняла, насколько я хорошо провела разговор. Если бы я была какой-нибудь простолюдинкой, обокравшей его светлость сына герцога ради того, чтобы изменить своё положение в обществе, то, наверное, такая роскошь меня бы обрадовала.