Наследница чужой воли

Содержание:

Никогда такого не было и вот опять

Не спорь со мной, я красивая

Этот мир придуман не нами

Беспалева

Божественные сплетни

Жертвы

Провокации

Жена в наследство

1. Никогда такого не было и вот опять

Попаданец.

Художественный приём, позволяющий безболезненно ввести читателя в реалии нового мира или другой исторической эпохи. В то время, когда главный герой познаёт мир, его изучает и читатель — органично, постепенно, интересно и без перегибов.

Это всё круто, пока ты сам не становишься таким художественным приёмом.

Меня зовут Альба, я волшебница с Земли. Вы, возможно, не в курсе, но сейчас здесь... уже там, у вас, небольшая заварушка между теми, кто хочет уничтожить магию, и теми, кто её хочет сохранить. Обычных людей она не касается — подумаешь, землетрясение, которое стирает с лица земли пару городов, — но более-менее одарённые волшебники собирают чемоданы и массово бегут.

Если, конечно, они не выбирают выступить в войне на одной из сторон.

Я бы выступила — помахаться с кем-нибудь, да за правое дело — это великолепно. Проблема только в том, что одарённая-то я одарённая, а Хогвартса на нашей Земле нет. И пока я учусь нормально махаться, меня уже триста раз убьют.

Поэтому пришлось ехать за границу на обучение.

За границу нашего мира.

Было бы прикольно поступить в тот же Хогвартс, но, увы, его координат у меня не было. И смысла их искать в общем-то тоже — моя магия совершенно другая. Зато удалось найти мир, которому нужен герой, и который будет согласен ради этого вложиться в моё обучение.

— Здравствуй, дитя, — передо мной из воздуха появилась девушка с огромными зелёными глазами, рыжими локонами до земли и в полупрозрачной тунике.

— Привет, — я затушила сигаретку об ладонь. — Заранее прошу прощения, я не знаю вашего этикета, поэтому постараюсь делать как можно меньше движений. Сами понимаете, традиции везде разные, и то, что у нас казалось уважительным, здесь может быть оскорбительным.

— Меня не беспокоят такие условности, дитя. Главное — твои намерения, — девушка кивнула и чуть склонила голову на бок. — Я Натура, богиня природы.

— Альба. Попаданка, готовая стать героем.

— Прости, дитя... боюсь, с этим могут возникнуть проблемы.

— Почему? Вам больше не нужен герой?

— Ты женщина.

— А вы — сексистка?

— Нет. Я вижу в тебе и силу духа, и силу магии, и силу ума. Но это я, а жители этого мира привыкли делить дела соответственно полу. И героем быть женщине не пристало.

— Спасибо за предупреждение, — я откинула волосы с лица. — Но, полагаю, это мои проблемы. Сложности в любом случае будут, мир спасать — это вам не на диване пердеть. Справлюсь — молодец, не справлюсь — удобной мне могилы. Я ведь ваш не единственный герой?..

— Нет... — богиня покачала головой. — Есть один мальчик, от Хранителей. Но...

— Соглашайтесь. Единственное, что вы можете предложить — это обучение, а значит, к вам всегда будут приходить только личинки героев. Что из них вырастет, даже богине узнать не дано. Придётся рискнуть. А у меня хотя бы мозги есть. И настойчивость.

— Что же... думаю, от ещё одного героя вреда не будет. Но я попытаюсь завести нового.

— Договорились. Только, пожалуйста, когда будете уверены в его... и моих, пожалуй, намерениях, познакомьте нас. Чтобы мы друг другу не мешали.

— Это будет... полезно, — богиня заторможено кивнула.

— Ну, так от чего вас спасать?

Натура вздохнула и указала на небо.

Огромный спутник с глазом урагана, как у Юпитера, я заметила сразу. Ну, не очень гармонировал его красный свет с невинными листочками молодого леса. Но мало ли какие тут астрономические особенности.

— Вы хотите уничтожить планету? — уточнила я.

— Что ты, дитя, это невозможно!..

— Ну почему? Правда, тогда и вам, скорее всего, придёт конец, но совершенно точно — можно. Так в чём проблема?..

— Это наши соседи. Когда-то давно это был такой же мирок, как наш, — Натура печально вздохнула и пошла по поляне. — Но однажды они призвали магию другого мира, мира, в котором нет материальных тел, только магия, и её законы серьёзно отличаются. Они не справились с ней, и она погубила их. А сейчас она губит и нас.

— Так что, вам нужно уничтожить планету? — снова уточнила я.

— Я не знаю, — вдруг призналась богиня и совсем по-человечески развела руками. — Нужно остановить вторжение этой магии прежде, чем я погибну.

— Ну лады, разберёмся, что можно сделать.

— Что? Так просто? — Натура нахмурилась.

— Разумеется, нет. Мне нужен доступ к ресурсам, чтобы понять, что можно сделать и как.

— С этим есть небольшая проблема... у меня нет лабораторий, книг и прочих материальных инструментов, которые столь необходимы вам, людям. Я боюсь, тебе придётся поступить в Королевскую Академию.

— Обучаться у людей. Ну ладно.

— Просто так туда не поступить. Либо по рекомендациям из Магических Университетов других миров, либо будучи местным аристократом.

— Напоминаю условия сделки — вы обеспечиваете меня ресурсами, я спасаю ваш зад. Это вы должны решать, как мне поступить в Академию, да так, чтобы не вылететь сразу.

— Я к этому и подвожу... — богиня отошла и прошлась вдоль лесной кромки. — Видишь ли... мои дочери, мои феи очень тяжело переносят эту чужую магию. Я защитила свои леса от неё, но если одна из них оказывается во внешнем мире, то начинает творить нелепую магию. Превращать овец в козлов, яблони — в вишню, старцев — в молодцев, а облака — в сахарную вату. Это совершенно непредсказуемый процесс, и когда под горячую палочку попадают люди... Они превращаются. Во что-то. И теряют память.

— Это удобно. И?..

— Удобно было бы, если бы вместо тебя, дитя, был мальчик, — богиня вздохнула. — Сын герцога Белоглазого погиб в нашем лесу. Для всех, кроме убийцы, он считается без вести пропавшим где-то в наших краях. Но ты девушка, я не могу представить всё так, чтобы ты казалась всем тем самым превращённым сыном.

— А почему бы меня просто в парня не превратить? Вы же можете всякое творить?

— Я не властна над тобой, дитя Земли. Не до такой степени.

Я покивала понимающе. Для богов люди собственного мира — это что-то вроде частей их тел. Вот рука, вот нога, а вот — люди. И управлять ими так же просто, как частью тела. Другое дело, что это не интересно, гораздо забавнее смотреть, как цветы распускаются сами, а люди сами же бьют друг другу морды... но войны между богами это осложняет существенно. Ведь их полномочия пересекаются.

Допустим, ты богиня природы и управляешь ростом. Делаешь себе гигантского сверхсильного человека, шлёшь на бога войны, а тот врывается в его помыслы и отправляет гиганта тебе в обратку. А тут вмешивается богиня воды, останавливает ток крови... Бог грома запускает сердце и насильно перекачивает кровь.

В общем, непродуктивная затея.

Зато можно нанять человека из другого мира, подчинённого другим богам. И подослать его с зачарованным кинжалом к врагу.

Выгодное дельце. Настолько выгодное, что Натуре нечем заплатить такому профессиональному герою и приходится выращивать своих.

Но ладно вражда и междуусобица, проблема в том, что сильные боги означают слабых людей. Боги такие: «Ну, люди такие слабенькие, умильные, глупые, как им не помочь, к тому же они так просят», — а люди такие: — «О-о-о, боги такие сильные, такие всемогущие, такие мудрые, они точно могут всё решить, нужно только попросить о помощи!»

Казалось бы, ничего страшного, боги вершат судьбы людей и довольны этим. Людям не приходится делать сложные решения и активно шевелить жопкой, чем они тоже безусловно довольны. Беда начинается, когда возникает проблема, с которой божество справиться не может. А если бог не может, то и люди — тем более. Поэтому приходится звать попаданцев из более... «отсталых», по меркам этих богов, миров, где людям приходится пенять только на себя и решать проблемы, даже мирового масштаба, самостоятельно.

Особенно в этом деле ценились полубоги, которые, в отличие от нормальных богов, не привязаны к одному миру, и просить у них помощи не так постыдно, как у вонючих смертных.

— Ты не можешь превратить меня, но твои феи могли превратить того парня в девушку.

— Верно... — Натура замедленно кивнула. — Что же, полагаю, нужно дать тебе шанс. Подойди ко мне.

«Сама же отошла, коза, — подумала я недовольно. — Но ведь не божеское это дело, самим к смертным идти».

Но всё-таки подошла. Она коснулась моей щеки нежно, ласково. Как любящая мать, понимающая сестра и восторженная дочь одновременно. Погладила меня по щеке, по волосам. С кончиков её пальцев струилась магия, обволакивая меня лёгким коконом.

Она была прекрасна — нечеловечна ровно в той степени, чтобы считаться несбыточным идеалом, а не чудовищем. Человечна ровно настолько, чтобы считать её близкой, понимающей, но не обыденной. Думаю, она пачками разбивает сердца... И моё бы, наверное, разбила. Но в романтических делах я — тюленчик. Мне too лень заниматься всеми этими делами. Чувства, переживания, сомнения, взгляды, интриги... Нет, это не моё.

К тому же, влюбляться в богиню чужого мира — так себе затея. Влюбляться вообще так себе затея, а уж в кого-то более бессмертного, чем ты — тем более.

— Ты сильная волшебница, Альба, — заметила Натура. — Очень сильная. Кто одарил тебя?

Сначала я не поняла вопроса, но Натура была достаточно медлительна, чтобы дать мне время подумать. Наверное, привыкла к своим людям-дуракам.

Вообще, боги очень... богоцентричны, как бы глупо это ни звучало. Они искренне уверены, что вся магия в людях — от них. Самые продвинутые могут принять, что эта магия от каких-то других, неизвестных им богов, но то, что существует как минимум десяток способов получить магию без милости божьей, они в упор не учитывают.

И вопрос: «Кто одарил тебя?» — означает вполне конкретное, прагматичное: — «Кто создал твой дар и почему подарил его если не тебе, то твоим предкам?»

— Моя мать, — не стала скрывать я.

— Она богиня?

Врать было нельзя — мы находились в телепатическом контакте. К счастью, правда порой бывает настолько сложной, что её можно сколько угодно интерпретировать в свою пользу, ни разу не соврав.

— Да. Это проблема?

— Нет, что ты! — Натура снова погладила меня по щеке. — Это даже хорошо... очень хорошо. Могу я узнать, в чём её сила?

— Она богиня зла, убийства, коварства, разрушения и охоты.

Натура скептически склонила голову набок, разглядывая мои русые волосы, светлую кожу с веснушками, совершенно обычные карие — Даже не чёрные! — глаза, полное отсутствие тёмных артефактов и такое же отсутствие за спиной армии демонов.

Да и дар мой был каким угодно, но только не тёмным.

— Очень хорошо... — она улыбнулась чуть более искренне, не так заученно-благосклонно.

Ведь если я полубогиня, это многое меняет. Во-первых, иметь дело с кем-то хотя бы наполовину своим было гораздо проще, чем с этими жалкими смертными. Во-вторых, если полубог приходит в другой мир, чтобы обучаться, значит, он сильно не в ладах со своим родителем. Следовательно, её место может занять Натура, ведь я никак не смогу обойтись без светоча, путеводителя и того, кто мягко, но бескомпромиссно направит мой путь.

Правда, я не была полубогиней, но об этом меня не спрашивали.

— Ох, ты же моё недолюбленное дитя, — она улыбнулась ещё нежнее, вызвав у меня ещё больше неприязни.

К сожалению, скрывать это было совершенно бессмысленно: из-за телепатического контакта она чувствовала мои мысли и эмоции, а я — чувствовала её. Добренькие боги часто так делают, и защититься от этого было почти невозможно, потому что они не просто лезут тебе в душу, но ещё и с готовностью открывают свою.

— Я не буду к тебе лезть. Ты заслуживаешь спокойствия и свободы, дитя, — она погладила меня по щеке в последний раз и отошла. — Всё. Теперь любой маг этого мира скажет, что твою внешность меняли феи. Как богиня, я не могу на тебя влиять, но как целительница, я залечила все твои рубцы. Это ужасно! Дырки в ушах, в носу, в груди и гениталиях! Кто тебя так пытал, дитя?

Чёрт подери! Она похерила мой пирсинг!

— Нет, это... это что-то из традиций моего народа.

Я нахмурилась. В принципе, так даже было лучше. Если тут не носят серёжек, то мои дырки в ушах могут выглядеть очень подозрительно, не придётся самой сводить. Но всё равно было жалко и то, что она сделала без предупреждения.

Знаете, одно дело, когда богом себя мнит какой-нибудь Вася из третьего подъезда, можно просто подойти и стукнуть его по голове кирпичом, и нет больше Васи. Совсем другое дело, когда так себя ведёт реальный повелитель мира, тут уже кирпичом не обойдёшься, а наглость, бескомпромиссность и уверенность в собственной непогрешимости та же.

— Традиции пытать? — Натура нахмурилась.

— Да это не больно... почти... неважно! Обычаи бывают совершенно дурацкими и непонятными кому-то извне.

— А. Хорошо, — Натура кивнула. — Также я дала тебе иммунитет ко всем местным болезням и уничтожила все патогены в твоём организме. Путешественники из других миров — это всегда столько нюансов. Сейчас мои дочери принесут одежду того несчастного сына герцога.

— Стой-стой, подожди!

— Прости, я понимаю, что тебе не нравится одежда мертвяка, но мы должны пользоваться любой зацепкой, которая соединит тебя именно с ним.

— Нет, я в том плане, что мне нужно осмотреть его тело. Понять, кто его убил. Ведь это — единственный человек, точно знающий, что я — это не он.

— Но ему невыгодно будет тебя выдавать.

— Да. Ему будет выгодно меня убить. Кстати, вы знаете, кто это сделал?

— К сожалению, нет. Никто не видел. Его тело просто нашли в лесу...

Я удержалась от закатывания глаз. Никто и не говорил, что богиня природы всеведуща.

— Границы леса не охраняются? Это священный лес!

— Разумеется. И каждый должен иметь возможность беспрепятственно сюда войти и попросить помощи.

— Я-а-асно. Но на труп я всё-таки бы хотела посмотреть.

— Как изволишь, дитя. Это твоё дело, — Натура улыбнулась и жестом позвала меня куда-то в сторону.

Вполне ожидаемо богиня природы шла по своему лесу как... как богиня, давая фору всем эльфам вместе взятым. Она едва-едва касалась травы и ветвей деревьев, они сами расступались перед ней, открывая путь. А я продиралась сквозь бурелом с грацией кабана, ну а хрен ли? Я всего лишь человек, причём достаточно городской человек. Счастье, что я себе ноги не переломала.

— Вот он.

Труп был ещё достаточно свежий, ещё даже не начавший вонять, и я поняла, что Натура меня испытывала. Она бы просто не успела бы найти за ближайший день-два другого попаданца, чтобы он смог воспользоваться этим прикрытием.

Красивый парень, длинные чуть вьющиеся рыжеватые волосы были собраны в хвост на затылке. Шикарный чёрный камзол с серебристым люрексом, рубашка с тонкими, воздушными кружевами на вороте, всё хорошо скроено, по фигуре. На поясе с затейливой бляшкой висели ножны с кинжалом. Сапоги — тоже очень чистые, качественные, плотно охватывающие голень, с вышивкой. А также многочисленные украшения — фигурные пуговицы, медальон, перстни...

Он лежал на спине, прижав правую руку к ране на животе и глядя пустыми глазами в небо.

Я расстегнула камзол и рубашку и осмотрела рану. Затем поискала поблизости палочку, разделила её пополам вдоль и измерила ей ширину раны, глубину и форму. Выходило, что это либо такой же кинжал, как у жертвы, просто не засунутый до конца, либо что-то такого же плана, но покороче.

Рана чёткая, единичная, а кинжал жертвы — в ножнах. Следовательно, это был кто-то, кому он доверял. Просто подошёл достаточно близко и воткнул пятнадцать сантиметров стали ему в пузо. Присутствие украшений указывало на то, что это было не ограбление.

Хотя стоит уточнить, местные реалии могут отличаться.

— Он одет как сын герцога?

— Да, это его типичное одеяние.

— Вещи на нём ценные? Вот этот медальон, сапоги, пояс, кинжал, перстни?..

— Нет, что ты! Это всего лишь материальные вещи, ценность имеет только душа.

Я поморщилась, но всё-таки переформулировала вопрос:

— Такой медальон может быть у всех? Или это только привилегия герцоргского сына? Все носят такие сапоги и ремни, или это всё-таки что-то особенное?

— Да, все сыновья герцогов носят что-то подобное, — кивнула она совершенно спокойно.

Терпение, терпение...

— А другие? Простолюдины могут позволить себе это?

— Что? Нет, конечно нет! Такой костюм только для сыновей герцогов.

— Ясно, спасибо.

Следовательно, это действительно не было ограблением. Хотя это была бы самая логичная версия: мажорчик шляется где-то у леса без охраны, тут его встречают несколько простолюдинов, слово за слово, веслом по голове и в кусты. А все ценные вещи — себе. Но нет, это явно не ограбление.

Я прилегла рядом с трупом, стараясь сделать так, чтобы наши ноги были на одном уровне, и измерила уровень, на котором было бы удобнее всего мне воткнуть кинжал кому-то в живот. Получалось, что убийца был либо выше меня на десяток сантиметров, либо держал кинжал как-то по-другому.

— Что ты делаешь? — спросила Натура.

Всем своим видом она выражала, что не знает, что и думать на такое.

— Расследую преступление, — я пожала плечами. — А у вас так не делают?

— Нет. Я такого не замечала. Обычно все спрашивают у богов или вызывают дух умершего из загробного мира.

— И что, рассказывают?

— Иногда. Правда, некромантия запрещена, и за неё казнят.

— Блестяще, чо.

— Ты занималась трупами в своём мире? — уточнила Натура.

— Не. У нас все так умеют.

— О. Понятно.

Я осмотрела ногти левой руки, не испачканной в крови. Под ними оказались чёрные волокна, похожие на ворсинки от шерстяных изделий. Возможно, он вцепился в одежду убийцы... или себя пошкрябал.

Не откладывая в долгий ящик, я поскребла камзол и штаны. Под ногтями ничего не осталось. Поскребла сильнее, но всё равно нет. Качественная шёлковая нить ворсинок не давала. Значит, это всё-таки с одежды убийцы.

Ну и по классике — рана слева, значит убийца был правшой. Судя по пятну крови, тело не переворачивали, следов волочения нет. Хотя на этой жизнерадостной магической траве следы вообще не остаются, но вот кровь явно только в одной луже, вокруг её нет. Следов связывания и борьбы нет. Никаких синяков, парень не то что за кинжалом не потянулся, он даже стукнуть убийцу не попытался. А ведь смерть от удара в живот далеко не мгновенная.

Больше ничего полезного из его тела я извлечь не смогла. Не при моём уровне знаний.

Осталось только найти правшу, который выше меня примерно сантиметров на десять, который носит чёрные шерстяные вещи, с таким же кинжалом и у которого нет алиби.

Легко, если не учитывать, что это может быть каждый первый.

— Значит, ты можешь меня лечить? — задумчиво уточнила я у Натуры.

— Да, конечно. Я ведь не только богиня, но и родительница всего целительства.

— Отлично.

Я стянула футболку и отметила на себе место удара его же кровью. А затем, примерившись, аккуратно воткнула в себя его кинжал.

— Что. Ты. Творишь? — богиня знатно удивилась.

— Добавляю деталей к моей легенде, — сообщила я с трудом.

Ощущения были не из приятных, но так, терпимо.

— Ты совершенно чокнутая.

— Женщина, успокойтесь. Любой человек из другого мира будет казаться вам психом, — отмахнулась я и вытащила из себя кинжал.

Тут же у меня подкосились колени, потекла кровь.

— Лечите меня, но так, чтобы у меня остался шрам!

— Ох, Альба...

Несмотря на это, богиня всё-таки вылечила своего героя и даже оставила такой нужный шрам. Голова, конечно, кружила, но что не сделаешь ради легенды.

— Так, теперь мне его надо раздеть, — сообщила я. — Мне кто-нибудь поможет? Раздевать трупы жутко неудобно.

— Ох... К сожалению, я не знаю магии, которая может помочь тебе раздеть труп.

Я закатила глаза и принялась делать это вручную, попутно размышляя, не проще ли отхерачить руку.

Одежда мне была чуть велика и сидела на мне как седло на корове. Но ничего страшного, мне в ней не на свадьбе выступать, а строить из себя психопатку для нового коллектива. Медальон висел ниже пупка, перстни спадали, зато кинжал был точно по руке и сапоги впору.

Счастье, что трупец был свежий и не успел пропахнуть.

Хм... он настолько свежий, что, наверное, убийца может быть где-то рядом. Пожалуй, я не буду прятать кинжал.

— Ну всё, я готова, — объявила я, поправив все ремни. — В какую сторону мне двигаться?

Натура тыкнула пальчиком куда-то в сторону.

— Ты быстро выйдешь на дорогу, следуй по ней и пройдёшь к замку. Там тебя уже будут ожидать.

— Отлично... А сколько времени прошло с его смерти? — догадалась я спросить.

И не зря.

— Четыре дня, — отозвалась Натура.

Ну да, конечно, магический же лес. Разложение — это ведь что-то такое фу-фу-фу... Хотя она богиня природы и должна отвечать не только за птичек и цветочки, но ещё и за гумус, из которого они растут.

— Ясно, ну ок, тогда я потопала. Я могу с тобой как-то связаться? Если возникнет такая необходимость.

— Да, конечно. Можешь просто прийти в любой мой храм, в любой мой лес и просто позвать меня.

— А просто позвать не катит?

— Хм... ты пока не настолько мой герой.

— Ладно, принято, ещё увидимся.

Я помахала рукой и пошла в указанную сторону.

2. Не спорь со мной, я красивая

Я действительно очень быстро вышла на утоптанную грунтовую дорогу. Солнце стремительно восходило, и в моём пафосном костюмчике начинало ощутимо припекать. По классике жанра, через десять минут я встретилась с классическими противниками первого уровня — обычными крестьянами.

Шестеро мужиков, в руках серпы и вилы, явно направлялись куда-то по своим крестьянским делам.

— Гля, кто это там? — спросил один таким драматичным шёпотом, что было слышно не только мне, но и, наверное, в замке.

— Неужто барин? — предположил другой, не менее драматичным.

— Не, то баба какая-то!

— Не баба, а лядь! Вишь, как камушки сверкают?

— Ой, у неё нож! Окровавленный!

— Мужики, давайте на обочину от греха подальше. Вдруг это вампирская лядь? Авось она нас и не заметит...

— Какая вампирская, солнце же вовсю!

— Да кто этих вампиров разберёт? Встали, вилы наготове, молимся!

Они очень быстро и дружно свинтили на обочину, выставили вперёд своё аграрное оружие и правой рукой начертили перед собой треугольники.

— Я вообще-то парень, — заметила я недовольно.

Крестьяне шарахнулись и начали что-то бормотать. Ну вот, блин! Обломали мне первую битву! Но, как минимум, я узнала, что в этом мире водятся вампиры, боящиеся света.

Вскоре я действительно вышла к замку. Какой это замок? Ну... Каменный. Большой. Серый. Э-э-э... Со стрельчатыми окнами, м-да... Гранитный? Понятия не имею, тем более что в этом мире могут быть другие минералы. Я вам не фортификатор, для меня все замки на одно лицо. Ну замок и замок, других по дороге, вроде, не было...

Я спокойно прошлась по мосту, зашла в открытые ворота. Сразу за ними меня ждал ожидаемый сюрприз: путь мне преградили несколько стражников, выставив оружие против безумной бабы с окровавленным кинжалом.

Доспехи на них... ну, как доспехи. Металлические. Закрывают корпус — кираса, вроде? А примерно до колен — кольчужная юбочка. Шлемы открытые, типа каска, с изгибами как у испанских конкистадоров.

— М-милорд? — узнал одежду один из стражников. — Это Вы?

Я демонстративно оглядела себя, проверяя, насколько я «милорд».

— Вы меня знаете?

— Д-да, возможно, — кивнул он, а затем крикнул куда-то в сторону: — Эй, Берник! Позови его светлость!

Откуда-то сбоку выбежал тонкокостный парень в шлеме набекрень и помчался куда-то вглубь замка.

— Вы знаете, кто я, или нет? — попыталась настоять я.

— Мы... предполагаем, милорд, что Вы милорд... милорд. Но решать это будет его светлость, — нахмурился солдат.

«Ах, эти грёбанные сословия», — вздохнула я про себя. Но ничего не поделаешь, придётся ждать.

Минут через пять из донжона неспешно вышел мужчина средних лет. Его рыжеватые волосы были крепко побиты сединой, но осанка и величественность демонстрировали всем, что он ещё ого-го, ещё какое ого-го! Чем-то он действительно был похож на убитого, только если тот был сладким мальчиком, то это — серьёзный аристократ.

— В чём дело? Кто это? Почему вы меня оторвали от дел? — начал возмущаться и классически осёкся, разглядев меня.

Я помахала ему ручкой.

— Ты кто вообще такая? — возмутился он.

— Понятия не имею. Очнулся тут в лесу неподалёку, пошёл по дороге, там мне встретились какие-то крестьяне, шуганулись. Пошёл дальше. Смотрю, тут замок — решил спросить, где я нахожусь, а мне заявляют, что, возможно, меня узнают. Вы меня узнаёте?

Герцог обомлел на секундочку, глядя на меня расширившимися глазами, а затем скорчил такое лицо, будто ругается самым отборным матом. Но мысленно. Вслух нельзя, он же герцог.

— Так, ладно, ты — пройдёшь со мной. Возможно, мы знаем, кто ты. Пожалуйста, отдай страже кинжал.

— Нет. Мало ли что Вы со мной собираетесь делать! Без оружия я никуда не пойду!

— Ладно, хелидо с тобой. Пойдёшь со мной. Берник, позови жрицу! Мне нужна её помощь. А ты — ты иди за мной.

Мы прошли по утоптанному двору к донжону, затем вверх по широкой лестнице, несколько коридоров, и вот он, диван, на который меня усадили ждать. Внутри замок был... ну, как замок. Каменные стены, паркетный пол, картины кругом, безвкусица, лепнина местами. Ну... ну замок, и всё.

В этой комнате было две двери, в одну мы вошли, а за другую спрятался мой будущий приёмный родитель. Я положила кинжал на колени, как приличная пай-девочка, и посмотрела в окно. Небо голубое, солнце — белое. Всё кажется таким знакомым, как на Земле... Хотя это и была Земля, просто другая ветка её развития. Учитывая, что у неё есть, точнее, был, обитаемый спутник, это расхождение было где-то ещё на моменте столкновения с Тейей и формирования луны.

В коридоре раздался топот каблучков, дверь приоткрылась, и в неё заглянула девушка. Золотистые локоны были собраны в высокую причёску и украшены цветными перьями. Глаза большие, синие, без капельки макияжа. Она казалась экзотической птичкой, случайно попавшей в этот скучный серый замок. Причём, такой же робкой — она взглянула на меня, ойкнула и куда-то скрылась.

Ещё через пару минут в комнату зашла жрица. Такая же рыжая, в такой же тунике, как её богиня, но, к сожалению, смертная и вполне себе стареющая.

— Здравствуй, дитя, — поздоровалась она знакомо. — Это ты утверждаешь, что являешься потерянным ребёнком герцога Белоглазого?

— Э... Чего? Нет. Я очнулся в лесу, вышел на дорогу, дошёл до замка, зашёл спросить дорогу, мне сказали, что знают меня, и вот я здесь.

— Эта наглая девчонка просто своровала одежду моего сына, — громыхнул за спиной голос герцога. — И теперь хочет... хочет втереться ко мне в семью! Думаешь, я куплюсь на такую глупость? Где он, отвечай! Где его... его... его тело?

— Остыньте, Ваша светлость! Вам нужна эта одежда? Пожалуйста, забирайте! — я начала демонстративно снимать камзол. — Я не это... вы просто скажите, где я нахожусь?

— Ты находишься в столице герцогства Белого Глаза, — сообщила жрица очевидную новость. — В главном замке, в форпосте на границе с Империей Тьмы.

Империя тьмы... Классно. Всё по классике. А где подвох? Он ведь будет, да? Я не хочу по классике, я хочу подвох!

— Э-э-э... мне это ничего не говорит.

— А что тебе может сказать, милая?

— Я не милая! Я парень, вообще-то!

— Эм... — жрица замялась и показала пальчиком себе на грудь. — Посмотри.

Я заглянула под рубашку.

— Нет... не может быть! — я начала их активно щупать. — Нет... что? Вот хелидо! Я даже пол свой неправильно определил... определила! Как я могла не заметить отсутствия яиц?..

Я спрятала лицо в ладонях.

— Ты меня не обманешь, — заявил герцог Белоглазый.

— Слушайте, Ваша светлость. Я не хочу Вас обманывать. У меня и своих проблем хватает, если Вы не заметили. Это ты сам решил, что я хочу тебя обмануть. Просто дай мне уйти.

— Нет. На тебе одежда моего сына.

— Ух! Классно! На мне ещё чужая одежда! Может, он меня соблазнил, вырубился, а я надела его одежду?.. Чтобы... что?.. Не... Да, странный план. А мне отбило память, потому что я?.. нет, тоже странно.

Жрица и герцог переглянулись.

— Вы ведь что-то знаете, да? Скажите мне, что со мной случилось?!

— Видишь ли, милая, — начала жрица. — Тут есть рядом лес, в котором живут феи.

— Феи? М-да. Отлично. Да, понимаю.

— Феи... к ним лучше не заходить.

— М?.. Да, поняла. А почему?

— Потому что феи любят превращать что-то во что-то другое. В похожее или в противоположное. Однажды они услышали, как женщина называла своего мужа золотцем, и превратили его в золотую статую.

— По массе или по объёму? — заинтересовалась я.

— По объёму.

Я присвистнула:

— Наверное, она была счастлива.

— Увы, нет. Из-за её золотца чуть не началась война. Королевской власти пришлось изымать его и переплавлять. Но не об этом речь, милая. Когда феи превращают людей... в других людей, их память не сохраняется.

— А я не могла просто ушибиться головой о камень и потерять память так? Без фей и великой магии?

— А у тебя есть раны на голове?

Я честно пощупала.

— Нет.

— Вот именно. Но чтобы убедиться, действительно ли тебя зачаровали феи, мне нужно подержать тебя за руку.

— М-м-м... Это не больно?

— Нет, милая.

— Ладно, давайте, проверяйте, — я протянула ей руку, взявшись за кинжал другой.

Она натянуто улыбнулась, глядя на это, но руку взяла и начала выводить у меня на ладони какие-то непонятные символы.

— Ох-ох, сколько магии фей! Тебя в ней будто искупали.

— Мадлена! — возмутился герцог. — Не говори, что...

— Увы, Ваша светлость... Но, похоже, это действительно Ваш сын. Точнее, уже Ваша дочь. Точнее... ну,

Ваш ребёнок.

— Оу. Простите, Ваша светлость, я не хотела.

— Да что мне твоё «не хотела»! Ты не можешь быть...

— Роденом? — вдруг раздался четвёртый голос.

Все обернулись. Ё-моё, не комната, а проходной двор, кто хочет, тот и заходит.

Это оказалась именно та цветная птичка, скромно сложившая руки перед собой и глядящая извиняющимся взором.

— Простите, Ваша светлость... Я... как только я услышала, что Роден мог вернуться, я сразу прибежала сюда.

— Ну, смотри, что ты наделала! — герцог обвиняюще тыкнул в меня. — Вот это — твоя невеста. Оставила ты её без мужа.

— Ничего себе логика, Ваша светлость! Я же не виновата, что он превратился именно в меня!

— Стража! Заприте её в северной башне до выяснения обстоятельств!

— Ваша светлость, — укорила я. — Проблемы в башне не запрёшь.

— А людей — можно, — отозвался он.

Пришлось идти за стражей. Кинжал свой я, разумеется, не отдала, но он мне мало чем мог помочь в одиночной камере на вершине башни.

Достаточно просторная полукруглая комната, закрытая крепкой дубовой дверью, бойница, до которой едва-едва можно было дотянуться, пристав на цыпочки, кровать... ну, как кровать? Лавка, накрытая тонкой тканью, горшок и всё.

Я улеглась на лавку, закинула руку за голову и создала иллюзию сигареты. Если у вас есть вредные привычки или зависимости, переселяться в другой мир будет тяжело. Очень тяжело. Придётся либо бросать, либо воссоздавать на месте... либо делать имитацию. Моя сигарета была, по сути, самовнушением, имитирующим вид, запах, текстуру и вкус.

Это же заклинание стимулировало выработку дофамина. Эндогенный никотин — слишком долго, а вот вещество, ради которого ты, собственно и куришь, было и проще, и полезнее.

Кто-то мог бы сказать, что я веду себя как типичная хамоватая попаданка. Но, во-первых, как я уже говорила Натуре, я не знаю местных норм приличия. Если и моё притворство, и моя искренность с равной вероятностью будут ошибочными, я предпочту искренность. Не то чтобы я была такая глупая и не рассматривала других вариантов, просто...

Это другой мир, другие правила. Как бы сильно я ни пыталась предсказать всё, я бы всё равно лажала. Оставалось действовать по детской технике — пробовать, пробовать, пробовать и чутко реагировать на любую ответную реакцию.

Сейчас меня заперли... не думаю, что за хамство, скорее — до выяснения обстоятельств. Воспитать меня попытаются потом... если не убьют сразу, конечно.

Итак, что мы имеем по основному квесту?

Есть некая планета, на которой раньше была жизнь. Там открыли какую-то новую магию, и жизнь там как минимум изменилась, а может быть, вовсе исчезла. И как-то магия с этой планеты начала попадать сюда, вызывая беспокойство богини природы и, наверное, экологическую катастрофу.

Следовательно, существуют как минимум два основных способа попадания магии на эту планету: физико-астрономический и антропогенный.

С физикой более-менее понятно — если атмосфера планеты раздулась, то под влиянием приливных сил вещество из неё может начать перетекать на эту планету. Вещество, заражённое чужеродной магией. Мне нужен астроном, чтобы выяснить несколько деталей. Во-первых, какой реальный размер этой планеты, какова её плотность и как она менялась со временем. Также интересна орбита, ведь есть два варианта — либо она находится на гелиоцентрической орбите, то есть, вращается вокруг звезды; либо на геоцентрической — вокруг общего центра масс с этой планетой. Возможно, мне просто повезло, и сегодня я видела эту планету во всей красе, а всё остальное время она не так видна. И это не аналог Луны, а, например, Венеры.

Хотя, если Венеры, то это вообще жуть какая-то получается.

А вот антропогенный... Откуда-то Натура знала, что эта планета обитаема. Следовательно, было какое-никакое сообщение между ними. Как минимум, божественное, а как максимум — обычные космические кораблики, возящие важных милордов и миледи туда-сюда. Что тоже нужно узнать.

Это был бы самый лучший вариант, если честно. С людьми бороться проще, чем с законами физики.

Я затянулась, прикрыла глаза. По обстановке здесь. Сословное сообщество, герцог — царь и бог на пограничном форпосте. Это создаёт прекрасные условия для пестования мудака и самодура. Когда человеку никто не может указать на его ошибку, он начинает забывать, что вообще способен ошибаться. Особенно это плохо, если у такого человека есть армия.

Мне нужно как-то наладить с ним отношения. Сейчас я для него — враг, занявший место его сына. А я должна быть союзницей... ну, или хотя бы добиться того, чтобы меня все признали его наследницей, и убить. Если, конечно, он будет совсем безнадёжен.

Хм. Кажется, у меня есть идея...

А по моему квесту — ничего. Я пока не знаю места, где меня могут обучать магии, и никакого великого учителя я тоже не нашла. Разве что жрица... она с равным успехом может оказаться великим мастером боевой магии в завязке и обычной провинциальной целительницей.

Жаль, жаль...

* * *

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег на крутой.

Три часа ночи — прекрасное время, чтобы потренировать вокал. Я так и провалялась весь день на жёсткой скамейке, думая, размышляя и строя планы. Я пришла к выводу, что строить из себя бедную овечку не стоит. Риск умереть — тот же самый, а вот шанс добиться своей цели — ниже.

Выходила, песню заводила

Про степного сизого орла,

Про того, которого любила,

Про того, чьи письма берегла.

Поэтому я дождалась глубокой ночи, когда все точно уснут и будет лень выбираться из их тёпленьких кроваток, и начала петь. Получалось у меня так себе — я всё собиралась себе голос поставить, даже упражнения выучила, но мне не хватало упорства их повторять. А сейчас... чем не развлечение в отсутствии интернета?

Ой ты, песня, песенка девичья,

Ты лети за ясным солнцем вслед

И бойцу на дальнем пограничье

От Катюши передай привет.

Был шанс, что акустика бойницы фиговая, что каменные стены не пропускают звук, и вся моя диверсионная деятельность идёт коту под хвост... Ну и ладно. Хоть сама развлекусь. Выть на стены я предпочитаю продуктивно.

Пусть он вспомнит девушку простую,

Пусть услышит, как она поёт,

Пусть он землю бережёт родную,

А любовь Катюша сбережёт.

В дубовую дверь отчаянно забарабанили.

— Заткнись! Все уже спят!

О, всё-таки хорошая акустика.

— Их не волнует, что меня ни за что заперли! С чего меня должен волновать их сон? — возмутилась я и продолжила:

Пусть он землю бережёт родную,

А любовь Катюша сбережёт!

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег на крутой.

На некоторое время голоса за дверью затихли, кто-то куда-то ушёл, а я продолжала. Песнями баловала редко, больше распевками. Впрочем, учитывая, что пела я на русском, а тут могут быть совершенно другие музыкальные пристрастия, «Катюша» могла восприниматься как очередная, не самая лучшая распевка.

— Заткнись, или мы применим силу!

— Пока нельзя. Вдруг я действительно окажусь превращённым сыном герцога и потом повешу тебя за самодурство.

За дверью ругнулись, и снова настала тишина, прерываемая только моим пением.

Едва появились первые лучики рассвета, как прогремел засов и в мою темницу зашёл герцог. Выглядел он неважно — растрёпанные волосы, помятая одежда и мешки под глазами. То ли сам волновался и делами занимался, то ли моё пение напрягало.

Но кто делает в темнице хорошую акустику? Они, что, не ожидали, что пленники будут кричать?

— Зачем ты это делаешь? — с порога спросил он, нависая надо мной грозной тенью.

— Чтобы Вы обо мне не забыли, как о досадной помехе, мешающей Вам скорбеть по Родену, — я неопределённо помахала в воздухе рукой.

— Я бы и так не забыл, спасибо!

— Но вряд ли в обычной ситуации Вы бы ко мне так быстро прибежали, — я хмыкнула, села на лавке. — Нам нужно поговорить.

— О, ты решила раскрыть свой обман?

— Нет. Я немного слукавила. Я... я помню чуть больше, чем говорила вчера.

— Да неужели?

— Я помню, как магия фей охватила меня, словно огнём. — я посмотрела на него серьёзно и прямо. — Всё тело горело и плавилось. Особенно вот тут.

Я задрала рубашку, показывая рубец.

— Это единственный шрам у меня на теле. Будто я никогда не разбивала коленки, не пыталась ухватить горящие угольки, не резалась украденным на кухне ножом и вообще будто никаких глупостей в детстве не совершала. Это невозможно, у всех есть шрамы. Значит, они были стёрты магией. Все, кроме этого. У Родена был тут шрам?

— Нет, — герцог глянул на рубец и начал бродить по комнате, не скрывая своего беспокойства. — Значит, ты очнулась в лесу?

— Да, а что? — я поправила рубашку.

— Феи в лесу не нападают. Они нападают только тогда, когда их вынуждают покинуть лес. Поэтому твоя история звучит как несусветная чушь.

— О.

Я нахмурилась. Натура что-то об этом говорила, но я не обратила внимания и не учла. И едва не провалилась из-за этого.

— Но если... если предположить, что кто-то попытался убить человека в священном лесу, феи могли попытаться вмешаться и помочь. Как могли.

— Слушайте, Ваша светлость. Я же не навязываюсь. Если Вам противно меня видеть — просто дайте мне уйти. Мне нужно только пару рубашек и указание, где меня могут принять. Возможно, у жриц?..

— Не говори чепухи! Убийца забрал у меня сына, но милостью Натуры у меня теперь есть дочь. И терять я её не намерен.

— А... ну ладно. И что теперь?

— Пойдём. Я провожу тебя в твои покои.

Я облегчённо перевела дух. Лучший способ завести друзей — это показать общего врага.

3. Этот мир придуман не нами

— Пожалуйста, проходи, — пригласил герцог. — Это гостиная, центр твоих покоев. Сюда ты можешь приглашать гостей. Слева у тебя спальня, справа — кабинет, по центру — купальня. В спальне ещё отдельный гардероб есть. Всё очень скромно, всё-таки мы не в столице, а на военном форпосте. Но я постарался сделать так, чтобы ты ни в чём не нуждался... не нуждалась, да. Конечно.

Я кивнула, будто это само собой разумеющееся, но, честно говоря, за такие излишества хотелось убивать. Потолки под четыре метра, лепнина, шёлковые обои, украшения. Многие люди бы просто умерли от восторга, увидев такое великолепие и узнав, что в нём можно жить. Но для меня это всё было просто излишествами.

Лепнина, вышивка, позолота, фигурная резьба по дереву... страшно подумать, сколько человекочасов потрачено на это, а оно ведь даже никому особо не нужно. В смысле, не является чем-то жизненно необходимым и как-то увеличивающим качество жизни и работы. То есть, да, красивенько, но это не лекарство от рака и даже не банальный смартфон, который способен сократить рутинные дела вдвое, а то и втрое. Если, конечно, вы не позволите ему сожрать всё своё время.

Тем более, если это всё было сделано кустарными технологиями, без нормального электроинструмента, без клёвых материалов, вроде эпоксидной смолы и прочих полимеров.

— Тебе не нравится? — герцог заметил моё состояние.

— Ну... не то чтобы не нравится... Как это это всё... слишком? Зачем так много всего?

— Оно красивое и по статусу требуется сыну герцога.

— Красивое может быть и простым.

— Ох... Феи действительно сделали противоположность.

— О чём Вы?

— Мой сын, Роден, твой...

— Мой предшественник, — подсказала я. — Мой брат?

— Да, твой брат. Он очень любил роскошь и красоту. И никогда не отказывал себе в удовольствии. На самом деле для форпоста это действительно излишки.

— Фух, я рада.

— Ну что, будешь здесь всё ломать?

— Зачем? Если это уже есть, было бы ещё более расточительно это разрушить просто из каприза. Можно сделать это гостевыми комнатами для больших шишек. Типа, ах, смотрите, мы даже в глубокой провинции можем сделать надлежащий приём.

— На границе с тёмной империей? Не думаю, что такие когда-нибудь у нас появятся. Значит, жить ты тут не хочешь?

— Если нет ничего попроще... — я пожала плечами. — Я неприхотлива и с ужасом убегать от роскоши не буду.

Герцог кивнул одобрительно:

— Пока ты можешь воспользоваться тем, что есть. Я скажу, чтобы тебе подыскали действительно подходящие покои. Да, и, к сожалению, для тебя ещё нет платьев, так что пару дней тебе придётся продолжить пользоваться одеждой Родена.

— Думаю, я от этого не умру, — кивнула я.

— Да, это точно. Обустраивайся, завтрак через полчаса. На нём я объявлю о своём решении.

— Хорошо, договорились.

Он вышел, а я только после этого поняла, насколько я хорошо провела разговор. Если бы я была какой-нибудь простолюдинкой, обокравшей его светлость сына герцога ради того, чтобы изменить своё положение в обществе, то, наверное, такая роскошь меня бы обрадовала.

Но я дитя рационализма, эффективности и научного метода. Я люблю роскошь, но роскошь для меня — это автомобиль Тесла, стол с сенсорным экраном на всю столешницу и беспроводной зарядкой, и прочие функциональные вещи. С поправкой на эпоху и мир, я бы больше обрадовалась хорошей лаборатории, астролябии и куче книг — и, уверяю вас, эти предметы гораздо дороже золотой лепнины.

И гораздо полезнее.

Короче, бесполезная роскошь — для нищебродов.

Я осмотрела другие комнаты. В спальне — огромный траходром под балдахином. В гардеробе можно заблудиться и спрятать армию любовников, зато ванная скромная — без водопровода джакузи сложно устроить. Кабинет тоже так себе — несколько книг по военному делу, дубовый стол, чернильница и немного бумаги. Кажется, он был «на вырост», и сам Роден им не пользовался.

Ну что же, сейчас он вырос.

Я вышла обратно в гостиную, собираясь пройти в гардероб, но меня уже ожидали.

— Здравствуй, — моя экс-невеста присела в реверансе. — Я Эвелин, я бы хотела тебе помочь.

— Эм... Да, конечно... А я... я пока без имени.

— О! Это непорядок. Тогда давай его придумаем? Как насчёт «Родена»?

— А ты не должна меня ненавидеть? Всё-таки я — ходячий труп твоего жениха, как-никак.

— Ну что ты, — она подошла ко мне и нежно улыбнулась. — Ты вовсе не труп. Ты его перерождение. Я рада, что он не исчез совсем, а стал тобой.

Неловко, да.

— Интересная интерпретация. Но ты же понимаешь, что я — это не он?

— Да, конечно, ты совершенно другой человек, — она кивнула. — Но ты... ты живой человек и ты то, что от него осталось. Это глупо, наверное, но я всё равно рада.

— Извини. Вы были очень близки?

— О да. Да. Мы были лучшими друзьями, и мы были влюблены. Присядешь? — она указала на диван. — Мне неудобно так стоя говорить.

— Да, конечно, — я спокойно уселась и выжидательно посмотрела на Эвелин.

— Это же твоя комната. Я не могу сесть без приглашения.

— Ах да, присаживайся.

Она неловко села.

— Прости, я понимаю, что тебе тяжело, и ты не помнишь элементарных правил приличия. Но надо же с чего-то начинать? Мы с Роденом и Кристианом были неразлучны.

— Стоп-стоп, Кристиан? Это кто?

— О, это... Это наш лучший друг. Он немного расстроен, но за завтраком ты обязательно с ним познакомишься! Мы втроём — дети трёх командиров, защищающих этот форпост. Герцог Белоглазый — главный из них, а наши с Кристианом отцы — его левая и правая руки. И точно так же мы с Кристианом — твои руки.

— Прикольно. То есть, не мои, Родена.

— Уже твои. Кстати, ты не хотела бы выбрать себе имя?

— Альба. Меня зовут Альба.

— О... Это что-то значит?

— Нет, но мне нравится сочетание звуков.

— Каждое имя должно что-то значить!

— Да, и это имя будет означать меня.

У меня был врождённый дар к пониманию языков — зачатки телепатии, когда ты улавливаешь не только сказанный звук, но и вложенный в него смысл. Но имена собственные не переводились вообще, потому что означали не то, в честь чего назвали, а сам предмет. А вот чтобы научиться говорить на местном языке, мне пришлось поколдовать отдельно.

— Действительно, — озадачилась Эвелин. — Как я об этом сама не подумала? Так вот, мы с Кристианом и Роденом друзья. С самого детства я обещана Родену...

— А у Кристиана есть невеста?

— Нет, пока нет. Он собирался поехать в столицу на ближайшие праздники, чтобы познакомиться с кем-нибудь. Точнее, его отец собирался его отправить.

О, а вот и первый подозреваемый. Убийство на почве ревности — это самое оно. Если они все втроём дружили, но у Родена было больше привилегий, то Кристиан мог захотеть убить Родена, чтобы заполучить Эвелин себе.

— А сейчас что? Это он будет у тебя женихом?

— Ну, наверное. Ты же моим женихом уже технически быть не можешь, — она неловко засмеялась.

— Вы были прямо совсем-совсем неразлучны? А это нормально, что ты играла с мальчиками?

— В замке не так много детей нашего круга. Мне бы было просто не с кем общаться.

Я прищурилась, подалась вперёд.

— А ты владеешь мечом?

Она хитро улыбнулась:

— Да. Только не говори моему отцу.

— Конечно, конечно... Слушай, Эвелин, мне, наверное, нужно переодеться к завтраку. Ты не поможешь мне подобрать одежду?

— Да, конечно, — она с готовностью вскочила.

— Просто, думаю, эту одежду уже пора менять, — я демонстративно скривилась. — Но не знаю, что будет уместно к завтраку. И есть ли к этому что-то неуместное. И возможно ли что-то уместное в моём положении? Я... я ничего не знаю!

Я широко открыла глаза, не скрывая паники.

— Роден обожал красивую одежду! Уверена, что у него найдётся что-то, что пойдёт тебе! — она взяла меня за руку и уверенно потянула в спальню, где находился вход в гардероб.

Подозрительно.

Я снова удивилась, как я удивительно хорошо подхожу под «проклятье феи». Я шмотки не то что не любила... просто терпела. Люди больше всего полагаются на своё зрение, и не удивительно, что именно внешний вид является одним из основных критериев оценки. И хочешь не хочешь, но, живя среди людей, требуется уделить этому немного внимания.

Я изучила колористику, основы эстетики, макияжа и сочетаемости, чтобы раз и навсегда научиться выбирать себе всё самое идущее, и больше никогда не застывать в сомнениях. Не скажу, что это было просто... Честно, астрофизика проще для изучения, хотя бы потому, что учебники по ней пишут действительно умные люди, понимающие свою тему. А тема красоты, несмотря на обилие материалов, загажена жертвами сексизма, уверенными, что интеллект девочкам не нужен.

Но, как показывает практика, даже для подбора помады мозги нужны.

Поэтому, открыв гардероб, я снова поразилась его избыточностью — Это ведь кто-то шил! — но очень быстро выбрала бирюзовую рубашку, нейтральный камзол и штаны в тон.

— Это будет уместно?

— Ну, уместнее всего было бы платье...

— Но у меня его ещё нет. Герцог обещал решить этот вопрос, но это явно не дело получаса.

— Да, я думаю, это будет вполне уместно.

— Спасибо. Эм... не оставишь меня одну? Я бы хотела переодеться.

— Ты меня стесняешься?

— Да, стесняюсь.

— Ну, мы же обе девочки, — Эвелин лукаво улыбнулась.

— Ладно, как хочешь, — я пожала плечами и быстро скинула одежду, обнажаясь.

— Ох! На рубашке кровь! А у тебя шрам! У Родена не было тут шрама!

О чёрт!

— Был. Был бы. Если бы он не превратился в меня, — заявила я, накидывая новую рубашку. — И если бы выжил.

— Ты о чём?

— Незадолго до превращения ему воткнули нож в живот.

— Какой ужас! Кто, кто мог это сделать?!

— Понятия не имею, я запомнила только тёмное пятно и боль. Лицо убийцы стёрлось из моей памяти. Но мне хочется найти этого ублюдка до того, как он убьёт меня. Ведь если ему помешал Роден, могу помешать и я.

— Какой ужас! Нужно срочно всё рассказать Кристиану! Он сможет тебя защитить!

— Ну... Если, конечно, это не он меня убил, — невесело пошутила я.

— Что? Нет, он не мог!

— Ну да, конечно, он же твой друг. Логично, что ты не хочешь верить, что он убийца.

— Он любил Родена, очень сильно! Даже больше, чем я, если ты понимаешь, о чём речь.

Я посмотрела на неё с сомнением.

— То есть, больше тебя?

— Да.

— Больше тебя-невесты?

— Ага.

— Тебя это не смущало?

— Ох, Альба, нас тут всего трое. Это скучный замок, тут можно только упражняться с мечом, вышивать крестиком, читать старые, никому не нужные книги... и заниматься тем, что родители не одобрят.

— Весело, — отметила я, невольно подумав, что мои-то родители это бы одобрили.— А вы с Кристианом тоже? В смысле, это был замкнутый треугольник или как?

— Всё было полностью взаимно.

— А он?..

— Взаимно, но всё-таки Кристиан и Роден были ближе друг к другу, мальчики, сама понимаешь.

Я покивала такая, да, типа, что поделать.

— Мы надеемся, что ты тоже составишь нам компанию, — невинно улыбнулась она.

Что? Чёрт, не успела я ещё обосноваться на месте, как у меня образовался гарем! И мне даже не пришлось никого от бандитов спасать! Все попаданцы обзавидуются!

Значит, теперь мотив Кристиана находится под сомнением. Любовь любовью, но брак всё-таки влияет. Может, он не Эвелин хотел заграбастать, а Родена никуда не пускать... Хотя теперь подозреваемой становилась сама Эвелин. Мечом она владеет, может и заколоть кинжалом парня, который ей доверял.

— Ты же не расскажешь об этом отцам?

— Нет, конечно. Это же ваше дело, — я пожала плечами, заканчивая прилаживать ремень. Штаны с меня всё-таки спадали.

— Спасибо, Альба, — она выдохнула с заметным облегчением.

— А зачем ты это всё рассказывала, если боишься, что я проболтаюсь?

— Ну, ты же спросила... Я привыкла доверять людям.

— Это очень дурная привычка, — я покачала головой.

— Или прекрасная. Как повезёт.

* * *

Мстя за сегодняшнюю ночь, мне никто не дал даже передохнуть. Но я не отчаивалась, поспать я успела ещё вчера, до диверсии. Эвелин проводила меня в обеденный... или завтракшний?.. Короче, в столовую. Там уже собралось множество слуг и стражников, хотя сам стол был небольшим, всего человек на десять.

— Всем внимание! — зычно потребовал герцог. — Дочь моя, подойди!

Я подошла, он приобнял меня за плечи, разворачивая к толпе и объявил:

— Злодей забрал моего сына, но милостью природы у меня теперь есть дочь! Прошу уважать её как меня самого. Если кто-то не согласен, может собирать вещи и валить отсюда. Всем ясно?

Люди закивали наперебой, возражений не последовало. А Эвелин захлопала в ладошки, будто это было самым радостным событием в её жизни. Не зря я подозревала самодурство. И не зря я нашла ключик, чтобы подружиться.

— Все свободны, отправляйтесь по своим делам. Присаживайся, милая, — он указал на кресло рядом с собой.

Я уселась, стараясь держать осанку. Мы с герцогом сидели во главе стола, слева от меня — Эвелин, а напротив неё... Наверно, это был Кристиан. Обесцвеченные волосы, вздёрнутый подбородок, сахарно-красивые черты лица... глядя на него не возникало сомнений, что Родена он любил больше.

Хотя я, конечно, не любительница судить по внешности. Но всё равно сужу, если больше нет информации.

— Ты Кристиан, верно? — уточнила я.

— Да. Эвелин уже обо мне разболтала?

— Есть немного. Но только всё самое хорошее.

— Что же, не сомневаюсь, — он кивнул, но особого дружелюбия в его голосе не было.

— М-м-м... Слышала, что в замке живут также ваши с Эвелин родители?

— Они сейчас на дальних границах, — ответил герцог вместо Кристиана. — Ищут... искали Родена. Я уже послал им сокола с сообщением, но для возвращения им требуется не один день пути.

— Ага, ясно, — кивнула я.

Хотелось спросить, где их матери, но я не была уверена, что местные занимаются половым размножением строго по парочкам. То есть да, Эвелин — невеста Родена, но это не означает, что особо выдающиеся воины не могут найти ребёнка где-нибудь в капусте. Это другой мир, тут дети могут даже в картошке находиться.

Я рассеяно посмотрела на стол. Пожалуй, из-за этого большинство книг про попаданцев вызывали у меня реакцию: «Не верю!» — не из-за безнаказанного хамства, не из-за внезапного магического дара или способности побеждать. А из-за того, что никто из них не скучал по родной кухне. Более того, они все попадали в места, где кухня была как минимум похожа.

А ведь даже мигранты в пределах одного мира очень скучают именно по еде. Даже если уедут в какую-нибудь не сильно далёкую, в кулинарном плане, Италию, то всё равно тоскуют по борщам. Не говоря уж про какой-нибудь Китай или Тайланд.

Между мирами ещё больше вариантов для кулинарных различий. А многим попадалась кухня не то что похожая на родную, так ещё и лучше! Вся такая экологически чистая, натуральная, без консервантов... И никого даже не пронесло от чужеродной пищи.

Я смотрела на стол и понимала, что ничего не узнаю. В больших чашах вроде салатниц или суповниц было что-то вроде разных каш из неизвестных мне злаков. В хрустальных кувшинах — цветные жидкости, возможно, вино, морсы или компоты. Несколько лепёшек — возможно, местный хлеб.

Кристиан указал на одну из чашек, слуга вышел из-за его спины и налил половником в отдельную чашку и поставил перед ним.

— Эвелин, — позвала я тихонько. — А что Роден из этого больше всего не любил?

— Вот эту кашу, — девушка тыкнула пальчиком. — А что?

— Спасибо, мне это, пожалуйста.

Всё равно требовалось всё попробовать, можно начать с того, что соответствует моей легенде, как полной противоположности.

На вкус каша была... ну, как каша. Постная. На мой вкус там не хватало ложки масла, пары ложек сахара и половины стакана молока. Но в конце концов, я всегда могу наложить на блюдо иллюзию нормальной земной еды.

Это самовнушение, детка, иногда оно бывает на пользу.

То, что еда была незнакомая — это только полбеды. Больше меня смутило, что на столе нет ничего животного происхождения: ни сыра, ни молока, ни яиц, ни бекона, ни даже тараканов. Может быть, конечно, они на завтрак не ели ничего такого, но... Но учитывая, что у них тут основная богиня — Натура, нельзя сбрасывать со счетов вариант, что они тупо вегетарианцы. Или, хуже того, веганы.

А вот это уже могло стать серьёзной проблемой. Я не знаю, насколько местные адаптированы к такой диете... и насколько местная пища богата незаменимыми аминокислотами. Но в ближайшем приближении травка — это далеко не самая лучшая диета для героя, которому надо много думать, много колдовать и, возможно, махать мечом. Надо уточнить этот вопрос у Натуры.

Опыт земных веганов показывает, что ничего хорошего из этого не выйдет. Надо либо жопу сильно-сильно драть, чтобы обеспечивать себе полноценное питание, либо жрать неполноценное, из-за этого глупеть и не замечать никаких недостатков.

К сожалению, я не могла позволить себе такую роскошь. Ни ту, ни другую.

* * *

После завтрака мой гипотетический гарем повёл меня в одну из гостиных.

— Итак, чем мы сегодня займёмся? — спросила Эвелин. — Пойдём на конную прогулку? Это так весело! Альба ещё не видела наших окрестностей.

Кристиан хмыкнул презрительно и энтузиазма не проявил.

— Ну Крис, не будь таким букой! Альба не виновата, что превратилась из Родена!

— И что? Я всё равно ей не доверяю.

— Фух, Кристиан! — обрадовалась я. — Спасибо! Хоть кто-то тут проявляет здоровое недоверие!

— А? — Эвелин обернулась ко мне. — Ты о чём?

— Пусть мы даже и разобрались, что я превратилась из Родена, это не делает меня автоматически вашим другом. Всё-таки я отдельная девушка, отдельный человек, и не совсем понятно, что у меня на уме. Я ещё должна заслужить ваше доверие.

— Хм, — Кристиан посмотрел на меня несколько удивлённо.

— Как и вы. Вы тоже должны заслужить моё доверие, — добавила я.

— Чего? — парень мгновенно потерял весь свой лоск и на секунду превратился из смазливого в красивого.

— То, что вы — друзья Родена, это только ваши слова, — пояснила я с мягкой улыбочкой. — Может, вы вообще врагами были, откуда мне знать?.. И даже если вы были друзьями с ним, не обязательно, что вы можете сойтись со мной. Не те интересы, не те ценности, не те жизненные приоритеты... Это может очень сильно помешать дружбе. Так что вы — вы тоже должны заслужить моё доверие и симпатию.

— Обнаглевшая девчонка! — возмутился Кристиан.

Кажется, мне будет очень нравится его бесить.

— Нет-нет, она права, — Эвелин вздохнула. — Мы действительно... я действительно насела на неё так, словно знаю её всю жизнь, как знала Родена. Но она ведь отдельный человек.

— Да, отдельный человек, — подтвердила я. — С которым вы можете подружиться. Или нет. Всё зависит от вашего и моего поведения.

Кристиан посмотрел на меня с удивлением, но всё-таки на пару сотых градуса этот взгляд уже был теплее.

— Так что, конная прогулка? — хлопнула в ладошки Эвелин.

— Нет, — отказалась я. — Предпочту находиться на виду, чтобы стража была хотя бы на расстоянии крика, и ещё, желательно, поближе к врачам.

— О, это из-за того, что?.. Ах да, прости, что предложила.

— Из-за того, что что? — Кристиан недовольно посмотрел на подругу. — У вас уже секреты от меня?

— Ну... Нет, я просто... — Эвелин посмотрела на меня виновато.

— Я сама расскажу.

Я расстегнула камзол и задрала рубашку, обнажая живот.

— Вот, видишь? Шрам. У меня больше нет шрамов, все их стёрла трансформация. И я помню боль от этого ранения, но не помню, кто его нанёс. Следовательно, ударили меня прямо во время своего превращения. Кто-то пытался меня убить. Точнее, Родена.

— Хм... Но если это было во время твоего превращения, возможно, этот кто-то просто испугался и попытался убить трансформирующееся нечто?

Вариант, конечно. О таком я почему-то не подумала... Если, конечно, не учитывать то, что сам Роден ни в кого не трансформировался. Но подобное оправдание может помочь соскочить убийце.

Я с подозрением посмотрела на парня. Эвелин, как ни странно, тоже.

— Кристиан! — возмутилась она. — Ты, что, оправдываешь убийцу Родена?

— Нет, что ты, ни в коем случае! Я просто предлагаю варианты! Может, всё не так однозначно. Всё, что у нас есть — этот шрам, и у него может быть множество интерпретаций.

— В любом случае, пока одной из интерпретаций является то, что меня хотели убить, я, пожалуй, выходить из замка не буду.

— Логично, — согласился Кристиан.

— А давайте поучим Альбу манерам! — возгорелась Эвелин, будто бы не она только что сердилась. — А то она даже ложку держит неправильно.

Ну вот, началось!

— Так-так-так, стоп! А кто вас учил манерам? Этот человек всё ещё в замке?

— Ну да, леди Романа тут живёт, хотя не любит общие собрания. Говорит, она для них слишком старая... — протянула она. — Но зачем тебе эта старая скучная кошёлка? Мы же лучше!

— Я бы предпочла заниматься с ней. Учить — это дело неблагодарное, и я бы предпочла ненавидеть за въедливость и придирки её, а не вас.

— Справедливо... — Эвелин вздохнула. — Тогда чем займёмся?

— А что, у вас обычно никаких дел нет? Ну, там, пару отрядов погонять, вымпел крестиком вышить, стихи посочинять?..

— Нет. Мы должны просто сохранять авторитет среди челяди и солдат, — вздохнул Кристиан. — Представлять собой великую и непонятную аристократию. Где-нибудь бы в столице мы бы проводили светские приёмы, но здесь... Приходится сохранять остатки былого великолепия.

— Ага. Вечером можем пройти в оружейную и, пока никто не видит, потренироваться бою на мечах, — предложила Эвелин. — Можем сходить в храм Природы, а можем заняться чем-нибудь более... приятным.

Она лукаво улыбнулась, совсем как тогда, в гардеробе.

Ё-моё, это что получается? Мне придётся свой гарем ещё и трахать?! Это долго-о-о...

— Ясно, — кивнула я. — А книги тут есть?

— Только старые замшелые непонятные научные талмуды, — Эвелин вздохнула. — Никакой поэзии или эпических романов. Сколько ни просили отцов привезти что-нибудь такое, отнекиваются. Говорят, чтение плохо влияет на детей.

— Можете мне их показать?

— Ой, неужели эти старые книжонки интереснее меня?

— Эвелин! — строго произнёс Кристиан. — Не пугай девушку. Она, может быть, даже не знает, на что ты намекаешь.

— О! Тогда я с удовольствием покажу!

— Как-нибудь попозже, — попросила я. — И после ванны. Значит... вы можете проводить меня к учителю манер, показать мне книги и вообще провести экскурсию по замку. Где тут что? И куда бежать с ножевой раной в животе.

— О да, конечно! Экскурсия! Прекрасная идея! — Эвелин захлопала в ладоши. — Я тебе всё-всё покажу!

На самом деле обидно, что не я тут самая развратная особа.

4. Беспалева

Экскурсия заняла всё время до обеда, и то мы успели осмотреть только донжон. Замок действительно огромен и был построен так, чтобы самому обеспечивать себя всем необходимым.

Библиотека оказалась удручающе мала. Вообще, любая физически существующая библиотека кажется маленькой по сравнению со всем интернетом. Но тут вообще какой-то ужас. Всего десять книг, написанных таким заумным языком, что авторов хотелось выпороть.

Обед гипотезу вегетарианства не опроверг. Я понадеялась, что зерно, напоминающее полбу, на самом деле какие-нибудь личинки, то есть, хорошие источники протеина. Ну, или местная полба действительно такая полезная и питательная, как личинки.

После обеда мы пошли к учительнице манер, леди Романе. Она жила на вершине восточной башни, занималась вышивкой и очень редко спускалась вниз. Выглядела она так, что никаких сомнений в её способности обучить манерам не было — такой снобизм специально не изобразишь.

— Здравствуйте, леди Романа, — я склонила голову. — Меня зовут Альба. Возможно, Вы слышали обо мне? Я та, в кого превратился Роден. Я бы хотела попросить Вас заняться моими манерами. Я совершенно ничего не помню и постоянно делаю всё не так.

— Конечно, милочка, наслышана... То, что я живу в башне, вовсе не означает, что я не слежу за новостями. А почему Вы в таком... в таком не приличествующем деве виде?

— У меня пока нет платьев, — я пожала плечами.

— На Вашем месте я бы не выходила из своих покоев, чтобы никто не увидел этот срам, — леди Романа посмотрела строго. — Но у вас, молодёжи, совсем нет понятий о приличиях!

— Так Вы возьмётесь меня им научить? — попыталась вернуть в конструктивное русло я.

— Только после того, как Вы придёте в приличном виде, — она прищурилась.

— Но почему? Разве Вы не можете подсказать мне что-нибудь так?..

— Увы, милочка. Манеры девы очень сильно завязаны на её костюме. Мне просто нечему Вас учить в таком виде.

— Спасибо за уделённое мне время, — я кивнула и вышла из её гостиной как оплёванная.

— Не волнуйся, — сообщила Эвелин, подхватывая меня за руку. — Ты её просто врасплох застала, у неё сейчас свидание со старшим конюхом.

— Свидание?..

— Ага. Старший конюх — красивый молодой парень, так что, полагаю, в этой старухе он нашёл её семейные ценности. Или ему действительно нравится её дряблая грудь. В общем, не волнуйся, где-нибудь завтра-послезавтра она сама тебе напишет, приглашая на урок.

— А... а мы не могли ей тоже просто написать? Ну, чтобы не смущать?

— А пусть не расслабляется, кошёлка старая!

Господи, у них тут мир загибается так, что боги попаданцев зовут, а они такой хернёй страдают! Нельзя как-то упростить этот процесс?

Вообще, я бы вряд ли стала сама следовать всему этому этикету. Это слишком не в моём характере, плюс сильно ограничивает... Но должна же у меня быть возможность косить под нормального человека?.. Да и полезно знать, когда меня в жопу посылают невинным движением веера.

Эвелин потащила меня на нижние этажи, причём какими-то закоулками, которых во время экскурсии мне не показывали. Мы шли в тренировочные залы, Кристиан уже находился там, чтобы заграбастать один из залов себе и выгнать всех посторонних. Мне было очень любопытно, на каком уровне тут находятся боевые искусства в целом и какие стили тут есть в частности, всё-таки в этом мире есть боевая магия, полагаю, она как-то влияет на технику боя.

— Всё в норме? — Эвелин заглянула за маленькую дверцу, явно не официальный ход. Ну, или официальный ход для карликов, потому что он был мне по пояс высотой.

— Да, проходите.

Мы пролезли — Эвелин в своём пышном платье умудрилась сделать это на удивление изящно, — и вышли в... Больше всего это напоминало обычный спортивный зал. Высокий потолок, окна на самом верху, перекрытые сеткой... только вместо баскетбольных колец — мишени, а вместо лестниц — стойки с оружием.

— Ну что, Альба? Выбирай, что тебе по душе, — Кристиан радушно взмахнул рукой в сторону оружия.

Я задумалась, подошла. Вполне могло быть так, что Роден вовсе мечом не владел, а значит, и у меня этим навыкам неоткуда взяться. Хотя сиськи у меня откуда-то взялись, значит, и умения — могут. Не думаю, что они будут так подробно вдаваться в механизмы превращения.

Передо мной оказался широкий выбор сабель и ятаганов. Я не ожидала такого, думала, что это будет как в земном европейском средневековье. Но вообще-то всё логично, прямая форма клинка плюс прямая гарда образовывали крест, символ, важный для христиан. Здесь этого нет, и необходимости в прямых мечах — тоже. А так изогнутый меч более практичен, потому что площадь удара в каждой точке лезвия у него получается меньше, следовательно, больше прилагаемое давление и усилие на одну точку. Грубо говоря, изогнутый меч режет лучше при той же заточке.

Я взяла небольшой ятаганчик и взвесила в руке. Он оказался неожиданно лёгким, будто был не из металла, а из какого-то пенопласта, что ли?

— Это тренировочные мечи? — я нахмурилась. Какой смысл тренироваться настолько облегчёнными версиями? Совсем другая инерция, мышцы толком не натренируются, проще палку взять.

— Да, они без заточки, — кивнул Кристиан.

Я снова нахмурилась и взяла меч побольше, померила. И ещё больше. Они не гнулись и не разбивались, но действительно были очень лёгкими. Даже самая большая сабля, которой я не могла размахивать банально из-за роста, и то не давала ощущения серьёзности.

— Что-то не так, Альба? — удивилась Эвелин.

— Почему они такие лёгкие? Это потому что они учебные?

— Нет, их облегчают специальным заклинанием, — сообщил Кристиан. — Видишь руны у основания? Так делают, чтобы солдат мог дольше размахивать клинком.

— Э-э-э... Но это же уменьшает силу удара! Стулом стукнуть проще, чем таким мечом!

— Стул ещё попробуй подними, — возразил парень. — А клинком можно зарезать.

То есть реально? Они действительно слабенькие веганы?.. Беда-а-а... У них ещё, наверное, под это система боя заточена? Типа айкидо или режущие с оттягом типа? Мне давали пару уроков о том, как не убиться мечом, но там, наоборот, был упор на утяжелённое оружие и нечеловеческую силу. Чтоб р-раз! И сразу от макушки до пяток пополам.

От такого никто не регенерирует, да.

Я взяла ятаган, подходящий мне по росту, взмахнула им пару раз... Да ну нафиг, палево-то какое!

— Кажется, я не совсем понимаю, что с этой штукой делать надо, — признала я.

— Давай проверим это в бою, — предложил Кристиан, натирая лезвие каким-то подозрительным брусочком. — Смазывай краской и начнём.

Я взяла брусочек. Действительно, краска. Похожа чем-то на пасту ГОИ... или на любую другую зелёную пасту. Я натёрла ей режущую кромку, положила брусочек на столик и встала напротив Кристиана. Тот выставил оружие перед собой, «заднюю» руку поднял вверх в классической пафосной стойке. Я взмахнула мечом, ну типа да, давай, нападай.

Первый же удар я поймала на жёсткий блок. Секунда противостояния, и парень отпрыгивает в лёгком пируэте. На исходе движения его клинок касается моей шеи — едва-едва, почти незаметно.

— Перерезана артерия. Умираешь в муках за пару секунд.

Я провела ладонью по шее, посмотрела на руку. Действительно, зелёная краска. Кристиан пакостно улыбнулся и нанёс на лезвие новый слой.

Другой мир, другие условия и правила игры. Меня бы такая царапинка не убила бы, как и любого, кто обладает хотя бы зачатками регенерации, но для местных задохликов сгодится.

Тем страннее, что Родена закололи.

— Ну, что, готова на второй раунд? — насмешливо спросил Кристиан.

— Я рада, что ты развлекаешься, но я и на первый-то не была готова.

— Тогда начнём!

Он рванул вперёд, а я — от него, по кругу, держа его постоянно в поле зрения. Он размахивал мечом как пушинкой — а он и был пушинкой, — а я скупыми, зажатым движениями отбивала, если меч оказывался слишком близко. Он цвёл в бою и танцевал, а я пятилась и...

Ныла?

Вот мудак!

Обозлившись, я ринулась в контратаку, быстрыми, сильными движениями блокируя его удары и раздавая свои. Скорее рубящие, чем режущие, но его это не спасёт!

— Неплохо, — теперь он стирал с шеи зелёные отметки. — Грубовато очень, но силы тебе не занимать. Третий раунд?

— Как хочешь, сладенький.

И... и тут начался ад. Лёгкие, скользящие движения стали ещё и сильными. Кристиан размахивал мечом, будто у него их шесть, я только и успевала блокировать и убегать. Но долго продержаться мне не удалось, я совсем забыла про ноги, попалась на подножку, упала... и Кристиан не отказал себе в удовольствии заехать мне тупым лезвием по груди.

— Ау.

— Ты мертва, поздравляю.

— Это так здорово! — Эвелин захлопала в ладошки. — Кристиан, ты был прекрасен! Я почти перестала видеть твой меч! Почему ты раньше не показывал, что так умеешь?

Парень отошёл, смутился:

— Раньше как-то повода не было...

«Козёл ты прекрасный, — возмутилась я про себя. — У-у-у, встреться ты мне в перестрелке, посмотрела бы я, скольких конечностей ты бы не досчитался!»

Я встала, недовольно отряхнулась.

— Вот теперь мне точно нужно помыться. Эвелин, не подскажешь, как это можно осуществить?

— Я сейчас же прикажу слугам набрать тебе ванну! — обрадовалась она и поспешила к выходу.

— Не сюда! — спешно остановил Кристиан. — Отец опять будет ругаться.

— Ой, точно! — девушка сменила направление и поспешила скрыться за тайной дверью.

Я повела плечом, взяла тряпку, испачканную зелёным, — ей явно стирали остатки краски, — и начала приводить в порядок своё оружие.

— Не злись, Альба, — Кристиан улыбнулся расслабленно, как после хорошего оргазма. — Просто я лучше.

Маленькая веганская сучка!

Я схватила его за горло, сжимая ногти, а затем медленно потянула его вверх, пока его ноги не оторвались от земли. Я держала его на одной вытянутой руке, смотрела на страх в его глазах, на жалкие попытки вдохнуть или вырваться.

— Да кого ты можешь быть лучше, сопляк? М? Думаешь, я не чувствую твоего гнилостного дыхания?

Он оскалился, демонстрируя полный набор вампирских клыков. Я даже не удивилась. Больно уж сильно выделялись его обесцвеченные волосы на фоне натуральных блондинов. Слишком силён, слишком защищал гипотетического убийцу.

— Слабак, — я небрежно отшвырнула его от себя, как опостылевшее пальто. — Ещё на меня зубы скалишь. Беги. Эвелин нас видела, но у меня есть оправдание. А у тебя?..

Кристиан прикрыл глаза, возвращая их к нормальному цвету. А затем сиганул в тайный проход так, как будто его петух за жопу укусил.

Я тихо выдохнула, стараясь успокоиться. Меня слишком просто вывести из себя. Слишком. Надо что-то с этим делать.

— Я сообщила слугам, они сказали, что ванна будет готова через час, — в дверцу высунулась Эвелин. — А где Кристиан?..

* * *

— Да, я облажался, но я всё могу объяснить! — заявил Кристиан, пролезая в окно купальни, чтобы предстать передо мной.

Передо мной, отмокающей в тёплой водичке. Разумеется, абсолютно голой и даже не прикрытой целомудренно пеной — здесь такой роскоши не водилось.

— Я работаю здесь уже десять лет, и никто из людей ни о чём не подозревает! — заявил он горячо, наваливаясь на каменный бортик ванной. — Я поступил сюда сразу после Академии, я треть жизни провёл здесь, знаю все входы и выходы, всех поставщиков мяса, я!.. Я не заслуживаю замены! Тем более такой грубой!

Я вежливо вздёрнула бровь и потянулась за лежащим на бортике кинжалом.

— Ты меня в чём-то обвиняешь? — уточнила я, начиная демонстративно выковыривать ножичком грязь из-под ногтей. — Кажется, всё-таки налажал ты, а не я.

— Да-да, конечно! Простите. Просто никто не знает это место, как я! — он взмахнул руками. — С Роденом это была вынужденная мера, но я всё уладил! Сами понимаете, когда десять лет живёшь на одном месте, то как бы ты ни старался, к тебе всё равно привязываются!

— Ага, — я кивнула. — Именно поэтому тебе нужна замена.

Честно говоря, я не особо понимала, что происходит. Но вводить в разговор оговорки самого Кристиана мне это не мешало.

— Что? Нет, Вы не понимаете! Никто, никто лучше меня не справится! Я понимаю, Вы хотите меня отстранить за случившееся с Роденом. Да, это было вопиюще, и убийство на святой земле можно приравнять к поводу для войны... но только если узнают, кто это сделал! Я замёл все следы! Больше никто не знает, честно!

— Узнал один, может узнать и другой, — я посмотрела на него поверх кинжальчика.

— Нет! Это было... было личное.

— Почему у тебя вообще было что-то личное?

— Потому что иначе нельзя! Если ты живёшь среди людей и не взаимодействуешь как человек — это подозрительно!

— А если взаимодействуешь — это может тебя выдать.

— Но мне больше и не надо! Да, Роден... Роден слишком ко мне привязался! Так сильно, что узнал мою сущность. Я не должен был этого допустить... — он отвёл глаза, а потом твёрдо посмотрел на меня: — Я исправил свою ошибку.

— Мне кажется, ты тоже привязался, — я приподняла бровь. — Кинжал в живот — это что-то личное. Ты ведь легко мог подстроить любой несчастный случай, никто бы и внимания не обратил. Люди постоянно умирают по нелепым причинам. А если он кому-то рассказал? Намекнул? Оставил записку?

— Нет! В смысле, я обыскал весь замок, каждый закоулок — ничего такого не было!

— Это означает лишь то, что ты этого не нашёл, а не то, что этого не существует вовсе.

— Вот фейри! Ладно! Я нашёл записки! Нашёл все его черновики, черновики любовных писем. Он репетировал, пытался сказать, что знает, кто я, и что это его совершенно не волнует! Он бы не стал распространяться о моём секрете кому-то ещё!

— Сомнительно... — я склонила голову на бок и указала на него кинжалом. — Ты мне опять врёшь.

— В смысле, он знал, что я вампир! Но не то, что я шпион. Он думал, что я действительно сын Моррена, просто меня в детстве укусил вампир, и теперь я вынужден скрывать свою сущность ото всех.

— И не жалко тебе, что ты его убил? — уточнила я, склонив голову на другой бок.

— Нет, всё на благо Империи! — Кристиан стукнул себя кулаком напротив сердца. — То, что знают двое — знает весь мир!

— Я-а-асно... Значит, говоришь, вся инфраструктура у тебя налажена?

— Да! Я живу полноценной вампирской жизнью! У меня даже алтарь Кровавого Бога устроен в подвале. Я точно не сойду с ума и не начну испытывать сочувствие к этим жалким травоядным!

— Хм. Покажешь мне его?

— Да, конечно! Хоть сейчас!

— Сейчас я бы хотела помыться, — я смерила его тяжёлым взглядом. — Вон отсюда.

— Да, конечно! — Кристиан поклонился и выскочил в окно.

Я проследила, как он, будучи снаружи, магией закрывает засов внутри и грустно опустилась под воду.

Грёбаный идиот. Это же надо так палиться! Да, я продемонстрировала нечеловеческую силу, но мало ли кто я и что я! Если бы он просто хоть один вопрос задал, хоть раз усомнился, и я бы не знала, что ответить. Но нет. Вопросов не было. Грёбаный идиот.

Значит, шпионы... шпионы Тёмной Империи. Вампиры.

Вообще, я тоже косякнула. Несмотря на то, что мы находимся на форпосте на границе Тёмной Империи, но даже не спросила, кто её населяет и в каких мы с ней отношениях. Если в конфликте — то почему, и как происходят военные действия. Я привыкла, что в моём мире информация о врагах государства может, наоборот, только запутать и сбить с толку, но не дать реальной подсказки. Можно спокойно ездить туда-сюда, смотреть фильмы, читать книги и общаться по интернету. Нет такого, что поедешь туда, и тебя сразу убьют как врага.

Я домылась, вытерлась большим махровым полотенцем и накинула на себя лёгкий банный халатик типа пеньюар — Эвелин поделилась, — вышла в гостиную, собираясь пройти в гардероб и... да. Там был Кристиан. Взвинченный, ожидающий моей милости.

— Готова? Идём, я тебе покажу!

— Мы пойдём тайными ходами? — уточнила я на всякий случай.

— Да! Самыми тайными!

Я прицепила поверх халата пояс с ножнами и кинжалом, натянула сапоги.

— Ну ладно, веди.

Проход в один из тайных коридоров оказался прямо у меня в гостиной, за одной из картин. Стоило только повернуть одну финтифлюшку на раме, как картина-дверь открывалась. Механизм простой, но спрятан здорово.

Мы шли по узким коридорам, в которых реально было застрять, если залезть сюда с мечом или отрастив пузо. По не менее узким и кривым ступенькам, на которых запросто можно ноги сломать.

Свет в тайные комнаты пробивался снаружи, через многочисленные отверстия под потолком, однако чем ниже мы опускались, тем меньше было источников света, и ориентировался вампир только за счёт своего ночного зрения, а я — за счёт наглости.

В конце концов мы вышли в небольшой зал, в котором был алтарь с рогатым демоном в окружении нескольких свечей. Пахло запёкшейся кровью, а под ногами валялись птичьи кости.

— Вот, — с гордостью показал Кристиан на самодельный алтарь. — Мой мини-храм! Здесь я могу просить помощи и поддержки.

Просто очешуеть. Он действительно привёл меня сюда, хотя мог — в любую ловушку. Я этого даже ждала! Я предвкушала! У меня ещё ярость не кончилась, я могла бы что-нибудь колдануть эпичное!

— Давай, демонстрируй, — я показала рукой на алтарь. — Что он рабочий. И что ты не свихнулся окончательно!

— Да-да, конечно!

Кристиан ловко зажёг свечи, пулей выбежал из комнаты и вернулся с чёрной курочкой. Из-за той двери слышалось кудахтание — кажется, он здесь разводил птиц.

— О, Кровавый бог! От всего сердца взываю! Кровь невинного дарю! Приди, одари нас советом и мудростью своей, о владыка теней и крови!

Одна из плотных теней в углу удлинилась, уплотнилась, собираясь в такого плотного рогатого божка. Чёрные встрёпанные волосы, выделенные серым скулы, чёрные губы и красные глаза.

— Чем меня порадуешь, дитя моё? — вопросило божество, демонстрируя острые треугольные зубы. — О. Землянка.

— Привет-привет, — я помахала ручкой.

5. Божественные сплетни

— Ты ведь Соловей? — уточнила я, прищурившись. Конечно, рогатый бог меньше всего походил на певчую птичку, но имя ему дали не за внешность, а за умение делать прекрасные комплименты.

Да и, вроде, рогов у него раньше не было.

— О, ещё и грамотная землянка! — восхитился Кровавый бог. — Да, это я, меня так называли. Как у вас там дела? Захватили Новый Свет? Империя инков — реально перспективная.

— Захватили, но, увы, не мы. — Я создала иллюзорную сигаретку и затянулась. — Слушай, я что тебя позвала — хотела уточнить один вопрос...

— Фу, что ты куришь? — бог нахмурился и посмотрел на меня как на идиотку. — Пойдём ко мне, у меня нормальные развлечения есть.

— А... а я? — Крис робко подал голос. Он совсем не ожидал такого фамильярного обращения с его богом.

И того, что бог за это не четвертует.

— И ты, хе. Хоть посмотришь, как это у взрослых бывает.

Соловей взмахнул рукой, открывая и уплотняя тень за ней в портал. Он пошёл первым, я — за ним, и последним, сомневаясь, Кристиан.

Оу, да-а... Тёмные боги и их комнаты отдыха... Все были похожи как одна, различаясь только цветами, потому что главное было функциональное назначение. А назначение было — пить, курить, трахаться и вести долгие философские разговоры между этим.

Мановением божественной руки на небольшом столике возник кальян, вокруг столика — две удобные тахты и маленькая табуреточка. Соловей изящно возлёг на одну тахту, я плюхнулась на вторую, а Кристиан умостился на табуреточке. Нет, это не унижение. Наоборот, Кровавый бог пожалел бедного — если бы и ему предложили тахту, вампирчик, наверное, умер бы от смущения.

Кальян быстро разгорелся, и Соловей предложил трубку мне. Я затянулась, и... Оххх... Да-а...

Проблема иллюзии была в том, что она всё время одинаковая. А настоящие сигареты — хоть немного, но отличаются друг от друга. Сначала этого не замечаешь, но когда получаешь вместо иллюзии что-то настоящее — это почти вкусовой оргазм. Это если не говорить о том, что это настоящее — божественный кальян.

Затянулась пару раз, попыталась передать трубку богу, но тот отмахнулся.

— Ну так что там с Новым Светом? Его светлые захватили, да?

— Угу, — кивнула я, — захватили.

— Мы окончательно проиграли? — Соловей помахал рукой в воздухе, демонстрируя своё расстройство.

— Ну, как тебе сказать... — я замялась, пытаясь как-нибудь полаконичнее изложить те события.

— А что такое «землянка»? — уточнил Кристиан, видя мою задержку.

Полагаю, он считал, что мне так помогает, спасая от божественной кары. Кары за то, что я заставляю бога ждать.

— Землянка — это жительница Земли. А Земля — это такой мир... м-м-м... — Соловей мечтательно прищурился, откидывая голову назад. — Такой мир, где впервые появились божественные империи. Не просто какие-то отдельные королевства-пантеоны, а прям большие-большие империи... Вместо того, чтобы грызться за территории и людей, мы объединились.

— И Вы... В-вы были главой одной из них? — предположил Кристиан.

— О нет. Я был всего лишь солдатом. Но что это была за солдатская жизнь!

— То-то ты от неё так слинял, — хмыкнула я.

Соловей зыркнул на меня — мол, осторожнее, деточка! — а я лишь вздёрнула бровь. Кристиан тут присутствует как зритель, перед которым Соловей может повыпендриваться, но на самом-то деле... Я знаю, кто он, он знает, кто я, и мы оба играем в этот вальс из уступок, надеясь, что настоящие требования никогда не прозвучат.

— Так вот, светлые победили, захватили Новый Свет, — отозвалась я. — Но уж очень они как обычно действовали...

— А там было две империи? — заинтересовался Кристиан.

— Боги не смогли сойтись в стратегии действий и влияния, — снисходительно пояснил Соловей. — Мы разделились на два лагеря. Один — наш, тёмный. Мы работали с потаёнными уголками человеческой души, раскрывали индивидуальность, учили наслаждаться жизнью, собой и своим творчеством. А светлые раз и навсегда решили, что для людей хорошо и что плохо, и запретили им все удовольствия, сказав, что всё это им достанется уже после смерти.

— Но это же глупо! — возмутился Кристиан. — Кто такому поверит? Как вы могли проиграть?

— Оказалось, для людей наивысшим удовольствием является лишать его других.

— О-о-о...

Если что, предупреждаю: мнение собеседника может не совпадать с моим собственным, даже если я напрямую с ним не спорю. Соловей выгораживает свою партию, но там обе — те ещё чучунрики, доводящие здравые идеи до абсурда. Тёмные: «Да, конечно, ты можешь трахнуть ребёнка, если тебе этого очень-очень хочется», — а светлые: — «Нет, ты не можешь показать щиколотку, это ужасно, это развратно, это приведёт к апокалипсису!»

— О да!.. Этот удивительный мир, в котором самая глупая стратегия внезапно оказалась самой выигрышной... Так что там с войной? Говоришь, было какое-то «но»?

Я затянулась и выпустила кольца дыма.

— «Но»? Да, есть большое «но». Их главный помер.

— Помер? Как?!!

— Самоубился.

— Да ладно! Быть такого не может!.. Он собрал у себя на плечах силу почти всего мира!

— Ага. И все его проблемы, — я кивнула и снова пыхнула дым в потолок.

— И что?

— И всё, просрали. Вся накопленная мощь, всё, что они с таким трудом собирали в своём объединении — всё ушло в трубу, у них ничего не осталось.

— Бо-о-оже, какая прелесть! — восхитился Соловей. — Но тогда наши взяли реванш?

— Не-а. Нашего владыку правление тоже достало. Поэтому он сбежал от своих, и его ловили последние лет двести.

— Стоп, ты хочешь сказать, что две ведущие империи — божественные империи! — буквально развалились? И ничего не осталось?

— Ага.

— Ну, а сейчас же владыка нашёлся, да? Вы пошли на экспансию ещё раз?

— Нашёлся. Только теперь он поддерживает людей.

— Чего? Людей?! В смысле? Мы всегда поддерживали людей!

— Он поддерживает их в желании быть свободными от богов.

— Но... Но как же... Как же люди без богов?! Они же... переубивают друг друга, они же... вымрут?!

— Боги преувеличивают свою важность для людей. Люди не только не вымерли, пока империи спешно пытались вернуть могущество. Они ещё и развелись так, что их стало семь миллиардов. Развили науку, медицину, познали мир и его законы, научились управлять им — и всё совершенно без магии. Так что не знаю, не знаю... Может, действительно люди могут жить без богов. Люцифер, по крайней мере, настаивает на таком эксперименте и жестоко пиздит всех, кто не согласен.

— Чёрт, значит, мне туда не вернутся? — Соловей досадливо поморщился.

— Ну почему? Это мне там тяжело, потому что учиться магии, не используя магию, как-то бессмысленно. Зато ты можешь просто перенестись туда и потусоваться как обычный человек.

— Какой в этом смысл?..

— О-о-о, Земля — прекрасное место. Там тебе не обязательно быть богом, чтобы классно оттянуться, — я ухмыльнулась. — Ну или можешь вспомнить старые добрые денёчки и вступить в армию. Охотиться на пернатых засранцев с винтовкой — это очень весело.

— Да, но я так понимаю — не только на пернатых. На демонов — тоже.

— Да, не все согласились с новой политикой партии. Воспринимать людей как равных, а то и превосходящих тебя — это слишком для всех магических существ.

— Но они же действительно не равны! — Соловей вскочил на ноги. — Они — глупые, тупые, безмозглые, бессильные! В них даже нет магической искры! В них души нет! Без божественной помощи они — никто!

— Они — всё, что угодно, — поправила я. — Их много, они могут придумать всё, что угодно.

— Ты того... совсем... того? — Он посмотрел на меня с недоумением.

— Не-а. Вот смотри. — Я присела и начала показывать жестами. — Каждый бог ограничен своей божественной силой. Он многое может сделать ей, но далеко не всё. Не всё, но его это устраивает. У человека божественной силы нет...

— И он ничего не может сделать, — перебил меня Соловей.

— О-о-о, нет. Он ограничен — слишком ограничен — и именно поэтому он всегда ищет способ разорвать эти ограничения. Боги — они мирятся, им хватает толики власти над миром, чтобы не искать её больше. Люди — нет, люди хотят её всю. И — о-о-о, они могут её достигнуть. Потому что их много. Потому что каждый из них думает по-разному. Потому что боги... боги тоже ошибаются. Ты сам признал, что нелепая стратегия светлых принесла им успех.

— Люди тоже ошибаются, — отрезал он.

— О, да-а-а... Но люди — люди умирают. Умирают вместе со своими заблуждениями.

— Со всем уважением, конечно, но ты какая-то ненормальная, — признал он.

Я легко засмеялась:

— А ты сходи, попробуй. Возможно, тебе понравятся достижения человечества. А то так просто и не описать! — предложила я.

Но вообще странно было бы, если он вот так просто бы согласился. Инертность мышления — страшная штука. Над этим я угорала, ещё когда читала книжонки про попаданцев.

Когда у тебя есть реальная возможность перемещаться между мирами, очень хочется узнать, как же это представляют себе другие люди. И одна из вещей, над которыми я угорала о-очень долго — это было прогрессорство. Типа приходит самый умный человек без роду, без племени, начинает сыпать слабо связанными знаниями из школьной программы, и все ему почему-то верят, все его почему-то слушают. Никто не крутит пальцем у виска, никто не запирает его в подземельях с листочком бумаги, чтобы он творил только на благо конкретного властьимущего. Никто не жжёт на костре как грёбанного колдуна... Все спокойно слушают непонятного хрена с горы, заглядывают ему в рот и не сомневаются в его правоте.

У нас на Земле несколько поколений подряд изучало в обязательном порядке биологию — и то, люди слабо представляют себе, что такое гены, что такое ГМО и почему это безопаснее, чем обычная селекция. А там люди, уверенные, что на всё милость божья и милость магическая, безропотно, без споров и сомнений, принимают технологии.

Дикость.

Вот и я сейчас выступаю в роли такого прогрессора, который даёт миру идею, к которой тот ещё не готов. Ну откуда Соловью узнать, насколько люди могут быть клёвыми, если он никогда клёвых людей и не видел?

— Ладно, плевать на людей, я о другом хотела спросить, — отмахнулась я, затягиваясь. — Натура наняла меня, чтобы решить проблему проникновения чужеродной магии. Что ты об этом думаешь?

— А? Какой ещё магии? — Соловей посмотрел на меня с удивлением.

— Которая с раздувшейся планеты капает.

— А? Да она капает тысячу лет уже, и никому не мешает. Ну разве что да, у Натуры в промежности зудит, но это её проблемы. А чем она может тебе заплатить?

— Возможностью научиться магии.

— Натура? О, не смеши меня! Её Корпус Ведьм — просто посмешище, не идёт ни в какое сравнение с моей Лигой Некромантии. Слушай, а пойдём ко мне? Я тебя в свой Университет устрою и даже бесплатно.

Ещё бы он платно попробовал это сделать!

— Благодарю за предложение, но у меня контракт, — я покачала головой и откинулась на спинку тахты. — Я уже пообещала Натуре разобраться с этой чужеродной магией. Будет классно, если дело действительно обойдётся успокаивающей мазью для интимных зон, но это ещё нужно проверить.

— У меня есть классные некроманты и ведьмочки, — продолжал соблазнять он. — А ещё у нас едят мясо.

— Слушай, так у Натуры действительно все вегетарианцы?

— О да, ещё какие, — Соловей расхохотался. — Правда, это не мешает им гонять из моей Империи контрабанду коров и куриц.

— А они хотя бы... ну, приспособлены к такой диете? Для них это полноценное питание, или им всё-таки не хватает каких-то элементов?

— Понятия не имею, это её люди. Пусть творит с ними, что хочет.

Я вздохнула. Ещё бы, спрашивать у бога про биохимию человека!

Соловей относился к классу создателей жизни — помимо местных вампиров, он создавал в других мирах других существ, разумных и не очень. На Земле он, насколько мне известно, создавал один из видов гарпий и пару видов морских каракатиц.

Но несмотря на это, даже об анатомии собственноручно созданных существ он мог иметь смутное представление. Просто потому, что богам не нужны знания, чтобы творить. Им достаточно желания, а реальность как-нибудь приспособится и реализует, благо, энергии на это они вбухивают немерено.

Что уж говорить про чужих людей... Но вопрос всё равно не праздный: Натура запросто могла убивать своих людей такой диетой и даже не подозревать об этом.

— Классные у тебя рога, — заметил я. — Новые? У тебя их раньше не было.

— Ага, я тоже тащусь, — Соловей повертел головой, давая лучше рассмотреть его творение, но украдкой бросил на меня острый взгляд.

Создатели жизни не привязаны к одному миру и могут шастать туда-сюда, создавая всё новое и новое разнообразие... ну, или уничтожая своими поделками там, где оно есть. В отличие от стихийных богов, привязанных к земле, воде, ветру или огню определённого мира.

Большинство таких «путешествующих» богов рано или поздно оказывались на Земле — просто потому, что империи их не шугали, как конкурентов и захватчиков, а принимали под своё покровительство и находили область для действия.

Соловей — тогда ещё совсем безрогий, — приносил клятву верности Люциферу и по современной земной классификации является демоном. И его весьма смущает, что я не только знаю, как его тогда называли, но и то, что у него тогда не было этих действительно шикарных рогов.

— Хочешь, и тебе сделаю? — предложил он.

— Не, мне пока не к месту, — с сожалением покачала головой я. — Я пока среди людей тусуюсь, да и для такого роскошества придётся отдельный замок с высокими потолками делать.

— О, это верно, — бог засмеялся. — Не хочешь отведать немного мяса?

— Не, я пока не задолбалась на травках. Нам бы обратно, пока наше отсутствие не заметили.

— Да без проблем. Зови, если что. Всегда рад поболтать.

Соловей взмахнул рукой, снова формируя портал. Я послала ему воздушный поцелуйчик, взяла за руку Кристиана и вошла в переход.

— Так ты... не... из Центра? — удивился Кристиан, когда мы вернулись к его алтарю.

Серость и уныние из-за отсутствия божественного присутствия шибанули по нервам, но что поделать, не таскать же его с собой постоянно для поднятия настроения.

— Не-а.

— Но-о...

— Ты сам так решил и меня не спросил. Я просто тебе не возражала. В следующий раз не будь столь наивен и не выдавай столько информации возможному противнику, — порекомендовала я.

— Но ты дружишь с Кровавым богом!

— Угу-у.

— И дружишь с Натурой.

— Да.

— Как это возможно? Они же — враги!.. Они же на дух друг друга не переносят. Мы сражаемся с травоядными Натуры!

— Да, ты прав. Они друг друга просто на дух не переносят. А вы за это проливаете кровь и жертвуете жизнями. — Я похлопала его по плечу и пошла в свою комнату.

Без сопровождающего моя наглость дала сбой, я пару раз чуть не упала, но, к счастью, нос не разбила. Поплутала по этим узким коридорчикам, вышла совершенно не там, посмотрела на дверь в тайную комнату, плюнула и решила идти официальным путём, пусть я и даже в неглиже. Потерявшая я память девушка или как? Имею я право голышом пройтись по замку? В конце концов, мне никто не говорил, что этого делать нельзя.

6. Жертвы

— Доброе утро, отец, — произнесла я, уважительно склонив голову.

Несмотря на ранний час, герцог уже был одет с иголочки и находился в своём кабинете, готовый к трудовым подвигам.

— Здравствуй... — он замялся, будто не зная, как меня назвать.

— Альба. Я выбрала имя Альба, — подсказала я.

— Что за нелепый набор звуков? — поморщился он. — И почему ты так выглядишь?

— Как «так»? — уточнила я.

— В мужской одежде. К тебе разве не приходил портной?

— Нет. Он доберётся до нас сегодня вечером, — напомнила я. — Ты же сам сказал, что такая одежда допустима, пока мне не сделают другую.

— Я такого не говорил, — отказался он. — Иди в свою комнату и не выходи, пока не приведёшь себя в приличный вид.

— Я вообще-то хотела спросить про Тёмную империю, в каких мы там отношениях, и всё такое прочее...

— Это не самые важные знания для юной леди, — отрезал он.

— Но если я спрошу это у Эвелин, она мне ответит?

— Да.

— Тогда почему Эвелин можно об этом знать, а мне нет?

— Не перечь отцу! — он ударил по столу кулаком. — Или ты в башню захотела?

— Нет-нет, какие башни. Разумеется, я буду прятаться ото всех, пока не смогу выйти в нормальном виде, — покивала я. — Отец, могу я поинтересоваться, что же изменилось?

— Ничего не изменилось.

Вот упрямый старый козёл! Вчера ему, значит, было нормально, что я шастаю в мужской одежде, а сейчас — позорище.

Я прищурилась подозрительно и схватила с его стола открытое письмо.

— Немедленно положи на место! — вскочил герцог.

— О-о-о, к нам едут важные гости? Так-так, прям из самой столицы... Его Величество объезжает свои владения перед тем, как сдать трон... — я отбежала в другой конец комнаты. — И что, отец, ты хочешь сделать так, чтобы все думали, что у тебя всегда была дочь? Что я приличная дочь, и ты никогда не попадал в такую глупую ситуацию? — я издевательски помахала бумажкой.

— Да. И ты сделаешь так, как я хочу, по-хорошему или по-плохому.

— Ну, а сразу объяснить было нельзя? — я посмотрела на него как на идиота. — Престиж семьи и всё такое? А вдруг у Родена были друзья из столицы, с которыми он виделся где-то, или они переписывались?

— С чего это я должен перед тобой отчитываться, девчонка? — возмутился герцог. — Отец сказал — значит, так и нужно делать. И не смей мне перечить.

Я скривилась, подумав о том, что уж мне моему отцу перечить не приходилось. Он умел по-человечески говорить и объяснять свои решения.

— Всё, мне это надоело, — нахмурился герцог. — В башню её! Пусть немного охладит свой пыл.

— Но-о-о...

«Но я же ничего не сделала!» — хотела сказать я, но меня уже подхватили под белы рученьки и повели в башню, но не в знакомую, северную, а другую. Впрочем, по обстановке она ничуть не отличалась.

Удобно, блин, быть герцогом — чуть что, сразу в башню запираешь, и всё, не надо объяснять свои мысли и решения. Может быть, я бы согласилась вести себя прилично — если бы мне объяснили, на кой чёрт это вообще нужно и какая мне с этого выгода.

Я злобно пнула кровать, отчего она жалобно скрипнула по камню ножками и отодвинулась.

Через полчаса мне принесли завтрак, уже даже без возможности выбрать себе, и пару талмудов — с большими иллюстрациями и крупным шрифтом — в которых описывалось, что должна уметь женщина, что она должна делать и как себя вести.

Нет, я не стала вопить, как поверхностная феминистка при упоминании Домостроя. Правила поведения, законы и идеалы поведения человека не плохи сами по себе. Плохи несправедливые и противоречивые законы и идеалы.

Вместо этого я с большим интересом ознакомилась с тем, какой меня хотят видеть.

Книга была написана очень понятным, простым языком, была наполнена красочными иллюстрациями и вообще производила приятное впечатление. В отличие от других книг, что мне тут встречались, авторы этой явно хотели, чтобы их поняли.

Предполагалось, что я должна быть красивым инкубатором для людей элитной породы. Печально, но вполне ожидаемо. Разве что странно, что в стране под покровительством богини Природы всё так плохо с медициной.

Разделение обязанностей по полам — это был вопрос выживания в среде без нормальной медицины. Женщины тогда были ценностью, сокровищем, которые могут делать то, что недоступно мужчинам — рожать. При этом, роды — сами по себе достаточно рискованный процесс, так что пускать женщин на войну было бы невероятно расточительным.

Но и позволить себе уложить женщин на пьедестал и сдувать с них пылинки люди не могли. Точнее, могли, но такие племена быстро бы умерли, убитые теми, у кого женщины не такие королевишны.

Поэтому женщины взяли на себя обязанности, не связанные с риском для жизни. Но это не значит, что они требовали меньше изобретательности, сноровки или силы воли, чем рискованные «мужские» дела. Попробуйте бельё в речке постирать, ребёнка травками вылечить или просто сделать так, чтобы вся семья оказалась накормлена, здорова, в чистой заштопанной одежде...

Это позволило разуму и мужских, и женских особей расти параллельно. В отличие от амбиций — хорошей охотой или завоеваниями можно прославиться, а вот хорошим борщом или чистыми полами — не особо. Поэтому единственное статистически заметное поведенческое отличие мужчин и женщин заключается в том, что женщины в среднем менее амбициозны.

Поэтому я не собираюсь заниматься развитием феминизма в этом мире. Прогрессоры как-то не задумываются, но вообще-то каждая новая идея должна ещё упасть на благодатную почву, чтобы воплотиться в жизнь.

Древние греки знали о силе пара и вполне могли построить поезд. Но зачем? У них не было необходимости ездить по длинным плоским участкам суши, сообщение тогда было больше по морю. А пароходы изобретать?.. Да ну, зачем, если человеческая сила гораздо дешевле и проще.

И Ньютон, и Эйнштейн придумали свои теории не из воздуха, не из другого мира. Были проблемы, несоответствия в расчётах, над которыми бились сотни других учёных. Они просто были первыми, кто догадался, сформулировал и вывел, но... если бы те учёные не бились над теми же задачами, то их задумки просто канули бы в безвестности.

Также и тут. Если для них до сих пор остро стоит проблема выживаемости детей и жизненная необходимость каждую женщину максимально эффективно использовать как инкубатор — то идеи феминизма просто не прорастут.

А если уже нет — его изобретут и без меня.

Моя задача — максимально развить свой магический дар и понять, что за вторжение чужеродной магии. С законами этого общества мне придётся считаться, но все не обязательно мне при этом их полностью слушаться или пытаться изменить.

— Крис, аккуратнее! Я тебе не мешок с зерном!

Я оторвалась от книги про приличных девочек из-за гневного шипения за окном. Женского, что иронично. Эвелин, обвязанная под мышками верёвкой, с трудом протиснулась в бойницу. Сначала одно плечо, потом бедро, затем таз, часть юбки и долго-долго вся остальная юбка.

Девушка спрыгнула на пол и помахала мне ручкой.

— Привет. Не скучаешь? Я слышала, что с тобой случилось.

— Привет. Не ожидала тебе здесь увидеть, — призналась я.

— Ой, да это ерунда. — Отмахнулась она, отвязывая веревку. — Крис, давай к нам!

Высота тут метров двадцать, наверное. А Эвелин лазит в пышном платье, и ничуть не смущается. Надеюсь, что хоть с крыши, а не с земли.

— А не проще было бы зайти через дверь? Или через тайный ход? — предположила я, глядя, как ловкий вампирчик забирается в бойницу.

— Не, там же стража стоит, нас не пустит, — сообщила Эвелин, усаживаясь на кровать.

— А так они нас не услышат? — Спросила я.

— В восточной башне самая лучшая звукоизоляция! Тут можно разнузданную оргию устроить, и никто не узнает. Что это ты тут читаешь? — Эвелин схватила книгу. — О, чудесная вещь, только её нужно читать в комплекте со вторым томом.

— М-м-м? Каким вторым томом?

— О том, что должны мужчины. Помню, как мы смеялись в своё время. А то так, если по одному читать, можно и поверить.

— Привет, Кристиан, — кивнула я.

Тот настороженно кивнул в мою сторону.

— Так что твоего батю за жопу-то укусило? — уточнила Эвелин.

— Разве приличной девушки можно говорить такие слова?

— Ничего не знаю, меня эта книга провоцирует.

— Кажется, к нам король едет, — сообщила я задумчиво.

— О? О... О! Вместе с Аресом?

— А... а кто это?

— Ну, это один из трёх кандидатов на следующий срок на троне, — пояснила Эвелин. — И единственный не женатый.

— А-а-а, ну это объясняет желание отца сделать из меня леди в самые кратчайшие сроки.

— Он такой красавец, так владеет мечом! И в магии не дурен... — мечтательно протянула Эвелин.

— Слушай, ты же почти замужняя женщина. Не лишку ли?

— Ой, ну не замужняя же. К тому же, мой жених безвременно скончался. А жениться на тебе я при всём желании не могу, — она отмахнулась. — Ничто не мешает мне рассматривать более выгодные варианты. Кстати, я слышала, что вампиры обладают какими-то особыми знаниями по соблазнению людей.

— А? — Крис среагировал на ключевое слово, затем медленно, но очень качественно посерел.

— Ой, да ладно. Роден мне всё-всё рассказал. Конечно, я сначала подозревала, что ты сделал что-то нехорошее, и даже хотела сообщить герцогу, но потом вернулась Альба. И я поняла, что просто идти объясняться в лесу фей — это было не самой удачной идеей, — прощебетала Эвелин. — Они начали трансформацию, ты испугался и ударил. Да? А потом сбежал. Вот и получилась Альба вместо Родена.

— Ага. Примерно. — Кристиан с совершенно потерянным видом опустился на стул.

Я сочувственно покивала и вручила ему стакан с морсом. Слишком много потрясений для того, кто считал себя самым умным на деревне.

— Так что, поделишься секретами? — Эвелин подалась вперёд.

— В смысле... э-э-э... Нет! Да! В смысле, оно как-то само собой получается, — сообщил Крис и хлебнул морса. — Это не какие-то там секреты. Это просто... ну-у... так выходит, — он неловко развёл руками.

Записки — записками, но удержать такое втайне от лучшей подруги Роден всё-таки не смог.

— Жа-а-аль, — вздохнула Эвелин.

— Слушай, а чего он не женат? В смысле, он ещё слишком молоденький, или как? И родители что? Неужели не могли ему заранее выгодный брак оформить?

— Выгодный? Для него? — Эвелин махнула рукой. — Это он самый выгодный жених на свете. Пожалуй, он достиг такого положения, что действительно может подбирать себе невесту по любви.

— И, несмотря на это, так и не подобрал? — предположила я.

— Не-а. — Эвелин задумчиво посмотрела на книгу. — Перечитать, что ли?

— Ну-у, думаю, этот Арес уже повидал в своей жизни достаточно девушек, старательно следующих таким правилам. Возможно, он хочет что-то противоположное.

— Вряд ли он хочет хамку. Невоспитанную, дерзкую и грязную. — Эвелин покачала головой.

— А он вообще по девочкам?

— По девочкам или по мальчикам, но жениться всё равно придётся на девочке.

— Ты же говорила, что он может жениться по любви.

— Но не до такой же степени!

— И что? Ты хочешь за него замуж?

— Ты представляешь, какие это возможности?

— Нет, — честно сказала я.

— Все ресурсы королевства. Все. Он будущий король. Если не прямо в этот черёд, то в следующий точно. Балы, сокровища, украшения, общение с умнейшими людьми королевства, — Эвелин вскочила и заметалась по комнате. — Доступ к самому лучшему колдовству. Разумеется, я бы очень хотела выйти замуж за все эти возможности.

Я посмотрела на неё задумчиво:

— Тут мне видится два противоположных варианта: либо ты выходишь замуж за этого человека, то есть, пытаешься влюбиться именно в Ареса, в его характер, в его... что бы там ни было; либо ты сразу устанавливаешь рамки, что «я выхожу замуж за твои возможности и не ебу тебе мозг» — предложила я.

— Хм-м-м. Идеи мне кажутся довольно интересными, — она продолжила метаться по комнате. — Но какую же выбрать? Они противоположны. Если я начну к нему подкатывать, как будто я интересуюсь им, я не смогу потом сказать, что давай останемся друзьями, я буду твоим прикрытием от всяких невест.

— Зато вы можете вдвоём эту тактику использовать. — Подсказал Кристиан. — Ты, Эвелин, пытаешься в него влюбиться, а Альба, к примеру, даст этот договор. Та, у кого получится, просто берёт вторую как фрейлину.

Эвелин озадаченно на него посмотрела.

— Кристиан, это гениально. Но как же ты? Ты не можешь поехать в столицу. Там много магов, тебя сразу вычислят.

— Моя судьба — оставаться здесь. — Он пожал плечами. — Но это не значит, что я должен портить судьбу вам обеим. Или хотя бы одной из вас.

— Крис... — прошептала Эвелин растроганно. — Ты самый лучший друг на свете!

И крепко, от души его обняла.

Угу, и друг, и любовник, и сват, и красавчик, и вампир... Разве что шпион, убивший их общего лучшего друга и возлюбленного. А так да, хорош.

Видимо, такие же мысли промелькнули в голове самого Кристиана, потому что его взгляд стал донельзя виноватым.

— Тогда я побежала готовиться, — Эвелин отстранилась и внимательно на него посмотрела. — Я должна поразить Ареса в самое сердце! Кристиан, ты ведь составишь Альбе компанию?

— Сначала я должен поднять тебя наверх, — он бледно усмехнулся. — А потом — да. Нет ничего хуже одиночного заключения.

— Соблазни её обязательно, а то чего она как не родная, — Эвелин заговорщически подмигнула и начала обвязываться верёвкой обратно. — И не давай ей читать эту книгу, ещё поверит же!

Вампир вздохнул, ловко вылез в бойницу — ему как раз протиснуться боком, — и потянул за верёвку. Полагаю, Эвелин даже могла бы сама вылезти, но платье цеплялось, и приходилось долго висеть снаружи, чтобы вытащить пышные юбки целиком.

Как их ещё никто не запалил-то, а?

Кристиан вернулся быстро, и возникла неловкая пауза. Ещё бы! Парниша явно не понимал, кто я такая и как ко мне обращаться. А я не собиралась ему подсказывать.

— Как твоё самочувствие? — полюбопытствовала я.

Вампир посмотрел на меня мученически.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю о чём?

— О моём смятении. Ты тоже, да, мысли читаешь?

— Мне это не нужно, — я похлопала рядом с собой по кровати. — Тебе за последние сутки три раза серьёзно поломали картину мира. Это нормально — чувствовать себя потерянным.

— Эвелин знала, — Кристиан присел и опустил голову. — Роден ей рассказал. Эвелин знала, и не выдала меня, даже когда тот пропал. Эвелин знала, и за мной не пришли агенты Центра. Ничего не изменилось, понимаешь?

— Понимаю. Ты ожидал, что такое непоправимо изменит твою жизнь, что твой мир рухнул, и всеми силами старался этого избежать. Но это произошло. И ничего не изменилось.

— Но я думал!.. Думал, что травоядные нас не выносят и боятся на глубинном уровне! Думал, что они никогда не смогут принять такого, как я!..

— Люди разные, даже травоядные. Твои друзья — смогли и приняли, а кто-то — не примет никогда.

— Получается, я зря убил Родена? — грустно, но с толикой потаённой надежды спросил Кристиан.

— Да. Зря.

— Но благодаря ему ты здесь!

— Не спорю, это было прекрасным поводом для внедрения, но мне бы подошёл и любой другой. И любой другой мир. Ты действительно сглупил. И тебе теперь с этим жить.

Он спрятал лицо в ладонях.

— Я ведь его любил, — глухо признался он. — Действительно. Но когда он начал говорить, да ещё в лесу фей... Я просто испугался. Испугался, что всё сейчас закончится. Что всё уже закончено, понимаешь? Что если я сейчас что-то не сделаю, я... я не смогу. Я сдамся, позволю ему себя убить. Провалю миссию. Мне пришлось пожертвовать им, и... и всё оказалось зря.

— Разумеется, это же жертва. Жертвы всегда напрасны.

— Что? Нет!

— В этом их суть. Жертвы никому не нужны. Человек часто думает, что если отдаст что-то важное для него — жизнь, молодость, усилия, здоровье, единственную овцу, в конце-то концов, — то ему это воздастся. Что это будет равный обмен — ты теряешь что-то дорогое, чтобы получить что-то не менее дорогое. Но вселенная не торгует. Она дарует тебе жизнь — жизнь, которую прожить можешь только ты. Да, другие люди могут её отобрать. Могут прервать, могут украсть часть твоего времени, но прожить за тебя они её не могут. Вселенная дарует тебе любовь. Да, её могут уничтожить, могут испортить, но прочувствовать её можешь только ты. Боги иногда используют жертвы, чтобы подданые подтверждали таким образом серьёзность своих намерений и не дёргали их по пустякам. Но, думаешь, Кровавому богу действительно нужны твои куры?

— Но... Ведь есть же другие жертвы! Оправданные!

— Нет. Оправданным бывает выбор. Допустим, ты можешь спать двенадцать часов или спать восемь, но тратить оставшиеся четыре на фехтование. Если для тебя важнее спать, чем сражаться на мечах, ты выбираешь первое. Если для тебя важнее сражаться на мечах, чем спать, выбираешь второе. Можно ли сказать, что ты чем-то жертвуешь?

— Ну... да?

— Нет. Жертва начинается, когда тебе одинаково важно и спать, и сражаться на мечах. Что бы ты ни выбрал, тебе придётся отказаться от чего-то столь же важного...

— Да, понимаю, — Кристиан серьёзно кивнул. — А говоришь, жертва никому не нужна.

— Не нужна. Потому что в сутках не двенадцать часов. Потому что в реальном мире выбор редко ограничивается двумя вариантами. Потому что вместо того, чтобы пожертвовать Роденом, ты бы мог сделать выбор — изменить свою легенду. Не думаю, что Центр так уж волнует, под каким ты прикрытием, пока ты выполняешь свою работу. И даже когда, очень редко, выбор ограничивается двумя вариантами... выбор всё равно будет выбором, а жертва — жертвой. Потому что выбор напрямую и ясно ведёт к желаемой цели, а жертва — нет.

— В смысле?

— В примере с тренировками, жертвой было бы лишать себя сна, но при этом... при этом толком не тренироваться или не тренироваться вообще. Как будто одного факта того, что ты страдаешь, того, что ты пожертвовал, достаточно, чтобы у тебя в голове появились нужные навыки.

— Это же глупо!

— Да. Когда ты совершаешь выбор, пусть даже сложный, ты достигаешь результата — пусть даже плохого. Но результата от другого выбора у тебя нет, быть не может, и ты это понимаешь. А вот когда жертвуешь... результата у тебя нет, но так кажется, что должен быть! Ведь ты же страдал, почему это не сработало? Пропасть между причиной и следствием мешает осознать всю ошибочность стратегии.

— Я по-глупости, совершенно зря убил своего возлюбленного. Как мне с этим теперь жить?..

— Нормально. Сложность мироздания во много раз превосходит нашу способность его понять. Ошибаются все. Иногда — кроваво. Роден уже заплатил за твою ошибку своей кровью. Твоя жертва ничего не изменит. У тебя ещё будет шанс ошибиться гораздо хуже.

— Слабое утешение.

— А я не утешаю, Кристиан. Ты либо учишься жить с собственным несовершенством, либо дохнешь. Я тебя в любом случае переживу.

Провокации

До вечера я развлекалась тем, что изображала из себя леди. Очень сильно мешало отсутствие зеркала, я не понимала, насколько я попадаю в образ, а насколько — кривляюсь. Нюансов было много, сразу всех и не упомнишь... При различных жестах надо по-разному складывать пальцы, где-то оттопыривать мизинчик, где-то — собирать пальцы в горсть, а где-то — вообще показывать средний палец.

И да, здесь этот жест означает величайшее расположение. Кажется, я здесь не первый попаданец с Земли.

К вечеру пришёл портной и, охая, начал снимать с меня мерки. Этого события я ждала с любопытством, была морально готова ко всему, но не к до боли знакомому:

— Я не буду шить одежду для такого размера! Вам нужно худеть!

TRIGGERED!!!

В глазах потемнело, портной едва не оправился в окно. Но я с собой справилась, перевела дух и даже не потыкала мужичка ножичком. Только ведь утром думала о том, что буду смиренно принимать весь сексизм этого мира, не пытаясь его исправить.

Другой мир, другие правила, так ведь? Спокойно, Альба, спокойно...

На Земле такое требование является оскорбительным, потому что оно нарушает принцип взаимности, основной принцип, на котором держатся все моральные системы.

Допустим, девушке не повезло, и её телосложение, метаболизм и пищевые привычки не соответствуют идеалам времени. Она может взять себя в руки, изменить диету, пойти в спортзал или, наоборот, постараться не двигаться лишний раз, но... Но это требует усилий, это требует времени, это требует финансовых вложений и моральных затрат.

Это работа.

И эта работа имеет смысл только в том случае, если за неё платят. Актрисам, моделям, певицам, телеведущим и даже, порой, секретаршам платят в том числе за то, что они красивые и соответствуют стандартам. Это их профессиональный навык. Как знание анатомии является профессиональным навыком врача.

Также платят за то, что они красивые, проституткам. Как в классическом понимании, девушкам из эскорт-услуг, так и тем, кто имеет постоянный «контракт» под названием «замужество по расчёту».

Ещё красота может быть хобби самой девушки. Как и любое хобби, этим занимаются для развлечения, ради процесса, а не для того, чтобы получать с этого какие-то конкретные деньги. Кто-то вяжет, кто-то боксом занимается, а кто-то — худеет и красится.

И так же, как вязание и бокс, это может стать поводом для знакомства и плюсиком к интересности человека.

Но когда какой-то совершенно незнакомый человек, который никогда тебе не заплатит, пытается навязать тебе, что ты должна выглядеть именно так... Он требует услаждать его взор, требует оказать ему услугу, сделать работу ради него... бесплатно.

Это как требовать у любого врача оказывать медицинские услуги бесплатно, в любое время суток. Он же врач, он должен помочь!

В этом заключается основная несправедливость, неравенство. Халявщики хотят прокатиться на чужом горбу, не заплатив за проезд.

Но даже если Вы можете и готовы заплатить... есть такая штука, как свобода выбора профессии. То есть, женщина сама должна согласиться оказывать услугу услаждения взора, в обмен на... на то, о чём вы договоритесь. Может, платить будете деньгами. А может, собственным идеальным прессом.

Только вот тут не капитализм, и свободы выбора работы у меня нет. Я играю роль девушки из благородного сословия, и в мои обязанности входит соответствовать местным канонам красоты. Тогда как мужчинам благородного сословия нужно будет за это платить — например, финансированием безумно дорогих платьев.

Другой мир, другие правила.

— Благодарю, я обязательно учту Ваше замечание, — я улыбнулась мило, как пай-девочка. — Вы, наверное, большой специалист в этом всём... Не могли бы Вы рассказать, какие наряды подойдут юной леди моего статуса?..

Портной приосанился и начал обстоятельно рассказывать.

Нюансов оказалось просто дохрена, я аж чуть не закурила во время его рассказа. Люди, которые на Земле заявляют, что внешность не важна, не осознают, насколько это вообще-то новая мысль. Когда-то одежда была вместо паспорта, свидетельства о рождении и справки о доходах вместе взятых. Кто король? Тот, у кого на башке корона. Кто рыцарь? Тот, у кого доспехи. Кто крестьянин? Тот, кто в крестьянских одеждах. Кто монах? Тот, кто в рясе. И так далее, и тому подобное.

— А сколько времени занимает пошив одного платья? — уточнила я, выслушав обстоятельную лекцию про формы, текстуры, цвета и уровень закрытости.

Во мне теплилась смутная надежда, что портные помогают себе магией.

— От двух недель до двух месяцев, в зависимости от сложности заказа.

Печально.

— Тогда давайте для начала сделаем самое простое и скромное платье, приличествующее мне, — предложила я. — Вы говорили, вроде, однотонное, тёмное, без вышивки и украшений.

— Н-но... Нельзя представать в таком виде перед Его Величеством! Это неприлично!

— Почему? Разве это не обычное платье, в котором должна ходить скромная девушка?

— Появление короля — всегда праздник, и каждая девушка должна быть нарядной!

— Это будет оскорблением для Его Величества, если я буду в обычном платье?

Портной серьёзно задумался.

— Нужно уточнить у леди Романы, — наконец ответил он, покачав головой. — Это слишком сложный вопрос, прецедентов давно не было.

— Спросите, пожалуйста. Я не могу выйти отсюда в таком виде.

— Но почему?.. Почему Вы отказываетесь от возможности очаровать принца, миледи?

— Боюсь, я не смогу составить конкуренцию придворным дамам, — я огорчённо вздохнула. — Особенно на их территории. Я не такая красивая, не такая стройная... но, возможно, Его Высочеству придётся по душе моя скромность.

— Я уточню этот вопрос, — портной уважительно склонил голову. — Миледи.

Он собрал все свои измерительные ленты, эскизы и карандаши и, ещё раз поклонившись, вышел из комнаты.

Я вздохнула, легла на кровать и закурила. Всю жизнь считала, что мне повезло с фигурой и временем, в котором я родилась. Грудь, попа, талия, прессуха — всё при мне. Но, увы, по сравнению с местными вегетарианцами, я просто лошадь. Эвелин мне до подбородка, не говоря о том, что я в полтора раза массивнее.

И что-то я не горю желанием избавляться от своей мышечной массы. Придётся старательно изображать: «Я нитакая как фсе, я особенная!» — и надеяться, что на кого-нибудь прокатит.

Не говоря уж о том, что простое платье просто тупо быстрее сделают, и мне нужно будет торчать здесь гораздо меньше.

Через пару минут после его ухода мне принесли ужин, состоящий из одной сухой лепёшки и стакана воды. Обеда не было вообще.

Я такая, конечно, хитроумная, планы строю... А босса всея замка в расчёт не взяла. И того, что у него есть на меня собственные планы, в которых я должна за две недели сбросить всю мышечную массу и укоротиться вдвое.

Я встала на стол, высунулась. Бойница длинная, можно прямо в полный рост вылезать. Но узкая — только боком. А рядом с окном висела верёвка, любезно оставленная Кристианом. Благо, бойница была ориентирована наружу, и со внутреннего двора её не было видно.

В два укуса я съела подачку, выпила воду и легла, задумавшись о плане действий. Больше всего хотелось просто дождаться темноты, прокрасться в спальню к герцогу и, приложив кинжал к его горлу, поговорить по душам.

Звучит, конечно, круто. И учитывая, что я посильнее местных буду, вполне есть шанс на успех. Проблема в том, что я не знаю, где его спальня. И как вообще пробраться в донжон мимо всей стражи из башни, в которой я толком-то не была.

Я перевернулась на бок и посмотрела в стену. В голове появилась ещё одна идея, ещё более безумная идея с непредсказуемым результатом. Пиздецовая идея. Очень. Но чем больше я думала, чем больше я убеждала себя, что не надо этого делать, тем больше она мне нравилась.

Я вскочила, пробежалась по комнате. Нет. Нет! Я не буду этого делать! Это глупо! Это может стоить мне жизни! Упекут в местную психушку, а оттуда сбежать будет сложнее. Но, блин, один же раз живём. Такой безумной выходки я ещё не делала.

Я подбежала к двери, посомневалась секунду и громко постучала.

— Чего надоть? — отозвался стражник по ту сторону, открывая смотровое окошко.

— Моя светлость вышивать изволит. Принесите мне всё для вышивки.

— Его светлость герцог не велел...

— Это приличествующее занятие для леди. Я в книжке прочитала. Принесите мне всё для вышивания! Живо!

За дверью заворчали, но послышались удаляющиеся шаги. Через полчаса, когда я уже потеряла всякую надежду, дверь открылась, и мне с поклоном протянули кусок ткани, ножницы, иголку и нитки.

То, что нужно.

* * *

— А-а-а-а-а-а!!!

Визг служанки, что принесла мне завтрак, был слышен во всём замке. В комнату вбежала пара стражников. Они синхронно нарисовали треугольник перед собой.

— Беги за герцогом, — скомандовал один другому.

Тот рванул изо всех сил, даже не подумаешь, что человек в доспехах способен на такую скорость.

— А ты заткнись, дура! — обратился он к служанке. — Сейчас весь замок на твои вопли сбежится!

Та с клацаньем захлопнула рот, зажала его руками для надёжности, с ужасом уставившись на меня. Стакан с водой и очередная лепёшка давно уже были на полу.

Я же склонила голову набок и невинно улыбнулась, вызвав ещё одну волну невнятных писков.

— Что происходит? — властный голос герцога слышался ещё из коридора. — Почему ты не можешь объяснить этого словами?! О, превеликая Натура!

Я присела в нарочито-правильном реверансе, как подобает приличной дочери кланяться перед отцом. Но приветствовать вслух я не стала.

Потому что рот был зашит нитками.

— Какой ужас! Кто... Кто это с тобой сделал?! — герцог стал багроветь от гнева.

Я опустила взгляд и застенчиво улыбнулась.

— Кто? Отвечай!

Я ещё больше смутилась и ткнула в него пальчиком.

— Что?! Я не... — герцог возмутился, а затем посмотрел на внимающую каждому его слову прислугу. — Что встали?! Работы нет?! Все вон отсюда!

Оба стражника, служанка и ещё пара человек, которые успели прибежать на крики, послушно поклонились и вышли из помещения.

— Не играй со мной, девочка! Я гораздо старше тебя, и знаю, что делаю! Только попробуй выкинуть что-то подобное при Его Величестве!

Я категорично замахала руками, мол, как можно, я не такая, я хочу как лучше! А затем скинула с плеч камзол, показывая мой новый, женственный наряд.

Рубашку я обрезала под грудью, а остатки её повязала на бёдрах, на манер юбки. Зато на спине был завязан корсет по всем правилам: все двадцать пар дырочек. Правда, вместо красивой шёлковой ленты была толстая нитка, но что было в арсенале, то и вдела.

Да, и шнуровка крепилась прямо к коже, продетая сквозь небольшие петельки, торчащие прямо из кожи.

Я сделала несколько па, описанных в книге, чтобы герцог меня хорошенько разглядел, не упустив ни единой детали, а потом уселась на стул и смиренно сложила руки на коленях, ожидая вердикта.

Взрослый мужик, военный, позеленел до салатового оттенка и выбежал из комнаты.

Я с интересом ожидала, что из этого выльется.

Две трети боли — это страх. Страх неизведанного, страх покалечиться, страх, что это никогда не пройдёт. Страх, что станет ещё больнее. Если избавиться от этого страха, то боль станет всего лишь ещё одним ощущением, как тепло или холод. Не всегда приятным, но далеко не тем, что может стать серьёзной помехой действием.

У меня с детства повышенная регенерация, и я могла спокойно жарить собственную ладонь на плите, не боясь, что родители узнают. Правда, один раз всё-таки запалили... и попросили в следующий раз за собой мыть.

Герцог вернулся со жрицей. Та посмотрела на меня, рухнула в обморок. Я прижала ладони ко рту в притворном изумлении. Герцог побрызгал на неё водичкой с пола, помог подняться.

— Кто в неё вселился, Мадлена? Есть какой-то ритуал изгнания?

— Я... я постараюсь, — бледная жрица приподнялась, собралась с духом и начала читать молитву.

Меня окутало мягкое голубоватое сияние природной магии. Интересно, меня из меня возможно изгнать?..

Оказалось, невозможно. Жрица дочитала, опустила руки, глядя на меня с ужасом. Я демонстративно взяла ножницы и разрезала нитку у губ.

— Ваша светлость, к чему эта паника? — протянула я. — Я думала, это то, чего Вы хотите. Молчаливая, послушная кукла, готовая безропотно вытерпеть любое обращение. Почему Вы не рады?

Тут уже жрица с осуждением посмотрела не него.

— Дочь должна слушаться своего отца! — возмутился он.

— Дочь должна уважать своих родителей, а не быть послушной, молчаливой марионеткой, недостойной даже объяснений. Ваша светлость, Вас это пугает?.. — я демонстративно вытащила из губы обрезок нити. — Но на самом деле это не так больно, как Ваше игнорирование того факта, что я живой человек, а не кукла.

Герцог передёрнулся.

— Вы всё ещё можете меня отпустить, — добавила я. — Пойду в лес фей, в монастырь, а может — на съедение вампирам. Можете сами убить, и сказать, что ничего из этого не было. Но если хотите, чтобы от Вашего сына что-то осталось при Вас, то придётся со мной считаться.

Я задумчиво выдернула ещё одну нитку.

Герцог посмотрел на меня затравленно. И, честно говоря, в глубине души я ему сочувствовала. На его месте я бы тоже не знала, как реагировать на подобную ебанутость.

— Так как? Вы готовы меня выгнать? Или убить? Или всё-таки обсудим стратегию завоевания сердца некоего Ареса?..

* * *

В конце концов, снимать с меня «корсет» пришлось Крису, как самому стойкому. Ни жрица, ни Эвелин, ни, тем более, герцог этого сделать не смогли, а сама я его снимать не желала. Это было достаточно печально, потому как выходило, что с медициной тут тоже не всё ладно, иначе бы просто позвали врача.

— М-м-м, какая у тебя шейка... — протянул Кристиан, которому это даже нравилось. — Так бы и укусил...

— Крис, лапочка, послушай мой совет: никогда не тяни в рот существ, если точно не знаешь, что они съедобны.

— Хочешь сказать, ты ядовитая? — он обжёг дыханием плечо.

— Я третий день не могу нормально пожрать. Если ты меня укусишь, а я вдруг окажусь сильнее... выше рангом... живучее — называй как хочешь, — то я сама тебя сожру.

— А хочешь? — он сунул мне под нос своё запястье.

Я не стала сразу отказываться, сначала прижалась губами к венке, пытаясь прочувствовать биение жизни. Вампиризм — это не самая сложная штука, им даже неодарённые люди, порой, обладают. Да что там! На Земле вампироподобные — вообще самый обширный и разнообразный класс существ. Спорить за первенство с ними могут только оборотни, да вот только они никак не могут определиться, кто тру, а кто не тру.

— Лучше принеси мне мяса, — я вздохнула. — Если тебя это не напряжёт.

— М-м-м... — Крис убрал руку и вернулся к доставанию из меня лишних ниток. — Тогда приходи ко мне в подвал, дорогу ты знаешь. Не хочу, чтобы местные учуяли запах.

— А у тебя есть там место почище? — я посмотрела на него капризно.

— Есть, конечно есть, — он тихонько засмеялся и шепнул мне на ушко: — Кровавому Богу нужна только кровь, а мясо я могу оставить себе. И вкусно-вкусно приготовить. Выделить филе, прожарить его с двух сторон на ароматном масле...

— Я тебя сейчас стукну.

— Готово, — он стёр последние кровавые разводы с моей спины.

Кстати, антисептиков тут не было, ранки просто промывали от самой большой грязи и всё.

— Но мы можем пока никого не звать, — мурлыкнул Крис и положил руки мне на плечи. — И заняться чем-нибудь более... расслабляющим.

— Последний тебе бесплатный совет на сегодня, — я вздохнула. — Никогда не приставай к голодной женщине.

— Что, неужели всё так плохо? Точно не хочешь укусить?

— Поверь, тебе не понравится, если я тебя укушу как окорок.

— Пожалуй, — согласился Крис и всё-таки отлип.

Я оделась, в очередной раз вздыхая, что гаремом придётся пользоваться. А вообще — обидно. Хоть бы кто поинтересовался, нравятся ли они мне.

Первой на зов отважно заглянула Эвелин. У неё-то как раз были предательски раскрасневшиеся губы. Конечно, вполне возможно, что опухли они вовсе не от поцелуев, а от того, что она, к примеру, их покусывала в предвкушении встречи с высшим светом, но...

Убедившись, что всё чисто, она пригласила герцога. Он прошёл величественно, будто не ждал в коридоре, как последнее ссыкло, а соизволил одарить меня своим вниманием.

Клёвый навык, я так же хочу.

Мы усадили его в кресло, и начали излагать стратегии:

— Действовать будем вдвоём, на контрасте...

— ...я постараюсь показать ему свою любовь и уверить, что он мне нужен не из-за трона, а как человек...

— ...я предложу ему выгодный союз, в котором у нас просто будет удобное деловое сотрудничество...

— ...я буду нежной, невинной и прекрасной розой, выросшей на нетронутых провинциальных лугах...

— ...мне со столичными фифами не тягаться, буду строгой, консервативной девицей в закрытом платье...

— Всё уже распланировали, — герцог удивился и сразу же добавил: — Дуры.

Эвелин ахнула. Я нахмурилась:

— Извольте объяснить, Ваша светлость.

— Думаете, в Столице никто с ним в любовь не играл? Или что недотрог не строил? Или что таких выгодных контрактов не предлагал?.. Вам остаётся только быть собой, и надеяться, что именно вы каким-то образом приглянётесь Аресу.

— «Будь собой, ведь остальные роли уже заняты», — задумчиво процитировала я. — И для этого, Ваша Светлость, Вы попытались держать меня на хлебе и воде?

— Немного сбросить вес тебе быть собой не помешает. А вот эти ваши игры...

— Так что, всё зря? У нас нет никаких шансов? — расстроилась Эвелин.

Я задумчиво посмотрела на неё, невольно сползая взглядом на распухшие губы.

— Ну почему? Его Светлость в чём-то прав. Сколько тебе лет, Эвелин? Просто представь, что всё это время создавалась ты, со своими привычками, нюансами, мировоззрением, вкусами и взглядом на ситуацию. А ту девушку для Ареса ты придумала вчера утром. Кто из вас двоих будет более проработанным, более обширным, более... интересным?

— А как же ты? — она широко распахнула глаза и подалась в мою сторону. — Ты же... не такая глубокая?

— Почему? Я же не на пустом месте основывалась, а на тех же годах жизни Родена. Феи просто вывернули его наизнанку, но всё-таки было, что выворачивать. Но в таком случае... — протянула я, поворачиваясь к герцогу и откидываясь на спинку кресла. — В таком случае, Вы, Ваша светлость, должны нам позволить быть собой.

Тот передёрнулся.

— Нарушение приличий?

— Всего чуть-чуть, — Эвелин показала пальчиками, насколько именно. — И тайком. Неявно. Мы только Аресу покажем. Если он захочет, конечно, посмотреть.

Хм... Сдать бы ему весь мой гарем... А что? Хорошая идея! Надо только Кристиана как-нибудь замаскировать, думаю, он не откажется поработать в столице.

Теперь под моим взглядом поёжился Крис.

— Ваша Светлость, просто не ловите нас очень уж усердно, — попросила я. — А мы не будем усердно наглеть.

— Мне просто интересно, чем вы собираетесь заниматься, — он сурово нахмурился.

— Ну... тренироваться с мечом, — Эвелин очаровательно нахмурилась и ковырнула пальчиком вышивку на юбке.

— Или с луком, — добавил Кристиан.

— Лазить по тёмным закоулкам замка...

— А то и окрестных лесов.

— Стоп, мечом? Что, все втроём? Эвелин, вот от тебя я такого не ожидал!

— Простите, Ваша Светлость... — проговорила она едва слышно.

— Думаю, Арес впечатлится, когда Эвелин победит его на мечах, — хмыкнул Крис. — Не знаю, правда, заставит ли это её полюбить или возненавидеть, но равнодушным он точно не уйдёт.

— Прямо-таки победит? — я взглянула на неё с интересом.

— Да. Эви лучшая.

Девушка пискнула и попыталась слиться цветом с бордовым бархатом кресла.

— Лучше бы вы оргии устраивали... — вздохнул герцог.

— Что такое оргии?

— Почему оргии лучше? — спросили мы с Эвелин одновременно.

— Вырастете — узнаете, — отрезал герцог. — Хорошо, ладно. Я постараюсь закрыть глаза на ваши безобразия. Только постарайтесь не наглеть и не попадаться на глаза другим придворным.

— Договорились. Тогда можно мне связаться с портным? Я бы хотела изменить заказ.

8. Жена в наследство

Я сидела в покоях Эвелин и грустно смотрела в кубок с вином. Идти сюда пришлось тайными тропами, чтобы слуги ни в коем случае не заметили мой позор в мужской одежде. Учитывая, что я успела уже прогуляться и в мужской одежде, и в неглиже, то это было как-то нелогично, но кто этих одержимых приличиями поймёт.

Сама Эвелин была в гардеробе, переодевалась, чтобы показать мне наряды, которые она отобрала, чтобы очаровать будущего короля. Для веселья дружеских посиделок слуги принесли еду и вино, так что у меня были все условия, чтобы погрузиться в меланхолию.

На меня внезапно накатила реальность происходящего. Что я здесь, в этом мире, держу в руках этот кубок и смотрю на вычурную лепнину. Что моя наглость, работающая на древнем принципе «А чего бы и нет?» сработала, и я на ближайшие годы заперта в этом мире.

Остро заныла давнишняя зависть к людям.

Они хотя бы знают, сколько проживут.

Да, я снисходительно посмеивалась над авторами книг про попаданцев-прогрессоров, но есть такие книги, которые я искренне ненавижу. Это те, в которых главные герои — полукровки, первые в своём роде, смешения двух противоборствующих сил, с благословением бога и вмешательством мимопроходящего генетика.

Они наследуют самые лучшие черты обоих своих родителей, способности в полном объёме. Всегда знают, как ими пользоваться, а если не знают — то очень быстро и успешно учатся.

На деле же, если такие гибриды получаются, то жизнь их отнюдь не сахар. Да, теоретически они могут быть очень, невероятно могущественны — но теории этой никто не знает. Никто точно не знает, как именно смешаются силы родителей, как они проявятся в ребёнке, и что получится нового.

Если ты гибрид, ты не знаешь и не можешь знать, что с тобой будет. Не отрастут ли завтра рога? Не станет ли кровь оранжевой? Не превратишься ли ты в лужу от стресса? Болящая спина — радикулит, остеохондроз или крылья режутся? У тебя могут быть такие способности, о которых ты даже не знаешь... И вот умираешь ты, пронзённый десятком мечей, а из глаз вдруг — лазер. И ты понимаешь, что мог бы всех противников ещё на подходе поубивать...

Если бы знал. Если бы умел пользоваться.

Просто нет никого подобного. Нет эталонов, на которые можно ориентироваться. Нет понятия «норма» и «болезнь». Совершенно непонятно, что с тобой происходит и как это контролировать.

Слышала истории о девушках, которым родители постеснялись рассказать о месячных. И которые всерьёз подумали, что истекают кровью, когда у них это началось впервые. Или о женщинах, родившихся ещё до революции, только к третьему ребёнку осознавших, что беременеют они от секса. Но тут хотя бы могут старшие товарищи, посмеиваясь, объяснить, что к чему.

А у гибрида их нет. Никто не знает. Никто не может подсказать.

На голове могут расти две аккуратные симметричные опухоли... Годы попыток удалить их, хирургия, целительство... чтобы потом оказалось, что это всего лишь рога.

Моя сестра, к примеру, умирала по пятницам. В прямом смысле, брала и умирала. А в понедельник сама собой воскрешалась и шла в школу. Выходные у девушки в загробном мире, отстаньте.

У меня ничего такого особо странного не было. Только усиленная регенерация, да и то не особо — всего раза в два быстрее человеческой.

Но что меня беспокоило — это моя продолжительность жизни.

Мои родители — бессмертны. Но бессмертны потому, что они круты магически, а не потому, что у них есть какие-то особые физические свойства организма. Вампиры, тот же Кристиан, тупо не стареют. Да, его можно убить. Да, он меняется с возрастом. Но его организм не начинает разрушаться быстрее по прошествию времени.

Значит, теоретически, физиологически мне досталась смертная тушка, которая будет стареть. И только от того, как именно скомбинировались способности родителей, зависит, проживу ли я восемьдесят лет или восемьдесят тысяч.

А может, и тридцать. Регенерация может быть ускоренной, а количество делений клеток всё равно ограниченным, причём так же, как у людей. И быстрым исцелением каждой крупной травмы я расплачиваюсь годами жизни.

Но плохо не то, что мой срок жизни может быть ограничен. Вовсе нет. Плохо то, что я не знаю.

Не знаю.

Будет ли нахождение здесь всего лишь этапом в моей долгой жизни? Мимолётным, незначительным первым шагом?.. Или же это всё, что у меня есть и когда-либо будет? Должна ли я жить здесь и сейчас, наслаждаясь всем, чем могу, или лучше сосредоточиться на том, чтобы как можно быстрее достичь максимального могущества?..

Конечно, я немного утрирую. Обычным людям тоже вполне знакомы мои страдашки на тему: «Что со мной происходит? Это нормально? Что с этим делать?»

Физиология у них более-менее одинаковая, хорошо изученная, и даже болезням всем устроили перепись. Если не в какой-то глухомани живёте, то узнать, что происходит с вашим телом — можно. А вот личность... Жгучая смесь воспитания всех родственников, окружения, плюс невообразимая комбинация случайностей делают каждую личность уникальной и неповторимой.

Это отражается даже на МРТ — разные люди решают одинаковые задачки, задействовав разные отделы мозга. И вычленить среди этого какой-то общий для всех знаменатель — та ещё задачка.

Так что людям вполне себе знаком этот ужас, это непонимание, это отвращение к себе... Эти вопросы: «Что со мной?», «Почему я такой?», «Почему я не могу быть обычным, как требуется?»

Конечно, есть психология, социология и другие науки, которые пытаются в этом разобраться. Но, во-первых, они ещё достаточно молодые, а во-вторых, они описывают лишь отдельные кирпичики, из которых может состоять личность. Какие есть именно у тебя, и в какой комбинации — придётся разбираться самому.

Кто-то забивает, не ищет к себе ключик, игнорирует потребности собственной личности. Выходит не очень эффективно, но жить можно. Образно говоря, у них есть велосипед, но вместо того, чтобы учиться, они берут его на плечи и тащат. Удивляясь и завидуя тем, кто на своих велосипедах едет. Кому-то везёт, и он изначально получает все навыки, нужные для его личности... А кто-то полжизни тратит на то, чтобы просто примириться с собой.

— Тадам! — объявил Крис, который помогал Эвелин одеваться. — Как тебе?

Эвелин присела в изящном реверансе и покрутилась, давая себя рассмотреть.

— Неплохо, — проговорила я и попыталась улыбнуться.

— Просто неплохо или всё-таки хорошо? — девушка нахмурилась и топнула ножкой.

— Хорошо.

— Просто хорошо или очень хорошо?

— Я не... Слушай, я не разбираюсь во всём этом. Платье, вроде, красивое... блестящее такое.

— А я?

— Ну... тебя в нём не видно, — я дёрнула плечом и приложилась к кубку.

— Альба! — возмутился Кристиан. — Нельзя такое говорить прекрасной леди!

— Извини. Я не хотела тебя обидеть, — покаялась я.

— Тебя что-то беспокоит? — Эвелин не стала обижаться, а чуть нахмурилась и присела рядом.

— Нет, с чего ты взяла? — я снова приложилась к винишку.

— Ты выглядишь печальной.

— Я жрать хочу.

— А... — она указала рукой на фрукты.

— Я уже третий день нормально пожрать не могу, — я поморщилась. — Думаешь, пара яблок это исправит? Даже если это пара десятков яблок.

— Оу... Ну давай тогда попросим слуг принести ещё, — она засуетилась. — Чего ты сидишь и молча страдаешь?..

Я тяжело вздохнула. Опция «попросить у слуг» у меня ещё не закрепилась в меню. Всё сама привыкла делать. Ну, или ходить в столовую. А вот что меня обслуживать должны по умолчанию — как-то не учла.

Эвелин обратилась к слугам, и буквально через десять минут мне принесли большущую тарелку ароматной каши, посыпанной травами. У каши был отчётливо мясной вкус, что возбуждало аппетит и внушало оптимизм, что там достаточно аминокислот, хотя бы глутаминовая.

— Ой, прямо на глазах добреет! — Эвелин пихнула Криса локтем в бок.

Тот понимающе усмехнулся: у него тоже порой были такие же проблемы.

— Ну, не настолько...

— Ага! Значит, ты всё-таки о чём-то беспокоишься!

— Есть немного. Всё-таки с герцогом я поступила достаточно опрометчиво. Никогда не нужно в шантаже и провокациях начинать с самого сильного аргумента, а то потом нечем будет пугать. Вот если он опять дурить начнёт, то чем мне ему грозить? Опять увечьями? Возможно, один раз это сработает. Или два. А потом он привыкнет, и ему станет всё равно.

— Вот поэтому нам нужно как можно быстрее бежать в Столицу, — мудро заметила Эвелин.

— Именно поэтому? То есть, герцог и раньше чудил?

— Как и все старшие, — она печально вздохнула. — Они считают, что если они прожили чуть больше, то знают, что творится у нас в головах и от каких ошибок нас нужно уберечь.

— А это не так? — я удивилась. Не ожидала увидеть такое неподчинение старшим.

— Мой отец в моём возрасте уже воевал, — вставил Кристиан. Я с трудом вспомнила, что он про отца своей роли. — И попрекает меня каждый раз этим. Что я не воюю. Но сейчас мир. Нам не с кем воевать.

— Они понятия не имеют, что значит быть декоративным цветком, без цели в жизни, без достойного занятия. Без малейшей надежды сделать хоть что-то, — Эвелин опустила взгляд. — Они воевали. Они выживали. Это была их цель, это были их потери. Их смысл. Мы же должны молиться им, восхвалять их за то, что у нас цели нет.

— Ты бы хотела воевать? — заинтересовалась я.

— В войне хотя бы можно победить. Или проиграть. У бессмысленного существования нет логического конца, кроме смерти, — Эвелин посмотрела печально и вздёрнула подбородок. — Поэтому нам нужно бежать отсюда, как можно скорее.

— Что же, не буду спорить, — я опять пригубила вино.

— Говоришь, это платье меня затмевает? — Эвелин вскочила и покрутилась перед зеркалом. — Возможно. Покажи мне те, что, по твоему мнению, мне пойдут.

* * *

Занятия с леди Романой были... примечательными. Сначала я, по своему обыкновению, хотела узнать всю теорию. Я хотела, чтобы этикет местного мира сложился у меня в единую непротиворечивую картину, к которой я смогу в любой момент обращаться и, понимая общую логику, достраивать те участки, которые я по какой-то причине забыла или не знаю.

Это может показаться сложным и трудоёмким, но на деле это гораздо проще, чем просто тупо зазубривать. Так не нужно помнить все и каждое движение, достаточно понимать общий принцип, а дальше уже, отталкиваясь от него, варьировать.

Тем более, что человеческая память имеет свойство искажаться. А такие системные знания имеют большую сопротивляемость к искажениям именно из-за своей связанности и непротиворечивости. Любое изменение в системе будет ясно видно.

Именно такое знание пытаются привить в естественно-научном кругу предметов в школе.

Однако леди Романа была со мной в корне несогласна.

— Вам, юная леди, не нужно знать, кто впервые и при каких условиях ввёл в обиход этот поклон, — строго говорила она. — Вам нужно уметь так кланяться когда это нужно, без раздумий. Безусловно, история становления этикета — очень интересная дисциплина, которую полезно изучать всякому благородному человеку. Но это совершенно не поможет Вам на практике, и, имея в распоряжении всего две недели, я не вижу смысла отвлекаться. Только и исключительно практика может помочь Вам выглядеть достойно перед Его Величеством.

Я грустно подумала о том, что этикет — это язык. Вербальный и невербальный язык, средство коммуникации между людьми. И как всякий язык, это был именно моторный навык.

Да, конечно, можно не согласиться, заявить, что лингвистика — это наука... Лингвистика — да. Язык — моторный навык. Обычно мы не задумываемся, как именно мы говорим. Просто есть мысль, есть намерение, и тело его выполняет. Точно так же, как мы не задумываемся над тем, чтобы поднять руку, а просто поднимаем её.

Поэтому, если Вы учились в школе и изучали иностранный язык, но всё равно не можете на нём говорить, это, скорее всего, значит, что Вы не умеете на нём говорить, а не то, что Вы его не знаете.

Грамматика, орфография, пунктуация и прочая теория — помогают. Как помогают рекомендации о том, как именно нужно складывать руки, чтобы подать пас или принять его. Это позволяет быстрее и эффективнее освоить навык, не повторяя банальные ошибки. Однако, если Вы не отрабатываете эти рекомендации на практике, то и реализовываться в навык они не будут.

Я около месяца училась говорить на местном языке. Общалась на Земле с мигранткой из этого мира — ведьмой, к слову, — и нарабатывала именно навык отвечать на местные слова местной речью. Мне в этом плане несколько проще — слабенькая телепатия позволяет понять, чего от меня хотят, и учить значение слов в привычном понимании мне не нужно. Только именно наработать навык их применения и их связи с образами.

А тут у меня всего две недели, хотя на разрабатывание привычки уходит двадцать один день.

К слову, леди Романа также беспощадно гоняла Эвелин и Кристиана. Они тоже без высшего общества немного расхлябались и перестали соблюдать все ритуалы.

— Голову выше. Выше! Чтобы линия подбородка шла вдоль линии пола! Не строй из себя провинившуюся простолюдинку! — требовала она. — Гордость! Гордость всегда украшает и всегда спасает. Вас могут оскорбить или обидеть. Могут обвинить или оклеветать. Но только Вам решать, принять ли эти оскорбления или обвинения. Никакое слово, никакая грязь не коснутся Вас, если Вы этого не позволите. Плечи ровно, не сутулиться!

Это она, конечно, загнула. Сутулиться в местной одежде было совершенно невозможно. Она была сшита именно так, чтобы держать плечи расправленными, а спину — прямой. Если попытаешься сгорбиться, она непременно начнёт сдавливать, тянуть и сжимать в самых неожиданных местах. Это, кстати, было достаточно интересным — на Земле вещи, наоборот, были рассчитаны на каких-то сутулых гиен. И если попытаешься в ней расправить плечи, то есть шанс повстречать те же самые последствия.

Это если не говорить о сидениях в транспорте, да.

— Шаг, шаг, плавнее шаг! — требовала леди Романа. — С пяточки на носочек, будто Вы плывёте над полом, а не перемещаетесь строевым шагом.

— Как же я её ненавижу! — простонала Эвелин, когда леди Романа отвлеклась на Кристиана.

— М? За что? — удивилась я. — Какая разница, как именно ходить?

— Вот именно! Какая разница, чего она прикопалась?!

— Ну, в смысле, если именно так люди считают красивым и порядочным, то почему бы и нет? Почему бы ни сделать им эту маленькую уступку, от меня не убудет.

Такой шаг напоминал спортивную ходьбу, требовалось работать именно ступнёй, будто идёшь и загребаешь ногами песок, тогда как сама длина шага была минимальной. Меня такой технике ещё тренер учил, она считается наиболее правильной и эргономичной. Так что я не протестовала.

Конечно, я немного лукавила. Точнее, глядя на то, как местной жительнице, благородной деве, Эвелин было это всё ненавистно, и что у неё где-то что-то не получалось... мне самой становилось легче, я сама переставала казаться себе такой уж безнадёжной. Потому что повторить эти жесты руками, реверансы, наклоны головы в разные стороны правильно с первого раза было непосильно.

А я очень не любила, когда у меня что-то сразу не получается.

Платье мне сшили быстро, буквально за три дня. Эвелин скривила носик, но комментировать не стала. Оно действительно было очень простецким — чёрным, с воротником под горло, полностью закрытым и вообще, казалось, более похожим на монашеское одеяние. На что и был расчёт.

Хотя главный расчёт состоял в том, что я смогла выйти наконец из своих покоев и спокойно путешествовать по замку, не дожидаясь, пока юбку разошьют стразами.

Но беда подкралась оттуда, откуда не ждали.

Мы были у меня в покоях. Кристиан и Эвелин валялись кто где, а я репетировала перед зеркалом приветственный реверанс.

— Я тебе противна? — вдруг спросила Эвелин.

— Что? Нет. Почему ты так решила? — я обернулась с недоумением.

— Ну... ты мне не отвечаешь, — она отвела взгляд.

— Что? Нет! Я же всегда с тобой с охотой говорю. Мы же и сейчас говорим, нет? Диалог. Реплика — ответ.

— Ну, в смысле... не отвечаешь на мои намёки.

— А... на что? — я снова не поняла.

— Почему ты её не трахаешь? — перевёл вампир.

— Кристиан!!! — возмущению Эвелин не было предела.

— Что? Как видишь, она не понимает твоих намёков, изъясняйся чётче.

— Я... Я... — Эвелин покраснела. — Я не могу!

— То есть, делать намёки, подразумевающие развитие в виде секса, ты можешь, а говорить об этом — нет? — Кристиан хмыкнул. — Не ожидал от тебя подобного лицемерия.

— Что? Я не!.. Да! Я именно об этом хотела спросить, — она повернулась ко мне и посмотрела с вызовом. — Я тебе отвратительна? Ты не хочешь со мной ложиться?

— Нет, Эвелин, ты вовсе не отвратительна, — поспешила заверить я. — Но... но... я же не знаю... всё-таки я не Роден, я не знаю...

— О, ты не знаешь, как это делать с девушкой? — тут же обрадовалась она. — Я тебе покажу!

— Нет, я не в этом смысле... То есть, и в этом смысле, но...

Как объяснить средневековой девушке, что я не желаю заниматься с ней сексом только потому, что она досталась мне в наследство?

— Слушай, Эви... — начала я мягко. — Я — отдельная личность. Я не Роден, понимаешь?

— И что? — Эвелин действительно не понимала.

— У нас с тобой нет всего того багажа, что был у вас с Роденом. Мы не бегали под луной, не крали с кухни еду ночью, или когда это у вас и как началось?.. Я не знаю. У меня всего этого не было. Ты просто ставишь меня перед фактом, что я должна хотеть и должна это делать. А я... Но я не должна, понимаешь? Я очень ценю нашу дружбу, я рада, что смогла проникнуться твоей добротой и светом, но это...

— Что, отвратительно? — она снова вздёрнула подбородок.

— Нет, я вовсе не это имела в виду!

— Блин, Эви, просто своди её на свидание! — подсказал Кристиан.

— Что? Я?! Я же девушка! — возмутилась та.

— Ну... она теперь тоже.

Я неловко помахала ручкой.

— Понимаешь, Эви, я считаю нечестным... Я не хочу быть использованной для удовлетворения твоей похоти. Я...

— Ах ты! Ты называешь меня похотливой сучкой?!

Девушка вскочила на ноги, отвесила мне звонкую пощёчину и стремительным шагом бросилась прочь. Но на полпути её перехватил Кристиан.

— Тише, тише, Эви... успокойся, — попросил он. — Всё хорошо. Альба вовсе не имела в виду ничего плохого.

— Я... я не знаю, — ответила я, растерянно отведя глаза. — Для меня это выглядит так. Будто ты не заинтересована во мне или в моих чувствах к тебе, а просто хочешь получить ту долю удовольствия, к которой привыкла. Я ничего не имею против тебя, честно! Просто... у меня нет возможности отказаться. Она вообще не подразумевается. Будто заложница, будто в плену у твоей привычки.

— Против того, чтобы унаследовать чужую дружбу, ты не возражала! Лицемерная ты дрянь. Кристиан, отпусти меня! Отпусти, или я за себя не ручаюсь!

Вампир неохотно отпустил Эвелин, та пулей выскочила из комнаты. Вампир с укором посмотрел на меня:

— Неужели так сложно было с ней переспать?

И пошёл её догонять.

Я же вздохнула, села, упёрла локти в колени и спрятала лицо в ладонях. Кто же знал, что беда меня посетит именно в таком ключе?