"Хроники голода"

— …Вы можете отправить письмо на адрес монастыря, которое будет приложено к мощам Святого Пропилена. И (только в течении этого месяца!) по отдельному тарифу, с ошеломляющей скидкой, вы можете отправить Святому Пропилену еще смс или эмэйл. Дежурный батюшка прочтет ваше послание у мощей мученика и…

Переключив на другую волну, я некоторое время слушал бодрый голос ведущего, комментирующего новое шоу «Звездопад». В нем разыгрывали звезд отечественной эстрады: показательно сбрасывали с крыши. К сожалению, на батуты. Но визгу и порченых штанов от этого меньше не становилось.

С раздражением я выключил радио. И, словно только того и ожидая, в тишине вспомнилась Катька…

К тому времени, когда я встретил Екатерину, успел перевидать многое. Поработал где ни попадя, перепробовал много разного, интересного и губительного. Поиграл на басу в блэк-группе, сбрил хаер под «ноль» и отслужил. Вернулся на гражданку преисполненный пессимизма к этой жизни, пьяный и голодный.

Куда податься? Думать я долго не стал, когда подвернулась неплохая, как раньше считал, работенка — копать могилы на одном из новых московских кладбищ. Денег тамошние «бизнесмены» зашибали просто немеряно. Жуть до сих пор берет, как вспомню их фокусы. Жизнь преподнесла очередной урок цинизма: нет более прибыльного и стабильного бизнеса, чем делать деньги на зубной боли, рождении ребенка и смерти.

Мрак…

Других слов не приходит в голову, когда вспоминаю то время. Я никогда не считал себя личностью с тонкой душевной организацией, но уж родители постарались в меру своих возможностей воспитать во мне хотя бы задатки человека. Но то, что творилось на кладбище…

Утром мы сшибали деньги с убитых горем родственников усопших, днем наживались на мошенничестве с могильными местами, вечером хоронили в два-три яруса «клиентов» мафиози, ночью гоняли одних сатанистов, другим продавали за баснословные бабки черепа, третьим за небольшую мзду позволяли полежать в гробах и спеть какую-нибудь херню при свете черной свечи. И в промежутках: распитие водки, секс с проститутками или забредшими на огонек готичками, благо, недостатка в таких дурах не было никогда. Утро начиналось с опохмела пивом, и — все по новой.

Нервы мои сдали, когда узнал, что некоторые коллеги подрабатывают еще черными археологами (снимая с усопших драгоценности) и торговцами органами (вырезая необходимое из молодых покойников).

Тогда же у меня начались видения…

Ночи стали пугать меня. Мне казалось, что водятся в темноте страшные твари. И не люди, и не демоны. Нечто, что в своей физической реальности страшнее самых пугающих кошмаров.

Вначале я винил алкоголь. Пытался бросить, но оказалось, что было уже поздно. Так и подох бы, как собака, но однажды, свалившись с дикого перепою в канаву у кладбища, меня спасли…

У Катьки умер отец. И она осталась круглой сиротой. Мать, насколько я помнил, умерла давно, Катя еще в школе училась. Кажется, мы всем классом тогда сбрасывались на похороны, ибо семья у нее не шиковала, скорее — наоборот. Потом Катя закончила четверть, а в новом учебном году мы узнали, что отец перевел ее в другую школу. Попроще и подешевле. На пятнадцать лет я Катю забыл…

И вот, с трудом разлепив опухшие зенки, я увидал врачей неотложки, а за белыми халатами маячила Катька. И как узнала-то меня в лысом, опухшем алкаше?

Стыдно до сих пор. До боли стыдно, до зубного скрипа!

Как она, хрупкая и скромная девушка, вытаскивала меня — здоровенного мужика. Кормила с ложечки, выхаживала, пичкала лекарствами, хотя ее скромной зарплаты едва хватало на еду и оплату однушки. А ведь она только пережила смерть отца…

— Чтобы оплатить папе место на кладбище, — со слезами на глазах призналась Катя, — пришлось в банке взять кредит. Господи, дай мне сил с таким позором больше никогда не сталкиваться.

Она говорила, а у меня градом лились пропахшие спиртом слезы. Уж кто-кто, а я знал, откуда на погосте цены такие возникают.

«Мразь ты, Олежа, — корил я себя. — Тварь последняя, паразит, глист конченный!»

Но… пережили.

Я устроился на нормальную работу, охранял, как цепной пес, кассы в банке. Постепенно выровнялось и здоровье, и финансовое положение. Остались только видения. Я будто иногда чувствовал что-то чуждое для человека. Бывало, идешь вечером по улице, и понимаешь вдруг с морозом по коже — вон в той подворотне скрывается монстр…

Но, об этом я никому не рассказывал и обуздать страх сумел. Тем более, что и наша с Катей личная жизнь налаживалась тоже.

А наша свадьба с Катериной — самое святое воспоминание в моей запаршивевшей жизни…

Швырнув в прихожей ключи на тумбочку, я крикнул:

— Дорогая, я дома!

Из спальни донесся приглушенный звук.

«Ждет меня, — подумал я с грустью. — Ждет, как и всегда…»

Я скинул ботинки, стащил куртку. Подумав, достал из кармана сигареты и зажигалку и направился к жене.

В спальне царила непроглядная тьма, сквозь плотные шторы не пробивалось ни лучика уличных фонарей.

Не успел я переступить порог, как ощутил молниеносное движение во тьме. Настолько быстрое и бесшумное, что стремительности броска позавидовала бы гремучая змея.

Лязгнула сталь, что-то бессильно грохнулось на пол, тоскливо взвыло.

— Опять ты за старое?

Я вздохнул и включил свет.

Пристегнутая наручниками к батареи, вывернув одну руку под неестественным для человека углом, лежала на полу серокожая тварь. На голове копна нечесаных и грязных волос, остроконечные уши покрыты серым мехом, блистают ненавистью черные глаза с золотым ободком вертикальных зрачков.

На высохшем до состояния мумии теле болтаются запачканные слюной и кровью шорты, под белой майкой трясется обвисшая грудь с сильно оттянутыми, как у собаки, сосками. Широкие ноздри раздуваются, между острых зубов мелькает ярко-красный горячий язык, облизывая потрескавшиеся губы.

Я сполз по стене, сел на корточки, достал из пачки сигарету и чиркнул зажигалкой. Выпустив к потолку дым, прошептал:

— Я скучаю за тобой, Катя…

Моя жена вскинула голову и с болью в голосе завыла…