Странник (новый вариант)

С детства привыкший к резким запахам, идущим от перерабатываемых водорослей, я не кривился, как приезжие, а просто тихо их ненавидел. Так раб ненавидит свое клеймо. Согласно статус — системе, введенной вместе с продовольственными карточками, каждый человек был заключен в жесткие социальные рамки, из которых мог вырваться только в исключительных обстоятельствах. По мере того, как условия жизни становились лучше, рамки расширились, но не настолько, чтобы простой человек мог сам вершить свою судьбу. Мне, как другим жителям нашего городка, статус предписывал жить и работать в определенных местах и на предназначенных тому должностях. Только при выполнении этих навязанных обязательств, такие как я, могли рассчитывать на бесплатную учебу, получение специальности, работы и квартиры. Да, я мог бросить здесь все и уехать в большой город. Но что меня там ждет? Там такая же жесткая статус — система, в которой для меня не было места. Еще оставался фермерский труд, но о нем даже думать не хотелось, настолько он мне представлялся тяжелым и грязным.

"Дети окраин" — так называли нас в больших городах. Несмотря на предопределен-ность, мы продолжали мечтать о жизни в мегаполисах, о больших деньгах, о престижной работе в концерне. Да и кто не мечтал в детстве?! Повзрослев, пытались бунтовать против системы. Закачивались пивом, а потом шли на улицы, горланя дурацкие лозунги, типа "Я свободный человек! Не желаю жить в дерьме!".

В общем, жил и учился как все, ничем не выделяясь, пока в нашем колледже, дававшим не только среднее, но и профессиональное образование, не появился новый преподаватель. Джерри Степлтон. Выпускник университета, молодой и энергичный человек — он пытался по молодости лет хоть что-то исправить в этом мире. Еще полный свежих университетских знаний, он предложил расширить свое образование всем желающим, читая курсы лекций по одному — двум дополнительным предметам, два раза в неделю. Над ним втихомолку смеялись коллеги — преподаватели, и открыто — ученики. Я рассуждал так же, как и большинство: кому нужна космография или нанотехнология, если все равно будешь оператором машин по переработке водорослей, но когда несколько парней и девчонок записались на дополнительные занятия, я оказался в их числе. Сделал я это из чувства противоречия. Думая, что подобным образом бросаю вызов стандартам социальной системы нашего мира. Выглядело это по-детски, но понимание таких вещей обычно приходит с возрастом. Сначала ходил на лекции неохотно, через силу, но как-то неожиданно для себя увлекся высокими технологиями, а в частности нанотехнологией. Если раньше моя комната была завалена инфокристаллами с записями музыкальных групп и кассовых фильмов, то теперь они уступили место специальным учебникам, но и это не могло изменить предначертанного мне пути, если бы мои родители не совершили чудо.

Отец, в свое время, окончив специальную школу администрации среднего звена, получил назначение на нашу фабрику, став начальником цеха. Мама, уроженка нашего городка, работала техником — технологом на этой же фабрике.

Около года тому назад, никому ничего не говоря, они начали проводить эксперименты по повышению производительности линии насыщения микроэлементами, сумев, в конце концов, создать формулу смеси, ускорявшую процесс переработки почти на двадцать процентов, но отцу этого показалось мало. На свой страх и риск он переделал одну из линий, добавив парочку нововведений. Запустил. Проверил. После чего пригласил специальную комиссию. Вскоре после ее отбытия отца вызвали в Федеральный совет округа. После окончательной проверки и утверждения его изобретения, его статус административного работника был поднят сразу на два чина, а еще через неделю мои родители получили денежные премии в размере трехмесячных окладов. Я думал, что наша жизнь хоть на какое-то время измениться к лучшему, раз у нас появи?лась такая куча денег, но к моему удивлению, ничего не изменилось. На свои вопросы я получал туманные ответы, смысл которых сводился к одному: пусть деньги пока полежат, мало ли что может случиться.

Время шло. Мое увлечение нанотехнологией продолжало расти. Мне нравилось познавать новое, испытывать чувство прикосновения к очередной тайне вселенной, раскрытой человеком. Все больше я отходил от своей компании, проводя время с Джерри Степлтоном, который теперь уже был не столько моим преподавателем, сколько старшим товарищем, направляя и корректируя мое самостоятельное плавание в мире науки.

После шумных рождественских праздников я вступил в новый год, значимый не только для меня, но и для всех моих одноклассников. Еще полгода практики и мы должны были сдавать наш первый в жизни экзамен и получить диплом специалиста низшего ранга. Вместе с дипломом вручалась статус — карта, после чего мы становились полноправными гражданами нашего мира. Год действительно оказался значительным, став своеобразной отправной точкой в моей судьбе. Все началось со скоропостижной смерти управляющего перерабатывающей фабрикой. Согласно законам, на фабрику должны были прислать человека от Федерального Совета округа, а вместо этого, неожиданно назначение на это место получил мой отец, а еще несколько месяцев спустя моя мать возглавила отдел в химико-биологическом центре фабрики. Если назначению отца удивлялись, то назначению матери никто не удивился. Приближать своих людей — это нормальная человеческая черта в мире, где социальные и человеческие отношения были четко разграничены и обозначены системой. Теперь я, в свою очередь, мог смело рассчитывать на тепленькое местечко в здании администрации, а со временем пре-тендовать на отдельный кабинет начальника отдела. Так рассуждал я, но родители решили по-другому, считая, что получили шанс изменить судьбу сына к лучшему. Дело в том, что довольно высокая должность моего отца и его хорошие отношения в Федеральном Совете округа давали ему некоторые поблажки, которыми он решил воспользоваться. Не ставя меня в известность, мои родители переговорили со Степлтоном, а тот со своим хорошим приятелем — однокашником, работающим на кафедре высоких технологий университета Каска. Как университет, так и сам город Джорджия, в пригороде которого он был расположен, были далеко не самыми крупнейшими в списке учебных заведений и мегаполисов на Фальстафе, но мне было наплевать на подобные тонкости, когда я узнал о своем зачислении на первый курс. Восторгу и радости не было предела, но сюрпризы на этом не закончились. Когда я немного успокоился, отец заявил мне, что они уже оплатили авансом не год, а два года учебы, а, кроме того, меня ждет работа техника — лаборанта на кафедре сверхвысоких технологий. Тут я совсем потерял голову от восторга. Честно говоря, я смутно запомнил эти часы, больше мне запомнилась последующая бессонная ночь, наполненная радужными мечтами.

Учеба и работа, новые впечатления и новые знакомые, все это заставляло время бежать быстрее. Четыре года учебы пролетели незаметно. Одновременно вместе с диплом (шестнадцатое место в списке выпускников года), я получил предложение остаться работать на университетской кафедре высоких технологий, а когда через месяц мне вручили ключ от служебной квартиры в университетском городке, я стал считать, что моя жизнь состоялась на все сто процентов. Прошло полгода тихой, вдумчивой работы на кафедре, слегка разбавленной чтением лекций студентам и легкими пирушками по субботним вечерам в облюбованном мною баре "Дубовый листок", пока судьба не решила, что "белая" полоса моей жизни несколько затянулась.

Наша кафедра, как и другие, получала государственное субсидирование в таком малом объеме, что этих денег хватало только на закупку самого простейшего оборудования, едва хватавшего для практических работ со студентами. О серьезной научно — исследователь-ской работе можно было забыть, если бы не заказы, получаемые нами со стороны. В основном заказчиками были частные фирмы, для которых мы исследовали, разрабатывали, давали практические рекомендации. Конечно, наши лаборатории и в подметки не годились научно-исследовательским центрам корпораций, но мелких заказчиков мы вполне устраивали, как расценками, так и качеством работы. В один из таких дней к нам поступило сразу три заказа. Работа закипела. Мы все из кожи лезли вон, только бы выполнить их в срок и качественно. И тут я допустил ошибку. Отложил одну работу ради другой, решив, что дописать выводы и оформить ее я всегда успею, но, погрузившись с головой в новую тему, забыл обо всем на свете, а главное, забыл о трех золотых правилах моего непосредственного начальства: "заказчик — это деньги", "заказчик всегда прав" и "деньги лишними не бывают".

И вот наступил день, когда порог кабинета декана нашего факультета переступил разъяренный представитель заказчика. К несчастью научно-производственная фирма "Пегас" была самой богатой из всех наших заказчиков, а я самым молодым и неименитым из всех наших сотрудников, поэтому результат подобного противостояния был предопределен с самого начала. По требованию разъяренного заказчика и рассерженного декана было собрано экстренное собрание сотрудников кафедры, куда меня пригласили для объяснений и извинений. Повинившись в промахе, я думал отделаться нагоняем от декана, но не тут-то было. Взявший слово представитель заказчика неожиданно предъявил жесткий ультиматум: или вы увольняете нерадивого работника, или лишаетесь постоянного клиента. Вопрос был тут же поставлен на голосование деканом. К моему глубокому ужасу большинство коллег, не раздумывая, согласилось с этим наглым и непомерным требованием. Я почувствовал себя так, словно земля разверзлась под моими ногами и я лечу в бездонную пропасть. Отчаяние. Уныние. Страх. Все эти чувства переполняли меня, забивая истерическими импульсами мозг, не давая пробиться здравому смыслу, с помощью которого можно было попробовать отстоять себя. Уже в шоковом состоянии я выслушал следующее "пожелание" заказчика. Тот захотел, чтобы мое увольнение стало назиданием для всех остальных, потребовав занесения меня как специалиста в "черный список". Легкие возражения, типа, дескать, не стоит калечить жизнь молодого человека, да сочувственные взгляды, бросаемые в мою сторону, были своего рода извинением моего бывшего коллектива за уже практически принятое решение. Только после собрания, когда народ уже разошелся, я понял, наконец, что весь этот кошмар был наяву. Кинулся к декану, но тот только развел руками. Выйдя из центрального корпуса, я сел на ближайшую скамейку и замер — телом и душой. Только спустя некоторое время до меня с трудом дошло, что самое страшное, что могло со мной произойти в жизни, только что произошло. Я оказался на улице, без работы и квартиры, с дипломом, считав с которого информацию, работодатель увидит запись "уволен по профессиональной непригодности". Эта надпись ломала все, чего я достиг, всю мою жизнь. Хаос в голове и в душе достиг предела. Смесь страха перед будущим, ненависти и обиды на весь мир, требовала выхода. И я взорвался! Значит, весь мир против меня? Нет. Не так! Я против всех! Пустота в груди требовала заполнения. Не придумав ничего лучшего, я пуститься в загул. Меня не смутило даже то, что у меня на счету было только четыреста кредитов. Полумрак баров сменялся ярким светом ресторанов, тихие душевные излияния — громкими пьяными речами, но выплеснуть из своей души ядовитую горечь, я так и не смог. Хмель проходил сквозь меня, не согревая душу, давая лишь временное забытье.

ГЛАВА 3

— И здесь деньги закончились, — так я прокомментировал вид своих вещей, выставленных за дверь съемной квартиры. — Я спать хочу!

Пустое пространство коридора никак не отреагировало на мое требование. Бессонная ночь и хмель путали мысли, но не настолько, чтобы не сообразить: здесь мне больше делать нечего. Куда идти, я тоже знал. Самые дешевые квартиры находились на самых дальних окраинах города. Осталось забрать вещи, и отправиться на окраину — в ближайший район с названием Серая Пустошь.

Выйдя на остановке, некоторое время я просто стоял и смотрел. Помойка для человеческих отбросов. Это впечатление не смогло даже сгладить мое полупьяное состояние. Первым импульсом было желание сесть и уехать. Куда угодно, только бы больше никогда не видеть всего этого, но долго колебаться мне не дали, бросаемые на меня исподлобья, взгляды обитателей здешних мест. Нехорошо так стали ко мне присматриваться, подобно собакам, изучающим забредшего на их территорию чужого пса, перед тем как броситься на него всей стаей. Пришедшая в голову подобная аналогия, сорвала меня с места и заставила идти. Некоторое время я шел в угнетенном состоянии, не замечая ни облупившиеся стены домов, ни жалкие газоны с чахлой травой, пока усталость, жара и жажда не вернули меня в реальный мир. Остановившись в тени дерева, огляделся по сторонам. Неожиданно взгляд натолкнулся на автомат — информатор, стоявший рядом с витриной магазина, прикрытой силовым щитом. С минуту смотрел на него, пока мне в голову не пришла простая мысль:

— Чего ты себя хоронишь? Молодой, здоровый парень, далеко не дурак. Чего скис? Найдется выход! Не сегодня, так завтра. Не завтра — так через полгода!

Подавленное состояние не являлось для меня характерным, просто до этого момента моя жизнь текла по спокойной, накатанной колее, и я впервые попал в столь жесткий пресс жизненных невзгод.

Переступив порог съемной квартиры, я невольно вздрогнул. То, что предстало моим глазам, пахло даже не бедностью, а неприкрытой нищетой, а в воздухе стоял стойкий запах дезинфекции... и безнадежности. Бывший когда-то белым, а теперь посеревший с желтыми разводами пластик, облицовывавший стены, придавал квартире грязный, неряшливый вид. Таким же пластиком была покрыта крышка стола, только еще более грязным. Два стула. Кровать — полуавтомат в стенном шкафу. Стандартный набор одноразовой пластиковой посуды в стерильной упаковке. За тонкой стенкой — ширмой, судя по капающей воде, находился туалет с душем. Мысль, что эта жалкая конура будет моим домом на неопределенно долгое время, стала новым сильным испытанием для меня. Деревянными, негнущимися ногами заставил дойти себя до стула. Сел. Некоторое время тупо оглядывался по сторонам, потом положил голову на руки и закрыл глаза. Мысли шли черные и тяжелые, как грозовые тучи, но бессонная ночь дала себя знать, и вскоре сон поглотил их вместе со мной.

Проснувшись поздним утром, я почувствовал себя не в пример лучше, чем прошлым вечером. Вчерашнее уныние ушло, уступив место вере в свою звезду. Молодой, здоровый, умный — неужели я не найду свое место под солнцем?! Проверил банковскую карточку — тридцать семь кредитов, и это притом, что вчера я уплатил за квартиру на неделю вперед. Это были плюсы, пусть жалкие, но они были. Неделю, на пределе экономии, я мог просуществовать на эти деньги.

"Хватит хандрить и вперед — на поиски работы!".

Четыре дня подряд, по пять-шесть часов в день, я оббивал пороги маленьких фирм, как в своем, так и в соседних районах в поисках работы. При этом я довольно открыто намекал, что согласен выполнять намного более сложную работу за небольшие деньги, но каждый раз со мной вели разговор только до того момента, пока на мониторе считывающего устройства не возникала надпись "уволен с работы в связи с профессиональной непригодностью". И каждый раз, выходя на улицу после подобной беседы, я почти физически чувствовал, как истончается, уходит надежда на то, что когда-нибудь я изменю свое сосуществование на более достойное положение. Мне чертовски хотелось напиться до бесчувствия, но даже этого я не мог себе позволить, ведь моих денег едва — едва хватало на еду. Если дни были еще как-то заполнены поисками работы, разговорами с людьми, то вечера стали для меня проклятием. Их пустота оставляла слишком много свободного времени, которое ничем нельзя было заполнить, кроме как мыслями и воспоминаниями, что для меня было хуже пытки. Таким же обещал быть вечер пятницы. Я уже был готов к очередному самоистязанию, как неожиданно прозвенел дверной звонок. Открыв дверь, я с немалым удивлением увидел на пороге своей квартиры одного из своих многочисленных соседей. С этим грязным, обрюзгшим, вечно пьяным человечком я уже несколько раз сталкивался в коридоре нашего квартирного блока. Бросив на меня мутный взгляд, он ни слова не говоря, шагнул через порог. Захлопнув дверь, я развернулся, следя за его дальнейшими действиями. Тот в развалку подошел к столу, выставил бутылку, а затем чуть ли не по-хозяйски уселся на один из двух пластиковых стульев. В другой ситуации он бы уже открывал двери лбом, но только не в данный момент. Сейчас я был согласен на любое общество, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Достав стаканчики, я сел напротив незваного гостя. Тот не стал терять времени на церемонии. Разлив водку, тут же кинул свою порцию в рот. Я последовал его примеру. Он снова разлил. Снова выпили. Только я открыл рот, чтобы узнать, что привело его ко мне, как он опередил меня, заговорив сам. Первые несколько минут я пытался понять, о чем он говорит, пока не понял, что гость пьян настолько, что просто продолжает ранее начатый рассказ о своей бывшей жизни. Речь местами была невнятной, местами переходила в сплошной мат, но я слушал его, не перебивая, пока он вдруг не замолк на полуслове. Словно завод кончился. Проведя несколько раз мутными глазами по мне, вдруг неожиданно спросил, а кто я такой. Мне уже давно хотелось поделиться хоть с кем-то своими переживаниями, да и алкоголь сделал свое дело — и я, в свою очередь, принялся выплескивать ему свою душу. Первое время он слушал меня, не перебивая, но как только мой рассказ стал подходить к концу, сосед неожиданно стукнул кулаком по столу. Когда я удивленно замолк, он ткнул в мою сторону заскорузлым пальцем и громко заявил: — Ты кого из себя строишь, малыш?! Боишься замараться?! Вот же полный придурок! Сидит по уши в дерьме и при этом старается казаться чистеньким!