Чужой Среди Своих, Глава 17 и далее

— Закрой замки, и давай поставим его на место.

Мы поставили чемодан к дальней стенке, завалили его хламом. Я повернулся к Тимохе.

— Об этом ни слова, а еще лучше будет, если ты на пару недель уедешь куда-нибудь.

Тот на мои слова зло ощерился: — Ты, Студент, меня на что подписал, а?! Что-то политическое?!

— Успокойся. Держи. Это за работу и за молчание, — я вытащил руку из кармана и протянул ему замшевый мешочек.

Тот настороженно взял, развязал тесемки, высыпал содержимое на ладонь и, не удержавшись, ахнул от восторга.

— Вот это да! И каменья настоящие?

— Отвечаю!

— Кучеряво живешь!

— Так уедешь?

Тот только кивнул головой, не отрывая взгляда от золотых украшений. Потом поднял голову и уже довольным голосом сказал: — Студент, как такое дело подвернется — дай знать!

Спустя полчаса мы с ним расстались. Особой опасности с его стороны я не видел. Он только знал меня в лицо. И больше ничего. Привезя домой портфель, я первым делом поинтересовался его содержимым.

"Точно. Значка фрица".

Эта мысль образовалась у меня в голове, стоило мне найти на самом дне портфеля небольшой замшевый мешочек. Стоило мне взять его в руки, как сразу понял, что тот хранит. Бриллианты. Посмотрел, потом ссыпал их обратно в мешочек. Спрятав портфель, пошел к двери, а спустя час уже находился на Интернациональной улице. Посмотрел на часы. Стрелки показывали пятнадцати час. Войдя в телефонную будку, снял трубку и набрал номер оперативного дежурного. На мое счастье дежурил майор Васильченко, и поэтому долго не пришлось ничего объяснять. Выслушав, он приказал мне продолжать наблюдение за домом, но никоим образом не вмешиваться и ждать подъезда оперативной группы. Положил трубку, я довольно усмехнулся, но сразу передернул плечами. Бр-р-р! Холодно, однако. Спустя пятнадцать минут подъехали две машины. Из первой вылез капитан Быстров. Я подошел к нему.

— Что, лейтенант, в Шерлока Холмса решил поиграть?

— Никак нет, товарищ капитан, — официально ответил я, при этом делая вид, что обиделся.

— Ладно тебе. Сейчас Быков подъедет, а пока обрисуй обстановку.

Я повторил ему все то, что уже рассказал Васильченко. Решил наблюдать за домом, так как мне все это довольно странным показалось, а спустя полтора часа наблюдения вдруг заметил, как в квартире на третьем этаже мелькнул луч фонарика.

— И все? Ты в своем уме, Звягинцев?! А если у хозяев квартиры пробки перегорели?! Тогда что?

— Так света там до этого вообще не было, а потом фонарик засветил. Луч мелькал там... — я посмотрел на часы, — минут двадцать, не меньше.

— Хм, — задумался капитан. — А из подъезда кто-нибудь выходил?

— Из первого подъезда, точно никто не выходил, товарищ капитан. Из второго вроде выходили.

— Что значит вроде, лейтенант?

— Так темно. Много тут увидишь?

— Ладно, — недовольно буркнул Быстров. — Приедет подполковник — пусть сам с тобой разбирается.

Вскоре подъехала вторая машина, которая привезла подполковника. После того как я изложил все Быкову, тот посмотрел на белевший в темноте фасад дома и сказал: — Окна покажи.

Я показал, после чего он внимательно осмотрел дом, затем слегка повернув голову к стоящему за его спиной капитану, негромко приказал:

— Быстров, бери двух человек и эксперта. Попробуйте пройти чердаком. Если тот закрыт, возвращайтесь.

Спустя десять минут, от Быкова прибыл человек.

— Мы нашли следы на чердаке, товарищ подполковник, — отрапортовал оперативник. — Они привели нас к квартире номер 12.

После этих слов лицо подполковника приняло выражение гончего пса, взявшего след.

— Блокировать оба подъезда! Звягинцев, за мной!

Спустя пять минут, мы с Быковым стояли на лестничной площадке третьего этажа. У двери квартиры стоял эксперт вместе с капитаном. Увидев подполковника, Быстров подошел к нам.

— Эксперт говорит, что дверь квартиры недавно вскрывали, товарищ подполковник.

Быков нахмурился. Мне его мысли нетрудно было прочитать. Неужели, опоздали?!

— Вскрывайте дверь!

Тимоха, если исходить по времени вскрытия замков, превосходил эксперта, как минимум, в два раза. Щелкнул второй замок, и эксперт быстро отошел в сторону. Кивок Быкова и в темноту с оружием наготове быстро шагнул Быстров вместе с одним сотрудником. Еще спустя несколько минут мы все стояли среди ярко освещенной гостиной, за исключением одного из оперативников, оставшегося дежурить на площадке. Не надо быть экспертом, чтобы не заметить на полу мокрые, смазанные отпечатки ног и вскоре из ванной раздался голос одного из сотрудников: — Здесь что-то было!

На его голос сразу пошел эксперт. Подполковник заиграл желваками. Он явно нервничал, хотя старался не подавать вида. Я присел на тот же стул, на котором сидел, придя в квартиру пару часов тому назад, в первый раз. Неожиданно из прихожей раздался взволнованный голос оперативника: — Товарищ подполковник! Идите быстрее!

Быков резко метнулся в коридор, а спустя несколько минут раздался его громкий и довольный голос: — Быстров! Двух человек к подъезду! Еще двух оставить дежурить в квартире! Если что заметят, докладывать сразу! Ты едешь со мной!

Хлопнула входная дверь. Я встал и сказал, находящемуся в комнате оперативнику: — Если что, я домой пошел.

— Счастливый, — недовольным голосом протянул тот. — Интересно когда нас сменят, кто-нибудь знает?

Я пожал плечами и пошел к двери.

Утром, как обычно, я приехал в Управление, прошел проходную и поднялся на свой этаж, но не успел снять шинель, как майор Васильченко, с темными кругами под глазами, злой и раздраженный, потащил меня к подполковнику. Уже то, что меня не вытащили ночью из постели, говорило о том, что у Быкова все прошло благополучно. Или около того. Сизый дым, стоявший облаком в кабине, полная пепельница окурков и четыре недопитых стакана с чаем, стоящих на столе, говорили о том, что хозяин кабинета всю ночь провел в своем кабинете.

— Здравия желаю, товарищ....

— Садись, лейтенант, — махнул рукой Быков. — Нет у нас сейчас на это времени!

Я сел. С минуту подполковник изучал меня. Потом покачал головой и спросил:

— Ты хоть представляешь, что натворил?

— Никак нет, товарищ подполковник! — отрапортовал я.

Он устало усмехнулся:

— Взял и столкнул лбами два управления! Сейчас понимаешь?

— Так я же не просто так, товарищ подполковник, а для пользы дела старался, — прикинулся я непонимающим ванькой.

— Это и так понятно, — буркнул сбоку Васильченко, дымя папиросой. — Вот что теперь дальше будет?

Я прекрасно понимал, в чем заключался этот далеко не риторический вопрос. Если компромат действительно имеет большую ценность, то есть определенная вероятность зачистки всех участников операции для того, чтобы не допустить даже намека на их существование, не говоря уже о том, что кому-то знать о содержимом папок. Ведь по нынешнему времени, это была самая настоящая сверхбомба, которая может капитально подорвать устои целого государства. Если положить на одну чашку весов компромат на ряд первых лиц государства, а на другую — жизнь десятка обычных сотрудников.... Как вы думаете, что перевесит? Я не сомневался, что именно об этом как раз и думали оба офицера.

— Ты мне вот что скажи, лейтенант, как тебе в голову пришла мысль о засаде?

Это было самое слабое место в моем плане. В принципе, если бы они задались целью меня уличить, то им это наверняка удалось, вот только сейчас они не в состоянии были вникать и анализировать, так как на кону стояли их судьбы. И этот вопрос был задан чисто из проформы, потому что они привыкли докапываться до сути.

— Из-за злости, наверно. Хотелось доказать.... Честно говоря, не знаю. Но когда меня майор Сиротин вез в управление, я спокойно все обдумал и решил, что все как-то просто произошло. И шпиона взяли, и на явочную квартиру вышли. Вот только этот иуда не был похож на немецкого резидента. Дерганый он был, напряженный какой-то. В ресторан входил, а рука с пистолетом в кармане. Явно кого-то искал. Или к нему на встречу должен был прийти человек. Люди майора Сиротина должны были это сразу понять и следить за ним дальше, а не брать его. Но и тут что-то пошло не так. Верно? Ведь шпион умер? — задал я неожиданный вопрос.

Быков переглянулся с майором.

— Смотри, Васильченко, какой умный у тебя подчиненный. Не успеешь оглянуться, как подсидит тебя.

— А вы думаете, товарищ подполковник, что я держусь за это место?! Я....

Его слова так и повисли в воздухе, так как вдруг раздался телефонный звонок. Подполковник чуть помедлил и только потом снял трубку: — Подполковник....

В следующую секунду он вскочил и вытянулся. Вслед за ним на ноги вскочил майор, а следом я. Лица у обоих, что у майора, что у подполковника, стали предельно напряженные. Две следующие минуты только и было слышно в кабинете: — Да. Да. Так точно. Да. Так точно.

Только когда трубка легла на аппарат, подполковник шумно вздохнул и почти довольным голосом сказал: — Ну, вот и все закончилось, — после чего схватил со стола стакан с остывшим чаем и с удовольствием, в несколько больших глотков, выпил. Мы с майором стояли и молча, ждали продолжения. Вот только оно стало неожиданностью, и по большей части для меня.

— Лейтенант Звягинцев, выражаю вам от лица командования благодарность за проявленный профессионализм и отвагу в деле по выявлению фашистской агентуры, окопавшейся у нас в тылу!

Я сделал довольно-торжественное лицо, вытянулся и четко отрапортовал: — Служу Советскому Союзу!

Затем подполковник словно бы замялся, что было само по себе удивительно для такого прямого и жесткого человека, и после некоторого колебания, сказал: — Правильный ты человек, Звягинцев. И отличный боец! Боевой, цепкий, сообразительный. Нам такие люди позарез нужны, вот только появились некоторые обстоятельства, из-за которых тебя от нас переводят.

— Товарищ подполковник, а что я не так сделал?! — воскликнул я, делая удивленное лицо, хотя при этом прекрасно понимал, что стоит за внезапным переводом. Если оставить меня в Управлении, то это станет прямым вызовом Абакумову. Это прекрасно понимали Сталин и Берия. Раскачивать лодку, в которой они все сидели, лишний раз никому не хотелось.

— Объяснять не буду. Думаю, со временем, сам поймешь.

— А куда меня переводят, хоть скажете?

— Верь — не верь, лейтенант, но этого я даже сам не знаю.

— Спасибо за все, товарищ подполковник. Разрешите идти?

Тот невесело усмехнулся.

— Иди.

Я отправился в отдел кадров, чтобы спустя двадцать минут выйти оттуда с круглыми глазами. Несмотря на свой богатый жизненный опыт, такого крутого поворота судьбы я не ожидал. Не совсем понимая, что меня ждет впереди, зашел в свой, теперь уже бывший, кабинет, где тепло попрощался с товарищами. Несмотря на то, что я не так уж хорошо их знал, так как толком сойтись с кем-то поближе, у меня просто не было времени, но вместе с тем, в трудных и опасных ситуациях, под пулями бандитов, они показали себя надежными товарищами. Ребята не спрашивали, куда меня переводят, но при этом, видя мое неплохое настроение, поняли, что у Звягинцева вроде все неплохо складывается.

Операция "Архив" получила свое название еще полгода назад. Ее разработкой начал заниматься отдел подполковника Быкова.

Все началось с того, что в один прекрасный день генерал из ведомства Абакумова получил некую информацию: найден архив, который содержал компрометирующие материалы на высокопоставленных лиц Советского Союза. Ниточка слухов и предположений о его возможном сосуществовании подобного компромата тянулась из далеких 30-е годов. Все эти слухи были связаны тем или иным образом с Бокием Глебом Ивановичем, начальником СПЕКО (Спецотдел). Этот отдел занимался радиоперехватом, дешифровкой, разработкой шифров, охраной государственных тайн и многим другим. Несмотря на то, что Бокий был только начальником отдела, он, в исключение из правил, подчинялся непосредственно только Центральному Комитету партии. Уже в те далекие годы уже ходили слухи, что компроматы на всю партийно-правительственную верхушку заносились в специальную "черную книгу", которая хранилась у Бокия. Когда началась большая чистка, начальник спецотдела был арестован, несколько месяцев находился под следствием, а затем особая тройка НКВД вынесла ему "расстрельный" приговор, приведенный в исполнение в тот же день, вот только "черная книга" так и не была найдена.

Неожиданно она снова возникла, словно феникс из пепла. Обладатели архива, долгие годы, державшие в тайне эти документы, собрались продать ее фашистам. Долго искали подходы, пока, наконец, не вышли на немецкую разведку. Основным звеном в этой цепочке стал старший лейтенант Мошкин или немецкий разведчик Пауль Гроссер. Проживший в России более шести лет, Гроссер, более чем кто-либо, понимал, что война Германией проиграна. Будучи весьма практичным человеком, он, в последнее время, все чаще задумывался, что ему дальше делать, если Рейх рухнет, пока на него не вышли хозяева этих самых документов. Стоило ему понять и убедиться, какое мощное оружие попало ему в руки, он приложил все силы, чтобы выйти на хозяев архива. У него ушло два месяца на выявление истинных хозяев архива, после чего, узнав где тайник, уничтожил их и начал свою игру. Именно он отправил двух своих агентов через линию фронта с образцами компрометирующих материалов, якобы полученных им от неких высокопоставленных лиц, которые хотят продать архив. Гроссер преследовал две цели. Давал Германии оружие, которое могло внести такой хаос и развал в верховные ветви власти советского государства, что по его действию оно было сравнимо с секретным оружием победы, которое Гитлер обещал немцам. При этом немецкий разведчик не собирался забывать о себе, так как деньги, полученные за архив, он собирался забрать себе. Да и новое звание с железным крестом в придачу не помешает. Когда полковник абвера фон Клюге прилетел из Берлина чтобы лично удостовериться в подлинности доставленных документов, то уже спустя сутки он составил и отослал шифрованное донесение своему шефу, адмиралу Канарису. Германской армейской разведке был предоставлен отличный шанс отыграться за все свои неудачи, вот только нелепая случайность спутала все карты. Партизанская засада и внезапное исчезновение Гроссера и полковника фон Клюге заставило Канариса действовать быстро, чтобы попробовать исправить ситуацию. Второй агент, перешедший линию фронта с образцами архива, по фамилии Шмыглов, уже через несколько дней был сброшен в Московской области. Ему была поставлена задача как можно быстрее выйти на след владельцев архива.

Одновременно с армейским СМЕРШом к разработке операции "Архив" приступили контрразведчики Лаврения Берии. Они получили ее от своего высокопоставленного информатора, служившего в ведомстве Абакумова.

До того самого дня, когда судьба столкнула меня с немецким шпионом, успехи поисков контрразведчиков обеих управлений были мало результативными из-за того, что старший лейтенант Мошкин, играющий немалую роль в операции "Архив" был немецким агентом. Большим успехом, как посчитали люди Берии, стал захват полковника фон Клюге, которому хватило четырех дней плотной физической обработки, чтобы рассказать все, что он знал, следователю. Они считали, что уже находятся в шаге от завершения операции, вот только это короткое расстояние стало для них непреодолимым из-за того, что Пауль Гроссер в разговорах с полковником подал информацию в частично искаженном виде.