Черная рысь-1. Искусство выживания

Первым моим клиентом стала ухоженная дама с курчавыми рыжими волосами. Лицо ее было осыпано мелкими веснушками, а тускло-зеленые глаза подчеркивали черные тени для век. Изящная фигурка танцовщицы, длинные ноги в стильных босоножках на ремешках отлично подходили по высоким требованиям местного кабаре. Уж я-то знаю, сама туда пробивалась, пока не махнула рукой и не влезла на стойку недорогого, но популярного бара, где меня и нашел Роберто, позвав к себе официанткой.

— Добрый день, синьора, что будете заказывать?

Дама подняла на меня глаза, раздраженно разведя руками.

— Я не вижу меню,— съязвила она. Я сбегала за папкой и положила ее перед дамой. Двумя пальцами она брезгливо перевернула листы, разглядывая изображения. На картинках блюда выглядели намного аппетитнее, чем были на самом деле. Спасибо Photoshop-дел мастеру.

— У вас есть фондю?— осведомилась она. "Фондю, фондю...— думала я,— что-то знакомое, но никак не могу вспомнить. Фондю. Как же не хватает Википедии под рукой". Когда принимали на работу, меня заставили вызубрить все названия блюд, их описания, внешний вид и вдобавок главные ингредиенты. Хоть убейте, я не помнила, что такое фондю и с чем его едят.

— У нас итальянская кухня,— брякнула я стандартную фразу, что выручала меня в ситуациях подобных этой. "Фондю, ударение на последний слог. Наверное, родом прямо из Парижа, и, если это действительно так, то я гений и выкрутилась, при этом не соврав".

— Я каждый раз беру у вас фондю,— не отступала мадам. Не синьора, нет, именно мадам. Иногда у меня получалось распознавать национальности. И, кажется, раньше примечала ее вычурные шляпки, но ее обслуживал кто-то из мужской половины персонала.

— Минутку, я посмотрю на кухне. Возможно, вам не придется ждать долго, если повар его уже приготовил.

С этими словами я оставила клиентку в одиночестве, проскользнув в стерильное помещение. Нет, вряд ли наш повар угадывал мысли посетителей, но некоторые блюда у нас оставались с прошлого вечера или были заготовлены с утра целой партией, а потом для сохранности поставлены в холодильник. Под руку попался Диего, мой коллега-официант. Молодой человек, как и я, подрабатывал в кафе, а учился в Ла-Сапиенца на химика. Владел несколькими языками, в том числе международным, что упрощало наше общение. Парень чуть не врезался в меня, выходя из кухни в общий зал.

— Погоди,— я остановила Диего, подхватив под руку.— Там одна дамочка спрашивает про фондю. Что это?!

"Стыд, какой стыд! Я должна это знать не как официантка, а как образованная персона",— корила я себя, удерживая на лице умное выражение, будто спрашивала формулу Эйлера.

Диего задержал на мне взгляд черных, как сама бездна, глаз.

— Фондю — мягкое, эластичное плие, семейство швейцарских блюд,— отчеканил он, как по учебнику. В общем-то, у Диего — феноменальная память, помогающая ему в дни сессии, он запоминал все, что видел! "Швейцарских, ну конечно!"

— У нас оно есть?

— Приготовим,— Диего пожал плечами,— а какое нужно?

— А их много?!

— Вообще-то, да. Немецкое рыбное, бургундское с сыром. А если швейцарское, то можем сделать с овощами и чесночными сухариками.

"Боже!"— вздохнула я и с наигранным пониманием покачала головой.

— Слушай, а можешь меня подменить? Эта мадам меня с потрохами съест, а вот Роберто, когда узнает...

Видно, эффект "щенячьи глазки" безотказно подействовал на Диего, потому что парень кивнул и, достав блокнот из кармана передника, направился к клиентке.

— Обслужи пока десятый,— крикнул он на ходу. Дама подняла голову и расплылась в слащавой улыбочке. Диего, конечно, лапочка, этого не отнять. Заигрывать с клиентами нам категорически запрещалось, но пока Роберто красовался на пороге, Диего применял все свои чары. Уверена, свою долю чаевых он получит, а вот мне еще придется попотеть.

За десятым столиком у окна сидела парочка, какие я по доброте душевной звала тошнотворно-сладкими. Не только по доброте, конечно. Как и любая одинокая девушка в период ее наибольшей активности, оказавшись свидетелем всех этих ахов-вздохов, прикосновений и слезливых комплиментов, я остро реагировала на чужое счастье. Парочка не заметила, как я подошла к их столику. Парень гладил девочку по руке, а их визуальный контакт укрепился до такой степени, что можно было бы провести между ними невидимый трос. Я прокашлялась в манере благородного сэра.

— Простите, вы будете заказывать?

Девочка — обыкновенная школьница, не дурна собой, но и не красавица, с жиденькими косичками и тонким ободком на голове, в простом вязаном свитере. Явно страдала комплексом маленькой груди, о чем говорили опущенные плечи и мешковатая одежда. Она повернулась и посмотрела на блокнот в моих руках. Неуверенный взгляд прошелся по мне, остановился на лице в сравнении, в оценке. Она только начала ходить по публичным местам, еще не знала, как себя вести в мужском обществе, как поддерживать беседу, но все же держалась стойко. Я приготовилась записывать.

— Позволишь?— прежде чем сделать заказ, она обратилась к своему ухажеру. "Еще немного, и над столиком полетят бабочки и амурчики, а цветы из вазы они догадаются забрать с собой, не оставив мне ни цента",— мелькнула в голове мыслишка. Именно так и поступают подростки — нельзя ждать чаевых от тех, кто не зарабатывает, а только тратит.

— Конечно, дорогая,— ворковал в ответ долговязый паренек чуть старше подружки по возрасту, но не внушающий доверия. Возможно уже студент. Он был бы довольно приятным на вид, если бы не походил на "сына улиц", далекого от киношного образца, по которому девушки сходят с ума.

Обслуживающий персонал от скуки изучает людей — это довольно занятно, но быстро надоедает. Внешне я излучала само радушие, не расставаясь с любезной улыбкой, одинаковой для всех посетителей.

— Стейк из куриного филе, салат греческий и на десерт мороженое. Какое у вас есть?

— Любое,— ответила я, подразумевая, что один из наших свободных посыльных успеет сбегать в ближайший продуктовый. Принесут его поварятам, которые в свою очередь разморозят мороженое и выложат на сливках Сикстинскую капеллу из фруктов,— шоколадное, ванильное, клубничное, вишневое, фисташковое...

— Поняла,— прервала девушка.— Давайте клубничное.

— Сколько шариков?

— Два.

Я сделала пометку в блокноте.

— А для вас?

Парень еще долго изучал меню. "Как сыр в лавке выбирает",— думала я скучая.

— Общую тарелку морепродуктов,— наконец сказал он,— и бутылку красного полусладкого.

Вино я не занесла в бланк заказа.

— А вам есть двадцать один год?— прищурилась я, играя в "плохого копа".

— Разумеется!— парень пытался ответить уверенно, но детский голосок, только-только начинающий ломаться, дрогнул. Н-да, моя студенческая параллель как-то иначе смотрелась на людях.

— Документы есть?

— Мы не обязаны таскать с собой документы!— встряла девчушка. Хоть я и выглядела старше нее, рассуждала так, словно была пресытившейся жизнью старой девой с десятком кошек на коленях, мне бы и самой не продали спиртное. Маленькая еще.

— Напротив. Без документов я не имею права продавать вам алкоголь. Таковы правила.

— Я буду жаловаться вашему менеджеру!— взвился парень. Я не дрогнула: лицо оставалось каменным с застывшими в подобии улыбки губами.

— Позвать ее?— предложила я. Шенна задолжала мне вечер, когда я подменяла ее в тайне от босса. Свои люди — сочтемся. Девушка кинула на своего спутника испуганный взгляд. Краем глаза я заметила, как Роберто возвращается на кухню: если услышит разговор, вот будет шоу! Уж он-то не особо любит разбирательства.

— Мы поищем другое место,— бросила она, вытягивая парня за руку из-за стола.

— До свидания. Приходите снова.

Парочка выбежала из кафе и скрылась из виду. Опустевший столик я протерла тряпкой, стряхнув крошки в лоток, поправила красные тюльпаны в вазочке и сложила салфетки веером.

Больше от меня никто не сбегал. Я принимала заказы, разносила еду и иногда ловила одобрение Роберто, а клиенты оставались довольны быстрым обслуживанием. Так проходили все мои рабочие дни. Когда утро, а когда и вечер приходилось проводить в "Di Rienzo" с подносом в руках, растаскивая тарелки по столикам и общаясь с посетителями, которые далеко не всегда компетентны — и это полбеды, как-никак компетентность требуется скорее мне и поварам, нежели им. Все бы ничего, если бы правила хорошего тона хоть изредка соблюдались.

Вот и сейчас грозный старичок, который весь вечер не расставался с тростью, тыкал мне в лицо ложкой, перед этим повозив ею в салате — сама видела! Но сказать боялась, с недоверием поглядывая на его магический жезл, трость с рукояткой в виде серебряного дракона.

— Дорогуша, я требую,— пыхтя от злости, жаловался он,— требую, чтобы немедленно заменили эту ложку чистой! Я только взял ее и сразу увидел разводы от слюны! Это возмутительно!

Старик грубо всунул мне в руки эту несчастную ложку. Но не закончил.

— А здесь,— он поднял тарелку с самим салатом,— здесь был длинный черный волос! У вас тут соблюдают гигиену?

— Конечно, синьор, ресторан соответствует строгим санитарным нормам, а все наши повара проходят...

— Проверку!— старикашка так голосил, что на его вопли оборачивались остальные посетители и перешептывались между собой.— Какое жалкое местечко! Принесите мне заявление или книгу для жалоб! А лучше позовите сюда хозяина — поговорю с ним лично!

Ухватившись за шанс сбежать от обиженного жизнью старикана, я развернулась на каблуках и проскользнула на кухню. Роберто создавал видимость, что занимается крайне важным для человечества делом, раскладывая листья салата с краю тарелки. Не успела я сообщить о старике в зале, как поваренок Изиде поймал меня за плечо и вложил в раскрытые ладони глубокую тарелку с супом.

— За пятый,— скомандовал он. В нашем кафе даже поварята имели полномочия руководить официантами, что не могло меня не бесить. Огреть бы этого Изиде по тыковке его же тарелкой! После шести часов на ногах я мечтала только об одном — оказаться в кровати, накрыться с головой одеялом и проспать весь следующий день. Ноги изнывали от усталости, но до двенадцати я должна была доработать. И вернулась в зал, чтобы исполнить поручение Изиде. Женщина в берете поблагодарила меня за скорость и принялась за еду.

К вечеру ресторан заполнился до отказа. Люди ждали у дверей кафе, пока освободятся столики. Помощники Роберто вертелись вьюном, угождая каждому клиенту.

— Переходи на улицу,— позволил один из них, притормозив подле меня,— Кэрролл и Грета тебя сменят.

Ночные фонари по периметру освещали площадь, по которой неспешно прогуливались после трудового дня горожане и неутомимые туристы. Как светлячки, золотые лампочки кафе выделялись на черном покрывале домов, придавая обстановке заведения романтических, интимных ноток. Уличные музыканты облюбовали местечко неподалеку "Di Rienzo", присев на мраморной чаше фонтана. Пальцы летали по клавишам, из аккордеона, которому вторила виолончель, лились приятные звуки старинной неаполитанской мелодии "O sole mio", что смешивались с итальянским говором: скачущей тональностью и непрерывным потоком речи.

Наверное, моя интуиция забраковала идею самозащиты; наверное, судьба у меня такая — напороться на неприятности в самые трудные часы работы. Не секрет, что именно в тот тяжелый день я столкнулась с виновником моих бед, но по опрометчивости, или по наивности, приняла его за вполне пригодный объект для девичьих мечтаний.

За крайним столиком сидел мужчина в черном шерстяном пальто, закинув ноги на соседний стул. Из-под воротника пальто выглядывал край белой офисной рубашки. Как видно, он чувствовал себя свободно и не считал одиночество неприятностью, наслаждаясь атмосферой вечернего Рима. Я решила взять у него заказ, пока не подоспела какая-нибудь длинноногая Нина, лучшая официантка и бывшая модель. В стране, где через некоторое время южный тип мужчины — излюбленный северными женщинами — темпераментного, экспрессивного и горячего, успел мне настолько приесться, что я стала обращать внимание на иностранцев с родной и привычной внешностью, клиент сыграл на моих слабостях, замаячил красной тряпкой перед глазами в руках умелого Матадора.

— Buonasera,— подстроилась я под музыку, сделав голос мягче,— вы будете что-нибудь заказывать? У вас нет меню! Простите, поздно заметила. Я мигом!

— Погодите, синьорина,— клиент остановил меня, когда я собиралась уходить. Завораживающий ирландский акцент.— Я его наизусть знаю.

Он оказался моложе, чем я ожидала, и, сказать по правде, красавчик. Не смазливый греческий божок, а скорее кельтский воин. Отросшие каштановые волосы скрывали угловатость его вытянутого лица с узким подбородком и высокими скулами. Чуть смуглая кожа, не темная, скорее слегка загоревшая при осмотре крепости, или что там у них, кельтов, заведено. Интересными я нашла глаза. Темно-синие с яркой голубой окантовкой. Неужто гипнотизер? Да нет, вряд ли, такой кадр я бы узнала. Но если он колдун, скрывающий сущность, тогда эта аномалия объяснима. Колдуны они такие, с причудами. Я бы дала ему лет двадцать пять — двадцать шесть, хотя он мог быть и старше, лет трехсот. Законсервированные вампиры не стареют, заразы бессмертные, а некоторые типы колдунов умело принимают на себя чужой облик или молодят свой.

Клиент поднял голову, встречаясь со мной взглядом. Никогда прежде не испытывала такого чувства, лишь посмотрев на незнакомого человека. Ледяная волна окатила с головы до ног и продолжала растекаться по телу, покрывая его мелкими мурашками. Пока он сканировал меня на прочность, окунал в безграничный Южный океан, ледники которого втыкались тысячами мелких осколков в конечности, мне свело мышцы, перехватило дыхание. Пару секунд я стояла, вслушиваясь в глухое биение сердца, но вода мгновенно отхлынула, когда незнакомец вернулся к изучению моего лица, и наступила легкость, похожая на парирование в невесомости. Но земля быстро притянула всю массу тела к себе, вернула к чувству реальности. На губах мужчины нарисовалась ленивая полуулыбка.

— Постоянный посетитель?— догадалась я, немного отойдя от шока, и постаралась скрыть свое потрясение за невозмутимостью. "Что, черт возьми, было? Этот гад, колдунчик, без спроса влез ко мне в голову? Ну, держись, наглец, я тебе в супчик плюну и порчу наведу отменную, пожизненную. Рассказывай мне тут про постоянных клиентов". Хотя не исключено, что он и вправду забредал в "Ди-Эр", ведь меня выпускали работать на открытом воздухе крайне редко.

— Именно,— подтвердил молодой человек. — А вы, случаем, не англичанка?— предположил он, пока я молчала. "Как? Как он узнал? Мой итальянский замечательный — никто не жаловался! Да я могла бы спокойно натаскивать ребятишек, репетиторством заниматься",— возмутилась я, гордясь своим уровнем языка. Его слова, можно сказать, задели за живое.

— Я говорю по-английски,— уклонилась я. Улыбка его стала смелее.

— Отлично,— он перешел на мой родной язык,— так проще, если вы не против.