Там, за горизонтом

— Я поеду, — выйдя из кухни, не глядя на мужа, сказала Наталья, на что Михаил поставил себе мысленную отметку. Оставалось понять, к худу это или к добру.

— Хорошо. Дети, поторапливайтесь!

— Одну минуту, пап! — чем-то загромыхала в детской дочь.

Сын ничего не ответил, через несколько секунд ввалившись в прихожую с рюкзаком за спиной, в который он предусмотрительно сложил несколько фонарей и железный термос с горячим чаем. Любительница живности и донских котят также не заставила себя ждать. Прыгая на одной ноге и двумя руками прижимая к животу кошачью переноску, она ворвалась в прихожую уже при полном параде, обмундированная в закамуфлированный туристический костюм в стиле "милитари", за исключением левого бердца, который уютно пристроился между курткой и переноской.

— Я сейчас, — кинув на пол переноску и обувь, мелкая егоза умастилась на банкетке, — только обуюсь.

— Господи, — про себя прошептал Михаил, за минуту успевший позабыть о грядущем пополнении домашнего зоопарка, настолько короткий разговор с женой выбил его из колеи. — Ещё и котята, чёрт побери.

— Папа! — не осталась в долгу Лиза. Слух у девочки был отменный.

— Не ждите меня, — в дверях нарисовалась Наталья, — я до поворота на своей машине доеду и там вас дождусь.

— Окей, — не стал спорить Михаил, вовремя вспомнив, что лично несколько минут назад просил жену побыть пай-девочкой, поэтому благоразумно проявил покладистость, изображая пай-мальчика. — Так, дети, обуваемся и на выход. Сын, это тебя касается, Лизе только бантик завязать осталось. Жду вас в автобусе.

Раздав ценные указания подрастающему поколению, он повернулся к жене:

— Можешь не торопиться, дорогая, нам всё равно за покупкой заезжать и целую кучу народа у КПП дожидаться.

— Я не поняла, кого ещё в лес понесло?

— Фурсовы, Гриша Басов с девчонками и твой разлюбимый Коля с детьми, он полчаса назад звонил и на хвоста упал.

Поддёвка про Николая никак не отразилась на лице супруги, парфянская стрела пролетела мимо. Подхватив сумку с маринованным мясом и двумя пакетами с древесным углём, Михаил шагнул за порог. За спиной сухо щелкнул замок стальной двери. Остановившись, Михаил оглянулся назад, охватив взглядом задекорированную под дерево сталь, он никак не мог отогнать терзающее душу ощущение гибели уютной семейной жизни — призрака, которым она продолжительное время являлась. Никогда больше не будет так, как прежде. Незримая беда накатывала девятым валом, локальный апокалипсис семейной жизни грязным горным селем сносил последние преграды и Михаил больше не находил в себе сил бороться с неизбежным. Он устал держать Наталью возле себя, ломая жизнь ей и себе. Как он раньше не разглядел в жене кукушку? Хватит, пусть катится... Пусть чёртов мир катится ко всем чертям с Натальей или без. Детей он сам поставит на ноги и выведет в люди, остальное несущественно.

— Да, Наташ, в кои-то веки соглашусь с тобой: каждый сам кузнец своего счастья. Плохо, что у нас не сковалось, а расковалось.

* * *

*

— Фу, доча, — приняв в руки мяукающее чудо, Михаил скептически рассматривал приобретение, — разве это кот, у него же хвост крысиный.

— Ничего ты не понимаешь, папа, — не соглашалась с мнением отца дочь, истово отстаивая свою позицию, — он прикольный. Смотри, какой он бархатный и тёплый, и ушастенький! Какой хорошенький, гляди, какие пальчики на лапках длинные.

Поглядывая на невозмутимого Михаила и выплясывающую на месте девочку, хозяйка ушастого "чудовища" тонко улыбалась.

— Котёнок ест всё, к когтеточке и лотку приучен, я вам в пакет из старого лотка немного наполнителя насыпала, высыпите в свой лоток. Кошки выбирают туалет по запаху.

После чего Инга Васильевна, как представилась разводчица сфинксов, отдала документы и стала рассказывать внимательно слушающей девочке, когда и чем лучше кормить котёнка, когда его кастрировать (если вдруг такая кощунственная мысль вдруг посетит головы хозяев), когда прививать. На минуту скрывшись в глубине квартиры, она вынесла покупателям несколько погрызенных игрушечных мышек и резиновый шарик-пищалку:

— Вот, возьмите, это его любимые игрушки.

— Ой, какая хорошенькая кошечка!— умилилась Лиза выбежавшей к гостям кошечке черепахового окраса. — Вы её тоже продаёте?

— Нет, — махнула рукой хозяйка, — она с дефектом. Могу за символическую сумму в тысячу рублей отдать, котёнок от других производителей. Подружка пожалела, оставила... Я вот взяла на передержку, пока они в отлёте. Ирина будет рада, если котёнок найдёт хозяев.

— Разрешите спросить, — передавая мышек и шарик дочери, Михаил решил задать мучавший его вопрос, — а почему вы не говорите кличек котят?

— Вы сами должны их называть. У клуба есть правило, мы озвучиваем только первую букву будущего имени, но если вы не собираетесь состоять в клубе, то вам не обязательно ему следовать, тем более правило не касается черепаховой девочки из-за того, о чём я сказала до этого.

На неискушённый взгляд Михаила никаких дефектов в мелком недоразумении не наблюдалось. Такое же лысое ушастое чудовище, только без "колокольцев" под хвостом.

— А мы не на разведение, — преисполнилась энтузиазма Лиза. — Пап, давай возьмём!

— Доча, мы вроде за одним зверем приехали, куда нам ещё одного?

— Пап, давай возьмём, — заканючила Лиза, — я её Маше подарю, у неё через неделю день рождения. Она тоже хотела котёнка сфинкса, а денег на породистого у дядь Вити нет.

— А дядя Витя знает о сюрпризе?

— А мы ему не скажем, — беспечно отмахнулась Лиза.

— Действительно, о таком лучше не говорить, как бы Виктора удар от таких новостей не хватил, и полетите вы Машей и котёнком с порога в свободное плавание в направлении, заданном Витиным пинком.

— Ну, пап, — аргументов у дочери не осталось.

— Себе кошку мы не оставим, за неделю ты должна найти ей хозяйку или хозяина. Мне всё равно, кто это будет, Маша или кто ещё из твоих подружек. Не найдёшь, лично вернёшь котёнка Инге Васильевне, тебя устраивают условия? — нависая над дочерью, строгим голосом, выделяя каждое слово, озвучил решение Михаил. Елизавета взглядом пообещала, что она в лепёшку разобьётся, но не оставит кошечку без любящих хозяев. — Инга Васильевна, вы на таких условиях...

— Да-да, — с ярко выраженным сомнением и скепсисом согласилась хозяйка, перебив Михаила.

— Хорошо. Договорились, — Михаил подхватил прильнувшую к его ноге мелкую хвостатую проблему и сунул её за пазуху. Пошебуршавшись пару мгновений, теплый комочек громким тарахтеньем начал доказывать окружающим, что он кошачьего роду-племени, а не ушасто-крысиное недоразуменее. Отдав деньги за котят, Михаил легонько подтолкнул дочь к выходу.

— Спасибо, пап, — прижимая к себе утеплённую переноску с питомцем, обрадовалась Лиза.

— Неделя! — напомнил условия Михаил, глубоко в душе сам не веря своим словам. Что-то подсказывало ему, что котята, как погорелец Васисуалий Лоханкин, пришли на веки поселиться, слава всевышнему, что без одеяла и любимой книги. — Так, стрекоза, ну-ка мухой дуй в машину, мы тут с тобой лишка поздажержались, как бы нас мама не потеряла.

— Ага, — перепрыгивая через ступеньку, Лиза припустила вниз, будто боясь, что её лишат переноски.

— Голову не сверни!

* * *

*

— Тут всегда так много народу? — чванно поджала губы Наталья, надменным взором окидывая импровизированную автостоянку.

— Предпраздничный день, чего ты хочешь, — пожал плечами Михаил, — ты бы ещё дольше собиралась.

Удостоившись презрительного фырка, Михаил предпочёл не развивать тему, иначе заключённое с женой джентльменское соглашение изображать пай-девочку имело все основания пойти прахом. Политика — это искусство возможного, а вот, что женщине может прийти в голову в следующую секунду, ни одним возможным вариантом не опишешь.

— Действительно, многовато пипла. Как плотину прорвало сегодня, студенты какие-то, дети. Так, нам туда, — ткнув рукой Григорию Басову в сторону старого вахтового вагончика, видневшегося за соснами, Михаил достал из багажника сумку с мясом и углём, поясняя на ходу, — за вагончиком мужики беседку соорудили и вид на распадок оттуда обалденный.

— Ага, самое главное толпы не слышно, я уже заценил, — громыхнул раскладным мангалом Григорий. — Вот, прихватил. Я тут на досуге подсчитал, что твоего обещанного стационарного ящика может не хватить. Ртов-то у нас до ядрёного ореха, хрена в урожайный год прокормишь. Вся китайская деревня собралась. А этот когда на хвоста упасть успел? — Григорий пренебрежительно стрельнул взглядом в сторону Николая Топорукого.

— Не любишь ты Колю, — уперев ладони в поясницу и разогнувшись, Михаил звонко хрустнул позвонками.

— Жопорукий не сто баксов, чтобы его любить.

Михаил ничего не ответил. Где-то он даже соглашался с Гришей касаемо жопорукости старого, ещё школьного друга. Если разобраться, положа руку на сердце, друзей у Боярова было раз-два и обчёлся. Вот именно: раз и два: Николай, с которым Михаил плотно знался с первого класса и Григорий, с которым его свела нелёгкая армейская служба. Приятели и хорошие знакомые вкупе с институтскими корешами в расчёт не берутся, тех пруд пруди, не касаясь шапочных знакомств. А друзей..., настоящих друзей, пожалуй, что один Гриша. Николай-Коля-Колян, закадычный школьный друган, не был тем, кто ради другого человека бросится в огонь и в воду. Через призму прожитых лет сейчас было ярко видна его ведомая роль, где ведущий его постоянно защищал и покрывал с первого по одиннадцатый класс. Институт и армия на некоторое время развели дороги друзей, даровав языкастому и харизматичному Николаю Топорукову возможность выйти из тени немного нелюдимого друга и показать себя во всей красе — этакого успешного мачо и любимца женщин. Практически все учителя в школе и ученики отдавали пальму первенства и палочку лидера вечному заводиле Топорукову, но Маргарита Семёновна, старая, убелённая сединами преподаватель русского языка и литературы, бессменный классный руководитель проблемной парочки, ни дня не обманывалась на их счёт. Где бы, что бы не случилось по вине шалопаев или из-за их тени, мелькнувшей на горизонте, Маргарита Семёновна тихо отзывала в сторону Михаила и проводила ему внушение. Опытный педагог с многолетним стажем и неплохой психолог-самоучка с первого взгляда определила, что "брехливая собачка", так она однажды совсем непедагогично выразилась о Николае, нашла надёжный "забор", который не только не выдаст, но и в зубы даст при случае. В старших классах она сетовала Михаилу на выбор друга, окольными путями, дабы не повредить детскую психику, намекая парню, что в их дуэте дружит он, другая половина пользуется дружбой. Когда-нибудь Топоруков подведёт своего товарища под монастырь.

Кроме общей ненадёжности, которую Михаил в упор не замечал, был у Николая ещё один недостаток, не замечать который не получалось. Школьный друг умел делать всё, особенно работать языком, а с работой руками вышел незатык. Иносказательно говоря, при работе с инструментом, плечевой пояс Николая оказывался в районе тазовых костей, о чём неоднократно заявлял вечно красноносый школьный трудовик — Михаил Потапович Хвыль, носивший говорящую за себя кличку — Хмель. Вечно находясь под мухой или под шофе лёгкой степени, Хмель не терял ума и золотых рук, росших у него из правильного места. Трудовик органически не переваривал неумех, являясь вторым преподавателем в школе, неоднократно пытавшимся открыть Боярову глаза. Тщетно, юность не примет авторитетов.

Григорий Басов, которому бы куда больше подошли фамилии Ли, Ким или Пак, и какое-нибудь корейское имя, был невысок, плотно сбит, круглолиц, плюшево-вальяжен и вечно по-корейски невозмутим, но иногда его заклинивало как сейчас. С Григорием Михаил подружился в армии, когда тот ещё был тонок и звонок, как-то на пару с ним угодив на гауптвахту за пропуск на территорию части "неустановленного лица". "Лицо", в принципе, было установленным и являлось женой командира. Попробуй это "личико" не пропусти — грехов не оберёшься. Кто же знал, что грехи навешивают и за обратное? Какие тёрки возникли между супругами караульным было невдомёк, но озверевший комбат законопатил провинившихся на батальонную "кичу". Там-то "холопы с трещащими чубами" выяснили собственный земляческий статус с расстоянием отчих домов в триста метров друг от друга. То-то радости было! Один город, только районы разные с границей по бульвару.

Как говорил Григорий, он — плод пламенной любви севера и востока. Папа — русский, с обильными вливаниями украинской и татарской крови, а мама чистокровная кореянка, одарившая сына внешностью выходца из страны "утренней свежести". Они встретились, восток и запад, юг и север. Стоп, север и юг из уравнения исключаем. В принципе, если верить словам плода русско-корейской любви, ему было грех жаловаться. Мама любила папу, папа любил маму, оба родителя души не чаяли в детях, папин ремень и нудные мамины нотации не в счёт, как и выматывающие уроки иглоукалывания — навыка, издревле передающегося по маминой линии из поколения в поколение, но для полного счастья корейскому парню с русской фамилией ещё бы папин рост и можно сказать, что жизнь удалась. Папа у дитя двух народов имел косую сажень в плечах, да и росту он был под притолоку, спичечного коробка не дотянув до двух метров. Мамины метр пятьдесят с кепкой заканчивались где-то на уровне пупка папы, а сын застрял посередине — маму перерос, до отца на голову не дотянул. Не надо большого ума, чтобы догадаться о взаимной неприязни, с первой встречи возникшей между двумя друзьями Михаила. Тактично умолчав о собственных выводах и неприятных впечатлениях, Григорий сердцем, можно сказать нутром, не принял Топорукова, сходу разглядев гнильцу и прилепив тому старое, покрытое пылью лет, школьное прозвище, о котором Николай почти позабыл за давностью лет. Ео видимо натуру от острого глаза не скроешь. Вот и сейчас яд соскользнул с языка, смачно облепив неприятный образ.

— Да плюнь ты на него, — имея в виду Николая, отмахнулся Михаил сумкой, внутри которой приглушенно звякнули шампура.

— Миша, друг мой лепший, ты глаза-то разуй. Твой школьный дружок... таких друзей, за шланчик и в музей, вокруг Наташки ужом вьётся, — бросив свою ношу у беседки, остановился Григорий. — Ты глянь, как он попку отклячил в позиции хорошего парня. Как бы слюной не подавился. В общем это не моё дело, тебе виднее, но что я хотел сказать... — Григорий кашлянул. Сплюнул. Сплюнул ещё раз и скомкано закончил:

— Просто я тебе по-дружески советую... тьфу, и советовать не буду, короче, смотри сам. Не маленький.

— Хорош, Гриша, плевать я на них хотел...

— Стоп-стоп, я не понял, — и без этого узкие глазки превратились в тонкие щёлочки-полумесяцы, — только не говори мне... Ты серьёзно?

— Заявление на развод ещё не подавал, — решил не хитрить Михаил, — после праздников займусь.

— Охренеть, — замер в ступоре Григорий.

— Прошла любовь, завяли помидоры. Пришёл развод и девичья фамилия, — Михаил неуклюже попытался перевести неприятный разговор в шутку, но с юмором не задалось.