| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— М-да, не похоже на встречу начальника и подчинённого, — протянула госпожа Сомм. Директриса довольно кивнула.
— Скорее уж на стычку двух самцов. Жаль, что записи из самого кабинета нет. А дальше... вот. Это было снято у входа в кабинет твоего класса, за минуту до начала первого урока, — произнесла она, и кадр на стене вновь сменился. Теперь, перед дамами был один из коридоров гимназии. Пустой. Почти. Вот у штор мелькнула какая-то тень, и почти мгновенно превратилась во взъерошенного ученика курируемого ею класса. Хабаров на записи выудил из кармана зерком и, быстро пробежавшись по нему пальцами, довольно кивнул. А в следующий миг... рядом с гимназистом, словно из ниоткуда, возник кот. Двухвостый кот.
— Ты же мне поможешь, дружище? — спросил мальчишка, небрежно потрепав потустороннюю тварь по загривку. Кот протяжно мявкнул... если изданный им низкочистотный, пробирающий до костей звук, вообще можно назвать этим словом. Но Ерофей только фыркнул в ответ, кажется, совершенно не впечатлённый голосом твари. — Заодно и стейки отработаешь, а? Ну, я же знаю, что ты можешь отыскать кого угодно и где угодно. А уж Старицкого... или напомнить, как ты соседа нашего гонял у него же в конторе?
Очередной мряв оказался куда тише и... больше похож на мурчание.
— Можно подумать, я тебе когда-то отказывал в куске мяса? — рассмеялся Хабаров и принялся выкладывать из своего портфеля на подоконник какие-то карточки и... пистолеты. Три штуки, один за другим. — Оттащи князю, только быстро. Один хвост тут, другой там. Пусть сам разбирается с этим чокнутым штабсом, а у меня своих дел полно. Я, вон, на урок по основам ментального конструирования того и гляди опоздаю.
Пока юноша что-то бурчал, наглаживая довольного лаской потустороннего кота, Полина недоумённо смотрела на разворачивающуюся перед ней картинку, и в голове её билась только одна, донельзя идиотская мысль: а, собственно, каким образом, кот сможет оттащить куда бы то ни было три железяки разом?
Смог. Только хвостами махнул и... исчез вместе с оружием, чтобы уже через секунду вновь появиться рядом с Хабаровым, уже без пистолетов. Забрался на шею юноше и... устроившись эдаким воротником, тихо-тихо затарахтел.
— Ну, всё-всё, давай опять в стелс-режим, — почесав кота за ухом, проговорил Ерофей. — А то, если тебя увидят мои одноклассницы, затискают. Сам потом не рад будешь.
И двухвостый послушно растворился, словно его и не было.
— М-да... по-моему, нам нужно улучшить систему безопасности, — заключила госпожа Сомм, когда запись оборвалась. — Не хватало ещё, чтобы ученики начали таскать с собой огнестрел!
— Уже, — согласно кивнула директриса. — Сразу после просмотра этих кадров я согласовала с попечителями установку соответствующих определителей на входе. Завтра должны доставить. Но, я бы хотела от тебя услышать кое-что иное.
— А что тут скажешь? — вздохнула Полина Георгиевна. — Ерофей явно в контрах с серыми и, скорее всего, не с сегодняшнего утра, а как бы не с той самой встречи у пруда, если не дольше. И в случае необходимости, он не стесняется прикрываться именем князя, это очевидно. Удивительно здравый подход для юноши его возраста.
— Вот как... — протянула госпожа Ангальт, с явным сомнением в голосе, и куратору одиннадцатого "аз" класса почти тут же стало ясно, ради чего именно, директриса устроила эту демонстрацию. — Считаешь его поведение правильным?
— Предполагаю, исходя из впечатления, составленного о нём после первой нашей встречи и единственных посиделок с классом, — куратор мягко поправила начальницу. — Может быть, я не права, всё же, с Ерофеем мы знакомы всего ничего, и возможности составить на него более или менее точный психопортрет у меня пока не было, но не думаю, что он из тех, кто, сделав гадость, прячется под мамину юбку. Во время наших бесед он показал себя вполне самостоятельным и здравомыслящим молодым человеком. Впрочем, пока не возьмусь утверждать что-либо со стопроцентной точностью. Нужно время.
— Понимаю, — кивнула директриса и, чуть помолчав, добавила, полностью подтвердив догадки штатного психолога и, по совместительству, куратора самого неоднозначного класса первой гимназии города Хольмграда: — Присмотрись к нему, Полина. И если заметишь гниль, сообщи мне. Будем вместе думать, перевоспитывать юношу, или проще отказать Ладе Баженовне в обучении протеже её мужа. Не хочу, чтобы эта ложка дёгтя испортила мою бочку мёда.
— Вот так вот... взять и отказать? — удивилась Сомм.
— Именно так, и никак иначе, — резко кивнула её собеседница. — Если ты ошибаешься в оценке этого молодого человека, и если он окажется необучаем, я скорее выкину его из гимназии, чем позволю расползаться подобной заразе в её стенах. К сожалению, ученики гораздо легче воспринимают дурное, чем что-то правильное.
— Падать всегда проще, чем карабкаться вверх, — пожала плечами Полина Георгиевна, одновременно всем своим видом демонстрируя несогласие с подозрениями начальницы. — К тому же, на каком-то этапе, падение похоже на полёт...
— Вот пусть и летают мордой в грязь где-нибудь за пределами моей гимназии, — директриса хлопнула ладонью по столу. — Задание ты поняла, Полина? Тогда, свободна.
* * *
Ну, было бы глупостью ожидать, что князь легко спустит мне выходку с его, как оказалось, личным вассалом. Да, штабс-капитану пришлось пережить ту ещё головомойку от сюзерена, но и меня без "награды", Старицкий не оставил. Честно говоря, чего-то подобного я и ожидал, не ребёнок всё же, изначально понимал, что за такое обычно достаётся всем участникам эскапады, а потому совсем не удивился, когда, по завершении последнего урока, вышел на школьный двор и увидел знакомый микроавтобус, у которого с самым задумчивым видом слонялся Болх Старицкий.
— Привет, Ерофей, — произнёс он, открывая послушно отъехавшую в сторону дверь машины. — А меня за тобой Виталий Родионович прислал. Поедем?
— Поедем, — со вздохом отозвался я, забираясь внутрь микроавтобуса. Машина тихонько загудела, приподнимаясь над землёй, но стоило двери закрыться, как звук работающего двигателя и нагнетателей будто отрезало. Устроившийся на соседнем сиденье, Болх бросил на меня короткий взгляд и еле заметно усмехнулся.
— Князь жутко зол, Ерофей, — заметил он и замер в ожидании.
— Что? Хочешь знать, почему? — фыркнул я. — А с чего ты взял, будто я в курсе дела?
— А кто, как не ты?! — улыбнулся Болх. — Стал бы иначе князь материть тебя полдня и требовать доставить в его кабинет, "...можно слегка помятым, но живым. Непременно, живым! Сам придушу поганца!". Это, как ты понимаешь, была цитата. Так что, вывод сам напрашивается. Итак?
— Понятно, — я печально вздохнул. Хоть и ожидал, что без головомойки меня Старицкий не оставит, но радости этот факт мне совершенно не доставлял. — Я с княжьим вассалом поссорился.
— Свиридов сегодня с утра на приёме был... князь его добрых два часа песочил. С ним, значит. И как? Сильно повздорили? — поинтересовался мой собеседник, предусмотрительно подняв стекло, отделяющее салон микроавтобуса от водительского места.
— Людей его, что за мной следили, побил и оружие у них отобрал, а после, когда он лично на меня наехал и строить начал, я и его самого куда подальше послал. Правда, вежливо, и без указания точного адреса, — признался я. Болх присвистнул.
— Однако, — пробормотал он и уставился куда-то вдаль, но почти тут же тряхнул головой и уже куда более осмысленно взглянул на меня. — Тогда понятно, отчего Виталий Родионович рвёт и мечет.
— Вот как? — я прищурился. Судя по всему, княжич додумался до чего-то, что я не заметил, или, попросту, не посчитал важным. Ну-ка... — Хм, Болх, друг мой, а не поделишься ли со мной своими выводами?
— Знаешь, Ерофей, на месте князя, я бы вас обоих в порошок стёр, — после недолгой паузы, вдруг произнёс мой собеседник. — Если всё было так, как ты сказал, то вы поставили Виталия Родионовича в крайне идиотское положение. С одной стороны, его протеже, с другой, этот самый вассал. И вас обоих он обязан защищать. А как это сделать, когда вы сами на хольмганг рвётесь? Я уж молчу о том, как дуэль между людьми князя будет выглядеть в глазах света... А ведь он даже запретить этот поединок не может... впрочем, этого даже государь сделать не в состоянии. Вот наказать после, запросто. Хоть победителя, хоть проигравшего, если тот жив остался, хоть обоих сразу. А запретить выйти в круг — никак. Понимаешь, весь идиотизм ситуации, Ерофей?
— Хм, о дуэли речи не было, — заметил я, заработав недовольный взгляд княжьего внука. Но он почти сразу справился с эмоциями, и криво усмехнулся.
— Пока не было, — поучающе воздев указательный палец вверх, уточнил Болх. — Ты, может быть, в силу привычки и воспитания, и не подумал бы послать противнику картель, а вот он... если действительно обижен твоими действиями, наверняка вызовет тебя в круг. Я ведь прав насчёт личности твоего оппонента?
— Угу, — хмуро кивнул я.
— Тогда жди секундантов. Гордей Болеславич, дядька вспыльчивый и обид не спускает, — развёл руками Болх.
— Думаешь, Виталий Родионович не смог его переубедить? — спросил я, уже чувствуя, каким будет ответ.
— Он даже пробовать не стал, уверяю тебя, — отмёл любые сомнения внук князя. И на этом наш разговор был закончен. До самой усадьбы Старицких, ни Болх ни я не проронили больше ни одного слова.
Уж не знаю, о чём думал мой спутник, а я выудил из кармана зерком и погрузился в поиск. Если есть такая вещь, как поединки, значит, должны быть и правила их проведения. И мне, кажется, жизненно необходимо ознакомиться с ними до того, как "противник пришлёт картель", чтобы ни значила эта фраза в устах Болха.
Князь принял меня в знакомом кабинете, но на этот раз, впечатления уюта это помещение не производило. Холодно, гулко, пусто... и даже мебель красного дерева, в прошлый раз мягко сиявшая бликами от тёплого жёлтого света ламп, сейчас казалась словно припорошенной пылью. Серой такой...
Разнос устроенный мне Старицким, затянулся на добрый час. За это время, Виталий Родионович успел не единожды пройтись по мыслительным способностям всех участников этого странного конфликта, трижды пожаловаться небесам на тугодума, из-за собственной несдержанности и юношеского максимализма лишившегося только что "сговоренного" наставника, и дважды проехаться по чувству собственного достоинства всё того же тугодума, забывшего о чрезвычайной, можно сказать, жизненной необходимости присутствия этого самого наставника в его жизни. В общем, это было долго, муторно и... ожидаемо. И если бы не мой прошлый опыт, вряд ли эта лекция оставила бы меня равнодушным. А так... отключил слух, сотворил виноватую морду и стой себе навытяжку, поедая взглядом мечущееся из угла в угол "начальство". Главное, не упустить момент, когда разнос перейдёт в форму конструктивного разговора...
А вот о возможной дуэли, Виталий Родионович не обмолвился и словом. Не знаю, может быть, мне тоже стоило промолчать по этому поводу, но уж больно убедителен был Болх в своих утверждениях, и я не сдержался. Опять. Результатом стали ещё полчаса мозговыноса, но, в конце концов, даже лужёная глотка Старицкого устала извергать потоки слов, призванных наставить одного юнца на путь истинный.
— Значит, говоришь, идею поединка выдвинул Болх, — устало произнёс князь, откидываясь на спинку монументального кресла, в которое он буквально только что упал.
— Именно так, — кивнул я, стирая с лица виноватую гримасу. — И мне показалось, что это довольно здравая мысль. Нет?
— Растёт внучок, растёт... — задумчиво покивал князь. — Я, как-то, об этой стороне дела и не задумался. Решил, что предупреждения о моём неудовольствии Свиридову хватит, чтобы утихнуть хотя бы на время... Но ведь он может и на принцип пойти. Штабс-капитан у нас человек резкий, с него станется.
— А что такое, это ваше "предупреждение"? — не понял я. — Просто угроза или...
— Или, — как мне показалось, даже с какой-то готовностью отвлёкся от темы дуэли Старицкий, и почти тут же пустился в объяснения: — Видишь ли, вассалитет, изначально, был "вечным" неравноправным союзом. Сюзерен давал вассалу землю и обещал "оберегать и наставлять", а вассал, соответственно, клялся защищать интересы сюзерена, его жизнь и имущество, и исполнять его волю, как свою. Но со временем, эти взаимоотношения трансформировались. Сюзерен теперь, например, крайне редко жалует вассалу землю, разве что, в качестве своеобразного поощрения... скажем, для постройки родового дома или ещё какой надобности, но феодом или леном эта земля уже не является. Просто собственность, отданная в подарок, или в пожизненное пользование, не более. Клятва "оберегать и наставлять" трансформировалась в поддержку, оказываемую сюзереном вассалу и его семье: помощь в обучении детей, направление на службу, участие в создании собственного дела, и так далее. С другой стороны, и вассал теперь не защищает сюзерена от всего и сразу, а выполняет конкретные, заранее оговариваемые обязанности. Ну и сам "договор" вассалитета, если можно так выразиться, хоть и остался пожизненным, но перестал быть нерасторжимым. Иначе говоря, в нём появились условия, при которых как сюзерен, так и вассал могут расторгнуть соглашение. К таковым относятся и упомянутые "предупреждения". Три предупреждения о неудовольствии, выдвинутые сюзереном своему вассалу, и тот может считать себя свободным от клятвы. Но это "волчий билет", никакая другая фамилия не примет под своё крыло такого изгоя.
— А вассал? Может он по своей воле покинуть сюзерена? — спросил я.
— Может, но, лишь по Государеву суду, — с усмешкой ответил князь. — И в этом случае, уже пострадает репутация сюзерена. Сильно пострадает, вплоть до того, что и иные вассалы могут пожелать выйти из-под руки такого сюзерена.
— А обоюдное согласие предусмотрено? Так, чтоб никто в обиде не остался?
— Нет, — коротко ответил Старицкий, но, заметив моё недоумение, всё же пояснил: — Ерофей, вассалитет, несмотря на то, что внешне похож на иные договоры, всё же является куда более старой, можно сказать замшело-патриархальной штукой. И даже тот факт, что с течением времени у участников подобных взаимоотношений появилась возможность избавиться от постылой связи "вассал-сюзерен", никак не влияет на общий характер самого соглашения. А оно, мало того, что пожизненное, так ещё и считается привилегией. Стать вассалом сильной фамилии, это шаг вверх. Эдакая дверь, ведущая из обывательского мира, в общество фамильных, понимаешь? И никто не позволит низвести такую награду до уровня обычного хозяйственного договора.
— Хм, и как в эту систему вписываются "протеже"? — после недолгой паузы поинтересовался я. Старицкий весело ухмыльнулся.
— А никак. Протеже — не вассал. Он, если пользоваться этой средневековой терминологией, скорее оруженосец или паж. То есть, лицо, в перспективе имеющее все шансы встать на ту же ступень, что и его протектор.
— Меня? В князья?! Да ну на... кх-м! — я аж закашлялся... от удивления, да.
— Ну-ну, Ерофей, не так же прямо! — рассмеялся Старицкий. — Никто не говорит о титулах, лишь об общем положении в нашем сословном обществе. Возвести в боярское или дворянское звание, по закону, имеет право лишь Государь. А вот признать достойным и равным может любой боярин или титулованный дворянин, точнее, боярская братчина или дворянское собрание. Понимаешь?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
