О Шиэль Бродэ по прозвищу Оса

Вален протянул руку Осе, так и замершей на подоконнике.

— Ты хорошо лазаешь по стенам, Шиэль, — протянул он.

— Я — хороший вор, — кратко ответила девушка, прикрывая глаза.

— Да. Тогда тебе задание напоследок. Обыщи его.

Кривясь и крепко сжимая зубы, девушка склонилась над телом, легко шаря под одеждой трупа. Стянула с обрубка шеи слипшиеся шнурки, ощупав полы и швы, вытянула заговоренную нить, легонько покалывающую пальцы. Пробегающие по ней слабые синие искорки изредка освещали тонкие изящные пальцы, шарящие по изрисованной узорами холодеющей коже. Под ногами хлюпала одуряюще пахнущая кровь, следы сапог медленно застывали на ней черными размазанными узорами. Кошелек, еще амулеты.

Черное, серое... серебряные искры звезд. Мятая ткань, отвратительное ощущение липнущих к коже ошметков угасающей магии. Гадкой, мерзкой паразитирующей сущности, ради обладания которой людям приходится ломать и уродовать себя телесно и духовно.

Стиснув зубы, Оса отвернулась и резко согнулась, хватаясь за живот. Задышала часто-часто, пережидая приступ тошноты.

А Лесной сказал, перебирая амулеты:

— Мы прекрасно работаем в паре, не так ли?

Девушка судорожно вздохнула и распрямилась, когда желудок успокоился.

— И что?

— Я давно хотел податься в Вольные... могу взять с собой.

— А отступные? — с надеждой вопросила Шиэль, преисполнившись опасных предчувствий. Она была рада переключиться с неприятных ощущений на что-то иное, пусть это и похоже на бред.

— Мелочь какая, — небрежно махнул рукой Лесной, стряхивая капли крови с клинка.

— Для тебя, возможно...

— А ты или украдешь, или потом отработаешь. Мне.

— Н-да? — погладив кольнувший пальцы амулет, задумалась. — Хорошо... я согласна.

Картина четвертая. Гадание.

Языки пламени плясали за решеткой из черного прокованного железа. Алые и золотые ленты извивались, обнимая тонкие, украшенные миниатюрными наконечниками, стрежни и длинных, застывших кольцами змеек, их соединяющих. С огненных зубьев срывались пронзительно-синие искры, стремительно улетая в вытяжку камина, серые, пышущие жаром камни, покрывали темные подпалины и разводы. На раскаленных угольях оседал белый пепел от небрежно брошенного в пламя свитка. Казалось, в куче стремительно обгорающих дров свернулась фиолетовая ящерка-саламандра, стремительно поедающая ароматные смолистые поленья.

Одна искра, не сумев поймать поток воздуха, вознесший бы ее к свободе, вылетела из камина на изразцовые плитки, которыми выложен пол. Жалобно зашипев, угасла, так и не найдя никого, кто мог бы ей помочь разгореться. На черно-белой плитке, совсем рядом лежали аккуратно сложенные домиком чурбачки. В верхний был глубоко вогнан широкий нож, на матовом лезвии играли кровавые отблески, рукоять, обвитая засаленным кожаным ремешком, лоснилась матовой хищной шкуркой.

Рядом, к выбеленной поверхности камина придвинута заслуженная кочерга. Шиэль, встав, подошла и, прихватив плотную бархатную тряпку, взяла ее. Помешала угли, отчего искры взвились в воздух яркими росчерками. Увернувшись от парочки особенно наглых, стряхнула с юбки пепел. И вернулась на кресло, придвинутое к монументальному столу из темного, покрытого царапинами дерева. Свернувшись клубком и поджав ноги, вновь заворожено уставилась на пляшущие в очаге огоньки.

Маленькая комната была погружена в сумрак. Тени, прячущиеся по углам, скрывали потертые гобелены, ободранный шкаф, оклеенный светлыми дощечками наполовину перекрывал окно. Пыльная портьера, свесившись с карниза, распласталась на полу и, частью, на длинном сундуке, из-под крышки которого торчали какие-то ветки.

Лесной, сидевший напротив девушки, расслабленно перебирал пряди длинных волос, распутывая сбившуюся в колтун косу. На его коже играли золотистые отблески, превращая остроухого убийцу в Степного. Тени то очерчивали узкое лицо, делая его похожим на клинок, то окутывали ореолом, подобным солнечному. А то иногда, когда сквозняк пробегал от двери к камину, вальяжно раскинувшаяся фигура превращалась отлитую из бронзы статую, закутанную в мягкие, мятые одеяния из дорогой, расшитой багровыми узорами ткани.

Оса же пряталась в тени, все сильнее укутываясь в большой пушистый плед, разрисованный темно-зеленой клеткой. Она искоса разглядывала хозяина, закончившего, наконец, перебирать бумаги. Частью они отправились в камин, частью — в небольшой ящичек, сейчас небрежно валяющийся под столом. Теплая, сухая одежда, относительная безопасность и странный уют заставили тело и настороженный разум расслабиться. Веки отяжелели, сознание медленно начало затуманиваться. Но голос Лесного вырвал ее из дремы:

— Так что же, завтра тебе стоит написать отказную в Гильдию?

— А? — Оса вскинулась. — Что?

— Ты все еще согласна уйти на вольные хлеба? — прикрыв глаза, поинтересовался Клинок.

— Да... но завтра?

— Зачем тянуть? Деньги — вот они, — лениво махнул рукой мужчина в сторону нескольких высоких темно-золотых столбиков, выстроившихся как солдатики, рядом с подсвечниками, — бери и неси себе...

— Вы издеваетесь, — зевнув, заметила Оса. Потянулась, помрачнев, затем оживилась:

— А вы со мной сходите? — и осторожно покосилась на собеседника. Все-таки Вален Клинок — весьма важная персона. И может обидится на такое... использование. Прикрыться как щитом убийцей соперничающей гильдии? Легко. Главное, потом остаться в живых.

— Схожу, пожалуй, — лениво протянул убийца, — у вас там хорошо. Весело и интересно.

И он откинулся в кресле еще сильнее, даже чуть сползая вниз. Потянулся, и Шиэль, любуясь, как играют под обрисовывающей сухопарое тело тканью мышцы и связки, испытала мгновение истинного эстетического наслаждения.

Потом решила, что у хозяина комнаты весьма странные представления о развлечениях. И довольно прижмурилась, поглаживая плед.

— А сейчас, — тем временем продолжил Лесной, — стоит заняться тобой.

— А?

— Нельзя быть такой рассеянной, — лениво выговорил девушке Вален, — иначе какая же ты воровка, да еще претендующая на мастерский Знак?

— Ох, я просто устала...

— Мастер должен быть готов к работе в любой момент.

Лесной встал, в пару шагов пересек свободное пространство, распахнул верхние дверки шкафа. Скрипнув устало, шкаф продемонстрировал нутро, полное всяческих мелочей. Стопки пергаментов, какие-то миски, наполненные ароматной трухой, глиняные толстопузые фигурки с масляно поблескивающими синими стеклянными глазками на нижней полке. На верхней — связки разноцветных перьев и белых, длинных свечей. Запустив с сумрачные глубины руку, Вален с сосредоточенным видом принялся что-то искать в этом пыльном хранилище.

Хрусть, шмяк, дзынь... Что-то падало, переворачивалось и ломалось, когда Лесной принялся яростно шуровать рукой в глубине залежей. Раздался резкий щелчок, и неожиданно от шкафа отошла нижняя планка, демонстрируя потайной ящик. Оттуда был извлечен плотный черный бархатный мешочек, перевязанный алой лентой и три черных же свечи.

— Так, сейчас мы выясним, почему же тебе удаются все эти странные вещи... — задумчиво проговорил мужчина, водружая добычу на стол.

— Угу... — Оса восторженно расширила глаза, увидев, как из горловины мешочка буквально вытекли серебристые деревянные кругляшки. Черные значки на гладкой, переливающейся поверхности казались живыми. Бабочки, жучки, листочки и птицы рассыпались по столу, и, казалось, готовы были сорваться и убежать, скрыться в темных углах от тонких, ловких пальцев, нерешительно замерших над ними.

— Я не знаю, но возможно...

— Что?

— Это полный набор фишек, — не договорив, Клинок сгреб их в центр и, подпалив основания свечей от горящих фитилей, полукругом установил их прямо на расцарапанной поверхности. Щелкнул пальцем, удостоверяясь, что они крепко встали.

— Да уж, красота. На наших, родовых, половина пустых...

— Бывает. Это ошибка большинства нынешних мастеров — не обозначать редкие призвания. Но ведь знание необходимо, чтобы правильно построить жизнь. Ты ведь почему сбежала?

Вопрос не требовал ответа, но Оса медленно кивнула.

Лесной погладил фишки, словно шелковое покрывало. Под его ловкими пальцами они переворачивались рунами вниз и, приподнимаясь, зависали в воздухе. Казалось, весь свет сконцентрировался в них, и готов излиться на застывших у стола людей. Они казались живыми, дышащими.

Шиэль выползла из пушистого шерстяного кокона, поддавшись завораживающему серебряному сиянию.

— Так вот, потом тебе все же придется вернуться к обучению, найти мастера. Но если призвание окажется редким...

— То что? Но мастера-вора я уже почти получила... — внезапно в голову Шиэль закралась страшная мысль. — А вдруг я маг?

— Нет, — покачал головой Лесной, — нет. Иначе наличие силы у тебя определила еще первая воровская ловушка, да к тому же в вашем, степном наборе есть эта фишка. Ты — не маг, успокойся.

— Но кто? — тоскливо протянула Оса.

— Выясним.

— Постой, а ты имеешь право Гадать?

— Я бы не стал предлагать невозможного. Таковое право мне было дано по окончании обучения. Я — трижды Мастер, по первому призванию учитель...

— Сложная тройная коса-корона привлекает внимание, да? В особенности при такой работе, — Шиэль улыбнулась, склоняясь над столом. Да, наемный гильдейский убийца был бы слишком приметен, щеголяя Высшими знаками. — А чему ты учишь?

— Тому, к чему способен ученик...

— То есть ты сможешь помочь мне... если мне достанется что-то редкое?

— Конечно, Оса, конечно... Не за бесплатно, разумеется.

— Ну, мы же договорились, — чуть удивленно пропела девушка, алчно протягивая руки к фишкам. И получила по ладоням.

— Погоди. Чему вас там, в эрцогстве Бродэ, учат?

Он продолжил водить руками над серебристым полем. Будто играя на клавишах старинного клавесина. А гладкие квадратики подпрыгивали в воздухе, тянулись к тонким пальцам, затем устало ложились на поцарапанное дерево стола, немного теряя блеск. Выжидая.

— Ну вот. Выбирай.

Девушка поддернула обтрепанные рукава, и, растопырив пальцы, положила руки на теплые, пульсирующие деревянные фишки. Потом чуть приподняла их так, чтобы призрачное тепло достигало кожи, но не касаясь. Под разливающийся в комнате мерный голос Валена медленно повела вдоль разложенных квадратиков.

— Лунное дерево прекрасно поддается воздействию любого, кто осмелится им заняться. Не магам, нет. Эти воры, крадущие силу, не достойные существования в нашем мире, и им не доступны такие простые вещи, как амулеты. А между тем все просто. Достаточно вложить всего лишь каплю жизни, подлинного желания и просьбу, и кружок дерева или кости обретет новые свойства, потому что мир искренне поделится своей силой с просящим. А маги... они жестокостью и ненавистью выдирают у него целые куски. Или воруют, обманывая и предавая. В целом, корежат мироустройство из зависти и ненависти. А потому это происходит, что они не хотят платить, — голос лился, завораживая, обретая глубину и звучность. — Лунное дерево легко отзывается на просьбы, но, все же, мастер может сделать только один набор для гадания. Ведь за каждую фишку надо заплатить. Год жизни... Немногие могут себе это позволить.

— Лесные могут! — хмыкнула Шиэль, сжимая пальцы в кулак, когда теплая фишка прыгнула ей в ладонь.

— Но не станут. Жизнь хороша и сама по себе, без возможности гроздьями делать амулеты. Продолжай, — ровно произнес Вален, нависая над столом и проводя рукой над свечами. Огоньки на миг полыхнули синевой, делая его похожим на мертвеца.

Еще несколько квадратиков начали подрагивать, будто их подцепило на крючок невидимой удочкой. И спустя миг еще два врезались во вторую руку.

— Ох! Колются, — восторженно выдохнула девушка, добела сжимая кулаки.

— Значит, точно твои. Давай сюда.

Серебристые фишки стекли на стол чуть в стороне. Клинок, отбросив с лица волосы, осторожно перевернул их картинками вверх.

Веревочная петля, завязанная сложным скользящим узлом.

— Крадущая тени. Верно.

Шиэль напряженно, выжидательно застыла, стискивая руки и не глядя на стол. Сосредоточив внимание на чем угодно, кроме серебряных гадальных фишек, она пыталась выгнать из души страх. Несмотря на успокаивающие слова Лесного, она боялась... Боялась оказаться магом.

— Как в прошлый раз, — облизнув губы, девушка вздрогнула, когда в камине раздался резкий, пронзительный треск и прогоревшая смолистая дровина, выпустив целый сноп искр, отчего комнату на миг залило алым светом, обрушилась в пепел. Взвыв, сквозняк унес в трубу мусор.

— Шш, успокойся. Хотя, — Вален перевернул следующую фишку и с интересом на нее уставился, — наверное, стоит поволноваться.

— А? Что там?! — Оса заполошно, в панике, отступила, запнулась о ножку кресла, запуталась в юбке и повалилась на сиденье.

— Исцеляющая тела и души, — в голосе Валена отчетливо слышалась насмешка над ее неуклюжестью. — А еще воровка, причем хорошая! Уймись. Не маг ты, не маг. Между прочим, такой фишки нет ни в одном гадальном наборе. Так что...

Девушка, стыдясь, отняла от лица руки. Посмотрела на фишку, сияющую в сумраке. В двойной спирали угадывалась змейка.

— А третья? — ей вдруг стало все равно. Посмотрев на Лесного, заметила, как кривятся тонкие губы, то ли в недовольной гримасе, то ли в усмешке. И неожиданно рассмеялась.

— Что?

— У вас ухо дергается! Левое...

Нервно взметнулась рука, прижимая острый кончик, а вторая торопливо перевернула последнюю фишку. Шумный выдох поколебал пламя свечей.

— Что это?

— Какой хороший вопрос... Вот уж точно, редкое призвание. На бой зовущий мертвецов.

Просто непритязательная запятая. Кардинально переворачивающая мир вокруг двоих людей, застывших в торжественном миге полного осознания.

— Вор, целитель, бард... — медленно проговорил Лесной, опускаясь в кресло. — И что нам теперь с тобой делать?

— Учить? — спросила Шиэль, аккуратно касаясь пальчиком знака. — Барда и целителя? Если последних я еще видела изредка, то бардов...

— О них не слышали уже лет двести.

— Так что? Вы возьметесь?

Клинок хищно улыбнулся. Гибко изогнувшись, встал, сгребая фишки в кучу.

— Разумеется. Если в мир возвращаются барды...

— А кто они такие... то есть я?

— Это уже вопрос ученический. И оставь его до завтра. Сейчас мы пойдем разбираться с гильдией. И прочь из города.

— Зачем? Разве мы не можем остаться?

— О наивность молодости! Мы разрываем контракты с двумя крупными Гильдиями, к тому же мой первый ученик — бард! Скажи, ты знаешь, что можешь за время обучения сотворить с городом?

Шиэль покачала головой.

— Вот и я не знаю. Так что прочь, прочь из столицы. Ведь "на бой зовущий мертвецов" — не метафора... Всего лишь признак высшего мастерства...

— А я так смогу? — девушка подалась вперед. Испуганна она была или восторженна, не могла понять и сама. Такое странное, редкое, опасное, судя по пойманному взгляду, предназначение...

— Сможешь, — твердо сказал Клинок, — или я не Слушающий небо.