| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Вполне, — с готовностью кивнул я.
— Я счастлив, — хмыкнул боцман, но тут же посерьёзнел. — Идём дальше. В штатной ситуации вахту несут четыре отделения экипажа, поочерёдно. Таким образом, их вахты не попадают на одно и то же время... мм... Первое и третье отделения — это так называемая первая вахта. Второе, к которому ты приписан, и четвёртое отделения — вторая вахта. Все судовые расписания составлены с учётом этого деления, запомни это, как "Отче наш"! Так... сигналы... расписания... нет, это долго. Вот что, заглянешь ко мне в каюту, как отобьют рынду... — Боцман взглянул на моё лицо и, вздохнув, пояснил: — В полдень вместо положенных восьми склянок бьют рынду. Три строенных удара... Так вот, как услышишь их по корабельной "вопилке", зайдёшь ко мне, получишь расписания. Как раз ваше отделение будет подвахтенным, так что времени, чтобы изучить их, у тебя будет достаточно. А сейчас дуй на огневую. На время аврала и до конца вахты поступаешь в распоряжение палубного старшины. Уж Полукварта найдёт тебе дело...
И я дунул... А на огневой палубе — дым коромыслом. Элеватор подаёт из крюйт-камеры зарядные ящики, канониры... весь десяток, носятся как ужаленные меж распахнувшими внутренние створки спонсонами, устанавливая на орудия снятые замки, и матерят сквозь зубы мешающих им помощников, занятых заряжанием механизмов боепитания.
— Кирилл! — Иван засёк меня у входа на палубу и повелительно рявкнул: — бегом сюда!
И куда только делся весёлый парень, каким он был ещё вчера?
— Вот он я.
— Вижу, — хмыкнул Полукварта и мотнул головой в сторону элеватора. — Давай вниз, проследишь, чтоб ящики на ленте не перекосило. Ты мелкий, тебе сподручней там вертеться будет. Да и мне здесь лишние руки матросов пригодятся. А то до выхода из десятимильной зоны всего ничего осталось, а у нас ещё четыре ствола "пустых". Шуруй! И если увидишь перекос, сразу ори, чтоб я элеватор застопорил. А то потом замучаешься затор разгребать.
Обрезиненные ролики, подававшие ленту элеватора, если и приглушали грохот стальных полос, то ненамного. Стоя в неудобном узком спуске, где и развернуться-то для наблюдения за подачей ящиков было трудновато, я всё-таки умудрился занять позицию, при которой мне не нужно было сворачивать себе шею, чтобы рассмотреть процесс отправки наверх боеприпасов.
Честно говоря, у меня уже начали затекать и побаливать руки, когда лента наконец замерла и в узком лазе спуска в крюйт-камеру воцарилась могильная тишина. Нет, шум, разумеется, был... Топот ног по гремящим решеткам фальшпола, гул двигателей, резкие свистки и команды... но после сумасшедшего грохота элеватора всё это стало восприниматься как нечто совершенно незначительное. Фоновый шум. Сущие мелочи, честное слово!
— Кирилл! Ты там живой? — Над срезом спуска показалась голова Ивана, и я, вздохнув, принялся выбираться из этой кишки.
— Живой, — оказавшись на палубе, констатировал я.
— Замечательно, — кивнул Иван и, обернувшись к расчётам, вдруг рявкнул так, что матросы заметались по палубе, словно всполошённые мотыльки на свету: — А ну, что встали, ироды косолапые? Кто за вас тяги проверять будет?! Орудия на товсь! Наводчик, какого хрена ты под ногами путаешься?! Бегом на пост, твою медузью душу! Чтоб через пять минут спонсонки наводились на цель! Юнец, за мной!
М-да... это будут чертовски долгие... восемь склянок.
Глава 3. Быт и будни матроса небесного флота
Указания на свой пост ни в одном расписании я так и не нашёл, а потому отправился на поиски боцмана. За разъяснениями.
— Правильно. Какой у тебя может быть пост, ты же пока стажёр, говоря умным языком, — кивнул Кузьма Николаевич, продолжая ожесточённо работать ложкой.
— В общем, принеси-подай — не мешайся — пшёл вон, — хохотнул вновь подобревший Иван Полукварта, сидящий за обеденным столом напротив нас с боцманом.
— Грубо. Но точно, — оценил Кузьма Николаевич и ткнул в мою сторону черенком ложки. — У тебя, Кирилл, сейчас один пост — рядом со мной. И одна обязанность — исполнять мои приказы. Скажу лезть в купол на проверку бимсов, полезешь. Прикажу драить гальюн, пойдёшь драить. Понятно? Кстати о приказах. После обеда отправишься в помощь к артефакторам. Учти, к их начальнику — арт-инженеру обращаться исключительно "господин офицер", и никак иначе. Севастьян Терентьевич у нас из кадровых... да и мы, хоть и Вольный флот, а порядки на "Фениксе" строгие. Посему при встрече с офицерами отвечай кратко и без ленцы: "никак нет", "так точно", "будет исполнено". Но не дай тебе боже отправиться исполнять чей-то приказ, не уведомив меня. Поселю в куполе до конца рейса без "шкуры", то есть скафандра. Усёк?
— Так точно.
— Смотри-ка, действительно усёк, — ухмыльнулся в усы боцман и подмигнул. — Я не из белоперчатных, при мне можешь гвардейца не изображать.
— Мм, Кузьма Николаевич... Иван, а сколько всего офицеров на корабле?
— Шестеро, как и на любом однокласснике нашего "Феникса" в Вольном флоте, — ничуть не удивился моему вопросу палубный старшина. Ну да, если бы не этот внезапный выход, у меня ещё пару недель было бы на ознакомление с корабельной "правдой жизни". А так приходится навёрстывать по ходу дела. И Иван это прекрасно понимает. — Капитан, первый и второй помощники, штурман, арт-инженер... и младший штурман.
Я заметил, что в конце перечисления палубный старшина чуть сбился, но не успел даже вопроса задать по этому поводу, как последовала реплика боцмана.
— Правда, обычно четвёртым офицером числится квартирмейстер... — протянул Кузьма Николаевич и, нарочито невинно глянув на Ивана, вздохнул. — Но мы ведь не каперы. Посему такой должности на "Фениксе" не имеется.
Подколол коллегу, называется. Ну да, у тех же пиратов и каперов квартирмейстер не имеет совершенно никакого отношения к проблемам размещения экипажа. Зато именно он, так называемый хозяин квартердека, и командует абордажем... Это я ещё по Меллингу помню, из рассказов загулявших матросов... Хм. То есть теоретически, если бы "Феникс" был не транспортом, а капером, Иван числился бы правой рукой капитана, практически, наравне с первым помощником и, соответственно, был бы вхож в кают-компанию, а не сидел за матросским столом, как сейчас.
Впрочем, судя по индифферентному виду моего знакомца, ему на этот факт плевать с высокой колокольни. Что ж, тоже неплохо.
В одном матрос по прозвищу Иголка был прав. Романтика на "ките" заканчивается прямо на сходнях. Для экипажа, понятное дело. Какие виды? Какие облака?! Вокруг железо, звон и гул, иллюминаторы есть только в "белой" части корабля, то есть на верхних палубах... да и там членам экипажа не до забортных красот. Это редкие пассажиры могут позволить себе прогулку по обзорной палубе или пикник в кормовом салоне, больше похожем на аквариум, а офицерам "кита", как и рядовой матросне, не до любования облаками.
Артефакторы — двое матросов с "вумными" физиономиями, к которым я присоединился сразу после обеда во исполнение приказа боцмана, — смерили меня недовольными взглядами, едва я вошёл в мастерскую, и, переглянувшись, вновь углубились в разбор какого-то рунескрипта на ушатанном в хлам насосе низкого давления, подобные которому я встречал на "китовом кладбище" лишь в самых древних остовах дирижаблей. Старьё невообразимое!
— Сядь в сторонке и не лезь под руку, — буркнул один из них.
— Хорошо, — кивнул я и, присев на привинченный к полу табурет, принялся рассматривать обстановку небольшой каморки, носящей гордое имя "мастерской".
Хм... не проще было бы выделить им угол на шлюпочной палубе? Там места на пять таких закутков хватит, и ни одну шлюпку даже с места двигать не придётся...
Размышления о странном размещении артефактной мастерской прервало появление начальника здешних умников, арт-инженера Севастьяна Терентьича Водопьянова. Пятый офицер "Феникса", высокий, чуть сутулый мужчина лет тридцати пяти — тридцати семи, с ухоженными, завитыми колечками усами и узкой бородкой-эспаньолкой, окинул меня хмурым взглядом. Я подскочил с табурета, но не успел и рта открыть, как офицер поморщился.
— Только не ори, бога ради, — тихим, "больным" голосом проговорил он, и лишь сейчас я заметил набрякшие веки и покрасневшие глаза. Никак похмельем мается господин офицер... Тем временем арт-инженер глубоко вздохнул и, утерев испарину со лба, повернулся к своим подчинённым. — Насос готов? Нет? Ир-роды. Времени вам до шестой склянки. Не управитесь, пеняйте на себя.
— Сделаем. Непременно сделаем, — проурчал один из "умников" и, глянув на развороченный насос на столе, вздохнул.
— Куда ж вы денетесь, косорукие? — качнув головой, пробормотал инженер и ткнул в мою сторону пальцем. — Как закончите, проверьте его на "букварь". Слышал я, что этот юнец руны читает. Вот и глянем, может, и сгодится на что... помимо мытья гальюнов. А не сгодится, так гоните его в шею, к палубникам или маслопупам...
Хм, и кто ж тебе, такому красивому, про мои знания-то насвистел, а? Впрочем, глупый вопрос, вариантов здесь немного. Хельга с капитаном, да боцман... И если слова боцмана второго дна не имеют, то к подобному ходу со стороны первых двух... хм... фигурантов стоит отнестись с опаской.
— Да я же только-только учиться начал, — пробормотал я себе под нос, но так, чтобы уже развернувшийся к выходу офицер услышал.
— У меня другая информация, — недовольно скривившись, буркнул в ответ инженер и ушёл прочь, оставив на память лишь мощный выхлоп перегара.
М-да, не удалось вытянуть его на разговор. Хотя-а... в таком состоянии я тоже на долгие разговоры был бы не способен, точно. Откуда такая уверенность? Ещё оттуда. Сёстры как-то в шутку напоили меня до "состояния нестояния", против моей воли... утро следующего дня я запомнил надолго. Так что знаю, о чём говорю...
Ну и ладно. Ещё будет возможность найти источник утечки информации. А пока... Я покосился на бухтящих что-то себе под нос артефакторов и, поняв, что им пока нет до меня никакого дела, а всё внимание мастеров сосредоточено на вышедшем из строя насосе, осторожно двинулся вдоль переборок, рассматривая разложенные на полках детали и механизмы. Чего здесь только не было. Естественно, большая часть дожидающихся ремонта механизмов относилась к корабельному оборудованию. Но были здесь и вещи совершенно иного толка. Музыкальные шкатулки, богато украшенные хронометры совсем не корабельного вида... даже для маленького механического пианино место нашлось, в самом тёмном, заваленном каким-то хламом уголке.
Правда, долго бездельничать мне не позволили. Один из артефакторов отвлёкся от работы с насосом и, вручив мне ветошь и большой початый тюбик какой-то плотной пасты, ткнул пальцем в сторону сложенных на соседнем столе деталей. Пришлось драить медяшку...
А в поставленный Водопьяновым срок мастера таки уложились. Не успел смолкнуть звук судового колокола, как оба артефактора дружно вздохнули и отложили отремонтированный насос. А в следующий миг на пороге, словно по волшебству, возник инженер. Изрядно повеселевший, надо сказать. Да и выглядеть пятый офицер "Феникса" стал намного лучше, чем полтора часа назад.
Мельком глянув в мою сторону, Водопьянов неопределённо хмыкнул и, взяв со стола только что отремонтированную деталь, принялся внимательно её осматривать.
— Хорошая работа, — констатировал инженер и повернулся ко мне. — Юнец, возьмёшь насос, оттащишь его в машинный зал. Одна нога здесь, другая там. Чтоб через десять минут был тут. Поговорим о рунах.
— Будет исполнено, — кивнул я и, отложив недочищенный патрубок, помчался выполнять приказ.
Насос оказался жутко неудобной хреновиной, да к тому же тяжёлой, так что я, пока добрался до машинного зала, успел вспомнить все услышанные на борту "Феникса" матерные выражения. Но через десять минут я вновь был в мастерской.
Водопьянов кивнул на табурет, а когда я уселся, хмыкнул.
— От чистки деталей тебя никто не освобождал, — заметил инженер, окинув меня взглядом. — Так что суконку в зубы и работать, юнец. Нашей беседе это не помеха... Вперёд.
И вот это он называет беседой?! Это же форменный допрос! Да меня директор Новгородского флотского училища так не гонял, как этот облезлый усач! Все мозги расплел и наизнанку вывернул, гад. Я из мастерской выходил с таким шумом в голове, словно Водопьянов мне своё похмелье одолжил!
Вяло поковырявшись в тарелке с гуляшом и гречкой, которыми нас попотчевал на ужин кок, я получил от боцмана разрешение заняться самоподготовкой и отправился в свой кубрик. Но приступить к занятиям смог только через час, когда окончательно утихла головная боль и перестали дрожать натруженные руки.
От чтения устава и корабельных расписаний меня смог отвлечь только отбой. А на следующий день служба началась со сдачи очередного экзамена. На этот раз боцману, на вахте оставившему меня при себе...
Кузьма Николаевич, кажется, остался вполне доволен результатами проведённого им испытания и, не иначе как на радостях, отправил меня добивать вахту в машинный зал. "Лучший отдых — это смена деятельности, юнец. Поработал мозгами, теперь поработай руками, хе-хе..."
И вновь учёба. Оптимальное давление в котлах, температура... скоростной режим. Работа машин на разных высотах... куча информации, которую требовалось уложить в голове. И лекции Архипа, которые тот читал, прерываясь лишь на штатный осмотр машин и руководство двумя помощниками. Следить за показаниями приборов он поставил меня, так что к обеду я основательно пропотел от царящей в машинном отделении жары и охрип в попытках перекричать шум зала и редкий трезвон корабельного телеграфа, докладывая Архипу данные измерителей.
Учитывая, что утро для меня началось в четыре часа, когда наше отделение заступило на очередную вахту, после обеда меня начало неумолимо клонить в сон.
И кажется, не меня одного. К счастью, никто не собирался выматывать экипаж двадцатичасовым рабочим днём, так что едва второе отделение расправилось с сытным... то ли обедом, то ли ужином, боцман тут же отправил нас боковую. А мне ещё наказал принять душ и после отдыха обязательно надеть чистую робу, поскольку с восьми до одиннадцати вечера мне по приказу второго помощника капитана, Святослава Георгиевича Ветрова, чтоб ему черти пятки чесали, предстоит нести службу "под куполом", то есть на верхних палубах, где окопались офицеры и немногочисленные пассажиры "Феникса".
Лучше бы я остался в машинном зале. Там хоть и жарко, но ни одна сволочь не заставляет носиться по двум палубам, изображая вестового и стюарда в одном флаконе. Одному чаю сделай, другому срочно приспичило отправить телеграмму, и каждые полсклянки он вызывает, чтобы узнать, не пришёл ли ответ. Третьему вынь да положь метеорологическую сводку в порту назначения... и лед для виски... и сам виски... и ещё чёрта в ступе, обязательно с розовым бантиком на хвосте.
Пассажиров на "Фениксе" оказалось всего пять человек, но как же они достали этим своим "подай-принеси", кто бы знал... И ведь Ветров только обрадовался, когда Хельга, как бы от имени одной из пассажирок, попросила "отправить мальчика в помощь гостям". Загоняли...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
