| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Вот, Еремей Михайлович, принимайте пациента, — прогудел Степан, кивком указывая на свою замотанную в бинты руку. Толстяк хмыкнул.
— Опять ты... Как на этот раз угораздило-то, Степанушка? — со вздохом поинтересовался доктор, указывая канониру на затянутую белоснежной простыней кушетку. А когда тот уселся, принялся, не дожидаясь ответа, быстро разматывать промокшие бинты.
— Под тягу автомата заряжания угодил, — скривившись на миг, ответил Степан.
— Вот вечно ты куда-то не туда угодишь... а мне потом лечи. То синяки от полицейских дубинок, то триппер... — проворчал доктор, внимательно осматривая рану на руке матроса. Бросил взгляд в мою сторону. — Ну-ка, юнец, мой руки и тащи сюда вон тот столик. Будем латать нашего невезучего... А ты не кривись! Уже привыкнуть должен был... сколько раз я тебе за последний год швы накладывал? Три? Четыре? Вот и пятый потерпишь. И скажи спасибо, что тяга кости не переломала, в пыль бы перетёрла, тогда только ампутация.
— Ну спасибо тебе, Еремей Михалыч... обрадовал, — пробурчал побледневший канонир.
— Сиди смирно, горе луковое, — шикнул на дёрнувшегося Степана доктор, поворачиваясь к столику, который я только что подкатил поближе к кушетке. Еремей Михайлович зазвенел инструментами и склянками. — Ну-ка, юнец, подойди. Будешь ассистентом. Посмотришь, поучишься, в жизни точно пригодится. Да ладони сначала спиртом протри!
Вспомнив краткий курс полевой медицины, прослушанный мною ещё там, а заодно и собственные мучения на свалке, когда пришлось самому себя штопать кривой прокалённой иглой, я вздрогнул, но отказываться от урока не стал.
* * *
Проводив взглядом выходящего из медотсека юнца, доктор обернулся к бледному канониру и хмыкнул.
— А молодёжь-то нынче покрепче нас будет, а, Степанушка? Даже нашатырь не понадобился... Хех, хорошо. Будет мне помощник, а то вашего брата в медотсек и палкой не загонишь. Шарахаетесь, как чёрт от ладана. Опять же, спирт целее будет, что тоже неплохо...
В просторной капитанской каюте царила тишина. Сам хозяин помещения и два его помощника сидели за рабочим столом и рассматривали расстеленную перед ними карту.
— Думаете, нас ждали? — первым разорвал тишину Ветров.
— Возможно, не нас конкретно, но то, что ждали, это точно. — Отвечать взялся первый помощник Семёнов. Привычным жестом расправив пышные усы, он чуть помедлил и договорил: — Если бы знали, что груз пойдёт на "ките", двумя каботажниками они точно не ограничились бы, даже при поддержке патрульного.
— Может, случайность? — пожал плечами второй помощник, но в голосе его не было и намёка на то, что он сам верит в подобное "везение".
— Не похоже, — покачал головой Гюрятинич. — Будь это случайность, "селёдки" не рискнули бы на нас лезть. Кстати, что с грузом, Илларион Ильич?
— Порядок. Тот груз цел. Снаряд угодил во второй трюм. Там пострадали два ящика для "Фини Женераль", но они застрахованы, так что неприятностей не будет. Пробоину залатали, давление выровняли... Мелочи, — ответил Семёнов, вновь теребя пышный седеющий ус. — Меня больше беспокоит другое. Если эти господа так ловко вышли на наш маршрут, может, стоит сменить курс? А то сегодня пара каботажников, а завтра какой-нибудь линкор в гости пожалует...
— Резонно. — Капитан побарабанил пальцами по столешнице, уставившись куда-то в пустоту, но почти тут же встрепенулся. — Вот что, искать, через кого именно ушли сведения о грузе, будем по возвращении, а пока телеграфируем в Новгород, пусть без нас землю роют... и, раз уж наше инкогнито раскрыто, предлагаю сделать ход конём.
Подчинённые Гюрятинича переглянулись и приготовились слушать. Капитан "Феникса" хоть и был изрядно моложе своих подчинённых, но умом пошёл в отца, а в хитроумии, что признавали оба помощника, давно перещеголял своего родителя.
* * *
Ветров вызвал меня через несколько часов после боя, как раз в тот момент, когда я ввалился после обеда в кубрик и с облегчённым вздохом упал на койку, мечтая о долгом сне. Какая учёба?! У меня после трёх часов ползания в "шкуре" по разгерметизированному трюму руки дрожали так, что за обедом вилку с трудом удерживал! И тут такой облом!
— Вставай-вставай, Святослав Георгиевич ждать не будет, — поторопил меня боцман, который и принёс известие о том, что мой отдых откладывается на неопределённый срок.
— Встаю, Кузьма Николаевич, — нехотя проговорил я.
Боцман окинул меня долгим взглядом и, покачав головой, сунул в руку небольшую фляжку.
— Бодрячок. Один глоток, — коротко проинформировал он.
Я послушно свернул крышку фляги и приник к горлышку. Жидкость, оказавшаяся во рту, обдала свежестью с мятным холодком и покатилась по горлу, чтобы через секунду упасть в желудок огненным шаром. Честное слово, я почувствовал, как от порции этого адского зелья по телу прокатилась волна жара! Сон ушёл, словно его и не было, а тело стало просто невесомым.
— Эка тебя разобрало, — усмехнулся боцман. Я протянул ему флягу, но он покачал головой. — Оставь себе, пригодится. Я у нашего эскулапа ещё возьму. И да, Кирилл... будь осторожнее с этим зельем. Не больше одного глотка в сутки, и не больше трёх раз подряд. Иначе сгоришь... Понятно?
— Понятно. Спасибо, Кузьма Николаевич, — кивнул я. — А... зачем?
— На всякий случай, — хмыкнул боцман, но, заметив моё недоумение, добавил: — Пригодится, уж поверь.
— Вот как? — протянул я. Что-то мне это как-то...
— Именно. Так что давай ноги в руки и бегом к Святославу Георгиевичу, — скомандовал боцман.
Ла-адно... Нищему собраться — только подпоясаться, так что меньше чем через десять минут я стоял перед каютой второго помощника. И не один...
— А ты что здесь делаешь? — спросила Хельга, с которой я столкнулся нос к носу.
— Святослав Георгиевич вызвал.
Дочь Завидича смерила меня подозрительным взглядом, фыркнула, вздёрнула носик и постучала в дверь.
— Входите. Оба. — Ветров, как обычно, был немногословен.
Я пропустил Хельгу вперёд и скользнул в каюту следом за ней. Вежливый, да... Как я слышал, в древности люди таким образом проверяли, есть ли в пещере медведь. Понятно, что конкретно в этой пещере хозяин на месте... ну вот пусть на Хельге свой сарказм и отрабатывает, а я в сторонке постою. Тихонько.
— Прибыли, значит... Хорошо. — Ветров, не вставая с кресла, указал нам на диван. — Располагайтесь, беседа будет долгой...
Из каюты второго помощника капитана мы с Хельгой выходили чуть пришибленными.
— Ну что, бра-атик...
А нет, смотрю, уже оправилась... язва.
— ...пошли собираться?
— Идём... сестрёнка, — бросил я, поворачивая к спуску на нижние палубы.
Хельга фыркнула и двинулась дальше по галерее, но, пройдя несколько шагов, остановилась.
— Чтоб через полчаса был на шлюпочной палубе. Я не намерена бегать искать тебя по всему дирижаблю. — И пошла дальше.
Ну да, как же Хельга могла не оставить последнее слово за собой? Кто бы сомневался...
Сборы были недолгими, так что у сходней знакомого шлюпа я оказался ещё до того, как туда пожаловали Ветров и Хельга. Правда, прощанием с командой пришлось пренебречь. Но на этом настоял Святослав Георгиевич. Единственным исключением стал боцман, но Ветров, услышав моё замечание о "всеведении" Кузьмы Николаевича, только отмахнулся. Дескать, кто-то же должен был готовить шлюп к выходу...
Я обернулся на шум шагов. А вот, собственно, и глава нашей экспедиции. Второй помощник взглянул на шлюп, на меня...
— Чего ждёшь? Начинай осмотр, — буркнул одетый в гражданское платье Ветров, взлетая по сходням, и скрылся внутри шлюпа.
Что ж, приказ получен и должен быть исполнен, не так ли?
Я закинул рюкзак в одну из кают, ближайшую к рубке, и, подхватив с полки блокнот и грифельное стило, отправился выполнять распоряжение Святослава Георгиевича. Осмотр шлюпа перед выходом за последние два месяца стал привычной процедурой, но от этого не менее важной. Пятьдесят шесть пунктов, за пропуск хоть одного из которых я получал внеочередной наряд на камбуз. Чистка картошки — зло... Зато память прочищает знатно, так что теперь меня хоть ночью подними, отбарабаню все пункты по порядку или вразнобой, на выбор.
Закончив с внешним осмотром, я забрался в рубку, где Ветров тут же изъял у меня блокнот и протянул собственный. Ну да, ещё одна часть предполётного ритуала... и своеобразная проверка на внимательность. Пробежав взглядом по пунктам осмотра, отмеченным моим наставником, уже привычно поставил галочку напротив ошибки, нарочно допущенной Ветровым, и, ещё раз просмотрев весь список, полез к нактоузу.
Заметив мои действия, Ветров неопределённо хмыкнул. Именно этот момент выбрала Хельга, чтобы громогласно объявить о своём появлении. От неожиданности я треснулся головой о подставку, да так, что наверняка заработал солидный шишак.
— Все в сборе, значит, можем отправляться... — констатировал наш командир, не обратив никакого внимания на моё шипение. Но тут же сам себя перебил: — Хотя стоп. Сначала размещение. Кирилл, я видел, ты уже выбрал каюту? Моя — следующая. Хельга, твоя каюта третья. В четвёртую вход воспрещён. Там груз. Можете идти устраиваться, но учтите, выход через полчаса, не позже. Кирилл, на старте займёшь место двигателиста, Хельга, штурманский стол в твоём распоряжении. Да... будь любезна, переоденься в штатское. Форму оставишь на "ките", незачем светить нашу принадлежность к экипажу "Феникса". Кирилл, не суетись. На робе знаков отличия нет, так что можешь поберечь собственные вещи. Переоденешься перед тем, как сойти на берег. Все всё поняли? Тогда вперёд. Время пошло.
— Братик, будь любезен, помоги мне занести багаж, — пропела Хельга, оказавшись на пороге рубки.
— Конечно, сестричка, — в тон ей ответил я, следуя за ней.
И застыл у люка, увидев сложенные на палубе миниатюрной пирамидой чемоданы. Добротные такие, кожаные "сундучки" весёлого жёлтого цвета, с медными уголками... На фига ей столько, если полёт не должен занять больше четырёх дней, а? По чемодану на день, так, что ли?
Нонсенс — в мире "китов" это слово появилось во Франции, ввиду отсутствия английского языка. Та же речь, что главный герой принял за английский язык в порту Дувра, является так называемым селтиком, общим наречием жителей островов.
21
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
