перекресток одиночества 2

— Я бы сходил — спокойно улыбнулся я — Но только не на авось.

— А это еще как?

— В смысле — прежде хочу знать каждую подробность, каждую опасность, что может подстерегать. Соваться туда без знаний — только смерть кликать. А я пока жить хочу.

— Все хотят. И жить и супчик с медвежьим жиром хлебать. Так... — старик хлопнул ладонью по худому колену, оглядел Холл, ненадолго задерживая взгляд на тех, кто ему казался могущим оказаться чем-то полезным. Его оглядывание окончилось сокрушенным вздохом и плевком под ноги. Не нашел никого подходящего. И тогда он обратил взор вверх, уставившись на потолок.

— Там твои знания.

— Знаю — хмыкнул я — Да только не принимают они посетителей.

Под потолком холла, рядом с решеткой отопительной системы, была подвешена небольшая хижина. Костяные полы и стены, тряпичный верх, пара окошек и даже небольшая веранда, где имелось самодельное кресло с широкими подлокотниками. От веранды шел до стены узкий подвесной мостик. Зрелище удивительнейшее, не каждый день увидишь подвешенную к потолку колоритнейшую постройку. Сейчас окна и дверь закрыты, веранда пустовала. Хозяин изволит отдыхать. Это особенно заметно по подвешенной в начале подвесного мостика картонке с красными буквами "Пошли нахрен!".

В хижине обитал главный охотник и умелец по этому делу, ныне вышедший на покой. Хижину он построил самостоятельно, потратив на это немало лет. Медвежьи кости, части их шкур, выменянные тряпки и деревяшки — все пошло в дело.

О хозяине хижины и ее хозяине здешние обитатели были готовы говорить часами и в голосе почти каждого слышалось брюзгливое раздражение и отчетливая зависть.

Раздражение прорывалось наружу, когда какая-нибудь старушка или дедушка вспоминали, что до того, как главный охотник вышел на покой, у них в супе было куда больше вкусного разваренного мяса. И что, мол, чего это он вдруг вздумал уйти на покой? Пусть и дальше охотится! Ведь общество хочет кушать!

А зависть проявлялась при обсуждении странной, но ладно построенной хижины и оттого, что она была так высоко. Старики желчно обсуждали привычку хозяина хижины посиживать на веранде и смотреть на жителей Холла сверху-вниз, попивая чай или чего покрепче.

Бывший главный охотник уж точно знает все тонкости своего дела и может обучить. Я даже поднимался разок до мостика. Но поглазев минут десять на картонку с недвусмысленным посылом предпочел спуститься, стараясь беречь еще не зажившие толком пальцы.

— Картонка еще на месте — указал я на мостик.

— Зато ставни открылись — указал старик — Проветривает обиталище свое, Пердун Небесный.

— Пердун Небесный? — кашлянул я — Его же вроде Антипием кличут.

— Антипий, Антипий — закивал старик — Это мы шутим так. Сам посуди — хижина его у решетки обогревателей. Горячий воздух сначала его хижину нагревает, только потом по сторонам расходится и вниз спускается. Потому, стоит кому из нас воздух испортить, сразу рукой вверх машут — Пердун Небесный, мол, это, а не я. Воздухом запах принесло.

— Как бы мне с ним поговорить...

— Так возьми супа и чаю, пока не кончились. Да отнеси — посоветовал старик и глянул на меня с надеждой — Он много знает про охоту! Ой много! Может, ты его и заменишь.

— Попробую — кивнул я, встав с лестницы — Так... мне бы миску побольше и почище. И кружку такую же.

— Сделаем! Ради общества ведь стараемся! Ради общего блага! — засуетился дедок и проворно засеменил к седой компании, поджидающей его за столом неподалеку.

— Ради общего блага — тихо повторил я ему вслед.

Да нет. Не совсем, дедушка, не совсем. Ради себя вы стараетесь. Прозорливые вы, подозрительные. Заметили что давненько на охоту никто не ходит. И понимаете, что рано или поздно мясные запасы подойдут к концу. И тогда всем придется затянуть потуже пояса. Суп, не заправленный мясом и жиром при здешней холодрыге... это не еда. Начнутся болезни. А старикам болеть нельзя. Любая мелкая хворь их запросто в могилу сведет. И они это знают. Вот и пытаются побыстрее как-нибудь снарядить охоту из добровольцев — которыми сами не являются и ни за что наружу не сунутся. А тут я подвернулся — молодой, здоровый, да еще и не тупой. Вот бы меня подучить, сагитировать и выпнуть в медвежьи объятия с несколькими такими же недотепами...

Через пару минут мне вручили посуду с супом и чаем. Заискивающе поулыбались, показали откуда легче подняться, предупредили о пошатывающейся ржавой стойке у третьего яруса нар. Подсказали как быстрее передвигаться если руки заняты тарой — куда ставить кружку и тарелку, как нагибаться и, удерживая себя одной рукой, другой поднимать поочередно тарелку и кружку. Старики сделали все необходимое, чтобы поднять меня к потолку как можно быстрее.

Ничего не уронив и даже не расплескав, легко поднялся. Довольный собой широко улыбнулся — тренировки с гирей и пробежки дали о себе знать. Я даже не запыхался.

— Чего лыбишься, кретин?! Проворным и сильным быть мало! Еще мозги нужны! А вам имбецилам их не додали! — хриплый недовольный голос донесся от хижины, мягко раскрылась дверь, на веранду ступила худощавая высокая фигура — За чай и суп спасибо. Ставь — и вали.

— Вот спасибо вам за слова добрые, господин главный охотник — усмехнулся я, послушно опуская тарелки рядом с мостиком — Приятного аппетита. Если позднее настроение появится — был бы не прочь побеседовать. На тему связанную с охотой на здешних мишек косолапых.

Повернулся и начал спускаться. Но меня остановил не скрывающий удивления голос:

— А ну стой. Ниче себе... так ты не дебил, что ли? То-то думаю лицо незнакомое... ты кто такой парень? И чего такой умный?

— Я? Сиделец, как все — остановил я спуск. — Просто освободился раньше.

— Твою так... и насколько раньше?

— Годков на сорок — широко улыбнулся я — Да подумал — чего там сидеть? Скучно. Места мало. Вот и вышел наружу.

— Так... вот это новости... побег? Или после крушения повезло выжить в целости и сохранности?

— Побег.

— И успешный! Да еще и молодость не растерял... я вот все сорок лет отмотал... давай-ка назад. Неси суп. Посидим на веранде, побалакаем. Долго же я отдыхал. Столько всего пропустил... Когда сюда явился? Один?

— Нас трое прибыло.

— Ого... — указывая на кресло, покачал головой старик — Присаживайся. Те двое, как и ты столь же молодые, сильные и вроде бы умные?

— Вроде бы умные — рассмеялся я, показывая, что оценил беззлобную шутку — На мозги они точно не жалуются. А вот годки... одному скоро шестьдесят. Другой постарше. Оба недавно получили неслабые ранения. Красный Арни — так зовут первого — сломал ногу. Но его лечат и говорят, что не останется даже хромоты. Вот только на охоту он вряд ли пойдет. И характер не тот. И занят он в Замке.

— В Замке? А туда новичка как так быстро занесло? Ты сам-то с Холла?

— Я в Центре обитаю. Заплатил взнос пожизненный. И живу. Как Арни в Замок попал? Эту сказку не знаю. Но у него здесь хороший знакомый. Связи решают все — даже здесь.

— Ясно... а второй из твоих товарищей? Он как? Крепок? Решителен?

— Крепок. И решителен. На медвежью охоту запросто пошел бы. Но не пойдет. Во всяком случае пока.

— А что так?

— Его тюремщики ранили. Иглами какими-то. Началось заражение. Так что он вроде в сознании, но температура зашкаливает, едва сбивают. У вас ничего жаропонижающего нет? Я бы купил.

— Чего нет, того нет. Хм... разве что травка одна может ему помочь. Но ту травку еще сыскать надо.

— Травка? — поразился я — Где? В здешних снегах?

— А под снегом земля — улыбнулся старик — Слушай... как тебя зовут-то?

— Гниловоз.

— О как — крякнул охотник — Редко кто по доброй воле такое прозвище выберет. А меня Антипий. Ты не обскажешь всю вашу историю, пока я суп хлебаю?

— Да не проблема. Так... Если с самого начала, то...

Я пересказал Антипию все случившееся со мной. Как попал в забитую льдом летающую келью, как догадался, что надо дергать за рычаги. О том как келья ожила, начала двигаться и подниматься. О встречах с сидельцами и о их вывернутой извратившейся за долгие годы тюрьмы психике. О том как познакомился с Красным Арни, получив от него важнейшую информацию о старой модели своего креста. И том, что произошло дальше вплоть до падения и прибытия в Бункер.

Поняв, что старик неторопливо прихлебывает супчик и с интересом слушает, начал описывать последовавшие события. И описывал с удовольствием, тщательно фильтруя рассказываемое, чтобы не ляпнуть лишнего. И радовался возможности высказаться. Это поможет мне привести мысли в порядок.

Рассказал, как нас приняли, прокричав "Свободен!", после чего повели вверх по лестнице, и мы шагали провожаемые десятками взглядом. Поднявшись наверх, прошли через еще одни охраняемые ворота и оказались в Центре. Тут мы и остановились, для начала угодив в лазарет, где нам оказали первую медицинскую помощь. Заплатив положенный сбор, мы навсегда поднялись на ступеньку выше, став жителями Центра. Нас с Шерифом определили в небольшую комнату с двумя кроватями, столом и парой шкафом. Ну еще с дверью и намалеванным на стене окном с занавесками.

Удобства общие, в коридоре. Но все чисто. Есть кому убираться. Эта комната с нарисованным окном теперь наше постоянное жилище. Раз в месяц каждый из нас должен дергать рычаг. Или же платить небольшую плату тому, кто согласится дернуть за тебя. Питание, как и в Холле общее, в центральном большом зале с нарисованными на стенах рыцарями, прекрасными дамами, каминами, звездами на потолке, летящими пухлыми ангелочками вооруженными копьями и луками и много чем еще. Особенно меня впечатлил рисунок красного Феррари с зажженными фарами и высовывающимся из окна старым улыбающимся водителем в черных очках и с зажженной кубинской сигарой во рту.

Питание, кстати, почти такое же, как и в Холле Свободы. Разве что у нас еще зеленый салат имеется. И порой дают пару фруктов.

Мои впечатления? Ну... очень сильно похоже на потусторонний дом престарелых... вот прямо очень...

Особенно с утра, когда приходишь в зал и видишь торопливо ковыляющих по коридору старичков вытянувших шеи словно гуси, не хотящих опоздать на раздачу горячего супа и гадающих, будут ли сегодня выдаваться яблоки. Да и позже впечатления не ослабевают — старички остаются в центральном зале, рассаживаются группками или парами за столы, берутся за карты, стучат шашками и беззвучно передвигают шахматные фигуры. Кто-то читает, беря книги из большого шкафа у стены. И так продолжается до самого вечера — с перерывом на обед. Затем ужин. И зевающие старички расходятся по комнатам. Чтобы завтра повторить все с самого начала...

Распорядок железный. Не меняется. Ухаживают за старичками рожденные здесь мальчики и девушки или же как их еще называют иванушки и аленушки. По аналогии с Иванушкой Дурачком — персонажем веселым, добрым, но недалеким. И эти сказочные персонажи очень уж сильно напоминают мне санитаров.

Короче говоря, как ни крути, как ни вслушивайся с восторгом в многообещающее название "Бункер", по сути, все что я здесь увидел, представляет собой два соседствующих заведения для престарелых. Первое совсем уж бюджетненькое, можно сказать, муниципальное. А второе — в Центре — уже рангом повыше. Подороже. И кормят лучше и обслуживание качественней. М-да... но сути не меняет. Я в богадельне. Здесь никто никуда не стремится. И здесь никто ни о чем не помышляет, кроме количества медвежьего жира в супе.

То, о чем я не сказал главному охотнику, но о чем неотступно думал, изучив Холл и Центр... в этих двух зонах ничего не производилось. Вообще. Даже кухня, где приготовлялась пища для всего Бункера, находилась в Замке. Еда доставлялась оттуда через ненадолго открывавшиеся ворота, постоянно охраняемые четырьмя пожилыми, но крепкими с виду и вооруженными огнестрельным оружием мужчинами, которые, между прочим, жили в Замке и почти не общались с обитателями остальных зон Бункера.

Еще одна потенциально плохая новость для любого жителя — ворота, ведущие в Замок, были двойными. Успел я подглядеть. За первыми воротами пятишаговый коридор. И еще одни ворота. Причем, судя по увиденному, ворота никогда не открывается одновременно. Строго по очереди.

И это меня напрягало. Сильно напрягало, хотя я не переставал улыбаться с того момента как оказался здесь, понимая, что за мной наблюдают. Поэтому я избегал любой критики текущего уклада жизни в Бункере, не забывал иногда хвастаться — вот я какой крутой, убежал молодым! Охотно принимал пищу, играл в шашки и шахматы с жителями Холла и Центра, потихоньку узнавая здешнюю жизнь в деталях и категорически запретив себе что-либо спрашивать про Замок. Захотят — расскажут. А я послушаю. Я параноик. И в каждом улыбающемся мне местном обитатели вижу шпиона с Замка. Учитывая закрытость Замка — у них обязаны быть тут "наседки". Те, кто будет внимательно слушать, запоминать, фильтровать, оценивать общее настроение и раз в недельку докладывать кому надо.

А еще я очень и очень отчетливо представил себе, что произойдет, если Замок вдруг в один прекрасный день захлопнет ворота и больше не откроет их.

Это конец Холлу и Центру. Медленная смерть от голода.

Другого исхода нет.

В Замке все. Склады, мастерские, кухни, кладовки с припасами, оранжереи и теплицы, если судить по подаваемым к столу зелени и фруктам. Замок не зависит от нас. Тогда как мы зависим от него полностью. И я почти уверен, что у Замка есть еще один выход на поверхность — тайный и хорошо замаскированный. Это логично. И вполне в духе средневековых лордов живущих в замках. А еще я уверен, об этом оглушительно кричит моя паранойя, что жители Замка имеют тайный доступ к машинам, дающим нам свет и тепло. И в случае чего смогут моментально вывести машины из строя. И тогда пропадет не только еда. Исчезнут свет и тепло.

И вот тогда придет конец всему. Несколько дней — и в живых останутся самые стойкие.

Еще неделька — и Центр с Холлом превратятся в промерзшие кладбища.

Стоило мне это понять, и я тут же начал действовать.

Составил список необходимых предметов и знаний. Поделил список на четыре части. И начал прорабатывать часть за частью. Сейчас мне срочно требовались навыки выживания в здешних снежных пустошах. Я там уже побывал. Зима как зима. Но вот ветра и зверюшки... это нечто прямо неземное и страшное. Выжил чудом. И своих сумел дотащить, не бросил. И понял — я знаю о окружающем мире слишком мало.

Стать умелым охотником — одно из моих текущих заветных желаний. Я обязан уметь добыть пропитание, чтобы не быть зависимым от Замка. И при добывании пищи очень хотелось бы обойтись без ранений. И никакой смерти в когтях здешних медведей. Это же попросту тупо — сбежать с воздушной тюрьмы, чтобы стать завтраком беззубого гризли!

Ничего из мыслей я главному охотнику само собой рассказывать не стал. Ограничился перечислением фактов. И этого оказалось достаточным, что Антипий сделал свой вывод касательно меня.

— Подойдешь! — решительно заявил он — Ты — подойдешь.

— Потому что я молодой, сильный и не тупой? — поинтересовался я.