"Тьма": На Земле (часть1)

Летов послушно замер, провожая взглядом носилки, пока врач обрабатывал его рану. Потом настойчиво потянул того за собой.

— Я серьёзно! Идёмте, надо обеспечить ему вливание моей крови.

Врач бросил взгляд на Берестова. Генерал тихо сказал:

— Вам лучше прислушаться к его словам, Терье. Он знает, что говорит.

Невыносимое ощущение ловушки, беспомощности и боли. От этого ощущения он успел отвыкнуть за прошедшие годы. То, что сделал Сергей, теперь представлялось цветочками. Его любимец просто разбудил воспоминания. Эти — воплотили их в реальность. Сейчас не осталось даже ненависти. Все силы уходят на то, чтобы просто дышать. Тело упрямо сопротивляется неизбежной гибели. Будь проклят тысячу раз этот безумный ублюдок, поставивший столь чудовищный блок! Жить, даже если жизнь невыносима, и нуждаться в любом, пусть даже самом болезненном контакте с существом, которого ненавидишь до красной пелены перед глазами... Всё ещё нуждаться, несмотря на то, что и кости его давно обратились в пепел... Великолепное заклятие, Наставник. Оно не рассеялось даже после твоей смерти... Серш, нежный мой, ты не знаешь, что значит ТАК ненавидеть. Твоё счастье. Ты почему-то вместо этого... любишь меня? Да, похоже, всё-таки любишь. Смешной, глупый человечек... Из меня бы вышел плохой Наставник, да, Серш? Мне никогда не хватало сил довести тебя до предела. Всё время казалось, что, сломав тебя, уничтожив твою личность, сломаюсь сам, на этот раз уже окончательно. И мне страшно потерять тебя, Серш. Словно в тебе есть та недостающая часть меня, которой я давным-давно лишился в объятиях своего Наставника...

— Ваша фамилия Летов?

— Да. Пожалуйста, быстрее! Он может умереть в любой момент!

— Успокойтесь, уже всё готово к переливанию. Вы уверены насчёт совместимости? Агглютинации не было, но есть и другие факторы...

— К чёрту факторы! Он умрёт, если не ввести ему мою кровь! Почему вы не верите мне?!

— Верю, молодой человек. Ложитесь.

— Что он сказал сейчас?! Мне послышалось, или...

— Что-то вроде "Серш". Это что-то значит?

— Он зовёт меня. Господи, спасибо! Он зовёт меня!

— Тихо, вам нельзя так волноваться! Пожалуйста, расслабьтесь. Если с вашей кровью перейдёт избыточное количество кортизола, его сердце может не выдержать. Спокойнее, Летов.

— Хорошо-хорошо, я уже успокоился. Всё будет в порядке, ведь всё будет в порядке, правда?

— Истинная правда, Летов. Всё будет в порядке.

Врач, названный Берестовым Терье, нервно закурил сигарету, прежде чем начать разговор.

— Берестов, вы отдаёте себе отчет в том, что наш разговор записывается?

— Думаю, да, Терье. В чем проблема?

— Берестов, тот мальчик, что поступил сюда вчера, что вы с ним делали, признайтесь?

— Терье, по утверждению Летова, наш "объект" давно уже не мальчик.

— Берестов, не придирайтесь к словам! Ответьте на мой вопрос!

— Думаю, вы не поверите, Терье, но ровным счётом ничего.

— Берестов, не вздумайте лгать мне! Его пытали! И насиловали. И это документально подтверждено. Причём очень грамотно пытали: давали повреждениям зажить и телу — почти восстановиться! Пользуясь тем, что у Оборотней любые раны вообще-то исчезают бесследно! Но он истощён до такой степени, Берестов, что его тело уже не может регенерировать! Вам перечислить все повреждения, которые мы обнаружили? Или, может быть, вы хотите узнать, сколько часов оставалось до его гибели? Я понимаю, Оборотень не человек, а враг, но должны же быть какие-то рамки! Когда он пришёл в себя, каменел от любого прикосновения! И молчал, да что там, всё ещё молчит, односложные ответы не в счёт!

Терье дрожащей рукой поднёс сигарету ко рту и затянулся.

— Берестов, прежде чем начинать применение силовых методов воздействия, вы хотя бы озаботились получением его генограммы? Почему-то мне кажется, что нет. Молчите, Берестов? Значит, не знаете, что ваш так называемый "объект" имеет наполовину человеческую генетическую структуру? Вы понимаете, что совершили уголовное преступление, пытая его?

Берестов молчал. Информация от Летова подтверждена официально, и Шахов тоже оказался прав. Объект — полукровка, наполовину человек. Трём любителям экстрима крупно не повезло. Это — пожизненное заключение.

Терье возмущёно вдавил сигарету в пепельницу.

— Берестов, вы не хотите ввести меня в курс дела? У вас был повод так с ним обращаться? Он что, сопротивлялся? Он убил кого-то на Земле? Совершил какое-то иное преступление против личности?

Берестов вздохнул.

— Нет, Терье. Всё было немного иначе.

После рассказа врач задумчиво проговорил:

— Бедняга. Знаете, Берестов, строго говоря, он ведь и не полукровка тоже. Даже не знаю, как назвать это. Его геном включает в себя не два, а три типа взаимно совместимых генов.

— Так значит, он человек на треть?

— Он человек наполовину, Берестов. Неизвестные гены спят и никак себя не проявляют.

— Так каков его биологический статус?

— Берестов, вы что, не слушаете, что я говорю? Он получеловек для нас и полукровка для Оборотней. Как-то ведь он сумел выжить на Сетхе. Значит, Оборотня вы имеете в наличии вполне полноценного и взрослого, что сильно осложнит вам работу с человеческой составляющей. Но, если сумеете приручить хищника в нём, с человеком вам будет работать намного проще. Что вы там говорили про его любовника, Летова? Парень в шоке оттого, что спал с мужчиной?

— Нет, но, похоже, стыдится этого.

— Создайте им все условия и посмотрите, как станет вести себя Оборотень. Возможно, этот человек — ключ к управлению им.

Сергей задрожал, услышав предложение генерала. Он будет видеть Орхэ каждый день? Чёрт возьми, да уже ради этого он согласен! Только вот согласится ли Орхэ?

Берестов говорил:

— Он останется в шестом блоке, в закрытой части госпиталя, господин Терье категорически отказался перевозить его куда-либо ещё. Если хотите, можете занять одну из свободных палат неподалёку. Оборотень немного ожил, но держится всё равно скованно. Контроллер мы пока снимать не пробовали.

— И не пробуйте. Он ужасен в невменяемом состоянии, поверьте мне.

— Да уж, ваш рассказ я помню очень хорошо.

— Господин генерал, он может не захотеть видеть меня.

— Попробуем справиться с этим, Летов. В худшем случае можно будет позвать на подмогу специалистов с Артеи. У них там работает ксенопсихолог, специалист по поведенческим реакциям Оборотней. Мы что-нибудь придумаем, Летов, не сомневайтесь в этом.

На следующий день, согласовав время посещения с Терье, генерал вошёл в палату, где вот уже третьи сутки находился пришедший в сознание Оборотень. Терье уверил Берестова, что его пациент достаточно восстановился и готов к общению.

Оборотень поднял голову и напрягся, недоверчиво глядя на него. Берестов мысленно выругался. Форма. Ну почему он не подумал об этом раньше? У Оборотня наверняка теперь форма ассоциируется с насилием и болью. То, что с ним вытворяли эти три подонка... Такого не пожелаешь злейшему врагу. Берестов просмотрел все голозаписи, хоть временами и хотелось отвернуться и не смотреть. Более того, от уже просмотренного хотелось безобразно напиться, чтобы изгнать из памяти омерзительные сцены.

Летов смотреть отказался наотрез. И правильно сделал. Зрелище неприятное. Очень. А для того, кто любит, и вовсе невыносимое.

Берестов сел за стол и жестом предложил Оборотню садиться. Тот обхватил себя руками и сел напротив. Генерал подавил вздох и начал говорить:

— Моя фамилия Берестов. Я...

— Вы — человек, который приказал выключить ту дрянь, что у меня на шее.

Берестов осёкся и взглянул на Оборотня с интересом:

— Вы запомнили это?

Оборотень хмыкнул, не сводя с него глаз:

— Вы бы тоже запомнили, ручаюсь. К тому же... Если вы её выключили, значит, в любой момент можете включить, не так ли?

Берестов моргнул. А Оборотень тихо спросил:

— Берестов, он многих убил?

— Кто?

— Тот Оборотень, вместо которого я вам понадобился.

Берестов некоторое время молча смотрел на сетха. Потом спросил:

— Вы телепат?

— Нет.

— Откуда тогда вы знаете об этом?

Оборотень снова хмыкнул:

— Судите сами: некоторое время я был подстилкой для людей, в своё время так или иначе пострадавших от Оборотней — меня подробно просветили на этот счёт. А также развлечением для ваших местных садистов. Внезапно всё это прекращается — и меня перевозят на обычной, невоенной машине в место, где со мной начинают обращаться, словно с хрупкой драгоценностью. Не просто лечат тело — пытаются исцелить раны души. Что, по-вашему, я должен был подумать, Берестов?

От подобной прямоты генерала передёрнуло.

— И что же вы подумали?

— Что Оборотень, которого вы изучали, сбежал или погиб. И другого у вас нет. Вряд ли вы затрахали его до смерти, он ведь был вам нужен, значит побег — более вероятная версия. А первое, что сделает вырвавшийся на свободу Оборотень — начнёт восполнять утраченный магический резерв. Кровью тех, кто подвернётся под руку.

Берестов покачал головой:

— Вы очень и очень проницательны... Кстати, как мне обращаться к вам?

Оборотень откинулся на стуле и прищурился:

— Сергей не говорил, как меня зовут?

— Он называл вас по имени, но мне вы не разрешали им пользоваться.

Оборотень чуть побледнел:

— И какое имя он вам называл?

— Не мне. Он обращался к вам. Он назвал вас именем "Марс".

Оборотень прикрыл глаза:

— Вы тоже можете так меня называть. Внешнее имя для этого и используется.

— Есть ещё и внутреннее?

— Есть ещё Имя, данное при рождении. Сущность любого Оборотня.

— И Сергей его знает?

— Да.

— Это имя вы мне не назовёте?

Губы Оборотня искривились:

— Нет.

— А если я узнаю его от Сергея?

— И что я смогу с этим поделать, Берестов?

— Я спрашиваю не об этом. Какие последствия это повлечёт?

— Для меня? Или для вас?

— Для всех.

— Не самые приятные. Берестов, вы забыли о моём вопросе? Сколько человек он убил?

— Почему вас это интересует, Марс?

— Хотелось бы знать, за скольких мне придётся расплачиваться.

Берестов только головой покачал:

— Если подходить к делу таким образом, то мы ещё и должны вам, Марс. Не беспокойтесь об этом.

— Вы не хотите отвечать на этот вопрос?

Берестов сдался.

— Пятерых.

— Семья?

— Да. И один из охранников.

— Дети?

— Подростки, десять и одиннадцать лет.

Глаза Оборотня затуманились. Берестов ощутил неловкость.

— Марс, вы не должны отвечать за его преступления.

— Он не покинул Землю?

— Нет.

— Что вы сделали с трупом?

— Лежит в морге, в герметичной ячейке.

— Как вы поступаете с телами?

— Проводим все возможные исследования и кремируем останки.

— Боюсь, это тело вам исследовать не удастся.

— Что?!

— Два подростка — это бездна энергии, Берестов. Он не мёртв, просто в коме. Повреждений мозга ведь у него нет?

— Никто не смотрел...

— А надо было. Ни разу тела у вас не исчезали? Нет? Это — может исчезнуть в любой момент. Как только зарастит наиболее явные повреждения. И, судя по количеству времени, которое прошло с момента отключения этой штучки у меня на шее, ваша герметичная камера уже может быть пуста.

— Что вы несёте?!

— Не верите? Так что вам стоит просто проверить мои слова?

И Оборотень, казалось, совершенно утратил интерес к беседе, вновь безучастно уставившись в пространство. Берестов некоторое время смотрел на него, потом поднялся и вышел за дверь.

Оборотень с внешним именем Марс оказался прав. Герметичная, опечатанная ячейка холодильника-морга была пуста. Создавалось полное впечатление, что тело просто испарилось. Суматохи, поднявшейся после проверки ячейки, хранившей тело Оборотня, второй блок ещё не знал. Берестов просмотрел данные и вновь отправился в клинику Терье.

Когда Берестов вошёл в палату Оборотня, тот слегка улыбнулся, смотря на человека чуть исподлобья, но не сказал ни слова. Берестов тихо проговорил:

— Всё оказалось именно так, как вы говорили, Марс. Камера опустела. Её не распечатывали, это совершенно точно выяснено. Как он смог оттуда исчезнуть?

Оборотень пожал плечами:

— Магия.

— Почему вы предупредили нас об этом?

— Могу я испытывать банальную благодарность?

— Вы её испытываете?

— О, да! Это непередаваемо экстатическое чувство — когда боль прекращается.

Берестов сощурился:

— Марс, ваш магический резерв тоже исчерпан?

— Он был исчерпан уже в тот момент, когда на меня надели этот ошейник.

— Контроллер.

Оборотень прикрыл глаза, показывая, что поправка принята к сведению. А Берестов продолжил:

— Значит, если снять с вас сейчас контроллер, вы тоже броситесь убивать, пополняя резерв, и покинете Землю?

Оборотень взглянул ему в глаза:

— Нет. Мне незачем убивать и незачем покидать Землю, Берестов. Достаточно сбежать и дождаться погони. А потом оказать сопротивление при захвате.

Берестов непонимающе нахмурился.

— Что вы хотите этим сказать?

— Берестов, если бы я мог — убил бы себя. Но это для меня невозможно. Подсознание отчаянно сопротивляется, а глупое тело будет съедать само себя, но стремиться к балансу. Сейчас же баланс достиг критической точки — системы восстановления спят. Следующей подобной ночи я бы уже не пережил. Любое повреждение для меня оказалось бы фатальным. Сергей умудрился немного поправить положение, дав мне глотнуть своей крови, но для полного восстановления этого недостаточно.

— И что нужно, чтобы вы восстановились как можно быстрее?

Оборотень хмыкнул:

— Если очень быстро — жертву, если время терпит — несколько любовников поздоровее, чтобы сумели вынести то, что я буду с ними делать. Но в этом ведь нет необходимости, Берестов? Я ведь нужен вам ненадолго? А потом — усыпление и кремация. Предел мечтаний, Берестов.

Генерал передёрнулся от совершенно искреннего тона Оборотня.

— Марс, мне не хотелось бы вас разочаровывать, но и получить пожизненное заключение тоже не в моих интересах.

— Что вы имеете в виду, Берестов?

— Вы ведь полукровка, получеловек, правильно? За убийство человека у нас положено пожизненное заключение.

Оборотень оцепенел.

— Вам Сергей об этом сказал.

— И он тоже.

— Кто ещё?

— Помните того седого шофёра, что вёз вас сюда? Во-первых, он. И, во-вторых — Терье. Он сделал вашу генограмму.

Оборотень со стоном опустил голову. Берестов растерянно смотрел на поникшие плечи. Оборотень глухо проговорил:

— Берестов, но ведь я не человек. Вам не следует об этом забывать.

— Простите, Марс, но ваш юридический статус сейчас соответствует статусу ребёнка — вы имеете все права, которые имеет ребёнок, но недееспособны. А потому распоряжаться собственной жизнью права не имеете.

Оборотень поднял изумлённый взгляд на Берестова и вдруг рассмеялся.

— И что же вы собираетесь делать с таким "ребёнком"?

— То, что он нам позволит.