"Тьма": На Земле (часть1)

Сергей разжал объятия и осторожно отступил на один шаг. Губы Оборотня презрительно искривились, но сетх не возразил, ни словом, ни движением. Просто опустил руки и отвернулся.

— Каким это образом я перебросил нас на Землю? Я же колдовать не умею.

Оборотень взглянул на него насмешливо и сокрушённо покачал головой, будто дивясь человеческой тупости.

— Ты подключился ко мне в момент сотворения заклятия перехода и задал другой пункт назначения.

Сергей вдруг похолодел. Он совсем забыл о сенсорах. Тех самых сенсорах, что покрывали сейчас всю Землю невидимой защитной сетью. Их поставили ещё в прошлом столетии, во время первых нападений Оборотней, обнаруживших такой шикарный источник генетического материала, как Земля. Тревогу забили, когда начали находить вырезанными целые семьи. Девушки и молодые женщины при этом бесследно исчезали.

Сенсоры улавливали магию Оборотней. Какому-то учёному тогда даже выдали Нобелевскую премию за открытие подобной возможности. Что-то, связанное с аномальным возмущением магнитных полей, кажется. Впрочем, неважно! Сейчас в центре Гражданской Обороны царит жуткая суматоха. И наверняка сюда уже направляется ближайшая группа захвата для нейтрализации пробравшегося на Землю Оборотня. Ещё несколько минут, и тут небу жарко станет!

— Уходи отсюда! Быстрее!

Оборотень поднял бровь:

— Каким образом, сладкий? Ты израсходовал мой резерв полностью. Сейчас я даже огонёк на ладони не сотворю. Они сразу начнут стрелять?

Сергей сглотнул:

— Нет, они постараются взять тебя живым. Для изучения. Но труп им тоже подойдёт. Пошли!

— Куда, сладкий?

— Попробую тебя спрятать, пока не восстановится твой резерв.

— Зачем?

Сергей замер:

— Что зачем?

Оборотень рассмеялся невесело:

— Если труп им подойдёт, труп они и получат. Какая разница, где умирать?

— Орхэ, не делай этого!

Сетх яростно вскинулся:

— Не смей меня так называть, Сергей! Ты утратил это право!

Сергей, ошалевший от мучительного страха за него, взвился в ответ:

— Ну, так убей меня, если считаешь, что я недостоин чести знать твоё Имя!

Оборотень язвительно фыркнул:

— Думаешь, не смогу? Правильно думаешь, человечек. Предпочту сдохнуть сам. И мне сейчас в этом помогут. Они уже на подходе, Сергей.

— Сволочь! Прекрати издеваться надо мной!

— Или что? Убьёшь меня? Давай, сладкий! Уверен, ты сделаешь это быстро и безболезненно. В память о полученном удовольствии.

Сергей зарычал от ярости. Оборотень расхохотался в голос и вдруг резко толкнул человека в грудь, отбрасывая от себя. Сергей ошеломлённо приземлился на пятую точку. Ноги Оборотня подломились, и Орхэ с закатившимися глазами начал заваливаться набок.

Сергей, застыв в абсолютной неподвижности, переводил взгляд со спецназовцев, внезапно окруживших их, на неподвижное тело Оборотня. Командир отряда задумчиво проговорил:

— Странный Оборотень. Реакция у него непривычная какая-то. Вместо того чтобы уклоняться, отбросил с траектории выстрелов вас. Вы кто вообще, молодой человек?

Сергей хрипло сказал:

— Офицер четвёртого подразделения Отдела Внешней Разведки Летов. Что с ним?

— Почему вас это беспокоит?

— Он — мой "объект". И сюда перемещаться не планировал. Это случайно вышло. Так что с ним?

— Жив, просто без сознания. Нас тут лезиеном вооружили недавно. Для захвата живьём.

— Он придёт в себя очень быстро. Его надо обездвижить, чтобы не попытался напасть.

— Две ампулы, и быстро? Хм... Он ведь принял в себя и ту, что вам предназначалась. Хотя... Штоков, наденьте на него контроллер. Сайкин, свяжитесь с "внешниками". Проверьте информацию, и если соответствует — вызывайте бригаду оттуда. Чужие "объекты" нам без надобности. И ссоры с "внешниками" тоже.

Информация подтвердилась. Ещё бы ей не подтвердиться! Сергей связался с непосредственным руководством и доложил о незапланированном захвате "объекта разработки". Начальник, в своё время "вдрызг разругавшийся с подчинённым", обрадовался ему, будто любимому внуку, и немедленно дал команду на отправку специального подразделения для перевозки Оборотня. Сергей закончил разговор и посмотрел на всё ещё бессознательного Орхэ. "Ангел мой, нас сейчас разлучат, и, может быть, это навсегда. Нет, только не это! Я добьюсь разрешения видеть тебя, я помогу тебе сбежать, если захочешь, только живи, Орхэ, только не оставляй меня одного!"

Оборотень пришёл в себя, когда группа, посланная для его транспортировки, уже прибыла. Открыл глаза, осторожно переместился в сидячее положение и поднял руки, ощупывая контроллер в виде плоского ошейника, плотно прилегающего к коже. И, опустив руки, отыскал взглядом Сергея, и уже не отводил взгляда, пока его сажали в машину. Человеку стало не по себе. Во взгляде Орхэ не было абсолютно никаких чувств. Оборотень просто смотрел, и от этого делалось жутко.

Потом были рапорты, обследования, чуть ли не допросы. Начальство всё удивлялось, что подчинённый вышел из этого дела без единой царапины. Потому что все повреждения, которые нанёс ему Оборотень, и которые Сергей получил вполне самостоятельно во время военных действий, бесследно исчезли. А Сергей думал о шрамах в своей душе, которые не исчезнут уже никогда. И о прекрасном чудовище, которое он уже почти привык считать человеком. Той безумной, разрывающей сердце тоски, что раньше мучила его от одной мысли о возможном расставании с Орхэ, больше не было. Была глухая невнятная боль где-то в районе сердца, и порой накатывало безумное желание пробиться в третий блок, где держали сетха, любым способом, и просто взглянуть на него. Просто убедиться, что с ним всё в порядке. На пятый день он не выдержал и обратился к начальнику третьего блока с просьбой разрешить ему увидеть Оборотня, получив в ответ недоумённый взгляд и вежливый, но категоричный отказ. И рапорт непосредственному начальству.

Спустя три недели после возвращения его вызвали в третий блок. В составе группы контроля. Пригласил его лично генерал Берестов, ведущий военный специалист-ксенолог из Отдела по внешним контактам.

Сердце Сергея колотилось как безумное. Сейчас он снова увидит Орхэ. Сергей неоднократно за это время пытался добиться разрешения хотя бы взглянуть на Оборотня издали, не говоря уже о том, чтобы вновь прикоснуться к нему, но ни одна из этих попыток успехом не увенчалась. Что же произошло, если его вдруг пригласили теперь, когда надежда на встречу почти умерла?

Они вошли в комнату наблюдения. Генерал обменялся приветствиями с присутствующими там специалистами, взгляд же Сергея немедленно прикипел к стеклу. В комнате за стеклом, на полу, невзирая на наличие мебели, свернулся в клубок, изогнувшись в какой-то немыслимой позе, исхудавший и почти неузнаваемый Орхэ.

Генерал повернулся к стеклу, и после паузы чуть раздражённо проговорил:

— И что же вы с ним делали, чтобы довести до такого состояния?

Стоцкий, руководитель подразделения, в обязанности которого входило изучение Оборотня, нервно моргнул:

— Ничего особенного, стандартное изучение поведенческих реакций. Это началось примерно две недели назад. Он отказался от еды и молчит. Мы кормим его внутривенно.

Генерал повернулся к Сергею:

— Вы говорили, что неплохо знаете его? Сможете расшевелить и узнать, в чём дело?

Сергей сглотнул и севшим голосом проговорил:

— Попробую.

Стоцкий вмешался:

— Пройдёте к нему? Будьте осторожны, он несколько раз бросался на тех, кто пытался к нему прикоснуться. Приходилось применять контроллер, чтобы успокоить его.

Сергей расширившимися глазами уставился на Стоцкого:

— Вы что, с ума сошли?! Да какой Оборотень позволит прикоснуться к себе? Это же... Стоп, КАК вы его "успокаивали"?!! Мать вашу, да что вы тут натворили?!

И решительно шагнул к двери, услужливо открывшейся перед ним.

В комнате Сергей сбавил темп. Если они раздражали Оборотня подобным образом, то, в невменяемом состоянии, он может кинуться и на Сергея. Надо бы поосторожнее. Он подошёл к скорчившемуся на полу Орхэ и тихо позвал:

— Марс.

Никакой реакции.

Сергей присел рядом с сетхом и осторожно протянул руку, отводя упавшие на лоб волосы. Стеклянный, отсутствующий взгляд Орхэ потряс его настолько, что Сергей, не задумываясь о последствиях, резким движением притянул сетха к себе и, прокусив свою губу изнутри до крови, принялся целовать Оборотня. Безвольные губы послушно раскрылись, и Сергей, холодея, понял вдруг причину такого состояния сетха. Как только кровь человека попала в рот Оборотню, тот инстинктивно сглотнул. Сделал несколько неуверенных движений языком и вдруг задрожал, затрясся в неуправляемом ознобе.

Сергей отстранился и заглянул ему в лицо. Сетх по-прежнему смотрел сквозь него, но теперь в выражении лица Оборотня появилась едва заметная горечь. Сергей вновь обнял Оборотня, нежно поглаживая по спине, и зашептал ему на ухо:

— Орхэ, ангел мой, что они с тобой тут делают?

Оборотня будто током ударило. Он дёрнулся и резко оттолкнул Сергея от себя. Бешеный, ненавидящий взгляд словно заморозил внутренности. Сергей тяжело сглотнул и выдавил:

— Марс, это я.

Выражение глаз Оборотня не изменилось, только губы искривила издевательская ухмылка. Сергей содрогнулся, услышав хриплый полушёпот:

— Вижу, сладкий. Что, они привели тебя, чтобы я протянул подольше? Или ты хорошо себя вёл, и теперь я — твоя награда? Возьмёшь меня на глазах у всех, да, мой хороший?

При этих словах на лице Оборотня промелькнуло настолько загнанное выражение... Горло сдавил спазм. Сергей, не отводя взгляда от измученного лица сетха, медленно поднялся на ноги, плавным движением отступил к двери и вышел. Едва дверь закрылась за ним, мнимое спокойствие исчезло. Сергей метнулся к Стоцкому, схватил за лацканы пиджака и с силой впечатал в стену. Тот задохнулся и, стараясь оторвать от себя руки агрессора, отчаянно заверещал:

— Что вы себе позволяете?!

Сергей яростно зарычал:

— Мать вашу, кто делает это с ним? Кто?! Ваша работа? Или исполнителей наняли?

Его с трудом оторвали от перепуганного Стоцкого, и генерал спокойно поинтересовался:

— Ну и что всё это значит?

Сергей встряхнулся и, стараясь унять бешеное сердцебиение, очень тихо сказал:

— Значит, теперь это норма и для людей, господин генерал? Я думал, какие-то понятия о человечности у нас всё же остались.

— О чём это вы, Летов?

— О том, что эти две, а, может и все три недели "объект" подвергается насилию. Физическому и сексуальному.

Берестов оцепенел. Среди солдат и офицеров группы контроля пошли шепотки и тут же смолкли, стоило лишь Берестову бросить взгляд в ту сторону. Генерал опять посмотрел на Сергея.

— Летов, извините за столь личный вопрос, он был вашим любовником?

— Да.

— Почему вы умолчали об этом ранее?

Сергей зло сощурился.

— Господин генерал, неужели вы не представляете себе, каким образом достаётся место личного адъютанта? Мне в подробностях расписать?

— В подробностях не нужно. Но вы могли хотя бы упомянуть...

— Генерал, простите, что вы вообще знаете о сексуальных предпочтениях Оборотней?

Берестов чуть покраснел. Сергей язвительно хмыкнул:

— Вот и я знал столько же. И в первый же день угодил под его пристальное внимание. А ведь до этого задания я был натуралом, господин генерал.

Берестов заглянул в его глаза.

— И вас это... беспокоит?

— ЭТО меня как раз "беспокоит" не слишком. Меня выворачивает наизнанку от необходимости говорить об этом!

— Сочувствую... Вы недавно работаете во Внешнем Отделе? Да? Так я и думал. Знаете, Летов, к подобным отношениям здесь относятся спокойно. У нас люди с предрассудками надолго не задерживаются, слишком широкий диапазон приемлемого у различных рас... И как же вы определили, что было насилие, Летов?

Сергей глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Он ушёл в себя, пытается защититься от боли. А когда очнулся... Да вы же сами видели!

Берестов кивнул задумчиво, а Стоцкий возмущёно фыркнул:

— Это не доказательство!

Сергей сузившимися глазами взглянул на него:

— Вам доказательства нужны? Так проверьте информацию с голокамер за сегодняшнюю ночь!

— Чушь какая...

Берестов вмешался:

— Шаталов, проверьте-ка.

Один из офицеров отдал честь и сел за пульт, подключив к нему портативный комп. Через пару минут повернулся к генералу.

— В высшей степени интересно, господин генерал. Часть информации изъята. Тут явно поработал какой-то умелец. Если бы не сравнение с информацией с резервных камер, никто бы ничего не заподозрил.

Стоцкий даже с лица опал.

— Ре-резервных?!

Берестов остро взглянул на него.

— Не знали? Очень хорошо. Вам об этом знать и не положено. Шаталов, снимайте-ка информацию на месте пропуска. Да, и по всем трём неделям пройдитесь. Посмотрим, чем тут у нас занимаются.

— Пропуски дают не только камеры в палате, господин генерал.

— Где ещё?

— Подвал, помещение 16С.

— Семёнов, Чащин, проверьте-ка, что у нас там.

Названные рядовые отдали честь и поспешно ретировались. Через некоторое время зашуршал коммуникатор. Генерал приказал:

— Дайте громкость.

Голос одного из рядовых заполнил комнату:

— ...чистый, а вот на стене в углу есть следы крови. Если не присматриваться, и не заметишь. Э, да тут целая лужа была! Потёки ещё не засохли.

— Сделайте соскоб в нескольких местах и возвращайтесь. Помещение опечатать.

Когда рядовые вернулись, один из них передал офицеру за пультом маленький контейнер. Офицер повозился немного и доложил:

— Параметры совпадают. Это кровь Оборотня. Ещё и десяти часов не прошло.

— Запись готова?

— Ещё минуту. Собирается информация.

Когда пошла восстановленная голозапись, Стоцкий позеленел. Сергей отвернулся, не желая смотреть, но запись была со звуком. Кто-то из группы контроля нервно выдохнул:

— Бля, ну хоть звук отключите, меня же вывернет сейчас!

Генерал резко проговорил:

— Шаталов, изымайте все данные с голокамер. Сделайте копии для архива и для следствия. Этот проект закрывается. Как давно объект проходил медицинское обследование, господин Стоцкий?

Трясущийся Стоцкий растерянно пробормотал:

— Когда только поступил сюда. Но я не знал! Я был не в курсе!

Сергей презрительно бросил:

— Хороший же вы руководитель, Стоцкий!

Генерал осадил его:

— Успокойтесь, Летов. Должностными преступлениями господина Стоцкого теперь будет заниматься следствие. А нам стоит подумать о том, как исправить причинённый ущерб. Нам никак нельзя его потерять.

Сергей тихо проговорил:

— Куда вы раньше-то смотрели? Или раньше он был вам не нужен?

Берестов чуть смущённо кашлянул:

— Гхм, пусть это прозвучит цинично, однако... Да, раньше у нас был ещё один объект. Но вчера ему удалось сбежать.

— Он покинул Землю?

— Нет. Начал убивать. Пришлось уничтожить.

Сергей ощутил тошноту. Так вот почему они заинтересовались, наконец, Орхэ. Им нужен живой и, желательно, вменяемый Оборотень. И, если бы не побег того, другого, Орхэ мог умереть. Оставались считанные часы, Сергей чувствовал это.

— Нам необходимо его сотрудничество. Что вы посоветуете, Летов? Как восстановить его доверие, хотя бы отчасти? Вы, помнится, говорили, что он доверяет вам.

Сергей мрачно поправил его:

— Доверял раньше. Сейчас — это очень спорный вопрос.

Генерал передёрнул плечами:

— Как с ним теперь обращаться? Он ведь не станет даже говорить с нами. Если и была какая-то возможность уладить это дело миром, сейчас она безвозвратно потеряна.

Сергей тихо сказал:

— Если хотите, чтобы он вам доверял, придётся снять с него контроллер. Конечно, не сейчас. Позже, когда он придёт в относительную норму. Думаю, это то единственное извинение, которое он примет. На вашем месте я бы перевёл его в другое место, то, которое не ассоциируется у него с насилием и болью. И проведите всё-таки обследование. Честно говоря, я слабо представляю себе, что надо сделать с Оборотнем, чтобы довести до такого состояния. И ещё. Постарайтесь избегать прикосновений к нему, если возможно. Если физический контакт будет необходим, спросите предварительно разрешения и дождитесь согласия. Форс-мажорные обстоятельства я, конечно, в виду не имею, но в остальных случаях вам лучше поступать так, как я советую. Он был слишком сильно травмирован в детстве, чтобы спокойно переносить чужие прикосновения.

— О чём это вы?

— О том, что подобное обращение ему не в новинку. Его пытали и насиловали ежедневно в течение одиннадцати лет, с тех пор, как ему исполнилось тринадцать.

В комнате воцарилась гробовая тишина.

— Откуда у вас такие сведения, Летов?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

Берестов помолчал и тихо спросил:

— Иначе говоря, мы имеем в наличии Оборотня с отклонениями от нормы?

— Я не знаю, господин генерал. Очень может быть.

Берестов вздохнул и начал отдавать распоряжения:

— Тырин, берите Градова и Зобарина. Перевезёте этого Оборотня в закрытую часть шестого блока. Используйте обычную машину, не стоит привлекать внимания. Обращаться по возможности бережно и аккуратно, но с осторожностью. Оборотень всё-таки. На всякий случай — вот пульт управления контроллером, Тырин. Но упаси вас Бог причинять ему лишнюю боль. Максимум, на что я даю вам разрешение — временная парализация скелетной мускулатуры. И имейте в виду, он переходит под вашу ответственность. Погибнет — пойдёте под трибунал. Ясно?

Офицер сглотнул и отрапортовал:

— Так точно, господин генерал!

Берестов перевёл взгляд на другого офицера:

— Лодыгин, берите остальных и опечатывайте корпус. Все исследования прекращаются до выяснения подробностей. Вызывайте первую бригаду. Персонал в изоляцию, под наблюдение. Да, тех, кто засветился на голозаписи — немедленно под арест. Выполняйте.

Сергей прислонился лбом к стеклу, разглядывая обмякшего на полу почти в той же позе, в которой он его оставил, сетха. В комнату вошли двое рядовых. Оборотень даже не шевельнулся. Один из рядовых присел рядом с Оборотнем, другой остался у двери. После нескольких слов, которые Сергей не расслышал, Орхэ безучастно поднялся с пола и направился к двери, неуверенно ступая и слегка пошатываясь.

Когда Оборотень проходил мимо него, сердце сжалось в ожидании презрительного взгляда, но сетх выглядел абсолютно равнодушным и проигнорировал всех находившихся в комнате. Сергей смотрел, как Оборотень подходит к двери, и вдруг вскрикнул:

— Подождите!

К нему обернулись все, кроме Оборотня и его сопровождающих. Те просто остановились. Оборотень всё так же безучастно смотрел прямо перед собой.

Сергей повернулся к Стоцкому:

— Выключите контроллер.

Стоцкий даже задохнулся от возмущения:

— Что?! Да вы совсем спятили, молодой человек! Проверьте показания, он выключен!!!

Берестов перебил Стоцкого:

— Шаталов, проверьте показания.

Офицер ввёл команду и спустя несколько секунд зло выругался. Повернулся к Берестову:

— Сбита настройка. Контроллер работает.

Берестов сузил глаза:

— Мощность?

— Человек бы катался по полу и выл от боли.

— Отключайте.

Сетха будто током ударило. Тело дёрнулось и обмякло. Оборотень упал на колени, уперевшись ладонями в пол и бессильно уронив голову. Втянул в себя воздух и, не дожидаясь команды или физического контакта, поднялся на дрожащие ноги.

Сергей с трудом удержался, чтобы не броситься к Орхэ, не обнять, не поддержать. Остановило только осознание того, что Оборотень вновь оттолкнёт его, вновь посмотрит с ненавистью. Сергей стиснул кулаки и посмотрел на генерала. Тот сочувственно смотрел на него. Поймав взгляд Сергея, вздохнул и посмотрел на Тырина:

— Тырин, приказ ясен? Выполняйте.

Офицер отдал честь генералу и сказал, обращаясь к Оборотню:

— Давай, парень, вперёд.

Оборотень, не обернувшись, прошёл за Градовым, первым шагнувшим за дверь.

В машину они сели впятером: Зобарин, Градов и Оборотень на заднее сидение, Тырин вперёд, рядом с седым шофёром Шаховым. Зобарин тщательно исполнял инструкции того офицера, Летова, что внезапно оказался единственным на всю планету специалистом по поведенческим реакциям Оборотней. Рядовой честно старался держаться подальше, насколько это позволял небольшой салон гражданской машины. А новичок Градов с любопытством косился на старавшегося выглядеть безучастным Оборотня. На заднем сидении было довольно тесно, и люди не могли не ощущать, как дрожит зажатое между ними тело. Тырин, некоторое время смотревший на них в зеркало заднего обзора, вдруг сердито сказал:

— Градов, отвлекись ненадолго, ладно?

Названый покраснел и уставился в окно. Оборотень тяжело сглотнул и обессиленно закрыл глаза. Дальше поездка проходила в абсолютном молчании. И когда Тырин в очередной раз взглянул в зеркало заднего вида, его челюсть отвисла. Оборотень спал, прислонившись головой к плечу красного, как варёный рак, Зобарина. Во сне лицо Оборотня стало ещё более измученным и беззащитным. Тырин ощутил, как сердце рванула острая жалость. Нечасто приходилось видеть в недавнем враге живое существо. Да ещё и узнавать такие, прямо скажем, шокирующие подробности о его жизни.

Градов тихонько проговорил:

— Чёрт, какой же он красивый. Жаль, что не девушка.

Тырин зло взглянул на него:

— Тех сволочей это не остановило. И тебе тоже губы раскатывать не стоит. Его парень этого явно не одобрит.

Градов возмущёно открыл было рот, явно собираясь заявить, что он и не думал даже, но тут же опомнился. Искоса посмотрел на спящего Оборотня и чуть обалдело покачал головой:

— Ну, надо же, парень...! Чёрт, как он Стоцкого о стенку-то шарахнул. Я думал, всё, убьёт на месте!

Помолчали немного, потом Градов снова заговорил:

— Вот уж не думал, что он почувствует себя настолько в безопасности рядом с нами, что уснёт.

Шахов внезапно произнёс:

— Дурак ты, Градов. Не спал бы ты две недели спокойно, ты бы раньше не выдержал, это точно. Эту дрянь, что на шее у него, наверняка всё это время держали включённой.

Градов сглотнул:

— Бля! Вот сучьи дети! Так даже с Оборотнем нельзя обращаться!

Шахов покачал головой:

— Да не Оборотень он, вот попомните мои слова! Полукровка самый настоящий! Что ж я Оборотней не видел, что ли? Да мне одна беженка рассказывала, какие у них там порядки на Сетхе! Ихние бабы никому спуску не дают, вот Оборотням и приходится трахать всё, что движется, ни на пол, ни на расу не глядя. К своим-то бабам они даже подойти без поклона боятся. И, когда появляются вот такие вот полукровки, забирают их к себе на обучение. Как обучают, думаю, всем ясно. А выращивают в итоге точно таких же отморозков, себе подстать... Странно только, что его таким взрослым обнаружили. Она говорила, Оборотни полукровок ещё совсем мальцами к себе забирают. Видать, какая-то добрая душа прятала мальчонку успешно.

Некоторое время они молчали, потом Тырин, в очередной раз посмотрев в зеркало, увидел, что Зобарин слегка изменил своё положение, чтобы Оборотню было удобнее лежать. Тот продолжал спать. Хотя машину мотнуло весьма чувствительно. Тырин вздохнул и отвернулся. Третий блок находился далеко за городом, шестой — в пригороде. Так что это хорошо — то, что Оборотень уснул. До города ещё ехать и ехать.

Сергея Берестов пригласил в свою машину. Как только они устроились на сидении, Берестов повернулся к нему:

— О чём еще вы умолчали, Летов?

Сергей устало посмотрел на него:

— Как я мог о чём-либо умолчать, господин генерал? Меня трижды вывернули наизнанку, вытряхнули и повесили на просушку. Если я о чём-то не сказал, значит, меня об этом не спрашивали.

— Хорошо. Вас спрашивали о ваших отношениях?

— Нет. Не поинтересовались даже, почему мы с ним здесь оказались.

— А почему, кстати?

— А он выяснил, наконец, что я посылаю информацию, об этом я, кстати, говорил. И попробовал отправить меня в ссылку. Не удалось. Когда он оставил меня там, куда переместил, и собирался отправиться обратно, я бросился ему на шею.

— И...

— И мы оказались там, где нас и обнаружили три недели назад.

— Хм. Когда он выяснил, что вы шпион, он не попытался убить вас?

Сергей закрыл глаза.

— Нет. Он попытался умереть сам.

— Что?

Сергей бесцветно повторил:

— Он сказал, что убить меня не сможет. Он сказал, что предпочтёт умереть сам.

— Летов, вы его любите?

Сергей сглотнул.

— Да.

— Он вас, похоже, тоже.

— Раньше, может быть, и любил. Сейчас он ненавидит меня.

— С чего это?

Сергей вдруг всхлипнул, открывая совершенно сухие глаза, и тихо сказал:

— Генерал, я такое натворил...

Оборотень проснулся незадолго до окончания поездки. Зобарин неожиданно ощутил, как напряглось почти лежащее на нём тёплое тело. Градов тоже почувствовал движение и посмотрел на Оборотня. Тырин в это время бросил очередной взгляд в зеркало и застыл. Оборотень неподвижно замер, всё ещё лёжа на плече Зобарина и глядя в пространство широко открытыми глазами. Застывший взгляд не выражал абсолютно ничего, но Тырин был уверен, что сердце Оборотня сейчас колотится с бешеной скоростью. Некоторое время никто не шевелился. Потом Оборотень медленно и осторожно выпрямился и сел ровно. Умница Зобарин, словно так и надо, чуть отодвинулся, тоже выпрямляясь. А Градов шумно выдохнул и снова уставился в окно.

Когда машина остановилась, Тырин облегчённо вздохнул. У него в жизни не было задания, настолько тяжёлого психологически. Зобарин открыл дверь и выбрался из машины. Поманил за собой Оборотня. Тот послушно двинулся к двери, и тут Тырин услышал рваный выдох Градова:

— Бляяя...

Резко обернулся и увидел на светлом чехле отчётливо выделяющееся кровавое пятно. Оборотень равнодушно взглянул сперва на Градова, потом на сидение и продолжил выбираться наружу. Шахов выскочил из машины, хлопнув дверью. Тырин вытащил коммуникатор:

— Код семнадцать ноль три. К резервному выходу носилки, срочно. Ксенобиолога в бригаду обеспечьте.

И, посмотрев на ошеломлённого Градова, тоже выбрался из машины.

Шахов уже заглядывал Оборотню в лицо:

— Парень, ты как?!

Оборотень отстранённо взглянул на него и ответил хриплым полушёпотом:

— Испортил вам сиденье. Прошу прощения.

Тырин вдруг подумал, что голос Оборотень себе, похоже, сорвал прошлой ночью. И накатило необъяснимое желание услышать, как на самом деле звучит голос этого существа.

Шахов отмахнулся:

— Да хрен с ним, с сиденьем! Ты как себя чувствуешь?!

— Это не имеет значения.

Шахов взорвался:

— Ещё как имеет! Тебя надо было на "Скорой" везти! Чего ты молчал, а?

Оборотень безучастно уставился в пространство. Тырин тихо проговорил:

— Шахов, не ори на него, бесполезно. Вот сейчас генерал подъедет, тогда и отведёшь душу.

Шахов смущённо потупился:

— Ты, это, парень... извини, что не сдержался. Не надо мне было кричать, это точно. Просто... А, ладно!

И, махнув рукой, двинулся было прочь, но замер. Никто не успел заметить, как Оборотень ухватил его за рукав. Впрочем, тут же выпустил, словно обжёгшись. Тихо проговорил:

— Спасибо, — и отвернулся.

Тырин нервно выдохнул и отвернулся. Где же вызванная бригада с носилками? Оборотень едва держится на ногах, хоть и скрывает это всеми оставшимися силами. А дотрагиваться до него сейчас никак нельзя, даже с целью помочь. Летов прав, любое прикосновение будет воспринято Оборотнем, как сигнал о продолжении издевательств над ним. Как ещё он вынес поездку в тесном салоне машины между двумя мужчинами? Хоть он и умудрился каким-то образом заснуть при этом, но реакция Оборотня при пробуждении явно свидетельствовала о том, что в безопасности он себя нисколько не чувствовал. Впрочем, если рассказанное Летовым — правда, то истерику Оборотень не закатил бы в любом случае. Раз уж молчал и терпел издевательства над собой, вместо того чтобы... Тырина вдруг обдало холодом. Да ведь Оборотень считает, что всё проделанное с ним — в порядке вещей! Потому и молчал, не жалуясь.

Послышался шум второй машины, подъезжающей к ним. Тырин услышал сдавленный возглас Зобарина и, резко обернувшись, успел увидеть, как побледневший Оборотень мягко оседает на землю.

Хлопнула дверь второй машины. Растерявшийся Тырин взглянул в том направлении. Летов с белым как мел лицом бежал к ним. Рухнул на колени рядом с потерявшим сознание Оборотнем и резко рванул ворот одежды. Посыпались пуговицы, звонко цокая по покрытию дороги. А потом Тырин чуть сам в обморок не свалился от изумления. Летов выхватил откуда-то нож и полоснул себя чуть ниже ключицы. Выронил лезвие, подхватил на руки безвольное тело Оборотня и притиснул к себе, ткнув его лицо прямо в свою рану.

Подошедший Берестов тихо спросил:

— Что с ним?

Тырин вспыхнул:

— Его надо было на "Скорой" везти, Шахов прав! Вы хоть представляете, сколько он крови потерял за эту поездку? Чёрт!

Генерал мрачно взглянул на него:

— Соблюдайте субординацию, офицер.

Тырин сжал зубы.

— Виноват, господин генерал!

Летов поднял голову, продолжая прижимать к себе Оборотня:

— Ему нужно ввести мою кровь, хотя бы немного, потом можно любую другую, но сначала мою!

Дикий, невидящий взгляд лейтенанта почти примирил Тырина с ним. Да, Летову совсем не безразлична судьба Оборотня, тут можно не беспокоиться. Градов вдруг изумлённо проговорил:

— Вот ведь! Зачаровал он нас, что ли? Впервые так хочется позаботиться о ком-то!

Летов бледно усмехнулся:

— Сильная штука — инстинкт самосохранения Оборотней. — И опустил голову, зарываясь носом в густые тёмные пряди.

Открылись двери, выпуская двух врачей с гравиносилками. Летов перехватил Оборотня поудобнее и поднялся на ноги. Бережно уложил на носилки. Тырин с изумлением увидел, что кровавые разводы с лица Оборотня быстро исчезают, не то испаряясь, не то впитываясь в кожу. Летов шагнул было за носилками, но один из врачей остановил его.

— У вас кровотечение. Подождите.

Летов дёрнулся.

— Некогда! Ему срочно нужна моя кровь!

— Так вам скоро нечего будет ему отдавать! Стойте спокойно!

Летов послушно замер, провожая взглядом носилки, пока врач обрабатывал его рану. Потом настойчиво потянул того за собой.

— Я серьёзно! Идёмте, надо обеспечить ему вливание моей крови.

Врач бросил взгляд на Берестова. Генерал тихо сказал:

— Вам лучше прислушаться к его словам, Терье. Он знает, что говорит.

Невыносимое ощущение ловушки, беспомощности и боли. От этого ощущения он успел отвыкнуть за прошедшие годы. То, что сделал Сергей, теперь представлялось цветочками. Его любимец просто разбудил воспоминания. Эти — воплотили их в реальность. Сейчас не осталось даже ненависти. Все силы уходят на то, чтобы просто дышать. Тело упрямо сопротивляется неизбежной гибели. Будь проклят тысячу раз этот безумный ублюдок, поставивший столь чудовищный блок! Жить, даже если жизнь невыносима, и нуждаться в любом, пусть даже самом болезненном контакте с существом, которого ненавидишь до красной пелены перед глазами... Всё ещё нуждаться, несмотря на то, что и кости его давно обратились в пепел... Великолепное заклятие, Наставник. Оно не рассеялось даже после твоей смерти... Серш, нежный мой, ты не знаешь, что значит ТАК ненавидеть. Твоё счастье. Ты почему-то вместо этого... любишь меня? Да, похоже, всё-таки любишь. Смешной, глупый человечек... Из меня бы вышел плохой Наставник, да, Серш? Мне никогда не хватало сил довести тебя до предела. Всё время казалось, что, сломав тебя, уничтожив твою личность, сломаюсь сам, на этот раз уже окончательно. И мне страшно потерять тебя, Серш. Словно в тебе есть та недостающая часть меня, которой я давным-давно лишился в объятиях своего Наставника...

— Ваша фамилия Летов?

— Да. Пожалуйста, быстрее! Он может умереть в любой момент!

— Успокойтесь, уже всё готово к переливанию. Вы уверены насчёт совместимости? Агглютинации не было, но есть и другие факторы...

— К чёрту факторы! Он умрёт, если не ввести ему мою кровь! Почему вы не верите мне?!

— Верю, молодой человек. Ложитесь.

— Что он сказал сейчас?! Мне послышалось, или...

— Что-то вроде "Серш". Это что-то значит?

— Он зовёт меня. Господи, спасибо! Он зовёт меня!

— Тихо, вам нельзя так волноваться! Пожалуйста, расслабьтесь. Если с вашей кровью перейдёт избыточное количество кортизола, его сердце может не выдержать. Спокойнее, Летов.

— Хорошо-хорошо, я уже успокоился. Всё будет в порядке, ведь всё будет в порядке, правда?

— Истинная правда, Летов. Всё будет в порядке.

Врач, названный Берестовым Терье, нервно закурил сигарету, прежде чем начать разговор.

— Берестов, вы отдаёте себе отчет в том, что наш разговор записывается?

— Думаю, да, Терье. В чем проблема?

— Берестов, тот мальчик, что поступил сюда вчера, что вы с ним делали, признайтесь?

— Терье, по утверждению Летова, наш "объект" давно уже не мальчик.

— Берестов, не придирайтесь к словам! Ответьте на мой вопрос!

— Думаю, вы не поверите, Терье, но ровным счётом ничего.

— Берестов, не вздумайте лгать мне! Его пытали! И насиловали. И это документально подтверждено. Причём очень грамотно пытали: давали повреждениям зажить и телу — почти восстановиться! Пользуясь тем, что у Оборотней любые раны вообще-то исчезают бесследно! Но он истощён до такой степени, Берестов, что его тело уже не может регенерировать! Вам перечислить все повреждения, которые мы обнаружили? Или, может быть, вы хотите узнать, сколько часов оставалось до его гибели? Я понимаю, Оборотень не человек, а враг, но должны же быть какие-то рамки! Когда он пришёл в себя, каменел от любого прикосновения! И молчал, да что там, всё ещё молчит, односложные ответы не в счёт!

Терье дрожащей рукой поднёс сигарету ко рту и затянулся.

— Берестов, прежде чем начинать применение силовых методов воздействия, вы хотя бы озаботились получением его генограммы? Почему-то мне кажется, что нет. Молчите, Берестов? Значит, не знаете, что ваш так называемый "объект" имеет наполовину человеческую генетическую структуру? Вы понимаете, что совершили уголовное преступление, пытая его?

Берестов молчал. Информация от Летова подтверждена официально, и Шахов тоже оказался прав. Объект — полукровка, наполовину человек. Трём любителям экстрима крупно не повезло. Это — пожизненное заключение.

Терье возмущёно вдавил сигарету в пепельницу.

— Берестов, вы не хотите ввести меня в курс дела? У вас был повод так с ним обращаться? Он что, сопротивлялся? Он убил кого-то на Земле? Совершил какое-то иное преступление против личности?

Берестов вздохнул.

— Нет, Терье. Всё было немного иначе.

После рассказа врач задумчиво проговорил:

— Бедняга. Знаете, Берестов, строго говоря, он ведь и не полукровка тоже. Даже не знаю, как назвать это. Его геном включает в себя не два, а три типа взаимно совместимых генов.

— Так значит, он человек на треть?

— Он человек наполовину, Берестов. Неизвестные гены спят и никак себя не проявляют.

— Так каков его биологический статус?

— Берестов, вы что, не слушаете, что я говорю? Он получеловек для нас и полукровка для Оборотней. Как-то ведь он сумел выжить на Сетхе. Значит, Оборотня вы имеете в наличии вполне полноценного и взрослого, что сильно осложнит вам работу с человеческой составляющей. Но, если сумеете приручить хищника в нём, с человеком вам будет работать намного проще. Что вы там говорили про его любовника, Летова? Парень в шоке оттого, что спал с мужчиной?

— Нет, но, похоже, стыдится этого.

— Создайте им все условия и посмотрите, как станет вести себя Оборотень. Возможно, этот человек — ключ к управлению им.

Сергей задрожал, услышав предложение генерала. Он будет видеть Орхэ каждый день? Чёрт возьми, да уже ради этого он согласен! Только вот согласится ли Орхэ?

Берестов говорил:

— Он останется в шестом блоке, в закрытой части госпиталя, господин Терье категорически отказался перевозить его куда-либо ещё. Если хотите, можете занять одну из свободных палат неподалёку. Оборотень немного ожил, но держится всё равно скованно. Контроллер мы пока снимать не пробовали.

— И не пробуйте. Он ужасен в невменяемом состоянии, поверьте мне.

— Да уж, ваш рассказ я помню очень хорошо.

— Господин генерал, он может не захотеть видеть меня.

— Попробуем справиться с этим, Летов. В худшем случае можно будет позвать на подмогу специалистов с Артеи. У них там работает ксенопсихолог, специалист по поведенческим реакциям Оборотней. Мы что-нибудь придумаем, Летов, не сомневайтесь в этом.

На следующий день, согласовав время посещения с Терье, генерал вошёл в палату, где вот уже третьи сутки находился пришедший в сознание Оборотень. Терье уверил Берестова, что его пациент достаточно восстановился и готов к общению.

Оборотень поднял голову и напрягся, недоверчиво глядя на него. Берестов мысленно выругался. Форма. Ну почему он не подумал об этом раньше? У Оборотня наверняка теперь форма ассоциируется с насилием и болью. То, что с ним вытворяли эти три подонка... Такого не пожелаешь злейшему врагу. Берестов просмотрел все голозаписи, хоть временами и хотелось отвернуться и не смотреть. Более того, от уже просмотренного хотелось безобразно напиться, чтобы изгнать из памяти омерзительные сцены.

Летов смотреть отказался наотрез. И правильно сделал. Зрелище неприятное. Очень. А для того, кто любит, и вовсе невыносимое.

Берестов сел за стол и жестом предложил Оборотню садиться. Тот обхватил себя руками и сел напротив. Генерал подавил вздох и начал говорить:

— Моя фамилия Берестов. Я...

— Вы — человек, который приказал выключить ту дрянь, что у меня на шее.

Берестов осёкся и взглянул на Оборотня с интересом:

— Вы запомнили это?

Оборотень хмыкнул, не сводя с него глаз:

— Вы бы тоже запомнили, ручаюсь. К тому же... Если вы её выключили, значит, в любой момент можете включить, не так ли?

Берестов моргнул. А Оборотень тихо спросил:

— Берестов, он многих убил?

— Кто?

— Тот Оборотень, вместо которого я вам понадобился.

Берестов некоторое время молча смотрел на сетха. Потом спросил:

— Вы телепат?

— Нет.

— Откуда тогда вы знаете об этом?

Оборотень снова хмыкнул:

— Судите сами: некоторое время я был подстилкой для людей, в своё время так или иначе пострадавших от Оборотней — меня подробно просветили на этот счёт. А также развлечением для ваших местных садистов. Внезапно всё это прекращается — и меня перевозят на обычной, невоенной машине в место, где со мной начинают обращаться, словно с хрупкой драгоценностью. Не просто лечат тело — пытаются исцелить раны души. Что, по-вашему, я должен был подумать, Берестов?

От подобной прямоты генерала передёрнуло.

— И что же вы подумали?

— Что Оборотень, которого вы изучали, сбежал или погиб. И другого у вас нет. Вряд ли вы затрахали его до смерти, он ведь был вам нужен, значит побег — более вероятная версия. А первое, что сделает вырвавшийся на свободу Оборотень — начнёт восполнять утраченный магический резерв. Кровью тех, кто подвернётся под руку.

Берестов покачал головой:

— Вы очень и очень проницательны... Кстати, как мне обращаться к вам?

Оборотень откинулся на стуле и прищурился:

— Сергей не говорил, как меня зовут?

— Он называл вас по имени, но мне вы не разрешали им пользоваться.

Оборотень чуть побледнел:

— И какое имя он вам называл?

— Не мне. Он обращался к вам. Он назвал вас именем "Марс".

Оборотень прикрыл глаза:

— Вы тоже можете так меня называть. Внешнее имя для этого и используется.

— Есть ещё и внутреннее?

— Есть ещё Имя, данное при рождении. Сущность любого Оборотня.

— И Сергей его знает?

— Да.

— Это имя вы мне не назовёте?

Губы Оборотня искривились:

— Нет.

— А если я узнаю его от Сергея?

— И что я смогу с этим поделать, Берестов?

— Я спрашиваю не об этом. Какие последствия это повлечёт?

— Для меня? Или для вас?

— Для всех.

— Не самые приятные. Берестов, вы забыли о моём вопросе? Сколько человек он убил?

— Почему вас это интересует, Марс?

— Хотелось бы знать, за скольких мне придётся расплачиваться.

Берестов только головой покачал:

— Если подходить к делу таким образом, то мы ещё и должны вам, Марс. Не беспокойтесь об этом.

— Вы не хотите отвечать на этот вопрос?

Берестов сдался.

— Пятерых.

— Семья?

— Да. И один из охранников.

— Дети?

— Подростки, десять и одиннадцать лет.

Глаза Оборотня затуманились. Берестов ощутил неловкость.

— Марс, вы не должны отвечать за его преступления.

— Он не покинул Землю?

— Нет.

— Что вы сделали с трупом?

— Лежит в морге, в герметичной ячейке.

— Как вы поступаете с телами?

— Проводим все возможные исследования и кремируем останки.

— Боюсь, это тело вам исследовать не удастся.

— Что?!

— Два подростка — это бездна энергии, Берестов. Он не мёртв, просто в коме. Повреждений мозга ведь у него нет?

— Никто не смотрел...

— А надо было. Ни разу тела у вас не исчезали? Нет? Это — может исчезнуть в любой момент. Как только зарастит наиболее явные повреждения. И, судя по количеству времени, которое прошло с момента отключения этой штучки у меня на шее, ваша герметичная камера уже может быть пуста.

— Что вы несёте?!

— Не верите? Так что вам стоит просто проверить мои слова?

И Оборотень, казалось, совершенно утратил интерес к беседе, вновь безучастно уставившись в пространство. Берестов некоторое время смотрел на него, потом поднялся и вышел за дверь.

Оборотень с внешним именем Марс оказался прав. Герметичная, опечатанная ячейка холодильника-морга была пуста. Создавалось полное впечатление, что тело просто испарилось. Суматохи, поднявшейся после проверки ячейки, хранившей тело Оборотня, второй блок ещё не знал. Берестов просмотрел данные и вновь отправился в клинику Терье.

Когда Берестов вошёл в палату Оборотня, тот слегка улыбнулся, смотря на человека чуть исподлобья, но не сказал ни слова. Берестов тихо проговорил:

— Всё оказалось именно так, как вы говорили, Марс. Камера опустела. Её не распечатывали, это совершенно точно выяснено. Как он смог оттуда исчезнуть?

Оборотень пожал плечами:

— Магия.

— Почему вы предупредили нас об этом?

— Могу я испытывать банальную благодарность?

— Вы её испытываете?

— О, да! Это непередаваемо экстатическое чувство — когда боль прекращается.

Берестов сощурился:

— Марс, ваш магический резерв тоже исчерпан?

— Он был исчерпан уже в тот момент, когда на меня надели этот ошейник.

— Контроллер.

Оборотень прикрыл глаза, показывая, что поправка принята к сведению. А Берестов продолжил:

— Значит, если снять с вас сейчас контроллер, вы тоже броситесь убивать, пополняя резерв, и покинете Землю?

Оборотень взглянул ему в глаза:

— Нет. Мне незачем убивать и незачем покидать Землю, Берестов. Достаточно сбежать и дождаться погони. А потом оказать сопротивление при захвате.

Берестов непонимающе нахмурился.

— Что вы хотите этим сказать?

— Берестов, если бы я мог — убил бы себя. Но это для меня невозможно. Подсознание отчаянно сопротивляется, а глупое тело будет съедать само себя, но стремиться к балансу. Сейчас же баланс достиг критической точки — системы восстановления спят. Следующей подобной ночи я бы уже не пережил. Любое повреждение для меня оказалось бы фатальным. Сергей умудрился немного поправить положение, дав мне глотнуть своей крови, но для полного восстановления этого недостаточно.

— И что нужно, чтобы вы восстановились как можно быстрее?

Оборотень хмыкнул:

— Если очень быстро — жертву, если время терпит — несколько любовников поздоровее, чтобы сумели вынести то, что я буду с ними делать. Но в этом ведь нет необходимости, Берестов? Я ведь нужен вам ненадолго? А потом — усыпление и кремация. Предел мечтаний, Берестов.

Генерал передёрнулся от совершенно искреннего тона Оборотня.

— Марс, мне не хотелось бы вас разочаровывать, но и получить пожизненное заключение тоже не в моих интересах.

— Что вы имеете в виду, Берестов?

— Вы ведь полукровка, получеловек, правильно? За убийство человека у нас положено пожизненное заключение.

Оборотень оцепенел.

— Вам Сергей об этом сказал.

— И он тоже.

— Кто ещё?

— Помните того седого шофёра, что вёз вас сюда? Во-первых, он. И, во-вторых — Терье. Он сделал вашу генограмму.

Оборотень со стоном опустил голову. Берестов растерянно смотрел на поникшие плечи. Оборотень глухо проговорил:

— Берестов, но ведь я не человек. Вам не следует об этом забывать.

— Простите, Марс, но ваш юридический статус сейчас соответствует статусу ребёнка — вы имеете все права, которые имеет ребёнок, но недееспособны. А потому распоряжаться собственной жизнью права не имеете.

Оборотень поднял изумлённый взгляд на Берестова и вдруг рассмеялся.

— И что же вы собираетесь делать с таким "ребёнком"?

— То, что он нам позволит.

— Приятный сюрприз, Берестов. Меня уже стало немного напрягать положение вещи.

— Марс, скажите, почему вы хотите умереть?

Тишина в ответ. Потом тихое:

— Я устал, Берестов.

— От чего, Марс?

— От себя. От жизни. От боли.

— Марс, в молодости мы все проходим через подобное. Разве это повод...?

Оборотень сухо рассмеялся:

— Берестов, о какой молодости вы говорите? Мне уже за пятьдесят, и большую часть своей жизни я испытывал боль, страх и ненависть. Рано или поздно это выматывает.

Берестов растерянно смотрел на него. Терье определил возраст Оборотня как соответствующий двадцати пяти-тридцати годам максимум. Тот же прожил почти вдвое дольше.

Оборотень вдруг фыркнул насмешливо:

— Берестов, уж не хотите ли вы меня усыновить?

Генерал усмехнулся, чувствуя облегчение от смены темы:

— Максимум, что тут можно сделать — это опека. Усыновление мне никто не разрешит.

— Ну и чудесно. Меньше всего мне бы сейчас хотелось ложиться под кого-то ещё.

Берестов оторопел. Изумлённо смотрел на Оборотня некоторое время, потом выдавил ошеломлённо:

— Марс, что навело вас на мысль, будто усыновление предполагает подобное?

— Зачем же ещё это делают, Берестов?

— Боже мой, Марс, что вы несёте! Детей усыновляют, потому что нуждаются в заботе о них, а вовсе не в удовлетворении своих низменных инстинктов!

Оборотень вновь уставился в пространство, уходя в себя. Берестов осторожно окликнул его:

— Марс.

Оборотень посмотрел на него. Берестов спросил, ощущая страшную неловкость:

— Вы говорите, исходя из своего опыта? Вас усыновляли?

Оборотень хмыкнул:

— Можно и так сказать. Меня брали на воспитание, Берестов. Всех полукровок берут на воспитание.

Пауза.

— Берестов, если вы ждёте рассказа, то его не будет. Я не хочу переживать это ещё раз!

Генерал опустил взгляд. Оборотень резко встал и заметался по комнате. Берестов из-под ресниц внимательно следил за его перемещениями, обратив внимание, что полукровка ни разу не подошёл к нему ближе, чем на метр.

-Марс, вы сейчас держите дистанцию потому, что боитесь меня или потому что не хотите меня пугать?

Изумлённый взгляд.

— Берестов, странные вопросы вы задаёте.

— Меня всего лишь интересует, делаете ли вы это сознательно, или нет?

— Делаю что?

— Избегаете ко мне приближаться.

— Хм... Скорее всего, бессознательно. Берестов, скажите, с ним вы тоже вели подобные беседы?

— Нет.

— Из этого я делаю вывод, что полукровки вам ещё не попадались.

— Вы — первый, Марс.

— И меня бы здесь не было, если бы не Сергей.

— Вы злитесь на него, Марс?

Оборотень ожёг генерала подозрительным взглядом:

— Берестов, я не хочу об этом говорить.

— Почему, Марс? За выключение контроллера благодарить вам надо в первую очередь вашего любовника.

Оборотень пристально посмотрел на Берестова. Берестов встретил этот взгляд спокойно и договорил:

— Собственно говоря, и за то, что тех трёх подонков отдадут под суд — тоже его. Если бы не он, никто бы не понял, что происходит. Мы просто не позаботились бы это выяснить. Взяли бы все пробы, проделали бы все исследования и, выяснив, что вы получеловек, скорее всего, просто не успели бы вас спасти. Летов ведь ещё раз поил вас своей кровью. Когда вы упали без сознания там, перед госпиталем.

Оборотень зло посмотрел на него:

— Берестов, чего вы хотите этим добиться? Чтобы я возненавидел его окончательно, выяснив, что это именно он не дал мне умереть?!

— Я хочу добиться от вас согласия жить, пока вы нужны нам, Марс.

Оборотень некоторое время изучал выражение лица генерала, потом вновь уселся за стол и задумчиво спросил:

— У меня ведь нет выбора, Берестов, не так ли?

— Да. Умереть вам не позволят. Если придётся фиксировать вас, я отдам такой приказ.

— И сбежать теперь я тоже не смогу. Вот цена откровенности. Постараюсь больше не делать подобных ошибок. Я подчиняюсь, Берестов. Пока у меня на шее эта штучка, мне не остаётся ничего другого.

— Марс, если я организую вам возможность видеться с ним, это поможет вашему восстановлению?

Оборотень изумлённо и недоверчиво уставился в глаза генерала.

— Он хочет этого? Или это ваша инициатива?

— Предложение исходило от меня, но уцепился он за него так, словно мечтал об этом всю жизнь.

Оборотень опустил взгляд.

— Берестов, что он вам рассказал?

Берестов нахмурился:

— Что вы имеете в виду, Марс?

Оборотень судорожно вздохнул и повторил:

— Что Сергей рассказал вам обо мне?

Берестов помолчал немного.

— Он рассказал, через что вам пришлось пройти в детстве.

Оборотень вскинул голову:

— Что?!

— Вам незачем так волноваться, Марс. Здесь все отнесутся к этому с пониманием.

Оборотень покачал головой:

— Я немного не об этом... Что ещё он говорил?

— Он сказал, что мы не должны прикасаться к вам без вашего согласия, Марс. Скажите, это исполняется? После того, как вас поместили здесь, кто-нибудь дотрагивался до вас против вашей воли?

— Если не считать лечения, то нет. Это всё? Он больше ничего не рассказывал?

— Он сказал, что вы разозлились на него за то, что он вернул вас в прошлое. Что такой боли не видел раньше ни в чьих глазах. Когда я спросил о подробностях, он заявил, что все подробности уйдут с ним в могилу.

Оборотень сухо хмыкнул:

— Приятно слышать. Значит, он хочет видеться со мной. Любопытно. Вы не спрашивали, зачем ему это?

— Он любит вас, вы знаете?

— Он? Меня? Не смешите, Берестов!

Невыносимая тоска в синих глазах. Берестов сглотнул и проговорил:

— Вы могли бы дать ему ещё один шанс, Марс. А нам бы вы могли дать возможность беспрепятственно изучить себя. Если уж вам так хочется умереть, это можно устроить.

Быстрый, жадный взгляд из-под ресниц. Берестов содрогнулся, но продолжил:

— Мы можем заключить сделку. Вы не пытаетесь сбежать, не пытаетесь убить ни себя, ни кого-либо другого, не делаете ничего, что может повредить нам, а мы, когда нужда в вашем сотрудничестве иссякнет, обязуемся обеспечить вам быструю и по возможности безболезненную смерть. Если к тому времени у вас ещё будет такое желание.

Оборотень сощурился:

— И как вы собираетесь обойти ваши законы?

— Это несложно. Достаточно перевезти вас на планету, где они не действуют.

Молчание. Потом неуверенное:

— Берестов, пообещайте мне одну вещь.

— Какую, Марс?

— Пообещайте мне, что убьёте, если я начну сходить с ума. Хотелось бы умереть человеком.

Генерал посмотрел на полукровку испытующе. Вроде бы говорит серьёзно.

— Обещаю, если вы поклянётесь соблюдать все условия.

Оборотень выдохнул:

— Клянусь.

— В таком случае, думаю, можно сделать и следующий шаг.

— И какой же?

Берестов вздохнул и решительно поднялся с места:

— Я собираюсь снять с вас контроллер, Марс.

Густые ресницы Оборотня взметнулись, открывая изумлённые синие глаза. Генерал шагнул к нему, но был остановлен предупреждающим жестом.

— Зачем?

— Что зачем, Марс?

— Зачем вам снимать с меня контроллер? Считаете меня настолько сломленным, что думаете, будто я не взбунтуюсь и без него?

Генерал немного помолчал и тихо сказал:

— Зачем вам бунтовать, Марс? Сбежать вы всё равно не сможете — ваш резерв истощён. Убивать вы не хотите. Да и не выйдет у вас убить незаметно — сейчас все начеку. Что касается желания умереть... Оно исполнится так или иначе, ведь вы согласились сотрудничать. Истязать вас больше никто не станет, вы под защитой наших законов. Поэтому я считаю, что в контроллере уже нет необходимости. К тому же... Сергей высказал предположение, что это — единственное извинение, которое вы примете.

Оборотень ошеломлённо моргнул и после секундной заминки встал, подставляя шею. Генерал, вдруг облившись холодным потом, взялся за контроллер обеими руками и расстегнул хитрый замок.

Оборотень отпрянул от него с такой скоростью, что Берестов даже вздрогнул. Дикое выражение в почерневших глазах. Оборотень недоверчиво коснулся рукой шеи. Потом растерянно взглянул в глаза генералу:

— Берестов?

— Что?

— Сергей действительно говорил это?

— Действительно.

— Берестов.

— Да?

— Можете сказать ему, что я согласен увидеться с ним.

На следующий день Сергей нервно метался по комнате посещений, а Берестов серьёзно смотрел на это, сидя в кресле.

— Летов, не мельтешите! Если он пойдёт на попятный, вы всё равно ничего не сможете изменить.

Сергей остановился и беспомощно взглянул на генерала. Берестов вздохнул:

— Он сказал, что встретится с вами. Дальше всё зависит от вас, Летов.

Сергей нервно закусил губу. Потом рухнул в соседнее кресло и уткнулся лицом в ладони.

Дверь открылась, и Сергей резко распрямился, застывая с ошеломлённым выражением на лице. С порога на него смотрел Орхэ. Всё такой же исхудавший, усталый и бледный, но живой, чёрт возьми, живой! Сергей вскочил на ноги и шагнул навстречу к любимому.

Орхэ качнулся ему навстречу, и Сергей метнулся вперёд, протягивая руку, не то для полуобъятия, не то просто для поддержки. Но следующее действие Оборотня потрясло его безмерно. Орхэ вдруг опустился перед ним на колени, плотно обхватив руками его талию. Сергей смог выдохнуть только беспомощное: "Чёрт!", а Орхэ уже говорил что-то взахлёб на языке Оборотней. Ухо уловило неясно откуда знакомые слова "навсегда", "связь" и "Господин". Орхэ замолчал и прижался к нему теснее. Потом поднял голову, заглянул в глаза ищуще и разжал объятия, оставаясь стоять на коленях. Сергей потрясённо опустился на пол рядом с ним, смутно припоминая как-то услышанную от Ри историю их с Орхэ породнения. Обнял осторожно и зарылся лицом в волосы Оборотня. Шепнул тихо: "Что я должен тебе ответить, Марс?". Оборотень судорожно вздохнул и так же тихо, на грани слышимости, шепнул в ответ: "Скажи, что принимаешь меня, Серш, прошу! И назови моё Имя".

От этого "прошу" сердце Сергея сжалось. Оборотень никогда и ни о чём его не просил. Никогда. Сергей подавил судорожный вздох и сдавленно шепнул:

— Я принимаю тебя, Орхэ.

И вздрогнул. При этих словах через его тело прошла тёплая волна, а напряжённое тело Оборотня задрожало и расслабилось.

Сергей резко отстранил от себя Орхэ.

— Ты что сейчас сделал?!

Оборотень поправил его:

— Не я, а ты. Ты только что принял меня как свою собственность. Теперь я принадлежу тебе точно так же, как ты раньше принадлежал мне.

Сергей почувствовал, как встают дыбом волосы:

— С ума сошёл?! И что мне теперь с этим делать?

Орхэ безразлично пожал плечами:

— Всё, что тебе захочется. Теперь хозяин положения ты.

Сергей вдруг ощутил неприятный холодок между лопаток.

— Подожди! "Раньше принадлежал"? А сейчас?!

Оборотень терпеливо пояснил, словно маленькому ребёнку:

— А сейчас — нет. Я отпустил тебя, когда ты... Когда я собирался вернуться обратно.

Сергей сглотнул и сдавлено прошептал:

— А когда ты...

Оборотень понимающе кивнул.

— Почти в самом начале, когда ломал тебя.

Сергей почувствовал, как кружится голова.

— И когда предлагал мне уйти — отпускать не собирался?

Оборотень заглянул ему в глаза и серьёзно сказал:

— Если бы ты выбрал первый вариант — отпустил бы. Сразу. Но ты вместо этого трижды сказал, что остаёшься.

Сергей открыл было рот, но слова не шли с языка. Вместо этого он крепко прижал к себе сетха и закрыл глаза.

Берестов смущённо прочистил горло. Сергей, совершенно забывший о генерале, вздрогнул. Выпустил Оборотня, поднялся на ноги и помог встать сетху. Берестов, отведя взгляд и слегка покраснев, сказал:

— Было бы очень неплохо ввести в курс дела и меня, Летов. Что сейчас между вами произошло?

Сергей пожал плечами и взглянул на Оборотня. Тот только глаза опустил. И тут Сергею пришло в голову:

— Марс! Так что же получается, тогда я был одержим тобой до такой степени именно из-за этого?

Оборотень кивнул, не поднимая взгляда. Сергей сглотнул и продолжил свою мысль:

— То есть, если нас сейчас разлучат, ты будешь мучиться без меня так же, как мучился я тогда?

Оборотень поднял голову, взглянул в глаза Сергею и улыбнулся:

— Тебя беспокоит ЭТО? Ты хороший хозяин, Серш.

Сергей закрыл глаза, переводя дыхание. Только не наорать на него, только не сорваться. Эта скотина, даже будучи в подчинённом положении, умудряется терзать его просто мастерски! Впрочем, что с него взять, Оборотень — он и есть Оборотень.

Сергей повернулся к генералу.

— Господин генерал, я прошу у вас разрешения остаться рядом с Марсом хотя бы сегодня. Он сейчас очень нуждается в моём обществе.

Генерал внимательно взглянул в глаза Сергея. После паузы проговорил:

— Если вы убедите меня в необходимости этого поступка, я так и сделаю.

Сергей вздохнул.

— Давайте присядем. Разговор будет долгим.

Генерал внимательно выслушал рассказ Сергея, изредка окидывая взглядом отрешённо молчащего Оборотня. У Берестова сложилось впечатление, что тот уже сделал всё от него зависящее для того, чтобы больше не разлучаться с любовником, и теперь спокойно ждёт результатов.

Генерал поёжился и обратился к нему:

— Марс, теперь я хочу выслушать вас.

Оборотень моргнул и тихо сказал:

— Берестов, поступайте так, как должны поступать. Мои чувства не должны заботить ни вас, ни Сергея. Я знал, на что шёл, когда отдавал себя в полное владение человеку.

Сергей, не выдержав, взорвался:

— Твою мать, сейчас же прекрати это! Ты же меня просто наизнанку выворачиваешь!

Глаза Оборотня остекленели. Он судорожно вздохнул и выдавил:

— Прости, Сергей.

Летов беспомощно посмотрел на генерала. Берестов вздохнул:

— Марс, пожалуйста, ответьте на мои вопросы.

Оборотень опустил голову:

— Спрашивайте, Берестов.

Берестов помолчал немного, собираясь с мыслями, и спросил:

— Всё, что рассказал Летов, соответствует действительности?

— Да.

— Вам действительно будет плохо без его присутствия?

— Да.

— Зачем вы сделали это? Я имею в виду, зачем вам отдавать себя в собственность кому бы то ни было?

Оборотень хмыкнул:

— Берестов, а зачем вообще отдают себя в собственность? Вот вы, например. Неужели у вас в доме нет хозяйки?

Генерал моргнул ошарашенно. И вдруг понял, о чём говорит Оборотень.

— Вы имеете в виду жену? Есть, конечно. Но мне она не хозяйка!

Оборотень взглянул на него исподлобья и насмешливо покачал головой:

— Она позволяет вам всё, что угодно? Не сердится, когда исчезаете, не предупредив, ни слова не скажет, если переспите с кем-то со стороны, и она об этом узнает? Никогда не контролирует вас? Никогда не заставляет делать то, что хочется ей, неважно какими способами?

Берестов открыл было рот, чтобы возразить, но вдруг призадумался. А ведь действительно... Он закрыл рот и помотал головой. Оборотень, внимательно изучавший его лицо, удовлетворённо кивнул:

— И совершенно неважно, что вы сами думаете обо всём этом, Берестов. Если на эти вопросы вы для себя ответили: "Нет", то она — ваша хозяйка. Если же ответ: "Да", то это вы — её хозяин.

Берестов снова поёжился:

— Хорошо, этот вопрос мне более-менее ясен. Оставайтесь, Летов. Должен только предупредить вас обоих, что камеры будут работать. И защитный экран тоже.

Оборотень хмыкнул:

— Разумеется, Берестов. Я понимаю, не сомневайтесь. Прежде чем полностью доверять незнакомцам, сначала нужно их проверить.

Когда они остались наедине, Сергей, наконец, заглянул в глаза Оборотня. И ужаснулся. Там снова стыл арктический лёд.

— Марс, что случилось? Что я сделал не так?

Оборотень бесстрастно сказал:

— Всё в порядке, Сергей.

Человек почувствовал, как сердце ухнуло в пятки. Оборотень называл его полным именем, когда хотел подчеркнуть дистанцию между ними.

— Марс, пожалуйста, скажи мне, что происходит?

— Сладкий, а что может происходить? Я твоя собственность, и ты, наконец-то, можешь делать со мной всё, что только взбредёт тебе в голову. Ограничения накладывают лишь ваши законы.

— Марс, ты сомневаешься в моей любви?

— Сомневаюсь, сладкий.

Сергей раздражённо встряхнулся:

— И почему же, позволь спросить?!

Оборотень хмыкнул:

— Сейчас объясню, почему. Когда начинается обучение Оборотня-подростка, Наставник берёт не только тело, но и душу. То самое заклятие, превращающее тебя в собственность. Ты можешь сходить с ума от боли, можешь ненавидеть его до полного одурения, но ты всё равно будешь нуждаться в его внимании. В любом контакте с ним, даже самом болезненном, даже самом мимолётном. Ничего не напоминает, нежный мой?

Сергей растерянно заглянул в лицо Оборотня:

— Так что же выходит, то, что я был так одержим тобой тогда, это только твоя магия? И ничего больше?

Оборотень усмехнулся:

— Да.

Сергей почувствовал, как закружилась голова.

— Ты... Я был уверен, что люблю тебя, а ты просто манипулировал моим сознанием?

— Можно и так сказать.

Чёрт, как же больно! Зачем Орхэ это делает?!

— Зачем ты рассказал мне об этом?!

— Теперь, когда моя магия спит, у тебя есть хороший шанс разобраться, наконец, со своими чувствами ко мне.

— Дерьмо! Какого чёрта ты тогда отдал себя в собственность именно мне?!

— Захотел. Не переживай так, эту связь ты можешь разорвать в любой момент.

— Каким образом?

— Просто убей меня.

Сергей осёкся и внимательно посмотрел в глаза Оборотня. Там была такая тоска, что Сергею сделалось не по себе.

— Ор... Марс.

Судорога по лицу. И снова бесстрастное внимание.

— Марс, скажи, ведь есть другой способ? Иначе как же ты разорвал связь со мной?

Злая усмешка.

— Тебе этот способ не подойдёт.

— Почему?

— Ты мечтал освободиться от моей власти, хотел вновь стать свободным.

Сергей протестующе замотал головой:

— Не хотел!

— Хотел, сладкий. Ты мечтал о равноправии. Это равносильно нежеланию подчиняться.

Сергей опустил голову.

— Всё верно, мечтал.

Сетх хмыкнул:

— Так вот. Непременное условие для мягкого разрыва связи — его должны хотеть обе стороны.

Человек тихо спросил, еле сдерживаясь, чтобы не заорать от невыносимого ощущения предательства:

— И почему же мне не подойдёт этот способ?

— Потому что я от тебя освобождаться не хочу.

От такого заявления Сергей просто оторопел.

— Выходит, ты на всю жизнь теперь привязан ко мне?

— До тех пор, пока не захочу освободиться.

— И что надо сделать, чтобы ты захотел?

— Можешь попробовать это выяснить.

От этих слов, сказанных насмешливым тоном, рассудок вдруг заволокла кровавая пелена ярости. Сергей зарычал, едва отдавая себе отчёт в том, что говорит:

— Ну, уж нет! Хватит с меня твоих игр! Сам всё это заварил, сам и расхлёбывай! Тварь! Оставайся со своей чёртовой магией! Видеть тебя больше не желаю!

Землянин выбежал из комнаты, от души хлопнув дверью. Бесстрастные камеры зафиксировали, как Оборотень, безучастно смотревший на захлопнувшуюся дверь в течение некоторого времени, вдруг запрокинул голову и засмеялся беззвучно. А потом опустился на пол прямо там, где стоял, сворачиваясь в удивительно компактный для своего роста комочек.

Берестов отвёл взгляд от распечаток и взглянул через стекло на Оборотня. За считанные дни этой внезапной размолвки с Летовым Оборотень исхудал так, словно и не прекращались те издевательства над ним. Марс вновь отказался от еды, и его вновь начали кормить внутривенно. Оборотень относился к этому абсолютно равнодушно, не сопротивляясь ничему, что с ним проделывали, хоть контроллера на шее у него уже не было. С ксенопсихологом он, правда, разговаривать отказался.

Берестов вошёл в комнату Оборотня. Тот равнодушно повёл глазами в его сторону, не изменив свою позу ни на йоту, и вновь безучастно уставился в пространство.

Берестов вздохнул:

— Марс, могу я узнать причину вашей голодовки?

Молчание.

— Это Сергей Летов?

Быстрый взгляд в его сторону.

— Что у вас с ним произошло, могу я узнать?

— Ничего не произошло. Просто я сказал ему правду, а его эта правда не устроила. Бывает.

— Это повод морить себя голодом?

Молчание.

— Марс, вы ведёте себя как ребёнок.

Слабая усмешка.

— Я могу чем-то помочь?

Изумлённый взгляд и тихое:

— Как вы это себе представляете, Берестов?

Берестов почувствовал, что его терпение на пределе.

— Марс, вы хотите, чтобы я поднял архивные записи?

— Как будто вы их не видели...

— Представьте себе, нет!

— Так посмотрите. Правда, ничего интересного там нет. Вот если вы поднимете те, другие записи...

— Прекратите.

— Прошу прощения, Берестов.

— Марс, вам ведь плохо. Я хочу помочь вам.

— Вы можете помочь мне только одним способом — уничтожить меня как можно быстрее. Вы всё равно не сможете использовать меня. Я очень скоро сойду с ума.

— Почему?

Пауза.

— Так всегда бывает, если собственность разлучить с хозяином надолго.

— Может быть, проще попробовать вразумить хозяина?

— Что вы имеете в виду, Берестов?

— Действительно не понимаете?

— Нет.

— Чёрт возьми! Да притащить сюда Летова и запереть его с вами в этой комнате!

— Очаровательно. Но лучше не стоит.

— Почему?

— Я могу не выдержать и убить его. Или искалечить. Вы готовы пойти на риск потери сотрудника ради того, чтобы заполучить себе ручного Оборотня?

— Не в этом дело...

— Не надо, Берестов. Я не нужен ему. Он не желает меня видеть. Я это чувствую.

На следующий день пришёл ответ на запрос генерала. Ксенопсихолог с Артеи извещал его, что в исследованиях сейчас перерыв, а потому он с благодарностью принимает любезное приглашение уважаемого господина Берестова. К вечеру Лунный Портал — крупнейший гиперпереход Солнечной системы — принял гостя с Артеи, планеты-близнеца Старой Терры, Аан-тара Джейлзе. Берестов встречал его сам и на личном челноке немедленно переправил в окрестности клиники Терье, минуя таможню.

Джейлзе задумчиво оглядел истощённого Оборотня через стекло и изрёк:

— Берестов, зачем вы это делаете? Разве вы не знаете, что насильно приручить взрослого Оборотня невозможно?

— Что за чёрт, и вы туда же?! Почему вы все считаете, что я нуждаюсь в ручном Оборотне?!

— А кто ещё так считает?

— Он сам и считает!

— И что говорит?

— Чтобы я отдал приказ на его уничтожение, причём как можно скорее.

— Вот уж не ожидал такого от Оборотня. Он заботится о вашей безопасности. Очень странно.

— Что значит "заботится"?

— То и значит. Он запустил процесс уничтожения личности. Скоро он превратится в неразумного хищника. У них такой способ самоубийства, Берестов. Убить сами себя они не могут и вынуждают сородичей к убийству из самозащиты. Обернувшийся — действительно жуткая вещь.

Генерал выдержал паузу, внимательно изучая артенианина. Джейлзе был тем самым специалистом, посвятившим свою жизнь изучению психологии Оборотней. И, судя по всему, в предмете разбирался неплохо.

— Джейлзе, я хочу вам кое-что рассказать. И, возможно показать.

Выслушав Берестова и просмотрев несколько голозаписей, артенианин откинулся на спинку стула и захрустел суставами, потягиваясь.

— Берестов, у вас есть шанс сохранить ему жизнь. Поговорите с Летовым.

— Я предложил Марсу это...

— Не надо никому ничего предлагать. Психика вашего подопечного на грани слома. Он неадекватен. Оборотней вообще трудно назвать адекватными с человеческой точки зрения, но неадекватность этого конкретного Оборотня признали бы и его сородичи. Честно говоря, мне становится его жаль. Пройти через обучение и взросление, сохранив свою личность, и бросить её к ногам человека, который не в состоянии даже оценить этой жертвы... Пожалуй, я хочу присутствовать при вашем разговоре с этим человеком.

— Зачем вам это?

— Мне интересно, что нашёл в нём Оборотень такого, за что ему не жаль отдать единственную свою драгоценность.

— Свою личность, Джейлзе?

— Нет, Берестов, свою любовь.

Сергей настороженно посмотрел на незнакомца, сидящего в кресле. Генерал представил его: Джейлзе, ксенопсихолог с Артеи. И всё. Не обращения, ни звания.

Джейлзе хмыкнул. И положил подбородок на сцепленные пальцы рук, не отрывая взгляда от человека.

Генерал молчал, пожалуй, впервые не имея понятия, как начать разговор. Сергей мрачно рассматривал свои руки, хорошо представляя себе, что именно могло быть причиной неурочного вызова.

— Мне нужна информация, Летов.

— Слушаю, господин генерал.

— Что произошло между вами в ту ночь, почему вы отказались видеться с Марсом, и почему он сейчас отказывается жить?

— Что?!

— Он...

Джейлзе внезапно вмешался:

— Он умирает, Летов. Всеми силами он сейчас старается умереть. Он не хочет жить.

Сергей растерянно посмотрел в глаза артенианина.

— С чего вы взяли?

— Это становится видно даже неспециалисту. Если не остановить его, мучиться ему осталось неделю, не больше.

Желудок скрутил мучительный спазм. Сергей тихо спросил:

— Вы хотите сказать, что это моя вина?

Джейлзе сердито фыркнул:

— Не делайте поспешных выводов, Летов. Лучше ответьте на вопрос Берестова: что между вами произошло.

Сергей сцепил пальцы и заговорил. Джейлзе рассеяно слушал. Когда рассказ закончился, спросил:

— Летов, могу я задать вам несколько вопросов? Вы можете не отвечать мне, если вопросы покажутся вам некорректными, но ответьте на эти вопросы хотя бы себе самому.

Сергей кивнул.

Джейлзе помолчал немного, растирая пальцы. Сергей пристально следил за движениями рук артенианина, чувствуя бегущий по спине холодок. С губ внезапно сорвался вопрос:

— Джейлзе, вы полукровка?

Быстрый пристальный взгляд. И слабая усмешка.

— Вы небезнадёжны, Летов. Полукровкой была моя бабка. Чудом выжила в детстве и умерла через год после рождения моего отца, абсолютно нормального человека. Сколько во мне крови Оборотней, Летов?

Сергей смутился.

— Извините, Джейлзе.

— Не стоит извиняться. Во мне эта кровь всё же проявилась, хоть и слабо. Я удивлён, что вы сумели это почувствовать, Летов. Люди обычно не в состоянии понять, что во мне кажется им странным. Говорят просто — чужак.

— Вы чем-то похожи на Марса.

Джейлзе заглянул в глаза Сергея:

— Летов, скажите мне, вы пробовали его кровь?

— Да.

— При каких обстоятельствах?

— На этот вопрос я отвечать не стану.

— Попробую сформулировать его иначе: он заставил вас, или вы сделали это добровольно?

— Добровольно.

— Он вашу, конечно же, тоже пил.

— Да.

— Вы были в курсе последствий этого поступка?

— Нет. О том, что я стал его кровным братом, я узнал значительно позже.

Берестов ахнул, а Джейлзе прищурился:

— Значит, вы всё же в курсе, Летов. Ладно, я тоже постараюсь не делать поспешных выводов. Он рассказывал вам про обычаи Оборотней?

— Нет.

— Откуда же тогда вы получили такую информацию?

— От его сестры.

Джейлзе широко распахнул глаза, потом прищурился:

— Летов, вы общались с женщиной-полуОборотнем?

— Она не полуОборотень.

— Кровная сестра?

— Да.

— С Сетха?

— Да.

— Чёрт возьми, я всерьёз начинаю испытывать любопытство! Летов, что вы знаете про обучение Оборотней?

— Практически ничего.

— Откуда вам тогда известно о насилии над ним? Сестра рассказала?

— Да.

— Летов, вы хоть немного его любили?

— ...

— Или восприняли известие о том, что больше не связаны с ним, с облегчением?

— Я не стану отвечать на эти вопросы!!!

— Воля ваша, Летов.

— Подождите, почему не связан? Он ведь сказал, что отдал себя мне в собственность...

— Вот он с вами и связан. А вы с ним — нет. За себя вам незачем беспокоиться. На вас его смерть никак не отразится, Летов.

— ...

— Летов, что вы вообще о нём знаете?

— Я уже всё рассказал.

— Действительно всё?

— Нет. Но то, о чём я умолчал, касается только меня и его.

— Летов, я не требую подробностей. Ответьте только, да или нет. Вы знаете его Имя? Не внешнее имя, а именно Имя?

Сергей настороженно взглянул в глаза Джейлзе. Тот вздохнул:

— Можете не отвечать. Вы его знаете. Даже не стану спрашивать, каким образом вы его узнали. Что он сделал вам такого, что вы не желаете его видеть? Постарайтесь сформулировать это хотя бы для себя самого.

Сергей взорвался:

— Что он сделал мне?! Я несколько месяцев был его постельной игрушкой! Влюблённой в него постельной игрушкой! То есть, это я думал, что влюблённой. А на самом деле...

— Не торопитесь, Летов. До того, как попасть в его постель, вы имели сексуальные контакты с мужчинами?

— Да. Он приказал одному из своих любимцев подготовить меня.

— Даже так? Можно совсем нескромный вопрос? Это был ваш первый раз?

— Да.

— Вам понравилось?

— Чёрт возьми! Да какое это имеет отношение к...

— Летов, просто ответьте, да или нет.

— Да! Довольны?

— Спокойнее, Летов. У меня возникает стойкое ощущение, что вы просто не в состоянии оценить вашего везения по причине недостаточности имеющейся у вас информации. Я вынужден восполнить пробел в ваших знаниях и оценивать перспективу уже после этого.

— Перспективу чего?

— Перспективу ваших дальнейших отношений.

— Какие, к дьяволу, отношения! Я не желаю иметь с ним ничего общего!

— Летов, знаете, что предложил вашему любовнику Берестов? Он предложил запереть вас в одной комнате.

Сергей недоверчиво взглянул на генерала. Тот ответил прямым взглядом. Джейлзе усмехнулся:

— Берестов, скажите Летову, что вам на это ответил Оборотень.

— Он сказал, что этого делать не нужно, потому что вы можете пострадать. Я окончательно перестал понимать вас обоих, Летов! Он мучается и сходит с ума, потому что вас нет рядом, но отказывается от общения с вами, потому что чувствует, что не нужен вам! А вы...!

Сергей перебил генерала:

— Что?

Берестов осёкся:

— Простите?

— Он ... сходит с ума? Потому что меня нет рядом? И отказывается от моего общества, потому что считает, что не нужен мне?

— Именно так, Летов.

Сергей вонзил ногти в ладони и перевёл дыхание.

— Он заявил, что эту связь можно разорвать мягким способом, но сказал мне, что у нас ничего не выйдет. Потому что он не хочет разрывать её.

Джейлзе кивнул:

— Охотно верю. Не могу его понять только в одном: почему он любит вас. Вы производите впечатление самого обычного, да ещё и недалёкого человека.

Сергей почувствовал, как щёки заливает краска.

— Не поясните ли, Джейлзе, в чём проявляется эта моя недалёкость.

— Охотно. Впрочем... Лучше послушайте, как ломают Оборотней, Летов. Может быть, и сами что-то поймёте.

Ну, во-первых, ломать начинают ещё необученных подростков. Лет в десять-одиннадцать. Оборотни взрослеют немного раньше людей — этот возраст соответствует человеческим двенадцати-тринадцати годам. Раньше — нет смысла в ломке. Чтобы что-то сломать, надо чтобы это что-то было, согласны?

— Зачем вообще они это делают?

— Это способ искусственного отбора. Ломают всех, но не все могут воссоздать свою личность заново. Сколько раз ломают, я так и не выяснил, видимо подход индивидуальный. Некоторых ломают раз пять, некоторые проходят ломку каждый год своего обучения, до пятнадцати раз. Но скажу совершенно точно: чем больше ломок пережил Оборотень, тем худший монстр из него в итоге получается.

Схема ломки всегда одна. Сначала — отключают контроль над сознанием, не лишая самого сознания. Вы ведь используете в своей работе "сыворотку правды", да, Берестов? А чьё это изобретение, знаете? И не догадываетесь даже? Это более слабая модификация, для нестойких к психическому воздействию полукровок и молодняка Оборотней, того самого препарата, что используется для ломки психики взрослых Оборотней. Для людей он смертельно токсичен. Для молодняка и совсем юных полукровок — есть опасность, что после подобного от личности останутся только кровавые ошмётки. Навсегда. А потому ломку молодняка начинают со слабой модификации. Если проявлена устойчивость — вводят полноценный препарат. Поэтому выгоднее поддаться сразу и очень искренне, так, чтобы Наставник поверил. Исходную личность Оборотень всё равно утратит, но, если имеется стержень, остальное нарастёт. Полноценный препарат лишает этого стержня окончательно. Это тот самый случай, когда слабый окажется в выигрыше перед сильным...

Далее — необходимо обострить чувствительность. Тут используют как "растяжку", так и обычный афродизиак. Если контроль над собой уже утрачен, разница невелика. Второе используют чаще для молодняка. Наставники обычно любят, когда их хотят, пусть даже под воздействием зелья.

Ну, а дальше — всё зависит от фантазии того, кто ломает. Тут уже используется всё: и пытки, и сексуальное насилие. И многое другое.

Сергея затрясло. Чёрт побери, да ведь он же действовал по этой самой схеме! В тот раз, когда Орхэ оказался в наручниках. А у него ещё хватило ума начать спрашивать про Наставника в тот момент. Кретин! Боже милосердный, неудивительно, что после такого Оборотень разорвал с ним связь! Он ведь, похоже, решил, что мерзкая тварь в человеческом обличии просто захотела изощрённо поглумиться над ненавистным хозяином напоследок, раз уж больше нет возможности использовать чувства Оборотня к нему в прежнем ключе. Боже правый, Орхэ вполне мог так решить! И судя по всему, так и решил.

Джейлзе усмехнулся:

— Да, вы действительно небезнадёжны, Летов. А теперь слушайте про обучение.

Его начинают сразу после первой ломки. До этого маленькие Оборотни живут в своеобразных общинах, где взрослых нет совсем. Как только малыш встал на ноги, он должен пробивать себе путь наверх любыми способами. Там не выживает примерно четверть от их общего числа.

В возрасте 10 лет подростки покидают общину — их выбирают в качестве своих воспитанников старшие Оборотни. Насколько мне удалось выяснить, каждый Оборотень обязан воспитать как минимум двух чистокровок и дополнительно может взять себе неограниченное количество полукровок, лишь бы с воспитанием справился. Об отцовстве и речи не идёт. Они ведь не знают, кто чей сын. Но полукровок отличают легко.

Обычно разбирают всех, кто выжил. Но имеют право отказаться от воспитанника в любой момент и заменить его другим. Первого в этом случае передают другому желающему.

Но это так, для общего сведения. Самое интересное — сам процесс обучения. Можете представить себе маленькую личность, выжившую в довольно-таки тяжёлом детстве и попавшую подобную ситуацию вновь? Только вот с взрослым Оборотнем подросток тягаться не может. У него и магия слабее значительно, и резерв невелик, не говоря уж о физической силе. Ломка может уничтожить личность окончательно, тогда подросток превращается в живую игрушку, которую уничтожают сразу же после того, как она наскучит хозяину. Для прочих "игрушек" такой роскоши, кстати, не предусмотрено. А вот если личность была воссоздана заново, уже начинается собственно обучение.

Во-первых, ежедневные пытки, частенько очень изощрённые. Их приучают не замечать боль, переносить её с лёгкостью. Раны у Оборотней заживают очень быстро, и Наставники пользуются этим вовсю. Тут важно только вовремя поить молодняк кровью. И лучше всего кровью тех, кто не выдержал и сломался окончательно. Хотя пытки могут быть и нефизического плана. Тут уж, что воображение Наставника подскажет.

Во-вторых, сексуальное воспитание. Оборотни сами по себе весьма агрессивные существа, Летов. То, что может сотворить со своим партнёром Оборотень, прочие расы чаще всего просто не в состоянии пережить. Поэтому их обучают брать себе подобных так, чтобы хотя бы не искалечить. Для чистокровок учебным материалом, кстати, частенько делают полукровок. Для них это весьма важный предмет, как я понял, потому что в секс они сублимируют присущую им агрессию. Так что воспитанникам достаётся от Наставника по первое число. Если их не больше пяти, то им не избежать внимания Наставника каждую ночь. Иногда просто в ряд подвешивают на растяжках и имеют всех по очереди. Знаете, что такое растяжка, Летов? Да, вижу, знаете. И это им ещё повезёт. А вот если Наставник выбирает кого-то одного... Бывает, после такой ночи и до ломки дело не доходит — воспитанник послабее может просто с ума сойти.

И ещё есть такой весьма важный аспект, как отношения с женщинами-Оборотнями, Летов. Могу сказать, что их панически боятся практически все Оборотни мужского пола. Это в них тоже вдалбливают с юных лет. Выяснить, в чём там дело, я не смог. Все Оборотни, с которыми я работал, тут же в себе замыкались, стоило только их женщин упомянуть. Но общаться с женщинами им приходится — чтобы следующее поколение зачать. Так что их обучают ещё и деликатности по отношению к женщинам. Как — не знаю, Летов. Выяснить это я тоже не смог.

В дальнейшем молодёжь усиленно обучают выживанию. Сюда входят и боевые искусства, и магия, и яды, и многое другое. Любой, даже самый захудалый Оборотень легко справится с двумя-тремя накачанными спецназовцами, Летов, не пользуясь при этом магией.

И их продолжают ломать, потому что к любой боли, к любому насилию Оборотни адаптируются с каждым годом всё быстрее и быстрее. А Наставникам нужно, чтобы чувствительность у воспитанников сохранялась до самого совершеннолетия, когда Оборотни получают статус взрослых особей официально. Попутно Наставники ставят своим воспитанникам так называемые блоки. Это рефлексы, которые вырабатываются на определённые раздражители, своего рода универсальная защита для Оборотней. Сюда относится и тот самый блок, из-за которого Марс согласился сотрудничать с людьми — полная невозможность покончить с собой. Это защита расы от вымирания. Жестоко, но для них это необходимость.

Хуже всего приходится тем, кто эмоционален от природы, Летов. Их загоняют в столь жёсткие рамки, что по окончании обучения они просто окостеневают, стараясь ничего чувствовать. Любая эмоция, достаточно сильная для того, чтобы быть проявленной вовне, причиняет дополнительную боль. Такие выглядят ледышками, но это весьма обманчивое впечатление. Просто они стремятся по возможности избегать лишней боли, Летов. И мне почему-то кажется, что Марс как раз из таких.

Когда Джейлзе замолчал, Сергея била крупная дрожь. В голове тупо пульсировала только одна мысль: "Я подонок".

Джейлзе сочувственно посмотрел на него и тихо произнёс:

— Худо вам, Летов? Ему хуже раз в сорок, поверьте. Он не может поступать иначе, блоки в сознании не позволяют. Разрушить их изнутри нет возможности, только снаружи. А Оборотни обычно никого близко к себе не подпускают, именно в силу наличия блоков. Терпеливая и мудрая женщина смогла бы исцелить его душу со временем, но, на его беду, он полюбил именно вас. Вы сможете пересилить себя, Летов? Сможете помнить всё время, что он, при всей его внешней жестокости и бездушности, просто искалеченный ребёнок? Сколько, вы говорили, было ему лет, когда его отыскали? Тринадцать? Вы представляете себе, что это такое — быть подростком и перенести всё то, что ему пришлось перенести? Ведь он в детстве в общине не жил, и научиться выживать рядом с Оборотнями у него возможности не было. Представляете себе его шок, Летов? Хотя бы отчасти?

Сергей молчал. Джейлзе покачал головой:

— Похоже, представляете... Вы говорили, у него была амнезия?

Сергей бесцветно подтвердил:

— В десятилетнем возрасте.

— Нда, похоже, в этом ему повезло. Он каким-то чудом сумел сохранить свою изначальную личность, возможно, именно за счёт амнезии. Милосердие ему не чуждо. Другой Оборотень вряд ли позаботился бы о том, чтобы смягчить для вас последствия его постельных забав. А он — позаботился, причём умудрился сохранить личность и вам, ещё не догадываясь, что именно вы для него значите. Иначе сейчас бы вы так не взбрыкивали, а униженно целовали ему ноги... Где вы там с ним познакомились? На Унише, в армии Рэда? Вот там бы ваш труп и сожгли в утилизаторе, если бы на его месте оказался любой другой Оборотень. После того, как вы наскучили бы ему, он даже убивать бы вас не стал. Сами бы нашли, как умереть.

Джейлзе замолчал, с отстранённым любопытством изучая съёжившегося землянина. Тягостную тишину прервал Берестов:

— Джейлзе, может быть, вы могли бы побеседовать и с Марсом?

— Пока мне не ясно, есть ли в этом необходимость, Берестов.

Сергей хрипло спросил:

— Я могу его увидеть?

Генерал поднял бровь:

— Увидеть можете. Только не ходите к нему, Летов. Он даже имени вашего слышать не может, сразу в клубок сворачивается. Страшно представить, что с ним будет, когда вы окажетесь рядом.

Джейлзе кивнул:

— Идите, Летов. Посмотрите на него. Может быть, вы увидите его в последний раз.

— Почему?!

— Да мы тут с Берестовым решаем непростой вопрос о том, не проявить ли ему милосердие, и не оборвать ли мучения Оборотня. Бедный парень всё равно не жилец, если не разорвёт эту связь, и мне кажется, что он зашёл уже слишком далеко, чтобы сделать это. А это значит только одно — его придётся убить рано или поздно, даже не из жалости — из обыкновенного чувства самосохранения. Обезумевший Оборотень — жуткое существо, Летов.

Сергей сглотнул и деревянно вышел за дверь. А Джейлзе повернулся к генералу, подняв бровь:

— Берестов, вы делаете успехи! Теперь, возможно, ваша проблема решится сама собой.

Когда он увидел Орхэ, его затошнило от всплеска нестерпимого отвращения к самому себе. Второй мыслью было, что Джейлзе очень хороший психолог. Так виртуозно подать мысль о том, что человек может быть не прав, и дать ей прорасти и укрепиться в сознании... Пусть Сергей отчётливо осознавал, что Джейлзе манипулировал им, преследуя неясную человеку цель, но сострадание к Орхэ от этого меньше не становилось.

Сергей неподвижно стоял у стекла, рассматривая исхудавшего Оборотня. В голове вспыхивали и гасли воспоминания, как о лучших, так и о наиболее жутких минутах наедине с Орхэ. Если Оборотень умирает, не лучше ли отпустить его раз и навсегда? Сергей прислушивался к себе, с удивлением понимая, что то чудовищное стремление быть с ним никуда не делось за эти дни, когда он старательно гнал от себя все мысли о стройном темноволосом мужчине с глазами неправдоподобного ярко-синего цвета. Отпустить его, а потом последовать за ним? Спиться, обколоться до полного передоза или просто и без затей применить табельное оружие по назначению?

Сергей вздохнул и решительно шагнул к двери, заходить за которую не должен был.

Оборотень даже не шевельнулся, когда открылась дверь. Сергей тихо опустился на пол рядом с ним. Боже милосердный, как же Орхэ исхудал, просто кости торчат! Человек закусил губу и осторожно заключил Оборотня в объятия. Угловатый комок внезапно развернулся, и Оборотень, вздохнув и закрыв глаза, прижался к нему всем телом. Потёрся щекой об ухо Сергея и замер вновь. Не говоря ни слова, Сергей обхватил его покрепче и поднялся с пола. Сделать это оказалось на удивление легко — Оборотень, похоже, потерял большую часть своего веса. Сергей перенёс Орхэ на постель, но отцепить его от себя не смог. Оборотень продолжал обнимать Сергея, скрестив руки за его спиной и вцепившись пальцами в плечи. Сергей вздохнул и принялся нежно поглаживать Орхэ по спине, ощущая ладонью выступающие позвонки. Повернул голову и тихо зашептал в потускневшие тёмные пряди:

— Орхэ, любовь моя, ну что ты? Я больше никуда не уйду, я останусь с тобой, ангел мой.

Оборотень вздрогнул всем телом и медленно разжал руки. Так же медленно и осторожно отстранился и недоверчиво заглянул в лицо Сергея. Тонкие брови поднялись изумлённо и непонимающе. Оборотень всё так же недоверчиво прикоснулся к лицу человека и вдруг затрясся в беззвучном смехе. Сердце Сергея зашлось от ужаса, но Оборотень, отсмеявшись, покачал головой и сказал тихо:

— Я уж решил — галлюцинации у меня, а это ты играешь просто, ласковый мой. Долго ещё собираешься меня мучить? Мне теперь опять всё заново начинать? Или всё-таки пришёл, чтобы убить меня?

Сергей молча смотрел в измученное лицо. Оборотень вздохнул.

— Или генерал всё же выполнил свою угрозу и решил запереть тебя со мной? Почему ты молчишь, нежный мой? Я теперь даже слов от тебя не заслуживаю?

Сергей поднял руку, обводя пальцами контур лица Оборотня. Сетха затрясло. Он стиснул зубы и закрыл глаза. Сергей грустно усмехнулся. Оборотень явно вспомнил, как отвесил человеку оплеуху после таких же вот поглаживаний, и теперь ждёт того же от землянина. Сергей притянул Оборотня в объятия и вновь начал поглаживать по спине. Мало помалу напряжённое тело расслабилось. Орхэ бессильно обмяк у него на руках и только дышал судорожно, будто из последних сил сдерживая готовые прорваться рыдания.

Сергей отстранил от себя Оборотня, заглянул в лицо с упрямо зажмуренными глазами и тихо сказал:

— Любимый, я идиот. И скотина. Прости меня.

Ошеломлённо распахнувшиеся чёрные глаза немедленно наполнились слезами, стремительно синея. Оборотень всхлипнул и скрючился в немыслимой позе, стараясь спрятать лицо. Сергей растерянно смотрел, как вздрагивает худая спина с выступающими позвонками. Потянулся обнять, но Оборотень резко отшатнулся и выдохнул язвительно:

— Ты уж определись, сладкий, чего ты хочешь. Если по траху со мной соскучился, так я тебе и без лишних извинений дать могу. Мне к этому не привыкать — подставлять зад своему хозяину. А если позабавиться решил, лучше проваливай, пока цел. Ты ведь не понаслышке знаешь, что бывает, когда я контроль теряю. Честно предупреждаю — ты сейчас сильно рискуешь!

На продолжении этой речи Сергей смотрел на него, не говоря ни слова. Когда Оборотень замолчал, человек тихо сказал:

— Марс, что мне сделать, чтобы ты простил меня?

Оборотень моргнул изумлённо, но промолчал. Сергей отчаянно проговорил:

— Марс, я дурак и тормоз, ты же знаешь! До меня всё очень медленно доходит. И то, что твоя магия тут не при чём, до меня тоже дошло с опозданием. Я понял, что люблю тебя не потому, что ты меня околдовал. Я люблю тебя потому, что ты — это ты... Я причинил тебе боль. Прими мои извинения, Марс.

Оборотень по-прежнему молча смотрел на него. Слёзы в синих глазах стремительно высыхали. Наконец Орхэ выдохнул:

— Ударь меня.

— Что?!

— Ударь меня. Так сильно, как только сможешь. Постарайся.

Оцепенев было от такой странной просьбы Оборотня, Сергей очнулся и от души влепил Орхэ затрещину. Оборотень помотал головой и вдруг улыбнулся шальной улыбкой.

— Я уже почти решил, что тебя подменили, Серш. Извинения приняты. И что дальше?

— Иди ко мне.

Оборотень послушно придвинулся ближе. Сергей обхватил тонкую кисть обеими руками и нежно втянул указательный палец Оборотня в рот. Сетх застонал и откинул голову, выгибаясь от наслаждения. Сергей чуть усмехнулся, лаская яыком кожу между пальцами. У любимого такие чувствительные пальцы. Это открытие он сделал, когда изучал тело сломленного Оборотня на предмет наличия, количества и расположения эрогенных зон.

Орхэ потянул его к себе, откидываясь на постель, и в падении успел извернуться, подминая человека под себя. Придавил к кровати, усмехнулся и потянулся к губам. Поцеловал осторожно, будто на вкус пробуя. Сергей только вздохнул судорожно, когда Орхэ отстранился. Такой сладкий и привычный огонь бушевал в крови, не оставляя никакой возможности думать здраво.

Оборотень приподнялся и спросил задумчиво:

— Кто же так качественно вправил тебе мозги, Серш?

Сергей вспыхнул и дёрнулся, стараясь подняться. Оборотень отпустил его и сел на постели, скрестив ноги и глядя на него с любопытством.

— С чего ты взял это?!

— Нежный мой, я помню, каким был твой ментальный рисунок в нашу последнюю встречу. Сейчас он другой. Сейчас ты похож на того Сергея, который встретился со мной впервые.

Сергей растерянно смотрел в глаза Оборотня. Тот всё так же смотрел на него из-под волны тёмных волос, задумчиво улыбаясь. Человек ощутил холодок между лопаток. Орхэ не улыбался так никогда. Насмешливо, зло, иронически — да, так Оборотень улыбаться умел. Но чтобы вот так задумчиво и нежно... Чёрт возьми, вот в такие моменты и понимаешь — ведь Джейлзе прав, и Дхель тоже был прав тогда — Оборотень любит его.

Орхэ хмыкнул и спросил снова:

— Сладкий, кто это был?

Сергей моргнул, открыв рот для ответа, но прозвучал ответ не от него:

— Моё имя Джейлзе, Повелитель.

Продолжение следует