| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ибо, есть у меня одна — очень заманчивая зацепка.
* * *
Ульяновская «Красная взаимопомощь», кредитно-кооперативное учреждение — вошедшещее в свою очередь капиталами в общую кассу Нижегородского «Общества взаимного кредита» (ОВК), к лету 1926 года объединилась с себе подобными финансовыми предприятиями соседних губерний в «Средневолжский союз кредитной сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации», или более кратко — «Сельскоопсоюз»1.
Структурно, он состоял из:
1) Собрания уполномоченных выборщиков.
2) Совета управляющих.
3) Общего правления.
4) Ревизионной комиссии.
5) Аппарата управления.
Кроме Нижегородчины, имелись конторы «Сельскоопсоюза» в ещё пяти губерниях Среднего Поволжья и число их множилось с каждым годом. И наши люди заняли подобающие им высокие места во всех структурах объединения.
Сказать по правде, «сельскохозяйственного» или «кустарного» там было немногим менее половины!
Происходило активное кредитование кооперативов, артелей и частных лиц для приобретения техники выпускаемой АО «Россредмашем» и «УАЗом». Значительно позже описываемых событий — мини-заводов Ульяновского «Завода заводов». При этом имел место быть такой вид кредитования как «лизинг», другими словами — сдача в долгосрочную аренду с последующим выкупом.
Однако, ещё задолго до этого объединения, у ОВК «Красная взаимопомощь» появились небольшие проблемы с частными заёмщиками…
ЗЛОСТНЫЕ ДОЛЖНИКИ!!!
Буквально чуть-чуть истории…
Оказывается, их «лихие 20-е» были не худшим кредитным раем — чем наши «жирные нулевые»!
После объявления о переходе к «Новой экономической политике» в стране началось восстановление банковской системы — во время Военного коммунизма полностью ликвидированной, как атрибут угнетения трудящихся масс — паразитирующими на них эксплуататорами. Теперь же, большевики — «переобувшись в прыжке», ударными темпами восстановили «Государственный банк», открыли его отделения в губерниях и начали проводить кредитные операции с организациями и населением.
Правда, при этом забыв себя назвать новыми эксплуататорами — отчего на мой взгляд и, пошёл бардак по всей Руси Великой. Всегда так: стесняемся назвать вещи своими именами, обманываем сами себя — а потом удивляемся, когда «получается как всегда».
Затем, как кролик за уши из шляпы фокусника появился уже знакомый нам «Промбанк» — для кредитования промышленности, «Электробанк» — для проведения электрификации и, начали как грибы после тёплого летнего дождя — произрастать акционерные банки со смешанным государственно-частным капиталом.
Финансово-кредитная система Советской России воссоздавалась в условиях экономической разрухи и финансовой неразберихи и, в результате — не могла не быть какой-то «кривобокой»!
Основную массу кредитной денежной массы для населения и особливо для крестьянства, банки всех уровней проводили через кооперацию. В губерниях, из отдельных низовых кооперативов — объединявших людей на местах, создавались кооперативные союзы. Кредитные средства в банках, в конечном итоге — могли получать кооперативы и их союзы и, в меньших объемах — частные лица.
Однако, этого было крайне недостаточно!
Кредитных средств не хватало и, в 1922 году стали стихийно появляться полностью частные кредитные организации — «общества взаимного кредита», к которым относился и наша ульяновская «Красная взаимопомощь». Надо обязательно упомянуть, что «ОВК» начали создаваться и действовать, так сказать «полузаконно» — в отсутствие законодательства, регламентирующего их деятельность. Уставы, по которым они вели кредитно-финансовую деятельность — были ещё дореволюционными, лишь несколько «косметически» идеологически исправленные. По ним, чтобы стать членом «ОВК» — необходимо было сперва приобрести пай на обговоренную сумму.
Вот с ними то, как раз — всё более-менее в порядке!
А вот с государственными и кооперативными кредитными учреждениями…
Однако, дореволюционные «уставы» — вступили в противоречие с действующим советским законодательством и, «хавающий пипл» это вовремя прочухал!
По закону, вроде бы, взыскание просроченной задолженности должно происходить, как и во всём цивилизованном мире — через суд и его решение, затем — через судебных исполнителей и, наконец — через торги изъятого имущества.
Однако, по тому же закону — но по другой статье, изымать за долги нельзя было:
«а) необходимых для него и для находящихся на его иждивении лиц платьев, белья, обуви и предметов домашнего обихода;
б) орудий производства и инструментов, необходимых для профессионального занятия, ремесла или мелкого кустарного промысла должника;
в) необходимых орудий сельского хозяйства, одной коровы, одной лошади или заменяющего их другого вида скота с необходимым на три месяца количеством корма;
г) семян в количестве, необходимом для предстоящего посева обрабатываемой должником земли;
д) неснятого урожая».
В октябре 1924 года этот перечень был дополнен: изъятию не подлежали — даже паевые взносы должника в потребительский и сельскохозяйственный кооперативы!
А что же тогда изымать?!
Кроме того, широко была распространена практика предоставления судом «отсрочки» должнику — вместо немедленного предоставления его имущества в распоряжение кредитора. И, наконец, вишенкой на торте абсурда, было решение предоставлять судебным исполнителям право прекращать исполнительное производство — если местонахождение должника неизвестно, или он не имеет имущества для взыскания.
Рисунок 65. Народный советский суд эпохи НЭПа. С большой долей вероятности происходит именно процесс по возврату кредита заёмщиком.
Думаю, не стоит объяснять как такое, не только потворствовало должностным злоупотреблениям — но и прямо побуждало к ним? Стоит ли теперь удивляться, что как кооператоры 20-х годов — так и частные лица, не отличались высокой финансовой дисциплиной?!
Впрочем, одинаково виноваты были обе стороны: банки проводили кредитование без учета платежеспособности заемщиков — последние не торопились выплачивать долги. Поэтому, первая же операция «Госбанка» по распределению 60 миллиарда «совзнаков» на кредитование населения, обернулась невозвратными многомиллиардными долгами.
В кооперации дело обстояло ещё хуже!
Основные кредитные операции кооперативов в начальный период НЭПа были товарными — распределение в качестве ссуды лошадей, коров и сельскохозяйственного инструмента среди своих членов. Народ наш зело талантлив, что касается всевозможных «схем» и, невозвратная часть этих операций — достигала 80-90 процентов от общего количества выданных ссуд.
Короче, вскоре после восстановления банков в стране победившего пролетариата и примкнувшего к нему крестьянства — с «прокладкой» между ними, её суды оказались завалены безнадежными исками к неплательщикам по кредитам…
В «реальной истории», ситуация начала исправляться лишь к 1927-му году, когда Наркомат финансов разослал по всем губерниям циркуляр с требованием проведения активных мероприятий по взысканию задолженности, а изменения в законодательстве и усиление административных мер позволили избавиться от массовых отказов от уплаты кредитов.
Но большой процент задолженности всё одно остался!
Поэтому, вовсе не является абсурдной мысль, что ещё одной причиной раскулачивания зажиточных крестьян в конце 20-х — начале 30-х годов, была необходимость взыскания с них «старых» долгов по кредитам.
Почему же большевики не назвали вещи своими именами? Думаю по той же причине, по которой они не назвали созданную ими «партноменклатуру» новым эксплуататорским классом — по идеологическим. При этом не подумайте, что я против «эксплуататорских классов»: человеческое сообщество так устроено, что кто-то кого-то обязательно будет эксплуатировать. Вопрос только как это делать: эффективно — ради общего прогресса, или нет.
Ну а о том — эффективно ли эксплуатировала народ советская партноменклатура на протяжении 70-ти с лишним лет, пусть каждый судит сам — я своё мнение никому не навязываю.
* * *
Пока ОВК «Красная взаимопомощь» проводила кредитование своих ульяновцев — особых проблем не было. В нашем городе и даже в волости, все друг друга знали и лица — решающие вопрос о предоставлении кредита отчётливо понимали, кому можно давать деньги в долг, а кому нельзя — только в морду.
Когда же наши «банкиры» протянули свои «щупальца» по всей Нижегородской губернии, а потом и краю — открыв отделения в её уездах и волостях, начались невыплаты по кредитам.
— Ситуация весьма нехорошая, — на совете дольщиков только и нашёлся что сказать Дед Мартимьян — финансовый директор «Красного рассвета», — невозврат платежей достиг пятнадцати процентов!
Ха! Это он ещё ситуации у других кредиторов с заёмщиками не знает — из-за недоразвитости хроноаборигентских средств хранения и передачи информации.
Прежде тщательно изучив и проанализировав сведения о наших должниках прежде, я спокойно молвил:
— Ситуация — действительно нехорошая, но для нас очень многообещающая.
— Как так? — меня не поняли, — как может быть «многообещающим» невозврат денег в кассу?!
— Обыкновенно! Есть реальная возможность провести раскулачивание года на три-четыре раньше.
Меня опять не поняли — чудит, мол опять, контуженный…
Ну и, да ладно! Как самый крупный пайщик обладающий правом решающего голоса, рекомендую:
— Кредитование продолжать в том же объёме, как ни в чём не бывало. Никаких судебных исков и всего такого прочего, должникам не предъявлять — вплоть до моего особого распоряжения.
Меня не поняли в третий раз, но по опыту более ранних «прецедентов» — когда «контуженный» в конце концов оказывался прав, наши финансисты последовали моим рекомендациям.
Навеяло, вот…
В «лихие 90-е», была не у нас — а в нашем областном центре, такая вот весьма занимательная история.
Завелась там одна «ОПГ», которая искала богатеньких — но доверчивых и жадных к сладкой холяве лошков и, так или иначе войдя в доверие — брала у них деньги в долг под солидные проценты. Ну, а потом естественно — «обувала».
Однако, не долго музыка играла!
Другая «ОПГ» — покруче этой, подсунула доморощенным лохотронщикам своего человека под видом богатенького, жадненького, доверчивого Буратины — занявшего тем неимоверно крупную сумму под баснословный процент. Ну, а потом через положенный срок к хитрозадым должникам явились бритоголовые братки в малиновых пиджаках с бейсбольными битами и, выбили всё до копейки и сверх того — зачастую отправив тех бомжевать под открытым небом, лишив жилплощади.
Здесь надо заметить, что сотрудники «Красной взаимопомощи» с самого начала действовали по моим довольно жёстким по условиям кредитования инструкциям. Я избегал кредитовать «наличкой», или даже «безналом» другие акционерные общества, кооперативы или артели, без залога:
— Там крайних не найдёшь! Подсунут для суда и отсидки какого-нибудь «зиц-председателя» — да тем и отделаются.
Юридическим лицам светил только лизинг техники: трактор с выбитыми номерами на картере-остове — найти и отсудить проще, чем чемодан с банкнотами. Конечно, редкие исключения были — но только для доверенных, неоднократно проверенных на деле и крепко стоящих на ногах организаций.
Кредитовать «живыми» деньгами я предпочитал частников, имеющих добротную недвижимость:
— Увидел у мужика крытую железом крышу на доме, значит — наш клиент!
Таким образом, в должниках у меня оказались сплошь и рядом сельские мироеды — так называемые «кулаки». Тем, кто скажет что это «сельские труженики», я отвечу народной мудростью: «От трудов праведных не наживёшь палат каменных». Что б в нашем Нечерноземье, где полгода с лишним зима — разбогатеть личным трудом на ниве сельского хозяйства…
Да вы шутить изволите, на диване сидучи!
Где-то в более южных регионах — поближе к Румынии, такое наверное возможно. Но сказать по правде — мне как-то резко фиолетово, что там происходит — нехай хоть на головах с оседельцами скачут.
Кулаки в нашей «Средней полосе», были именно — сельские спекулянты и, никак иначе — под дикий процент ссужающие своих односельчан в трудный год, когда те буквально от голода сдыхали.
Ещё очень важно отметить, что хоть и, я всеми известными и доступными способами рекламировал финансовые услуги «Красной взаимопомощи» — но сами кредиты никому не навязывал и насильно не заставлял их брать.
Сами приходили и просили:
— ДАЙ!!!
Рекламу создавал «дурной пример»: один занял денег, не отдал вовремя — и ничего ему за это не было, даже повестки в суд. Рассказал другому, третьему, те — ещё троим-десятерым каждый и, понеслась — как снежная лавина с высокой горы на незадачливого альпиниста… Опять же: народ у нас очень умный и ушлый — что касается кого-нибудь наипать и, некоторые — даже без всякого попаданца с его послезнанием, догадались брать кредит — чтоб якобы погасить кредит.
А потом — ещё и ещё!
Через год после того «заседания», изучая бумагу со статистикой, я довольно потирал руки:
— Кажись, крупняк попёр — пора «подсекать», пока всю «наживку» не обглодали!
Процент невозврата заёмным ссуд достиг критических тридцати процентов. Дальше надо было, или ставку по кредитам поднимать до заоблачных высот — чтоб покрыть убыток…
А ведь «Красная взаимопомощь» тем и брала — низкой процентной ставкой, в три года выйдя — сперва на губернский уровень, а затем — на республиканский!
Или…
И третьего не дано!
* * *
Я выбрал второе.
Как и при операции «Хулиганов нет», сперва — тщательная подготовка общественного мнения.
В газетах стали появляться статьи «на злобу дня» и, в этот раз — именно о том, какой ущерб «первому в мире государству рабочих и крестьян» — наносят злостные неплательщики по кредитам. Сколько денег недополучила промышленность — чтоб «догнать и перегнать», сколько наука — для свершения «открытий чудных», сколько образование — для воспитания нового, коммунистического человека…
Наконец, «святее всех святых»: сколько средств недополучила Рабоче-Крестьянская Красная Армия — для повышения своей обороноспособности и, сколько это в конкретных винтовках, пулемётах, пушках, самолётах, танках, крейсерах и даже линкорах. Некоторыми читателями, умеющими думать аналитически, из тех сухих цифр делался вполне определённый вывод:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
